Текст книги "Безжалостный. Свидание со зверем (СИ)"

Автор книги: Анна Сафина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Эпилог 1 части

– Быстро ты, – глянул на меня Харт. Он сидел в приемной медицинского корпуса и ждал, пока я допрошу Бинана. Тому не повезло очнуться именно сегодня.

– Опыт, прокурор, – и я сел на соседний стул. – Есть покурить?

– Тут не курят, – нахмурился он.

Погода стояла ясная – стерильный кафель под ногами взрывался тучей солнечных зайцев, преломленных окном. А я старался не думать и не чувствовать. И не помнить… Потому что в каждом углу здесь мне виделась Энди.

– Рейн, у меня приказ о твоем отстранении…

Я только усмехнулся, зло щурясь перед собой:

– Понятно.

Виммер выбросил меня как отработанный материал. Позволил допросить Бинана и отстранил. Ублюдок.

– Мне приказали донести это до тебя, – продолжал Харт. – Понимаешь, почему?

– Чтобы я с тобой порвал, – усмехнулся, оборачиваясь. – Но вряд ли мы бы ездили друг к другу на барбекю по выходным…

– А я бы приехал…

– Было бы куда…

– Я все равно буду держать тебя в курсе.

– Рискуешь, прокурор…

– Плевать. Я – не собственность Виммера. И занимаюсь этим делом только из личных соображений.

– Значит, на этом все, – глухо выдавил я. Черт, не ожидал… Вот же Виммер ублюдок!

– Не сдавайся, Рейн. Мы все еще ищем Энди.

– Клоувенс большой, – покачал я головой, зло усмехаясь. – Сотни тысяч запахов и следов… Ей кто-то помог, Харт. Иначе она бы уже была у меня.

Стоило об этом подумать, и меня словно отключали от жизнеобеспечения. Чувствовал себя так, будто валялся где-то в коме, доживая последни часы, а все настоящее – бред умирающего сознания. Без Энди все потеряло смысл.

Благородным порывом моей дурочки могли воспользоваться, помочь сбежать и нейтрализовать, потому что много знала. И от этого хотелось просто покончить со всем одним махом. Но я не мог. Пока не буду знать точно – не смогу. Но ничем другим объяснить себе ее исчезновение не получалось. И Рон понимал это не хуже.

– Полетели, – кивнул я на выход и поднялся…

Часть 2 Глава 1

– По договору ты обязан меня отпустить, – шепчу я, сжавшись в комок. Не могу на него смотреть.

– Правда этого хочешь? – Его холодный голос все равно пускает сердце дергаться будто на углях.

Комната – моя бывшая тюрьма – замерла в тишине. Ничто нас с Рейном больше не держит здесь. И рядом друг с другом – тоже.

– Мои свидания с тобой окончены, контракт выполнен. – Откуда я вообще нахожу силы говорить с ним так спокойно?

– Ни черта не кончено, Энди… – Он настигает меня одним рывком и прижимает к себе, только не как прежде – нет ни заботы, ни трепета, только злость. – Я найду тебя. Где бы ты ни была. И ты ответишь мне за то, что бросила, хотя обещала быть рядом. – Он говорил и сжимал пальцы на горле.

– Рейн, прости! – сипела я.

– Почему ты не вернулась?! – рычал он, а в кожу впивались когти.

– У тебя своя семья! – дергалась я. – Твой ребенок нуждался в отце!

– Только теперь еще один ребенок нуждается в отце! – И он швырнул меня в стенку, тут же снова хватая за горло и устремляя злой взгляд в глаза. – Я никогда не прощу тебя за это, Энди… Никогда!

Я вскинулась на кровати, задыхаясь и моргая на тусклый свет торшера на полу.

– Я сделала тебе чай… – послышалось тихое.

Шумно выдохнув и откинув волосы с лица, я увидела Ким у кровати с чашкой.

– Ты снова кричала…

– Прости, – прохрипела я и протерла лицо, первым делом находя взглядом ребенка на другом конце кровати. Рен спал, огороженный подушками, раскидавшись на спине.

