Текст книги "Правда (СИ)"

Автор книги: Antony.S

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Сынок. Послушай меня внимательно. Только не делай глупостей.

– Ну же, не томи, говори.

– Вы попали в страшную аварию. – Она шмыгала носом и теребила платок в руках.

– Вы? – сморщив лоб, удивленно переспросил я.

– Да, вы. Вы возвращались с прогулки двадцать третьего апреля.

– Подожди, во-первых, я был в коме всего неделю, то есть сейчас… Какое сейчас число и кто вы такие, черт побери?!

– Успокойся. Пожалуйста, Абель. – Она начала плакать, и закрыла рот руками. – Сегодня первое мая 2018 года, – надрывно ответила она.

– Это невозможно… О чем ты вообще? Сейчас июль. Где Гарри?! Где Дженифер?!

– Ооох, прости, Абель. Гарри был с тобой в ту ночь, и, и, он…

– Что он? Что с Гарри? – Я встал с кушетки и подошел к ней. – Что с Гарри, мама? Где он? – Она попыталась меня обнять, но я попятился.

– Абель, Гарри…

– Мама?!

– Он умер. Абель, Гарри умер. Он разбился насмерть. – Я стоял в ступоре секунд тридцать, пытаясь осознать сказанное.

– НЕТ! Этого не может быть. БРЕД! Ты хоть понимаешь что несешь?! – Я накинулся на свою собственную мать, обхватив ее обеими руками за плечи. – Ты лжешь, ты все лжешь, этого не может быть! Я не ВЕРЮ!

– Ты делаешь мне больно. Пожалуйста, успокойся. – Она крепко обняла меня. Я смотрел вперед, не видя ничего перед собой. Мое тело тряслось от напряжения. Силы куда-то пропали, я еле стоял на ногах. – Мне жаль, сынок, о боже, мне так жаль. Но это правда, Гарри умер, он разбился. Они сказали, что столкновение было такой силы… У него не было шансов, удар пришелся прямо на него, тебе повезло больше, тебя спас твой ангел-хранитель. – Оттолкнув ее от себя, я начал метаться из одного угла палаты в другой.

– Ангел-хранитель? Я ЖИТЬ НЕ ХОЧУ БОЛЬШЕ. Я НЕ ВЕРЮ! Где Дженифер?! ГДЕ МОЯ ДЖЕНИФЕР?

– Я не знаю никакой Дженифер, Абель, честно, – отвечала она, заикаясь. – Клянусь тебе, все это правда, я очень бы хотела, чтобы всего этого не было. В машине был лишь ты и Гарри.

В моих глазах потемнело, голова начала кружиться, ноги подкосились, а дальше я ничего не помню.

Мама настояла на выписке. Она разнесла в пух и прах всех врачей, сказав, что они ни капли не помогают.

Я проснулся в дачном домике своего отца, в своей детской комнате. Здесь все было по-прежнему, так же, как и раньше, когда мама и папа были вместе. Комната, вся обшитая деревом, книжная полка, маленький старенький телевизор, справа балкон, который был больше похож на небольшую террасу, бежевые шторы, вентилятор на потолке. Слева дверь, ведущая на первый этаж.

Я глянул на свои руки. Господи, хоть бы все это был сон, просто дурной сон. Пару неловких шагов, и вот я спускаюсь по лестнице на первый этаж, на кухню. Там за круглым столом, с такими же круглыми глазами, глядящими на меня, сидят отец и мать. Отец кладет свою руку на руку мамы.

– Абель, ты как? – Мама встала из-за стола и рывком обняла меня.

– Не знаю. Наш разговор, больница, это все было на самом деле?

– Да…

– Абель… – Отец попытался вставить слово.

– Я с тобой не разговаривал. Мама, отвези меня к Гарри, сейчас же.

– Куда?

– К Гарри, где он, где бы он ни находился. – Я не мог произнести вслух слово «кладбище», все еще не верил, что это происходит наяву. С этой просьбой я вышел за дверь и пошел в сторону машины, мама настигла меня спустя пять минут.

– Ты точно этого хочешь?

– Да. Без лишних вопросов, просто отвези меня туда. Где мой телефон, мама, где мой чертов телефон?

– Его не нашли на месте ДТП. Не могу тебе ответить.

