Текст книги "Вопреки. Том 1"
Автор книги: Анна Бэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Он краем глаза посмотрел на стоящую на коленях девушку. Её глаза были закрыты, изо рта шла струйка крови.
– Но, Владыка! такие деньги за… я могу предложить вам товар лучше…потаскушка никому не даётся! – начал было слуга, но осекся.
– Я хочу ЕЁ.
– Она немая!
– Прекрасно! Немая женщина – рай для ушей.
Омар явно долго соображал, что же такое происходит, когда до него,наконец, дошло, его искривила алчная гримаса. Он и не надеялся уже получить денег за эту проблемную девицу. По пути в хозяйский шатер, он буквально светился от предстоящей добычи.
– Омар, – задумчиво обратился Блэквелл, – Надеюсь ты понимаешь, что за такие деньги я требую сделки совершенно особенной. Если как ты утверждаешь рабыня умалишённая, то лучше оформить… Лимбо.
Это слово прозвучало как скрежет даже бархатным голосом Лорда Блэквелла. Казалось, что сама вселенная предостерегающе вторила эхом, а тишина сокрушилась после того, как мужчина замолчал. Омар Халифа поёжился, но выправил спину, как будто ждал этого момента так долго:
– Ваша смелость всегда вызывала моё восхищение, но теперь я воспеваю вас вдвойне! – у Омара будто появилось второе дыхание, которое он всецело вложил в лесть, – Уточните детали контакта: наследование и способ скрепления.
– Скрепим кровью, наследие… – он тяжело вздохнул, – Чем чёрт не шутит, а вдруг: наследование по крови к прямому наследнику. Пользование вечное… и! Омар, мне нужна конфиденциальность абсолютная, ты мне кровью заверь этот пункт! И пусть она в твоих жилах свернется, если ты хоть намекншь кому об этой сделке или о том, что на твоём рынке была умалишённая рабыня.
– Конечно… конечно, господин! – лебезил торговец.
Омар действительно ждал того момента, когда бы ему представилась возможность подтвердить свою эксклюзивность – он один среди всех работорговцев имел право оформлять подобные сделки, что означало закрепить сделку сигилом рабства и отразить её на нетленном пергаменте. Контракт Лимбо был крайней мерой рабства, знак, скрепляющий сделку, был самым простым и представлял из себя лишь два полумесяца на запястьях, но, если сомкнуть их, получался единый круг, который обрекал раба на не самую завидную судьбу даже для раба. Сделка была нерушимой и вечной, подразумевала полное и абсолютное подчинение, безвременное служение господину, абсолютное безволие. Рабы Лимбо с момента заключения сделки испытывали непомерное давление рабства, заставляющего действовать только во благо господина, и внутренняя борьба доводила до крайности, ломало личность.
Омар задумался. Девушка, которая принесла так много проблем, переходила во власть Блэквелла на контракте вечной службы, а таких рабов в шутку прозвали «карманными бесами» из-за их патологической ненависти к рабскому гнёту. С одной стороны, воля хозяина для них была законом, с другой – они ненавидели власть и искали любую возможность, чтобы из-под неё уйти, но это было невозможно. Этот вид рабства был агонией, и в целом довольно мерзкой мерой, и поэтому Омар злорадно улыбнулся мысли, что эта «тварь» (так он называл девушку-смертницу) познает такое рабство, что, на деле, мучительней смерти.
Лорд Блэквелл был одним из его самых ценных клиентов, если не сказать, что самый ценный. Он приходил на рынок не чаще трех раз в год по личному приглашению Омара и тратил каждый раз солидную сумму. Покупал и магов, и обычных рабов, пристрастия у него были странные, прямо сказать сам черт не разберёт, что делал с ними дело тоже десятое, главное – денег платил хорошо! А девчонка в таком состоянии могла вообще не выжить, на ней не было живого места, и даже магия в этом случае вряд ли что решила бы, поэтому Омара не сильно беспокоило расставание с возможно ценным кадром, тем более что сумму в пятнадцать тысяч драхм он и не мечтал выручить в ближайшие три-четыре месяца. Он подошёл к рабыне, отрезал от её рваной одежды кусок промокшей в крови ткани, выжал несколько капель на заговоренный пергамент и начертил остатками на её запястьях два маленьких полукруга:
– Всё готово, Лорд Блэквелл, осталось скрепить сделку! Извольте! – и протянул пергамент Франческо. Известное дело: сам дорогой клиент из рук почти ничего не брал.