– Снова он снился? – села Ким рядом и протянула мне чашку. – Ромашковый…

Я глянула на нее виновато и взяла чашку из ее рук:

– Спасибо, Ким. Прости, что разбудила…

Девочка пожала худенькими плечиками и откинула копну ярко– рыжих волос за спину. Уже почти год мы вместе, а нарастить на эту тростинку массы так и не удается. Ким я забрала себе, когда еще не знала, что беременна, но уже понимала, что мой бесконтрольный зверь не угрожает нашему спокойствию. Мне хотелось дать шанс этой бойкой девочке. Шанс, которого у меня никогда не было. И она оказалась благодарной. Прилежно училась, готовила, убиралась и помогала мне с ребенком… Когда мне позволили ее забрать, мы первым делом прошлись по всем врачам. Да, десятилетний ребенок не добирал в массе, имел незначительные проблемы с пищеварением и, как следствие, аллергию. Но со всем этим мы, к счастью, на сегодняшний день справились.

– Завтра в школе выходной, не волнуйся, – зевнула она. – А еще я поменяла памперс Рэну и покормила его…

– Спасибо, – виновато шмыгнула я носом. – Ты чудо, Ким.

– Знаешь, я думала, что не люблю маленьких детей, – серьезно заявила она. – Но оказалось, что это только в детдоме я их ненавидела, потому что только их и забирали новые родители. А Рэнди мне нравится. Он спокойный, не плачет никогда…

Я коротко сжала ее ладонь и улыбнулась. Ким, как и я, была недотрогой и не любила, когда ее касаются, но мне важно было дать понять то, что она для меня значит.

– Спасибо. Иди спать, я дальше справлюсь…

Когда Ким затихла в своей спальне, я поднялась и взяла сына на руки. Не могла насмотреться на него… А еще – он был вылитый папа.

Малыш беспокойно завозился – всегда чувствовал мое состояние. Когда сын начнет оборачиваться, я уже не скрою его редкого зверя. Почему-то была уверена – он такой же снежный леопард, как и его отец. Вряд ли он унаследовал мою пантеру.

Прошел год с того дня, когда я последний раз видела Рейна. Тогда казалось, что я поступаю правильно. Видеть его с семьей, которая в нем нуждалась, было невыносимо. До сих пор перед глазами стояла картина, как он носит свою дочь ночью по коридору, пытаясь успокоить… Но со временем жалость к его страдающей дочери потеряла яркость, а тоска по нему стала едва выносимой. Когда Рейна не стало рядом, я перестала оборачиваться и вообще чувствовать своего зверя. Будто и не было его. Это должно было обрадовать, но оставило лишь пустоту внутри. И один раз я не выдержала…

– Прости, – прошептала сама не зная кому. Рен затих на груди, и я устроилась с ним в кровати.

Сонный утренний Клоувенс, оказывается, мог быть прекрасен. Высокий этаж и современный район заставляли забыть его оборотную сторону там, в далеких трущобах, где я выживала в детстве. Вид из квартиры был потрясающим – на один из самых красивых старинных парков района. Мы с Рэном и Ким изучили каждый его уголок, а сейчас, когда снова пришла весна, просиживали там весь день.

«Не спишь?» – вдруг пиликнуло сообщение на мобильном.

«Нет».

«Заеду на завтрак?»

«Я не против».

Я обложила Рэна подушками и направилась в ванную.

Мужчина, который стал частью моей жизни последний год, не был мне другом, поэтому встретить его растрепанной и в пижаме не получится. Но и врагом быть перестал. Я понятия не имела, что ему нужно. Сначала пыталась выгнать, избавится, но потом выдохлась, потому что ему всегда удавалось оказываться рядом в минуты отчаяния и беспомощности. Именно он помог мне удочерить Ким, потому что ни одна комиссия в своем уме не отдала бы ее мне. И именно он оказался рядом, когда я едва не сломалась…

***

В день, когда я поняла, что беременна, я послала собственные принципы и благие намерения к чертям, потребовала у своего покровителя адрес и рванулась к отцу своего будущего ребенка через весь город. В том, что я оставлю малыша, не было вообще никаких сомнений. То, что у такой как я, появилась возможность иметь ребенка, чудо. И осознание этого взорвало все прежние страхи в моей голове.

