Текст книги "Погребенный светом (СИ)"
Автор книги: Annette.Dr.M
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Спустя минут пятнадцать, Лана опустилась на скамейку под одной из рябин, достав лекции по истории экономических учений – надо было выучить. Вскоре погрузившись с головой в скучный предмет, Крамская даже не заметила, как рядом с ней кто-то сел; она лишь неосознанно пододвинула к себе сумку, чтобы освободить место.
Минут через пять тишины, девушка услышала многозначительный кашель соседа, который должен был привлечь ее внимание, однако она никак не отреагировала, силясь запомнить очередное высказывание Конфуция. Вдруг на нее налетела новая волна страха, соизмеримая с «Девятым валом» Айвазовского: девушку будто кинули в открытый океан с завязанными за спиной руками, забыв дать спасательный круг и сообщить, в какой стороне суша.
Очень медленно, стараясь скрыть трясущиеся губы и руки, Лана подняла взгляд на человека, сидящего рядом.
– Светлана Крамская, – улыбнулся темноволосый юноша, занявший все сознание девушки, утонувшей в ледяной глубине его черных глаз.
========== Лишь холод и мрак ==========
«И все, что пред собой он видел,
Он презирал иль ненавидел»
Лермонтов «Демон»
Он смотрел на то, как она выходит из здания университета, направляясь гулять или же сразу домой. Он провожал ее каждый день, предугадывая, где она окажется, чтобы быть там раньше нее, не спускать с нее глаз, не подпускать к ней никого.
Зачем? Чтобы запугать.
Она его новая цель. Его новая жертва.
Он почти как энергетический вампир получал дикое удовольствие, когда видел, а, главное, чувствовал человеческий страх. Он специально запугивал людей до смерти, ожидая, когда они сдадутся, сломавшись, упав перед ним на колени, после чего спокойно разворачивался и уходил, отыскивая себе нового подопечного, насладившись унижением и страхом, который он внушал.
Она приглянулась ему случайно: просто не вовремя вышла погулять; она слишком громко засмеялась, потрепав по светлой шевелюре какого-то малыша как раз в то время, когда он выбирал себе следующую жертву, чем обратила на себя его внимание. Ее искренняя улыбка, светлые волосы, горящие глаза, румяные щеки и задорный смех вызвали в нем столько отвращения и презрения, что даже вопросов не возникло, на кого же пал его дьявольский взгляд.
С той самой секунды он начал практически непрерывно следить за девушкой, изучая ее, прощупывая, знакомясь. Он довольно усмехнулся, когда она вдруг резко подняла голову, почувствовав его тяжелый взгляд, еле заметно поежившись, когда никого не обнаружила; улыбка с ее лица слетела в мгновение ока, рука чуть нервно заправила одну из длинных прядей за ухо, в чем совершенно не было смысла, а губы прошептали что-то похожее на: «О, нет!». Впоследствии в каждом ее движении сквозило оголенное для него напряжение: ему казалось, что она каждой клеточкой тела чувствует его взгляд. Для остальных она была все той же милой и доброй девушкой, игравшей с детками на площадке, хотя даже не была с ними знакома, он же видел в ней лишь очередную добычу.
Через несколько минут он решил разузнать ее границы, дохнув на нее самый маленький поток страха, способный лишь еле лизнуть ей кожу, не причинив вреда. Большинство даже не замечало первого этапа его проверки, некоторые чуть хмурились или на мгновение почти неосознанно замирали, меньше чем через секунду вновь начиная двигаться, что говорило об очень хорошем восприятии; она же, лишь ветерок дошел до нее, тут же подскочила, покрывшись роем мурашек, хватая ртом воздух так, что вскоре у нее закружилась голова. «Необыкновенная чувствительность! – удивленно подумал он. – Она сразу умрет, если с ней начать жестче, – отметил он мысленно, вспомнив, как он поступил с последним мужчиной: тот до сих пор не может оправиться и лежит в психушке, разговаривая сам с собой. – Ну-ка, давай еще!». Следующая волна должна была вызвать лишь легкие мурашки, девушка же беспокойно дернулась, тут же вскочив на ноги, после чего, немного пошатываясь, будто у нее сильно кружилась голова, осторожно покинула детскую площадку, не обращая ни на кого внимания.