Франческо пробежался глазами по условиям контракта и, удовлетворенно кивнув, протянул его хозяину. Тот взял бумагу, внимательно оглядел какой-то отдельный отрывок, положил пергамент на стол, затем достал небольшой, но богато украшенный и явно очень дорогой клинок.Быстрый надрез правой ладони и кровь закапала прямо на пергамент. Капли, касавшиеся магического контракта, растекались по тексту и впитывались в буквы, придавая багровый оттенок чернилам. Омар отметил про себя, что далеко не все покупатели используют этот древний способ скрепления контракта. Очевидно данный господин любитель пафосных ритуалов, ушедших в века, и совершенно не боится подобного рода сделок.
Рабыня, являющаяся причиной сделки, в момент, когда кровь Блэквеллакоснулась бумаги, замерла и оцепенела, её взгляд стал на мгновение пустым, а потом она подняла задумчивые глаза на своего нового хозяина. В этот момент её жизнь сильно изменилась и, судя по её виду, она это почувствовала.
Франческо откуда-то из пустоты взял довольно увесистый сундук, взгромоздил его на стол и приоткрыл крышку: тот был доверху наполнен клейменными монетами, блестящими своей завораживающей красотой. Торговец от такого зрелища одеревенел, его глаза были переполнены жадностью.
– Господин, с вами приятно работать! – едва вымолвил алчный Омар, закрывая сундук и прижимая его к груди, как долгожданного младенца.
Блэквелл лишь сухо кивнул и двинулся к выходу. Его слуга засунул за пазуху свиток, откланялся торговцу и последовал прочь за своим господином к летательному аппарату, оставленного за Рынком.
Стоны рабов, доносящихся со всех сторон из темниц и шатров создавали особую атмосферу, как будто души, попавшие в чистилище, умоляли забрать с собой их или убить. Весь ужас в их глазах всегда лишал сна на несколько ночей Франческо, но он понимал, что ничем не может им помочь. А вот хозяин может. Надо сказать, что не все рабы были достойны жалости: некоторые из них напоминали гадальщиков, ждущих слабости соседа по темнице, чтобы добить и урвать что-то чужое. Самая большая несправедливость в том, что такие отбросы чаще всего выкупались Ксенопореей и попадали в армии мародеров, грабящих и насилующих. Так или иначе они погибали… либо как пушечное мясо, либо от собственной тупости в рядах попавших под гнев Некроманта. Но некоторые всё же выбивали себе билет в «лучшие ряды» и становились большими шишками при Ксенопорее.
Когда господин и его слуга добрались до золотисто-красного ортоптера11
Птицекрылый летательный аппарат, подразумевает подражание природным прототипам, птицам и насекомым, как в форме крыльев, так и в движениях ими.
[Закрыть], стилизованного под дракона, сквозь оживленную улицу, там их ждал помощник Омара и новая рабыня. Лорд Блэквелл славился своим высоким ростом и крепким телосложением, а, приблизившись к своей новой подопечной, он почувствовал себя великаном по сравнению с ней: она была ниже среднего роста и при этом сутулилась, борясь со слабостью, которая одолевала её из-за потери крови. На её коже он заметил следы кнутов, ожогов, оков, прочих ран и ссадин.Пристальный взгляд её бездонных глаз устремлялся на нового Хозяина исподлобья и сквозил осторожностью. И всё же факт, что она смотрела в глаза, а не в пол поражал, хотя былая царственная осанка пропала, подрагивающие бледноватые руки обнимали поникшие плечи. Всё это выдавало накативший на девушку страх и неловкость, хотя Блэквелл допустил, что, скорее всего, она отличная актриса и отменно играет чужим разумом – это как минимум! Параллельно девушка явно следила за стражей, караулившей её со всех сторон.