Только Рейна дома не оказалось. Двери открыла его бывшая жена. Она поняла все по моему лицу – кто я и зачем пришла… У меня до сих пор стоит перед глазами картина, как она опускается передо мной на колени…

Эмма рассказала, как благодарна за то, что я позволила Рейну вернутся к дочери, и как это помогло ее спасти. И умоляла не забирать этот шанс, ведь его дочь все еще нестабильна… Если Лина узнает, что у папы есть другая любимая, она не выдержит…

Я не знаю, сколько времени просидела в машине за углом. Лил дождь. А я сидела и рыдала, не в силах что-то вообще решить. Что мне было делать? Вернутся к Рейну, рассказать о беременности… и разрушить мир его дочери? Немыслимо. Ребенок не перенесет удара.

И тогда в стекло автомобиля тоже постучался он…

***

Я обернулась от кофеварки на тихий стук в двери. Прислушалась, спит ли Рен, и пошла открывать.

– Привет, – тихо поздоровался Петр.

– Привет, проходи, – пропустила его внутрь. – Давно тебя не было…

– Дела, – устало вздохнул он.

– Что-то случилось? – проследила, как он направился в ванную. Странная привычка всегда мыть руки, когда приходил ко мне, перестала удивлять давно. В костюме – значит снова в работе по горло. Пахнет горечью – значит не спал несколько суток.

Послышался плеск воды, и я моргнула, отворачиваясь. Петр часто не отвечал на мои вопросы. Я привыкла. Включила кофеварку, достала его чашку и отставила свою в сторону.

– Как дела у Ким? – возник он позади и бесшумно уселся за стол.

– Хорошо, – опустила я взгляд от его отражения в кухонном шкафу.

– А Рэнди?

– Хорошо.

Так мы с ним и разговаривали, в основном, за редким исключением. Когда он появился у дома Рейна в тот день, мы говорили долго и совсем по-другому.

***

Дождь лупил в стекло машины так, будто собирался его выбить. Я сидела на пассажирском сидении, продрогшая до костей, и все пялилась на размазанные очертания его дома.

– Поехали? – глухо спросил Петр.

– Я не знаю.

– Хочешь, я его найду?

– Я не знаю…

– Энди, я сделаю так, как ты хочешь. Главное – решись на что-то…

– Да кто ты такой вообще? – повернулась к нему. – Вмешиваешься постоянно!..

– Я слежу за тобой, – в который раз спокойно ответил он. – Это – моя работа.

– Зачем?! – в десятый раз потребовала я.

– Я тебе должен.

– Это я тебе кругом должна. Ты помог мне сбежать от Рейна, выполнил все свои обещания, устроил мою жизнь… И все не отстаешь!

– Не похожа твоя жизнь на устроенную.

Мы оба уставились на льющуюся по лобовому стеклу воду.

– Поехали. Найти его для тебя я всегда смогу.

– Он меня не простит, – мотнула я головой. По спине побежали зябкие мурашки, и Петр накинул мне на плечи теплый пиджак, окутывая своей горечью.

– Ты не узнаешь, если не спросишь… – отстраненно заметил он.

– Его жена стояла передо мной на коленях…

Он только покачал головой:

– Насильно мил не будешь, знаешь такое? Рейн ее не любит.

– Он любит дочь. И, кажется, сделал все правильно, раз у нее все хорошо. Не всем в жизни бывает хорошо, Петр!

– Я знаю, – глянул он мне в глаза с таким пониманием, что я не выдержала и отвернулась:

– Поехали… Я подумаю.

***

Только я ничего так и не придумала. Ни за оставшиеся месяцы беременности, ни за три месяца жизни сына. Стоило вспомнить его жену, все внутри обрывалось. Только во сне Рейн не оставлял меня в покое. И преследовал во взгляде сына – таком же внимательном и понимающем.

– Так ты долго будешь обо мне заботиться? – села я напротив со своей чашкой.

– Сколько понадобится.

Виммер умел улыбаться глазами так, как никто. Они у него были прозрачно-зелеными, будто выцветшими.

– Ты меня готовишь к чему-то? – предположила я. – Я все думаю… Ты же мастер в использовании других. И я не могу понять, что тебе от меня нужно.

– Завтрак, – усмехнулся он.

– Как обычно? – вздернула я брови.

– Да.