Он медленно двинулся за ней, не отрывая взгляда от нее, чтобы она чувствовала напряжение, отслеживая, где она живет. На удивление, она ни разу больше не обернулась, ища взглядом того, кто бы мог за ней следить, хотя по ее напряженным плечам и вздувшейся на шее жилке он видел, как тяжело ей приходилось.
«Упрямая», – усмехнулся он.
На третий день она побежала от него, практически хватаясь за витрины, удостоившись лишь презрительного хохота в спину, которого, она – к сожалению или же к счастью для себя – не услышала.
Однако последующее поведение блондинки ввело его в ступор. «Почему она успокоилась? – недоумевал он, хотя волнами периодически посылал на нее страх, видя, как разрывается от мурашек ее кожа, прекрасно зная, что она реагирует на него сильнее других. – Что произошло?». Он никак не хотел, да и не мог понять, как это – она спокойно проходит мимо него, не сшибаемая с ног чувством опасности и страха, которое она должна была испытывать?
Она боялась, он видел, вернее, чувствовал. В один из дней, когда он уже не то чтобы отчаялся, а скорее наоборот решил начать основательно действовать, наконец сломив эту упрямую девчонку, он заметил, что она вдруг нервно оглянулась. Впервые оглянулась спустя почти две недели показного равнодушия. Желая закрепить столь давно желаемый успех, он показался ей в отражении, злобно и вполне удовлетворенно засмеявшись про себя, когда она упала. План в голове появился мгновенно: он должен был покончить с этим – поставить ее на колени, заставить умолять его, пресмыкаться, питая его черную душу своей болью, пропитанной тем страхом, который он сейчас так явно видел в ее глазах, когда она поняла, кто же помог ей подняться на ноги. Ее сдавленный крик прервался в ту же секунду, когда их глаза встретились. Ее зеленые глаза утонули в черноте его собственных глаз. Он усмехнулся. Дьявольская улыбка на лице порождала в ней еще больше смешанных чувств, он знал это. Не отпуская ее руки, он, наконец, начал изводить ее, глядя прямо в глаза. Медленно он начал окунать ее в тот страх с головой, который давно приготовил для нее, сохранив его остатки где-то внутри. И она боялась.
Последняя волна, которую он на нее отправил, была самой сложной и выматывающей для него, что требовало практически всех его сил: то был не просто страх, то был ужас, разбавленный очень реалистичными видениями, от которых девушка могла сойти с ума. Он хладнокровно топил ее, выплескивая на нее всю злость, что скопилась за эти две недели. Но нет же. Она осталась в сознании. Когда она пришла в себя, он еле стоял на ногах, хотя весь его вид выражал силу и уверенность.
Она убежала.
Просто убежала, заплетаясь в своих ногах и мыслях.
И он отпустил ее. Ему необходимо было набраться сил перед последующей с ней встречей этим вечером, ведь должна же она была прийти домой? Да, куда бы она делась. Она и так жила с единственной подругой, а парня у нее не было, значит идти ей было больше некуда.
Он позволил себе устало опуститься на скамейку, из-под которой, скуля от страха из-за близости к нему, выскочила собака, тут же устремившаяся прочь, поджав длинный облезлый хвост. Он даже не обратил на дворнягу внимания, устало прикрыв глаза. Все-таки до отца ему было далеко, хотя и этого хватало, чтобы поразвлекаться от души.
Спустя час он уже чувствовал себя вполне бодрым, чтобы пойти на поиски девушки. Она тянула его, будто звала. Он приклеился к ее душе и теперь мог найти ее в любой точке земного шара, где бы она ни пряталась. Он закрыл глаза, почувствовал приятное покалывание по всему телу, затем в него будто вцепился небольшой крючок, выцепивший его из собственного тела. Ощущение полета длилось меньше секунды, после чего он вновь вернулся в свое тело, оказавшись во дворе около какого-то жилого дома. Кажется, он знал это место. «ул. Рождественского, 17». Усмехнувшись своим мыслям, он кинул взгляд на знакомое ему с детства окно, где жил уже много лет сын Ангела. Не один раз уже старик срывал его планы, успокаивая подвернувшихся ему под руку жертв. «И почему их тянуло сюда?» – хмыкнул он, отходя от дома. Ну что ж, он подождет. Ничего страшного.