Блэквелл поймал себя на мысли, что он пялится и фыркнул, отводя глаза от девушки, а она лишь хищно прищурилась, отмечая для себя какие-то детали. Он и сам почувствовал себя некомфортно от непривычки, что его кто-то изучает, ведь всегда это было лишь его прерогативой.
– Дай ей какую-нибудь одежду, – тихо указал он Франческо, – Мы заедем в Окс по пути домой, – и залез в ортоптер.
Слуга снял с себя плащ с капюшоном и накинул на неподвижную рабыню и проводил внутрь ортоптера.
Летательный аппарат Блэквелла был не очень большим и вмещал не больше десяти человек, поскольку был рассчитан на деловые полёты, а не на военные операции, но именно по этой причине выигрывал в скорости. О комфорте и говорить не стоило, ведь Лорд Блэквелл проводил в небе много времени и оборудовал ортоптер по высшему уровню.
Дорога была долгой, несмотря на то, что ортоптер летел очень высоко и с бешеной скоростью. Блэквелл скинул верхнюю мантию, подкоторой оказалась облегченная тонкая льняная рубаха и такие же брюки бежевого цвета, он закатал рукава и как всегда достал из внутреннего кармана небольшой блокнот в кожаном переплете,задумчиво делая какие-то пометки. Периодически он вырывал страницы из блокнота, сворачивал их и клал в конверт. Затем, он ставил печать, которая была на его кольце правого мизинца, а конверты… выбрасывал в окно один за другим. Девушка, увидев первое выброшенное в окно письмо, изумлённо подняла брови, но тут же стало будто безразличной и далее не выдавала удивления. Она безмолвно ловила малейшие детали её нового мира только лишь большими серыми глазами.
Новый мир, наперекор её воле, теперь вертелся вокруг её Хозяина, которого она предпочитала не рассматривать, но непредумышленно сделала несколько наблюдений. Он был строен, мускулист, со смугловатой кожей, почти шоколадного цвета довольно короткими волосами, торчащими в хаотичном порядке, обильной щетиной на лице и потрясающими зелеными глазами. Весь его типаж был тёплым, даже обжигающим, вопреки взгляду и поведению, отдающими холодом. 
Девушка сидела с Франческо напротив и внимательно следила за всем происходящим. Видно было, что она нарочито держит себя в напряжении, чтобы не уснуть. Когда Блэквелл или Франческо меняли что-то в своей позе, она моментально напрягалась.
Так прошёл час. Полтора. Блэквелл наконец закрыл свой блокнот и взглянул на вновь напрягшуюся рабыню, которая видимо толькопыталась уснуть.
– Я Лорд Винсент Александр Блэквелл, твой новый господин, о чём ты уже, наверно, догадалась. Можешь называть меня просто «хозяин». Как тебя зовут? –обратился к незнакомке он.
На её милом личике напряжение сменилось спокойствием и одна из русых, четко очерченных, бровей поднялась, будто в непонимании…
– Ты понимаешь сакрит? Или языки Ординариса? Английский? Французский, испанский… немецкий? – не мог не поинтересоваться «хозяин».
Она медленно кивнула как-то уж очень грациозно, слегка наклонив в бок голову, и ответила на сакрите:
– Алиса, – очень хрипло, как будто в горле все пересохло. Она немного прокашлялась, прикрыв рот рукой, и затем повторила уже чуть более уверенным голосом, – Моё имя Алиса, – её глаза хищно прищурились, – Но не та, что пошла за белым кроликом, мой должен быть чёрным, ведь это явно не страна чудес.
– Ты не из Сакраля? – спросил он и тут же понял, как странно это звучало бы для человека, который не имеет понятия о другом мире под названием «Сакраль», – Из Ординариса? А если точнее?
Девушка изучающе на него смотрела, совершенно игнорируя суть вопроса, Блэквеллу было не понятно о чём она думает, но догадывался, что ответы Алисы будут расплывчатыми.
– Не из Сакраля, – сказала она, укрепляя Хозяина в своей догадке.
С каждым словом её акцент исчезал, а Блэквелл сразу заметил, как она искусно подстраивается под обстоятельства.
