Текст книги "Любовь и все, что с ней связано (ЛП)"

С тех пор он видел ее только раз или два в неделю. Однажды она была в том же маленьком супермаркете, что и он, толкая перед собой красную пластиковую тележку, до верху заполненную всевозможной зеленью и чем-то похожим на мясо для жаркого; Снейп прошел мимо нее, стараясь не привлекать к себе внимания, и завершил свои покупки как раз в тот момент, когда девушка подходила к кассе.

В другой раз он увидел ееиз окна своего дома, прогуливающуюся вдоль небольшой улочки. Волосы Грейнджер были в полном беспорядке. Она прошла мимо его окон, плотно закутавшись в пальто от холода и, казалось, ничего не замечала вокруг. В ее передвижении было что-то не так. Северус наблюдал за ней некоторое время, прежде, чем понял, что она плачет. В этом было что-то очень личное, поэтому он задернул занавеску и прошел вглубь дома, чтобы приготовить чай.

Но все же большую часть времени профессор видел свою бывшую студентку в библиотеке. Гермиона читала так же жадно, как и в Хогвартсе, поглощая по шесть или семь огромных книг каждую неделю. Время от времени она проходима мимо кресла, где сидел мужчина, упрямо вздернув подбородок, со всей решимостью стараясь смотреть куда угодно, но только не на него.

Приход весны ознаменовала череда проливных дождей – весенние грозы, очевидно, были обычным явлением в этом регионе. Северус наслаждался раскатами грома и молнией. Однако, входить в библиотеку в мокрой одежде было не слишком удобно, поэтому он прибегал к помощи своей волшебной палочки, чтобы незаметно высушиться. Только после этого он входил внутрь.

У Гермионы такой идеи, видимо, не возникало – она носила с собой большой зонтик и оставляла его у двери, прежде чем войти. Зельевар так и не смог решить, какой же вариант лучше – его или ее.

В уединении собственного разума Северус связывал свое внимание к ней с личным интересом. Он наблюдал за ней, пытаясь найти признаки счастья, горя, беспокойства. Он не хотел что-то пропустить, а потом на следующий день столкнуться с Поттером и Уизли где-нибудь в городе.

Но Грейнджер казалась вполне нормальной. Широкие улыбки для библиотекарей, краткие беседы со всеми ними. Иногда она смеялась, запрокидывая голову так, что волосы рассыпались по ее спине. Влажность в штатах не пошла им на пользу – они были объемными, как никогда, пушились вокруг головы и спускались по спине массой беспорядочных завитков. Из этих разговоров он узнал, что его бывшая студентка работает в местной маленькой начальной школе преподавателем у первого класса. Зельевар понятия не имел, есть ли у нее полномочия преподавать в штатах, но ведь прошло уже семь лет. Если во время войны ей было восемнадцать, значит, сейчас ей уже двадцать пять. Он узнал, что ее кот Крукшанкс – что за нелепое имя – любит Америку. Он также узнал, что девушка очень хорошо адаптировалась, и что американское название стрингов, по-видимому, звучит как «сланцы», и что стринги – это разновидность скандального нижнего белья. А еще волшебник узнал, что разговоры о нижнем белье заставляют Гермиону краснеть.

В каком-то странном припадке мятежной досады Снейп решил мысленно называть ее Гермионой, а не мисс Грейнджер. Он отказался от всех профессорских привилегий еще в свой последний год в Хогвартсе, а она больше не была его студенткой. Поэтому в святая святых собственного разума Северус не утруждал себя соблюдением каких-либо формальностей.

С наступлением лета дни становились все жарче и яснее. Период весенних ливней закончился и на улицы города украсили распустившиеся цветы. Северус продолжал носить одежду с высокими воротничками, привлекая к себе, тем самым, ненужные ему, странные взгляды прохожих.

Даже библиотекари обращали на это внимание. По крайней мере, Эмили, самая глупая из двух младших работников библиотеки, точно.

– Он здесь каждый день, – сообщил Гермионе высокий щебечущий голос девушки. – Британец вроде тебя, разве я тебе не говорила?

Голос Грейнджер звучал приглушенно, когда она ответила:

– Кажется, Марта как-то упоминала об этом. Ты идешь на спектакль, который ставят малыши?

– Не-а. Каждый божий день. И он всегда носит черное и прикрывает шею. Будь я лет на десять моложе, то подумала бы, что он вампир. – Эмили зашлась раздражительным смехом, что не понравилось Северусу, сидевшему поодаль. – Это так странно.