Однажды, отчаявшись объяснить себе что-то, я предположила, что он просто на меня запал. Петр тогда особенно снисходительно улыбнулся и сказал, что предпочитает женщин немного постарше. И предположения кончились. Если он настолько хорошо притворялся внимательным, переживающим и нужным, то я бы дала ему премию за самое достоверное вранье, которое я когда-либо встречала в жизни.

Я вытащила из холодильника кассету с яйцами для его любимого омлета с сыром и помидорами и только зажгла газ, когда услышала его голос:

– Ким говорит, ты кричишь по ночам…

Всегда переводил разговоры на меня.

– Нехорошо использовать маленькую девочку в качестве доносчика.

– Что тебя беспокоит, Энди? – снова не заметил моего замечания.

– Может, ты выспишься уже? Ложись на диване, мы не будем шуметь.

– Переводить тему – моя привилегия, – усмехнулся он. – Я тебя защищаю.

– От кого? – обернулась я от сковороды. – От Рейна?

– Он тебя беспокоит?

– А ты видишься с ним? – И я отвернулась, не желая вскрывать ему свои чувства.

– Нет. Но скоро увижусь, кажется. А еще я знаю о нем все. Хочешь что-то узнать?

«Все», – едва не вырвалось у меня.

Не было ничего тяжелее, чем ночи в одиночестве, когда все в доме засыпали, и я оставалась одна в пустоте. С каких пор пространства вокруг стало слишком много, что я чувствовала себя такой маленькой? Я сотни раз пыталась достучаться до своего зверя, но он исчез, будто и не было его никогда. И я снова осталась одна.

Все было не так. Неправильно. Я ошиблась. Тогда, когда ушла. И тогда, когда позволила его жене утопить меня в чувстве вины. И черт бы со мной. Но у меня есть ребенок, которому я бы не пожелала своей судьбы. Пытаясь уберечь дочь Рейна, я обокрала собственного сына. Кто знает, какие распоряжения получит дальше Виммер? Я в его власти – ни сбежать, ни противостоять не могу. И думать о нем плохо не выходит. По крайней мере, когда он смотрит с искренним интересом и участием. Я голову себе сломала на его счет!

– Ничего, – подняла на него взгляд.

– Точно? – вздернул он бровь. – Он не счастлив, Энди…

– Ему не привыкать, – отвела я взгляд.

– Ты правда думаешь, что дети могут быть счастливы, если их родители несчастны?

– Лучше, когда они есть. Хоть какие-то…

– Ну а тебе было лучше? – вдруг спросил он. – Когда твоя мать забывалась с очередной бутылкой, неспособная справится с последствиями своего решения…

– Какими последствиями? – сдвинула я брови. Откуда он знал?! – Отец нас бросил!

– А если нет? А если он, как и Рейн, не знал ничего?

– Мама не стала бы мне врать… – неуверенно возразила я.

– Понимаешь, – сурово начал он, – сказка о том, как тебя бросили – создает иллюзию, что не ты виноват, и всем становится тебя жаль. А вот другая история о том, что ты сбежала и обрекла ребенка на лишения и несчастливое детство – совсем по-другому звучит…

– Откуда ты знаешь? – сузила я глаза.

– Это моя работа, – с особенной горечью процедил он. Я тяжело сглотнула, всматриваясь в его лицо, но он отвел взгляд: – И да. Мне это тоже хорошо знакомо – бессилие что-то изменить. Не смотри на меня так.

– Ты странный. Когда я видела тебя впервые, тебе было плевать…

– И снова – это моя работа, – недовольно хмурился он. – Но, будь я на месте Рейна, я бы хотел, чтобы мне сказали правду. Он имеет право знать. И не тебе одной решать…

– Что решать?! – взвилась я. – В каком месте сломаться пополам, пытаясь никого не бросить?

– Он не такой хрупкий, как ты о нем думаешь, – усмехнулся Петр. – Он – такая заноза в моей заднице, что никому не пожелаешь. Даже сейчас, сломанный твой потерей, он опасен как никогда.

– И что он делает? – опустилась я медленно обратно.

– Ведет прежнее дело, – закатил Петр глаза.

– Он же занимался частными заказами…

– Одно другому не мешает.

Я пожала плечами, но он не отставал:

– Плохо другое – у Рейна не осталось предохранителей после того, как ты пропала.

