Текст книги "Морское путешествие (СИ)"
Автор книги: AnnyKa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
– А могли бы в караоке спеть, если бы ты его на берегу не оставил, – ворчливо сказала я, но Спейн ничего не сказал и пошел за гитарой. Прекрасно! Тогда я приведу картофельного немца, а то он как ушел переодеваться пару часов назад, так и пропал. Вон, уже темнеть начинает, а его все нет.
***
– Вставай, бочонок пивной! Я сказала, подъем!
Мою койку заметно тряхнуло от удара Кьяры и я резко проснулся. Проклятье, когда я уснуть-то успел, вроде уборкой занимался…
Минуточку. Это что же выходит, меня только что разбудила… Италия?
Я нервно усмехнулся и сел, хмуро посмотрев на Кьяру, которая стояла передо мной, уперев руки в бока.
– Разлегся тут, – презрительно фыркнула сестра Аличе, – подъем и марш на палубу, там уже художница наша стол накрыла.
– Долго меня не было? – спокойно спросил я, поднимаясь с постели и по-привычке сразу же заправляя кровать.
– Пару часов. Но не переживай, кажется, никто не заметил твоего отсутствия, – хмыкнула Кьяра, и, развернувшись, вышла из каюты. Я последовал за ней и, как только вышел в коридор, услышал переливчатые аккорды гитары, которые смешивались с голосом Аличе, она весело и от души пела.
– … Mi va, mi va di avere la libertà
la gioia, l’amore, la semplicità
io voglio morire di felicità…
Mi va, mi va e voi venite con me
la libertà non ama i clichès…
io voglio la vita più vera che cè…*
Пока я поднимался вслед за Кьярой по лестнице на палубу, подумал, что у Аличе очень красивый голос, а когда она поет, он становиться глубже и звучит иначе, чем когда она просто говорит. Почему-то мне вспомнилось время, когда мы только познакомились, и она написала и спела для меня песню.
– Ооо, а вот и вы! – радостно сказал Спейн, как только заметил нас, – теперь все в сборе, и можно перекусить.
– Вее, играй, – с улыбкой сказала Аличе и чуть толкнула Спейна в плечо.
– Не переживай, мы без музыки не останемся, это уж точно, – с улыбкой ответил он ей, меня снова передернуло.
– Аличе, иди ко мне, – позвал я Италию. Сам не знаю, почему, я просто захотел, чтобы она отошла от Испании.
– Вее, – Аличе радостно подбежала ко мне и обняла, прижавшись лицом к моей груди. Я приобнял ее одной рукой и немного успокоился. Нет, правда же, с чего это я вообще волноваться начал? У меня же нет причин для ревности.
– Я приготовила лазанью, а для тебя отдельно сделала картофель, ну, тот… Не помню, как правильно назвать, который запекается вместе с луком, сыром и ветчиной.
– Спасибо, – я погладил ее по спине. Мне было приятно знать, что в такой насыщенный новыми знаниями и впечатлениями день она не забыла обо мне.
– Неси вино, красотка! – весело скомандовал Антонио, усаживаясь за стол и убирая навес, чтобы мы могли поужинать прямо под открытым небом.
– Я тебе не прислуга! – возмутилась Кьяра.
– Конечно-конечно, но вино принеси, – он откинулся на своем стуле так сильно, что тот аж поднялся на задних ножках. Испания озорно улыбнулся своей Италии, и она, раздраженно зарычав, пошла за вином.
Я тоже сел за стол и усадил Аличе рядом с собой. Она сняла с себя старую потертую пиратскую шляпу и стала играть с ее пышным пером.
Антонио это заметил и радостно улыбнулся.
– У меня еще с собой есть пиратский флаг, и даже повязка на глаз, где-то должен лежать пиратский женский костюм. Я взял его для Кьяры. Но она не захотела его надевать.
– Правда? – тут же спросила Аличе, вся так и засветившись энтузиазмом, что мне, признаться, не понравилось.
– Да, позже могу тебе его отдать, – улыбнулся Антонио. Мне казалось, что я готов был его убить. Пусть он прекратит завлекать мою Италию в свои пиратские игры!
– Не стоит, все же ты приготовил эту одежду для Кьяры, – с легкой угрозой сказал я Антонио и приобнял Аличе.
Да что со мной сегодня?