– Тебе придётся многое узнать, чтобы выжить, – заключил он холодно.
– Тут есть королева, которая рубит головы с плеч?
– Есть Герцог, он же Суверен, – он выжидал её реакцию, но ничего не происходило, она молчала и смотрела в окно, пока, наконец не прошептала, подавляя зевание:
– Наследие по крови в мире, где у людей нет мозгов и морали. Не знаю, что такое Лимбо, но у меня свободы больше, чем у Герцога.
– Я – этот Герцог.
Алиса медленно перевела на него взгляд, в котором не было страха и удивления, Блэквелл понял, что она знала о его титуле, вопрос был лишь, с какого момента.
– А теперь спи. Сегодня тебе ничего не грозит, Алиса. – сказал он спокойным голосом, а в мыслях повторил «Алиса…».
Глава 2
Алиса
В такие моменты я чувствую себя голой, незащищённой. Это происходит после того, как адреналин, выброшенный в кровь после стрессовой ситуации, начинает меня отравлять. Лишь в эти моменты ко мне приходит осознание случившегося, но поддаться панике – роскошь.
И всё же было страшно, что греха таить. И вот в чём штука – ещё какой-то час назад мне было плевать умру я или нет, главное, чтобы это случилось наперекор планам Халифы. Боль и смерть не настолько пугали до встречи с «Аресом», и как же вдруг всё встало с ног на голову? Что меня так в голову стукнуло, что я покорилась? Я могла сдохнуть или убить Омара, а всё вышло не по-моему – один лишь взгляд в толпе и, как следствие слабости, нож в спину. Ну глупо же!
И этот таинственный крушитель судеб сидит передо мной.
Я боюсь людей, вызывающих у меня такое любопытство… невольно обращаю слишком много внимания, и в этот раз это едва не стоило мне жизни. Ему на вид лет тридцать пять, но держит он себя так, будто старше и умнее всех на порядок, очевидно, есть причины такого поведения. Я видела, его боялись на рынке, как чёрт ладана! Породистый самец!Напрасно я зареклась не поддаваться его убойному обаянию, ведь эта скотина даже молча меня привлекает. Что за энергетика такая? Как это выключить? Чую, что, если он даже не извращенец, то по любому уж бабник из тех, что имеет в копилке огромный гарем стерилизованных наложниц. В этом мире это абсолютно нормально, но мне ещё привыкать и привыкать.
Новый знакомый не пытался меня лапать, как все остальные, хотя оценивающе конечно смотрел, но я бы тоже сканировала то, за что хочу отдать такую кучу денег. Арес не похож на рядового похотливого кобеля, скорее на сутенёра. И всё же я не идеализирую и жду беды.
Неловко в упор его разглядывать, но в этот момент он очень занят, и я могу немного привыкнуть к его внешности. У него мужественные черты лица, такая притягательность не отдаёт смазливостью, лишь завораживает. Предельно обаятелен, уникальная харизма даже в моменты, когда он серьёзен. Это шарм, от которого немного кружится голова, притупляется внимание.
Сейчас он сидит и о чём-то размышляет, делает пометки в своём блокноте, иногда поглядывая за окно кареты. Там…. Там уже стремительно приближаются сумерки, но я уже ничего во времени и местности не понимаю, но, чёрт побери, красиво!
Я засмотрелась в окно, провожая глазами заходящее солнце. Сон подкатывал, стремительно лишая мой мозг обычной сосредоточенности. Боже, как хочется спать… давно сплю урывками, чутко и постоянно вскакиваю из-за любого шороха.
Так… изменилось… всё…
Я вздрогнула и напряглась, сон как рукой сняло. Мой новоиспеченный Хозяин смотрит на меня своими зелеными изучающими глазами. Долбанный сканер, что тебе от меня надо!? Ох, красивый же, скотина такая.
– Я Лорд Винсент Александр Блэквелл, твой новый господин, о чём ты уже, наверно, догадалась. Можешь называть меня просто «Хозяин». Как тебя зовут?