Сегодняшний разговор был странным. Виммер ни разу не стремился наставить меня на путь истинный за это время. И уж тем более не вспоминал о Рейне.

– Предлагаешь мне объявиться? – Я хотела возмутиться, но вышло что-то совершенно противоположное. Мне бы хотелось… Но своими сомнениями я загнала себя в бутылочное горлышко вранья. Он меня не простит. – Что бы ты сделал, если бы был на его месте?

– Я не на его месте, – странно посмотрел он на меня. – Но чем дольше ты будешь тянуть, тем хуже будет вам обоим…

– Куда хуже? Я сбежала – раз. И ты мне потворствовал. И я не нашла в себе силы объявиться и сказать о ребенке – два. И снова ты промолчал. А теперь предлагаешь объявиться? Почему теперь? Не потому ли, что ты совершенствуешь механизмы манипулирования всеми подряд, и теперь я нужна тебе, чтобы отвлечь Рейна от дела?

– Слишком затратно, не находишь? – не впечатлился он, принимаясь за завтрак. – И, нет. Я всегда считал, что у каждого должны быть собственные ошибки. И мне простительно – у меня не было опыта воспитания собственных детей. Но вы оба заходите уже слишком далеко. Ты не можешь признаться, что не хочешь растить сына одна, и что тебе плохо без своего мужчины. А он думает, что ты мертва…

– Мертва? – опешила я, оседая на стуле. – Почему?

– Потому что, если бы не я, они с Хартом тебя бы нашли. Но Рейн уверен, что я такая сволочь, что не помог бы тебе. А, значит, помог кто-то другой… чтобы ликвидировать. Хорошая версия, – как ни в чем не бывало заключил он и с аппетитом прожевал очередной кусочек омлета.

Это последнее, что я увидела, прежде чем зажмуриться и положить голову на руки. Теперь я точно знала, что он не простит. Никто меня не убивал, только потворствовал чувству вины…

– Странно, что ты не прячешь меня еще надежней, – простонала я. – Ведь тебя он убьет первым…

Виммер только вздохнул и пожал плечами:

– Я в вас верю.

– Доброе утро, Петр, – послышалось сонное из спальни, и в кухню вошла Ким.

– Привет, – улыбнулся Виммер, повернув в ее сторону голову, а я снова смотрела на его искренние эмоции и не могла поверить, что этот мужчина здесь просто из-за работы. Черт возьми, что его сюда вело? – Как дела? Сегодня школы нет?

– Нету, – кивнула Ким и прошлепала к холодильнику. – Но у меня много планов.

– Правда?

– Да. Я хочу сделать презентацию для класса по политическому устройству мира. А еще моя очередь сегодня фотографировать интересные архитектурные решения Клоувенса. Мы каждую неделю выкладываем в школьном сообществе лучшие…

– Планы действительно серьезные, – расплылся в улыбке Виммер.

Но тут из спальни послышалось сонное кваканье.

– Я схожу, – оживилась Ким.

– Давай, ты позавтракаешь, – поднялась я.

– Успею! – и она убежала в спальню.

Виммер покачал головой и перевел удивленный взгляд на меня.

– Да, она очень старается, – прошептала я, надеясь, что за журчанием Рэна Ким не услышит. – Надо бы с ней поговорить…

– Да оставь – ей нужно быть благодарной, и это хорошо. Удивительный ребенок.

– Ты что-то сегодня непривычно активно вмешиваешься с критикой моих решений, – вздернула я бровь.

– Извини, – виновато улыбнулся он. – Омлет с базиликом был великолепен. А мне пора.

Он поднялся, вымыл руки… Этот ритуал я уже видела много раз. Сейчас он снимет пиджак, закатает рукава, уберет все за собой…

– У тебя дома, наверное, тошнотворно блестящая чистота, – не сдержала я шпильки, глядя, как он убирает тарелку на место.

– Ты видишь меня насквозь, – улыбнулся он, закрывая шкаф. Легко подхватил пиджак и направился к дверям: – Хорошего дня! Ким, пока!

– До свидания, – послышалось из спальни. И уже когда за Виммером закрылись двери, Ким вышла в гостиную: – Проснулся.

– Давай его, – поднялась я с улыбкой. Рэн нашел меня взглядом и заулыбался.

