Текст книги "Крепитесь, други!"

Автор книги: Астра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Однако дни и мысли его, наравне с домашними и спортивными хлопотами, заполняло совсем другое. Его страстью стала политика. После всех потрясений, после смерти жены и сына, она утешительно накрыла его с головой. Конечно, не та, которую осуществляют на дипломатических приемах премьеры и депутаты, но та, что отражается на таблицах и графиках валютных курсов и фондовых котировок. Для сведущих людей разноцветные кривые и колонки цифр говорят красноречивее всяких слов. Ни одно политическое, экономическое, финансовое издание – газеты, журнала, монографии – не прошли мимо его азартного карандаша. Вместе с Семеном Семеновичем, отставным майором из соседнего дома, они обсуждали мировые события, словно смотрели многосерийный приключенческий фильм с продолжением каждый божий день. О, политика, политика, живейшая из материй, узел пересечений всех страстей человеческих! Для Викентия Матвеевича она стала мозговым центром и главным интересом жизни.

Семен Семенович был человеком резковатым, выдерживать его суждения да и просто общаться с ним было нелегко. Он исповедовал державность, единоличную власть и могущественное государство. Развал великой Родины потряс и сокрушил неколебимые основы его офицерского мировоззрения, он скорбел душой и не прощал этого ни президенту, ни депутатам. Ни в какие политические объединения не входил, с гневом наблюдая распри и «словоблудие» внутри Госдумы, и все присматривался, и прислушивался в ожидании «сильной руки».

«Если ты не занимаешься политикой – политика займется тобой!» – эта изящная французская мудрость неожиданным образом вместила все, чему поклонялись друзья, и во славу чего совершались ими многочасовые прогулки по скверу, вокруг всех прудов с плакучими ивами, с ныряющими бронзовато-розовыми утками, которыми славился их северный округ. И рассуждали, рассуждали, снисходительно посматривая на обывателей.

Когда же Валентина занялась бизнесом, Викентию Матвеевичу приоткрылся новый смысл его трудов. Он еще пригодится, мужчина в доме, своему семейству и ей, сверхзанятой в своем агентстве, он еще скажет решающее слово и спасет их в нужную минуту!

Каждый день к восьми часам Валентина приезжала на работу.

Что объединяет усилия сотрудников, заставляет вращаться колесики производства, особенно в самом начале? Воля руководителя. Нет слов, возможность заработать на жизнь, уцелеть в трудные времена есть главная самодвижущая сила, и все же стрела, летящая в цель – это направляющий посыл от директора. Если всегда открытой будет дверь ее кабинета, это настроит сотрудников на рабочий лад, если условия оплаты и состояние дел будут прозрачны для понимания, это взрастит доверие между членами команды и сплотит всех в дружную семью единомышленников. Другим ключом к успеху, по ее мнению, поначалу считалась учеба. Как научный работник, Валентина знала цену информации. Библиотечка по рекламному менеджменту, собранная заранее, была доступна для всех и пополнялась самими сотрудниками, кроме того, еженедельно проводились обсуждения и деловые игры. Однако, испытав все, что предлагают зарубежные обзоры, пособия и курсы, даже посидев разок-другой на ихлекциях, она с сожалением убедилась, что на российской почве чужие овощи не растут. Мировым капитализмом за сто пятьдесят лет его существования были пройдены такие стадии и периоды, и наработаны такие правила и приемы собственного развития и выживания, о которых не прочтешь ни в одном научном труде. Почему? Да потому, что, подобно семейным устоям, они давно слились с общественным бытием и сознанием. Ими пользовались с младых ногтей, «по умолчанию». А мы… а у нас… ломаных-переломанных… что там говорить! Вот почему русскому человеку приходится исхитряться и применяться к тому, что досталось в наследство от наших строек и перестроек, сдвигов и подвижек, измышляя собственные ухватки, давно обретенные мировым опытом.

Прошла неделя и началась другая. Сделок не было. Становилось не по себе. Страх задувал в душу колючей вьюгой.

– Спокойно, – держалась Валентина. – Все в порядке. Идет первичное освоение материала. Работаем дальше.

