Текст книги "Безжалостный. Свидание со зверем (СИ)"
Автор книги: Анна Сафина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
Глава 7
Шелест воды скрыл другие звуки, но мне все равно казалось, что она плачет. Я не бежал от этого… Нельзя бороться с ветром и холодом – нужно становиться их частью, иначе в горах не выжить. И Энди я тоже пропускал через себя – ее боль, страх и отчаяние. И понимал, что уже не отпущу. Только мои основания ей вряд ли подойдут – она не вынесет жалости. А я ее жалел. Сам же калечил и сам жалел…
– Рейн!
Я скосил взгляд на двери ванной, не веря ушам. Она меня звала?
– Ты предлагал помощь, – обернулась на мое появление. Энди стояла на краю водяной завесы, обняв себя руками. – Чешется между лопатками…
Я взял мыло из ее рук и, растерев между ладонями, опустил руки на ее поясницу. Как только пальцы коснулись ее кожи, внутри все сжалось, сердце споткнулось в груди… Хорошо, она не смотрела на меня сейчас.
– Ненавижу тебя…
Я замер ненадолго на границе повязки между ее лопаток, потом осторожно обрисовал контуры пластырей…
– … За то, что сожалеешь теперь, тоже ненавижу…
– Я не сожалею. Я бы сделал все точно также.
– Тогда ты еще хуже, чем я думаю, – зло прорычала она.
– Скорее всего. – Ладони легли на ее маленькие плечи, и я осторожно сжал пальцы на ее мышцах, замирая от неожиданного благодарного стона. Вдохновленный ее внезапным согласием, я осторожно смыл остатки мыла, укутал в полотенце и подхватил на руки.
– Да пусти! – задергалась Энди в свертке, но я не слушал. Уложил ее на кровать, развернул полотенце и сел сверху, чтобы не дергалась.
Начал с окаменевших плечей.
– Убери от меня лапы! – шипел мой котенок, дергаясь, но я не обращал внимания – осторожно разминал застывшие мышцы, пускаясь все ниже. Постепенно от возмущений Энди перешла к нервным вздохам и сокращениям в эпицентре болезненных спазмов, и тогда я принимался осторожно растирать каждый.
– У тебя ладони шершавые, – сдавленно пожаловалась она.
– Прости, других нет… – Я спустился к пояснице, осторожно надавливая.
– А почему ты развелся?
Ее вопрос удивил. Хотя, наверное, я забыл, каково это – разговаривать с девушкой.
– Наверное, я не приспособлен…
– А она что, не видела?
– Не знаю. Может видела, но не хотела верить. Мы оба ошиблись…
– Но дочь ведь есть.
Я промолчал, замирая, неожиданно не найдя в себе сил сдержать эмоции. Накатила дикая усталость, и показалось, что я не выдержу. Я даже не сразу понял, что Энди обернулась на меня сначала, а потом развернулась на спину и пытливо посмотрела в глаза.
– Это ее ты спасал… – вдруг выдохнула она, раскрывая глаза в изумлении.
И поздно было отводить взгляд, хотя я попытался.
– Я не закончил, – прохрипел, но она не слушала. Все смотрела на меня взглядом, полным такого дикого отчаяния, что захотелось застрелиться. Я не знал, как объяснить ей, что плевать мне было на последствия. Что думал только о своей девочке и готов был пожертвовать всем, лишь бы она вернулась к нормальной жизни.
– Как же ты ее потерял? – выдохнула она, поджимая под себя ноги.
– Я не живу с ними, забираю Лину только на выходные, – начал пришиблено. – Ее подкараулили возле школы. Запихали в машину, и больше ее никто не видел…
– И сколько уже?
– Четвертый месяц.
Я видел, что она отчаянно пытается уложить эту реальность в какие-то привычные рамки, чтобы хоть как-то ве это принять.
– Ты должно быть с ума сходишь… – прошептала.
Я не ответил. Говорить ей, что теперь она сводит меня с ума едва ли не больше, смысла не было.
– Значит, ты думаешь, что тебя попробуют устранить, и вы узнаете, кто способствует этому изнутри.
– Да, – кивнул.
– А натурально это все выглядит, – похвалила бесцветно. – Думаю, кто бы это ни был, он поведется…
– Энди…
– А ты не подумал, что этому кому-то удасться тебя прибить? – сдвинула она брови, тяжело дыша. – И как ты поможешь дочери?