Его очевидная привлекательность ещё не так опасна для моего женского сердца, как его крышесносный голос – хриплый, грудной, пробуждающий сладкие мурашки по спине. Похотливые мыслишки кыш-кыш! Чёрт…
Он ждёт ответа. А на рынке думали, что я немая. Я за несколько недель ни звука не издала, даже во сне, чему поражена, если признаться… И не то, чтобы нечего было сказать, наоборот!
Да и что бы я ответила? Я – лишь тварь божья, а весь мир – тлен? Сижу в луже своей крови, вспоминаются лишь тупые монологи из рекламы средств женской гигиены про дискомфорт «в эти дни», вот только у меня под лопаткой дыра и она, сволочь, ещё и болит! Я молчу уже про ноги, которые уже пару недель как…
Жалей себя, Алиса, верное решение!
– Ты понимаешь сакрит? Или языки Ординариса? Английский? Французский, испанский… немецкий?
Ординарисом называют мир без магии, из которого я родом – это выяснили.
Неужели у меня такой безнадежно тупой вид, раз он подумал, что я его не понимаю. Я просто не хочу ни с кем говорить. Сакрит – лёгкий язык. Ладно, бедолага ещё меня к олигофренам припишет, буду вести себя прилично!
– Алиса, – выдавила я из себя жалкое подобие моего прежнего голоса. Боже, да что такое? – Моё имя Алиса.
Боже, как это глупо звучит! Льюис Кэрролл проклял меня стереотипом о девочке, которая очень даже не в себе. Настолько, что даже и перечислять лень.
– Но не та, что пошла за белым кроликом, – зачем-то оправдываюсь я в продолжение своих собственных мыслей, – Мой должен быть чёрным, ведь это явно не страна чудес.
– Ты не из Сакраля? – он вдруг криво улыбнулся и переспросил, – Из Ординариса? А если точнее?
Можно подумать, я знаю… вообще-то догадываюсь, но это основано лишь на предположениях. К примеру, я знаю много языков, но не считаю их родными. Все, кроме русского.
– Не из Сакраля, – отвечаю я уклончиво, а он так смотрит на меня, словно я ломаю его сценарий.
– Тебе придётся многое узнать, чтобы выжить.
Как резко он сменил интонацию! У меня на руках волосы встали дыбом от того холода, что блеснул в его глазах. Мой следующий вопрос преследовал лишь одну цель: убрать этот холод, ведь я уже знаю, ответ на свой вопрос.
– Тут есть королева, которая рубит головы с плеч?
– Есть Герцог, он же Суверен.
«Великий и ужасный» – вспоминаю я слова «бесценного друга» Омара Халифы. Готова поспорить, они говорили именно о Лорде Блэквелле, который с первого взгляда напомнил мне Бога Войны.
– Наследие по крови в мире, где у людей нет мозгов и морали. Не знаю, что такое Лимбо, но у меня свободы больше, чем у Герцога.
Ну? Мастер гениальных пауз молчит и сверлит меня своим взором василиска. 3…2…1…0, и:
– Я – этот Герцог.
БИНГО! Слава богу, часть моей крови вытекла и не бьёт мне в голову, иначе я бы непременно вскочила, задрала руки вверх и победно закричала. Вместо идиотских замашек, я лишь зеваю и внутренне ликую.
– А теперь спи. Сегодня тебе ничего не грозит, Алиса. – сказал он так мягко… я таких интонаций давно не слышала.
Я смерила его скепсисом, в воздухе завис немой вопрос: стоит ли мне верить Винсенту Блэквеллу? По крайней мере мой пристальный взгляд он выдержал и позабавился заодно.
Надо рассудить здраво: я как чмо в крови вся с головы до пят, в лохмотьях, от которых, слава богу, конечно не смердит, как от бродяги, однако наверняка блох с собой прихватила. Вид у меня жалкий. Так что…
– Вы же меня не изнасилуете? – я всё же уточнила, заставляя его плечи дрогнуть от сдержанного смеха.
Я так хочу спать, что пусть насилует. Одно дело какие-то убогие стражники, и совсем другое – вот этот вот мужчина. Ладно, перегнула я палку с изнасилованием – не надо со мной так. Просто спать хочется и правда адски. Месяц в чистилище, раны, бессонница и нескончаемый ужас берут своё, а тут… впервые в относительной безопасности и комфорте.
