Текст книги "Киноварь (СИ)"

Автор книги: Anna Jones

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Пока она ехала в грузовике, сидя на пассажирском кресле рядом с Альтроном, огонь преследовал её по пятам. Она видела его еще на выходе из ангара: пламя переметнулось из разбитого окна сразу на улицу, прожгло траву и начало лизать ей ботинки. Оно всю дорогу шло за ней, и Ванда вздохнула с облегчением лишь тогда, когда села в машину и захлопнула за собой дверь. Но радость её была недолгой: она видела огонь в зеркале заднего вида, и сейчас старательно пялилась в лобовое стекло, дико нервничая и грызя ногти.

Альтрон заметил её панику и ободряюще сжал колено. Ванда была так поглощена собственными переживаниями, что этого не заметила. Не заметила и того, как легковой автомобиль сзади взвизгнул шинами и бензобак взорвался. Не заметила, как алое пламя весело сплясало на капоте покорёженной машины и вновь побежало за своей хозяйкой. Не заметила, как пальцы в карманах пронзило током и свитер загорелся.

Лишь когда грузовик остановился у старой заброшенной церкви, Ванда учуяла запах палённой шерсти и недоумённо взглянула на дырки в своей кофте.

Церковь была разрушена ещё при обстреле, кажется, за неделю до того, как ракета Старка попала к ним в дом. Ванда знала, что и этот храм был разрушен благодаря стараниям американского мерзавца. Девушка оглядела пыльный пол, осколки распятий и деревянные доски, высокие потолки со стёртыми от времени рисунками и, вздохнув, прижалась лбом к ледяной колонне. Она старалась изо всех сил крепиться.

Ванда, подперев щеку, устало наблюдала за тем, как Альтрон возится с какой-то огромной металлической штукой, и легонько шевелила пальцами, ощущая, как энергия рвётся наружу. Такое она чувствовала в самый первый день, когда только обрела силу.

Сначала их с Пьетро разлучили. Его направили к мальчикам, её к девочкам. Их долго обследовали врачи, брали анализы, изучали. Ванда смутно помнила, что было в перерывах между исследованиями, зато хорошо запомнила тот самый день.

Им нельзя было в то утро ничего есть и пить, и Ванда мучилась от голода, надеясь, что никто не услышит бурчание в её желудке. Её посадили на кушетку и наставили какой-то скипетр, горевший пронзительным голубым светом. Она забеспокоилась и в тот момент ей так захотелось взять Пьетро за руку, чтобы он её успокоил. В душе должно было быть предвкушение и восторг оттого, что она станет обладательницей каких-нибудь сверхспособностей, но она ничего не ощущала. Лишь голод.

Её резко ослепила вспышка, и пару секунда она была дезориентирована. Когда глаза привыкли к освещению, она заметила, как врачи испытующе на неё смотрят, будто чего-то ожидая. Ванда в панике оглядела себя, боясь, что у неё вырос хвост или кожа покрылась чешуей, но всё было в относительном порядке. Её попросили встать, пройтись, нагнуться, присесть, повертеться, сказать что-нибудь, помычать, крикнуть, спеть, попрыгать, поскакать на месте, задрать руку вверх, топнуть ногой, почесаться, сесть на шпагат, сделать мостик, выставить перед собой руки, побегать, сделать колесо, перескочить через козла, пройти сквозь стену, зажмуриться. Ванда молча выполнила всё, что от неё требуется, но, видимо, не то, что от неё ожидали. Врачи разочарованно отправили её к себе в комнату. Она с удовольствием поела, терпеливо ответила на все вопросы девчонок, потому что Ванда была первой девочкой, которую отправили на сам эксперимент. Они смотрели на неё как на диковинку, щупали, словно надеясь, что она внезапно трансформируется или исчезнет, а она сама ощущала некий прилив сил. Наверное, потому что в последние дни жутко переживала из-за всех этих опытов.

Пьетро тогда обнимал её, забравшись с ногами на подоконник где-то в лабиринтах коридора, и Ванда слушала, как бьётся его сердце. Над ним должны были провести эксперимент завтра, и он волновался, хотя вслух об этом не говорил. Ей хотелось поваляться вместе в кровати, но она жила в общей комнате с девчонками, и водить туда Пьетро было себе дороже.