Непрошенная «крыша» больше не появлялась, напрасно ждал ее синий конверт с деньгами. Хоть здесь просвет!

Вторым после нее организующим началом оказалась Екатерина Дмитриевна. Она приходила чуть позже, в половине десятого утра, и обзванивала за день до двухсот фирм. Кто-то отказывался сразу, кто-то обещал через неделю, с кем-то она уже встречалась и провела переговоры, и так день за днем. По ее впечатлениям, договор назревал. Взялся за дело и ее муж, пенсионер-одуванчик, стал выискивать номера телефонов где попало, на столбах и заборах, и звонить, звонить, предлагая рекламу в газету «Городская новь». Его увлекал сам процесс. Старичка так разнеживали приветливые голоса секретарш, что он, не выходя дома, целыми днями любезничал с молодыми женщинами для собственного удовольствия.

Юра же поначалу хватался за самые крупные, заметные холдинги и корпорации. У него были ясные мужские мозги. Он быстро разобрался и бросил автомобильные салоны, шведские и японские компьютерные компании, выяснил, что, во-первых, их обслуживают иностранные агентства мирового класса, и, во-вторых, читатели «Городской нови» для них – слишком мелкая сошка, чтобы тратить на них скупые рекламные деньги. Там предпочитали красочные фотошедевры в дорогих глянцевых журналах или целые газетные полосы в солидных финансовых изданиях. С удивлением открыл для себя Юра, что бизнес сам по себе достаточно суховат, что он трудится и добивается успехов точным расчетом, когда, в идеале, сложный робот достигает успеха, как говориться, от батарейки. Не то человек. С его жаждой и отчаянием он шарахает в «дело» всю энергосистему, словно фанат на стадионе, и превращает бизнес в азартную опустошительную игру. Осознав все это, Юра, современный молодой человек, перекрыл лишние расходы в своей душе, был ровен, весел и слегка отстранен.

Работал Юра напористо, гулкий голос его заглушал все звуки в комнате.

– Юра, потише! Ты не один, – хваталась за виски Екатерина Дмитриевна.

– Я не виноват, что у меня такой голос!

– Все равно тише.

Три раза в неделю в агентстве сидела Агнесса. И тоже звонила, звонила.

– Добрый день, – говорила она теплым мягким голосом, – вас приветствует газета «Городская новь». Мы готовы разместить рекламу вашей фирмы на очень выгодных условиях… Не желаете? Очень жаль. Всего наилучшего… – и сдвигала цветную полосочку на своем списке на строчку ниже, вновь набирая номер телефона. – Добрый день! Вас приветствует газета «Городская новь»…

– Не могу, – откинулась она как-то после сотого повтора. – Душа не выдерживает.

Екатерина Дмитриевна сочувственно откликнулась на этот вздох.

– Ах, Агнесса, как я вас понимаю! Словно в далекой юности, я вновь звоню мужчинам сама и вновь получаю сердечные раны. «Нет, нет, нет». Хоть плачь! В каждом звонке обманутая надежда.

Юра стоял в углу возле своего телефона и разминался после двухчасового сидения на стуле.

– Да что вы говорите, уважаемая Екатерина Дмитриевна? Неужели? – загудел он. – Раны юности… как это трогательно! Да при чем тут ваши надежды и переживания? Это бизнес, а не тропа любви. Узнайте сначала, кому мы интересны со своими предложениями, потом уж надейтесь. Нащупаем жилу, тогда и намоем золотого песочку.

– Тебе не страшно, когда ты звонишь? Вдруг откажут, вдруг пригласят? – улыбнулась Агнесса.

– Мне это в кайф, в удовольствие. Я с ними как пинг-понг играю. Да-нет, да-нет. То с девочками, то с ребятами.

Услыша разговор, из кабинета появилась Валентина. Она была в светлом полотняном платье с цветными золотистыми пуговичками, на клапане нагрудного карманчика виднелся лейбл французской фирмы. Она тоже звонила по телефону целыми днями.

– Верно, Юра, – присоединилась она к его словам. – Вначале нужно освоить рынок. Мы – продавцы рекламной площади, а сколько народу пройдет мимо, пока найдется покупатель!

– Они не продавцы, они «с`овечки». Им страшно, – засмеялся Юра.