– Я уже никак – ее ищет Харт, – прорычал напряженно.
– А ты ей не нужен что ли?
– Я хочу задавить этих тварей, чтобы не трогали наших детей.
Не хотел я перед ней оправдываться и прикрываться благими мотивами. Никакие мотивы не оправдывали меня в ее глазах.
Энди отвернулась и потянулась за рюкзаком у кровати:
– Я, наверное, не смотрела в глаза этим детям…
– Лучше не смотреть.
– Ты смотрел.
– Энди… чего ты добиваешься? – Я отметил, что стоит произнести ее имя, не хочется продолжать.
– Я трусы хочу надеть, – вытряхнула она трогательный хлопковый комплект нижнего белья себе на колени.
– Я сделал жуткую вещь по отношению к тебе. И я за нее отвечу.
– Не надо, – посмотрела на меня спокойно и прищурилась: – А сам ты где рос? Хотя нет, дай угадаю… Один ребенок в семье, комплекс отличника у тебя поперек лица отпечатан… Зверь у тебя редкий. Ты не знал нужды, Рейн.
– Не знал… – кивнул заворожено.
Но не от ее слов. Я не мог отвести глаза от того, как она теребит лиф, не решаясь отодвинуть рюкзак и остаться снова передо мной голой. Спряталась за ним, будто он спасет… А на самом деле искала возможность отгородится хоть каким-то фактом, обесценивающим все ее переживания. Потому что близость со мной для нее была худшим вариантом. Девочка, выросшая на улице, никому не доверяет. И трагедия наша с ней в том, что я лишь подтвердил ее ожидания от жизни – просто взял и использовал.
– …Мой отец – военный генерал.
Энди присвистнула, довольная тем, что факт нашелся, отодвинула рюкзак и начала одеваться:
– Я продалась с потрохами, как и полагается такой, как я… Теперь хоть понимаю, что ради даже благой цели…
– Я уже говорил, что хочу тебя. Без целей.
Ее взгляд дрогнул:
– Ты мне в папочки годишься, – усмехнулась зло.
– Тебя что-то не устраивает? – не остался я в долгу.
– Твое чувство вины, – припечатала безжалостно. – Ты решил разменять меня в борьбе за дочь. Но теперь понимаешь, что переоценил себя. Очень трогательно… Только мне твоя жалость даром не нужна, Рейн. Я возьму то, что мне пообещали, и буду рада больше никогда тебя не увидеть. Виммер мне обещал.
– Это мы еще посмотрим, – зло сузил на ней глаза.
Пусть не питает иллюзий, что я так просто ее выпущу.
Энди опасливо покосилась на меня, но вернулась к одеванию.
– Давай есть, – проворчала и поднялась с кровати.
***
Пока Энди завтракала, я достал ноутбук и подключился к системе видеонаблюдения. Мы решили с Хартом, что я тоже буду следить за происходящим вокруг – лишние глаза им не помешают. Делать вид, что все по-прежнему, но по факту усилить проверку каждого действия в тюрьме непросто. А лично мне непросто ждать звонка от Харта.
Рон сказал, что сам присоединится к основной операции, когда догонят караван. Они должны быть уже близко к границе с югом…
– Ничего себе, – послышалось за спиной. – Можно?
Я подвинул к Энди экран, позволяя заглянуть через мое плечо.
– А как, ты думаешь, это произойдет ? – села она поодаль на кровати.
– Сегодня вечером будет первый допрос, – не спускал я взгляда с экрана. Отвлекло меня какое-то шуршание и щелчок позади. Оказалось, Энди запивает какую-то таблетку. – Что ты пьешь?
– Железо. Прописали в академической больничке.
– В твоей карте об этом нет упоминания.
– Ты уже и мою карту изучил? – закатила она глаза.
– Серьезно. Зачем тебе железо?
– Врач сказала, у меня анемия. У меня голова кружилась после занятий, я обратилась…
– Но сейчас у тебя нет анемии? – допытывался я.
– Не знаю. Мне мою карту не показывали. Но врач сказала пить не меньше месяца… Что ты прицепился? Есть проблемы важнее. Может, тебя просто отравят?
– Еда вся тестируется, – отвернулся обратно к экрану. – Не отравят, не переживай.
