Текст книги "Киноварь (СИ)"

Автор книги: Anna Jones

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Ванда уходить не хотела, и Пьетро ушёл сам, прекрасно всё прочитав в её глазах. Девушка не успела даже набрать в грудь воздуха, чтобы ответить ему, как он внезапно исчез. Исчез быстро, как он всегда это делал, и ничего не сказав на прощание. Ванда часто задышала, хватаясь за живот, готовая тут же броситься бежать следом.

–ПЬЕТРО!

Ванда прислонилась к ограде и упала на мокрую свежую траву, совершенно не думая о том, что может простудиться. Из горла у неё вырвался крик, глаза застилал туман.

–Ну зачем?!

–Он всё поймёт и простит тебя, – мягко попытался утешить её оказавшийся рядом Альтрон. Капли дождя на его броне были похожи на миллионы снежных шаров.

Ванда покачала головой и горько разрыдалась.

***

Она ворочалась в холодной постели, слишком большой для неё одной, и всё никак не могла уснуть. Глаза слипались от пролитых слёз, но сон не шёл, заставляя её думать. Ванда коснулась того места, где обычно спал Пьетро, и уткнулась в подушку, сдерживая рвущийся из горла вопль. Ей хотелось перемотать время назад, чтобы Пьетро никогда не узнал о планах Альтрона и сейчас был рядом. Девушка страшно жалела о том, что в последние ночи запрещала ему спать с ней. Ей хотелось вновь ощутить его тепло, прижаться к накачанной груди и закинуть ногу ему на бедро, вдыхая его аромат. Ей нравилось, как он пахнет. Он пах мужчиной.

Ванда часто выгоняла Пьетро из кровати, когда злилась на него или когда они дико ссорились. Но также часто и прощала. Целый год они жили в замке Штрукера, но даже там умудрялись пробираться друг к другу в комнаты и спать под одним одеялом. Штрукер знал и недовольно скалился, но чаще всего молчал. Ему было плевать, что делали близнецы наедине друг с другом. Но даже там Ванда не выгоняла Пьетро, он был ей тогда нужен словно воздух. Ей было страшно и непривычно в чужом месте, её трясло от ужаса и подслушанных разговоров о том, что очередной подопытный скончался в диких муках. А Пьетро всегда был рядом и целовал ей веки, говоря, что с ними такого никогда не случится. Ванда всегда боялась, что брат не переживет экспериментов, боялась, что и она умрёт, а Пьетро останется один на один со своим горем, но после сказанных слов успокаивалась.

Ванда помнила, что в последний раз выгнала брата из постели года два назад.

Дело было летом. Они опять сбежали из приюта и шатались по улицам жаркими душными ночами, и Пьетро заставлял её поднимать голову вверх и смотреть на звезды. Он приятным голосом щекотал ей ухо и показывал различные созвездия, но девушка не слушала. Голос брата успокаивал, убаюкивал и она, положив голову ему на колени, засыпала, блаженно улыбаясь.

Потом они ночевали в каком-то притоне, где-то в полуразрушенном старом доме, где постоянно тусовались наркоманы, проститутки и представители различных субкультур. У них был съеденный молью плед и отдельный матрас на полу, плохо пахнущий и грязный. В притоне никто на них косо не смотрел. Хотя все знали, что они брат и сестра, но абсолютно никому не было дела до того, что они так страстно смотрят друг на друга, постоянно ходят вместе, словно приклеенные, и целуются чаще, чем любовники. Им часто предлагали поучаствовать в какой-нибудь оргии, и никто никогда не назвал их уродами за их порочную связь.

Иногда, глядя, как Пьетро флиртует с очередной девушкой, с пирсингом во всех немыслимых местах, она думала, что все мужчины рождены бабниками, и ужасно ревновала. Она буквально сгорала от ненависти ко всем женским особям в этой небольшой квартирке. Ванда обижалась на брата и по ночам выталкивала его с матраса на пыльный пол. Он недоумённо моргал сонными глазами и бурчал, что-то про женщин и красные дни календаря, чем выбешивал Ванду ещё больше. Он искренне не понимал, в чём дело, либо искусно притворялся.