Она взяла его тёплую руку в свою, сосчитала линии на ладони, сложила из его пальцев кукиш, и вдруг в голове пронеслось:

У неё мамины руки

Ванда удивленно нахмурилась и огляделась. Пьетро, закрыв глаза, прислонился к окну и, казалось дремал.

Как же страшно. Что со мной завтра будет? А вдруг случится что-то плохое? Нет, нельзя об этом думать

–Пьетро?

Брат сонно открыл глаза и взглянул на неё. Ванда растерянно повела плечом.

–Нет, ничего.

Вот сестра не боялась, хотя за день до этого её страшно колотило, и она плакала. Как мне нравится стирать слёзы с её щек и как больно оттого, что она плачет. Её слёзы всегда будут ассоциироваться у меня с тем днём, когда погибли родители

Ванда вскочила, словно ошпаренная, выпутываясь из рук брата.

–Ты чего?

Девушка сглотнула и коснулась своего виска, где шумела кровь.

–Загадай любое число. От нуля до миллиона.

Пьетро усмехнулся и кивнул, улыбаясь.

Три тысячи шестьсот пять

–Три тысячи шестьсот пять.

Пьетро удивленно вскинул бровь.

–И что ты пытаешься мне доказать? Что между близнецами существует телепатическая связь?

–Нет. Давай еще. Чтобы число было сложное.

–Ну ладно, – нахмурился брат.

Пятьсот девяносто восемь тысяч семьсот двадцать два

–Пятьсот девяносто восемь тысяч семьсот двадцать два.

Пьетро шокированно открыл рот. Ванда покачала головой, будто пытаясь осмыслить, что только что произошло. Она, не объясняя, кинулась по коридору в жилое крыло, и брату ничего не оставалось, как пойти следом.

Ванда останавливала всех, кто проходил мимо, и просила загадать любое число из всех возможных.

Минус пять корень из ста восьми

Логарифм шести по основанию тысяча

Синус пять пи десятых

Мои родители умерли, и тётя отдала меня на опыты

Эта девчонка сумасшедшая

Её брат просто душечка

Мне надо почистить зубы, кажется, у меня пародонтоз

Интересно, если проглотить жвачку, она застрянет в кишечнике?

Ванда, ликуя, носилась по коридорам, подпрыгивая от счастья, таща Пьетро за рукав и чувствуя, как колет пальцы, как из них вылетают молнии, как мир перед глазами становится ярче, светлее, интереснее. Она висла на Пьетро, хохоча ему в шею, проводя дрожащими от возбуждения пальцами по коже, и тот, смеясь, говорил, что она бьёт его током.

Штрукер во все глаза следил за ней, у него даже монокль из глаза выпал. Ванда с трепетом сообщила ему, что может забраться в разум любого человека. И когда он попросил рассказать про него, мигом выпалила все его тайны и секреты, которые он тщательно оберегал: и пьющего отца-садиста, постоянно избивавшего мать и его самого; брата, который рано ушёл из дома, забив отца до смерти; и мать, тихоню, вынужденную прокормить его и ещё двух младших сестёр; и то, как он сам начал работать в десять лет. И первую любовь, которая бросила его сразу же после выпускного, и то, как он тогда напился с горя и пытался спрыгнуть с моста…

Штрукер остановил её, и она в первый и в последний раз увидела в его глазах слёзы и страх. Больше она в голову ему не забиралась.

***

–Ты исповедаться пришёл?

–Что-то нет. На это не хватит жизни.

–Твоей-то да.

Ванда попыталась было подняться на ноги, но не смогла и ей пришлось выползти из колонны. Она увидела Железного человека и Альтрона, который отчаянно прятал за спиной какую-то штуку из вибраниума. Кажется, она была очень ему дорога.

Девушка во все глаза глядела на одетого в броню Тони Старка и так ненавидела, всем сердцем, всей душой, каждой клеточкой своего истощенного тела. Убить бы его прямо здесь и сейчас, разломать его железные доспехи, схватить за горло, размазать по стене, но прежде – заставить его страдать так же, как страдала она с братом, обливаясь страхом, глядя на его чертову ракету, прилетевшую к ним в дом.