– Вон он как с нами! – с тенью обиды заметила Екатерина Дмитриевна. – Молод еще так разговаривать.

– Он прав, Екатерина Дмитриевна. Нынче такие времена, что возраст уже не преимущество, если не научился делать деньги, – вновь согласилась с ним Валентина. – Нам всем надо измениться, чтобы преуспеть в нашем деле. Деньги платят за результат, а не за переживания.

Агнесса откачнулась назад вместе со спинкой стула.

– «Кто хочет только деньги, только деньги и имеет». Или не имеет. А я хочу понять. Что есть реклама? Чара, обольщение? Пока я вижу только нахальство и корысть. Поразить, перекричать, запасть в душу!

На эти слова насмешливо съузила глаза Валентина, и Екатерина Дмитриевна боязливо замерла, ожидая грозы.

– А этот ухмыляющийся мир вещей… – продолжала Агнесса. – Бедный человече! Против него – вся мощь производства, науки, даже искусства. Продать, всучить, заставить думать по-своему! Вот отчего страшно.

Валентина бессознательно уперла ладонями в бока.

– С таким настроением ты никогда ничего не продашь, дорогая, – с высоты своего роста посмотрела она. – Хорошо, давай разбираться. Человечество живет трудом своих рук, мозгов и талантов. Так? И трудится неустанно… И вот кто-то что-то открыл, произвел, придумал, нашел. Так? И что? Как об этом узнать тем, кто заинтересован? Ты не понимаешь, что такое реклама? Отвечаю. Это оповещение о результатах своей деятельности. Наглядное, быстрое, исчерпывающее. Разумеется, оно не лишено корысти и разных завитушек, потому что это реклама, а не научное сообщение. Согласна? Мы все играем на деловом поле. И ты не милостыню просишь, а делаешь клиенту заманчивое предложение для его же собственного блага. Его, его блага, поняла? Для расцвета его дела, – она повеселела от убедительности своих доказательств и рассмеялась. – Кто его, занюханного, приветит, если не мы? Кому он нужен со своими поделками? А мы его разрисуем, раскрасим, надушим и преподнесем покупателю. Так и настройся. Весело, уверенно, с улыбкой! А пока у нас в душах сомнение да нищенское заискивание – ничего не получится. Ничего! Менять себя надо, на ходу, на марше, учиться торговать и торговаться. Нас этому не учили, да делать-то нечего. Посмотри, как Якубович торгуется у себя на «Поле чудес»! Пальчики оближешь. В общем, я уверена, что с этой мелочевкой мы справимся. Так ведь, друзья мои хорошие?

– Пожалуй, – примирительно улыбнулась Агнесса. – Рекламный бизнес как часть общечеловеческой деятельности и культуры.

– Как часть информации, – загудел Юра юношеским басом. – Любой живой организм – это узел получения и обработки ежемгновенных потоков информации. Иначе он не сможет принять решение. Температура, давление, свет, звук, химия…

Валентина опять поддержала юношу.

– Юра прав. А ты, Агнесса, дорогая, будь попроще. Здесь не нужны эти высоты.

Агнесса качнула головой.

– Невозможно, Валя. Русскому человеку нельзя без высшей идеи. С чем я выхожу к людям, к жизни: с протянутой рукой или с сотрудничеством? Ты права, да, оповещение… Назойливое, бестактное, к сожалению. Но высшее выражение рекламы – это весть! Вот уровень. Да, пожалуй. Можно работать.

– Уж и весть! – хмыкнул Юра. – «Покупайте таблетки „трамтатол!“».

Агнесса улыбнулась. Зато Екатерина Дмитриевна осуждающе покачала головой.

– Для кого как, Юрочка, смотря по обстоятельствам. Если у кого ребеночек болен, и вдруг появляется лекарство… как же не весть? Еще какая благая…

При этих словах ресницы Агнессы дрогнули. Валентина, кинув на нее взгляд, ушла к себе.

Единственным, кто не принимал участия в разговоре, был Максим Петрович. Настоящей работы, ввиду отсутствия рекламных заказов, у него еще не было, он оформлял на компьютере бланки договоров и служебные письма, множил и складывал стопками на полке. Он был молчуном, но легким, таким, чье молчание никого не угнетало.