Всю дорогу я ехал молча, глядя в окно. Деревья мелькали одно за другим, мама поворачивала голову и отвлекалась, чтобы взглянуть на меня. Мы были в пути где-то полчаса, пока не добрались до северного кладбища, там она указала мне рукой направление и осталась возле машины.

– Мне пойти с тобой?

– Не стоит, будь здесь. – Она нехотя подчинилась.

Меня встретили массивные металлические врата. Тут было столько могил, но я шел в нужном направлении, как будто кто-то указывал мне путь. Слева была стена с нишами для урн, я прошел вдоль нее и свернул направо. Свежая могила, вокруг много венков, еще свежих цветов, надгробья нет, лишь воткнутая табличка чуть выше могилы. «Гарри Уоторсен. 31 августа 1995 года – 23 апреля 2018 года».

Я упал на колени, до сих пор не понимая, нахожусь ли я в реальности, затем, склонившись над могилой, уперся локтями в землю… Я опустил голову и попытался сделать вдох, но вместо этого почувствовал лишь спазмы. Мое сознание еще боролось с этим забвением. А потом я смирился и дал волю чувствам. Я начал орать во все горло и рыдать. Эта была истерика на грани безумия, слезы катились по щекам, смешиваясь взахлеб с моим криком. Мама подбежала через мгновение. Она упала на колени и крепко обняла меня сзади, уронила голову мне на спину и начала тихо плакать. Я жадно хватал землю руками и наполнял ею свои ладони, скреб ее ногтями и раскидывал в разные стороны, пытаясь вырваться из оков матери. Все это сопровождалось нечеловеческими криками. Ей потребовалось немало усилий, чтобы удержать меня на месте.

– Нет, ГАРРИ, НЕТ! Этого не может быть, этого просто не может быть! МАМА, ЭТО ЖЕ ГАРРИ, ГОСПОДИ, ГАРРИ! ПРОСТИ, ПРОСТИ МЕНЯ!

Мама силой оттащила меня с места. Я упал на спину и попытался кинуться к его могиле. Но она крепко меня держала.

***

Следующую неделю я провел в кровати, почти не вставая и редко принимая пищу, которую она мне приносила.

Я не мог ни с кем говорить, в буквальном смысле этого слова. Мама ходила сама не своя, но мне было все равно. Я думал лишь о Гарри и Дженифер. Одно я понял наверняка. Все происходящее вокруг было реальностью. Не может сон наносить такую нечеловеческую боль. Тогда, что было там? Раз я попал в аварию в апреле, а в мае очнулся, то Дженифер не существовало? Все, что я пережил, было нереально? От этих мыслей мне становилось настолько больно, что меня начинало трясти, так мой организм боролся со стрессовой ситуацией: выброс адреналина в кровь, выпирающие, ярко прорисованные вены на руках, напряженные до предела сухожилия, сжатая челюсть таким образом, что зубы должны были крошиться от такого давления.

За неделю я не проронил ни слова, просто лежал и смотрел на стены, в потолок. В моей голове шел внутренний диалог с самим собой. Это состояние не описать словами. Я ненавидел и презирал всех вокруг. Разнес половину второго этажа. У меня часто шла кровь с носа из-за сумасшедшего перенапряжения. Два раза мама вызывала скорую помощь. Они заставали меня на кровати в одной и той же позе. Измеряли давление, температуру, проверяли реакцию, кололи успокоительные. Мать постоянно рыдала и заикалась, объясняя им мое поведение. Они предлагали забрать меня в больницу, но она отказывалась.

Три раза по ночам я уходил из дома. Я бродил по этим узким тропинкам и выходил к полю. На небе ярко светила луна и звезды. Они напоминали мне о ней. С этими же мыслями я и засыпал. Посреди поля, вокруг высокой травы. Я не чувствовал холода, я вообще ничего не чувствовал. Находили меня под утро. Весь дачный поселок выходил на мои поиски.

Прошла первая неделя мучений. Я вышел из своей комнаты и впервые сел на веранде рядом с мамой. Яркое майское солнце осветило мое лицо, согревая своим теплом, легкий ветерок обдувал меня. Я сделал глубокий вдох. Мама принесла бутылку коньяка и две рюмки.

– Абель. Я понимаю, как тебе тяжело. Но…

– Ничего ты не понимаешь. – Это были первые слова, которые я произнес за неделю. – Ничего ты не понимаешь. Я потерял лучшего друга и любовь всей своей жизни. Как ты можешь меня понимать? – Она сразу же изменилась в лице. Я заговорил. Ее сын сказал первые слова.