– Вее, Дойцу обнимается! – радостно запищала Италия и я не успел опомниться, как она уже сидела у меня на коленях, свесив ножки и крепко прижимаясь к моей груди. Так-то лучше.
– Вот твое вино, помидор ты недозрелый! – грозно сказала Кьяра, которая только что вышла на палубу из кубрика, неся в руках четыре бутылки красного вина. Заметив, как Аличе ко мне жмется, Кьяра закатила глаза, но промолчала и поставила на стол бутылки с вином, села на плетеный стул рядом со Спейном, который тут же открыл одну бутылку и начал разливать вино по бокалам.
– Ну что же, за встречу? – с вечной улыбкой спросил Антонио.
***
Вечер прошел быстро и незаметно. Сначала разговор не очень вязался, но, после того, как мы с Людвигом начали обсуждать Италий и сравнивать их повадки, беседа моментально оживилась, стала жаркой и шумной. Я и не заметил, как стемнело, а легкий бриз уже стал настолько прохладным, что Кьяра сбегала в каюту за кофточкой, а Аличе так жалась к Людвигу, словно пыталась в него впитаться.
– Вино закончилось, – констатировала печальный факт Кьяра, перевернув бутылку, и сосредоточено глядя на одинокую капельку, которая никак не хотела стекать.
– Да. Так, у нас два варианта: или сходить и разорить запасы еще разок, или разойтись по каютам, а то уже прохладно становится, – предложил Германия, и я с улыбкой увидел, что он осторожно поглаживает ладонь Аличе. Кажется, Людвиг сам и не замечал, что делал это.
– Думаю, по каютам. Завтра у нас будет еще много времени, верно, матрос? – лукаво спросил я у Кьяры.
– Я ведь уже сто раз тебе говорила, я тебе не матрос! – злобно отозвалась Италия и недовольно надулась, поставив пустую бутылку на стол, откинулась в креслице и скрестила руки на груди.
– Мы, пожалуй, пойдем, – прервал нас Людвиг и поднялся на ноги, так и не отпустив Аличе. Он попрощался и понес Аличе к каютам.
– Только попробуй там развратничать с моей сестрой, немец извращенный, я тебя вот этой самой бутылкой!… – угрожающе крикнула ему вслед Кьяра.
– Тише-тише, – тут же перебил я ее, пока она не перешла на ругань, – это их дело, не вмешивайся, – посоветовал я Кьяре.
– Еще чего, она же моя сестра! – она возмущенно поднялась с кресла, плотнее запахнула на себе кофточку с длинным рукавом, грозно посмотрела на лестницу, по которой совсем недавно спустились Людвиг и Аличе, и что-то злобно пробубнила. Я тихо усмехнулся и поднялся с кресла, тихонько подкрался к ней сзади и обнял.
– Ааа! Не делай так, ты же меня напугал!
– Неужели, мой миленький матросик такой пугливый? – лукаво спросил я. Мне нравилось ее вот так задирать, она такая забавная, когда злится, да еще так мило надувает щечки.
– Ты придурок, я же сказала, не называй меня так!
***
Я осторожно пронес Италию в каюту, уложил ее на заправленное одеяло и запер дверь. В каюте и так было достаточно светло: сквозь иллюминатор сочился яркий лунный свет и как раз освещал центр каюты и кровать. Я легко улыбнулся, глядя на Аличе. Она лежала на спине, раскинувшись на кровати и прикрыв глаза, но я знал, что она еще не спит.
Сегодня у меня весь день прошел на нервах, и из-за чего? Просто из-за того, что она общалась с Испанией! Раньше я себя так не чувствовал. А теперь мне хотелось приказать ей всегда быть только со мной, и только благоразумность останавливала меня от этого. Но мне необходимо, чтобы она понимала, что принадлежит только мне.
Я снял кроссовки, подошел к койке, сел рядом с Аличе и посмотрел на нее почти с хищной улыбкой. Мы ведь давно уже не были вместе…
– Вее, – тихонько сказала Италия и улыбнулась, когда моя рука медленно заскользила вверх по ее ноге от щиколотки к колену и выше, задирая край ее юбки. Я почти лег на нее сверху, провел свободной рукой по ее лицу, осторожно коснулся мягких губ.
– Поцелуй, – шепотом попросила меня Аличе и приоткрыла глаза.