– Спи. – улыбнулся он глазами, – Я не дикарь, чтобы бросаться на спящих раненных женщин.
Прощальный взгляд-предупреждение: Винсент Блэквелл, не трогай меня. Пожалуйста. Ну хоть ты будь человеком, раз мир у вас – дерьмовое дерьмо. И он вскидывает бровь, опять сдерживая улыбку. Я что, клоун?
И снова вижу сон.
Я будто бесплотная энергия, которую нескончаемо тянет в центр всего – место на стыке бушующего прекрасного моря, старого величественного леса, беспощадных скал и спящих вулканов. Все эти феномены столкнулись в страстных объятиях и своим слиянием породили нечто уникальное – замок-шедевр, объятый поцелуем зимы, архитектурный экстаз, будто возвышающийся над всем миром, но не высокомерием, а духом.
Старый лес неспокоен, он шепчет о предстоящей беде и мне самой тревожно.
Море, омывающее берега с севера, словно готовиться ко сну, вынужденному и неприятному, чернеет, бурлит, выбрасывая камни из своих древних глубин. Прямо на воде стоит человек. Ничего не могу разобрать… нет, вижу отражение в воде…
Желудок скручивает, но он пуст, поэтому не могу выплюнуть содержимое – повезло. Ощущение падения и гул в ушах естественно прогнали дрёму. Я подскочила и вцепилась в спинку сидения. Рана заболела до скрежета в зубах, да и ноги наконец ощутила. Боль адская.
Хочется выть белугой, но я молчу под пристальным вниманием Винсента Блэквелла. Предательски дрожат руки, и я откидываюсь на диванчике, позволяя себе слабость.
Блэквелл без лишних комментариев подбирается к сумке слуги. Лишь фыркает, потому что Франческо спит беспробудно, не реагируя ни на Хозяина, ни на падение ортоптера. Мы падаем… часто дышу от накативших эмоций. Страх? Паника? Нет… тревога и, видимо, наконец болевой шок.
И вдруг мне легче. Какая же большая ладонь у этого господина… она обхватывает мой затылок, и я замираю.
– Дыши. Мы просто снижаемся.
– Камнем на дно?
– Ну почти. Мне нужен эффект неожиданности, потому так резко. – его мерный тихий голос расслабляет, – Вот выпей. – тянет мне подобие термоса к губам.
Толкает сосуд к моему рту. Как приятно пахнет… теплом. Или солнцем?
Таращусь. Прямо и без особых стеснений. А он на меня. Момент должен был стать неловким, но на деле просто странный и какой-то магический. Кто этот человек и чего от него ждать?
– Высоты боишься, да?
И я кивнула, с трудом признавая уже очевидный страх. На моём лбу холодный пот, пытаюсь держать лицо, но не всегда выходит унять мимику.
– Я никогда не летала. Трезвой. На такой крылатой штуковине. – что с голосом? Я проглотила гвозди?
Винсент Блэквелл снова ржёт в сердцах. Вот тебе и Герцог.
– В Сакрале тоже есть алкоголь, так что это не проблема.
– Тут есть мини-бар?
И вдруг разочарование – он отпускает меня. Чтобы через минуту вернуться с влажным платком и рюмкой крепкого алкоголя.... Болевой шок так и не наступил, хотя грозился. Я невольно расслабляюсь и… подавляю зевок. От Винсента Блэквелла веет жаром и я,согреваясь словно в лучах солнца. Непередаваемое ощущение. Вновь хочу зевнуть и прикрываю ладонью рот.
Я уже не замечаю, как мы падаем, чувствую лишь как с лица, уходит пыль и пот.
– Дикая. – слышу вердикт. И больше ничего. Снова только гул в ушах, а Блэквелл садится на своё место с невозмутимым видом.
