Текст книги "Офисный переполох (СИ)"

Автор книги: Arne Lati

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Офисный переполох

http://ficbook.net/readfic/1882056

Автор: Lati (http://ficbook.net/authors/531552)

Беты (редакторы): Ктоя (http://ficbook.net/authors/539701), kristikat (http://ficbook.net/authors/581773), Paulana (http://ficbook.net/authors/998630)

Фэндом: Ориджиналы

Персонажи: Даня/Максим

Рейтинг: NC-17

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Повседневность, POV

Предупреждения: Нецензурная лексика

Размер: Миди, 61 страница

Кол-во частей: 16

Статус: закончен

Описание:

Вам, наверное, жутко интересно, почему я сижу под столом своего директора, и молюсь, всем известным, и только что придуманным, богам, чтобы меня не нашли? Все просто, я таки вывел своего «любимого» начальника из состояния равновесия. Достал короче. Ну а что? Он сам виноват. Просил же уволить меня, да к нет, я ему за каким-то хреном понадобился.

Эта история началась задолго до этого момента, когда моя жизнь совершила резкий кульбит.

Примечания автора:

Даня http://stat18.privet.ru/lr/0d1d4837b4b19df43467fbfd8632c4ad

Максим http://yaoi.teinon.net/images/content/full/yaoi_1203523213.jpg

Вообще, на создание этого тварения, наталкнула вот эта картинка: http://i43.beon.ru/94/88/2578894/8/104933008/j6g6bhb3qfqk.jpeg

Сиквел про главных героев http://ficbook.net/readfic/1894751

  Часть 1

      Вам, наверное, жутко интересно, почему я сижу под столом своего директора и молюсь всем известным и только что придуманным богам, чтобы меня не нашли. Все просто: я-таки вывел своего «любимого» начальника из состояния равновесия. Достал короче. Ну а что? Он сам виноват. Просил же уволить меня, дак нет, я ему за каким-то хреном понадобился.

      Вообще эта история началась задолго до этого момента. Когда мне было пятнадцать, я был самым обычным подростком. Жил со своей семьей и был абсолютно счастлив, до одного рокового дня, который в корне изменил мою жизнь.

      Я шел с тренировки по плаванию, как обычно уставший, но жутко довольный собой. Единственное, что портило радужное настроение, это дождь, усиливающийся с каждой минутой.

      Закутавшись в воротник куртки, прибавляю шаг и уже почти забежав в подъезд, торможу. Что-то, а точнее кто-то, привлек мое внимание.

      У нас возле дома стояли мусорные баки, рядом с которыми сидел мужчина или парень – с такого расстояния и в темноте рассмотреть было сложно.

      По всем законам я должен был пройти мимо, как делает большинство людей в наше время, ну или, на крайний случай, позвонить в полицию и предупредить их о своей находке. А я не смог.

      Видимо, взыграло воспитание, которым я безумно горжусь. Вся моя семья сплошь врачи: мама – лучший в нашем городе кардиохирург; отец – главврач в той же больнице; я уже не говорю про бабушек и дедушек – все они тоже уважаемые врачи со стажем. Именно они и их воспитание привили мне мысль, что людям нужно помогать. Я и сам хотел стать врачом, поэтому пройти мимо того, кому, скорее всего, нужна была помощь, я не смог.

      Быстрыми шагами добираюсь до нужного места и сажусь на корточки. На меня смотрит молодой парень, лет двадцати трех, не больше. Его темно–карие глаза изучают меня с легким интересом. Даже сейчас, сидя возле помойки в плачевном состоянии, он смотрит на меня свысока. Нет, не то чтобы он избалованный мальчишка, привыкший, чтобы все были у него в услужении. Здесь скорее пробивается сильный характер. Желание бороться, даже сидя у помойки.

      В его глазах нет страха, но отчетливо видно, что он озирается по сторонам. Давящее раздражение, граничащее с безысходностью, отражается на красивом лице. Тонкие губы плотно сжаты: видно, что ему больно.

      Убираю его холодную руку от бока, который он зажимал, и вижу то, что и предполагал. Темная футболка пропиталась кровью, оставившей ужасный багровый узор.