Наконец, чудо первой сделки произошло. Екатерина Дмитриевна заключила маленький договорчик на рекламку о продаже кондиционеров, всего на восемь строк общей стоимостью в двести долларов или на миллион двести тысяч рублей, считая по безбожному курсу в шесть тысяч рублей за один доллар. Вскоре у нее же случилась и вторая сделочка, не более первой, и пошло-поехало, пять мелких, но оплаченных заказов за неделю. Валентина платила двенадцать процентов от всей суммы, и этот миллион рублей, втрое превышавший пенсию, да к тому же полученный за работу, которой она нигде не училась, даже испугал женщину. С деньгами в кармане Екатерина Дмитриевна вышла из своей станции метро и прогулялась по универсаму, расположенному поблизости. Она всматривалась в сыры и колбасы, не те, что подешевле, как нынче выбирают пенсионеры, но те, которых хотелось именно ей, шедшей вдоль прилавков с мокрыми глазами. В топком унижении пенсионерства она, наконец-то, нащупала под ногами твердое дно.

Затем отличился Юра. Его удача была крупнее. Клиент сам пришел в агентство знакомиться, недоверчиво осмотрелся по сторонам, увидел чистоту, столы с телефонами, картины на стенах, пообщался с сотрудниками, послушал, как они разговаривают, и подписал договор на пятнадцать миллионов рублей с тем, чтобы его реклама выходила каждую неделю вплоть до Нового года. Речь шла об удивительном штанген-циркуле, инструменте небывалой точности, который делала бригада мастеров-золотые руки на остановившемся заводе. Он расплатился наличными и ушел, а Валентина принялась суеверно обмахивать деньгами углы и столы своего агентства.

– На счастье, на счастье…

Среди восьми человек, пришедших по объявлению, Валентине понравились двое. Виктор Селезнев, рослый красавец с почти сросшимися темными бровями, и румяная Александра, рыжекудрая девушка лет двадцати, уроженка подмосковной Тайнинки. В ней угадывалась терпеливая крестьянская сила.

Одетая в новое и модное, Валентина уверенно двигалась перед собравшимися в передних рядах конференц-зала. Она вполне усвоила себе тон хозяйки, отбросила порывы благотворительности и за свои лекции тоже брала деньги, не облагаемые налогом, сорок долларов с человека.

– Познакомимся, господа, меня зовут Валентина Сергеевна. Я генеральный директор рекламного агентства «Каскад». Мы продаем рекламные площади для газеты «Городская новь». От некрасивого слова «агент» мы отказались, наши сотрудники величаются «советниками». Итак.

Это был первый набор со стороны, просто по газетному объявлению в «Городской нови». Валентине хотелось проверить привлекательность подобных приглашений, а заодно и отдачу от газеты, на которую они трудились. Сработало удовлетворительно.

– В деловой Москве, – продолжала она, – помещаются почти миллион различных фирм. Целое море. Ваша задача – научиться в нем плавать и ловить свое счастье, – она ободряюще улыбнулась. – Совет первый: прежде чем набрать номер телефона, улыбнитесь и весь разговор ведите приветливо, с напором, сразу настаивая на общении именно с директором или президентом, потому что на этом уровне дела решаются сразу и почти всегда положительно, тогда как на всех остальных просто болтают.

Шурочка, Александра, смотрела на нее во все глаза. Ах, как соскучилась она по таким платьям, туфлям на узорном каблуке, по дорогой, и поэтому чуть заметной косметике! А шарфик с кистями!.. Вокруг уныние и безнадежность, а здесь бодрость и ни тени сомнения! Шурочка окончила книготорговый техникум, постояла за прилавком в Мытищах, но бросила и вернулась к семейному делу, выращиванию на продажу цветов и овощей. Сейчас, когда остался позади огородный сезон, она решила пойти на заработки.

Слушали внимательно, Валентина могла быть довольной. По лицам, глазам, по обносившейся одежде угадывались люди, давно потерявшие работу, отчаявшиеся и разочаровавшиеся.