– Он имеет полное право носить все, что ему вздумается, и даже водолазки летом, – сказала ведьма мягким и в то же время сердитым голосом. – Точно так же, как и я имею право носить летом одежду с длинными рукавами. Или вы обсуждаете и мой выбор одежды с другими людьми, которые сюда приходят?

Она ушла, а Северус наблюдал за тем, как Гермиона, словно фурия, в ярости выбежала на улицу. Странно – за все те месяцы, что он наблюдал за ней, Снейп и не заметил, что она никогда не оставляла руки открытыми. Внезапно ему захотелось узнать, почему.

В начале июля они вновь оба были в библиотеке, старательно игнорируя присутствие друг друга. Пока к Северусу не подошла Марта, а к Гермионе – другой библиотекарь.

– Библиотека сегодня закрывается рано, – сказала она. – С минуты на минуту начнется фейерверк, и мы все хотели бы пойти.

– Фейерверк? – переспросил зельевар, нахмурив брови. Он встал и, встретив одобрительный кивок Марты, положил книгу на место.

– Уже четвертое, – посмеиваясь, объясняла Марта. – Четвертое июля. Обычно четвертого июля библиотека закрыта, но в этом году мне пришлось проводить с девочками все свое свободное время.

Что ж, это все объясняло – день независимости Америки.

Северус и Гермиона подошли к двери одновременно. О том, что не стоит быть вежливым, маг не успел даже подумать, а его рука уже потянулась вперед и открыла для девушки дверь.

– Спасибо, – сказала мисс Грейнджер. В ее голосе отчетливо слышалось удивление. Это было первое слово, которое она сказала ему за последние месяцы.

– Не за что, – коротко ответил Снейп. Он направился к своему дому, а она последовала за ним. Он уже собирался было сказать ей что-нибудь фирменно язвительное из личного арсенала ядовитых колкостей, чтобы она поняла, что ей не следует идти за ним. Но вдруг, смутившись, понял, что все дома на этой улице располагались в одном направлении.

Зельевара радовало, что ведьма не была склонна заполнять тишину пустой болтовней. Ночь была ясной и слишком жаркой. Светлячки весело перемигивались в кустарниках, а в кронах деревьев стрекотали невидимые глазу цикады.

Вдруг воздух начал сотрясаться, от давления внезапно сдавило грудь, вокруг раздались громкие звуки выстрелов. Раздался грохот и небо озарилось разноцветными искрами. Северуса пронзила паника, когда он увидел, что девушка, шедшая рядом с ним, резко остановилась, как вкопанная, на ее лице застыла неподвижная маска ужаса, окрашенная, как и небо, красными и синими всполохами. Еще два залпа сотрясли землю, и он, без лишних раздумий, схватил ее за руку и побежал в направлении своего дома, утягивая девушку за собой. Адреналин наполнял его кровь, а сердце с силой колотилось в ушах. Волшебная палочка оказалась у него в руке прежде, чем он успел о ней подумать. Маг опомнился лишь тогда, когда произнес уже половину заклинания щита. Только тогда он вспомнил где он и что происходит.

Его привело в замешательство то, как война и сражения вернулись к нему с тошнотворной ясностью. В разгар боя он никогда не терял самообладания, но сейчас – возможно, потому, что привык к чувству безопасности, которое испытывал в этом тихом маленьком городке. В Англии он постоянно ожидал смерти, а здесь этого не было. Снейп был в безопасности, а это – просто фейерверк. Еще серия сотрясающих землю залпов озарила небо, раскрасив его разноцветными красками. Из ближайшего парка, где собралась толпа зевак, раздались одобряющие, радостные крики.

Северус вдруг понял, что все еще держит Гермиону.

– Прошу меня извинить, – сказал он, тут же отпуская ее.

Издав какой-то неопределенный звук, Грейнджер порывисто прижалась к нему. Ее глаза все еще были широко раскрыты, и в них отражался страх. Снейп увидел, что она дрожит, дрожит так сильно, что, когда он попытался ее хоть немного успокоить, поглаживая по спине, эта дрожь передалась и ему.

– Что… что… – девушка пыталась что-то сказать, но ей как будто не хватало воздуха. Ее колени подогнулись. Мужчина прижал ее к себе еще сильнее, но, почувствовав, что она оседает вниз и тянет его за собой, пробормотал какое-то ругательство и поднял ее на руки.

Открыв входную дверь при помощи беспалочковой магии, зельевар вошел в дом. Дверь за ним тут же захлопнулась, с характерным звуком, от которого Гермиона резко вздрогнула в его руках. Ее тепло было для Снейпа чужим. Оно его тревожило. Быстро усадив ее в свое кресло, он опустился перед ней на корточки.

