Текст книги "Вопреки. Том 1"
Автор книги: Анна Бэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Глава 3
Винсент Блэквелл ждал встречи со старым знакомым, хозяином большого куска земли, населенного свободными людьми Юга, и сейчас этот человек гостил в замке Окс – это было большой удачей, ведь иначе официальный визит бы не состоялся.
Спрыгнув с ортоптера, он невольно фыркнул, потому что на деле противился этой встречи всеми частями тела – уж больно этот старый знакомый неприятный и скользкий тип. Сам Джон Сальтерс, так звали этого господина, никогда не нравился Лорду Блэквеллу, как и его сыновья, но их ресурсы… были необходимы Эклекее. Переманить их на свою сторону было задачкой не из легких и по временным затратам одним днём явно не ограничивалось, однако поддержка этих господ открыла бы много новых связей.
Блэквелл был Сувереном Сакраля по крови, но когда-то его единый мир расщепился на два враждующих фронта: Ксенопорею и Эклекею, а между ними располагались нейтральные земли, которые не желали вступать в войну. Всё было из ряда вон сложно и Блэквелл ненавидел нескончаемую борьбу за союзников, круглосуточные провокации и грязные интриги, преследовавшие его повсюду.
И только в небе он был свободен.
Замок Окс не грешил огромными размерами, но обладал особым очарованием. Небольшой, но живописный возвышался на холме, будто гарцуя над засеянными полями. И благо, что наследник этого великолепия наконец взял борозды правления в свои руки.
– Лорд Блэквелл! – поприветствовал Айвори и замер в поклоне.
Блэквелл буквально свалился как снег на голову. Плотные тучи над Оксом укрыли стремительное снижение ортоптера и потому визит оказался неожиданным. Герцог хмуро оглядел
юж присутствующих и без лишних слов пошёл за Айвори.
Мэтью Айвори (Барон Окс, у которого гостили Сальтерсы) был сам по себе ценнейшим кадром. Этот талантливый юноша в возрасте двадцати четырёх лет, из них он треть провёл в Ординарисе (так называли в Саркале мир не магов), обучаясь точным наукам и, что важно, юриспруденции. В свои годы он не просто подавал большие надежды, но уже добился неплохих успехов в своём ремесле. И, самое главное, всё это время он провёл вдали от войны и был открыт для вербовки.
Блэквелл тяжело вздохнул и устало потер виски. Ему невероятно надоела клоунада, которую устраивали люди из серьёзных вещей. Всех надо было уговаривать, необходимо было дать им что-то взамен за их же лучшее будущее, они относились ко всему поверхностно и могли лишь долго и красноречиво обсуждать происходящее, но, когда дело доходило до принятия решений, то умывали руки, будто их это не касается. Для этого даже придумали название «нейтралитет», а по сути это было малодушие и трусость. Они позволяли грабить свои города, насиловать и убивать своих людей, устраивать геноцид, и при этом улыбались убийцам и мародёром, впуская их в свои владения.
Блэквелл провел на поле боя, или в осаде пол жизни… или в плену… или в переговорах. Переговоры и светские приёмы, раздражали его больше всего, хотелось всё бросить и взорвать планету изнутри, сжечь всё начисто, устроить эпическую зачистку без разбора. И это, пожалуй, было одним из самых больших искушений великого и ужасного Суверена Сакраля.
– Я ждал вас позже, но по сути всё уже почти готово. – оповестил Мэтью.
– Насколько «почти»?
– Не оформлено должным образом.
– Для меня главное, что вы ухватились за суть, Айвори. – он сел за стол и сцепил пальцы рук, – Остальное можно обсудить у меня.
– Визит в столицу? – Айвори занервничал, что не укрылось от Блэквелла, – Это…
– Не обсуждается. – Винсент мельком оценил количество тарелок на столе и кивнул, – Можете сгребать всех своих гостей и ехать ко мне. Вам на пользу морской воздух.
– Но сейчас в Мордвине снежно.
– Море не замерзает. – снисходительно улыбнулся он, – Айвори, подумайте головой. Неделя промедления и Окс может не выдержать давления. Хотите поддержку – ноги в руки.
Разговор прервало появление круглолицего лоснящегося Лорда, ворвавшегося по-хозяйски. Обременять себя стуков в дверь он не стал:
– Без меня шепчетесь? – встрял он беспардонно, но Блэквелл и бровью не повёл:
– Джон, тебе не повредят прогулки пешком. И воздержись от мучного.