      – Нужно в больницу, – говорю скорее сам себе, чем ему и, зажав рану, тянусь за мобильным.

      – Нельзя в больницу, – сталь в ровном бархатистом голосе заставляет вздрогнуть. Это больше походит на приказ, чем на просьбу.

      Отец всегда учил меня, что есть люди, которым нужно помочь, даже если они против. Вот только сделать это можно по-разному: либо сохранить им здоровье и испортить жизнь, либо попытаться сохранить оба составляющих, хоть это и будет в разы тяжелее.

      Я смотрю в его глаза, видя, что он не отступит от своего решения, и краем уха слышу крики мужчин в нескольких кварталах от моего дома. Агрессия буквально просачивается в их нестихающем гуле.

      Парень улыбается как-то понимающе, когда видит страх на моем лице. Вот только боюсь я не за себя.

      Именно в этот момент я перевернул свою жизнь с ног на голову.

      Рывком ставлю парня на ноги. Несмотря на то, что он выше меня больше чем на голову, да и шире в плечах, я хоть и обладаю изящным телосложением, все-таки мужик, поэтому, не обращая внимания на протесты слабеющего на глазах человека, быстрыми шагами направляюсь к подъезду.

      Голоса становятся все громче, а страх подбирается все ближе, скапливаясь желчным комком в районе горла.

      В руках у пострадавшего пистолет. Меня это не пугает, слишком занята голова другими вещами.

      Открываю дверь подъезда специальным ключом; буквально затащив туда свою ношу, тихонько закрываю дверь и уже через железную перегородку слышу, как к нам во двор вваливается толпа людей. Если судить по звукам и количеству голосов, их там человек семь или восемь.

      Раздаются крики: «обыскать здесь все, из-под земли достать…», но я уже не слышу их, таща еле передвигающего ногами парня на третий этаж. Подъем по лестнице дается с трудом. У нас в доме мало жильцов. Все квартиры двухэтажные, поэтому самих квартир мало. Это мне на руку.

      Кое-как открыв дверь, затаскиваю его в коридор. Не включая свет, подхожу к окну и выглянув из-за шторки, прихожу в шок. Я сильно ошибся с количеством. Мужчины в камуфляже, вооруженные до зубов, обшаривают наш двор. Их человек двадцать, не меньше.

      Дождь, перешедший в ливень, очень на руку. От пятен крови или оставленных следов ничего не осталось.

      Беру в руки телефон и звоню охране. Так как дом у нас элитный, и люди здесь живут очень хорошие и отзывчивые, чужих во дворе не любят. Парень как-то обреченно, но с вызовом, на меня смотрит.

      – Добрый день, у нашего дома толпа каких-то вооруженных людей шарится, можно ли их как-то убрать, а то из подъезда выйти страшно, – говорю в трубку и, получив утвердительный ответ, отключаюсь. Парень улыбается.

      Ни слова не говоря, поднимаю его на ноги и тащу на второй этаж, там у нас что-то типа кабинета, совмещенного с больницей. Все-таки к родителям иногда наведываются пациенты, которым требуется срочная помощь. Я никогда не интересовался, что это за люди в дорогих костюмах и с охраной, теперь, кажется, понимаю.

      Усадив его на кушетку, снимаю куртку и одновременно звоню отцу. Трубку берут, когда я как раз избавляюсь от ненужной одежды.

      Объясняю отцу возможные повреждения, которые оказались ножевым ранением, ну хоть не огнестрел; отец, не задавая вопросов, дает четкую инструкцию, что и как сделать.

      Обезболивающий укол, обработать рану, обеззаразить, зашить и так далее. Вожусь минут сорок. Руки дрожат, стоит только отвести их от тела, а при касании кожи срабатывает рефлекс и ни единая мышца не дрожит.

      Парень отключился, что ж, так даже лучше. Заканчиваю и, сложив его вещи и использованные бинты и тряпки в пакет, завязываю его и отправляю в специальную печь, где все это сгорает за несколько минут.