Ванда ощутила невероятный прилив сил и из рук стремительно вырвался шар. Она увидела, как Старк ударился об стену и Альтрон, благодарно на неё посмотрев, схватил своё устройство и взлетел. Ванда поднялась на ноги, шатаясь от переполнявшей её энергии, подошла к Железному человеку. Реактор на его груди мигнул.

–О, ведьма, приветик… – договорить он не успел.

Ванда в ярости сорвала с его лица шлем, пальцы на руках изогнулись, она чувствовала каждый нерв, каждый сустав, каждое сухожилие на руках, ладонь горела. Она видела, как от ужаса глаза её врага номер один расширяются: она видела своё отражение в них, она горела. Она была объята пламенем и чувствовала запах своей горящей плоти и волос, но всё её внимание было сосредоточено на Старке.

–Боитесь, – удовлетворенно прошептала она и удивилась тому, как хрипло прозвучал её голос. – Я чую ваш страх, он такой вязкий и липкий. Он висит в воздухе, и я могу его потрогать голыми руками. Молчите?

Старк попытался было встать, но Ванда сжала пальцы и мужчина, охнув, осел на пол. Костюм отказывался слушаться. Ни одно оружие не работало. Пятница молчала. Тони попытался было что-то сказать, но почувствовал, как горло сковал страх, нет, чья-то рука, он замычал, понимая, что ему не хватает воздуха, но рот не открывался. Он запаниковал.

Перед глазами вспыхнул Стив, лежащий ничком на бетонных плитах, его бледное, местами даже синюшное лицо было на удивление умиротворенным. Из уголка рта стекала ниточка багровой крови. Тони с трудом сглотнул и сделал шаг вперед, под ногой что-то хрустнуло. Старк в ужасе отошел, поняв, что наступил на лук Бартона. Сам он лежал чуть поодаль, нашпигованный собственными стрелами, словно ёж. Тони оглянулся, руки у него тряслись и холодок пробежал по коже, когда он заметил в углу Наташу. Точнее узнал её по форме. От неё ничего не осталось, разве что нижняя половина тела. Старк подавил в себе тошноту и отвернулся, на глазах выступили слёзы. Он взглянул на собственные руки и не смог сдержать вскрика: они по локоть были в крови. И мысль, монотонно прокручивающаяся в голосе, словно её кто-то нашептывал со стороны:

Смотри. Ты виноват, ты. Твоих рук дело, твоих. Ты создал Альтрона, из-за тебя погибли твои единственные в этом мире друзья. Из-за тебя погибла команда и ни в чем не повинные люди. Именно твои руки всегда будут в крови…

Старк схватился за грудь, чувствуя, как внутри страшно давит, что-то шевелится.

Тони закричал, когда Ванда с силой сжала собственные пальцы в кулак и костюм Железного человека прогнулся на груди, буквально вдавливая реактор вовнутрь. Что-то мерзко хрустнуло, и Старк обернулся, вдруг оказавшись в светлой просторной комнате.

Кровать, двухъярусная, деревянная, красивая. Фотообои с изображением леса, зелёного-зелёного, словно чистый изумруд. И речка. Куча игрушек, разбросанных по комнате, стопка разноцветных комиксов, книжек про космические путешествия. Люстра в виде Сатурна. Старк подошел к письменному столу, где в хаотичном порядке лежали школьные учебники. Из-за двери доносился детский смех. И вдруг уши пронзил звук сирены, такой громкий и страшный, что мгновенно похолодело внутри. Тони растерянно закружил по комнате и остановился, широко раскрыв глаза: прямо посередине лежала ракета. Достаточно большая, массивная, чёрная и с яркой надписью: Старк. Тони прижался к стене, не понимая, как она тут оказалась, среди осколков битого стекла, ошметков стен и той самой люстры. Мужчина взглянул вверх и обомлел. Огромная дыра зияла в потолке, он даже видел кусочек голубого неба над головой.

От сирены, уже давно стихшей, всё ещё гудели уши, но он услышал детский плач. Недоуменно повертел головой, не понимая, откуда он доносится, и заметил под кроватью движение. Нагнулся, стараясь близко не подходить к ракете, и увидел девочку, маленькую, с белым от рассыпавшейся штукатурки лицом. На щеках остались дорожки слёз. Она хныкала, сжимая ручки в кулачки и в глазах был такой ужас и страх, что Тони стало не по себе. Он увидел, как чьи-то руки обнимают девочку.