– Совет второй: на переговорах умейте настроить и направить внимание клиента в нужное русло, к договору, к оплате. Войдя в кабинет, найдите, что похвалить: убранство, вид из окна, хоть стул, на котором сидите! Ах, мол, как удобно и приятно у вас!

Все засмеялись.

– Хвалите, хвалите, – с оживлением повторила она, – время трудное, у всех голод на ласку. Но не пережимайте, спрашивайте о его фирме, слушайте, кивайте. Директора обожают свои предприятия, они готовы выложить нам все свои проблемы, которые с готовностью решим мы, люди из рекламы. И вообще, имейте ввиду, что человек постоянно колеблется от уверенности к неуверенности, и неощутимо ищет опору. На это и ловите. Советуйте, настораживайте.

Скрестив на груди руки, Виктор смотрел на Валентину. Что за бред несет эта красавица? При чем тут дешевые ужимки? Разве так делаются деньги? И кто она, эта женщина? Обворожительная хищница рекламного бизнеса или вдохновенная весталка от рекламы? Чуткое артистическое ухо улавливало все переливы нежности, вкрадчивости, твердости, все недомолвки и умолчания. «Паузы не удаются», – улыбнулся он. Кто же она? Вот если бы с ней сойтись – о деньгах можно не беспокоиться… А деньгами здесь определенно пахнет.

– Ваши прошлые беды позади, – успокоительно журчали ласковые слова, – теперь все зависит от вас самих. Через три недели вы себя не узнаете, а через три месяца клиенты сами будут умолять вас принять от них деньги! Не верите? Напрасно. Вопросы есть?

– Есть, – негромко произнес Виктор. – Сколько можно иметь в месяц?

– Сколько заработаете, все в ваших руках.

Виктор добавил металла в голос.

– Точнее?

Валентина улыбнулась. Хорош! Побольше бы таких, жадных, агрессивных! Уж этот вытрясет из клиента всю душу вместе с деньгами!

– Точнее? – повторила она. – Две штуки баксов годится?

Серые глаза ее посмотрели весело и вызывающе.

– Годится, – усмехнулся он, давая понять, что оценил ее переход на современный молодежный язык.

Шурочка недоуменно похлопала ресницами.

– А зарплата у меня какая будет? – спросила она.

– Зарплата? – в тон ей ответила Валентина. – Никакой. Двенадцать процентов от суммы договора. В других агентствах дают семь-восемь процентов, решайте сами.

И в заключение добавила небрежно, раз и навсегда убирая пустые мечтания и недомолвки.

– Господа! Должна вас предупредить: не нравится – никто не держит, выбор у нас есть всегда. Надеюсь, это понятно. До завтра.

После ее ухода восемь человек медленно спустились по лестнице.

– Какое впечатление? какие мысли? – поинтересовался кто-то.

– Мягко стелет, да жестко спать…

– Дураков ищут.

– Надо попробовать, – Виктор задумчиво шагнул в вестибюль. – Не пропадать же деньгам.

– Конечно, – поддержала Шурочка. – Нам же сказали, что можно много заработать.

– Туфта все это. На работу не оформляют, стаж не начисляют, ни за что не отвечают. А вдруг не получится? Кто оплатит потерянное время?

– Риск невелик. Все к лучшему, никаких следов, – почему-то рассудил Виктор.

На следующий день в конференц-зал пришли только Шурочка и Виктор Селезнев.

– Вот и славно. Вас-то я и заприметила, – добродушно встретила их Валентина. – Пойдемте.

Она привела их в общую комнату.

– Знакомьтесь, это наши новые сотрудники. Виктор…

– …Селезнев. Вы меня не знаете, но вы меня еще узнаете, – представился он.

– … и Александра, Шурочка.

– Здравствуйте, – вежливо сказала та.

– Садитесь за свободные столы и слушайте, как разговаривают по телефону наши советники. Каждый из них уже нащупал свою нишу, ищите и вы. На столичном рекламном рынке для «Городской нови» могут одновременно топтаться хоть сто человек, и все будут сыты.

Виктор сел подальше от компьютера, позади Агнессы. Шурочка опустилась возле телефона между Юрой и Екатериной Дмитриевной. Посмотрев на списки телефонов на их столах, Шурочка осторожно поднялась и на цыпочках прошла в кабинет.