      На столе лежат какие-то бумаги, вытащенные из куртки, ключи и телефон. Ничего не трогаю, это не мои вещи и не мое дело. Выхожу из комнаты и звоню отцу. Успокоив его, что все в порядке, отговариваю лететь домой и прошу не говорить маме. Поломавшись для приличия, отец соглашается, но просит держать его в курсе событий.

      Ночью я так и не сомкнул глаз. Перед лицом так и стояли глаза этого парня. Кто он, и почему оказался в подобной ситуации? Сложно было даже предположить, а вот спросить как-то неудобно.

      Наутро он пришел в себя и первым делом осмотрелся. Я видел интерес и иронию в его глазах. Как будто он не привык к помощи других людей, хотя это не удивительно, с такими-то замашками.

      Обрабатываю его рану, наношу заживляющую мазь, ставлю укол и подаю ему воды. Все в гробовой тишине. Конечно, я хотел услышать слова благодарности, но их не последовало.

      Как говорил мне отец: «Слова – это всего лишь звуки, которые забудутся через некоторое время, а вот поступками можно сказать многое.».

      Прошла целая неделя. Я возился с ним, как со слепым котенком, и сам для себя осознал, что мне это не в тягость. А еще я привязывался к нему. Чувствовал что-то такое необъяснимое и теплое, что иногда становилось страшно.

      Этот день был такой же, как и все. Поменяв повязку на животе и обработав рану, которая уже начала заживать, услышал над своей головой спокойный и властный голос.

      – Как звать?

      – Данил, – коротко бросил я и, выпрямившись, хотел было отойти, но сильные руки властно притянули меня к себе, впечатывая в свое тело.

      В следующую секунду мои губы обожгло поцелуем, а чужой язык, воспользовавшись моим замешательством, пробрался ко мне в рот и бессовестно начал там хозяйничать. Уперевшись руками в широкие плечи, попытался отстраниться, но куда там. Он был сильнее и нагло пользовался своим превосходством. Одной рукой удерживая меня за талию, другой притянул мою голову за затылок к себе, делая поцелуй еще более тесным и властным.

      Не знаю, сколько это длилось, но все мое тело начало пылать. Он не лапал меня, даже не гладил, просто надежно фиксировал сильными руками.

      В следующий миг все прекратилось, и он, потрепав меня по голове, улегся обратно на кушетку и собрался, видимо, спать.

      – Совсем сбрендил, придурок, – выкрикнул я, вылетая из комнаты как пробка из бутылки с шампанским.

      Внутри меня бушевал ураган непонимания и шок от произошедшего. Он украл мой первый поцелуй. Нахально выхватил его у меня. Вот же сволочь. Это было неправильно, невозможно, но так ярко и незабываемо, что самому становилось стыдно.

      Этой ночью я плохо спал. Все время мерещились люди в форме и мой гость, убегающий от них. Когда я проснулся, не спеша принял душ и, одевшись, направился проведать своего больного.

      Идти к нему мне не хотелось совершенно: во-первых, я был обижен, а во-вторых, мне было стыдно. Но когда я зашел в кабинет, там было пусто. Не было необходимости осматривать дом в поисках гостя. Он ушел, забрав свои вещи, лежавшие на столе, и оружие, которое я принес ему из коридора, когда он его выронил.

      Вмиг стало как-то пусто и одиноко. Я не влюбился в него, это точно, но было четкое ощущение, что когда он ушел, то забрал с собой частичку меня.

      Честно признаться, я разочаровался в людях. Ни тебе благодарности, ни до свидания. Конечно, я сохранил ему и жизнь, и здоровье, но какой ценой.

      Уже позже я понял, что больше не хочу помогать людям. Не хочу быть врачом. Не хочу. Как отрезало.

      Родители, конечно, переживали долго, все-таки у меня был талант к медицине, на меня возлагали надежды. Но, погоревав, приняли меня таким, какой я есть и оставили в покое, за что я им безгранично благодарен.

      Так закончилась моя спокойная жизнь. Нужно было искать новый смысл жизни и человека, который сможет закрыть пустоту в еще совсем юном сердце.