– Это фейерверк, – тихо проговорил он внезапно охрипшим голосом. – Сегодня празднование дня независимости. Это простой фейерверк.

Какое-то время ведьма просто смотрела на своего бывшего профессора уставшими и испуганными глазами, полными слез. А затем, будто сработал какой-то пусковой механизм, разразилась рыданиями. Зрелище выглядело жалко: молодая девушка тряслась от страха, свернувшись калачиком в огромном кресле, обняв руками колени, и всхлипывала. Зельевару было неприятно видеть ее такой очевидной боли – Северусу Снейпу требовалось много времени, чтобы привязаться к людям, но эту девушку он знал уже четырнадцать лет. Кроме того, она была последним связующим звеном между ним и Магической Британией.

– Хватит… Прекратите плакать. Пожалуйста. Это просто фейерверк. – он не умолял. Он просил. Точно.

Когда рыдания Гермионы достигли своего апогея, она начала сползать с кресла прямо на пол, что было не удивительно, так как кресло было слишком большим, а сидела она на самом его краю. Увидев это Снейп инстинктивно подался вперед и обнял ее и прижал к себе. Маленькие кулачки крепко сжали его рубашку, и Грейнджер продолжила плакать уже в его объятиях.

Ее фигура была женственной, округлой и мягкой в местах, где это было необходимо. Однако ее локти были костлявыми, а колени больно прижимались к его бедрам. Он молча устроил ее тело так, чтобы им обоим было удобно и позволил ей закончить рыдания в ямке, образовавшейся между его плечом и ключицей.

Время шло не просто медленно. Казалось, оно тянулось целую вечность; ощущение объятий, поддержки и утешения. Некоторое время спустя маленькие плечи замедлились, а затем и вовсе перестали дрожать. Горячее дыхание на его шее стало спокойным и не таким прерывистым. Вскоре девушка успокоилась, пальцы, комкающие его рубашку, разжались, и она неуверенно выпрямилась.

Мужчина тут же неловко отстранился.

– Чай? – спросил он.

– Пожалуйста, – ответила Гермиона, стараясь не встречаться с ним взглядом.

Северус снова поднял ее и усадил в кресло, словно почувствовав ее стыд и смущение. Процесс приготовления чая без помощи магии был простым и успокаивающим. При помощи экскуро он очистил свою одежду и аккуратно достал чайный поднос. За окнами кухни Снейп все еще слышал грохот и видел вспышки фейерверков, освещавших небо синими, красными и белыми всполохами.

Когда мужчина принес в гостиную чай, лицо Гермионы было уже сухим, хотя его и покрывали пятна. Ее недавнее настроение выдавали только руки, которые все еще дрожали.

– Не желаете в чай чего-нибудь покрепче?

Гриффиндорка покачала головой.

– Я думаю, что это плохая идея, – пробормотала она охрипшим голосом. – Ликер… я обнаружила, что он усиливает повреждения нервов от Круциатуса.

Протягивая ей чашку, Снейп быстро вычислял в уме. Повреждения от Круциатуса среди молодых Упивающихся Смертью не были редкостью – в старые добрые времена Темный Лорд сдерживал себя, когда наказывал своих последователей, а потом ближний круг его последователей постепенно научился сопротивляться этому заклятью, поскольку их повелитель и хозяин все чаще и чаще впадал в безумие и мучил их все дольше и дольше. Чтобы Гермиона до сих пор мучилась от последствий Круциатуса почти семилетней давности, она должна была находиться под действием проклятья в течение длительного периода времени. А потом он вспомнил – Беллатриса пытала ее в Малфой-мэноре, а потом она и ее друзья сбежали оттуда.

– Я мог бы сварить для вас зелье, которое поможет вам справиться с неприятными ощущениями, – проговорил мужчина, неуверенный, примет ли она его помощь.

Взгляд, которым она на него посмотрела, был полон надежды.

– Правда?

– Я бы не предлагал, если бы считал, что это невозможно, – сказал зельевар, немного обиженный тем, что она сомневается в нем.

Гермиона тут же покраснела.

– Простите, – тихо проговорила она. – Я не хотела вас обижать. Просто я уже кое-что искала… в течение последних пяти лет. Все было безуспешно, и я сдалась, – ведьма пожала плечами.

Теперь он почувствовал себя неловко.

– Это была частая проблема среди Упивающихся Смертью, – натянуто сказал Снейп. – Они были бесполезны, если нервничали или галлюцинировали. И панические атаки обычно начинаются без предупреждения… – он вдруг резко замолчал. – Насколько все плохо?