– Валентина Сергеевна, а где взять такие списки?

Та мягко улыбнулась.

– Нигде. Базу данных, то-есть названия фирм и номера телефонов, каждый находит, где может. Хоть в газете Экстра-М, вон на полке. Там же ознакомьтесь с бланками договоров, поучитесь их заполнять. Все будет хорошо, сейчас самый рекламный сезон.

– Я все должна делать сама? – на шурочкином лице отразилось недоумение.

Валентина посмотрела на нее с интересом.

– А как же, дитя мое? В том-то и прелесть нашей работы.

Двигая плечами, Шурочка вышла.

Виктор тоже поднялся с места, прошелся по мягкому ковровому полу.

– Ну и как здесь с доходами? – приглушенно спросил он, обращаясь больше к мужчинам, к Юре. – В самом деле, две тысячи баксов?

Юра рассмеялся.

– Теоретически, если крупно повезет. Но триста, пятьсот – достижимо.

– Не густо.

– А ты как думал?

– Это уже неважно.

– Мы – пролетарии от рекламы, – Юра поднял руки и сладостно потянулся, рывочками в каждую сторону. – Весь день на телефоне или в поездке, или на переговорах.

Виктор посмотрел на него с усмешкой.

– Согласно древне-римскому праву, пролетарии – это люди, живущие за счет государства, и не способные ни к чему, кроме воспроизведения себе подобных.

– Гм… – Юра не нашелся с ответом.

Виктор подошел к окну, дернул за шнурок и жалюзи разошлись, как занавес. Дернул на соседний шнурок, планки сошлись вновь. Екатерина Дмитриевна приветливо посмотрела на него.

– Вы – ученый, Виктор?

– Я драматический артист театра «Белая звезда». Временно не у дел.

– Очень приятно. Здесь собралось прекрасное общество. Агнесса у нас художник, я кандидат наук, Юра готовится в МГУ. Только в сложное историческое время можно очутиться в такой компании.

– В сталинской тюрьме вообще академики сидели, – пренебрежительно пожал плечами Виктор.

– Ну, при чем тут, – смутилась пенсионерка. – Сейчас все по-другому, все можно, достижимо, – зуд назидания не давал ей покоя. – Хочешь, иди в бизнес, хочешь…

– … не иди в бизнес, – продолжил, смеясь, Юра.

Она тоже засмеялась, но мысль свою не упустила.

– Сейчас время очень сложное, но исторически, повторяю, очень интересное. Вы – человек молодой, умный, у вас дело пойдет, сразу видно.

– А я и не сомневаюсь, конечно, пойдет, – разумеющимся тоном ответил Виктор, – как у любого мыслящего человека. Как у того мудреца из старой притчи на новый лад.

– Какой притчи? Расскажите.

Виктор обвел взглядом «зрительный зал».

– Всем интересно? – это было бы его входным билетом.

Все смотрели на него.

– Давай, давай, слушаем.

Он вновь прошелся по серому ковровому покрытию, сложил на груди руки и полуприсел на свой стол. С черной косичкой на затылке, в ботинках с металлическими шпорами и красной рубашке он напоминал пирата из американского фильма.

– Значит, так. Жил-был один мыслитель. Погруженный в глубокие думы, далекий от земной суеты, жил он в своей лачуге с семьей бедно и скудно. Окружающие уважали его за ум, за безусловную честность, но за его спиной пожимали плечами и стучали пальцем по лбу. Жена его без конца корила мужа за нищету, в которой росли их дети. Наконец, ему это надоело.

– Хорошо, – сказал он. – В течение пяти лет я займусь тем, что вы называете «делом» и покажу всем, что живу так не потому, что ни к чему не способен, а потому, что мне безразличны ваши игрушки.

Сказано-сделано. Весь огромный, искушенный в размышлениях ум он развернул в сторону какого-то «бизнеса», отследил все связи, причины и следствия, нашел людей… Дело расцвело, семья разбогатела, соотечественники избрали его почетным гражданином. Прошло пять лет. Во главе семейного предприятия встали подросшие сыновья, а сам мудрец, верный слову, вернулся к уединенным занятиям в тишине собственной библиотеки в глубине сада, убедившись, как просты и мелки дела земные в сравнении с высоким строем его дум. Вот такая притча.