– Поправился? – некий Джон поправил солидное брюхо, будто в нём состояла вся его гордость, – Человека должно быть много.
– …Хорошего. И то спорно. – поправил он и спокойно погрузил в рот закуску на шпажке, – А вообще я тороплюсь.
– Я думал… – Айвори занервничал, – Вы останетесь хотя бы на сутки. Хотел вас провести по владениям.
– В ваших владениях я был великое множество раз, Мэтью. Боюсь, что знаю их лучше вас.
– Блэквелл, куда на сей раз? Вечно в разъездах, так легко и управление из рук потерять… – вмешался Сальтерс.
– Не переживай, Джон, справлюсь. Кстати домой и тороплюсь.
– Тогда к чему спешка? Выпьем по старой памяти…
– Без меня. – самодовольно усмехнулся Герцог, – Везу домой… – он на секунду задумался, – Сокровище.
– Обновка? – пояснил Джон не без энтузиазма, – Девка?
– Сам ты девка. При том не кондиционная. – его руки ловко переставляли столовые приборы подальше, освобождая салфетку под тарелками. Сыр, закуски и пряная выпечка аккуратно уложились на куске ткани и были свёрнуты. Лорд Блэквелл засунул свёрток за пазуху, нарушая все правила приличия, подмигнул Айвори и поклонился, – Ну… я полетел.
В проходе появились две женщины, которым он кинул быстрые приветствия и вылетел прочь так стремительно, что никто не успел его остановить. Добравшись до ортоптера, застал Франческо настороженным и… забитым словно кролик в угол.
Внимательно изучив реакцию слуги, смерил взглядом абсолютно спокойную Алису и вновь покосился на слугу:
– Франческо. Ничего сказать не хочешь?
– Н-нет, мой Лорд.
Снова взгляд на Алису, но та не выражала никаких чувств и эмоций. Одно бросилось в глаза – посвежела, стала опрятнее.
– Игра началась. – невозмутимо сообщил он и бухнулся на сидение.
Ортоптер резко стартовал вверх, хотя Блэквелл даже дверь закрыть не успел. Алиса вновь вцепилась в обивку, но лишь это выдавало дискомфорт. Ну и, пожалуй, мокрая от крови спинка сидения.
Герцог вынул свёрток и протянул ей, не принимая возражений:
– Как давно тебя кормили?
Алиса изогнула бровь. С каждой секундой она набиралась сил и переставала казаться беспомощной. Отвечать не спешила, но Блэквелл всё ждал реакции её тела, но его ждал сюрприз – никаких остервенелых поглощений пищи не последовало. Алиса осторожно отогнула края салфетки и медленно взяла маленький кусочек сыра. Задумчиво пожёвывая, она мерилась взглядом с Герцогом, а он всё ждал:
– Что вы хотите услышать? – наконец произнесла она.
– Правду. – его забавляла её выдержка.
Он видел её истощённый организм, доподлинно знал, что Омар к смертникам беспощаден и жесток. Только Алиса жевала лениво, будто перекусывала между плотными приёмами пищи. Доев сыр, внимательно посмотрела на салфетку и потянулась к канапе с мясом. И вот он – жадный блеск серых глаз. А дальше ленивый взмах руки и спокойное разжёвывание закуски.
– Вы хотите, чтобы я выглядела ещё более жалко? – спросила она.
– Тебе есть дело как ты выглядишь?
– Не особо. Но давить на жалость – не стану. Тем более вы прекрасно знаете, как обращаются с рабами в вашем мире, Герцог.
– Ответ засчитан. – он безразлично пожал плечами, – Предположу, что ты питалась объедками рабов. Хорошо, если раз в сутки.
Она вторила его безразличию и отвела безучастный взгляд в окно. Больше её не пугали резкие манёвры ортоптера, как и бой пушек за окном.
– Сигнальные. – зачем-то пояснил Франческо, заискивающе глядя на Хозяина, – Они провожают нас, повелитель.
– Внеси Айвори и его спутников в график. Он обязательно навестит нас в ближайшее время.
– Прислать за ними ортоптер?
– Обойдутся.
– Так ведь самый лютый мороз на севере.
– Ну вот и подумают в пути на чьей стороне играть.
Мельком взглянул на Алису. Сытый желудок велел ей спать, и она попыталась свернуться клубком, насколько позволяли раны. А спящую можно было разглядывать без стеснений.