В отместку, зная, как Пьетро не любит, когда к ней подходят мужчины, она позволила одному байкеру присесть рядом и угостить её выпивкой. Девушка не понимала, как бородатый тридцатилетний мужчина затесался среди подвыпивших подростков, да и ей было, честно говоря плевать. Она рассеянно слушала какие-то его анекдоты, смеясь невпопад, и искала глазами Пьетро. Он на неё не смотрел, и Ванда злилась, начиная громко хохотать, чтобы привлечь внимание брата. Чтобы он увидел её в компании мужчины и приревновал. Чтобы испытал тоже, что и она.

Когда байкер нагнулся к ней, в нос ударил мерзкий запах спиртного. Мужчина положил ей руку на колено, его пальцы поползли вверх, и он жарко предложил ей уединиться. Ванда кивнула, всё ещё гипнотизируя Пьетро взглядом, но тот смеялся и болтал с двумя длинноногими стриптизёршами, на которых из одежды были лишь стринги. Она специально прошла как можно ближе к нему, чтобы тот хотя бы краешком глаза заметил её, увидел, как байкер обнимает её за плечи, но тщетно.

Когда мужчина прижал её к кирпичной стене и стал целовать в шею, лапая везде, где только можно было, Ванда попыталась его оттолкнуть, но хватка была слишком крепкой. Его грубые руки скользили по телу, сжимая небольшую грудь и задирая юбку. Девушка всхлипывала и вглядывалась в темноту, надеясь, что вот-вот и рядом окажется Пьетро, но с каждой секундой надежда гасла. Она пыталась кричать, но спазм сжал горло, и она даже не смогла пискнуть, когда байкер коснулся внутренней стороны её бедра и спустил до колен её бельё. Ванда сгорала от стыда и страха и старалась сопротивляться, вкладывая в это столько сил, сколько было возможно, но мужчина был крупнее, выше, сильнее. Поцелуи его были влажные, борода колола нежную кожу, и Ванда вертела головой из стороны в сторону, чтобы он не коснулся её губ. Свой первый поцелуй она ещё хотела сберечь.

Когда байкер сжал её бедро, она уже попрощалась с невинностью, как вдруг услышала звон бьющегося стекла и протяжный вздох. Хватка мужчины ослабла, и он тяжело свалился на асфальт. Ванда, глотая воздух, сползла по стене вниз и попыталась отползти как можно дальше, не совсем ещё понимая, что произошло. Её грубо развернули, и она упала спиной на землю, попытавшись заверещать, но не смогла. Слёзы застилали глаза, она беззвучно рыдала, видя, как чья-то тёмная фигура нависает над ней.

–Тише, – произнес знакомый голос, и Ванда узнала Пьетро.

Он схватил её за плечи, ставя на слабые дрожащие ноги, и прислонил опять к стене. Она мелко дрожала, обхватив себя руками и благодарил Бога за то, что Пьетро вновь её спас.

–Дура, ну куда ты лезла? Ты не видела, какой он отморозок? – злился брат, поправляя ей волосы и вытирая слёзы с щек. – Идиотка. А если бы я не успел, – он пнул осколки разбитой бутылки из-под текилы и опустился на колени, аккуратно подтягивая бельё сестры на место. Он делал это осторожно, чтобы не напоминать ей о действиях байкера. Ванда вздрогнула, когда он коснулся её поясницы. – Пошли!

Пьетро был так разъярен, что прежде чем успокоить сестру знатно на неё накричал. Потом шептал ей утешения на ушко, умывая ей лицо водой из-под крана, целовал, стараясь отвлечь, но не позволил ей закинуть ногу ему на бедро. Той ночью она слышала, как брат гневно сопел, прижимая её к себе с такой силой, что Ванде было тяжело дышать.

***

–Пора, – произнес Альтрон, и девушка с шумом вздохнула.

Она крутилась у входа в ангар и до последнего ждала, что Пьетро вернется, надеясь, что вот-вот и мелькнёт серебро его волос, и он обнимет её, шепча извинения на ухо. Альтрон терпеливо выжидал, и Ванда наконец решилась. Она выдрала из блокнота листок и дрожащей от волнения рукой написала: «Мы в Соковии». Девушка прикрепила листок на двери ангара, на самом видном месте, и ещё долго стояла у входа, всматриваясь в даль. Ванда страшно жалела, что они не купили друг другу телефоны, ведь раньше в этом просто не было необходимости. Они никогда не расставались на такой длительный срок, всегда были вместе, и даже когда ссорились, то также быстро мирились.