  Часть 2

ГЛАВА 2

      Будильник прозвенел как всегда неожиданно и совсем не вовремя. Лениво потягиваюсь, сшибая эту пиликающую дрянь, и по закону подлости роняю его за кровать. Минут пять уходит, чтобы достать злополучный будильник и окончательно убедиться, что день не задался с самого утра.

      Плетусь в ванную. Контрастный душ немного помогает. Мысли встают на место, а вот желания идти на собеседование – совершенно никакого.

      Кофе терпеть не могу, поэтому кружка зеленого чая и быстрые сборы. Черные узкие джинсы с низкой посадкой креплю ремнем, не дай бог потеряю. Шучу. Белая рубашка с коротким рукавом, черную жилетку до талии не застегиваю, и так отлично. Венчает образ красный галстук, свободно висящий на шее, и завышенные красные кеды с клетчатыми отворотами.

      На меня из зеркала смотрит молодой парень, лет восемнадцати. Да, в свои двадцать один, я все такой же невысокий, метр семьдесят, изящный, хоть и ем за троих, и дико симпатичный. Если бы не вечно саркастическая улыбка, блуждающая на невинном лице. Глаза мои, темно-карие, всегда широко открыты и с теплотой и детским интересом смотрят на мир, но это только для тех, в ком я вижу искренность и доброту. Для остальных же я язвительная сволочь, как величают меня друзья. Ну что поделать, если я умею читать людей по лицам и фальшь чувствую даже с закрытыми глазами. Ну а вообще, я бываю очень милым, иногда.

      Позвольте, наконец, представиться: меня зовут Даниил, сейчас не смейтесь, Котин, мне двадцать один год. Являюсь выпускником университета, получившим специальность архитектор-дизайнер. В мои обязанности входит проектирование зданий, задействованных в области взаимодействия человека и производства. Ну, это если меня возьмут на работу, а для этого желательно не опоздать на собеседование.

      Как вы поняли: врачом я не стал. Но, тем не менее, нашел себя. Свою профессию я люблю и полностью отдаю себя ей без остатка, буквально растворяясь в рабочем процессе.

      Многоэтажка строительной фирмы, где я планирую работать, встретила меня широко раскрытыми дверями.

      Не скажу, что входил я туда счастливый и довольный – я был зол и хмур. Моя машина, ласточка моя, сейчас в ремонте. Вот и пришлось мне ехать на маршрутке, а там то передайте за проезд, то подержите сумку, то подержите ребенка. Кто бы меня, блядь, подержал. Я вообще стоя ехал. Ну, надо же было попасть именно в такую маршрутку, где я являлся единственным представителем мужского населения, не считая водителя.

      Называю свое имя, вижу улыбку на лице охранника. Ну да, у меня на редкость забавная фамилия, сам знаю. Получаю временный пропуск и топаю на одиннадцатый этаж. Благо, лифт работает.

      В кабинете №1105 человек семь народу. Все как один – ботаники заученного типа. Очки и одинаковые костюмы. Может, они братья?

      Сообщаю девушке за столом, секретарше блядской наружности, что я, такой хороший весь, явился в сохранности и почти целости. Она, осмотрев меня, явно дала понять, что выход в противоположной стороне, на что я показал ей средний палец и, улыбнувшись своей фирменной гаденькой улыбочкой, испортил ей все настроение.

      Сижу, жду свою очередь. Клоны ботанистые входят напыщенные и раздутые своим самомнением, а вот выходят сдувшиеся как воздушный шарик. Ну не судьба.

      Последний претендент на мое место пробуравил меня взглядом и жестом пригласил войти. Встаю, достаю галстук из кармана, выплевываю жвачку во взвизгнувшую секретаршу и гордо подняв голову, захожу в кабинет и тут же, резко распахнув глаза и осмотрев свою перспективу, разворачиваюсь и вылетаю из него.

      – Ну не судьба, так не судьба, – печально говорю тетке, отдирающей от волос жвачку, и быстро иду к лифту.

      – Стоять, – раздается за моей спиной.

      Такой окрик даже самолет в небе заставит остановиться, но я же не самолет, я танк, поэтому я пру дальше, слегка втянув голову в плечи.