Изящные крепкие ножки выглядывали из-под плаща, рисуя в воображении Блэквелла интригующее продолжение. Только вот брать накатом её не хотелось – уж больно измотали её близ вулкана Моро. Отогреть, отмыть, накормить и приручить – короткий список в блокноте Герцога появился в миг, вот только он задумался над последовательностью. А потом строчки понеслось дальше, дальше… Алиса мерно дышала во сне, а он смотрел и писал, пока плавное снижение ортоптера не возвестило о прибытии.
Когда они подобрались к северу, Франческо громко захрапел, и Алиса зашевелилась. Костеря слугу за храп, Блэквелл захлопнул блокнот и хотел было пнуть нерадивого толстяка, но его отвлекла рабыня. Её дыхание опалило замерзающее стеклои девушка тут же вывела неожиданное слово, которое десятью минутами ранее в своём блокноте писал Блэквелл:
"Кастерви".
Он нахмурился и потёр заросшую щетину, дивясь откуда рабыня могла это слово взять, но она тут же любопытно уточнила:
– Кто она?
– Что?
– Кастерви. Похоже на женское имя.
– Ты мне скажи кто это. Раз уж начертала. – осторожно предложил он и приготовился слушать, гадая что за человек перед ним.
– Хм… – задумалась Алиса, – Это имя значит для вас очень многое. Что-то возвышенное… любовь? Или же вдохновляющий образ?
– Это символ. – кивнул он, – Пока только символ. – и вдруг он робко улыбнулся, почуяв нарастающее вдохновение где-то внутри. И отчего-то захотелось им поделиться, – Это оплот чистоты, надежды Сакраля, который однажды проплывет по водам вдоль всех берегов и соберет по крупицам достойных людей. И это будет новая эра. Начало новых поколений.
Алиса внимательно слушала даже не смев моргнуть. Блэквелл в эти секунды казался увлеченным, искренним, будто все его мечты сошлись в одном слове "Кастерви". И вдруг Алиса прилипла к стеклу, будто ребёнок, взирая с неприкрытым восторгом – истинно детским. Сдержанность и притворство испрялись, а на смену и пришёл любопытный блеск в глазах.
– Что видишь? – хрипло спросил Блэквелл, но рабыня не спешила отвечать.
В окнах показалась заснеженная горная гряда, а затем лес и далёкое море. Всё это великолепие соединялось в одной точке:
– Магию. – прошептала она заворожено, – Чудо. – и с этим словом повернулась к Хозяину, будто делясь своим восторгом.
– Мы дома. Это Мордвин. – на выдохе произнёс Блэквелл с любовью глядя на дом.
Девушка прислонилась лбом к окну и всё смотрела и смотрела на приближающийся замок, пока его контуры не вырисовались чётче.
И вдруг она неожиданно выругалась:
– Твою мать! Мать твою! – и зажала рот руками, а Блэквелл невольно улыбнулся.
Глава 4
Я привыкла к сюрпризам, но всему есть предел. Мир магии – ладно, огромные псы – сносно, рабовладельческий строй – ну ещё куда не шло. Но жутко, когда снятся не самые радужные сны и потом сбываются. Замок чудесный – не спорю, но не хотелось бы встретить того человека на берегу. Я не разглядела его отражение, но веет от него… чем-то противоестественным. Он что-то ищет, но пока далеко от разгадки. Как и я.
И всё же замок по истине волшебный. Если остальном Сакраль часто грязный и жутковатый, то Мордвин словно в облаке чего-то чистого и светлого.
Свечи, как и камины, загораются, когда это нужно, будто наделены интеллектом, более того… здесь есть электричество, не в стандартном для моего мира понимании, оно тоже срабатывает по необходимости беспроводным путём, будто все самые бредовые фантазии Николы Тесла воплотились в жизнь! Думала, что замки – это что-то насквозь пропахшее плесенью и сыростью, что слово «уборная» на деле представляет из себя каменный вонючий пол с дырой посередине для отходов человеческого организма, и вся эта романтика в свете гаснущей свечи в компании громадной красноглазой крысы с порванным ухом. Но нет, замок Мордвин другой настолько, что в двух словах не описать.
Я приобрела человеческий вид, потратив целую вечность на мытьё волос, выпила наверно целый графин чистой питьевой воды. Так мало для счастья надо: тёплая ванна, чистое полотенце, бокал и вода без запаха гнили, без мерзкого осадка и слизи. Всё это комфорт и безопасность, щедро приправленные уютом, таинством, гостеприимством – и это только малая порция места под названием Мордвин. Это место едва не свело меня с ума, опьянило, приглушило плохие воспоминание, обволокло заботой. Это место – антидепресант, вполне одухотвренное, оно будто приняло меня, укутало, согрело и велело расслабиться, а я точно уверилась – бояться нечего, пока я здесь.