Оглянувшись, Ванда пригладила лист рукой, чтобы его не сорвал ветер, и двинулась вслед за роботами.

Альтрон сорвал лист бумаги и смял его в своей металлической руке, наблюдая за тем, как из его пальцев вырывается пламя и сжигает послание Ванды.

***

Пьетро бежал, бежал так, что ноги начинали дико ныть и отказывались двигаться. Бежал так, что лёгкие просто сжимались от нехватки воздуха и боль раздирала грудь. Бежал так, что темнело в глазах и начинала болеть спина. Пьетро бежал, бежал от проблем, стараясь сжечь внутри ярость и обиду на сестру. Он бежал из Сеула в Бишкек, оттуда в Минск и до Парижа, из столицы Франции до Таллина и обратно, не забывая заскочить в Прагу и Вадуц. Он на ходу пил воду из бутылки, украденную из рук туриста, и сжимал челюсть так, что начинали скрежетать зубы. Измождённый, Пьетро остановился и упал на колени, с трудом переводя дыхание. Мокрое от воды лицо горело, и он чувствовал, как кашель застревает в горле. Он находил в себе силы вновь подняться и вновь бежать, не заботясь о том, что его организму срочно нужен был отдых, о том, что неоткуда брать энергию и что он сейчас просто упадёт и больше не сможет встать.

Пьетро не понимал, как Ванда, как его любимая Ванда смогла с ним так поступить. Он злился и бежал, спотыкаясь и кашляя, пересекая границу Азии с Африкой, бежал так, что ноги горели, а песок застилал глаза и мешал двигаться быстрее. Он просто не понимал, как сестра решилась на такое и как нашла в себе силы предать его. Как отказалась от него и не пошла вслед за ним. Пьетро готов был кричать в полный голос от страха и обиды на Ванду и плакать от безысходности.

Его сковывал ужас от знания того, что с этим миром хочет сделать Альтрон, и Пьетро в сотый раз задавался вопросом: а понимала ли это его сестра?

Его мучила совесть: он бросил Ванду одну, оставив с этим чудовищем. Надо было возвращаться, уводить её, просить и умолять бросить эту затею и уйти с ним. Но Пьетро медлил. Он был обижен.

Он бродил по марокканским рынкам, бесцельно разглядывая продавцов и снующих мимо женщин. Глаза слепило от слишком яркого света и Пьетро очень хотелось спать. Он всю ночь пробегал по Европе, и эти несколько часов превратились для него с слишком длинную неделю. Он присел на деревянный ящичек и опустил голову на руки, с наслаждением закрывая глаза.

Они с сестрой любили друг друга, но это не мешало им часто ссориться. Это был своего рода ритуал – после ссор их связь становилась крепче. Они ощущали, как нить родства связывает их ещё сильнее, буквально душит, оставляя на коже красные следы; они могли прощупать эту нить руками, натянуть её до предела и вдохнуть её запах.

Во время этих взбучек они могли не разговаривать друг с другом целыми днями, и от этого было так плохо, словно им обоим перекрывало кислород. Они задыхались без объятий и взглядов, без касаний и поцелуев. Им и слова-то были не нужны, надо было просто друг друга видеть. Знать, что всё хорошо, знать, что никто не обижает.

В прошлый раз они не разговаривали ровно три дня.

Это был сентябрь. Им было по шестнадцать.

В приюте появилась новая девчонка. Елена. И её появление взбудоражило всю мужскую часть детдома. Всех, кроме Пьетро. Он бы посчитал её красивой, если бы не слишком массивный подбородок. И слишком крупный нос. И пухлые губы. Всё было слишком, тогда как в Ванде всё было в самый раз: всё было гармонично, для него Ванда была идеалом женской красоты.

Елена была слишком странной для девчонки, которую определили в приют. Дети здесь поначалу всегда были зашуганными, тихими, постоянно плакали и просились домой. Но не эта девчонка. Она улыбалась и казалась преувеличенно веселой. Слишком радостной для той, у которой не было семьи.

И Пьетро бы никогда не обратил на неё своё внимание, если бы она сама не стала строить ему глазки на уроке математики. Она сидела сбоку, за соседней партой, соблазнительно держа у своих губ карандаш и хлопая слишком светлыми ресницами. Пьетро скосил взгляд и посмотрел на рядом сидящую сестру, та была слишком поглощена примером по алгебре и словно бы ничего не замечала.