Я наклонился ниже и с наслаждением выполнил ее просьбу. Сначала нежно, почти невесомо, коснулся ее губ, но почти сразу же почувствовал, как во всем теле появляется сладостное напряжение. Я начал целовать ее грубее, почти заставлял ее отвечать на мои поцелуи с такой же грубостью, мне хотелось чувствовать ее страсть.
Я забрался к ней в постель, дал ей возможность удобнее улечься подо мной, раздвинул ее ноги и устроился сверху, крепче прижавшись к ней. С трудом разорвал поцелуй, чтобы задрать ее матроску выше груди. Тихо усмехнулся, она снова забыла надеть лифчик, все же иногда ее рассеяность меня радует. Я едва сдерживался, целуя ее нежную кожу, проводя языком по небольшой, мягкой груди. Я окончательно снял с нее матроску и, не глядя, отбросил куда-то на кровать. Ее кожа такая завораживающе нежная, теплая, я могу почти чувствовать, как бьется ее сердце. Мне так хочется прикасаться к ней сильнее, хочется оставлять бледные следы от укусов на ее молочно-белом теле, но я все еще боюсь причинить ей боль. Я почувствовал, как ее пальчики скользнули по моим волосам, она чуть сильнее прижала мою голову к себе. А когда я начал посасывать ее нежную грудь, я услышал едва сдерживаемые стоны, от которых по моему телу с новой силой начал распространяться жар, а напряжение в паху стало почти невыносимым. Я сдвинул в сторону влажную ткань ее трусиков и начал неспешно ласкать ее, постепенно проникая все глубже, чувствуя, как горячая влага медленно стекает с моих пальцев к ладони. Италия до боли вцепилась мне в плечи, изогнулась подо мной и слишком громко застонала.
– Тише, тише, дорогая, – горячо прошептал я ей на ухо и тут же принялся целовать ее шею, не удержался, и оставил на ее тонкой коже несколько засосов.
– Дойцу! – вскрикнула Италия, крепче прижимаясь ко мне всем телом, на мгновение я забеспокоился, что нас могут услышать. Проклятье!
– Перевернись, – почти прорычал я ей, поцеловал ее в висок и с трудом заставил себя убрать от нее руку. Приподнялся, чтобы она могла выполнить мою просьбу, быстро снял с себя майку и откинул ее в сторону. – Приподнимись на коленях, – сказал я, сам вставая на колени позади нее, – не бойся, – сразу сказал я Аличе, и ласково погладил ее по спине, успокаивая. Иногда мне казалось, что она нервничает, если не повернута ко мне лицом, и я не хотел ее пугать. А сам едва ли не рычал от нетерпения. Я медленно задрал ее юбку, почувствовал, как Аличе напряглась, когда я спустил с нее трусики. Я краем глаза увидел, что она крепко вцепилась в подушку и даже прикусила наволочку. Вздохнул, чтобы хоть как-то справиться с чувствами, сейчас не стоит слишком резко начинать. Я прижался к ней сзади, почти лег на нее, хотел, чтобы он могла меня чувствовать и успокоилась. Я начал ласково целовать ее плечи и шею. Одной рукой я уперся в кровать для большей устойчивости, другой несильно сжимал и поглаживал грудь Италии, все сильнее прижимаясь к ней сзади. Теперь ее стоны звучали гораздо тише, Аличе постепенно расслабилась, а я уже не мог остановиться. Я прикасался к ней все грубее, покусывал ее кожу, судорожно вздыхал, но не мог больше сдерживаться. Я оторвался от нее, быстро справился с собственными джинсами и бельем.
– Людвиг, – чуть хрипло вскрикнула Италия, уткнувшись лицом в подушку и цепляясь за простыни так сильно, что я расслышал треск тонкой ткани.
– Jaa, – на выдохе невольно произнес я, снова наваливаясь на Аличе сверху, с трудом сдерживаясь, чтобы сразу не начать двигаться в ней с бешеным темпом. Я шумно дышу, прижимаясь лицом к ее плечу, даю ей освоиться, а сам схожу с ума, ощущая, как плотно и горячо она сжимается вокруг меня. Я начинаю делать первые движения и уже не могу ни о чем думать. Я придерживал Италию, чтобы она продолжала стоять на коленях, а не рухнула целиком в постель. Все сильнее сжимая ее теплую кожу, я двигаюсь все быстрее. Ее крик был приглушен из-за подушки, но я наслаждался им, и уже ни за что бы не смог остановиться. Я едва сдерживал собственный рык. Чувствовал, что долго не выдержу, и двигался все быстрее. Крик Аличе становился отчетливей, я ощущал, как она все плотнее сжимается, и не сбавлял темпа.