Старк пошатнулся, не в силах смотреть в уже далеко не детские глаза, и кинулся прочь из комнаты.

–Ты видишь? Вот так всё и было, – хрипло прошептала Ванда, и Тони узнал в ней ту самую девочку. – Раскаиваешься? Осознаешь хоть что-нибудь? Собираешься ли извиняться?

Тони закашлялся, было трудно дышать, кажется, ему сломали рёбра. Боль была такой сильной, что темнело в глазах.

–Молчишь, – грустно заключила девушка, и железная броня на ноге с треском стала гнуться.

Старк заорал, чувствуя, как нога неестественно выгибается в сторону.

–Прекрати!

Уголки губ Ванды дёрнулись.

–Тоже самое говорила и я, когда перед моими глазами маячила твоя ракета.

–Прости, прости! – зашептал Старк, пытаясь судорожно выпрямить неслушавшуюся ногу.

Ванда смотрела на Тони и понимала, что уже ничего к нему не чувствует. Он был в её власти, она миллионы раз прокручивала в голове вопросы, которые станет ему задавать, но сейчас они будто выветрились. Она не хотела с ним разговаривать. Она показала ему самый страшный момент своей жизни, но даже это не впечатлило такого черствого человека, как Старк. Он кричал и плакал от нестерпимой боли в сломанных конечностях, но не испытывал раскаяния. Ванда разочарованно отступила.

Пальцы в последний раз сложились в диковинную фигуру, на кончиках вспыхнуло красное пламя. Она видела, как Тони в ужасе смотрит на её руки и пытается сделать хоть шаг, хоть одно движение в сторону.

Стены ходили ходуном, потолок трясся так, словно его бомбили. Колонны кренились в сторону, падали, поднимая за собой клубы пыли, бетон шел трещинами.

Ванда устало прикрыла глаза, понимая, что больше не может плакать. Мычание Старка не вызывало в ней ничего, кроме отвращения. Она обещала, что он умрёт – значит, он умрёт. И никакой щенячий испуганный взгляд не даст ему и шанса. Ванда вскинула руки, ощущая, как сила рвётся из неё больным потоком, как вдруг её схватили за локоть. Она недоуменно повернулась и увидела Пьетро. На мгновение она застыла, удивленно хлопая ресницами. В душу закралось подозрение, что это галлюцинация. Но разве от галлюцинации так болит сердце?

–Ванда, сестрица, остановись, – он подошел ближе, нагнулся почти к самому уху, шепча родным голосом родные слова. Волосы на затылке зашевелились.

Он аккуратно взял её ладонь в свои руки, не обращая внимание на молнии, змеями извивающиеся на её пальцах.

–Но… разве. Он должен умереть. Расплатиться за все свои грехи.

–Церковь рушится. Сейчас обвалится потолок и нас всех завалит.

–Так уходи.

–Опять прогоняешь? – печально улыбнулся Пьетро, касаясь другой руки.

–Ты бросил меня.

Лицо Пьетро потемнело.

–Прости меня, – он уткнулся лбом ей в плечо. – Прости меня за это. Я виноват. Давай уйдем, брось его.

–Мы обещали, что отомстим. Он обязан умереть.

–Мы не вправе никого убивать, не вправе вершить правосудие.

Ванда зло уставилась на брата:

–А раньше ты об этом молчал.

–Я многое осознал. Не зря же я ушел, узнав, что Альтрон хочет уничтожить мир. Я не хочу ничьих смертей, я не хочу убивать. Давай не будем превращаться в самого Старка.

–Но он должен расплатиться за то, что с нами сделал! – в отчаянии крикнула Ванда.

–Он расплатится. Потом. Не сейчас. Давай уйдем, стены храма не выдержат твоей силы.

Ванда задохнулась от возмущения. Вон Старк перед ней, избитый, беспомощный. Она мечтала стереть его в порошок всю свою сознательную жизнь. Она должна…

–Этот жук тебя не достоин. Сохрани свою душу чистой, не пачкай себя, не бери грех на душу.