Ему нравилось флиртовать с другими девушками. Не потому что было приятно женское внимание, а потому что хотелось позлить сестру. Хотелось, чтобы она смотрела на него своим потемневшим от ярости взглядом, чтобы злилась на него, а он успокаивал, говоря, что он только её. Хотелось прижимать к себе и гладить по спине, чувствуя, как ревниво колотится её сердце. Хотелось, чтобы Ванда обращала на него внимание, смотрела и ловила каждый взгляд также, как он ловит её. Он знал, что поступает подло: у него у самого кружилась голова, когда к сестре подходил кто-то из парней. У него всё в жилах стыло, когда она им улыбалась. Он готов был убить этих нерадивых, посмевших посягнуть на его Ванду.

Он смотрел на Елену, также ласково ей улыбаясь, не забывая украдкой поглядывать на сестру. В этот раз Ванда казалось какой-то холодной, неприступной и чужой. Это злило Пьетро и заставляло его активнее проявлять интерес к новенькой.

Томаш Кравчик был самой жуткой задавакой в приюте. Он был очень высок и хорошо слажен, что помогало ему держать некоторых мальчишек в страхе и регулярно их избивать. Так, по настроению. В числе несчастных значился и Пьетро. И в тот день он просто не смог устоять от того, чтобы не отомстить своему обидчику: Томаш завязывал на кроссовках шнурки, стоя пятой точкой кверху, и проходящий мимо Пьетро поддал ему смачный поджопник и с диким хохотом побежал к дыре в заборе. Драться-то он дрался, только из боя чаще всего выходил проигравшим, поэтому предпочитал убегать – это получалось у него лучше всего.

Вот только Пьетро забыл, что дыру в заборе заделали два дня назад и ему просто некуда было бежать. Удар у Томаша был поставлен хорошо: он пару лет ходил в секцию по боксу. Поэтому он мутузил Пьетро до тех пор, пока девчонки не стали верещать и на шум не прибежали воспитатели.

Сидя на кушетке в медпункте и бесцельно качая ногой из стороны в сторону, Пьетро ждал, когда придёт сестра. Она всегда хмурилась, видя на его лице синяки, говорила, что ему нужно отвечать на побои, потому что такое больше невозможно терпеть. А он улыбался ей, хотя улыбаться было больно, и говорил, что всё в порядке. Ванда возмущалась, а потом смягчалась и аккуратно целовала его синяки и ссадины. Это было обязательно: в детстве они думали, что если так делать, то их раны заживут моментально. Это конечно было неправдой, но им до сих пор казалось, что тогда синяки начинают рассасываться быстрее.

Вот только вместо Ванды к нему зашла Елена. Пьетро оторопел и позволил ей подойти ближе, положить руку ему на колено. Она смотрела на него своими ясными голубыми глазами и говорила о том, какой он смелый и быстрый. О том, что синяки его украшают, и он выглядит настоящим мачо. Пьетро смущался и не знал, что сказать, лишь улыбался и качал головой, когда девчонка интересовалась, болит ли у него подбитый глаз или нет. Он слушал и глядел на дверь, всё ожидая сестру, но она так и не пришла. Пьетро обиделся.

Он видел, как она сидела на детской площадке с подружками, ветер трепал её распущенные длинные волосы, закатное солнце играло на её смуглой коже и злился, что она не видит, как он избит, не бежит ему навстречу, охая и причитая, словно мать, и не целует его раны. Злился и расстраивался, что нет возможности поговорить с сестрой, потому что она даже не смотрела в его сторону, и Пьетро не понимал почему.

Зато рядом всегда была Елена. Она трещала без умолку и к концу дня у него уже голова раскалывалась от её голоса, слишком высокого и детского. Пьетро узнал, что новенькой не привыкать к детдомам и приёмным семьям: мать у неё была наркоманка, отца никогда в жизни не видела, они с младшей сестрой жили у бабушки, которая недавно упала с лестницы и сломала шейку бедра и находилась в больнице. Их с сестрой разлучили и на время отправили в разные приюты. Пьетро ужаснулся: он даже думать не хотел о том, что их с Вандой могли разлучить ещё в детстве. Елена лучезарно улыбалась, но Пьетро смотрел на неё и сравнивал с родной сестрой. Ванда была другая. Чуть жестче, чуть темнее, но для него она была солнцем.