Все тело пронзила яркая вспышка наслаждения, я чувствовал капли пота на своем лице и приятную слабость во всем теле, чуть ли не упал на нее сверху, но вовремя успел перекатиться на бок, прижав Италию к себе. Она вся раскраснелась, дышала тяжело, и казалась сейчас такой ослабшей, что просто лежала в моих руках. Я осторожно расстегнул на ней юбку и окончательно снял ее, стянул по ее ножкам трусики, а сам застегнул на себе штаны. Простыни придется менять, как-то отстраненно подумал я, бережно накидывая на Италию одеяло, и сам просто лег рядом.
– Люблю тебя, – шепнула Аличе и крепко ко мне прижалась. Я улыбнулся ей, заботливо коснулся губами ее лба, почувствовал, как покраснели мои щеки. Я и так это знал, но услышать это сейчас мне было просто необходимо.
– Отдыхай, – негромко сказал я ей, ласково поглаживая ее по мягким волнистым волосам. Аличе кивнула и уткнулась лицом мне в грудь, радостно пискнула.
______________________________________
* Я хочу иметь свободу
радость, любовь, простоту
я хочу умереть от счастья
я хочу, я хочу, и вы идите со мной
свобода не любит клише
я хочу самую настоящую жизнь!
Zaz – (с)
========== Глава 3 Час расплаты (часть 1) ==========
Я проснулась пять минут назад, и теперь лежала, хмуро уставившись в потолок, и чувствовала, как яхта неспешно покачивается на волнах. Солнечный свет пробивался сквозь иллюминатор, освещал комнату и падал мне прямо на живот. Вдобавок ко всему, Спейн спал рядом, лежал на животе, перекинул руку через мою талию и довольно громко сопел во сне. Тоже мне доброе утро.
Я толкнула Антонио локтем в бок. Он издал странный хрюкающий звук, вздрогнул и проснулся.
– Кьяра, ты чего толкаешься? – сонно спросил он меня и снова уткнулся лицом в подушку. Я резко села в постели и недовольно на него посмотрела.
– Все, пора вставать, так что давай просыпайся! – скомандовала я, вылезла из кровати, принялась приводить себя в порядок и одеваться, а Антонио, что не удивительно, даже и не думал подниматься. Он просто с улыбкой наблюдал за мной, даже голову от подушки не оторвав.
– Мы же на отдыхе, – сонно сказал Спейн и его улыбка стала шире. Иногда, меня это раздражает, нельзя же все время улыбаться. Порой, я начинаю подозревать, что он такой не из-за жизнерадостности, а из-за какого-то психического заболевания. Вот почему он сейчас улыбается?
– И что? – ворчливо сказала я, застегивая шорты. Я поправила черный лифчик и принялась искать в шкафу подходящую футболку.
– А я вот не понимаю, как ты так рано вставать можешь, – попытался уклониться от темы Антонио. Я только недовольно закатила глаза.
– Как?! – чуть ли не вскрикнула я, – а поживи в качестве прислуги у разных стран, и у тебя, в том числе, сразу такие глупые вопросы отпадут! – я схватила сложенные в комочек носки и швырнула их в Спейна. Я попала ему в плечо, но он только мягко усмехнулся и извинился.
– Не злись, милая, – примирительно сказал он, – может, ты пока тосты сделаешь? А я уже встаю.
– Придурок томатный, как ты вообще без меня жил, и с голоду не помер? – проворчала я и надела на себя первую попавшуюся футболку, простую, бледно-желтую, с какой-то надписью из песни. Да не важно, главное – оделась. И так сойдет.
– Если, когда я вернусь, ты еще будешь спать, то пощады – не жди! – воинственно сказала я, вышла из каюты, и все еще злобно ворчала по дороге к камбузу. Только сейчас я подумала, что, наверное, стоило одеть хотя бы сандалии, но возвращаться в каюту к этому ленивому томату совсем не хотелось. Черт с ним! Просто приготовлю завтрак, а если Спейн и дальше будет валяться, то свою порцию он получит в постель. В прямом смысле этого слова.