Виктор умолк, наслаждаясь впечатлением. Достал сигарету, постучал ею о пачку, нашарил в кармане зажигалку.

– Хорошая притча, – проговорила Екатерина Дмитриевна. – Как раз для нашего времени. Но тогда-то, наверное, легче было.

– Почему? Пулеметов не было? – рассмеялся Юра.

Екатерина Дмитриевна, не обижаясь, махнула рукой. Виктор с улыбкой наблюдал за ними.

– Свое «дело» раскрутить всегда нелегко, – продолжал Юра. – Для этого нужна смелость, самодостаточность, умение находить независимые решения.

– Наверное. Молодые сейчас всегда правы, – согласилась Екатерина Дмитриевна, чтобы не вступать в новые споры.

Неожиданно для всех подала голосок и рыженькая красотка Шурочка, сидевшая за Юрой.

– Молодец какой, мужчина этот. И свое доказал, и рот всем заткнул! – робея, отозвалась она. – Интересно, что у него в саду росло?

Юра оглянулся на нее и больше уже не отворачивался, развернув стул боком между их столами.

– Какие еще соображения? Кому еще понравился наш герой? – вопросил польщенный успехом Виктор.

– Трудно сказать, – мягко улыбнулась Агнесса. – Никто никогда не узнает, что потеряло человечество за те пять лет, что ум мыслителя занимал себя бизнесом.

Максим Петрович взглянул на нее и молча кивнул головой.

– Браво! – вскричал рассказчик и похлопал в ладоши. – Такого я еще не слыхал, вы первая. Какие еще мнения?

Мнений не было.

И тут Валентина, слушавшая его из своего кабинета, вышла из-за стола и прислонилась к дверному косяку, скрестив на груди руки. Виктор невольно окинул ее с ног до головы и снова поразился ее статному властному облику.

– Удивительно не то, что ему все удалось, а то, что он смог уйти, – заговорила она, привычно размышляя над словами. – Невозможно оборвать процветающий бизнес, бросить, передать в другие руки. Успешный бизнес становится смыслом жизни, верно? Вы и сами знаете это, у большинства уже были прекрасные договора и хорошие деньги. Ведь так, друзья мои?

– Так, Валечка, так, – поддержала Екатерина Дмитриевна.

– Тоже необычное замечание, – проговорил Виктор, глядя ей в глаза.

Валентина молча повернулась к нему спиной, скрылась в кабинете, подкрасилась и уехала на встречу с очередным клиентом.

Виктор тоже направился к двери.

– Покурить никто не хочет?

Желающих не нашлось. Он вышел в коридор.

Екатерина Дмитриевна обернулась к Агнессе.

– Вот и второй философ появился, подстать вам, Агнесса.

Улыбнувшись в ответ, Агнесса сдвинула цветную полоску на своих бумагах и набрала телефонный номер. Зато недоуменно выпрямилась Шурочка. Как это? Разве не с нею пришел Виктор, разве не она самая молодая и красивая в комнате? Все права у нее, Александры, при чем тут какая-то Агнесса?

В коридоре Виктор прошелся из конца в конец мимо открытых и закрытых дверей, прочитал вывески, сунул голову в пустой конферец-зал, вернулся и вдруг заметил темную лестницу без перил, ведущую вниз. Он стал спускаться. На нижнем этаже было полутемно, отдаленно светлел выход в вестибюль, тупичок был захламлен и запущен, в торце его тускло отсвечивала железная дверь. Под лестничным уклоном он различил табурет и множество окурков. Понятно. Он опустился на табурет, чиркнул зажигалкой, но тут же пригасил ее.

Потому что в это время из вестибюля по коридору послышались шаги. И какие! Виктор замер. Будто сторожевой пес, он вытянул шею, потом неслышно отступил в полную темноту. Он слишком хорошо разбирался в походке, чтобы не принять эти меры. Еще в школе он мог идти за человеком, вживаясь в особенности его шарканий, покачиваний, подскакиваний, и в училище, и в театре не было равных ему по выразительной поступи его героев. Походка приближающегося человека говорила о тюрьме, о веском положении, авторитететого, кому принадлежала!