Упав на жёсткий матрас, я вдохнула запах: чистота, лён, древесные нотки и магия.
И пусть теперь я раб. Раб Лимбо – что бы это ни значило.
На этой незаконченной мысли я провалилась в сон – здоровый такой, убойный, наглухо отшибающий всё – вообще грёбанное всё. В какой-то момент где-то среди безмятежности мерзкой трелью осмелились промелькнуть шальные воспоминания об Омаре Халифа, его проклятом рынке, о насильниках с протухшими причиндалами, о чём-то ещё, но всё это развеялось бархатным баритоном:
– Тебе нечего бояться, Алиса. – и моё имя на кончике его языка на секунду задержалось, лаская мой слух, расслабляя, снова до головокружения унося в безмятежность.
Зазудило запястья с полумесяцами, но это всё такие мелочи…
Проснулась с горем пополам, будто из анабиоза вышла. Принесли одежду.
И это было моё роковое знакомство с бледно-голубым рабским платьем, которое стало частью жизни в моей «Стране чудес». Оно олицетворяло мою новую роль, и как бы я его не маскировалась, рабство я никуда деть не могла, хотя старалась.
Какая гадость!
Такой бледно-голубой цвет превратил меня в унылую селедку. Мои рваные невольничьи тряпки с рынка Омара Халифы смотрелись куда бодрее, а, вообразив, что вообще весь гарем ходит в такой униформе, я всерьёз задумалась о плюсах наготы или о сотворении римских одежд из ветхих серых простыней с заплатками.
Абсолютно голая я стояла у зеркала и скептически смотрела на свой новый наряд.
Не платье это вовсе, а будто шкура, в которую предстоит залезть. Шкура раба. Оболочка – непонятная для меня, чуждая, от одного вида на которую у меня зуд. Это просто новое обстоятельство – успокаиваю себя я – новое испытание. Его надо принять и преодолеть.
Ах ты ж, чёрт! Не так-то это просто: добровольно напялить на себя символ того, что для тебя противоестественно.
Ну нахрен! Псы-мутанты меня пугали меньше…
Как пластырь, как грёбанный пластырь, Алиса! Ыть и всё!
Да и какая разница, какое на мне платье? Главное, чтобы глаза блестели. И если в отражении я вижу этот блеск, значит всё ни по чём.
И вот с унынием смотрю в отражение – да уж! В таком мешке отказались жить вши, а мне суждено его носить веки вечные. И всё же моё упрямство из глаз не вытравить.
Нервный смешок и покалывание в пальцах. Воображение уже вырисовало утонченный силуэт, насытило цвет… вот чёрт! Я отпрыгнула от зеркала, когда реальность поспела за фантазией.
Работает! Ах ты ж чёрт, это работает!
Магия на кончике языка, на кончиках пальцев, только и ждала меня – моих желаний, моей воли.
Я понимаю, как мозг управляет руками, но я же не каждый раз сознательно думаю «Мозг, подними мою руку», я просто её поднимаю. Так и с магией, она везде, как кислород. Кислород есть под водой, в крови, в клетке. Когда я очутилась в плену у Омара, то сразу поняла, что задача номер один научиться «дышать магией». Не без усилий конечно, но мне удалось. С кристаллом силы дело наверняка пошло бы проще и быстрее, но у меня вариантов просто не было. Я просто убрала ненужную переменную из уравнения, оставляя только себя и магию без посредников, доказывая, что они не нужны. Маленькая победа, моя личная, но такая важная, такая сладкая!
В общем, к великой моей радости у магии нет границ, они есть лишь у человека. Я убедила мозг, что волосы такие же конечности, как руки и ноги. И теперь магия помогает мне их контролировать двадцать четыре часа в сутки – приятная находка для лентяйки вроде меня: ненавижу причесываться. Так же удобно останавливать кровь, хотя это требует много сил и концентрации, но в любом случае, кровь – тоже часть меня, значит нужно просто практиковаться. А теперь настало время провести эксперимент с метаморфозой одежды. Здесь надо отрабатывать мастерство, а еще важнее иметь фантазию. Слава богу, с последним у меня проблем нет. Мне дали этот бледный балахон, а вышло изумрудного цвета бархатное платье по фигуре, с золотистым поясом и рукавами, расширяющимися от локтя.