В такие моменты я забывала обо всем. Только стоило прижать к себе сына,  вспомнились слова Виммера. Я не думала, что Рейн может решить, что меня убили… Я надеялась, он поймет и со временем осознает, что нужен дочери. Более того, я была уверена, что все его чувства ко мне остынут – что значат каких то несколько дней вместе?

Похоже, я ошиблась и здесь.

Только мысль о том, что Виммер может увидеться с Рейном, пускала сердце вскачь. Петр будто ходит по незримой нити, которая все еще связывает нас с Рейном. Если они встретятся, то Петр может ему все рассказать – откуда мне знать, что у него на уме? И тогда придется отвечать за все.

Глава 2

Снова сон без снов…

Я открыл глаза, привычно не понимая, спал я вообще или нет. Боль как обычно проснулась со мной, затянулась узлом под ребрами, стягивая внутренности в комок. Раньше терпел, но какой смысл?

Я не мог с этим справиться. И больше не пытался. Протянул руку влево, нащупал пузырек, вскрыл одним движением и высыпал таблетку обезболивающего на стол. Краем глаза заметил, что мобильный пульсирует принятыми сообщениями… Потом. Сначала боль…

… Боль стала неотъемлемой частью существования – жизнью я назвать это не мог. Когда Энди сбежала, а потом исчезла, ее место заняла боль. Она тупо билась эхом по внутренностям, долбилась в виски или как сегодня – набрасывалась на грудную клетку, будто собиралась выдраться через нее к свету… Надеюсь, ей однажды удастся.

Губы скривились в усмешке – таблетка наполнила рот горькой слюной, а это значило, что скоро полегчает. Я повернул голову к окну, за которым из мутного пространства, затянутого туманом, проступали очертания города. Точно также в голове оживали смутные планы, обрывки эмоций… Я ничего не хотел. Никого больше не любил. Я был мертв. И все, что мне иногда снилось, это как я хватаю Энди там, у вертолета, сжимаю пальцы в ее волосах и ору ей в ухо, пытаясь перекричать ветер и шум винтов, что она ошиблась и что я не могу помочь дочери без нее. Но перекричать не могу. И она все равно прыгает в этот чертов вертолет…

Ни разу не осталась…

А я остался. Сначала думал, что ради семьи. Потом – ради мести. А потом понял, что я просто верю, что она жива. И что найду когда-нибудь. Но мертвые не воскресают.

Тяжело поднявшись, я уселся на диване и свесил голову. Мобильный завибрировал – пришлось среагировать. Звонила Эмма.

– Да, – прохрипел в трубку и сморщился от ожившей горечи на языке.

– Рейн, прости, что звоню…

Эмма извинялась каждый раз. И это бесило. Она бесила. Но это, как и боль, сопровождало меня постоянно – я привык. Поднялся и направился к окну:

– Что-то с Линой?

– Ну, она как обычно, ждет тебя сегодня. Ты, может, заберешь нас от терапевта?

– Во сколько?

– После обеда, в час…

– Хорошо.

– Я пришлю адрес, – ожила она.

Эмма, в отличие от меня, жила на обезболивающих иллюзиях. Она все надеялась, что беда с дочерью сведет нас с ней снова. И мои методичные разрушения этих ее больных воздушных замков никак не остужали ее энтузиазма строить новые. Она тоже была больна. Мной.

Энди, конечно, была маленькой и глупой девочкой… Останься она, и у Лины был бы хотя бы один здоровый родитель. А так – мы с Эммой отравляли существование дочери своим внутренним разложением. И никакой терапевт этого не изменит.

Я вытащил из пачки на подоконнике сигарету и закурил. Распорядок дня у меня все же был – я не позволял боли сожрать себя с потрохами. Утром меня ждали первые два часа тренировки, потом работа, потом Лина… День я заканчивал либо на работе, либо в спортзале. Заметил, что при таком режиме боль набрасывалась на тело только под утро. А это было терпимо.

А когда пришел немного в себя и продолжил раскручивать дело, боль оставляла на несколько дней. Будто игры со смертью были достаточной жертвой для ее цветущего алтаря, и она великодушно давала мне передышку.