Человек прошел мимо него к запертой двери и тихонько постучал. Тук, тук-тук.

– Открой, это Грач!

Дверь отворилась. Мужчина взял или отдал нечто заранее приготовленное, и отправился обратно к выходу.

Виктор стоял неподвижно. Как только незнакомец пересек вестибюль, он покинул свое убежище и помчался по коридору. Едва хлопнула входная дверь, Виктор очутился у окна. Мужчина как раз огибал клумбу прежде чем свернуть направо в переулок. Глаза его, прищуренные, «восточно-русские», скользнули по фасаду. Виктор отпрянул.

Впустую работала пока одна Агнесса. Но это не угнетало ее. Представив однажды напряженную работу земного человечества и свое место в ней, она нашла свое осознание, и это изменило ее голос на легкий и приязненный.

– Добрый день. Газета «Городская новь» рада приветствовать вас… – повторяла она.

И вдруг…

– Приезжайте, это интересно. Можете напечатать к юбилею Москвы статью о нашем Управлении?

– Какой объем вас интересует?

– Полстраницы.

Агнесса едва не ахнула. Полстраницы! Но статья, да заказная… как это согласуется с журналистской этикой? Допустимо ли это? Она пошла к Валентине. Та посмотрела на нее, как на сумасшедшую.

– Езжай, не раздумывая! Пять тысяч долларов! Я сделаю все, чтобы статья увидела свет!

– Но если они, допустим, отравляют реку своими отходами, а мы их расхваливаем…?

– Агнесса, прекрати! – Валентина потеряла терпение. – Если строители хотят отрапортовать Москве о своих успехах за восемьсот пятьдесят лет – это их право! Тем более за деньги! Езжай сейчас же, пока зовут. Если будут сложности, позвони мне сюда или на мобильный. Удачи!

Волнуясь, Агнесса взяла с полки бланки договоров, калькулятор, листок с ценами на рекламу – прайс, как почему-то называли его, и закрыла за собой дверь. Спустилась в вестибюль, вышла, обогнула круглую, заросшую травой, клумбу и по левой стороне переулка вдоль бетонного забора направилась к перекрестку. Ранне-сентябрьская жара сменилась прохладой, дул встречный ветер, дождевые тучи темнели над крышами домов.

Агнесса шел двадцать шестой год. Стройная, с прекрасным выражением лица, «породой», столь редкостной в наше время, она без слов располагала к себе, а речь и улыбка лишь дополняли прекрасное впечатление. Выпускница Строгановки, она считалась знатоком старинного народного костюма, умела шить и расшивать узорами, бисером, речным жемчугом, знала ручное ткачество и крашение, но, главное, в поездках по Руси и в архивах она собрала подлинные образцы и могла воссоздавать женские «справы» разных областей – сарафаны, рубахи, паневы, душегреи. Научная ценность этих работ привлекла внимание «Народного музея», где Агнесса была своим человеком, и который изредка покупал ее изделия. Деньги были скудные и почти не оправдывали ни сил, ни времени. Мало кто мог заметить грусть в глазах молодой женщины. Ребенок Агнессы был тяжело болен, и в облике ее уже проступала покорная горестная складка.

В метро было немноголюдно. Возле нее сидела молодая мама с дочкой и тихонько читала сказку «Кошкин дом». Внезапно в вагоне погас свет. Женщина замолчала.

– Мама, – спросила девочка, – а кошки видят в темноте?

– Видят.

– А читать могут?

Агнесса рассмеялась. С теплой душой поднялась наверх.

Управление, куда она приехала, помещалось в самом центре Москвы, в Большом Златоустинском переулке. Вход был отделан мрамором, внутри помещения, переделанного из старого жилого дома, все отвечало взыскательной художественности. На стенах широкого коридора висели живописные «портреты» церквей, зданий, мостов, инженерных сооружений, возведенных строителями этого Управления. Все говорило о том, что дела здесь идут неплохо, что здесь ценят хорошую работу и понимают свой вклад в московское градостроительство.