Когда девушка вышла из двора, он тут же пристроился за ней, давая почувствовать, что она вновь не одна. Однако, казалось, это не произвело на нее должного впечатления: она шла спокойно и размеренно, почти не глядя по сторонам и погрузившись в музыку, игравшую в наушниках, с головой.
Тишина, твердая походка, лишь глаза немножко неуверенно бегали по витринам магазинов. Он мысленно усмехнулся, когда увидел, как она споткнулась, заметив-таки его отражение.
И дальше ей хватило наглости сделать вид, что ничего не произошло?
«Вот упрямая», – снова возмутился он, решив проверить ее стойкость: он начал показываться во всех почти отражениях, но, чтобы напугать ее хоть чуточку сильнее, он пошел на опережение, точно предугадывая, куда она пойдет и где свернет. Она замечала его далеко не всегда, но он был уверен, что видела она его не один раз.
Видела. И боялась.
Он чувствовал ее страх, хоть она его и усердно скрывала. Пожалуй, слишком усердно.
Видя, что они приближаются к той самой аптеке, где они так хорошо встретились сегодня, он снова остановился, закрыв глаза, отдавшись легкому чувству отделения тела от земли.
Оказавшись в арке, он принялся ждать девушку, зная, что дал ей небольшую передышку: она больше не чувствовала его пристального взгляда.
Она ведь должна была расслабиться, перед очередным ударом, верно?
Вот на асфальте появилась ее тень, выглянув из-за угла арки. Ему всегда казалось, что тени показывают искренний страх хозяина, который он периодически пытался скрыть. Они тряслись, меняли форму на разбитом асфальте, передвигались, мелко дрожа, выдавали искренность неуверенных и неуклюжих движений.
Они говорили.
Из-за угла же выглянула большая «уверенная» тень, однако она немного нервно подрагивала в такт шагам девушки. Он тут же двинулся навстречу, позволив ей четко увидеть себя, когда она подошла к арке.
Испуг в глазах. Всего на мгновение. Чуть замешкалась.
И снова прямая спина, внешне твердый взгляд, размеренные шаги. Она скрывала страх.
Ему стало смешно. Ей не надоело? Вызывающе глянув на него, она сделала вид, что ничего не произошло. Будто он не заметит. Наивная. Ее тень выдала ее с головой, моментально сжавшись, стоило только девушке увидеть его. Она почти исчезла, быстро подобравшись под девушку.
Прелестно.
Она шла слишком спокойно.
Его это уже начало даже немного забавлять, не то что раздражать.
И он засмеялся. Холодно, как отец. Ему это даже нравилось: в этом они были схожи. Отец и сын смеялись редко, однако если до этого дело доходило, то находящиеся рядом с Дьяволом, цепенели от ужаса.
Он видел, как по ее виску стекла капелька предательского пота, однако она не показала, как ей плохо, лишь кинув на него саркастический взгляд.
Напугала. Скорее рассмешила.
Удивительная стойкость.
Вечная внутренняя борьба.
«Да она больная», – мысленно усмехнулся он, вспомнив как однажды возился с парнем-мазохистом.
Позволив зайти ей спокойно в подъезд, он издевательски выгнул брови, услышав за дверью ее вопрос «Что тебе нужно?» – после которого послышался приглушенный звук, будто кто-то закрыл себе рот, и вскоре раздались быстрые удаляющиеся шаги. Он дьявольски улыбнулся, удовлетворенный произведенным эффектом. Наконец-то она начала поддаваться.
Чтобы закрепить свой успех, он решил довести ее сегодня до состояния шока или просто страха за свою жизнь. Он дождался, пока ее подруга покинет квартиру, оставив жертву одну, предоставив полную свободу ему – сыну Дьявола. Выждав еще какое-то время, он закрыл глаза, отдавшись ощущению перемещения в пространстве, сопровождаемое легким покалыванием.