Вечно он такой ленивый по утрам, ну вот что мне с ним делать? Хоть бы раз встал нормально, чтобы не портить мне настроение, ленивый томат! Я резко открыла дверь камбуза и чуть удивленно замерла на пороге.
– Доброе утро, Италия, – спокойно поздоровался со мной Людвиг.
Какого черта он уже проснулся?! Да еще и завтрак готовит.
– Halo, – неуверенно сказала я и подозрительно прищурилась, – ты чего не спишь?
– Я всегда встаю в это время. Режим, – ответил Людвиг и помешал омлет, – Вообще-то, я встал уже час назад, но много времени потратил на то, чтобы разбудить Аличе и заставить ее сделать зарядку, – сказал Германия и, помрачнев, добавил, – Хотя, думаю, она уже снова уснула.
– Спейн тоже еще из постели не вылез, – почему-то сказала я и тут же скрестила руки на груди. Нечего мне тут болтать с этим картофельным придурком. Хотя, мне нужна кухня.
– Так, двигайся, я буду тосты с сыром делать, – строго сказала я и по-хозяйски прошлась до холодильника, достала помидоры, сыр, лук и зелень. Открыла шкафчик и потянулась за хлебом, но он был слишком высоко. Проклятый Спейн! Я же просила его нормально продукты разложить, но нет! Словно он не знает, какой у меня рост. Наверное, просто не глядя положил батон на удобную для него полку, а обо мне даже и не подумал. Я почувствовала движение позади себя и резко развернулась, чуть не врезавшись в поганого немца.
– Не подкрадывайся ко мне, придурок картофельный!
– Тише, я просто хотел помочь, – спокойно сказал немец и чуть строго на меня посмотрел. Непривычно. Очень.
– Хорошо, – неожиданно для самой себя сказала я и отошла в сторону, позволив Германии достать батон хлеба и почти вырвав его у немца из рук, когда он его мне передал, – А теперь прочь с моего камбуза! Я готовлю! – приказала я немцу. Он только странно хмыкнул и, поставив на поднос две чашки кофе и две порции омлета, направился к выходу.
– Не буду мешать, – сухо сказал он и ушел.
– Хам, – негромко сказала я и топнула ножкой. Ну и как моя сестра умудрилась связаться с таким хмурым типом?
***
– Италия, – сквозь сон услышала я голос Людвига. Ммм, еще немножко, мне так хорошо и уютно в постельке, а еще я чувствую, как яхту покачивает на волнах, и у меня такое ощущение, словно я сплю в теплой колыбельке.
– Аличе, сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не засыпала сразу после тренировки? – мягко, но с угрозой в голосе спросил Германия и погладил меня по щеке.
– А я не сплю, – соврала я. Не хочу, чтобы он с самого утра на меня ругался.
– Ну конечно, – с сарказмом сказал Людвиг, – ладно, я принес тебе завтрак, будешь тут есть, или отнести на палубу?
– А можно здесь? – с надеждой спросила я и открыла глаза, прищурилась от яркого света.
– Можно, – сказал Германия таким тоном, как будто хотел сказать «нельзя».
– Вее, хорошо, тогда иди на палубу, я сейчас поднимусь, – сказала я и резко села в постели, выгнула спину и потянулась, зажмурилась, чувствуя, как разминаются мышцы. Одеяло почти целиком соскользнуло с меня, а без него оказалось как-то холодно, и по моей коже побежали мурашки. Надо было, наверное, хотя бы одеться на ночь, а то так и уснула рядом с Германией. Он большой и горячий, мне с ним и без одежды тепло. А потом, после тренировки, я просто разделась до трусов и залезла обратно под одеялко.
– Италия, – тихо сказал Людвиг, придвигаясь ближе ко мне.
– Да? – бодро спросила я и уперлась руками в колени, выпрямила спину, внимательно посмотрев на Дойцу.
– Тебе холодно? – спросил он меня и протянул ко мне руку, ласково провел тыльной стороной ладони по моей щеке вниз по шее, ключице, и между грудей, а затем оборвал прикосновение.
