Текст книги "Сын врага (СИ)"

Автор книги: anatta707

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Ты хоть раз видел портрет бывшего царя? – вдруг мягко спросила Тара.

– Нет. И я рад, что по приказу моего отца все его портреты сожгли давным-давно. А если у кого найдут такой портрет – то вся семья того человека будет наказана плетьми. По-моему, справедливо.

– Неужели тебе ни разу не любопытно было взглянуть на того, чей престол ты вскоре займёшь? – не сдавалась бывшая царица.

– Я займу престол отца. А что касается Дхана Нанда… Мне хватило рассказов о том, каким жестоким человеком он был. Не щадил ни подданных, ни близких. Унижал женщин, держал в темнице детей, воевал бесчестно. Постоянно увеличивал налоги, грабя собственную страну.

– О… Так вот что о нём рассказывают? Я и сама верила, когда Чанакья говорил об этом. Я прожила отшельницей двадцать лет в лесу, где ачарья однажды отыскал меня с помощью своих вездесущих учеников. Воспользовавшись моим неведением о мирских делах, он рассказал мне страшные истории о правлении императора Дхана Нанда. Я поддалась не сразу, но он ходил ко мне каждый день, и постепенно я поверила. Я захотела помочь несчастным людям, страдающим от царского произвола. Чанакья вовлёк меня в свой заговор и отправил во дворец, сделав своим шпионом. Он придумал хитрый план, чтобы я смогла завоевать доверие императора, влезть в его душу и в итоге стать его женой. Но настоящей моей целью было уничтожить Дхана Нанда и его братьев. Я беспрекословно подчинялась ачарье до тех пор, пока однажды в мешочке, который он мне с собой дал, не закончилась «амрита с благословениями». Да-да, я была так наивна, что верила: серый, приятно пахнущий порошок помогает мне быть сильной, умной и избегать вражеских ловушек. А на самом деле «амрита» делала меня покорной рабыней ачарьи! Как только я перестала пить эту настойку, я поняла, кому служу. Но было уже поздно. По моей вине погибли царевичи Амбхикумар, Панду и Пандугати. Я также уговорила собственную мать помочь Чанакье схватить в плен аматью Ракшаса…

– Я и не сомневался, что вы обе участвовали в том заговоре, – усмехнулся Ракшас.

Биндусара потерянно слушал.

– Я стала преступницей, – продолжала Тара, – и мой муж вскоре узнал об этом. Выше его сил было публично предать меня мучительной казни, предписанной преступникам, хотя я того заслуживала. Простить меня он тоже не мог: я убила его братьев, одного из них – собственными руками. Дхана решил сам привести приговор в исполнение, чтобы я умерла не позорной смертью, а от его оружия. Я уже носила тебя во чреве, но всё это время ничего не говорила мужу, планируя побег из дворца. Я так мечтала вернуться к тихой жизни в лесу! Но я не успела… Пребывая в гневе, Дхана Нанд ранил меня, я потеряла много крови и впала в беспамятство. Решив, что я мертва, Дхана Нанд оставил меня в опочивальне и ушёл.

– Почему он ушёл? Почему не вызвал лекаря и не убедился, живы вы или нет?

– Он не мог бросить войско, ожидавшее его в тот момент на поле боя. Он не мог оставить своих людей на растерзание врагу… Но я уверена, узнай он о том, что я осталась жива и раскаялась, возможно, он простил бы меня и снова приблизил к себе, и я уже никогда не предала бы его, но… Мне не повезло. Дхана Нанд проиграл битву. Он был изгнан из Магадхи вечером того же дня Чанакьей и Чандрагуптой.

– Вместе со мной, – мрачно добавил Ракшас, ненадолго вмешавшись в рассказ Тарини. – Нам с собой не дали даже самого необходимого оружия, не оставили никакой одежды. Просто бросили в лесу.

– Пока мой муж сражался и проигрывал, шпион Чанакьи нашёл меня, понял, что я жива, перевязал мои раны и отправил в Таксилу. Поначалу я была уверена, что потеряла ребёнка, но вскоре убедилась, что ты выжил. Я выносила и родила тебя, но никто не знал об этом, кроме слуг, которым было дано распоряжение ухаживать за мной. Я назвала тебя Анандой. А потом, спустя месяц, явился Чанакья и отнял тебя, лишив данного мною имени и назвав тебя Биндусарой.