– Прости, ты прав. Просто выпей. – Она наполнила свою и мою рюмку. – Абель. – Я сразу же ее опустошил, затем взял всю бутылку и опрокинул горлышко надо ртом, жадно делая каждый глоток, будто это изменит ситуацию. Я остановился лишь тогда, когда выпил половину. Я не чувствовал вкус спирта, внутри просто все наполнялось теплом. Все это время мама молча наблюдала за мной. – Мне так больно. Я не могу видеть тебя таким. Пожалуйста, сынок, позволь тебе помочь. Отец покинул этот дом, на этом настояла я. Но поверь, он тоже переживает. У нас есть прекрасный психотерапевт. Просто пообщайся с ним. Ради меня. Ведь я для тебя не чужая. Не знаю, про какую любовь ты говоришь. Я понимаю, насколько вы были близки с Гарри, но тебе нужно жить дальше, ради живых, хотя бы ради меня. Гарри бы хотел этого. Ведь если с тобой что-то случится, я не переживу этого. Я не смогу жить дальше. Ты для меня – смысл жизни. Тебе нужно взять себя в руки, ты сильный, я знаю, ты самый сильный из нас всех. Пожалуйста, давай навестим психотерапевта, может, он поможет. – Она обхватила лицо ладонями и заплакала. В тот момент я чувствовал себя последним ублюдком, который портит и отравляет жизнь, возможно, единственному человеку, который ради меня готов на все. Я встал из-за стола, и, обойдя его, обнял маму.

– Я согласен. Согласен на все, лишь бы мне стало легче. Лишь бы всем стало легче.

– Давай уедем, – захлебываясь произнесла она. – Уедем вместе. Дино постоянно рвется сюда, хочет прилететь. Я его отговариваю. Сынок, давай сменим обстановку, поехали со мной…

– Завтра. Завтра поедем с тобой к этому психотерапевту. А сейчас прости меня, мне нужно откланяться, хватит быть моей сиделкой, съезди в город, развейся. А насчет Италии, я подумаю, но не сейчас, я еще не нашел ответы. – С этими словами я покинул ее, прихватив с собой бутылку коньяка. Я направился в свою комнату и, осушив ее до дна, уснул.

Я надеялся, что увижу ее во сне. Но мне ничего не снилось, а даже если и снилось, я этого не запомнил. Амнезия давала о себе знать. Я вообще не понимал, о какой аварии идет речь, но отчетливо помнил все то, что видел во время комы. Это не давало мне покоя, ее лицо не давало мне покоя. Я постоянно думал о ней и о Гарри.

========== 9 мая ==========

Утром мы направились к психотерапевту.

Его кабинет был весьма уютным. Бежевые тона, черные кожаные кресла, подставка для ног, рабочий стол из красного дерева, пара нелепых картин для интерьера. В общем, таким я его и представлял.

– Здравствуйте, Абель. Меня зовут Алексей. – Он протянул мне руку, но я лишь с недоверием посмотрел на него и сел в кресло. Это был мужчина средних лет с бородой и в очках, с седеющими волосами и обручальным кольцом на пальце. Не то, чтобы этот человек не вызывал у меня доверия, скорее я сам не вызывал у себя этого чувства, но ради мамы я переступил через себя.

– Ага.

– Амм, что же. Абель, давайте хотя бы попытаемся. Я буду искренен с вами и хочу, чтобы вы были таким же…

– Я буду стараться.

– Итак. Расскажите немного о себе.

– Двадцать два года, родился и вырос в Минске. Мизантроп, циник, атеист, эгоист. Этого достаточно? Хотя, постойте. Это вроде не все. По-моему, я еще и психопат, по крайней мере, так считает моя мать, раз направила меня к вам.

– Ваша мать – лишь ваша мать. Понимаете? Вы для нее самый близкий человек, и она просто переживает, что свойственно любой матери. Хотя, опять же, ваш случай далеко не самый ординарный.

– Может, мы уже начнем?

– Да, с вашего позволения. Расскажите, что вас беспокоит?

– Вы шутите? – Мои губы растянулись в нервной ухмылке. – Я, я не знаю, реально ли это все. Нахожусь ли я по эту сторону экрана или я всего лишь сторонний наблюдатель.

– Поясните.