– Это хорошо. А то сорвать такой куш и не успеть попользоваться будет обидно. А кофе подогреть можно как-то?
– Можно, – глянул недовольно на нее и потянулся за мобильником.
Ее уверенность в том, что отпущу, бесила. И то, что я был уверен, что уже не отпущу – тоже. Я совсем идиот? Куда она мне такая пигалица?
Только взгляд оторвать было невозможно. Энди ловко спрыгнула с кровати и – неожиданно – пританцовывая, направилась в ванную.
– Ты где так двигаться научилась? – склонил я голову набок.
– Это уличные танцы, герой, тебе, породистому, не понять, – усмехнулась она и исчезла за дверью.
А я не сразу понял, что мобильный вибрирует в руке. Нервы обожгло будто током, дыхание разогналось – пришлось задержать, чтобы ответить спокойно:
– Харт…
– Прости, пока новостей нет…
Я разочарованно выдохнул и машинально глянул на двери ванной. Мне не нравилось, когда Энди исчезает из поля зрения – паранойя изводила все больше, а ее я уже считал своей.
– …Твоя бывшая жена просит встречи…
Я даже не сразу понял, что он мне говорил. Слышал слова, но не понимал сути.
– …Брайт, будешь с ней говорить? Она у ворот. Ребята спрашивают, что с ней делать.
Только этого мне не хватало… Я протер устало глаза:
– Я встречусь с ней.
– Тогда за тобой придут.
– Что у тебя по делу?
– Как что-то будет – дам знать. По периметру чисто. За тобой вышли.
Я натянул футболку, прислушиваясь к звукам в ванной. Наконец, не выдержал и направился к Энди.
– Эй, ты там чего застряла? – потребовал после громкого стука.
За дверью послушалась ругань:
– Твою мать, Рейн! Дай дела сделать! У меня на нервной почве ни черта не выходит!
– Может, тебя к доктору сводить?
– Он меня не избавит от тебя – ты не лечишься!
В этот момент раздались шаги за дверью.
– Я выйду ненадолго – веди себя хорошо, ладно?
– Ну даже не зна-аю…
Я покачал головой и направился к дверям, ярко чувствуя, как уперся внутри зверь.
«Ах ты, старый кот! На молоденьких потянуло?!» – нахмурился я.
«Хочу ее! – огрызнулся он. – Моя!».
«Ну еще бы, с твоим интеллектом…».
«К ней хочу! Свернуться вокруг и греть!».
«Она не мерзнет. И видеть тебя не хочет».
«Это ты виноват».
Объяснять этому существу, что у него уже есть котенок, которого надо найти, бесполезно. Нет, он тоже горевал, но по-своему. Мне не понять. Он мог жить с этим. Я – нет. Пока выслеживал следы этой банды в горах, сутками не вылезал из зверя – в нем проще переносить боль и остужать голову. Зверь просто охотился и выслеживал, эмоции ему почти не мешали. Иногда накатывало такое отчаяние, что не хотелось возвращаться в человека…
– Руки за спину, пожалуйста, – вежливо попросил меня охранник.
Я последний раз оглянулся на ванную и шагнул за конвоем в коридор.
Меня провели в кабинет, где я виделся последний раз с Хартом, и я сразу увидел Эмму. Она обернулась ко мне от окна – чертова пропасть притягивала внимание каждого, кто в нее смотрел.
А я смотрел на Эмму.
Последний раз наша встреча кончилась хреново. Я обвинил ее в том, что нашего ребенка украли, что не следила за Линой, позволяла шляться допоздна в соседнем квартале у подруги вместо того, чтобы лично ее забирать и провожать домой. Не думал, что она вообще захочет меня видеть, да и было плевать.
Эмма смотрела на меня бесцветными глазами – лицо осунулось, вся она выцвела за эти четыре месяца, похудела так, что толстовка на ней висела мешком… Моя толстовка.
– Рейн, – позвала она глухо, обняв себя руками, когда позади тихо щелкнула дверь.
Я стоял, не шевелясь, и смотрел на нее исподлобья. Почему-то мысли ушли совсем в неожиданную сторону – что такого я когда-то нашел в Эмме? И чем это отличается от того, что видел сейчас в Энди? Эмма моложе меня на десять лет, но тогда это не казалось разницей вообще. Дочь известного адвоката, она привлекала умом, страстью к делу, которым занималась… А еще она была невероятно горячей в постели и ревнивой самкой, маниакально оберегавшей свое право на меня.