– Всё верно. Он назвал, и я об этом знаю. Но ваша история – обман. Моей матерью была махарани Дурдхара, которую отравил Дхана Нанд. Желая спасти мою жизнь, Чанакья рассёк её живот раньше, чем яд попал в мою кровь, однако капля яда попала на мой лоб и оставила этот след, потому мне и дали такое имя, – пояснил юноша.

– Неправда. Обман – история лживого брамина. И никакой отметины на лбу у тебя не было, когда ты родился, – Тара указала пальцем на отпечаток перстня Чанакьи. – Хотела бы я знать, откуда это взялось? Похоже на след от ожога… Или так ставят клеймо. Боги! Чанакья тебя заклеймил, словно свою собственность! – Тарини затрясло от возмущения.

– Я не люблю Чанакью, но мой отец не мог лгать о моём рождении. Он бы не стал. Он всегда был искренним со мной. И он рассказал мне то же самое!

– Чандрагупта тебе не отец, – гневно возразила Тара.

– Ваши слова для меня – не доказательство! – вспыхнул Биндусара. – Я вас впервые вижу! Почему я должен вам верить?

– А мои слова? – с печалью спросил Ракшас, подходя ближе к царевичу. – Поверите ли вы мне, принц?

– Простите, советник, но с сегодняшнего дня я не верю и вам. Вы можете быть в сговоре с кем-то, кто ненавидит моего отца, с кем-то, кто подкупил эту женщину, заставив её солгать о моём рождении. Мне прекрасно известно, как преданно вы служили Дхана Нанду. Уж не знаю, каким образом отец и Чанакья уговорили вас служить династии Маурьев, но, как вижу, вы до сих пор храните верность тирану, мучившему народ Магадхи, и желаете мести…

– Император Дхана Нанд не мучил народ! – в голосе Ракшаса прозвучала боль. – Но твой так называемый отец и его учитель запретили мне говорить тебе о самрадже, любимом мною, хоть что-то хорошее. А Чанакья вдобавок запретил говорить плохое о Чандрагупте. Я дал клятву, которую сегодня нарушу, навлекая тем самым в будущем беды на себя. Но я не стану больше молчать! Хочешь знать, почему я служил им все эти годы, обучал тебя и заботился, несмотря на ненависть к тем, кто убил моего повелителя?

– Откуда же мне знать?

– Ответ прост. Я с самого начала знал, чей ты сын. От Чанакьи и Чандрагупты. И я служил вовсе не сыну врага, а законному наследнику моего государя, потому что иначе в моей жизни не осталось бы никакого смысла. А так… Я успокаивал себя тем, что воспитываю чудом выжившего первенца моего дорогого царя, пусть этот принц и не знает правды о себе.

– Всё это ложь! Признайтесь: вы примкнули к заговорщикам? Какова ваша цель: рассорить меня с отцом навсегда? – Ракшас только печально качал головой, слушая несправедливые слова, адресованные ему. – Я более ни мгновения не останусь здесь. Пойду к отцу и расскажу про ложь, в которую вы пытались заставить меня поверить! – Биндусара ринулся к дверям, но вдруг застыл в изумлении.

Тарини стояла на пути Биндусары, держа перед собой цветной портрет прекрасного юноши в роскошных одеяниях. Заметно было, что полотно старое, давно вынуто из рамы и хранилось долгие годы не в лучших условиях. Краски облезли и растрескались, кое-где на изображении виднелись потёки. Несмотря на всё это невозможно было не узнать того, кто изображён на картине.

– Самрадж, – выдохнул за спиной Биндусары Ракшас, и в его голосе звучало столько нежности, любви и отчаяния, что не заметить этого было невозможно. – Мой повелитель…

– Это… – голос Биндусары сорвался, – Дхана Нанд?

– Да, – подтвердила Тарини.

Приблизившись, Биндусара коснулся рукой полотна.

– Но почему он так похож на меня?

– На самом деле ты похож на него, – мягко поправила Тарини. – У тебя ещё есть сомнения, он ли твой отец? У вас одно лицо, сам видишь! Здесь моему супругу восемнадцать. Дхана подарил мне эту картину, когда просил прощения за то, что не может на мне жениться, невзирая на мою любовь к нему и на мольбы моего отца… После его отказа я решила уйти в лес совершать аскезы. Тем более, отец сказал, что отвергнутая невеста – это всё равно что опозоренная невеста. Вот так я и ушла от мира на двадцать лет, пока не встретила Чанакью.