Елена нагнулась к нему и прикрыла глаза, готовясь поцеловать, но в самую последнюю секунду Пьетро отвернулся, и девчонка неуклюже клюнула его в щёку. На её лице мелькнуло разочарование, она нахмурилась и обиженно выпятила нижнюю губу. Пьетро поторопился убраться, почему-то было невероятно стыдно перед Вандой.

Они уже дня два не разговаривали, и Пьетро чувствовал себя потерянным и брошенным. Он никак не мог застать сестру одну, чтобы поговорить с ней, и злился от неведения. Да какая кошка между ними пробежала?! Ванда даже от него отсела подальше, на самую последнюю парту, а её место рядом с ним заняла Елена. И Пьетро это невероятно выбешивало.

Утро следующего дня было наполнено слухами и перешептываниями. Воспитанники странно поглядывали на Пьетро и шушукались, пряча взгляды. Воздух был словно наэлектризован и настолько плотен, что можно было черпать его руками. Пьетро осоловело оглядывался и всё никак не мог взять в толк, чем это все так возбуждены. Позже Маттеуш рассказал, что Ванда и Елена страшно подрались. Детали разнились: кто-то говорил, что первой начала Елена, обозвав Максимову шлюхой, кто-то – что Ванда подкараулила Елену за углом дома и страшно её отмутузила арматурой. Пьетро, раскрыв рот, слушал сплетни и всё пытался отыскать сестру, бегая то в медпункт, то во двор. Елена, вся в кровоподтеках, с выбитым передним зубом и выдранными волосами, дико шипела на Пьетро и запрещала даже близко подходить. Называла Ванду ведьмой и сумасшедшей, при этом смешно картавила и плакала навзрыд, проклиная близнецов.

Пьетро жутко волновался за Ванду: куда она пропала? Что с ней? Что вообще произошло?

Искали её все: и воспитанники, и учителя, а больше всего – брат. Ни в подвале, ни на чердаке, ни на территории детдома девушки не было, поэтому Пьетро под вечер удалось незаметно выскользнуть на улицу и отправиться в город на поиски сестры.

Через несколько часов, когда уже начало светать, он нашел её на детской площадке в соседнем районе. Ванда сидела на скамейке, согнувшись в три погибели, и волосы её, растрепанные и похожие на воронье гнездо, свешивались до земли. Пьетро, тяжело дыша от долгого бега, бесшумно подошёл и присел рядом. Ванда никак не отреагировала. Тогда он нежно коснулся её спины, заставив девушку вздрогнуть и поднять голову. Пьетро с трудом подавил вздох ужаса, увидев, как страшно её изуродовала Елена: разбитая, вспухшая до невиданных размеров губа, рассеченная бровь и запекшаяся кровь на лбу. Ванда удивленно ахнула, когда Пьетро подтянул её ближе и усадил себе на колени, уткнувшись носом ей в плечо. От сестры пахло сырой землей и дождём.

–Дурочка, ты так меня напугала. Убежала, не сказав куда. Тебя все обыскались. Я чуть не умер от страха за тебя. Что произошло?

Ванда молчала, лишь играла с тёмными волосами Пьетро, отчего у него мурашки пробегали по всему телу. У неё замерзли руки, брат гладил её по разбитым коленкам и бедрам и, стянув с себя куртку, накинул ей на ноги.

–За что ты обиделась?

Ванда молча положила ему голову на плечо и тяжко вздохнула.

Они оба глядели вдаль, видя, как за деревьями светает небо и первые лучи солнца играют в еще пока зелёной листве. Было холодно. Пьетро взял сестру за руку и поцеловал наливающийся синяк на кисти.

–Если к тебе ещё раз подойдет какая-нибудь тёлка, я оторву ей ноги, – холодно прошептала Ванда. – Если тебя ещё раз кто-нибудь поцелует, я вырву ей язык.

–Ты это из-за Елены? – удивился Пьетро, за что получил подзатыльник.

–А то, что я с тобой три чертовых дня не разговаривала – не показатель? Я между прочим не слепая. Я всё видела. Черт! Как меня это бесит, как я ненавижу тебя в эти моменты. Неужели ты ничего не видишь и не понимаешь? – разъярилась Ванда, вскакивая на ноги и охая от боли в коленях. – Как мне надоело, когда ты так со мной поступаешь! Ты же знаешь… что я тебя люблю.