      Тяжелые шаги за моей спиной как-то слишком быстро приближаются ко мне, а я думаю, что убегать – это совсем уж некрасиво. Хотя мне как-то пофигу, только срываюсь на бег, как меня ловят поперек талии и, одним движением закинув на плечо, как мешок картошки, несут в сторону, откуда я пытался убежать.

      – Ирина, оформляйте его как сотрудника и в следующий раз аккуратнее жуйте жвачку, – бросает начальник холодно и требовательно.

      Даже мне от такого голоса захотелось лечь у его ног, признавая сильнейшего.

      Ирочка покраснела как помидор, я не выдержал и на минуту прекратив свою ругань (что-то типа этого: «Мудак херов, козел безрогий...»), показал ей фак и продолжил свой увлекательный монолог.

      Меня занесли в кабинет и, как ни странно, бережно усадили в кресло напротив рабочего стола начальника. Сам этот индивид прошел на свое место и грациозно опустился в кожаное массивное кресло.

      – Дернешься – я тебе челюсть сломаю, – спокойно поставил он меня в известность.

      А я что, я ничего, чуть в воздухе не завис и обиженно плюхнулся на прежнее место. Кожаное покрытие от резкого надавливания моей попой произвело очень характерный звук.

      – Не бойся, не обижу, – иронично заверил начальник.

      – Это кресло, – огрызнулся я, покрываясь легким румянцем.

      – Да, да, – сдерживая смех, проговорил он и уже более дружелюбно, что в его исполнении выглядело пугающе, добавил. – Как дела?

      Я, честно, ахуел. Какие, нахер, дела? Мы шесть лет не виделись, после того как эта сволочь слиняла, даже не удосужившись предупредить меня о своем уходе.

      – Лучше всех, – язвительно тяну. – Собираюсь сегодня за границу улететь, – валить мне отсюда надо, попой чую.

      – Это вряд ли, у тебя контракт на пять лет, а за его неисполнение – бооольшая неустойка.

      Почему-то уверенность в его тоне меня немного пугает.

      – Я ничего не подписывал, – нахально заявляю, глядя в темно-карие глаза, которые с годами стали еще выразительнее и притягательнее.

      – Да ну? – тянет он и достает из ящика стола копию договора с моей подписью.

      Не, ну я же не мог так напиться, что подписал это когда-то и где-то? Я бы точно запомнил.

      – Это подделка, – атакую его.

      – А ты докажи, – бросает он мне вызов.

      В его глазах стопроцентная уверенность и неприкрытый вызов. Вот только чего он добивается, мне не ясно.

      – Допустим, я на тебя работаю, но это же не значит, что ты сам меня не уволишь? – лучшая защита – это нападение, тем более, что защищаться надо любыми способами.

      – Я не уволю тебя по собственному желанию, – с юмором заверяет он, а вот в глазах, мать моя женщина, такие чертенята пляшут и вилами размахивают, что страх накатывает волнами, а инстинкт самосохранения кричит, что пора уносить ноги.

      – И зачем тебе это надо? – возмущению моему нет предела, а еще присутствует обида.

      – Просто так, – отвечает он, даже пропустив мимо ушей то, что я обращаюсь к нему на «ты».

      Хотя, после гневной тирады в его адрес, это не удивительно.

      – Ты сам меня уволишь, будь уверен, – бросаю ему и, встав, иду к двери.

      Внутри меня кипит котел, в который с каждым движением добавляется все больше и больше раздражения.

      Только берусь за ручку, как прямо перед моим шикарным носом пролетает рука и фиксирует дверь в закрытом состоянии. Оборачиваться не хочется, ну вот совсем, поэтому я тупо стою и рассматриваю шикарный маникюр его лапы.

      Вторая рука обхватывает меня за талию и, притянув к себе, останавливается на моем животе. В месте, где он меня касается, разливается тепло и легкое покалывание, добиравшееся до кончиков пальцев. Я вздрагиваю, когда второй рукой он, обхватив меня за подбородок, разворачивает голову к себе и, наклонившись, целует мои приоткрытые в попытке матюгнуться губы.