Оказавшись в комнате, он с усмешкой увидел вымотанную девушку, уснувшую с книгой в руках. Очевидно, она сильно устала, борясь с его чарами и своей гордостью.
План в голове созрел мгновенно.
Все просто. Сны.
Подойдя к ней поближе, он наклонился и коснулся ее руки, ощутив гладкость ледяной кожи. «У нее даже во сне руки холодные», – зачем-то отметил он, чуть скривив губы.
По руке прошлась волна жара и он, наконец, ворвался в ее сновидения…
Зная, что девушка сейчас проснется, он вышел на кухню, чтобы она не застала момент его перемещения, оказавшись через минуту во дворе ее дома.
Ждать? Его это не пугало.
Он прекрасно знал, что она часто смотрит в это окно – две недели наблюдений не прошли даром, оставив в его памяти кучу полезных сейчас мелочей.
Прислонившись к дереву, он расслабился, готовый ждать ровно столько, сколько потребуется. Спешить ему в любом случае было некуда. Только спать немного хотелось, однако азарт пока перебивал это низменное желание организма. Он мог простоять у дерева еще не один час, дожидаясь всех деталей для выполнения его планов.
И он ждал.
Стоял, вспоминая, как она кричала во сне, сжимая переплет книжки, и улыбался.
Вскоре в окне появилась девушка, в руках у которой виднелась кружка, сразу поставленная на подоконник. Он усмехнулся.
Его глаза внимательно следили за тем моментом, когда она его заметит, и стоило только этому произойти, как он тут же сделал шаг вперед, попав в полосу не очень яркого света уличного фонаря, показываясь ей.
Она облилась. Даже через такое расстояние он видел, как она пролила на себя часть чая и, вновь поставив кружку на подоконник, кинулась переодеваться.
Переместившись, он оказался в ее комнате, готовый продолжать выводить ее из равновесия, но когда она зашла туда, он почему-то тут же сделал шаг назад, спрятавшись в тени шкафа. Дожидаясь удобного момента.
Она забралась в кровать, тут же поежившись и покрывшись мурашками по всему телу от холода. Она сжалась в комочек, укутавшись в одеяло, и это заставило его чуть замешкаться, изучая ее. Она была совсем беззащитной и маленькой перед ним, совсем слабой перед его силой. Ее никто не оберегал, она всегда была одна, сама справлялась со всеми своими проблемами…
Вдруг в тишине раздался ее шепот: «Боже, ведь я не сумасшедшая…». Он удивленно вскинул взгляд на ее лицо и тут же почувствовал, как в его душу залили будто бальзам удовлетворения. Она почти сломалась. Она почти его. Осталось совсем немного.
Он насмешливо произнес, подойдя к ней вплотную: «О, дорогая, а ведь это только начало», – но она его уже не услышала.
Понаблюдав немного за тем, как поднимается и опадает во сне ее грудь, он легонько коснулся ее длинных волос, раскинувшихся по подушке, которые, казалось, немного светились в темноте, бросая на ее лицо глубокие тени. Слишком безмятежное выражение лица, слишком невинное. Только небольшая морщинка между бровей портила весь вид, выдавая, что даже во сне девушку мучает какая-то проблема. Улыбнувшись той мысли, что проблема для нее – это он, он закрыл глаза и переместился к себе, чтобы, наконец, нормально поспать.
Да, пусть он сын Дьявола, но это не отменяло того факта, что он по большей части все же человек, и его организм точно так же требует пищи, сна и отдыха.
Обычно ему хватало четырех-пяти часов сна, чтобы выспаться, а учитывая, что люди обычно спят дольше, это было весьма удобно для почти постоянного наблюдения за ними. На этот же раз он решил хорошенько поспать, набравшись сил по-максимуму: кто его знает, как повернется завтрашняя встреча? Он не знал, чего от нее ожидать: уж слишком она отличалась от его предыдущих жертв – все предыдущие спустя две-три недели готовы были валяться у него в ногах, вылизывая с ботинок пыль, она же только-только начала поддаваться его чарам. И теперь он решил приступить к крайним мерам, сделать то, чего не делал еще ни разу: познакомиться. Он знал о ней почти все: кто она, где учится, с кем живет, внешние привычки – однако он не знал ее истинных, внутренних, настоящих страхов.