– Черт. – Громкий вздох. Ладно, мама, ты того стоишь. – Я потерял лучшего друга и свою любовь. Любовь, которой, возможно, и не существовало. – В горле пересохло, я посмотрел на свои ладони. – Можно воды?

– Конечно. – Он наполнил стакан водой из кулера. Один глоток, второй, и вот уже пустой стакан стоит на столе.

– Гарри, Гарри – это я. Это часть меня. Мой лучший друг, мой брат, мой близнец. Его больше нет, а еще неделю назад мы общались, спорили. А теперь, оказывается, это было нереально. Наша последняя встреча, которую я даже не помню, оказалась роковой. Он умер, а я жив. Саркастично, да? Мой лучший друг разбился насмерть, интересно, как бы он отреагировал на все это? Что бы сказал? – Я провел рукой по лбу и поправил волосы. – А Дженифер, девушка, в которую я влюбился до конца своей жизни, вообще была нереальна. Мой ангел, моя луна – она была лишь в моей голове. Та, которую я искал всю свою жизнь, свет всего моего существования. Она – лишь злые игры моего разума. Как вам такая история? Вы хоть понимаете всю серьезность моей ситуации? Да я жить не хочу! – Во мне мгновенно закипела злость, я сжал кулаки. – Вся моя жизнь потеряла смысл! А вы сидите здесь и пытаетесь меня понять? Понять меня невозможно! Потому что вы не теряли в одночасье все. А вот я знаю, знаю каково умирать. Теперь я всего лишь полчеловека. На этом, думаю, нам нужно прекратить этот диалог.

– Постойте, Абель. Мне действительно не дано вас понять. И вы не хотите впускать меня в свой мир, я вовсе не осуждаю вас. Просто задержитесь буквально на минуту, не делайте поспешных выводов.

– В следующей жизни. – Я вскочил с кресла и захлопнул за собой дверь.

Мой визит к психотерапевту, который должен был продлиться час, растянулся всего на десять минут. Мама ждала меня на парковке.

– Я поведу.

– Уже? Час ведь, почему так быстро?

– Не задавай лишних вопросов, ты начинаешь меня раздражать. Значит, слушай меня внимательно. Возможно, я уже не тот любящий сын. Но я тот, кем стал по независящим от меня обстоятельствам. Сейчас я поеду в дачный дом. После моего приезда ты заведешь машину и отправишься по своим делам. Для моего же блага поживи в другом месте. Я не привык так часто тебя видеть, и мне действительно лучше. Я не нуждаюсь в твоей помощи, я хочу побыть один, а ты живи своей жизнью. Обо мне не беспокойся. Просто пригони мне мою машину завтра и найди какой-нибудь телефон.

– Но…

– Не перебивай, просто выполни мою просьбу, ведь я выполнил твою. Теперь твоя очередь. Обещаю, ты не обнаружишь меня в этом доме с порезанными венами, потому что я еще не нашел ответы на все свои вопросы.

Маме пришлось подчиниться. Я был слишком убедителен, слишком агрессивен, она побаивалась меня, поэтому и сделала все то, что я хотел.

***

Шли недели…

Сердце посылало к черту остатки разума, окончательно игнорируя здравый рассудок. Эту пустоту невозможно было ничем заполнить. Я не знал, чем себя отвлечь. Я просто разлагался, медленно разлагающийся живой труп – вот на кого я был похож. Наверное, я прожил самую счастливую часть своей жизни, а самым ярким ее моментом был сон. Теперь я стал одиноким странником, которого ждет одна лишь дорога, с одинаковыми повторяющимися пейзажами, однодневными безликими попутчиками и вечным поиском себя в этом мире.

Этот двухэтажный деревянный дом стал моим убежищем. Я ходил по нему и пытался вспомнить все счастливые моменты детства. Вот всплыла картинка: я с дедом на втором этаже, сижу весь в опилках и наблюдаю, как он работает рубанком и стругает длинный деревянный брус, делая его гладким. Этот запах заполняет мои ноздри, запах свежего дерева. Дед улыбается, а я жую свои любимые конфеты. Вот мы с ним стреляем из лука, который он сделал для меня. Собираем чернику, жарим мясо. Беззаботные и счастливые мама и отец обнимаются, радуясь своему выходному и возможности посетить этот дом.

Я выходил в сад и вдыхал уже почти летний воздух, много курил, много пил. По ночам, разглядывая звезды и луну, я вспоминал ее – своего ангела.