Девушка сжала руки, чувствуя, как силы покидают её. Она заплакала, утопая в объятиях вернувшегося брата, понимая, что цель её жизни куда-то испарилась и в жизни стало пусто. Она вцепилась пальцами в куртку брата, в глазах стремительно темнело, сила всё ещё бурлила где-то внутри, но так быстро угасала, словно пожар, неделю полыхавший в её теле, стал потихоньку отступать.

Последнее, что она увидела – это испуганные глаза Старка, на которого свалился потолок.

***

Половое размножение было относительно скучной темой на биологии, но когда учительница наконец перешла от объяснений к показу фильмов, класс оживился. Все смущенно похихикивали, глядя на спаривающихся тигров, и с жаром обсуждали увиденное.

Учительница пустила по классу коробку с презервативами, приговаривая:

–В этом ничего постыдного нет. Берите сейчас, чтобы не жалеть потом. Так вы избежите нежелательной беременности и ЗППП…

Томаш Кравчик, гогоча, отобрал коробку у Маттеуша и высыпал содержимое на парту.

–Куда тебе столько? – удавилась биологичка.

–Может, я альфа-самец и куча гандонов мне необходима?

Класс засмеялся, Пьетро закатил глаза, с силой сжимая коленку сестры. Он безотчетно пялился в экран, уже давно не следя за сюжетом и откровенно зевая. Пальцами он выводил на коже сестры узоры, порой забираясь под её юбку и поглаживая бедро. Ванда иногда скидывала его руку, когда кто-то начинал на них пялится или учительница проходила мимо.

Прозвенел звонок и класс издал протяжный разочарованный вой. Когда биологичка выключила экран, все вздохнули и стали медленно выползать из кабинета, пытаясь незаметно стащить у Кравчика резинки.

–Максимова, останься, пожалуйста, на пару минут.

Ванда выпятила нижнюю губу и Пьетро кивнул, показывая, что будет ждать сестру в коридоре. Девушка нехотя подошла к учительскому столу.

–Сядь.

Ванда, недоумевая, подчинилась.

–Я заметила сегодня, да, впрочем, не только я и не только сегодня, что… – женщина внимательно взглянула на свою ученицу, и девушка нахмурилась. Ей уже не нравился этот разговор. – Какие у тебя отношения с братом?

Сердце ухнуло куда-то вниз.

–Я понимаю, вы близнецы. У вас нет никого ближе друг друга и… – преподаватель замялась. – Но разве стоит позволять Пьетро так вольно себя трогать?

Ванда изогнула бровь и покраснела.

–Другие учителя говорят, что вы оба довольно-таки раскрепощены между собой, ничего не стесняетесь. Ты закидываешь ноги на колени Пьетро, он обнимает тебя за талию, вы держитесь за руки…

–Это самые нормальные отношения брата и сестры, – холодно заявила Ванда и встала. – И вас это не касается.

–Меня должно касаться всё, что выходит за рамки приличия. Мне известно, что вы оба не раз сбегали из приюта и шлялись по притонам… Твой брат мужчина, у него шалят гормоны. Он смотрит на любую женщину как на… объект сексуального влечения.

–Хотите сказать, что Пьетро хочет меня трахнуть? – в ужасе прошептала Ванда. – Вы в своём уме? Что вы несёте?

–Ваши взаимоотношения вызывают вопросы среди школьных учителей. То, что вы делаете, противоречит морали…

–Это вас не касается, – процедила девушка, не намеренная и дальше слушать всю эту грязь, опрокив стул, она вылетела из кабинета. Дверь хлопнула сильнее, чем ей бы хотелось.

Разъяренная, она пронеслась мимо Пьетро и, забыв взять куртку из раздевалки, выскочила из школы, гневно раздувая ноздри. Кажется, биология с треском вылетела из списка её любимых предметов.

Пьетро возмущенно сопел, слушая сестру, когда они возвращались в приют, и дико злился, пиная сугробы.

–Если уж и она заметила, то и другие подавно. Надо быть осторожными, – заметила Ванда, задумчиво глядя на небо.

–Это наша жизнь, мы в праве сами решать, как и с кем нам встречаться!

–Только вот такая связь вызывает жесткий батхёрт у людей. У них начинает подгорать. Не хотелось бы, чтобы нас обсуждали и тыкали пальцем, называя уродами.