– Немножко, – честно сказала я. Людвиг как-то странно на меня смотрел, казалось, он пытается принять какое-то жизненно важное решение. Он уже было наклонился ко мне, но только поцеловал меня в щеку и сказал:
– Одевайся, я отнесу завтрак на палубу, буду ждать тебя там. И… не задерживайся, – он резко встал, взял с тумбочки поднос с завтраком и вышел из каюты, а я растеряно посмотрела ему в след. Я что-то сделала не так?
***
Я поставил поднос на стол и прислонился спиной к стене, тяжело вздохнул, пытаясь успокоиться. Перебирал в уме все самое отвратительное и мерзкое, что только мог придумать, да что угодно, лишь бы избавиться от возбуждения. Я отодвинул стул и сел, нервно провел рукой по волосам, еще сильнее приглаживая их. Вроде, успокоился, но Италия когда-нибудь так доведет меня, что, однажды, я не смогу больше сдерживать себя, и наброшусь на нее… Стоп! Не думать об этом, не вспоминать Италию. Спокойно. Спокойно.
– А, ты уже здесь? – послышался рядом равнодушный, почти холодный голос Кьяры, – А где художница? Так и не смог ее из постели вытащить?
– Нет, она сейчас оденется и поднимется, – сказал я, переводя взгляд со стола на Италию. Она, как всегда, выгладила хмурой, непривычно убрала волосы в хвост, наверное, чтобы не мешали ей готовить, и от этого ее сходство с Аличе стало чуть более заметным. А еще на палубе, из-за солнечного света, ее футболка казалась чуть прозрачной, я даже мог различить сквозь ткань контуры черного лифчика, и невольно для себя отметил, что у Кьяры грудь на размер – полтора больше, чем у Аличе.
Проклятье! Да о чем я вообще думаю, чувствую себя каким-то маньяком. Я схватил чашку черного кофе с подноса и выпил ее почти залпом.
– Утро доброе! – послышался голос Испании, он только что поднялся на палубу, весь так и светился от радости, и, почему-то, был насквозь мокрый. Я вопросительно посмотрел на Кьяру, она только пожала плечами.
– Он не хотел вставать, и я вылила на него ведро воды.
– Хороший способ, – одобрил я.
– Ну что ж, сегодня отличная погода, думаю, можно будет порыбачить, как вам… Таак, а где мой первый помощник? – вдруг спросил Антонио, окинув взглядом палубу.
– Кто? – непонимающе спросил я.
– Вее! Спейн, я тут, прости, я проспала, – сначала я услышал голос Аличе, и только потом показалась она сама. Радостно выбежав на палубу, на ходу отдав Антонио честь и сев за стол рядом со мной, она начала быстро завтракать.
– Приятного аппетита, – с легким поклоном в сторону Аличе сказал Антонио и поправил мокрые волосы, чтобы они не лезли в глаза.
– Вее, а если вы их назад прилижите, то будете совсем как Дойцу! – весело сказала Аличе и слизнула с губ кофейную пенку. Меня почему-то передернуло от ее слов.
– Хаа, спасибо, но мне и так не плохо. Мы с Кьярой уже позавтракали, не хмыкай так, красотка, – он подмигнул хмурой Италии. – Людвиг, не хочешь сегодня со мной порыбачить, пока девочки займутся палубой?
– Чего?! – опередила меня Кьяра, – ты, томат протухший, думаешь, что мы будем палубу драить, пока ты там на солнышке будешь в кресле лежать и ждать, пока рыбка клюнет?! Несправедливо! С меня хватило надраивать палубу твоего древнего фрегата, пока мы на нем плавали, а теперь ты хочешь меня заставить яхту мыть!
– Да ладно тебе, все же хорошо, – спокойно и весело сказал Антонио и погладил свою Италию по щеке. Она только недовольно буркнула и ударила его по руке.
– А я не против палубу помыть! – тут же вступила в разговор Аличе и весело махнула вилкой.
– Осторожно, а то так еще поранишься, – я заставил сесть ее нормально и есть спокойно. Она тихонько забурчала, успокоилась, вернулась к еде.
– Ну вот и решено! – радостно развел руками Испания.
– Нет! Я не соглашалась! – возмутилась Кьяра и топнула ножкой, – придурок, ты просто невыносимый придурок!
***
– Аличе, прекрати брызгаться! Мы же этой водой палубу мыть будем! – недовольно прикрикнула на меня Кьяра и попыталась меня стукнуть, но я вовремя увернулась. Ура, тренировки с Дойцу не проходят даром!