–Это ты на неё напала? – полюбопытствовал Пьетро, поднимая свою сброшенную на землю куртку и вновь усаживая Ванду себе на колени. – Моя воительница, – нежно прошептал он ей на ухо. – Я не видел, но все говорят о том, как круто ты её приложила головой об стену. Она теперь смешно картавит и злится на тебя.

Ванда хмыкнула.

–Ты на меня больше не обижаешься?

Сестра молчала.

–Ванда… Солнышко моё.

–Я не солнышко.

–Тучка моя грозовая…

–Хватит дурачиться!

Пьетро развернул Ванду к себе лицом и осторожно коснулся пальцами разбитой губы. Девушка поморщилась. Пьетро поцеловал её в бровь, поправляя спутанные волосы.

–Простишь меня?

Сестра молчала, смотря куда-то за плечо брата.

–Настанет время, ты повзрослеешь и уйдёшь к другой девушке, – вдруг сказала Ванда, буквально царапая Пьетро за плечо. Он удивлённо взглянул на неё и не нашёлся, что ответить. – Мы не всегда будем вместе. У тебя будет семья и у меня будет семья.

Пьетро склонил голову, прислушиваясь к тихому шелесту листьев. Он старался, но никак не мог представить Ванду взрослой, тридцатилетней женщиной, которая готовит мужу обед и ласково улыбается своим детям. От одной только мысли у него недовольно заворочалась внутри ревность.

–Я не…

–Не надо ничего говорить. Давай просто помолчим, – прошептала Ванда и уткнулась ему лбом в шею. – Лучше накорми меня. Я дико голодная.

В тот раз они не разговаривали ровно три дня. И Пьетро не хотел, чтобы это повторилось.

Растоптав подлую гордость, он кинулся обратно в Сеул. Ноги сами несли его в нужное место, у него словно второе дыхание открылось, от усталости не было и следа. Он нужен был Ванде: она нуждалась в нём также, как он нуждался в ней.

Он радостно влетел в ангар, не заметив ничего подозрительно у входа, и улыбка медленно сползла с его лица: ангар был пуст. И никак признаков жизни. И звенящая тишина, лишь ветер трепал железную обшивку стены.

–Ванда?

Голос прозвучал одиноко и звонко, эхом раскатился у потолка и вернулся. Вернулся как вернулся блудный брат. А сестры не было. Пьетро обежал ангар, заглядывая под каждую коробку, и остановившись, чертыхнулся. Ванда ушла, и он теперь даже не знал, где она. От отчаяния хотелось выть и царапать ногтями стены. Пьетро в ярости пнул какой-то бак и вдруг от дикой боли, пронзившей правое бедро, рухнул наземь и завопил. Он ошалело смотрел на стрелу, торчащую из ноги, и сжимал до скрежета зубы, перекатываясь по полу.

–Попался, птенчик, – раздался голос над потолком, и, превозмогая боль, Пьетро поднял голову и увидел Соколиного глаза.

========== Глава 3 ==========

Ванда вытерла слёзы и вышла из комнаты, щурясь от слишком яркого света. Новый ангар, ещё больше и просторней, находился за городом столицы, и сейчас шум в нём был просто невыносимый. Дроны сновали туда-сюда, мимо проносились части новых роботов, пахло машинным маслом и раскаленным металлом. Её комната находилась на втором этаже, и теперь Ванда могла видеть всё, что творится в цехе.

–Позавтракай, – девушка вздрогнула, когда сквозь прутья перил пролезла металлическая рука и показалась голова Альтрона. Он протягивал ей яблоко.

–Спасибо, – Ванда кивнула и приняла фрукт, но есть ей не хотелось.

–Как спалось?

–Нормально.

–Опять мучили кошмары?

Ванда неопределённо пожала плечами и вздохнула, подходя ближе. Альтрон внимательно смотрел на неё своими огромными красными глазами.

–Сколько ещё тебе осталось?

–Пару дней, не больше. Осталось сделать ещё роботов, по назначению использовать оставшийся вибраниум. Попытаться вновь отыскать регенератор. Радует хотя бы то, что и Мстители не смогли его найти. Наверно, течение унесло.

Ванда снова кивнула и присела на корточки, чтобы удобнее было видеть Альтрона. Она протянула руку и коснулась его головы. Ей показалось, что робот вздрогнул.