Не представляю, как буду выбираться из этого странного транспорта, ведь вероятность встать на ноги кажется ничтожной. Чёртова кровь всё ещё хлещет и у меня отвратительное ощущение мокрой одежды. Плакала дорогущая обивка этого странного бизнес-класса, мне искренне жаль портить Хозяйскую «птичку». В волосах пыль, они такие грязные, что я просто не представляю, как их отмывать. Уверенна, что птицы с корыстью смотрят мне на голову, воображая уютное гнездо из моих бедных волос, но это всё ерунда, потому что именно этот штрих дополняет мой ведьминский образ.
А на запястьях полумесяцы…
Момент, когда контракт моей вечной службы был заключён отразился в моих конечностях таким странным чувством… На физическом уровне это было, будто меня привязали на веревочки, и я в миг превратилась в марионетку, будто там, где рождается чувство падения, куда-то прямо в солнечное сплетение вбили ржавый якорь, тяжёлый и шершавый. А в мыслях я на миг потеряла ясность и почувствовала«перемену полюса», словно меня загипнотизировали. Для меня резко стало очень важно, чтобы сердце Хозяина не пропускало ни одного удара.С другой стороны, в этот же миг в моём сердце зародилась просто вселенская обида, что-то отравляющее, злопамятное. И как в таких обстоятельствах не обращать на него внимания? Я сдерживала резко накативший гнев, который будил во мне что-то невероятное, во мне сидела буря, и невероятных усилий стоило сдержать её. В один момент поменялись полюса моей вселенной, гравитация и вся остальная ерунда изменила себе и вот он, мой новый смысл жизни: жить ради жизни Хозяина. При всей абсурдности ситуации (отталкиваясь исключительно от моего необъятного эгоизма и былого чувства самосохранения), последняя установка, ставшая моим новым «архи-приоритетом», была не осмысленная, а совершенно безусловная. Это можно сравнить с инстинктом… да, именно с инстинктом!
Это раздражает. Ещё не могу привыкнуть к этому ощущению рабских оков, сопротивляюсь как могу, но не выходит.
Я вскользь слышала о подобных контрактах, что заключил с Омаром мой… Хозяин. Это сложная вещь, его заключают очень отчаянные люди, не боящиеся игр с магией. Едва ли у Омара много клиентов, идущих на подобные сделки. Такие оковы очень сильно ломают личность, ты становишься не простым рабом, скорее джином… рвущимся из своей волшебной лампы, это полная неволя во всех смыслах. Важно и то, что суть этого контракта наиболее опасна именно Хозяину, потому что ненависть раба эквивалентна его силе, а ведь я даже не представляю насколько сильно могу его ненавидеть с этим «ржавым якорем» в рёбрах.
Откуда знаю про контракты Лимбо? Слышала трёп Омара, который лебезил перед знатной особой, помню тот разговор слово в слово. Меня тогда отпаивали какой-то наркотой, от которой я была подобна тряпичной кукле, это было похоже на долгий болезненный сон с галлюцинациями, от которого невозможно проснуться. Меня пугало то, что я абсолютно ничего не помню, кроме того, что я сделала это с собой сама. Старалась зацепиться за малейшее воспоминание, но не выходило. Лишь одну подсказку я сама себе оставила: надпись на русском языке на внутренней стороне одежды «Меня зовут Алиса. И я им не по зубам».
Тогда Омар Халифа ждал какого-то клиента и сильно нервничал, разговаривая с очередным аристократом:
– Граф обещал приехать. Я сберёг для него один преинтересный товар!
– Сомневаюсь, что он приедет в ближайшие пару недель, мой друг, – проскрипел сиплый голос мужчины, – А что за товар? Покажи, может я куплю! Мне нужен подарок для него, в долгу не останусь, ведь знаешь!
Тогда эти двое зашли и начали меня разглядывать, но я их не видела, потому что была под действием дурмана. Меня не трогали, не подходили близко, лишь издалека осматривали, словно картину:
– Я хочу увидеть её лицо.
– Мой бесценный друг, – лилейно заговорил Омар, – Я ведь не первый день торгую, вижу, что ты не настроен её забирать, поэтому не увидишь лица.
Послышался смех «бесценного друга» и это было что-то такое наигранное, что я бы фыркнула, если б могла.
– Я, признаться, думал, что ты говоришь о потенциальных Лимбо, а не о гаремных девицах. Роланду последние не интересны, мы оба это знаем.