Днем, почти каждый день я отправлялся к Гарри на кладбище, не важно, какая погода стояла. Там всегда было так безмолвно, тихо пахло цветами. Лишь фамилии и инициалы с датами на надгробьях. Эти поврежденные плиты дышали прошлым, некоторые из них, те, что носили одинаковые фамилии, вызывали у меня мысль об умершей любви и умерших любовниках. Вот он, занавес. Неужели всем суждено здесь оказаться в конце пути? Но Гарри… он был так молод, ему еще жить и жить, сколько всего мы с ним не успели…

Изредка мое внимание отвлекали птицы, которые пели свои странные песни, а может, это души умерших? Прилетают сюда и наблюдают за нами, живыми? Пытаются что-то сказать, но мы их не понимаем.

Я садился возле его могилы и разговаривал с ним, зная, что он слышит меня.

– Привет, друг. Я тут принес немного бурбона, вот, держи. – Я выливал его прямо ему на могилу. – Я, а что я? Пытаюсь разобраться в своей жизни, найти ответы, если это можно назвать жизнью. А еще я скучаю, очень скучаю по тебе, по нашему трепу, сколько же было бы у нас всего с тобой впереди. – Глоток из бутылки. – Знаю, это эгоистично, но все же я скучаю и по ней, может это неуместно, мне так жаль, жаль, что она лишь красивая выдумка. Гарри, она была необыкновенна, необыкновенно красива, словно Клэр Форлани, понимаешь меня? Конечно, понимаешь. Для таких, как мы с тобой, всегда были важны блеск в душе, а не яркость стразов. Ха, помнишь Марсель??? Конечно, помнишь, но все же я напомню.

«Знаешь, знаешь, она была такая, словно из рая, свободна словно птица, порхая. Вся неземная, похожа на ветер, такая же озорная, застенчивая, но приветливая. Немножко гордая, как огонь, понимаешь? Как природа в Париже, никогда не угадаешь. Молчаливая, вся говорит танцем. Очарует улыбкой и мягким румянцем. Так молода, словно за спиной ранец. Любит воздух урбана, любит, но чтит глянец. Глаза… глаза, как сиреневые облака, как вишня по весне хрупка. И после этого ты спросишь, что я в ней нашел?.. А тебе нравится звук старых магнитол? Как ласкает уши этот треск и легкий шум, как этот саксофон твой разрушает разум. Таких людей, как ты видно сразу». Таких людей, как ты, Гарри. Прости меня, друг. – Я снова заплакал. Делал это всегда, было невыносимо больно осознавать, что его больше нет. Нет моего дорогого и милого Гарри. Все, что от него осталось – это долбаная табличка и горстка земли с пригорком. – Я скучаю по тебе… Как же я скучаю. – Я продолжал пить, но алкоголь сорока градусов меня не брал, я был трезв. Часто я засыпал прямо там, возле Гарри. Просыпаясь среди ночи, я отправлялся домой и обещал навестить его на следующий день.

========== 28 мая ==========

Спустя три недели я переехал к себе в квартиру и осмелился снова навестить психотерапевта. Сидя в своей машине, я спорил с самим собой. Стоит ли мне туда идти? Возможно, мне уже ничего не поможет, но, возможно, это мой последний шанс. Раз последний, то и терять нечего. Я подошел к ресепшену.

– Добрый день. Алексей у себя в кабинете?

– Добрый. Вам назначено?

– Амм, вообще, нет.

– Тогда, боюсь, сегодня он не сможет уделить вам время. Сейчас он общается с пациентом, а затем у него встреча.

– Хорошо, просто скажите ему, что пришел Абель. Может быть, он сможет уделить мне немного времени.

– Боюсь, что это невозможно.

– Девушка, просто зайдите в кабинет и скажите ему, кто пришел. Или я сделаю это за вас. – Я блеснул глазами и кинул на нее озлобленный взгляд.

– Хорошо, я сделаю, что смогу. Но вообще, молодой человек, у нас запись на недели вперед.

– Как скажете. Я пока сяду на скамейку с вашего позволения и подожду.

Спустя пять минут администратор все-таки удосужилась исполнить мою просьбу. Я прождал еще десять минут на скамейке, и Алексей пригласил меня в кабинет.

– Добрый день, Абель. У вас что-то срочное? У меня есть пару минут.