Поначалу я думал, что просто сделал правильный взрослый выбор, а зверь его молча принял. Но чем больше я жил с Эммой, тем сильней меня тянуло за порог. Когда родилась Лина, все, казалось, поменялось. Но только казалось. Эмма не давала мне быть с дочерью даже в редкие свободные дни – все у них было расписано по часам, забито какими-то кружками, репетиторами и поездками. Казалось, что моего исчезновения вообще никто не заметит. Сначала я пропадал в горах неделями, потом месяцами. Но Эмму это не устроило. Она нервничала, устраивала истерики, орала, что уж лучше бы я ей изменял…
Когда нашей дочери поставили страшный диагноз, Эмма ушла работать в общество по защите особенных женщин. И это замкнуло меня в бесконечном круговороте чувства вины перед ней и дочерью. Но я не мог сопротивляться зверю – я не любил свою женщину больше. А может, и никогда. Трезвый расчет – хреновый советчик в вопросах семьи. Но тогда я не знал, что может быть по-другому.
А теперь мне на голову свалилась Энди. В самый неподходящий момент.
– Мне ничего не говорят… – проскулила Эмма. – Рейн…
И она вдруг кинулась ко мне на грудь и разрыдалась. Я обхватил ее за плечи, позволяя ей это. Никогда не думал, что Эмма может так сломаться… Наверное, это и взбесило тогда, когда Лину похитили – ее холодность и собранность, несмотря ни на что. Она не говорила мне неделю! Боялась! А следы похитителей остывали…
– Ты хоть что-то нашел? Есть хоть какая-то надежда?
– Я не знаю, – отвел взгляд.
– Почему ты тут?
– Откуда ты узнала, что я тут? – опустил на нее взгляд.
– Отец рассказал. И допуск выбил. – Она так и жалась ко мне, дрожа.
– Я нашел лагерь, где прятали Лину… не привлекая нашу разведку.
– В этом весь ты, – покачала она головой изумленно.
Думает, знает меня. Только ее светлые брови вдруг сдвинулись на переносице:
– От тебя пахнет… – Эмма подняла на меня растерянный взгляд и отшатнулась. – Кто она, Рейн?
– Моя женщина, – проворчал зверь, топорща шерсть на загривке.
– Я же знаю, что у тебя никогда никого не было… – продолжала она шокировано.
– Откуда? – нахмурился я.
– Следила, – болезненно поморщилась. – Я с ума по тебе схожу, Рейн! С тобой тяжело, но и без тебя невыносимо! – Она шмыгнула носом. – Я ни с кем не могу. Во всех тебя ищу. Никто не может тебя заменить…
– Плохо ищешь, – холодно перебил.
– Рейн, я здесь, пришла к тебе. Я не могу. Не выдерживаю. Я сломана. Без Лины ничего не имеет значения. Не надо меня добивать…
– Я не нашел нашу дочь, – устал от потока ее истерики. Самому было тошно. – Но надежда еще есть.
Она застыла на мне взглядом, полным боли. Никогда не видел у нее такого. Стало страшно, что она на самом деле не выдержит…
– Рейн, прости, – дрогнул ее голос, и она снова разрыдалась, зябко ежась.
Я шагнул к ней и прижал к себе:
– Я прощаю тебя. Успокойся. Ты нужна Лине. Уверен, она вернется к нам…
Эмма снова повисла на моей футболке, всхлипывая и давясь слезами… И когда сквозь ее стенания прорвалось недовольное рычание моего зверя, я даже не удивился. Она же замерла, дрожа:
– Зря ты так… Я хотела просить тебя вернуться.
– Я не вернусь.
– Рейн…
– Эмма, все. – Сделал шаг назад. – Я позвоню, как только что-то узнаю.
Думал, она упадет, когда я отстранился, будто плющ, который потерял опору ствола. Но Эмма медленно выпрямилась, не говоря ни слова, и вперила в меня отчаянный взгляд.
Зверь дернулся внутри, и я выбросил из головы бывшую, еле дождавшись, пока мне наденут наручники. Хотелось бежать к Энди. Но пришлось снова стиснуть зубы и печально проследовать за конвоем.