      Жар опаляет мое тело, пока влажный язык хозяйничает у меня во рту. Пытаюсь его вытолкнуть, но получается только хуже. Все происходит слишком быстро. Он легко отстраняется и, чмокнув меня в нос, шепчет в самые губы:

      – Завтра в девять ноль-ноль у моего кабинета, – и выпустив меня из своих объятий, спокойно идет к столу, а у меня ноги подкашиваются от злобы и, черт побери, возбуждения.

      – Мудак, – бросаю и вылетаю из кабинета, хорошенько хлопнув дверью.

      Поиграть он захотел, ну я тебе, сука, устрою! Ты мне еще сам билет на самолет купишь, куда подальше. Я тебе, блядь, такую сладкую жизнь организую. Эх, поработаем!

      И все бы ничего, вот только губы до сих пор горят, а места, где он меня касался, пылают.

      Перед глазами – его наглый самоуверенный взгляд, каштановые волосы, оттеняющие цвет глаз, тонкие губы, покрасневшие от поцелуя и влажные от моей слюны, и крепкое тело, так тесно прижимающееся ко мне. Он с годами стал еще красивее и солиднее, не то что я – каким был, таким и остался. Разве что тараканов в голове прибавилось.

      Сколько ему сейчас? Около тридцати, может меньше? Ох, как бы мне не проиграть эту войну. И что будет, если я все-таки одержу победу?

  Часть 3

ГЛАВА 3

      Из забавного сна про каких-то мартышек меня выдернул звук мобильного. Эта мелодия стоит на чужих номерах. Как бы мне ни хотелось не открывать глаза, но этот кто-то был очень настойчив.

      – Ты где? – даже сквозь телефонную трубку и большое расстояние я услышал явное раздражение.

      – Еду, – отвечаю не раздумывая.

      На часах 9:05 и я явно проспал. Хотя, как проспал – я вообще будильник не заводил.

      – Ну-ка, посигналь! – эта сволочь злостно срубила меня своей фразой.

      А у меня в кровати нет клаксона. «Надо купить клаксон на кровать», делаю себе заметку и сбрасываю вызов.

      Душ, чай, маты вперемешку с проклятьями и пожеланиями лучшей жизни моему новому начальнику, желательно, где-нибудь на Марсе. Любимая мной маршрутка, благо пустая. Все нормальные люди уже на работе, не то что я. Стыдно должно быть мне, а мне пофигу. Все равно задерживаться в этом заведении не собираюсь. Даже обидно немного, это лучшая строительная компания в нашем городе, у них поставщики и заказчики по всему миру. Хорошая была бы возможность для карьерного роста, но этот ушлепок опять все мне испортил. Чтоб его...

      С этими мыслями захожу в офис и поднимаюсь на нужный этаж. Мне навстречу вылетает разъяренный начальник и громко и очень выразительно на меня орет:

      – Кто-то из нас идиот: это или ты, или я!

      – Простите, разве вы смогли бы принять на такую хорошую должность идиота? – уверенно и спокойно говорю ему и, обойдя его по дуге, иду в приемную его кабинета.

      В моих глазах отчетливо видна надпись: «Что за херня???». А в приемной-то ремонт! Большое помещение, где когда-то сидела секретарша, поделили на две неравные части: одна поменьше – это для Ирочки; другая хрен пойми зачем, но она предусмотрена явно под кабинет.

      – Нравится? – злостно спрашивает начальник, а рожа-то какая счастливая.

      От понимания происходящего спина покрывается холодным потом.

      – Тебя звать как? – оборачиваюсь через плечо и, вскинув голову (высокий он, однако!), смотрю в его глаза. Он завис.

      – Максим Александрович, – о, злится.

      Ну вот вы скажите мне, откуда я должен был узнать его имя? Я что, экстрасенс что ли?

      – Максик, ты идиот, – заявляю в наглую морду, на которой медленно исчезает улыбка. – Мне для работы нужно много места, большое окно, шкаф, компьютер, а не эта каморка.

      И вот, не то чтобы он обиделся, скорее огорчился. Сильно. Очень.