– Но почему Дхана Нанд не захотел на вас жениться? А спустя двадцать лет, всё-таки женился? Я ничего не понимаю.

– Задолго до встречи со мной Дхана Нанд дал обет перед лицом Триады, – Тарини тяжело вздохнула, отворачиваясь, – не брать жену из варны кшатриев. Мой отец по линии матери оказался сыном кшатрия, но тщательно скрывал это, боясь рассердить императора. Дхана Нанд узнал правду, когда дело уже близилось к свадьбе, и в гневе отверг меня. Он сказал моему отцу, что его больше всего возмутила наша ложь. Он не терпел, когда близкие люди обманывали его. Если бы мой отец набрался смелости признаться сам, то всё было бы иначе… Думаю, Дхана Нанд женился бы на мне тогда.

– Но он ведь и женился! Потом, через много лет. Почему он сделал это?

– Наверное, спустя долгие годы, его гнев остыл. Кроме того, когда я пришла во дворец, слуги стали насмехаться надо мной, называя падшей женщиной. А ещё – старухой, выдающей себя за девицу, хотя мне тогда было всего тридцать пять, а выглядела я намного моложе. Не то что сейчас… Дхана Нанд женился, чтобы прекратить эти отвратительные сплетни.

– Для него важнее оказались ваши чувства, чем клятва, данная перед лицом Триады?

– Верно.

– Даже Великий Бхишма не нарушил свой обет ради спасения чести принцессы Амбы! – поражённо выдохнул Биндусара.

– Теперь ты начинаешь понимать, каким человеком был твой отец?

– Он не мой… – яростно начал Биндусара, но взглянул на портрет, всё ещё развёрнутый перед его лицом, и умолк.

– Неужели сам не видишь? – продолжала Тара. – Ты словно его отражение, – махарани усмехнулась. – Здорово же боги посмеялись над самым преданным учеником Чанакьи! Я даже представить не могу, какую пытку терпит Чандрагупта, видя перед собой твоё лицо каждый день. Если в нём осталась хоть кроха чувств, он должен невыносимо страдать. Оживший враг, убитый им, называет его «отцом», просит благословений, жаждет обнять… Я бы такого не вынесла.

Биндусара вздрогнул. Так отчётливо ему вспомнились те дни, когда отец провёл между ними невидимую границу, почти перестав обнимать его. Те странные отчуждённые, виноватые или испуганные взгляды, полные страдания… «Неужели правда?! Я – сын Дхана Нанда? Нет, ложь, ложь! Неправда… Я НЕ ХОЧУ!»

– Если ты возьмёшь на себя труд приехать во дворец Таксилы, то ещё отыщешь двух-трёх живых служанок, которые могут подтвердить, что ухаживали двадцать лет тому назад за раненой беременной женщиной, привезённой людьми Чанакьи. Если они увидят шрам на моём теле – след удара царским кинжалом, то, конечно, узнают меня. И они подтвердят, что я родила мальчика, впоследствии увезённого Чанакьей. Ананда, захочешь ли ты поехать со мной, чтобы удостовериться?

– Я – Биндусара! Не называйте меня другим именем!!! Не смейте!

– Но это твоё настоящее имя.

– Вы можете воображать себе что угодно, но я никуда с вами не поеду! И тем вашим служанкам не поверю. Если вы не заговорщица, не безумная и не лжёте с неизвестной целью, если вы крепко уверены в своих словах, я предлагаю другое. Вместе со мной после того, как закончится праздник, вы придёте в покои моего отца и в его присутствии повторите всё это. Мой отец либо подтвердит, либо опровергнет ваши слова. Только ему я поверю.

Тарини горько рассмеялась.

– Сынок, мне жаль разрушать идеал отца, который ты себе создал, но махарадж Чандрагупта вовсе не такой, каким ты его представляешь. Он всегда был заодно с Чанакьей. До того, как захватить престол Магадхи, они оба только и делали, что обманывали и предавали, расчищая себе дорогу в Паталипутру. Я даже не уверена, является ли Чандрагупта сыном царицы Муры и царя Чандравардана, хотя он заявлял об этом во всеуслышание в каждой деревне, через которую путешествовал вместе со своим учителем.