– Это может подождать, – ответил я с обидой.

– Постойте. Я могу перенести свою встречу. Все равно на этой конференции одни старики, которые будут спорить о более подходящих методах лечения душевнобольных. Присаживайтесь, пожалуйста. – Я, немного замешкавшись, не мог решить, стоит ли мне оставаться или все же уйти. Мне нужно было сбросить эту ношу. Поделиться своими переживаниями. Открыться кому-нибудь. Я медленно опустился в кресло и скрестил руки на груди.

– Не стоит переносить. Я не отниму у вас много времени. Вам это не интересно?

– Нет, конечно же, интересно. Ведь это моя работа. Просто я считаю, что нет наиболее удачного метода. К каждому пациенту нужен особый, индивидуальный подход.

– А какой подход требуется ко мне?

– Ну… Для начала, вам нужно перестать злиться на весь окружающий мир. Ведь это нисколько не помогает ни мне, ни вам. Это лишь усугубляет ситуацию и отдаляет нас от конечной точки.

– Какой точки? В чем она заключается?

– Понять, что с вами произошло, Абель. Разобраться, по какую сторону экрана вы находитесь, разве не это вы хотели узнать?

– Да, именно это. И как нам это сделать?

– Что вы сейчас чувствуете, Абель?

– Не знаю… Наверное ничего, лишь пустоту, будто внутри меня вакуум.

– Продолжайте.

– Я начинаю забывать свой сон.

– Так все-таки это был сон? Вы определились?

– Не знаю, но похоже на то.

– Вы боитесь его забыть?

– Я боюсь забыть ее. Забыть Дженифер.

– Вы ее любите?

– Люблю? А разве можно любить неодушевленный предмет? Как можно любить того, кого не существовало на самом деле?

– Но ведь для Вас она была более реальна, чем все, что находится здесь.

– Намного реальнее. Намного. А сейчас эти фрагменты начинают стираться. Даже не так. Какие-то отрывки всплывают в голове, какие-то, наоборот, гаснут. Я запутался в собственных воспоминаниях.

– Вы хотели бы проснуться и забыть все это?

– Нет, никогда.

– Почему же? Ведь кроме боли, эти воспоминания ничего другого не несут.

– Да. Но только эта боль и позволяет мне чувствовать себя живым. – «Хватит, Абель. Пора к Гарри», – твердил мне мой внутренний голос. – Простите, что отнял у вас время. Мне нужно идти.

– Ничего страшного, Абель. Давайте встречаться раз в неделю. Сейчас я посмотрю свое расписание. Амм, что я могу предложить… К черту расписание. Каждый понедельник в час дня. Вас устроит?

– Да. Меня устроит любой день недели.

– Может быть, вас подбросить?

– Не стоит. Я на машине.

– Ладно. Вот еще что. – Он достал из ящика какие-то бумаги и начал в них что-то записывать. – Держите. Это рецепт.

– Таблетки?

– Амитриптилин. Это антидепрессант. Он поможет вам расслабиться и успокоиться. В одной упаковке десять таблеток по двадцать пять миллиграмм. Принимайте одну перед сном.

– Поможет?

– Надеюсь.

– Тогда до понедельника. До свидания.

– До понедельника, Абель.

***

Еще одна неделя прошла, как день. Ни вкуса, ни цветов, ни чувств. Я не ощущал времени, для меня оно перестало существовать. Я решил написать письмо Дженифер. Письмо девушке, которой нет в этом мире, которая не оставила своего адреса. Скорее, это было письмо, адресованное самому себе. Исповедь.

«Дженифер, моя дорогая Дженифер. Ты была нереальна. Сейчас я уже начал это осознавать. Как бы это ни было больно, но лучше признаться себе в этом, чем жить в постоянном забвении. Знай, что мне не легче от этого, скорее, наоборот. Ведь я так люблю тебя. Забавно… Как можно любить того, кто был лишь проекцией моей фантазии. Как вообще такое может быть? Подскажи мне, как убить мою любовь? Неважно. Вернись ко мне, обними меня снова, хотя бы во сне, пускай это будет лишь сон. Я хочу почувствовать вкус твоих губ, тепло твоих рук, услышать твой голос, увидеть твою улыбку, помечтать вместе, не спать, строя планы. Мне это нужно, мне это жизненно необходимо. Где же ты? В каких закоулках моего разума стоит искать тебя? Каждую ночь, когда я закрываю глаза, я молюсь, я так надеюсь, что снова увижу тебя, но нет… Ты не приходишь, снова и снова ты игнорируешь все мои молитвы. Я так устал, весь этот мир более нереальный, а если это реальность, то она мне не нужна без тебя. Я не хочу просыпаться, осознавая, что ты не рядом, осознавая, что никогда не окажешься рядом. Где ты? Где ты есть сейчас? Чем ты там занимаешься и почему оставила меня?