      – И что ты предлагаешь? – спрашивает он, а у меня уже реально шея затекла, так на него смотреть.

      – А ты на каком этаже реже всего бываешь?

      – На двенадцатом.

      – Вот, тогда мне нужен кабинет на двенадцатом этаже, чтобы твоя рожа перед глазами не маячила, – говорю ласково и улыбаюсь так поганенько, что аж самому приятно.

      Он вздыхает и, взяв меня за руку, тащит... (куда бы вы думали? А нет, не угадали!) в кабинет напротив приемной. Не далеко, однако. Как только дверь захлопывается, у меня на висках проступает холодный пот.

      К моей спине прижалось сильное тело и буквально впечатав меня в себя, прошипело мне на ухо, обдавая эрогенную, между прочим, зону горячим дыханием:

      – Ты че творишь, сучонок?

      – Не нравится, уволь меня. Где подписать? – я даже за ручкой полез, которой у меня и в помине не было.

      – Котенок, хамить мне – плохая примета. Буду наказывать, – шепот, от которого волосы встают дыбом, а в паху все начинает шевелиться и жить своей жизнью.

      В довершение – сильный такой шлепок по моей заднице, как подтверждение его слов.

      – Извращенец, придурок, сук… – не договорил. Мой словесный поток заткнули поцелуем, властным, требовательным, жадным.

      Выворачиваюсь из его железных объятий и, выдернув всего себя вместе с губами, которые он отчаянно пытался съесть, отпрыгиваю на три метра от этого монстра.

      – Я же предупреждал, – спокойно говорит он и тут же добавляет. – Как кабинет?

      Я оглядываюсь, пятясь боком, как краб. Боюсь поворачиваться к нему спиной, мало ли что ему в голову взбредет. Ну что могу сказать – шикарно. Огромное светлое помещение, панорамное окно во всю стену, стеллажи, длинный закругленный стол из тонкого пластика (не люблю большие столы), удобный крутящийся стул, ворсистый кремовый ковер возле небольшого черного кожаного дивана и столик. Я бы лучше и не сделал. Люблю минимализм в стиле. Нежно-бежевые стены не напрягают, а несколько стильных фотографий в рамках добавляют уют.

      – Нравится, – честно выдаю я. – А в приемной что за хаос? – смотрю на него с недоверием.

      – Ремонт, давно уже собирался, а что? – а рожа-то какая хитрющая, аж врезать хочется!

      – Ну, тогда работай. На столе проект, просмотри его и начинай заниматься. По всем вопросам обращайся прямо ко мне. И еще, если еще раз опоздаешь на работу, будешь жить у меня. Я-то точно тебя вовремя разбужу, – вот наглая кошачья морда.

      От такой перспективы мне стало дурно. При нем достаю телефон и ставлю будильник на пораньше. Он смеется искренне и немного пугающе, и оставляет меня одного.

      – Извращенец чертов, – шепчу себе под нос.

      Полдня я потратил на изучение проекта и сразу втянулся. Действительно интересные идеи, которые нам суждено было воплотить в жизнь. И стало так печально и грустно, что захотелось выпрыгнуть из этого прекрасного окна.

      Я хочу здесь работать. Я уже буквально по шагам могу расписать этот проект. Я, черт побери, готов вложить в него душу и сердце, но…

      Плюнув на все свои обиды, решил, что если даже не собираюсь оставаться здесь как работник, то хоть что-то, но успею сделать. И сделаю это так качественно, что начальник еще локти себе кусать будет из-за потери такого ценного кадра.

      День потихоньку близится к концу. Так увлекся работой, что даже не пошел на обед. Когда в кабинет зашел кто-то посторонний – не заметил.

      Я сидел на полу, на мягком ковре и, разложившись на небольшом кофейном столике, чертил схемы, полностью уйдя в работу.

      Некто сел сзади меня и, обхватив мой живот руками, положил мне голову на плечо.

      – Ааааа, – вскрикиваю и пытаюсь отползти.

      Вот странное ощущение: вроде обнимает меня мужчина, вроде и не навязчиво, а отвращение какое-то жгучее. Мне неприятны ЭТИ прикосновения. Максим тоже мужчина, вот только от его прикосновений совсем другая реакция. Почему?