– Я думаю, он никогда не был сыном Муры, – внезапно заговорил Ракшас. – Принцы не воруют. А когда Чандрагупта впервые появился в этом дворце, он начал свой блистательный путь с того, что украл золотую голову статуи, которую самраджу Дхана Нанду в день его тридцатилетия преподнёс принц Панду… Как по-вашему, раджкумар, это можно назвать достойным поступком? И ещё вопрос: махарадж когда-нибудь говорил вам об этом? Хоть раз?

– Нет, – растерялся Биндусара.

– Жаль. А не рассказывал ли он о краже алмаза из глаза золотого льва, который прежде являлся царским троном, но позже был снесён и переплавлен в павлина, украшенного таким количеством изумрудов и рубинов, что старый царь Аванти до сих пор задыхается от жадности, глядя на него?

– Нет.

– Странно, как можно забыть такой славный подвиг? – язвительно заметил Ракшас. – Но, наверное, махарадж Чандрагупта поведал сыну о том, какое наказание ждёт преступника, решившегося обчистить царскую сокровищницу, укравшего царское оружие и выпустившего из темницы опасного заговорщика и смутьяна, покушающегося на жизнь царя?

– Смертная казнь! – не задумываясь, выпалил юноша.

– Да будет вам известно, именно эти преступления совершил Чандрагупта, находясь на службе у самраджа Дхана Нанда. Мой повелитель знал об этом, но пощадил его. Более того, когда Чандрагупта поднял бунт и явился в Паталипутру во главе армии из пяти сотен кшатриев, самрадж не приказал расстрелять его на месте из луков, а обещал простить, если тот немедленно одумается и вернётся к нему.

– В качестве раба? – на сей раз язвительность проснулась в Биндусаре.

Ракшас молчал.

– Вы не слышали вопроса, советник? Дхана Нанд предлагал моему отцу всю жизнь оставаться рабом у ног того, кто лишил его семьи и родины? На это предложение отцу надо было согласиться?

– Чандрагупта никогда не был рабом Дхана Нанда.

– Кем тогда? – не сдавался царевич.

– Вы желаете сладкую ложь или горькую правду, раджкумар? – горестно уточнил аматья.

– Правду.

– Чандрагупта был тем, кого царь любил. Больше братьев, сестры, жены… Больше собственной жизни. Разумеется, об этом наш нынешний махарадж вам тоже не говорил!

– Нет! – на сей раз отчаянный стон слетел с уст махарани Тары. – Я не верю.

Но Ракшас не умолкал. У него больше не осталось сил молчать.

– «Я люблю его, как и ты», – сказал он однажды махарани Муре, которая считала себя родной матерью Чандрагупты. Но самрадж приуменьшал собственные чувства. Мура никогда не любила своего сына столь же сильно. Если бы любила – не принесла бы его на жертвенник Чанакьи, как Вирабхадру, о котором, раджкумар, я непременно вам однажды расскажу. Мне лучше всех известно, какова была любовь моего царя… Чистой и бескорыстной. Он предпочёл умереть, чтобы тот, кого он называл «прие», получил свой вожделенный трон. Я всё время был рядом с ним, до последнего вздоха. И я давно знал: для моего повелителя жизнь утратила смысл. Он устал жить в мире, где любовью Камадэв не награждает, а проклинает. Его душа была убита с момента первого восстания в Паталипутре, и однажды… он просто позволил Чандрагупте освободить его. Он не защищался. Он нарочно выронил оружие, лёг на землю и подставил шею.

– И мой отец убил его?! Лежачего? Безоружного?! – неверяще вопрошал Биндусара.

Ракшас смотрел на царевича сквозь пелену слёз.

– Зачем спрашивать, если сами знаете ответ, принц. Но да, вам Лжец всегда говорил, будто тиран погиб в опасной битве. Как же поверить в другую историю, не схожую с ложью ачарьи?

– Он мне не ачарья!!! – взвился Биндусара, но мгновенно успокоился и впервые не отдёрнул руку, ощутив ласковое прикосновение Тарини. – Я не терпел этого брамина с детства! Он был мне отвратителен! Не понимаю, почему отец его так приблизил к себе?