Проснувшись, он потянулся, ощущая, что все его тело полно энергией, готовой использоваться в любой момент. Казалось, что сейчас он сможет сделать своей магией, которая, к слову говоря, была далеко не так сильна, как у его отца, невозможное.
Времени было уже очень много: значит, он проспал не менее десяти часов. Занятия у нее сегодня заканчивались только через час, поэтому он не спеша поел и тщательно оделся. Во все черное. Волосы он расчесал, заправив мешающие локоны за ухо, и вышел из дому, решив прогуляться до ее университета. Она наверняка гуляет в парке: так обычно и происходило по пятницам, как он успел заметить.
Сегодня он за ней не следил. Передышка? Скорее хотел ослабить бдительность. Перед ударом? Сегодня он не хотел ее мучить, это не входило в его планы. Лишь познакомиться. Он хотел узнать ее поближе, прощупать, хотел, если получится, втереться в доверие, чтобы потом, когда настанет время, нанести ей решающий удар. Исподтишка. В спину. Чтобы она чувствовала себя преданной, брошенной, одинокой. Чтобы сломалась на его глазах, как кукла. Для этого ему необходимо было пойти на жертвы, открыв себя, однако он был готов. Он знал, что не успокоится, пока не заставит ее страдать. Она засела в его голове навязчивой идеей, он хотел, нет жаждал опустить ее, заставить валяться в ногах, как всех предыдущих, однако для начала она должна была сломаться, чтобы потом он мог окончательно добить ее, наконец утопив в бездонном океане страха.
Когда он дошел до парка, уже прошел примерно час с окончания ее занятий. Найти ее оказалось не трудно: она сидела на скамейке, погрузившись в какие-то лекции, а ее губы беззвучно шевелились, наверно, проговаривая материал. Волосы она небрежно забросила за спину, а один локон из-за легкого ветра постоянно прилетал на ее лицо, закрывая обзор, и она из раза в раз заправляла его за ухо привычным движением. Ни на секунду не замешкавшись, он решительно подошел к ней и сел рядом на освободившееся место, когда она придвинула к себе сумку, даже не оторвав взгляда от тетради. Он многозначительно кашлянул и, не дождавшись, когда же она обратит на него внимание, послал на нее небольшую волну страха. Однако она почти подпрыгнула на месте, тут же переведя взгляд на него. Оценив, что ее зеленые глаза очень выгодно оттеняют светлые волосы, он ядовито усмехнулся, чуть наклонив голову будто в знак уважения:
– Светлана Крамская.
========== Незнакомец, незнакомка, здравствуй и прощай ==========
«Слава богу, мой дружище, есть у нас враги,
Значит есть, наверно, и друзья»
Ю. Визбор
Лана испуганно отшатнулась, глядя на живой кошмар этой ночи. Незаметно ущипнув себя за запястье, она убедилась, что не спит, и он действительно сейчас сидит перед ней, практически дружелюбно улыбаясь.
Он. Сидит. Рядом.
Хотя по поводу улыбки она, конечно, загнула.
На самом деле его лицо было серьезным, даже немного суровым, лишь только уголки тонких губ были чуточку приподняты, чем он, видимо, хотел показать свои дружеские намерения. В черных глазах же не было теплоты, только какая-то холодная отстраненность, а волосы были небрежно заправлены за уши, все-таки показывая какую-то его «детскость», совершенно незаметную в его поступках и движениях.
Голос незнакомца до сих пор звенел в ее голове, отдаваясь эхом ее имени, однако девушка больше не чувствовала того дикого страха, что преследовал ее эти дни.
