Текст книги "Приключения Димки Петрова... (СИ)"
Автор книги: Анатоль Нат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
О том что Юрок только что сказал, он не расслышал ни слова, а лишь догадался по губам.
– Возьмите сколько надо камышовых плотов. Два, три, четыре – сколько надо, – устало уточнил он. – Свяжите цугом, поставьте на них виселицу, одну на всех, и пустите вниз по реке. Пусть плывут. Пусть все знают, что если кто нас тронет – мы всех отпустим… Всех, вниз по реке…
Это наш ответ Чемберлену, – едва слышно прошептал он, отворачиваясь.
Озадаченный Юрок несколько мгновений непонимающе смотрел ему в спину, вздрогнул, словно опамятавшись, и молча двинулся к реке.
Плавающие рядом с берегом на мелководье мёртвые тела их товарищей с разбитых плотов, не располагали к гуманизму. И гибель двадцати семи человек из отряда от внезапного, ничем не спровоцированного орудийного обстрела с лодий речных пиратов прощать никто был не намерен.
Да и чего уж тут говорить, не любили пираты с левобережцами друг друга, что уж тут поделаешь. Сильно не любили. И платили друг другу одной и той же монетой – ненавистью. Трофейщики, или как в других местах их называли – речные пираты, как более прагматичный народ, всех попавших им в руки левобережцев продавали в рабство, а те в ответ, без особых затей пиратов, или трофейщиков, просто вешали. И попытки Верховного Совета Левобережья хоть что-то изменить в давно сложившейся практике, заведомо обречены были на провал, как о скалы разбиваясь о взаимную, лютую ненависть одних к другим.
Но вот такого…. Чтобы открыть ничем не спровоцированный артиллерийский огонь по проходящему по кромке чужому берега обозу – вот такого раньше никогда не было.
Конец старой истории…*
Сбор из воды пленных много времени не занял. Попытавшихся скрыться на ближних островах пиратов быстро расстреляли из арбалетов с плотов, а остальных же немногих выживших, уже не сопротивлявшихся, быстро выловили на плоты и быстро доставили на берег.
Вся эта возня не заняла много времени. Гораздо больше пришлось потратить на сооружение плотов с виселицами из остатков сгоревшей лодьи и первых попавшихся под топор прибрежных деревьев. Пригодного для плотов материала на сгоревшей лодье пиратов было немного, да и возиться долго не было возможности. Надо было торопиться с переправой, пока привлечённые разыгравшейся на реке артиллерийской дуэлью в эти места ещё кто-нибудь нежданный гость не подтянулся.
Потому пришлось совместить приятное с практичным, и ограничиться не количеством плотов по числу висельников, а всего лишь тройкой связанных цугом камышовых плотов с длинными, многоместными виселицами, установленными по центру.
А ещё ведь надо было вывести плоты на стремнину, и пустить плыть вниз по реке. Чтоб всякая тварь дрожащая видела итог – что бывает с позарившимся на чужое добро. Ворьё должно быть наказано. Жестоко, всегда, сразу, как только появится малейшая к тому необходимость.
А уж такого добра, как крепкие верёвки, у егерей, обозлённых гибелью своих товарищей было в избытке. Прощать смерть своих друзей никто пиратам не собирался, как, впрочем, и задерживаться на этом, открытом всем ветрам пустынном берегу.
Вышла одна лишь небольшая задержка, повлёкшая за собой длинную череду непредсказуемых и тяжёлых последствий.
– Дмитрий Александрович! Дмитрий Александрович!
– Что-о?
Удивлённый неимоверно Димон медленно повернул голову на вопль, с которым, похоже, обращались именно к нему. Невиданное дело, кто-то в этом мире знал его по имени отчеству?
– Дмитрий Александрович, не признаёте? Это же я, Лёлик!
Какой-то оборванный, в невообразимом рванье мужик, из числа выловленных из воды трофейщиков, бешено рвался из рук крепко держащих его егерей, и, судя по тому как тот тянул в его сторону руки, обращался похоже всё-таки именно к нему.
– Ты это мне? – удивлённо поднял Димон брови. – Лёлик?
Никого, кто бы в этом мире знал его по имени отчеству Димон не знал. Тем более какого-то неизвестного Лёлика. Впрочем, это был уже второй человек, который на этом берегу обращался к нему именно так. А уже одно это, само по себе вызывало настороженность.