– Потому что он с ним заодно, – заметил Ракшас. – Он такой же, как Чанакья.

– Неправда. Отец другой.

– Неужели? Давай я расскажу о нём больше. Чандрагупта столько раз обвинял самраджа в том, что мой повелитель лишил его семьи и родины, но не забыл ли он, как сам поступил с сыном бывшего царя Таксилы? Он зарезал Амбхираджа на глазах у толпы через несколько дней после того, как принёс его наследнику – Амбхикумару клятву верности и сделал вид, будто хочет служить в его армии. Он сделал наследного царевича Таксилы сиротой и изгнал с территории его же царства, подняв при поддержке Чанакьи в чужом государстве бунт. Амбхикумар был вынужден просить убежища в Магадхе, где его вскоре убили обманом… руками царевича Дашасиддхики, но по ложному навету шпионов Чанакьи. Раненого, беспомощного! Не способного толком сопротивляться! – говоря это, Ракшас буквально пригвоздил гневным взглядом к полу Тарини.

Та поспешно отвернулась. Биндусара слушал, и Ракшас заметил, что лицо царевича стало напряжённым, а в глазах появилась пелена слёз. Кажется, он больше не сомневался в том, что ему говорят правду.

– А братья самраджа? Их не просто убили, их уничтожили с особой жестокостью, заманив обманом в ловушки.

– Некоторых отец победил в честном бою, – попытался возразить Биндусара. – Другие же погибли от собственной жадности и запретных страстей.

– В честном бою?! – Ракшас зло захохотал. – А теперь услышь правду. Раджкумара Говишанаку заманили в подземелье Хава Мехел под видом переговоров о сдаче крепости, но вместо этого утопили в сточных водах, вывесив потом мёртвое тело на воротах. Раджкумара Раштрапалу заживо сожгли в очаге, предназначенном для плавления металлов, напав тайком из засады на его оружейную кузницу посреди ночи. Раджкумара Дашасиддхику оболгали, выставив предателем и вынудив самраджа убить его. К раджкумару Бхутапале подослали вишканью под видом наложницы, и она отравила его поцелуем. Раджкумара Пандугати убила Тарини в тот миг, когда он был безоружен и молил о пощаде. Раджкумара Панду заманили обманом на золотые рудники и сбросили в золотой расплав. Раджкумара Кайварту закололи кинжалом в спину. Он так и не узнал, что умер от рук собственной сестры – раджкумари Дурдхары, да не найдёт покоя душа этой гнусной предательницы! Неужели это всё и есть честный бой?

– Я не могу подтвердить достоверность всех смертей, но три из них на моей совести, – снова призналась Тара. – Я помогала заманить в ловушку царевича Панду, оболгать принца Амбхикумара. И я своими руками убила Пандугати.

– За что?! – Биндусара во все глаза смотрел на женщину, называвшую его сыном. На лице Тары сейчас было написано глубочайшее раскаяние.

– Чанакья под пытками заставил Пандугати оговорить себя и признаться в том, что он помогал Дхана Нанду отравить моего отца. Я была под влиянием «амриты с благословениями». Я поверила услышанному… Я пришла в ярость и убила Пандугати. Что же касается Амбхикумара… Волей случая он узнал правду и мог выдать меня Дхана Нанду, раскрыв ему, что я – шпион Чанакьи. Мы спланировали его смерть с Дурдхарой. Она пожаловалась Дашасиддхике, будто Амбхикумар напал на меня, хотя это «нападение» я сама и подстроила. Дашасиддхика любил меня. Ради моей защиты он был готов на всё. Увидев мою поцарапанную руку и нож в руках сына Амбхираджа, он немедленно убил Амбхикумара.

– Мой отец об этом знал? – упавшим голосом спросил Биндусара.

– Если под «отцом» ты всё ещё подразумеваешь убийцу своего настоящего отца, то да, Чандрагупта знал, – тихо ответила Тара. – Большая часть убийств братьев Дхана Нанда именно им и была спланирована. Царя Чандравардана убили хотя бы не в спину. Его не утопили в золоте и не сожгли в костре. Даже если Чандрагупта действительно лишился отца по вине Дхана Нанда, то скольких детей он сам лишил отцов? Он не считал? У многих братьев Дхана Нанда, у кшатриев Пиппаливана, у простых шудр, поддержавших Чандрагупту и погибших в бою, тоже имелись дети. Они все остались сиротами. Мне совестно что-то говорить о смерти царевича Амбхикумара, ибо я сама виновна в его гибели, поэтому о нём я промолчу, но вспомни другое, самое главное… Чандрагупта и тебя лишил отца! Даже если ты воссядешь на трон, принадлежащий тебе по праву, ты будешь лишён имени рода, к которому принадлежишь.