Господи! Перестань играть с моим рассудком. Прошу тебя, появляйся в моей голове реже, реже, чем сейчас. Хотя бы десять раз в сутки, не более, не стоит заполнять его до краев.

Не знаю, Дженифер… Я уже не помню, каким был до тебя. Не уверен, что стану когда-нибудь прежним. Я лишь убежден в одном: твой образ навсегда запечатлелся в моей памяти.

Хм, ты не поверишь, но я постоянно чувствую тебя, чувствую сердцем. Я не верю, что ты была нереальной, этого просто не может быть. Я буду дальше нести свой крест, ради тебя, пока во всем не разберусь».

Прочитав письмо, я взял зажигалку и поднялся на крышу. Я смотрел на тлеющие уголки бумаги, пламя разгоралось, пальцы нагревались, языки огня обжигали мои руки. Боль – только она заставляет меня чувствовать себя живым. Эмоции стремительно превращались в пепел. Тлеющее письмо развеялось по ветру…

========== 4 июня ==========

– Здравствуйте, Абель. Как вы?

– Не знаю. Лето наступило. Хм. Наша любимая пора года… Мне хочется кричать, но я не могу.

– Так кричите, почему вы не можете?

– Я устал. Очень устал. – За окном все так же играла теплая погода, и пели птицы. Я смотрел на эту красоту, но не замечал ее. Лишь тоска и одиночество внутри меня. Чувства отключены. Я максимально отрешен от всего. – Вы знаете, что такое солипсизм?

– Да, конечно. А почему вы спрашиваете?

– Вы верите в это? Верите, что все, что нас окружает, возможно, лишь проекция нашего сознания, наша фантазия.

– Нет. Определенно, нет.

– Понимаю. Я тоже раньше не верил.

– А сейчас верите? Вы считаете, что все окружающее вас нереально или находится под контролем вашего разума?

– Хотел бы я, чтобы было так. Думаете, это возможно?

– Мы не знаем, на что способен наш мозг… Абель. Я реален, поверьте мне. Я такой же реальный, как все вокруг. Не пытайтесь от этого абстрагироваться. Чем раньше вы поймете и, главное, примете эту правду, тем проще вам будет.

– Я пытаюсь вспомнить аварию и не могу этого сделать. Я не могу вообще вспомнить этот день. Я потерял свой телефон, где были все наши совместные фотографии с Дженифер. В квартире я не нашел ни одного упоминания о ней. Ни одного намека на ее присутствие. Я искал повсюду, повсюду, понимаете? Она подарила мне книгу, а закладкой между страницами служила наша фотография. Каждый раз, открывая ее, я видел эти маленькие снимки, где мы обнимаемся и целуемся. Не помню, что это была за книга, но она существовала. Я точно говорю вам. Она существовала, ведь так? – Я закрыл глаза и взялся за голову. – Просто… просто у меня такое чувство, будто кто-то замел все следы, продумал все до мелочей.

– Абель. – Алексей сделал громкий вздох. – Ведь это абсурд, подумайте логично.

– Логика? Какая в моем случае может быть логика? Что может заставить мужчину плакать? Что может заставить его забрать собственную жизнь? Мое счастье никогда не было реальным. Я никогда не был там по-настоящему. Зато теперь я знаю, что такое любовь. Это яд. Она – яд. И я снова и снова отравляю себя, до тех пор, пока не перестану чувствовать совсем. Мой разум медленно растворяется. И это все из-за нее. Я на краю чего-то взломавшегося. Если так пойдет дальше, я не справлюсь. Я не справлюсь, понимаете?

– Справитесь. Слышите? Вы справитесь, я рядом, я помогу, для этого я здесь. У меня есть одна идея, Абель. Раз вы не хотите принимать это, не можете ни с кем этим поделиться, то поделитесь этим с самим собой. Иначе это сожрет вас, спалит дотла.

– О чем речь?