– Ну ка, ребятки, подождите.
Димон решительно остановил сваливших пленного на землю и заламывающих уже тому руки егерей. Встав со станины он подошёл к лежащему на песке пленному.
– Кто такой и чего тебе надо?
– Дмитрий Алексеевич, неужели не узнаёте? Я это. Сотник!
– Какой сотник?
– Князя Подгорного сотник. Леонид Кольчугин! Сотник! – и тут же, захлёбываясь словами торопливо поправился. – Бывший! Бывший сотник! Неужто не помните. Мы ещё с вами не одну бутылочку профессорского спиритуса на двоих откушать изволили, в бытность вашу у князя нашего в гостях. Неужто забыли?
– Дмитрий Александрович, это же я, Лёлик!
– А-а-а, – что-то такое смутно вспоминая, равнодушно протянул Димон. – И чего?
– Ну как же, господин Димон. Ведь вы же меня знаете. За что вешать то? За что?
– За компанию, – невозмутимо пожал плечами Димон. – За что же ещё. Можно ещё уточнить. Повесить – за шею. А можно и за ноги. По выбору. Тебя же выловили вместе с пиратами с лодьи. Значит, ты с ними заодно, один из них. Значит, виновен в смерти наших парней.
– Что вы такое говорите, Дмитрий Александрович, – лихорадочно зачастил бывший сотник. – Что вы такое говорите, Дмитрий Александрович. Я же не из их числа. Меня даже в состав команды не взяли. Я же у них случайно оказался. Я же простой пассажир. Кого хочешь, спросите. Вот вы хотя бы этого, и этого, и этого, – лихорадочно тыкал он рукой в стоящих с краю шеренги пленных, точно таких же как и он оборвышей.
– Пф-ф-ф-ф, – с шумом выдохнул из себя воздух Димон. – Делать мне нечего, как только спрашивать. Проверять, уточнять мне некогда. Да и не у кого уже, – флегматично заметил он, глядя как первое тело из указанных сотником пленных уже задёргалось в петле.
Если у тебя всё, – равнодушно посмотрел он на бывшего сотника, – то пойду я. У меня дела, а ты меня задерживаешь. Нехорошо это, сотник. Бывший сотник, – осуждающе покачал он головой.
– Так я это, – запнулся сотник. – За что же меня вешать-то? Я же не такой как они. Я же в вас не стрелял, никого не убивал, никого не грабил. Я вообще у них на лодье случайно оказался, пассажиром. За что же меня вешать-то?
– Опять, двадцать, – с нотками обречённости в голосе, как при разговоре с малышом, устало проговорил Димон. – Так я тебе ж сказал. Вешать – за компанию. А если и это непонятно, то по-другому отвечу. Повесят тебя за шею. Теперь понятно?
Двадцать семь своих погибших парней Димон прощать никому не собирался, тем более какому-то якобы "случайному" пассажиру, во что он не верил совершенно. Чего не соврёшь в тщетной надежде вырваться из петли.
Ведь занимались же они мирно подготовкой к переправе и никого не трогали. Никого! Так и нечего было и на них нападать. И нечего тут выкручиваться как припекло. За свои дела надо отвечать. Начали стрелять первыми – получите в ответ. В конце концов: "Собакам – собачья смерть". А уж пиратов то, сам Бог велел вешать на реях. Жаль только, что ни одной целой реи за время боя не сохранилось.
– Так вы не поняли, Дмитрий Александрович, – ещё быстрее зачастил бывший сотник, видя решительно схвативших его за плечи егерей. – Я же помочь могу. Я знаю где у князя есть очень выгодный доход. И могу туда провести. Не пожалеете. Ей, Богу, не пожалеете, Дмитрий Александрович. Ей, Богу! – забился он в руках егерей, безжалостно потянувших его на плот с виселицей. – Моторов пять, шесть минимум взять можно, Дмитрий Александрович. А я помню, вы очень интересовались как-то моторами, – ещё более быстрей зачастил бывший сотник, вертя головой и сопротивляясь накидываемой ему на шею петли.