      Отпрыгиваю в сторону и разглядываю молодого парня. На вид ему лет двадцать семь – двадцать восемь. Тонкие черты лица, узкие губы и пронзительно зеленые глаза. Светлые брюки и зеленая рубашка сидят идеально на стройном теле. Он определенно выше меня. Да все, по-моему, выше меня.

      – Ты че, придурок, делаешь? Какого хуя грабли распускаешь? – возмущению моему нет предела.

      – Познакомиться пришел, – нежный бархатистый голос окутывает меня с ног до головы.

      – А ты со всеми так знакомишься? – язвительно тяну и встаю с ковра, он следует моему примеру. Ну точно, он выше меня на голову! Шпала, блин.

      – Котенок, убери коготки, меня это только заводит, – мурлычет он, а я отчетливо вижу на его лице пару синяков, которые вот-вот поставлю.

      – Тебе зубы жмут или два глаза – роскошь? – меня начинает раздражать эта улыбчивая рожа.

      – Фу, как грубо. Да ты просто хамло, мальчик, – смеется он.

      Вот он, тот взгляд, после которого ко мне лучше не подходить. В глазах ненависть с нотками ревности. Двуличная тварь.

      – Не смейся, дурачок, рот порвешь, – спокойно говорю ему и складываю руки на груди.

      Он затих и уставился на меня. Изучает, однако. Смотри-смотри, сука, за милым котенком скрывается такая хищная киса, что голову откушу и не подавлюсь.

      Видимо, он прикинул все за и против и свалил, гордо вскинув голову. Тварь белобрысая.

      День окончательно испорчен. Беру документы и убрав их в сейф, заодно поменяв код, надеваю жилетку и иду на выход, закрыв за собой дверь на ключ.

      У лифта (что бы вы подумали?!) стоят Максимка и это чмо блондинистое, а в глазах у него такая щенячья преданность, что смотреть тошно.

      Подхожу к лифту и жду. Макс, сразу потеряв интерес к этой персоне, оборачивается ко мне и смотрит на меня как хищник на жертву. Ну вид у меня помятый, ну рубашка расстегнута слегка, ну галстук в кармане... может, пошалить?

      – Милый, ты в следующий раз поаккуратнее, а то всю мою одежду помял, неудобно перед начальством, – тяну ласково, глядя на блондина и подмигнув его охуевшей роже; не смотря на Макса, захожу в лифт и нажимаю на кнопку с номером один.

      Пока двери закрывались, стояла гробовая тишина, но стоило только створкам сомкнуться, как в них прилетел такой сильный удар (надеюсь, не блондинистой головой), что я аж подпрыгнул. Чего это он так разозлился?

      Дорога домой была утомительной и скучной. Наушники в уши, любимая маршрутка, дом, готовка ужина на двоих. Сегодня должна приехать моя любимая. Как же я по ней соскучился!

  Часть 4

      Звонок в дверь не заставил себя долго ждать. Радостно скачу в коридор и распахиваю дверь. На пороге стоит девушка лет двадцати трех, миниатюрная, с голубыми глазами и черными волосами, собранными в аккуратный хвостик.

      – Радость моя, как же я скучал! – выкрикиваю и хватаю на руки ПЕРЕНОСКУ, в которой сидит моя кошка.

      Девушка понимающе улыбается и получив мою подпись на бланке доставки, удаляется, оставив меня одного.

      Стоило только поставить переноску на пол и открыть дверцу, как на меня выскочило мохнатое любвеобильное существо и облизало всю мою смеющуюся морду.

      Эту личность я подобрал шесть лет назад на той же самой помойке, где нашел Макса. Это было в тот день, когда он ушел. Мила – это сокращение от «милая». Когда-то она действительно была милым котенком, пока не выросла в здоровую четырехкилограммовую мохнатость рыжей расцветочки.

      Родители так привязались к моей питомице, что когда я переехал в эту квартиру, подаренную ими, они иногда брали ее к себе погостить. Вот и сейчас Мила приехала откормленная и счастливая, повидав наших родственников.