– А ну вернись, мелкая зараза! – крикнула мне сестра, но я уже схватила свою швабру и отбежала на безопасное расстояние.
– Не злись, так же веселее, – сказала я и нагнулась, чтобы закатать до колена свои штаны, затем поправила верх зеленого купальника, плотнее завязала резинку, чтобы волосы не распустились и надежно оставались собранными в конский хвост.
– А тебе волосы не будут мешать? – спросила я у сестры, которая сейчас смотрела на меня так, словно пыталась убить меня взглядом.
– Мне ободка будет достаточно, я, вообще-то, не собиралась особенно напрягаться с уборкой, – ответила Кьяра и скрестила руки на груди, – я же уже сказала этому придурку, что не хочу драить палубу. Она и без того чистая.
– Да ладно тебе, это не так уж и плохо, – я только улыбнулась и пожала плечами, окунула швабру в ведро с водой и принялась за работу.
– И откуда в тебе столько энтузиазма, – негромко спросила Кьяра и с недовольным вздохом тоже принялась за работу.
Но это же весело! Солнце печет, легкий морской бриз ласкает кожу, мы медленно плывем по морю, вдалеке слышен крик чаек, а на другой стороне яхты должно быть устроились Спейн и Дойцу, ловят для нас рыбку. Хотя, я ее не очень люблю, но сейчас готова смириться. Пока мы работали, я несколько раз пыталась разговорить Кьяру, но она только ворчала на меня и пыталась ударить шваброй. Так что я вскоре бросила эти попытки и просто начала напевать веселую песенку. Я сняла сандалии и радостно бегала босиком со шваброй в руках по влажной, прохладной палубе. Так прошло несколько часов, но я почти не устала. А еще хотелось смеяться и нарисовать морской пейзаж! Или много-много дельфинов, или чаек в небе. Что угодно.
– Знаешь, когда кто-то вот так долго улыбается без причины, это смотрится глупо, – ворчливо сказала Кьяра, я резко обернулась и побежала к ней, она как раз принесла ведро чистой воды.
– Вее! Но ведь так весело, я очень-очень-очень давно не была на море! – я испуганно пискнула, заскользила на слишком влажном участке палубы и с криком врезалась в сестру, повалила ее, и непонимающе отряхнулась от воды. Не сразу поняла, почему стало так мокро, но потом догадалась, что это Кьяра ведро опрокинула.
– Слезь с меня немедленно, дуреха неуклюжая! – Кьяра попыталась выбраться из под меня, а я приподнялась, чтобы ей было легче.
– Ай, не толкайся! – пискнула я, когда она практически скинула меня с себя, и я снова оказалась на мокрой палубе.
– Я из-за тебя вся мокрая! – недовольно сказала Кьяра, поднимаясь на ноги и пытаясь отжать свою футболку.
– Ну и что? Я тоже мокрая, но все же быстро высохнет на таком солнце, – я спокойно села и прищурилась, глядя на небо.
– Дуреха, – буркнула Кьяра.
– Вее, Спейн, Дойцу! А мы уже закончили! – весело крикнула я и замахала руками.
***
– Молодцы! – громко крикнул я Аличе и присмотрелся, услышал, как Людвиг, идущий рядом, обреченно вздохнул. – Эмм, Людвиг, мне кажется, или они обе мокрые?
– Не кажется, – сухо сказал немец и, поправив на плече удочку, плотнее взял связку со свеже пойманной рыбой.
– Дуреха, ну сколько раз я тебе говорила быть осторожней! – грозно набросилась Кьяра на Аличе.
– Надо признать… Красиво, – задумчиво сказал я, остановившись на месте и глядя, как моя Италия пытается поймать Италию Людвига, гоняя ее по всей палубе.
– Когда они вместе, от них в два раза больше шума, – сказал Людвиг, остановившись рядом и, так же как и я, наблюдая за Италиями. Аличе на удивление ловко удавалось уворачиваться от Кьяры, от чего моя Италия злилась еще сильнее. Надо сказать, воды на палубу они налили от души. Казалось, что они просто вылили пару ведер, потому что от их бега с палубы поднимались мелкие брызги и весело сверкали в лучах солнца. Не так уж и часто мне доводилось видеть Италий вместе. Кажется, им весело, но все же, надеюсь, Людвиг не будет злиться, если Кьяра догонит Аличе.