Гермиона смотрела на свой чай, обхватив кружку бледными пальцами.

– Плохо, – призналась она. – В первые годы после войны было хуже всего. Как минимум два припадка в неделю. Иногда по одному каждый день. С галлюцинациями все не так уж плохо. В основном это просто воспоминания. Теперь у меня случается один или два сильных припадка каждые полгода. И панические атаки у меня случаются только тогда, когда есть какой-то триггер. Как…

– Как фейерверк, – закончил вместо нее волшебник. – Я знаю, что вам может помочь.

Мисс Грейнджер издала нечто среднее между вздохом и смехом.

– Все это время я думала, что если бы вы были живы – Мастер Зелий – то могли бы что-нибудь изобрести. А потом, когда я наконец сдалась, то нашла вас и… – она повторила этот звук снова и снова, но на этот раз он был больше похож на всхлип.

Чувство вины усилилось.

– Так почему вы здесь?

Он встретился с ней взглядом. На бледном лице ее глаза казались огромными. Ее густые каштановые волосы и крошечные точки веснушек лишь подчеркивали белизну ее кожи.

– Я чувствовала себя там не в своей тарелке. Всё и все напоминали мне о прошедшей войне, но все продолжали двигаться дальше, а я как будто застряла на месте… – ее голос затих. – Целый год я преподавала в Хогвартсе. Защиту. Невилл преподает гербологию – Спраут на пенсии. Но я больше не могла продолжать в том же духе.

– Значит, его снова открыли, – сказал Северус, не зная, что вообще здесь можно сказать. Да и нужно ли.

Гермиона кивнула, явно радуясь тому, что нашла более безопасную и менее личную тему.

– На восстановление ушло почти пять месяцев, но замок выстоял. Они поставили памятник с именами всех павших, магглов и волшебников.

– Там есть мое имя? – спросил зельевар с болезненным любопытством.

Грейнджер нахмурилась.

– Да, – ответила она. – С большинством имен проблем не возникло. Но Гарри настоял на том, чтобы вашему имени было отведено почетное место, потому что… – она снова нахмурилась. – Он использовал вас, чтобы победить Волдеморта.

– Использовал меня? – смутился маг.

– Использовал знание о вашей истинной преданности, – уточнила волшебница. – Что вы не были верны Волдеморту, потому что он убил Лили… – она замолчала. – После этого я поговорила с Гарри о том, чтобы рассказать людям о том, что было в воспоминаниях, которые вы отдали ему.

Северус горько рассмеялся.

– Итак, значит теперь я герой, потому что кое-кто преувеличил мои заслуги? – спросил он не без сарказма. – Я даже могу представить себе это: как трагично, что сальноволасая летучая мышь подземелий влюбилась в Лили Поттер, но именно его любовь к ней спасла Мальчика-Который-Выжил.

Чай закончился, поэтому бывший профессор собрал чайные принадлежности и отнес их на кухню, чтобы хоть немного успокоиться. Когда он вернулся Гермиона свернулась калачиком в том же кресле, где он ее и оставил.

– Значит, на самом деле все было не так? – спросила она.

– Нет, – коротко ответил Северус. – Все совсем не так, как кажется.

– Я с вами согласна, – криво усмехнулась Грейнджер. – Я думала, что после войны все изменится, что система изменится и станет возможным равенство для всех волшебных существ… А потом я поняла, что просто наивна и идеалистична.

– Я мог бы рассказать вам об этом, – сказал Северус с коротким смешком. – Г.А.В.Н.Э.?

– Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов, – парировала ведьма. – Мне было пятнадцать. – На ее лице появилась легкая улыбка. – Так вы знали об этом?

Снейп ухмыльнулся.

– Это была обычная шутка среди персонала, – заговорил бывший профессор, стараясь сохранить при этом нейтральный тон. – От гиппогрифов до домашних эльфов. Я даже думал, что следующими будут гарпии.

Северусу казалось, что вся эта ситуация походила на какой-то странный сон: он сидел в своей гостиной с бывшей студенткой – вполне возможно, самой раздражающей студенткой, которая у него когда-либо была – разговаривая о правах домовых эльфов и событиях давно минувших лет.

Гермиона тихо застонала и откинула голову на спинку кресла. Взгляду Снейпа открылся вид на ее длинную шею, неприкрытую одеждой, тонкую и белую, обрамленную пышными локонами. Неожиданное скручивание в животе выбило его из колеи, и мужчина резко отвернулся к книжным полкам.

Еще один взрыв фейерверка, на этот раз еще более мощный, сотряс землю, и волшебник и ведьма вздрогнули.