– Стоп! – резко остановил Димон егерей, с трудом удерживающих бешено извивающегося у них в руках сотника. – Стоп-стоп-стоп, – тихо проговорил он, склоняясь к снова брошенному на землю пленному. – Какие моторы? Откуда?
– Из болота, – зачастил сотник. – Из торфяного болота с плато. Новенькие, словно только что с завода. Чуть-чуть помыть, от грязи почистить, продуть, смазать где надо и вперёд. Новьё – муха не сидел. Хоть прямо сейчас соляру заливай и заводи.
– Не понял, – медленно проговорил Димон.
Медленно, не торопясь он спустился с обрыва и подошёл к плоту с виселицей. Схватив бывшего сотника за волосы, задирал ему голову вверх, заставив посмотреть себе прямо в глаза.
– Повтори, – тихо, с угрозой проговорил он. – Какую такую соляру заливай? Куда вперёд? Кто на ком не сидел? Какая муха?
– На тракторе, – быстро зачастил сотник. – Муха на тракторе. А вы, господин Димон должны знать что это такое. Это им непонятно, – пренебрежительно кивнул сотник на крепко державших его егерей. А вы-то с Земли, вы должны знать что такое трактор.
– Я знаю что такое трактор, – тихо проговорил Димон, наклоняясь близко к его лицу. – И даже знаю, что такое соляра. А вот откуда это знаешь ты?
– Так я же у нашего князюшки в доверенных лицах ходил, – вдруг сразу успокаиваясь, более уверенно почувствовал себя сотник. – Я много знаю чего. Я вообще, очень ценный видок. Меня нельзя вешать.
– М-да? – задумчиво протянул Димон, окидывая пленного внимательно настороженным взглядом. – Уверен? Видок то у тебя действительно, не того.
– Нет, вы не поняли, Дмитрий Александрович, – заволновался сразу сотник. – Видок это не мой внешний вид, видок это…
– Я знаю, – жёстко перебил его Димон.
– Васька! – вдруг заорал он, – резко подымаясь с корточек и отряхивая колени от налипшего песка. – Этого, – ткнул он пальцем в лежащего на земле бывшего сотника. – Помыть, дать другую одежду и глаз с него не спускать.
Убежит, – посмотрел он Ваське, казалось прямо вглубь души. – Сначала шкуру с задницы спущу, а потом домой отошлю, вечным дежурным по кухне. Понял?
– Яволь, мин херц! – вытянулся перед ним подбежавший Васька. – Не извольте беспокоиться, командир. Всё будет в лучшем виде. У нас и мух не улетит, не то, что такая туша.
Убежишь, – вдруг резко склонился он к лежащему на земле сотнику. – На краю света найду и повешу. За тобой должок, – совсем тихо проговорил он. – Погибли наши парни, а ты не расплатился. Учти это, падаль, если вздумаешь бежать. Под землёй найдём.
Пошли-пошли, – подтолкнул он, медленно подымающегося с земли сотника. – Помоешься. В порядок себя приведёшь, а там и поплотнее с тобой поговорим.
Проводив взглядом двинувшихся к более чистому месту Ваську с пленным и тройкой егерей охраны, Димон кинул прощальный взгляд на медленно отплывающие от берега плоты с повешенными.
– А это ещё что за диво? – удивлённо вытаращился он на странную, бесформенную фигуру в каких-то грязных обносках, вольготно расположившуюся на торчащем из воды топляке у речной кромки. Он только сейчас заметил сидящую на комле топляка фигуру и был тем несказанно удивлён. – Почему оно ещё не висит? – удивлённо уставился он на мнущегося с ним рядом Юрка.
– Юрок, чё за дела? – удивлённо переспросил он какого-то странного, мнущегося на месте полусотника.
Фигура на бревне медленно с достоинством обернулась и Димона буквально физически кольнул брезгливо высокомерный взгляд из-под нахмуренных бровей старика.
– Работорговцев не вешают, – с достоинством проговорил этот странный мужичонка, как о чём-то незыблемом и не поддающемуся сомнению. – Стыдно этого не знать, Дмитрий Александрович.
– Ты кто? – изумлённо смотрел на него Димон, не понимая что здесь происходит и почему кто-то из выловленных в реке людей до сих пор ещё жив.
– Изиослав Вайт, – чопорно приподнял какой-то мятый, мокрый тряпочный ком с головы этот старик, последний оставшийся из небольшой кучи пленных.