–Можно тебя спросить?

–Угу.

–А тебе не жаль их? Людей, – пояснила Ванда, когда Альтрон недоумённо взглянул на неё. – У каждого из них есть семьи, любимые люди, увлечения, мечты. Ты говорил, что мог бы дать им шанс. Но ведь человечество даже не знает, что ты готовишь. Неужели тебе не хочется предупредить их? Сказать, что они еще в состоянии измениться? У тебя нет такого желания?

Альтрон перехватил её руку и легонько сжал запястье.

–В прошлый раз тебе было всё равно, – заметил он.

–Я просто много размышляла с тех пор, как… Пьетро ушел.

–Тебе тяжело без него.

–Мы всегда были вместе, редко расставались и сейчас… – Ванда подавила вздох и отвернулась, боясь, что робот увидит её слёзы.

–Ты жалеешь, что осталось со мной? – поинтересовался Альтрон, и Ванда поёжилась от его пристального взгляда. Она покачала головой, хотя сомнения уже давно поселились в её душе. Она жалела, что так и не уговорила Пьетро остаться. Что с братом? Где он? В порядке ли?

– Ты можешь… ты можешь немного повременить со своими планами? – жалобно попросила девушка. – До тех пор, пока Пьетро не вернётся. Я знаю, он придёт. Я чувствую. Альтрон, пожалуйста, хотя бы попробуй его отыскать. У тебя же есть доступ ко всем камерам слежения по всему свету. Вдруг он попадет в поле их зрения? Вдруг. Я просто не хочу, чтобы, когда ты уничтожил мир, Пьетро был со всеми этими людьми. Я хочу, чтобы он был рядом.

Альтрон ласково поправил девушке волосы и кивнул:

–Я постараюсь, но ничего не обещаю.

Ванда всхлипнула и резко встала, отчего у неё закружилась голова и ей пришлось вцепиться в перила. Яблоко выскользнуло из рук и с грохотом покатилось по ступенькам вниз.

–Я прогуляюсь? – тихо спросила Ванда, чувствуя, что больше не может находиться в этом месте и её просто тошнит от жуткого запаха металла.

–Конечно. Только оденься потеплее, сегодня на улице холодно.

***

На улице действительно было прохладно. Роясь в дорожной сумке в поисках кофты, Ванда обнаружила в потайном кармашке пачку сигарет. Тех самых, что спрятал Пьетро. Девушка прижала пачку к груди и выскользнула из ангара, едва сдерживая рвущийся из горла крик. Она долго плакала, сидя на холодной земле в одних полосатых гольфах, и шептала про себя:

–Пьетро, миленький, пожалуйста, я умоляю тебя, вернись ко мне, прошу…

Её мольбы сжигали воздух и дышать становилось невыносимо. Ванда обхватила плечи руками, дрожа то ли из-за промозглого ветра, то ли из-за отчаяния. Она представляла себе брата и то, как в его голове вспыхивала навязчивая мысль о том, что стоит вернуться. Немедленно. Она не знала, работает ли её сила на расстоянии, и от этого было ещё хуже.

Ей уже не хотелось ничего делать: ни плакать, ни есть и ни спать. Она лишь прокручивала в голове образ брата и курила, курила, курила, устало наблюдая за тем, как сизый дым вырывается из её легких, как пламя на кончике сигареты вдруг внезапно ярко вспыхивает и её пальцы обугливаются. Вскрикнув, девушка отбросила сигарету и удивлённо уставилась на свои пальцы. Чёрный лак чуть потрескался на ногтях, но больше никаких повреждений не было.

–Что это, чёрт возьми, было? – в ужасе подумала она, и оглянулась.

Без кофты, которую она забыла надеть, было невыносимо холодно, но возвращаться Ванда не собиралась. Она сделал было шаг в сторону ангара и тут же отступила назад на два.

А что если сбежать? Подальше от Альтрона и его глупой затеи? Поближе к Пьетро и родному теплу? Вот только куда?

Ванда вздохнула и вернулась назад.

***

–Зря ты заартачился разговаривать с Клинтом. Он намного добрее меня.