Резкий звук сигнала автомобиля ударил по ушам, я приоткрыл форточку, выбросил окурок и пошел варить кофе. Моя квартира давно стояла пустой – я жил тут еще до знакомства с Эммой. Но продавать не стал. Она располагалась в чистом спальном районе – самое то, чтобы засиживаться по работе, и никто тебя не дергал.

Эмма пыталась убедить меня пожить у нее в доме, но я пропускал ее предложения мимо ушей. Мне иногда хотелось с извращенным удовольствием, чтобы она дала повод на нее наорать, выплеснуть всю ту дрянь, которую заморозил внутри, чтобы не делать никому хуже. Но Эмма затихала ровно в тот момент, когда я стискивал зубы. И мы снова расходились по углам, не трогая друг друга до следующего момента.

Только в последнее время пришлось замедлиться и затаиться. Однажды, мне удалось поговорить с дочерью о том, как ее похитили и что она видела. Лина рассказала все, что помнила. Их вывозили в грузовиках небольшой добывающей компании «Солт индастриз». Компания добывала соль на побережье, к которому у Клоувенса был самы легкий доступ. Продажа соли был одним из самых значимых позиций сырьевого экспорта. Несмотря на то, что в отрасли лидировала крупная государственная компания, небольшие тоже имелись – им позволяли залазить в особенно удаленные места и добывать соль там, поэтому никто никому конкурентом не был. И вот одна из них, похоже, существовала просто для прикрытия экспорта совершенно другого качества. Сейчас ставленник компании покоился на дне того самого моря, из которого он так ни грамма соли и не добыл. Делать было нечего – не умел я допрашивать в последнее время по-другому, да и не был официальным представителем власти. Что мне было делать с этими подельниками? А на корм рыбам вполне сойдут. Последний, кто выжил после моего допроса – тот, что пытался убить меня в тюрьме.

Теперь же у меня была едва ли не полная картина схемы экспорта детей. Только на тех, кто в городе собирал детей, я не вышел – смысла не было. А вот главный подозреваемый нарисовался четко. Им был сын главы финансового департамента Оливер Уинс. Сорок пять лет, бывший отставной капитан, вернувшийся на пенсию под крыло бессменного отца. Было подозрение, что Оливер убил по неосторожности кого-то из подчиненных, и его просто спрятали, вытянув на досрочную пенсию. Но творить «великие» дела безнаказанный ублюдок не перестал. Вообще все семейство Уинс отличалось консервативными взглядами, фигурировало в ряде судебных исков в сторону организаций по защите прав женщин. И я был уверен – Олли был просто прикрытием, а замешана вся семейка чистоплюев. Именно они являлись учредителями компании «Солт индастриз».

Плохо то, что теперь твари забеспокоились. После того как руководителя компании объявили в розыск (а искать его будут долго – я позаботился), Уинсы начали нервничать. А я залег на дно, высматривая, кто нервничает вместе с ними. Уверен – кто-то в департаменте обороны поддерживал это мракобесие, раз у них были такие, как Бинан, на подхвате. Я выяснял – этот ублюдок участвовал во многих провокационных стычках между жителями трущоб и правительством. И названные им фамилии подтверждали мою теорию, хотя те уже и не работали на прежних местах. Их следы я найти не смог. Поэтому дел было достаточно.

Уже за завтраком я взглянул на мобильный и удивился одному знакомому пропущенному номеру. Подумав немного, надавил на панель.

– Ты решил мне перезвонить через год? – усмехнулся в трубку.

– Надо поговорить, – без приветствий заявил Виммер.

– О чем же? – глянул в окно.

– О тебе и деле, которое ведешь.

– Я веду только частные дела. Они тебя не касаются.

– Ну да, – усмехнулся он. – Тебя должно обеспокоить, что уж если я знаю, что ты врешь, то и кто-то другой может это знать…

– Откуда мне знать, может, ты и есть «другой»?

– Не ломайся, Рейн. Либо встретимся за чашкой кофе, либо в допросной. Выбирай.

– С тобой нет особой разницы.

– Рейн, у меня была тяжелая неделя! Или ты думаешь, твоя задница настолько незаметная, что можно топить кого угодно направо и налево?

– Кому-то ведь надо, да? Зато у тебя руки чистые.

– Жду тебя по адресу, – потерял он терпение. – В обед.

Пиликнуло сообщение о месте встречи, и он отбил звонок. График на день становился все плотнее.