Глава 8
Идиотизм. Но пока Рейн был рядом, мне было спокойней. Близость мужчины отвлекала от мыслей о случившемся ночью и страха неизвестности. Когда двери за ним закрылись, меня придавило… Умение обращаться и ничего не помнить пугало до чертиков. Все казалось сном. Я распласталась по полу в ванной и уставилась в потолок.
Что мне делать? Куда с этим бежать? А зачем мне вообще эти блага по контракту, если я становлюсь неуправляемым монстром? Теперь реальность с Рейном казалась неплохой точкой возврата – черт бы с ним, только бы вылечиться. Он сказал, что я не одна такая… А как же другие?
Как Рейн вообще собирается со мной сегодня спать? Я же бросилась на него ночью… Как он дальше с этим собирается справляться?
И снова накрыло волной страха. А если меня просто порешат? Рейн добьется своего, и я стану не нужна?
Успокоиться не выходило. Я попыталась встать, но перед глазами вдруг все крутанулось. Тело дрожало все сильней, пока я не сообразила, что у меня температура.
– Вот черт, – потрогала лоб – ладонь показалась ледяной, а тело горячим.
Что делать – понятия не имела. Это Рейн звонил спокойно даже по вопросу свежесваренного кофе, а на мой стук никто не среагировал. Цепляясь за стенку, я доползла до кровати и скрутилась в клубок. Только вместо кровати подо мной вдруг будто яма разверзлась. Сердце совершило кульбит и забилось как в последний раз, а я подумала, что это, наверное, конец… И совсем уж глупо было кричать имя того, кого точно звать не стоило. Но я вдруг осознала, что он – единственный, кому я тут доверяла…
– Рейн! – сорвалось с губ.
И я рухнула на пол, так и не добежав до дверей…
***
Конвой только вышел из лифта, когда вдруг у одного зазвонил мобильный. Меня пропустили вперед к дверям камеры, но неожиданно окликнули:
– Капитан Брайт, сэр…
Я с удивлением взял мобильный из рук охранника и оглядел остальных. Взгляд сам зацепился за того, кто меня выводил на встречу с Эммой. Он стоял слишком близко, рука – на корпусе оружия.
– Брайт, – тихо сообщил Харт в трубке. – Один из тех, кто сейчас с тобой, поступил на замену заболевшему лейтенанту на следующий день, как ты сдался. Вместе с Энди… Но данные об этом попытались затереть.
Я отвел взгляд в двери, чтобы ничем себя не выдать:
– Я понял.
– Лечу к тебе. Группа захвата двигается в вашем направлении.
В голове взвыли все сирены разом. За дверьми была Энди, и мне нужно было ее защитить. Но и упустить этого ублюдка было нельзя. В том, что это он, я уже не сомневался – слишком отчетливо стукнулся пистолет о крепление, когда он его осторожно потянул в ладонь.
– Не подпускать к заключенному! – гаркнул за моей спиной кто-то, кому, видать, Харт выдал дополнительные указания, а я кинулся к дверям. Только ублюдок дернул их передо мной так резко, что я едва не впечатался физиономией в железное полотно. И уже было собрался дать ему этой дверью в лоб, как сбоку послышался громкий рык.
Сказать, что не ожидал такого поворота – ничего не сказать. Я только успел голову повернуть, как на меня кинулась разъяренная черная пантера. Как же не вовремя! Энди, рыча, вцепилась мне в предплечье, и вместе мы вывалились бы под перекрестный огонь, если бы я не раскорячился в дверях и не схватил зверя за шкирку. Она не щадила – вгрызлась в кожу так остервенело, что я мысленно уже попрощался с рукой, но каким-то невероятным усилием втащил ее внутрь.
В коридоре не стихала стрельба, и не было уверенности, на чьей стороне перевес и сколько еще охранников было завербовано, чтобы меня уложить. И самое время было бы вмешаться…
…а я же мог дотянуться до оружия под кроватью в чемодане. Мог застрелить обезумевшую Энди… Мог сыграть решающую роль в деле, которое завело меня сюда и толкнуло на немыслимые сделки с совестью – одной больше, одной меньше, что уж? Но я только сжал сильней свою дикую кошку и зашептал ей на ухо какие-то глупости о том, что все будет хорошо. Энди рычала, не разжимая зубов, но, к счастью, не предпринимала новых попыток добраться до горла. Ее сердце билось загнанно мне в грудную клетку, а я только сжимал ее крепче на каждый выстрел в коридоре.