– И зря, потому что эта девка не просто гаремная шлюшка, уж поверь мне!
– Ты ведь не про мозг сейчас? У женщин его не бывает!
– А как ты думаешь, за чем я пичкаю её наркотиками? Чтобы она была в узде.
– То есть Лимбо?
– Нет, вряд ли. Граф собирает армию беспрекословных рабов, свирепых и смертоносных. Эта чертовщина, – он сплюнул как всегда, говоря обо мне отвратительным тоном, – Она не такая.
Не такая? Ох, не надо было Омару в тот день зарекаться, ведь к тому моменту я уже потребляла всё меньше отравы. Тогда «бесценный друг», который счёл меня гаремной шлюхой, зашептал заговорщицки:
– Знаю не понаслышке о том, что творят Лимбо, выбиваясь из оков. Эти твари хуже стервятников, они опасны для врага своего Хозяина, но хуже всего то, что ждёт поработителя рано или поздно.
Дальше были какие-то скверные шуточки в стиле генитального юмора и того вида насмешек, что я про себя выделила отдельной категорией «Дурачество Ганнибала Лектора».
– Откуда ты её взял? – наконец задал стоящий вопрос закадычный клиент Омара.
– Нелегалка, – коротко и надменно ответил тот, и хотя бы не сплюнул, – Да ещё и немая.
– И кто её пропустил в Сакраль?
– Ну уж явно не «Великий и ужасный», ведь тогда бы уже загрёб её с потрохами.
– И что говорит Надзиратель? Зачем он её пропустил?
– Не собираюсь узнавать, – засмеялся Омар, – Я собираюсь заработать на ней, а он такой лопух, что сразу её не перехватил, значит она моя!
– Постой, Халифа, он же наверняка переправлял её Графу!
– И я помогу ему завершить начатое, но заработаю на этом!
На самом деле разговор был куда красочнее и наполнен разнообразными мерзкими подробностями, но тогда я не так хорошо понимала сакрит, поэтому уловила лишь суть. А суть была с том, что я не из этого мира, что мне буду набивать цену, но продадут лишь какому-то Графу, который собирает Лимбо, чтобы сделать своим безвольным оружием. Я не знаю до сих пор что это за Граф Роланд, но я зареклась не попадать в его власть. Надо сказать, Лимбо вообще не входило в мои планы, как и рабство в целом, только теперь уже поздно жалеть об упущенных возможностях, нужно скорее понять, что от меня нужно Аресу с зелёными глазами.
Ортоптер на землю так и не рухнул. На самом деле само приземление было очень мягким, будто в перину утонули. Магия!
Блэквелл отошёл, вглубь своего транспорта, чтобы переодеться и вышел уже истинно зловещим и хмурым. Не хотелось бы такому человеку переходить дорогу – сметёт и глазом не моргнёт.
– Фран. – обратился он к слуге, но тот будто в комму впал. Помог пинок по сапогу, и Франческо, булькая секрецией в гортани, приоткрыл поросячьи глазки, – Пригляди за девчонкой. – от этой «девчонки» захотелось нахмуриться, но я держалась невозмутимо, – Зельем пои почаще, пока кровотечение не остановится. А ты… – это уже ко мне, – Сиди смирно и будь умницей. Сбежать не выйдет.
И спрыгнул на землю, пуская внутрь вечернюю прохладу.
– А если захочу по нужде? – Блэквелл уже удалился, потому обращалась к Франческо, но того моя нужда явно не волновала.
– Держи в себе. – брезгливо буркнул мне он и сделал вид, что собирается спать.
– Франческо, вы бессмертный?
Подействовало. Посмотрел на меня и зло указал на маленькую дверцу.
Вывод: я внушаю ужас. Вопрос: почему? Зеркало дало предельно ясный ответ – гнездо на голове, вся в ссадинах и запёкшейся крови, словно персонаж фильмов ужасов. А вода подарила прохладу и какую-никакую свежесть. Припала к ней губами и не могла напиться.
Всё же не всё так плохо. По крайней мере – могло быть и хуже.