– Вы когда-нибудь вели дневник? Дневник памяти?

– Это как в книге Николаса Спаркса?

– Именно.

– Нет, не вел.

– Попробуйте, Абель. Попробуйте оживить свою память, описать свой сон, пускай для вас он был реалистичнее всего этого. Просто запишите все на бумагу. Вылейте всю свою боль туда, выпустите все это наружу.

– И чем это поможет?

– Это лишь догадка. Сдаться вы всегда успеете. Дайте себе еще один шанс. А потом приходите ко мне с готовым материалом. Может, если вы позволите мне его прочитать, я смогу вас понять. Тогда вы будете не одиноки, и разделите свои переживания со мной.

– Я попробую. – В голове я прокручивал его предложение. Оно показалось мне весьма интересным. – До встречи, Алексей. Надеюсь, еще увидимся.

– Не говорите так. Мы обязательно встретимся. Я жду вас.

***

Каждый день я гулял по этому призрачному городу, разыскивая ее призрачный след. Мое сердце было центром этого места. Все эти знакомые до боли улицы, где мы когда-то бродили вместе… Эти видения пугали меня, в каждой встречной я видел Дженифер. Она была повсюду. Я шел и произносил ее имя, но ответа не слышал. Я бродил по этим тротуарам, стараясь поверить, что все еще будет хорошо, стучался во все закрытые двери, но никто их не отпирал. Я пытался найти правду, цеплялся за воспоминания, хотел восстановить цепочку событий, но тщетно, в голове был лишь голос, который постоянно повторял ее имя – Дженифер. Я умер, умер в своем сне. Безумие. Мое сознание было моим злейшим врагом. Мой разум был ветхим домом, скрывавшимся за густыми зарослями.

========== 11 июня ==========

– Привет, Абель. Я рад, что ты приходишь. Как ты?

– Здравствуйте. Вчера я снова был у Гарри.

– Ты часто там бываешь?

– Да. Довольно часто.

– Мне жаль, Абель. В случившемся нет твоей вины. Ты ведь не винишь себя? – Я откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза.

– Вчера видел его маму. Там, на кладбище. Я не осмелился подойти. Стоял вдалеке, наблюдая за ней. Она смотрела на его могилу и плакала, прикрыв рот одной рукой. Мое сердце колотилось как бешеное. – Глаза становились мокрыми и я нервно ухмыльнулся. – Я так любил его, так любил.

– Абель, Абель иди сюда. – Алексей протянул ко мне руки.

– Не трогай меня! – Я встал с кресла и подошел к окну.

– Абель, в этом нет твоей вины. Это просто нелепая случайность.

– Это я виноват, я! – Выступившие слезы пришлось сморгнуть. – Если бы не моя гордость, если бы не его попытки примириться со мной, загладить свою вину. Этого всего бы не было. Это я виноват. Почему он? Почему не я? Как мне с этим жить?!

– Абель. – Он попытался коснуться моего плеча, но я оттолкнул его.

– Хватит меня успокаивать!

– Тише, тише. В этом нет твоей вины. – Он широко расставил руки, и я непроизвольно обнял его. – Тише. Ты не виноват, не виноват.

– Я скучаю по нему. Господи, как же я скучаю.

– Я знаю, знаю. Все будет хорошо. Все будет хорошо, Абель. Слышишь?

– Угу. Да. Все будет хорошо. – Я вытер лицо рукавом, шмыгнул носом и сел в кресло.

– Ты пишешь дневник?

– Нет, еще не пишу.

– Почему?

– Не знаю, с чего начать.

– Это не имеет значения. Главное, начни, а там все пойдет своим чередом.

– Я ненавижу ее, Алексей.

– Кого?

– Дженифер.

– Почему?

– Она разрушила мой мир, взяла мое сердце и оставила меня одного. Сломленный, потерянный и не найденный, прошедший пытки любовью.

– Абель. Она нереальна. Со временем ты ее забудешь, главное держаться. Понимаешь? Оставайся сильным, этот дурной сон скоро улетучится.

– Вы не понимаете. У меня такое чувство, что кто-то отмотал стрелку часов в обратном направлении. Сейчас июнь, а я уже был здесь. Был в этом лете с ней. Я как будто снова это все переживаю. Вот только ее больше рядом нет. Я брожу по этому городу, а в моей голове всплывают картинки, каждые из которых связанны с ней.