– Ты – один из Нандов, – жёстко добавил Ракшас, – но тебя история будет знать как Маурью.

– Разве это справедливо, что ты до смерти будешь носить имя убийцы родного отца? – вторила Тара. – Того, кто уничтожил его, воспользовавшись его слабостью и отчаянием? Того, кто обманом и предательством занял чужой трон и лишил тебя настоящих отцовских объятий, полных искренней, а не фальшивой любви? Твой преступный приёмный отец даже не нашёл в себе смелости честно признаться в своих грехах за столько лет, хотя мог бы! А теперь… Знаешь, иди. Говори с ним. Выскажи ему всё. И я очень хотела бы потом узнать, что он тебе ответит!

Биндусара некоторое время переводил затравленный взгляд с Тары на Ракшаса и обратно, а потом хрипло вымолвил, садясь прямо на пол:

– Кажется, я верю. Вам обоим. Но… Что же мне делать? Что мне… теперь делать?!

====== Глава 5. Реванш ======

Ни Тарини, ни аматья Ракшас не осмелились беспокоить его утешениями или советами. С молчаливой надеждой они оба ждали, когда принц возьмёт себя в руки и сообщит, что готов действовать. Так вскоре и случилось. Придя в себя, Биндусара выпрямил спину и посмотрел на Тару.

– Я верну долг с лихвой, – твёрдо изрёк он. – Я заставлю самраджа Чандрагупту заплатить за всё, что он сделал с моим отцом и дядями. Месть свершится непременно, и она будет жестокой, но справедливой.

Аматья Ракшас выдохнул и радостно улыбнулся, а затем, сложив руки, низко поклонился молодому господину.

– Я верю в вашу справедливость, юный повелитель, – промолвил он. – Вы – истинный сын своего отца. Вы не позволите злу торжествовать. Любое ваше решение я поддержу. Приказывайте – и я исполню для вас что угодно!

– Мне нужно обдумать один план, – спокойно промолвил юноша, и на лице его, застывшем теперь в бесстрастную маску, не дрогнул даже мускул. – Благоприятная ситуация настала, и мне нельзя терять ни мгновения. Укройте махарани Тарини от чужих глаз и позаботьтесь о ней, советник, а я вернусь к себе и обдумаю дальнейшие шаги. Простите, что не называю вас матушкой, – теперь принц повернулся к Тарини. – Прежде, чем это случится, я желаю закончить свои дела с моим приёмным отцом! Как только он заплатит в полной мере за своё предательство вместе с проклятым Чанакьей, я смогу с лёгким сердцем вернуть вас во дворец и позволить вам быть со мною рядом.

– Нет, – прошептала Тарини, на глазах её выступили слёзы. – Я недостойна такой милости, сынок. Я вернусь обратно в ашрам ачарьи Нагендры и проведу остаток жизни там. Я просто желаю увидеть, как предатели получат по заслугам, мой сын станет царём и вернёт себе свой трон перед лицом всех. Более мне ничего не нужно.

– Вы увидите это, махарани. Непременно! – Биндусара поклонился Тарини и быстро вышел из покоев аматьи. На сей раз его уже никто не держал.

Растерянность, слабость и гнев прошли быстро. Дойдя до своей опочивальни, Биндусара уже точно знал, что делать. Осталась последняя сложность – не сдаться под влиянием крох любви, всё ещё трепещущих в сердце, не позволить лживым словам самраджа Магадхи завладеть его разумом!

«Чандрагупта был тем, кого царь любил. Больше братьев, сестры, жены… Больше собственной жизни», – невольно вспомнил Биндусара слова аматьи Ракшаса и стиснул зубы.