Жутковато покидать мою новую обитель. Страшно снова столкнуться с тем, что я видела на юге. И уж если быть объективной и поделить мою жизнь в Сакрале на "до" и "после" Лимбо, то не такое уж "после" и страшное, как стращал Халифа. Хотя всё ещё может измениться, не надо наивности и ложных надежд на Винсента Блэквелла. Он тот ещё фрукт. И вот что мне любопытно: когда он выйдет на связь? Чувствую, что это мне грозит, но когда случится – неизвестно.
Открыла окно.
Вдохнула полной грудью… в отличие от душного пустынного юга, климат здешних мест мне роднее и приятней: свежий воздух, запах леса и прохлада. Хотя влажность довольно сильная, к этому придется привыкнуть.
Пришла служанка, позвала робко в столовую для… как и предполагалось, я в гареме. Даже спорить не с кем, хоть бы денег на ставках заработала!
Гарем мягко сказать большой – полсотни девушек. Ловлю на себе недобрые взгляды, но без труда их игнорирую. Плевать, что они обо мне думают. Главное не встревать в конфликты. Хотя уверенна, что новеньких тут давят, как блох.
Сразу видна строгая иерархия. Надо бы в этом разобраться, но желания нет. Уж хорошо это или плохо, но я не верю людям, не хочу заводить друзей – мне это не нужно. Мне дискомфортно отчитываться перед кем-то, проявлять регулярную заботу, слушать о проблемах, перемалывать сплетни – к чёрту!
Высунула нос во дворе, готовясь получить по нему от стражи, но – удивительно! – на посту тишина. Я обнаглела и вылезла наружу, жадно вдыхая морозный воздух – такой обалденный! И снова Мордвин прекрасен, куда не посмотри! Ну что за место? Даже на заднем дворе, даже в местах для прислуги всё такое ухоженное, но самобытное, достойное! И как ни крути, лица здешних жителей улыбчивые, здоровые.
Но без ложки дёгтя никак, и потому я порядком напряглась, услышав звуки очевидной драки за углом. Щемящий сердце задавленный стон после череды пинков по грудной клетке, хрусты, звон метала. Я сжала зубы, вены налились ядом, стоять в стороне не было мочи.
Да, возможно, я дура, что ввязалась. Но лучше жалеть о содеянном.
Я вышла из своего укрытия и утвердилась в догадке: вот она вся стража, доблестно ушедшая с постов. Лихие мужики месили ногами лежащего на окровавленном снегу – молодого, но крепкого. И этот бедолага дерзко ухмылялся, хоть и очевидно из последних сил, харкая своей кровью.
На моё появление повернули головы, но не приняли всерьёз:
– Шла бы ты отсюда, зайка. А то неровен час на десерт пойдёшь. – меня оценили голодные мужчины, продолжая издеваться над своей жертвой, – По кругу хочешь? Устроим.
Что толку с ними говорить? Это животные, отбившиеся от хозяйской руки. И не я, конечно, должна их наказывать, но если ждать праведного гнева хозяина, жаловаться, искать с ним аудиенций, то в это время мрази забьют парня насмерть.
Я не позволю.
– А ты, Риордан, ничтожество. Был, есть и будешь. Без гроша за душой.
– Зато… – сплюнув кровь, отозвался бедолага Риордан, – …Душа будет. Не как у вас скотов! Выживу – найду вас и прикончу!
– Душа у него будет! – передёрнул самый плечистый из палачей, – Так мы её из тебя выбьем!
Удары посыпались с новой силой, а я разозлилась так, что подошла в упор к этому уроду, который шире меня в три раза и выше на голову. Вытащила из его ножен меч и рубанула по его связкам на ногах со всей силы так, что он обмяк как чучело, набитое сеном. Хороший приём, беспроигрышный… рукояткой меча я ударила чётко в затылок ближайшего ко мне мужчину, который был многим ниже своего заводилы, тот упал в бессилии и тёр голову. Подножка, ещё один страж падает. Осталось четверо, и они были настроены решительно. Наконец, восприняв меня всерьёз, как боевую единицу, они вынули оружие и понеслись на меня, но я выставила перед ним палец, а второй рукой занесла меч над их трусливым командиром, который тут же приказал им:
– Пошли отсюда! Меня, меня заберите! – они взяли его под руки и понесли прочь, а я выждала несколько секунд, убедилась, что они не вернуться, и села на снег рядом с этим непутёвым Риорданом.