– Брайт! – послышался знакомый голос, когда стрельбы и крики стихли. – Где он?!
– Не входи! – крикнул Харту как раз, когда он уже показался на пороге. – Транквилизатор!
– Вот черт, – быстро оценил он ситуацию.
– Не трогать Энди! – пропыхтел я, зная, что приоритеты надо бы подкорректировать. – Не стрелять в нее!
– Держись, – приказал он и кинулся за помощью, громко раздавая приказы.
– Потерпи, девочка, – осторожно погладил ее большим пальцем. – Сейчас тебе помогут.
Только Энди вдруг закрыла глаза и завалилась на бок, выпуская меня. Когда Харт прибежал с медперсоналом, у меня на руках уже лежала бессознательная девчонка.
– Сердце бьется с перебоями, пульс шкалит! – закричал я, вскидывая ее к груди.
Прокушенная рука почти не слушалась, но я заставлял ее работать.
– Срочно в медотсек! – приказал врач, и вместе мы кинулись к лифтам.
Я отчаянно прижимал к себе бледную Энди, забыв обо всем – поймал Харт этого убийцу или нет, чей труп на полу в коридоре, каковы потери при перестрелке, скольким моя идея стоила жизни… Все стало неважным. А вот скорость еле ползущего лифта – да! Врач щупал пульс на шее Энди, пока мы ехали наверх, а мой зверь метался внутри от отчаяния. Девчонка будто что-то сделала с ним и со мной – когда бы я умел так остро чувствовать? Сколько лет мне понадобилось, чтобы научиться привязываться? Или на этом все и кончится, и она – просто невинная жертва, которую швырнули на алтарь моего личного возмездия, и все, что мне останется – стеречь пепел от горного ветра… чтобы не забыть…
– Кладите сюда! – Приказ доктора вывел из какого-то отчаянного транса. – Реанимацию!
Я уложил Энди на кушетку, и меня тут же оттеснила бригада врачей.
А дальше все потонуло в каком-то тумане. Кажется, меня пытались увести, но я не двигался с места, пялясь на то, как Энди дергается под ударами дефибриллятора. Эти секунды казались бесконечными, пока плотную пелену моей Вселенной не разорвало ярким лучом…
– Есть пульс!
Это же подтвердили и подключенные приборы, и я, наконец, снова мог слышать:
– Рейн. – Меня кто-то взял под руку, и я нашел в себе силы отвернуться от Энди, встречаясь взглядом с Хартом. – Рейн, надо руку обработать.
Я опустил взгляд на прокушенное предплечье – дело дрянь. Под пальцами на полу уже натекла лужа крови, а рука окончательно повисла плетью.
– Что с ней? – повысил я голос доктору, хлопотавшему с Энди. – С ней все будет нормально?
– Пока стабильно, – недовольно оглянулся тот. – Идите на обработку! Весь пол залили кровью…
– Рейн, я подключу спеца по таким, как она, – сообщил Харт, когда я опустился в кресло в процедурном кабинете. А я только сейчас подумал, что раз Харт тут со мной, то нигде больше не нужен.
– Что там?.. – кивнул я на двери.
– Взяли главного, но пока он в соседней реанимации, – тяжело вздохнул он.
– Сколько их было? – цедил, терпя боль.
– Придется шить, – вставил доктор, бросая очередной окровавленный тампон в урну.
– Двое, – невозмутимо откликнулся Харт. – Второго застрелили.
Теперь понятно, почему он тут. А еще понятно, что я все провалил. Если этот не выживет – все было напрасно.
– Твои…
– Без потерь, – понял он меня правильно.
Хоть что-то хорошее.
– Надо проверить всех врачей, – размышлял вслух, откровенно не думая.
– Уже, – беспощадно кивнул Харт, а я поймал короткий напряженный взгляд своего доктора. – Простите, работа…
– Да понятно, – покачал док головой и мстительно указал Харту на двери. – Выходите отсюда. У меня тоже работа… – Рон отлепился от угла и покорно покинул перевязочную. – Я дам вам обезболивающие. Сейчас еще ранение перевяжем…
– Давайте позже, мне нужно к девушке.
– Вы ей не поможете. А вот нам не надо добавлять работы и отнимать время у нее, – сурово зыркнул на меня врач. – Давайте руку.
Пришлось повиноваться, хотя всеми органами чувств был в соседней комнате.