– Светлана, – немножко вопросительно все же констатировал он, неожиданно протягивая ей руку для пожатия. Девушка внутренне сжалась, с трудом удержав себя, чтобы тут же не рвануть от него с диким криком куда глаза глядят. Однако она понимала, что это неразумно: во-первых, он все равно найдет ее, где бы она ни была, а во-вторых, она видела, как в его глазах появились смешинки, точнее холодные чертики насмешки, когда он заметил ее внутренний порыв сбежать. Он насмехался над ней! Да нет, серьезно насмехался! Поежившись от неприятного чувства навешанных ярлыков, Лана постаралась мысленно убедить себя быть храброй как Тесса*, и неловко улыбнулась, протянув руку собеседнику.
Да, она смогла, и не важно, что в душе царил хаос, а внутренности дрожали так, что, казалось, дрожит вся она.
Когда их пальцы соприкоснулись, Лана вдруг неожиданно поняла, что не чувствует ничего кроме теплоты его кожи: никаких волн, никакой уничтожающей воды, никакого страха. Ничего. Лишь небольшое давление от того, что ее руку сжали. Странно.
Крамская удивленно подняла свои зеленые глаза на незнакомца, пытаясь понять, что же он задумал, однако его лицо было настолько бесстрастно, что она и не рассчитывала прочитать что-то на нем. Холоден, безэмоционален, отстранен. И опасен. Чертовски опасен. Уж как бы дружелюбно он ни выглядел (а дружелюбно он уж точно не выглядел), она не собиралась забывать, насколько он может быть пугающим, причем небезосновательно, что и делало его весьма опасным.
Не желая показывать, как ей страшно, Лана решила, что лучшая защита – нападение, и… улыбнулась. Она отчаянно хотела показать ему, что не боится, что это не у нее сейчас трясутся руки, не у нее сейчас ком в горле от подступивших эмоций, не по ее спине побежали мурашки, от одного только его взгляда, не ее внутренности сжались в точку, образовав внутри пустое пространство, нет. Она не боялась. Ни капельки. И она хотела доказать это.
Даже на какую-то секунду ей показалось, что в глазах незнакомца мелькнула досада или растерянность, но через мгновение его взгляд вновь стал непроницаемым, и Лане пришлось довольствоваться лишь своими предположениями. Однако где-то в глубине души она почувствовала острое удовлетворение: она смогла его удивить. Он наверняка ждал, что она, испугавшись, побежит, размахивая руками и крича, а она же осталась и теперь как дура улыбалась ему, играя и на своих и на его нервах. Ой, и зачем только не спаслась? Ради чего?..
Опустив взгляд, она заметила, что он до сих пор держит ее руку. Удивительно, но его рука, казалось бы теплая (а она чувствовала, что теплая), не грела, а скорее наоборот забирала тепло: от кончиков пальцев по кисти, к локтю полз непонятный липкий холод. Лана попыталась аккуратно высвободить руку, однако незнакомец лишь сжал ее чуть крепче, не дав освободиться.
– Сейчас я имею перед вами преимущество, – раздался бархатный голос молодого человека. Чуть хрипловатый от природы, он не был голосом мальчишки, это был голос уже сформировавшегося мужчины, который завораживал почти всех девушек: по плечам и по шее Ланы побежали мурашки от столь будоражащего сознание тембра, – я знаю, кто вы и как вас зовут, вы же обо мне не знаете ничего.
Девушка заметно напряглась, попытавшись отодвинуться, но почти тут же вновь улыбнулась, когда он снова не позволил ей высвободить руку.
– Однако я хочу уравнять наши шансы, Светлана.
– Лана, – чуть слышно – будто неуверенно – прошептала девушка.
– Простите, что? – в голосе незнакомца явственно послышалось недоумение, однако на его лице не дрогнул и мускул, если не считать чуть приподнявшуюся густую бровь.
«Он хорошо владеет собой. Даже слишком хорошо», – подумала Лана, анализируя реакцию незнакомца. Ей тут же захотелось выбить его из колеи, захотелось заставить его показать обычные человеческие эмоции, убедить себя, что все это было фарсом, качественной игрой, а на самом деле он самый обычный человек, не более.
Расхрабрившись, девушка уже более уверенно заявила:
– Лана. Не люблю свое полное имя. Да и, думаю, нет смысла «выкать», не по тридцать же нам лет.