–Не будут, – пообещал Пьетро, сжимая её ладонь и целуя в висок.

Всё, что когда-либо обещал её брат либо не сбывалось, либо он сам нарушал обещание.

Воспитатели стали странно на них коситься и постоянно приглядывать за близнецами, и Ванда страшно страдала, не имея возможности без последствия просто так прикоснуться к брату, прижаться к нему плечом, слегка задеть его бедром, поцеловать в лоб или просто взъерошить волосы. Любое прикосновение или не так брошенный взгляд расценивался, как отклонение от нормы, и с Вандой проводили профилактические беседы, на которых она яростно пыталась доказать, что её отношения с братом жутко искажают и трактуют по-своему. С Пьетро таких бесед не было, и Ванда бесилась ещё больше. Будто она была инициатором всего этого и соблазняла брата.

По приюту пошли нелепые слухи, обильно сдобренные сплетнями и грязью. Мальчишки стали обходить девушку стороной, хихикая и бросая вслед оскорбления. Пьетро бил их всех за это, но от слухов это не спасало, обсуждения становились ещё жарче, ещё заковыристее.

–Он трахает родную сестру.

–Это она его склонила к грехопадению, она ведьма.

–Бедная девочка, попала под влияние старшего брата-извращенца. Вот так вот и вырастают маньяки и серийные убийцы.

–Вот почему они сбегали из детдома так часто.

Любое объятие становилось объектом дискуссий. Ванда старалась не обращать на это внимание, но с каждым днём было всё труднее и труднее. С ней перестали общаться девочки, они выгнали её с места за обеденным столом, срывали простыни с её кровати и заливали матрас водой. Пьетро едва сдерживался, когда мальчишки при нём же начинали обсуждать прелести его сестры и прямо в лоб спрашивали о том, хороша ли она в постели. У него так и чесались кулаки до мяса избить этих уродов.

Однажды, когда девочки заметили, что брат и сестра, спрятавшись за углом магазина вообще на другом конце города, милуются, никого не видя, подкараулили Ванду за школой и оттащили за волосы на детскую площадку. Девушка отпиралась, кричала, плевалась слюной и царапалась, пытаясь вырваться. Её окружили воспитанники приюта, называя шлюхой и подстилкой. Она, плача, видела, что учителя наблюдают за ними в окно, но вмешиваться они не спешили. Пьетро расталкивал парней и кричал, что убьёт их всех, если они тронут Ванду. Одноклассники смеялись, обзывали их отбросами общества, искренне ненавидя и кидая в них острые камни. Они били их по спинам, ногам, голове, оставляя после себя страшные синяки по всему телу. Пьетро старался прикрывать сестру, получая за неё всё больше шишек и увечий, обнимал её, пытаясь не допустить, чтобы хоть какой-то камешек или снежок попал ей в лицо или за шиворот.

Они тогда сбежали из приюта. На этот раз навсегда, без права вернуться, зализывая собственные раны.

Они потом подожгли гараж учительницы по биологии в отместку за то, что она растрезвонила об их связи на всю школу и детдом. Глядя на бушевавшее пламя, Пьетро держал сестру за руку и знал, что больше никогда не отпустит. Не в этой жизни.

***

–Хватит, выбирайся. Вода давно уже остыла.

Пьетро схватил с полки махровое полотенце и расправил его, подходя к ванне. Ванда обхватила колени руками, прижимая их груди, вставать она явно не собиралась. Брат вздохнул и присел рядом.

–Ты чего? Я же рядом. Всё позади. Успокойся, – голос его был тихим, успокаивающим. – Стены всё ещё горят?

Ванда помотала головой и вздрогнула, когда Пьетро убрал с её спины мокрые спутанные волосы. По коже пробежали мурашки от его прикосновений.

–Пойдем. Замёрзнешь ведь. Я принёс завтрак. Точнее, уже обед, но думаю, тебе всё равно.

Девушка провела рукой по поверхности воды, подушечки пальцев были сморщенные, неприятные на ощупь. Её слегка колотило, вода в ванной была холодной и плечи уже давно замерзли. Близнецы немножко помолчали.