***

Каждый день становилось все теплее. Но сегодня мне особенно не хотелось выходить. Хорошо, что Ким была дома, возилась с Рэнди на полу, а я рассеяно следила за ними, кутаясь в толстую кофту, и никак не могла согреться.

Визит Виммера раздергал нервы. Прежде я испытывала тоску ночами, но верила, что привыкну, смирюсь… Главное, что все удалось, и жизнь семьи Рейна налаживалась… как я полагала. Наша – тоже. Но все оказалось не так, и теперь душу рвало в клочья.

Каково Рейну думать, что я мертва? Лучше это или хуже, чем верить, что я просто сбежала?

Хуже.

Так бы он меня ненавидел. А так получается, что пережил настоящую потерю. А пережил ли?

Бесконечные вопросы безжалостно взвинчивали нервы, и я понимала, что не справляюсь. Самым верным решением будет все же встретиться с ним. Но, черт возьми, как же это страшно…

– Ты снова думаешь о Рейне? – глянула на меня проницательно Ким.

Я вернулась в реальность и кивнула. Однажды я поделилась с ней историей, которая предшествовала появлению Рэнди. Опустила только самое начало знакомства, наврав, что Рейн и я работали вместе в Порт Роксмаут. Но про решение отойти в сторону и оставить Рейна с его семьей сказала правду. Ким меня не поддерживала в этом. Оно и понятно – мы с ней обе не знали семьи, но, видимо, всегда о ней мечтали. Ким уже не грезила о родителях, она всерьез задумывалась о своей собственной семье, и моя капитуляция перед обстоятельствами ее смущала.

– Прости, но я подслушала ваш разговор с мистером Виммером, – смущенно вздохнула она. – На твоем месте я бы вернулась…

– Я сделала ошибку, ага, – сползла я с дивана и подсела к детям. Рэнди, увидев меня, просиял, и я не сдержала улыбки.

– Когда к нему пойдешь? – настороженно спросила вдруг Ким. Ее грустный вздох не остался незамеченным.

– Я не знаю. И я боюсь. Он будет злиться…

– Ну это только сначала. Потом он увидит Рэнди и все простит.

– Думаешь? – покачала я головой и протянула руки к ребенку.

– Ну конечно. Энди… а я могу с вами остаться?

– Конечно, ты останешься с нами, – перевела на нее взгляд. – Это даже не обсуждается.

– Спасибо, – с облегчением вздохнула она, опустив плечи.

– Ким, тебе не стоило надумывать – я не собираюсь отказываться от своего решения по поводу тебя. Да и… не уверена, что что-то изменится…

– Почему? Он же тебя любит…

– Мы были вместе всего несколько дней, большую часть из которых… ссорились.

– Я слышала, что таким, как мы, сложно понять нормальных оборотней. У них все не так. – И Ким многозначительно закатила глаза. – Но хотя бы запахи чувствуем, слышим хорошо – уже неплохо. И не страдаем, как они. Мне кажется, нам даже лучше…

Я тоже раньше так думала.

– …А они страдают, – вдруг поникла девочка. – Мой папа умер из-за того, что мама ушла…

Я выпрямилась, осторожно устраивая Рэнди в руках:

– Ты не говорила…

– Она была из хорошей семьи. А папа типа обычный. И она считала, что из-за него я такая получилась…

Мои глаза поползли на лоб. Нет, я не думала, что одна заслуживаю сочувствия. Но моя мать меня любила и старалась, как могла… Другое дело, что у нее ни черта не выходило.

– …А папа не смог пережить, – тихо продолжила Ким.

– Просто умер?

Наверное, стоило бы замолчать, но я не смогла. Слишком тяжелел груз собственной вины перед Рейном.

– Угу. Утром не встал с кровати, и все. Врач сказал, сердце перестало биться…

Я тяжело сглотнула, прижимая к себе Рэнди. Малыш пах так уютно, и его запах всегда успокаивал, дарил тепло… Но он всегда принадлежал не только мне. И теперь я чувствовала себя воровкой. А если бы Рейн умер, то еще бы и убийцей… Хороши же благие намерения! Вот и как с ними быть?

– Наверное, мне и правда стоит встретиться с папой Рэнди, – вздохнула тихо.