И момент, когда протянула к нему дрожащие руки, меня чуть не убил. Внутри всё сжалось до боли, в груди нарастал крик, сумасшедшая мука, будто я теряю целый мир. Положила его голову себе на колени и посмотрела в лицо…
Интересно как долго я сидела и разглядывала его, потому что он за это время открыл глаза и тоже смотрел на меня, а потом глупо улыбнулся:
– Я тебя знаю! Тебя привёз Герцог на прошлой неделе, да?
Дурак. Лежит кровью истекает, а находит время на беззаботные реплики и улыбки. Какой же дурак!
Странное чувство облегчение разлилось по жилам: я успела, я помогла, не сдрейфила. Этот говнюк жив, не вполне здоров, но оклемается.
Риордан, какой же ты… Риордан!
Я ни с кем не говорю, потому что это мой стандартный и излюбленный метод самообороны. Глупо выглядит наверно, но так мне кажется, что я в безопасности. Смотрю его громадную шишку на голове и прикладываю к ней снег, а мой новый знакомый так мило щурится. Хочу поцеловать его в лоб, но сдерживаю порыв. У меня неудержимое желание о нём заботится, лечить его раны и кормить. Гиперзабота? У меня!? С ним уж точно лучше молчать, а то всё это странно… смотрю в его большие серо-зелёные глаза и понимаю, что срочно надо уходить, потому что он мне нравится. Это плохо, это очень-очень плохо.
Его обаяние ломает мою оборону в пух и прах. Скотина, он знает как улыбаться, чтобы расположить, очаровать – точно знает!
Я опять зависла, разглядывая его, но, опомнившись, начала вставать, как и он. Весь избит… помочь встать? Не сахарный! Отхожу в сторону и смотрю, как он собирает себя по кусочкам, чтобы горделиво расправить изрядно побитые плечи выпятить грудь до боли – там точно поломаны пара рёбер, но Риордан бодрится при мне.
– Слушай, я тебе благодарен, но не привык, когда меня девушки спасают… как-то некомфортно, знаешь ли! – он робко улыбнулся и посмотрел на меня исподлобья, – Как тебя зовут? – спросил он снова. Его совершенно не смущала моя молчаливость даже наоборот подзадоривала, потому что он стал не просто самоуверенным, а даже наглым, но мне почему-то это сильно нравилось.
И, чёрт подери, это снова пугает! Я медленно ушланазад, не смотря ему в глаза.
Пришла в свою комнату и долго злилась на саму себя. Парень вызвал у меня целую прорву эмоций и какую-то неведомую слабость, я так хотела вернуться к нему, хотела болтать с ним, а вот это вообще уже за гранью нормального!
На следующий день я шла с кухни и наткнулась на него прямо в дверях. Он был в форме стражи, скрывающей почти всю его кожу, но на шее виднелся тёмный синяк, от вида которого мне хотелось прижать к себе этого непутёвого стражника и пожалеть. Крыша поехала на фоне одиночества? Возможно.
– Никто не знает, как тебя зовут, – сказал он мне задумчиво и пошёл за мной, а я шла очень быстро, – Ты раб Блэквелла, да? Быстро ходишь… хорошо дерёшься, много молчишь… ты лесбиянка?
Я подняла брови и улыбнулась. Смешной! Он преградил мне путь и, будь он не таким очаровательным, я бы ударила его, но… не хочу.
– Я заставил тебя улыбаться! – он смеётся и поднимает вверх руки очень забавно, отчего я ещё шире улыбаюсь, – Выходит, что ты меня понимаешь, и что ты не лесбиянка, скорее всего… ладно, давай я угадаю твоё имя?
Я киваю и поднимаю бровь, а он продолжает:
– Начинается на букву… «А»? – пальцем в небо угадывает он, и я киваю, – Адриана? Ариадна? Агнес… Альфин, Аспер, Анна, Аделаида, Алекта, Анжелика, Арета… чёрт, я больше придумать не могу! Афродита?
Я всё-таки пихнула его в грудь и ушла, так ничего и не сказав.
Так прошла неделя. Правил игры еще никто не объяснял, сторонятся меня как прокажённую. Моё одиночество скрасили периодические подмигивания издалека от моего знакомого, который каким-то образом прорвался в мою душу, и целая библиотека. Я дала себе слово изучить этот мир как можно больше, пока есть время. Благодаря книгам я значительно усовершенствовала своё произношение, помимо того, что открыла для себя целую бездну новой информации. Обычаи, ритуалы, законы… но всё ещё впереди!