Сердце Энди билось ровно, будто и не было ничего, и это вселяло надежду. Но стоило подумать, что с ней снова что-то случится, и я тонул в отчаянии. Удивительно и дерьмово, но страх за дочь отступил на фоне происходящего за стеной. Я ведь выбрал сейчас не ее… Я выбрал Энди и себя.
– Мой знакомый доктор вылетел на вертолете сюда, будет через двадцать минут, – бесцеремонно ворвался в процедурную Харт, когда меня заканчивали бинтовать.
Я только слабо кивнул – пусть делает, что считает нужным.
– Я только хочу быть с ней.
– Я снимаю с тебя конвой – ты больше не пленник тут, – кивнул Харт.
– Может, Энди надо в Клоувенс? – с сомнением глянул на него.
– Здесь лучшее оборудование – это клиника специального назначения, – напряженно отозвался Харт.
А я почувствовал себя уязвимым и… благодарным ему за понимание.
– Хорошо… Спасибо, Рон.
Он кивнул… и поймал меня под руку, когда я пошатнулся, резко поднявшись.
– Потеря крови, нервы… – прокомментировал доктор. – Осторожней будьте.
Я кое-как дополз до палаты Энди и опустился перед ней на стул. Она лежала бледная, хрупкая, как подснежник, и только волосы чернели вокруг лица. Приборы отмеряли ровные удары сердца, грудь еле заметно приподнималась на вдохе… И не было ничего вокруг. Я так хотел коснуться, прижать к себе, и понимал, что сломаю, сделаю только хуже…
…Не знаю, сколько просидел так. Меня не трогали. Влили какой-то энергетический коктейль, сделали капельницу…
– Привет…
Как незнакомец оказался рядом, я даже не заметил.
– Я доктор Карлайл. – Не протянул руки. Перевел взгляд на Энди. – Расскажете все подробней?
– Брайт, – приблизился с другого бока Харт. – Он свой. Только он может помочь Энди. Сотрудничай.
Я кивнул, глядя, как доктор усаживается рядом, не спуская взгляда с медицинской карты.
– Расскажите про первый оборот, – попросил он. – И какие отношения у вас были до него.
Я рассказал все. Как планировал использовать, как она сопротивлялась… Со стороны смотреть теперь на все это было странно. А доктор продолжал листать карту, придирчиво щурясь на что-то…
– Я тоже смотрел ее карту, – вдруг что-то дернуло меня признаться. – Энди принимает препараты железа, но в карте у нее не было отклонений в гемоглобине. И врачам она в этом не призналась.
– Может, давно принимает, – даже не глянул он на меня.
– Неделю назад ей прописали. – А вот теперь цепкий взгляд прошелся по моему лицу. Доктор нахмурился, вернулся в карте к первой странице с анализами. – У моей дочери была анемия, – объяснил я. – А так я не особо разбираюсь в этих показателях. Но знаю, что недели недостаточно, чтобы восполнить недостаток.
– Недостаточно, – задумчиво повторил он. – А то, что она пьет, соответственно, у нее где-то в вещах?
– Да, – кивнул я.
Карлайл вытащил мобильный и набрал Харта, и уже через десять минут в нашем распоряжении был пузырек без названия с гладкими красными капсулами.
– Здесь можно провести анализ? – поинтересовался доктор у Харта.
– Само собой, – кивнул тот.
– А Энди… что вы по ней скажете? – потребовал я.
– Сейчас важнее понять, почему у нее случился сердечный приступ, – перевел он на меня взгляд. – Хорошо, что ты вспомнил такие детали. Если причина в таблетках – это одно. Если нет, то будем разбираться дальше.
– Думаешь, ее чем-то кормили? – поднялся я, когда Карлайл вышел в коридор следом за местным врачом.
– На записи Бинан открывает двери камеры, когда ты на него кидаешься. Он, походу, знал, что там тебя ждет. Может, Энди, Бинан и тот, кого пристрелили, не помню, как его… Их могли заслать сюда, чтобы ликвидировать тебя.
– Энди? – туго соображал я.
– Если сейчас окажется, что в таблетках не препарат железа, то да… Ее могли использовать отвлекающим маневром. Она же обернулась днем, не ночью, как в первый раз.
– Черт, – тяжело задышал я.
– Не дергайся. Она жива. Это главное.