– Может, остановим их? – не громко спросил я.
– Да нет, не стоит. Пусть бегают, – спокойно сказал Германия.
А я что? Я не против.
– Я, пожалуй, рыбу сам почищу. Попозже.
– Стой! Стой, кому сказала, стой, художница недоделанная! – грозно кричала Кьяра. Люблю, когда она ругается не на меня.
– Вее! Дойцу, спаси! – с испуганным криком Аличе бросилась в нашу сторону, а Кьяра ее быстро догоняла. «Ну вот, что же они так быстро успокоились?» – немного огорченно подумал я.
– Все, тише. Кьяра, смирно! – даже я вздрогнул от грозного голоса Людвига, а моя Италия так и замерла на месте, непонимающе глядя на немца. До этого момента ей никто так не приказывал. Наверное, она не понимала, как реагировать. Кьяра неуверенно покосилась на меня, словно я мог ей что-то разъяснить. Я только ободряюще улыбнулся. Забавно было видеть ее такой удивленной.
– Ты чего себе позволяешь, бочонок пивной, – неожиданно неуверенно сказала Кьяра, стоя на месте, а Аличе, тем временем, спряталась за спиной Людвига, обхватила его за талию, и осторожно выглядывала оттуда.
– Спейн, скажи ему, чтобы он на меня не кричал! – вдруг обижено сказала Кьяра и посмотрела на меня так, как не смотрела раньше, словно просила защиты.
– Амм, хорошо, иди сюда, – я немного растерялся, но моя Италия покорно ко мне подошла, и я приобнял ее за плечи одной рукой, второй держал удочку и улов. Мы переглянулись с Людвигом, и я пожал плечами.
– Я не собираюсь извиняться, – сухо сказал Германия, – твоей Италии не хватает дисциплины. Ей полезно иногда знать, что не все бывает так, как она хочет.
– Я согласен, но так все же не стоит, она же пугается, – мне очень не хотелось начинать спор, мы же выбрались на море, чтобы отдохнуть, а не ссориться. А сейчас я прямо физически ощущал, как обстановка стала тяжелой. Да уж, я знаю, что Германия привык командовать и, если честно, иногда жалел, что я сам не могу так же строго говорить с Италией, но мне это и не нужно.
А теперь повисло неловкое, во всяком случае для меня, молчание.
– Вее, давайте я почищу рыбку, – первой нарушила тишину Аличе, забрала наш немалый улов и побежала в камбуз.
– Хм. – Кьяра тоже развернулась и отошла от меня, – пойду пока переоденусь.
– Ну и отлично, – негромко сказал я и попытался улыбнуться Людвигу, который, кажется, вообще не заметил ничего странного в сложившейся ситуации. Да уж, удивительно, я думал, он будет больше похож по характеру на своего брата. Тем более, на отдыхе.
– Ладно, я тогда… Пойду успокою Италию. А ты помоги Аличе с рыбой, хорошо? – спросил я у Германии.
– Я отнесу удочки в кладовую комнату – предложил Германия, я только кивнул и передал ему свою удочку.
– Эй, Людвиг, – сказал я, когда он уже собрался идти, но обернулся, – ты с моей Италией помягче, она не привыкла к командам, просто не обращай внимания на ее грубость. Она так говорит всегда, и не хочет этим никого обидеть. Хорошо?
Германия чуть осуждающе на меня посмотрел, но согласился.
– Конечно. И, Антонио, можешь передать ей… мои извинения. Все же, мы с Аличе здесь в гостях, я немного забылся. Тем более, они с моей Италией похожи. Я не хотел пугать твою Италию.
– Да все хорошо, это было даже немного забавно, – я усмехнулся, – не видел ее раньше такой. Ладно, я пойду ее успокаивать, пока она тебе в постель ведро воды не вылила.
***
– Кьяра, – я тихонько постучал в приоткрытую дверь и, не дождавшись ответа, вошел.
– Этот поганый немец на меня накричал! – сразу же крикнула мне Италия, натягивая на себя сухую черную майку, шорты она уже успела сменить на бежевую, свободную юбку до колена. Я немного расстроился: в шортах она мне больше нравилась, ну да ничего.