–Ванда, прости меня. Слышишь? За то, что ушёл, разозлился и оставил тебя одну, без защиты. Я же поклялся быть всегда рядом, а обещания не сдержал. Прости меня за то, что причинил тебе боль, что заставил страдать и плакать. Прости, что довёл тебя до такого состояния, – голос Пьетро дрожал, он крепко сжал голое плечо сестры, целуя выпирающую косточку.

–Это ты меня прости, дуру, что не ушла с тобой сразу же. Бросила, подвела, расстроила…

–Ты ни в чем не виновата.

–Виновата. Теперь Альтрон…

–Давай не будем о нём, пожалуйста. Пусть Мстители с ним разбираются. У нас теперь с ним нет ничего общего. Ведь так?

Ванда подумала и кивнула, повернувшись к Пьетро.

–Где мы?

–В башне Старка.

–Как он? – Ванда закусила губу. – Я сильно его покалечила?

–Ну… Он в больнице. У него сломаны рёбра и нога. А так, кажется, он в норме.

–Я его чуть не убила. Пьетро, – она повернулась, отнимая колени от груди, и обхватила лицо брата руками. Пьетро изо всех сил старался не смотреть на грудь сестры. – Я хотела это сделать. Я жаждала этого, мне было необходимо видеть его муки, знать, что он расплатился за всё, что он сделал… Я могла убить его, но ты мне помешал.

–Мы это уже обсуждали.

–Мы годами строили планы по его убийству. И ты так просто от этого отказался? – Ванда взглянула брату в глаза, и он тяжко вздохнул. – Мы ради этого пошли на эксперименты. Позволили делать с собой всё, что им нужно было. И что мы получили взамен?

Пьетро облизнул губы и отвел взгляд:

–Забудем об этом. Уедем куда-нибудь, начнем новую жизнь, с чистого листа.

–А что с нами будет? Как мы будем жить? На что и где? Будем ли вместе? А если люди узнают про нас и опять забьют камнями?

–Я не допущу, – Пьетро сжал мокрую ладонь Ванды и поцеловал пальчики.

На глазах у неё выступили слёзы:

–Я так испугалась за тебя. Я не знала, где ты и жив ли. Я сутками плакала по тебе, сила во мне была так огромна, что рвалась наружу и…

Пьетро притянул её к себе, гладя по мокрым волосам и дрожащей спине, шепча что-то на ушко и целуя в висок. Он хотел было пообещать, что всё будет хорошо, но решил промолчать, боясь, что его обещание не сбудется. Ванда прижалась ближе, оставляя на его футболке мокрые разводы, и Пьетро вытащил сестру из ванной, придерживая её за талию. Он накрыл её полотенцем, досуха вытер, смотря ей прямо в глаза, накинул на плечи халат, выжал длинные волосы и отнес в комнату. Когда он хотел было выйти оттуда, чтобы дать сестре возможность одеться, она схватила его за руку и повалила рядом с собой на кровать.

–Ты всегда смущался, когда я переодевалась прямо при тебе или ходила после душа в одном полотенце.

Пьетро стыдливо скосил глаза, когда халат сполз и обнажилось не только плечо, но и грудь девушки. Ванда специально не стала его поправлять, лишь внимательно сверлила брата взглядом.

–Мы спим в одной кровати. Чего стесняться?

Девушка аккуратно заставила Пьетро повернуться к ней, взгляд его невольно скользнул по её фигуре и задержался на высокой груди.

–Мы едины. Когда мы вместе, мы одна личность. Мы просто одна душа, разделенная надвое и обитающая в разных телах. Мы должны слиться, – Ванда прижалась лбом ко лбу брата и прикрыла глаза. Пьетро коснулся кожи на её бедре, и девушка вздрогнула.

–Я люблю тебя.

Брат поцеловал её, скользя руками по девичьему телу, по нежной коже, задевая запретные места, которых он раньше не касался. Он целовал её страстно, боясь прерваться, сжимал её плечи так, будто боялся, что сестра растворится в воздухе или передумает. Пьетро помнил, как мальчишки в приюте хвастались друг перед другом, что они бьют девчонок и оставляют на их коже синяки, чтобы они знали, кому принадлежат. Чтобы смотрели на отметины и вспоминали их. И Пьетро тоже хотелось оставлять на коже Ванды отметки, хотя потребности в этом не было: сестра знала, чья она, сестра никогда его не забывала. Тем более, что брат боялся причинять ей боль: она и так настрадалась в жизни, так зачем ещё и бить её.