Губы незнакомца чуть нервно дрогнули, но тут же их уголки чуть приподнялись. Он не улыбался, но даже это движение несколько смягчило черты его лица, сделав его на один градус теплее.
– Как ска…
– И кто же ты? – нахально перебила его девушка, ослепительно улыбнувшись и чуть пожав плечами, заметив его раздосадованный взгляд.
«Крамская! Ты не в том положении, чтобы играть с огнем! Немедленно успокойся!» – тут же зашипел внутренний голос, оглушая девушку, однако она лишь мысленно отмахнулась от него, с интересом разглядывая мраморную красоту незнакомца.
«Бездушная каменная глыба, вырезанная гениальным мастером с тонким вкусом», – мелькнуло в ее голове, но внимание быстро переключилось на слова, которые произнес незнакомец, растянув рот в небольшой ухмылке.
– Алекс.
– Алекс? – бессознательно переспросила девушка, задумавшись над тем, умеет ли он вообще улыбаться, или же только дьявольская ухмылка трогает его лицо.
– Алекс, – просто ответил он, мотнув головой и прищурив глаза, защищая их от пыли, которую внезапно поднял сильный порыв ветра.
– Значит, Александр, – констатировала девушка, прикрыв глаза рукой и аккуратно выговорив его имя, будто пробуя на вкус, а точнее окунаясь в далекие воспоминания.
Для Ланы почти каждое имя было с чем-то связано, точнее не с чем-то, а с кем-то. Самые яркие воспоминания, оставленные яркими людьми, что навсегда въелись в душу: и не важно, хорошие или плохие, но они создавали в душе девушки особую атмосферу имени, даже его характер. Оттого у нее могли быть любимые или нелюбимые имена, которые всегда влияли на первое впечатление о человеке. И пусть сам человек мог не совпадать с ее представлением о нем, однако ей нравилась эта игра: оправдает он или опровергнет ее восприятие, а, может, создаст новый образ своего имени?
Щепетильный вопрос, а оттого лишь более интересный. Очередной Александр в ее жизни: черная полоса имени какая-то. Лане тут же захотелось уйти, чтобы не контактировать с ним: ей хватило общения с его тезками за то недолгое время, что она здесь провела. Сыта по горло. Да и этот молодой человек не лучше: сколько следил за ней, пугал, знал имя, где живет, где учится, теперь вот познакомиться решил… А цель?..
Алекс же вместо ответа расхохотался, заставив девушку задрожать: было ощущение, что это ледяные глыбы стучались друг об друга, а не смеялся молодой парень. Меньше минуты назад сделанный вывод, что он не умеет смеяться, был так безжалостно разрушен, пусть и таким странным способом. Под недоуменным взглядом зеленых глаз его лицо моментально приобрело уже привычное, холодное выражение статуи. Она испуганно отшатнулась. Лишь внутренне.
Попытавшись стереть с лица потерянное выражение, Лана несильно приподняла брови, показывая свое непонимание создавшейся ситуации.
– Нет, нет, Крамская, – покачал головой молодой человек, убрав упавшую черную прядь с глаз. – Алексей. Алексей Гарбер.
На этот раз в его глазах появилось какое-то непонятное выражение, и, сжав ее руку на доли секунды чуть крепче, он ослабил хватку, позволив ее пальцам выскользнуть на свободу.
Встряхнув затекшую руку, Лана с затаенным довольством подумала: «Интересно, на моем пути еще не было запоминающихся Алексеев… – но тут же одернула себя, испугавшись своего любопытства. – Успокойся, мало ты людям доверяла, что ли?»
Страх с новой силой заполнил ее голову. Не тот холодный, чужой, а близкий. Даже привычный. Ее родной. «Почему? Почему именно она?! Почему опять?..» – лихорадочно думала Лана, отодвигаясь от Алекса подальше и пытаясь чуть дрожащими пальцами запихнуть тетрадь с лекциями в сумку.
– Эй, – окликнул он Крамскую, которая уже думала о том, чтобы с позором сбежать, – философию учила?