«Я тоже любил его, – с горечью подумал принц. – И тоже – больше всех на свете! А он лгал и притворялся. Ни слова правды не сказал с самого детства! Проклятый лжец. А я… действительно истинный сын своего отца… Попался в сети того же предателя, что и он! Но теперь всё кончено. Самрадж Дхана Нанд… Отец! Помогите мне укрепить мою решимость и не свернуть с выбранного пути. Я отомщу за вас и за ваших братьев. Даю слово!»

Показалось ли ему, но словно чья-то тень пронеслась над головой, мягко пригладив его волосы, будто успокаивая и даруя силы.

Биндусара запер дверь на засов, уселся посреди опочивальни на ковёр, скрестив ноги, и стал терпеливо ждать. Вскоре случилось именно то, что и должно было произойти: пришла служанка, чтобы передать ему послание от Чандрагупты. Девушка попыталась войти, но ничего не вышло. Тогда она громко постучала в запертую дверь, но ответа не последовало. Служанка стучала снова и снова, но Биндусара молчал, снедаемый своим внутренним пожаром, сделавшим его за несколько минут из слабого юноши крепким воином.

– Юврадж, вы там?! – наконец, отчаявшись, прокричала служанка, поняв, что войти внутрь не получится. – Скоро начнётся церемония поздравления! Самрадж приказал передать: вас давно ждут в тронном зале. Все гости собрались, и самрадж очень беспокоится. Ответьте, юврадж!

Губы Биндусары искривились в торжествующей усмешке. Он встал с места и сделал несколько шагов вперёд.

– Передай самраджу, если он желает меня видеть, пусть приходит сам. Один, без советника Ракшаса, без Чанакьи и прочих слуг, – отчётливо и громко отозвался принц, приблизившись к запертой двери вплотную. – Я не выйду до тех пор, пока император Магадхи, именующий себя моим отцом, не придёт ко мне. Я не стану объяснять причин своего поведения ни единой живой душе, кроме него. Ты поняла? Ступай и передай сказанное императору Чандрагупте.

– Слушаюсь, мой принц, – судя по шороху за дверью и топоту ног, девушка помчалась бегом сообщать царю странные новости о сыне.

– Не перечь, я иду с тобой, – Чанакья размашисто шагал по коридору дворца, не отставая от Чандрагупты ни на шаг.

– Биндусара звал меня одного! – резко воскликнул царь Магадхи. – Возвращайся в сабху и жди. Кому-то надо быть там, чтобы успокаивать гостей, недовольных тем, что церемония поздравления откладывается.

– В сабхе вовсю распоряжается Ракшас, налаживая отношения с разгневанными царями. У него отлично получается, даже удивительно. Я был уверен, что он хорош лишь в разжигании войн и в пытках заговорщиков.

– Значит, иди к нему! – ещё больше рассердился Чандрагупта. – Я собираюсь всё сделать так, как попросил Биндусара.

– Он не просил, а приказал, и на него это не похоже. Биндусара прежде никогда не вёл себя так дерзко. Он к тебе всегда относился с почтением, никогда не выдвигал требований, только смиренно просил. Будто сам не знаешь!

– У него что-то стряслось, – голос Чандрагупты дрогнул. – Моему сыну срочно требуется помощь, и об этом нельзя сказать служанке или даже первому министру. Он верит только мне. И я помогу ему!

– Ошибаешься. Если бы Биндусаре действительно срочно требовалась помощь, он бы скорее попросил Картикею или кого-то из охранников, чтобы не беспокоить тебя в столь ответственный момент. Но он даже не объяснил, с чего ему взбрело в голову устроить капризную детскую выходку, недостойную кшатрия, в день своего рождения! Чандра, это точно ловушка! – Чанакья обогнал своего упрямого ученика и загородил ему дорогу, раскинув руки в стороны. – Ты не подумал, что, возможно, пока мы проверяли одну часть дворца, заговорщики проникли с другой стороны и захватили в плен твоего сына в его же опочивальне? А что если он сейчас откроет дверь, а из-за его спины выскочит бунтовщик и пронзит твоё сердце стрелой или дротиком? А ты окажешься совсем один, и некому будет тебя защитить!

– Биндусара не позволит меня убить, – без малейшего сомнения отозвался Чандрагупта. – Он будет защищать меня, а вместе мы непобедимы.

Чанакья поморщился.