– Если этот там сдохнет, все было напрасно, – выдохнул я, протирая лицо здоровой рукой.
Харт набрал было воздуха в грудь, чтобы что-то сказать… но неожиданно промолчал.
– Ладно, – вздохнул. – Мне пора. Звони, если что, и сотрудничай с Джастисом.
– С кем?
– Карлайл, – кивнул Харт на двери под моим вопросительным взглядом.
– Что происходит, Рон? – потребовал я, когда он уже собрался направиться прочь.
– Узнаю – сразу доложу, – отбрил он. – А тебе надо быть здесь. Ты нужен Энди.
И ничего не возразишь. Я сделал выбор. И дал всем о нем знать. И Харт этот выбор одобряет и защищает его. Но только он.
Никогда еще мне не было так страшно.
Я видела, что творю в звере… Чувствовала дикий страх, будто меня замуровали в могиле, и не могла пошевелиться. Я звала Рейна, но зверь не умеет кричать. Мне было так плохо, что я кинулась на него, пытаясь сбросить это оцепенение, достучаться, попросить о помощи… Но все было бесполезно.
– Энди… – Горячая ладонь легла на мое лицо. – Энди, все хорошо…
Я рывком втянула воздух, наполненный знакомым запахом, и задергалась.
– Держите ее! – крикнул кто-то незнакомый. – Давайте транквилизатор! Отойдите от нее, мистер Брайт!
– Не надо транквилизатора. – И еще один. Спокойный, жесткий. – Пустите Брайта к ней, пусть будет рядом.
– Мистер Карлайл, у девушки припадок…
– Нет у нее припадка. Рейн, вернись. Встань рядом, зови…
– Энди…
Его хриплый шепот у самого уха показался глотком свежего воздуха. Грудь наполнилась вдохом, пелена забытья медленно сползала с тела, и я пошевелила пальцами, нахмурилась… и открыла глаз.
Надо мной склонился Рейн. Он беспокойно вглядывался в лицо и гладил привычными шершавыми пальцами скулу.
– Показатели стабилизируются, – доложил кто-то тихо. – Температура спала.
– Что произошло? – вырвалось у меня, но получилось только прохрипеть. Брайт не ответил – только нахмурился сильней. А я опустила взгляд на его перевязанную и примотанную к телу руку. – Я укусила тебя…
В памяти вспышками замелькали картинки, снова стало плохо, вокруг засуетились врачи, но с другой стороны вдруг навис незнакомец.
– Привет, Энди, я Джастис. Попробуешь успокоиться?
– Я не могла выбраться, – мотнула головой, чувствуя, как дрожу сильней.
– С тобой нет ничего страшного – ты просто особенная, слышишь? Ты научишься жить со зверем, но нужно время… Ничего страшного не происходит.
– Я была будто под наркозом, но все-все видела, – шептала я, глядя то на мрачное лицо Рейна, то на незнакомого доктора.
– Ты была под действием таблеток, Энди, – наклонился ниже доктор. – Они едва не остановили твое сердце. Но теперь мы вывели препарат из организма, такого больше не повторится… Слышишь? Надо дать себе отдых.
Рейн нашел мою ладонь и сжал так тепло и заботливо, что сердце снова набрало обороты, а я прикрыла глаза, кивая… Черт-те что творилось в душе, по вискам покатились слезы, и я всхлипнула совсем уж по-детски. Когда вообще вокруг меня собиралось столько народу, желающего спасти? А Рейн? Он взгляда с меня не сводил, рассеянно водя моей сжатой ладонью по своим губам. И я в ответ сжала его руку.
Я умела жить моментом. Плевать, что было вчера и будет завтра – сегодня он не дал мне умереть. Откуда-то я это точно знала. А еще помнила его шепот. Дергаясь в смертельном страхе там, в каком-то параллельном мире, я держалась за его слова. Не помню, что он мне говорил. Помню только, что это стало единственной связью с жизнью, которая бросила меня на произвол.
Врачи суетились вокруг еще с полчаса. Когда, наконец, они остались довольны, мне дали передохнуть. И то, что Рейн не ушел, вдруг наполнило теплом.
– Расскажи, что произошло, – тихо попросила я, глядя на его профиль на фоне темного окна. В палате горел уютный торшер, мерно пикали приборы, и казалось, что все самое плохое позади. – Ты дождался того, чего хотел?