Голос у Старка был серьёзный, твёрдый, непоколебимый. И такой ненавистный. Пьетро сжал кулаки и еле сдержался оттого, чтобы не вскочить с кровати. Нога всё ещё страшно болела, он не мог нормально ходить, не то что бегать. От любого движения бедро начинало ныть, и Пьетро с трудом переводил дыхание, стараясь не думать о боли. Две противоположные стены комнаты были стеклянными. Одно окно было c видом на город, тёмный и мрачный. Так, по крайней мере, казалось ночью, когда город был освещён фонарями, кричащими вывесками и сотней зажжённых окон в многоэтажках. С другой стороны стеклянной стены стоял Старк и криво усмехался.

Пьетро ненавидел его всей душой, каждой клеточкой своего тела и знал, что сестра чувствует тоже самое. И их ненависть крепла и была раза в два больше, раза в два сильнее и страшнее.

–Я уже заметил. Соколиный глаз подбил мне всего лишь ногу, а вы убили моих родителей и лишили меня с сестрой нормальной жизни.

–Это было давно.

–Словно такие раны со временем затягиваются, – прыснул Пьетро и разозлился, видя абсолютно непроницаемое лицо Старка.

–Я уже давно не произвожу ракеты и не продаю их ни НАТО, ни уже тем более талибам.

–Будто это вас оправдывает. Вы просто не хотите нести ответственность за все свои грехи. А надо бы. Как жаль, что вы не поняли это раньше. Иначе бы не погибло тысячи людей по всему миру благодаря вашему оружию.

Превозмогая дикую боль, Пьетро поднялся с кровати и поковылял к стене.

–Вы нажили на человеческом горе своё многомиллионное состояние, топча чьи-то жизни и улыбаясь в камеры.

Старк молчал, желваки на его щеках ходили ходуном, и он не знал, что на это ответить.

–Ты так и не сказал Клинту, где скрывается Альтрон и что было в регенераторе…

–Вы разрушили наше будущее, растоптав наше детство и выкинув нас на улицу, словно ненужные вещи…

–…мы должны найти Альтрона, и ты скажешь, где он, иначе я с тебя шкуру спущу!

–…разорвав наши сердца и даже не раскаиваетесь в этом!

–…миллиарды людей погибнут из-за сумасшедшего Альтрона и того, что ты и твоя глупая сестрёнка ему помогаете…

–Миллиарды, – наконец выдохнул Пьетро, сквозь толстое стекло глядя своему врагу номер один прямо в глаза. – А как же те две жизни? Мои мама и папа? Как же они? – Пьетро почувствовал, как ком в горле мешает ему говорить. – Миллиарды важнее двух… Ну конечно же… Миллиарды сделают еще миллиарды, а две жизни оставили после себя всего двух несчастных… Всего две жизни против миллиардов.

Пьетро выдохнул и вцепился пальцами в гладкое стекло, аккурат перед лицом Старка. Тот отшатнулся.

–Я не за Альтрона. Больше. Я узнал, что он хочет уничтожить человечество и ушёл.

–Так я тебе и поверил, гадёныш, – процедил Тони.

–Мне плевать, верите вы или нет. Мне уже на всё плевать, – Пьетро обессиленно сполз по стене вниз и опустил голову.

–Где Альтрон?

–Если бы я знал…

–Не ври мне!

–Я и не вру, в отличие от вас, мистер Старк. Или как вас там? Железный человек. Надежда нации, и при этом разрушитель этих же надежд.

–С тобой бессмысленно разговаривать.

–Это с вами бессмысленно. Я семь лет мечтал о том, что убью вас. Я так жаждал этого, что совершенно не думал о том, что испытываете вы. Вы были для меня этаким холодным гигантом, врагом во плоти и вселенским злом. И я искренне не понимал, почему газеты пишут о вас нечто хорошее. Да, местами была грязь и мерзость, но порой вас будто хвалили, боготворили, поклонялись. Особенно после того, как вы стали Железным человеком. И вот, этот день, день Икс моей жизни наконец настал. А я не могу до вас добраться и вгрызться вам в горло зубами, но при этом я получил возможность взглянуть вам в глаза, – ядовито шептал Пьетро, буквально спиной ощущая, как Старк прожигает его взглядом. – Я впервые за это время подумал, что вы могли бы и раскаиваться в содеянном, но… В ваших глазах пустота… Ледяная пустошь, бездна. И ни грамма сочувствия, лишь ложь. Теперь я понимаю, почему Альтрон вас так ненавидит и так хочет уничтожить человечество. Это у него от вас, мистер Старк.