– Мне бы твою уверенность. Не забывай, кто он. Коварство у него в крови. Вполне возможно, Биндусара давно в сговоре с предателями и ждёт удобного часа, чтобы ударить в спину. Он такой же, как его…

– Замолчи! – голос Чандрагупты прозвучал воистину страшно. – Заткни рот, брамин! Мой сын никогда не предаст меня. Только в твоей голове могут бродить мысли о предательстве и днём, и ночью! Ты – единственный лжец! Убирайся! Встретиться с сыном я могу и без того, чтобы кто-то стоял рядом и подслушивал нас. Вон! – видя, что Чанакья не двигается с места, Чандрагупта заорал во весь голос так, что стены коридора вздрогнули. – Вон отсюда!!!

– Вот, значит, как ты заговорил, император Чандрагупта? – горько усмехнулся Чанакья. – Что ж… Желаю удачи. Буду молиться, чтобы ты вернулся живым из покоев сына.

Развернувшись, Чанакья удалился, а Чандрагупта продолжил свой путь к комнате Биндусары.

Заскрипел засов, медленно отворилась тяжёлая дверь, и Чандрагупта увидел на пороге опочивальни Биндусару в одних дхоти, без украшений. Царь удивился, хотя любой другой отец на его месте просто рассвирепел бы.

– Ты ещё не одет! – воскликнул Чандрагупта, и голос его прозвучал с удивлённым упрёком, но не с гневом. – Почему ты не готов?! В сабхе невозможно протолкнуться от толпы царей, приехавших, чтобы поздравить тебя, а ты сидишь один… Ты заболел?

– Нет, я здоров, – спокойно ответил Биндусара.

– Давай помогу закончить праздничное облачение, чтобы ты мог явиться в сабху.

– Я не пойду.

– Пойдёшь! – черты лица Чандрагупты посуровели. – Ты обязан поприветствовать союзников, приглашённых на твой праздник. Если ты не появишься, это будет расценено как оскорбление. А оскорблять гостей – худшая адхарма из возможных.

– Лгать – тоже адхарма. Поддерживать чужую ложь – страшная неправедность. Хитростью и подлостью убивать беспомощных – вовсе непростительно.

В груди у Чандрагупты похолодело.

– Что значат твои слова, сын? – насторожился царь, делая шаг вперёд и, наконец, входя в покои Биндусары.

Принц прикрыл дверь и отошёл от отца.

– Мои слова значат лишь одно – я отказываюсь выходить в сабху. И причина тому – нежелание совершать адхарму.

– Какую ещё адхарму? – рассмеялся Чандрагупта. – Что может быть праведнее церемонии поздравления наследника богатейшей страны?

– Только вот не существует наследного принца, которого цари явились поздравлять. А, стало быть, вся церемония – ложь. Я отказываюсь лгать.

– Что с тобой? – Чандрагупта приблизился к сыну и положил ему ладонь поочерёдно на лоб, на шею и на запястье. – У тебя нет лихорадки, но сердце твоё бьётся неровно, словно ты не в себе. Говори, в чём причина твоего волнения?

– Кого приехали поздравлять и чествовать союзники? – напрямую спросил Биндусара.

– Тебя, разумеется!

– Хорошо. Как меня зовут? – задал новый вопрос царевич.

– Чанакья прав, – Чандрагупта отшатнулся и обеспокоенно покосился на сына. – Ты сегодня сам не свой.

– Самрадж, ответьте, как звучит моё полное имя?

– Биндусара Амитрагхата Маурья. Но почему ты называешь меня так официально, сын? – всё большее волнение охватывало душу Чандрагупты, заполняя её доверху дурными предчувствиями.

– Союзники съехались, чтобы поздравить с днём рождения Биндусару Маурью? – не ответив на вопрос Чандрагупты, снова спросил царевич.

– Да.

– Я не выйду.

– Отвечай, что происходит?! – вспыхнул Чандрагупта. – Почему ты не собираешься выходить?

– Потому что Биндусары Маурьи не существует. Его день рождения фальшивый. Существует лишь Биндусара Нанд, или Ананда, сын убитого вами императора Дханы и ушедшей с горя в ашрам махарани Тарини, у которой силой вырвали из рук ребёнка. Но Ананда родился не в этот день, а чуть раньше, и его день рождения прошёл месяц назад. Отпустите гостей. Биндусара Нанд не выйдет к ним.