Ванда вцепилась в Пьетро, прижимаясь к нему всем телом, залезая на его колени, обхватывая его голову руками. Они стремились слиться в друг друге, стать одним человеком, рассыпаться на осколки и вновь сойтись. И движение его в ней были размеренными, хаотичными, быстрыми и медленными, словно он терял контроль, а потом начинал сдерживать себя и вновь терял. Губы её были столь сладкими, что их хотелось целовать. Губы же его были столь красными, что хотелось их касаться и касаться. Ему было больно двигаться: рана на бедре всё ещё саднила, ей же было больно лежать на спине – розоватая от ожогов кожа неприятно тёрлась о простыни.

Ванда теперь была его, она принадлежала ему, он был её первым мужчиной, она была его первой женщиной. И в переплетении ног и пальце их рук было что-то обыденное, словно так и должно быть. Словно они не нарушают запрет, а делают что-то естественное, нормальное.

Ванда кричала под ним, выгибалась, вздыхала, впиваясь ногтями ему в плечи, Пьетро же разводил её колени шире, целуя в ключицу, касаясь рёбер, чтобы услышать, как бьётся сердце. И яркой киноварной вспышкой пронеслось удовольствие. Они одно целое. Они слились.

***

–Как ты себя чувствуешь?

Ванда вздрогнула и отвлеклась от созерцания гигантского аквариума с пираньями посреди комнаты.

–Нормально. Спасибо, что спросил.

Стив, оглянувшись, подошел ближе.

–Надеюсь, твоего брата здесь нет.

–Да, – девушка улыбнулась, – он иногда бывает вспыльчивым.

–Иногда? Да когда я просто прикоснулся к твоему плечу, он оттолкнул меня так, что я чуть в стену не впечатался. Он смотрел так, будто хотел убить меня. У него слишком гипертрофированное чувство собственничества, – заключил Капитан, и Ванда с любопытством взглянула на него.

–Тебя это уязвило, – заметила она, и Стив покраснел. – Он просто меня защищает. Его нельзя обвинять в этом. Пьетро боится меня потерять.

Роджерс кивнул. Они немного помолчали, наблюдая за мирно плавающими рыбами.

–Если бы я предложил вам с братом присоединиться к Мстителям…

–Нет.

Стив опешил от такого резкого ответа.

–Но…

–Нет. Я не хочу иметь ничего общего со Старком, с Мстителями, со всем, что с вами связано. Не хочу.

–Ты сохранила Старку жизнь.

–Это было в первый и последний раз.

–Ваши с братом способности нам пригодятся…

–Я сказала нет! – Ванда в ярости взглянула на Стива и собиралась было сказать что-нибудь колкое, но в дверях застыла Наташа.

Ванда поспешила убраться, но агент её задержала:

–Альтрон. Он поднял в небо целый регион Соковии и собирается сбросить его вниз.

–Собрать всех вместе, – приказал Стив, и Наташа обратилась к Ванде:

–Пойдешь с нами?

***

–Сколько часов назад здание обвалилось?

Наташа задумчиво почесала подбородок.

–Спасательные работы ведутся уже третий час. Не знаю, может около четырех часов назад. Близнецы ещё могут быть живы. Воздух наверняка там всё ещё остаётся.

–Не могут, – покачал головой Бартон. – Я видел, как Пьетро схватил Ванду и кинул её на пол, закрывая сестру своим телом. Бетонная плита упала прямо на них. Я клянусь. Я собирался было подбежать ближе, я даже увидел чью-то торчащую ногу. Они погибли. После такого удара невозможно выжить.

–Всё равно стоит продолжить поиски. Там всё ещё могут находится другие люди.

–То место, где предположительно завалило близнецов, уже давно расчищено, но тел мы не нашли, – сообщил Капитан.

–Ищите дальше. Фьюри сказал, чтоб без них мы не возвращались. Надо хотя бы их по-человечески похоронить. Если бы не они, то кто знает, что было бы. Они помогли нам. Переступили через себя и были на одной с нами стороне. Бог знает, каких трудов им это стоило.

–Они погибли как герои. Благодаря им мы победили Альтрона и теперь он не угрожает человечеству.