Лана увидела, как он указал кивком головы на торчащую из сумки тетрадку, которая все не хотела залезать внутрь. Опасливо глянув на него, она с новой силой принялась за сумку, решив перебрать там все содержимое, а ему лишь коротко бросила:
– Нет.
Алекс усмехнулся и уточнил:
– А что?
Она на несколько секунд замерла, а потом удивленно спросила:
– Разве это имеет какое-то значение? – она знала, что ее лицо выглядит немного смешно, когда она приподнимает брови, поэтому Лана постаралась скрыть эту деталь, встряхнув головой и поправив волосы.
Алекс пожал плечами, как бы показав, что она вполне может и не говорить, если не хочет, вместо этого он произнес, когда девушка почти оторвалась от скамейки, чтобы уйти:
– Я хотел тебе кое-что вернуть.
Уже чуть приподнявшаяся со своего места Лана опустилась обратно, непонимающе глядя на молодого человека. Молодая рябина за его спиной создавала жуткий контраст красного и черного, который, на удивление, не пугал девушку, а лишь притягивал ее взгляд. Неизвестно каким образом на его волосах отражались смутные блики ягод, делая его образ несколько более внеземным и даже завораживающим. В его руках неизвестно откуда появилась до боли знакомая Лане книжка. Она узнала небольшую звездочку в правом уголке обложки, которую она вырезала на каждой своей книге. Своего рода знак, метка, чтобы не перепутать.
– Откуда?.. – потрясенно спросила она, протягивая тонкую руку, в которую Алекс беспрекословно вложил «Адские механизмы». Это та самая книга, которую она читала, перед тем как ей приснился Гарбер.
Не прошло и секунды, как на ее губах расцвела широкая улыбка, и Лана почти невнятно затараторила:
– Ой, где ты ее нашел? Как здорово! – она будто не слышала его немного растерянное из-за ее реакции оправдание, что он видел, как книга выпала из ее сумки. – Спасибо тебе большое, а то я ее прям заискалась!
Лана будто светилась от счастья, довольно убирая возвращенную вещь в сумку. Ее глаза радостно сверкали, однако сердце колотилось о ребра от страха настолько неистово, что казалось, сейчас в груди вспыхнет пожар от такого трения. На этот раз вскочив со словами, что ей надо спешить, ведь завтра контрольная по алгебре, Лана, не оборачиваясь, торопливо зашагала по дорожке парка, с хрустом ломая желтые опавшие листья под ногами. Она спешила домой, а голову ее все не отпускала мысль о том, что книгу она вчера оставила в кресле, а сегодня проспала и забыла положить ее в сумку. Но это точно была ее книга…
Забежав домой, Лана тут же кинулась проверять квартиру: все было на местах, только вот «Адские механизмы» лежали не в кресле, а у Крамской в сумке. В мыслях девушки крутился сейчас только один вопрос: «Как?..».
***
Алекс все сидел на скамейке, уставившись куда-то в пустоту, мыслями затерявшись в недавнем диалоге с Ланой. Черная прядь била его по лицу от только что поднявшегося ветра, а в волосах запутался сухой березовый листочек. Перед Гарбером закрутилась водоворотом пыль, однако он этого даже не заметил, размышляя о своем.
Удивительная девушка. Он не хотел ее пугать, но видел, как непроизвольно делает это, он не посылал волны страха – это получалось само по себе: как-то естественно. Он просто пугал ее тем, кто он есть, а ведь она еще, скорее всего, его воспринимала как обычного человека! Алекс скривил губы в саркастически-печальной усмешке. На этот раз он смеялся над собой: ничего не вышло. Он поступил как дурак. Гарбер же видел, что Крамская пугалась, а оттого в его душе зарождалось привычное и такое нужное довольство, а когда она делала вид, что не боится, то в его глазах, наверно, слишком сильно проявлялось разочарование. Возможно, именно таким своим взглядом Алекс и спугнул девушку. Да, не привык он вызывать у людей какое-нибудь другое чувство кроме страха… «Все планы насмарку по своей же глупости!» – обреченно подумал он.