Позвольте представиться, – старик прижал к груди свою тряпку и с достоинством слегка склонил голову. – Работорговец, – словно о чём-то значительном, веско поведал он.
– Кто? – Димон неверяще смотрел на странное чучело, которое и человеком то странно было бы называть. – Кто, ты сказал? – медленно, тихим, безцветным голосом повторил Димон вопрос.
– Работорговец Изя Белый, – с достоинством повторил старик. – Негоциант. Из семьи добропорядочных негоциантов Вайтов, друзей и компаньонов знаменитого семейства работорговцев Цандеров.
Надеюсь, вам знакомо это имя? – со значением посмотрел старик на вдруг задумавшегося, медленно покивавшего головой Димона. – Вижу, что это так. Поэтому, надеюсь мне нет необходимости напоминать, что семью Цандеров не трогают, как, впрочем, и их друзей, – бросил он предупреждающий многозначительный взгляд на Димона.
Находился на лодье ваших неудачливых недоброжелателей по делам. Теперь готов иметь дело с вами, господин Димон. Вы оказались более удачливы чем тот дурак, который пытался откусить кусок больше чем смог прожевать. Хотя ему и говорили этого не делать. Парамон Сизый был дурак. Тупой жадный дурак, – с удовольствием повторил старик. – Он мне никогда не нравился. И правильно что вы его потопили. Меньше народу – больше кислороду.
– Готов, это ты про что? – не веря сам себе, медленно переспросил Димон. Щека его нервно дёрнулась, а правый глаз непроизвольно прищурился, словно выцеливая что-то на лице сбеседника.
– Ну, на что был готов, теперь уже поздно говорить, – старик с сожалением проводил глазами медленно отплывающие от берега плоты с повешенными. – Жаль, жаль что вы так поторопились, господин Димон. Мы бы могли с вами договориться. Но, надеюсь, со временем у вас будет ещё чем меня порадовать. Судя по тому как вы начали, у вас впереди богатое будущее. А сейчас я бы желал вернуться к весьма интересующему меня делу.
Как вы посмотрите на то, чтобы доставить меня в Гультяй-Дол.
– Куда?
– В городок, что тут есть неподалёку, – раздражённо глянул на него старик, уже сердясь на его тупоумие. – Там обычно собираются люди подобные нам с вами. Мне надо туда. Я заплачу.
– У тебя есть деньги? – медленно поинтересовался Димон. – По твоему виду этого не скажешь.
– Деньги у меня есть там на месте, – с достоинством отбрил неверу старик. – И там с вами на месте полностью расплатятся. Я нанимаю вас на сопровождение меня до своего дома. Сто вёрст по пустынному берегу, без имущества, без еды, без питья – это не есть хорошо.
Полагаю, сотня золотых вас устроят. В вашем положении, – старик бросил пренебрежительный взгляд на разбитое орудие неподалёку и разбросанные кругом стрелянные гильзы, – выбирать не приходится.
– Командир, – услышал Димон негромкий голос сзади, – на пару слов.
Обернувшись, Димон удивлённо заметил стоявших там напряжённых троих егерей с Ягодного, которых ему ещё перед походом Корней рекомендовал как весьма знающих своё дело парней.
– Присмотрите пока за ним, – кивком головы указал он держащимся рядом с ним артиллеристам на старика. – Я тут с ребятами поговорю, а потом мы вернёмся к нашему гостю.
Отойдя подальше, чтоб их никто не мог слышать, парни, взяли что называется быка за рога.
– Дмитрий Александрович, Изя – тот кто сначала поймал, а потом продал нашего Пашку в рабство. Тем самым Цандерам. Продал, не смотря на то, что амазонки пытались Пашу с ребятами сразу выкупить и предлагали тому весьма серьёзные деньги. Отказал, с…ка. Продал Цандерам в рабство. Данные совершенно точные, поступили от Ведуна.
– Значит, он знает где Паша, – расплылся в довольной улыбке Димон. – очень хорошо. Сейчас он нам всё расскажет, – с довольным видом потёр он ладони.
– Нет, – погасил его улыбку командир тройки. – В семье Цандеров строгое разделение по функциям. Один ловит, другой продаёт, третий переправляет проданных по месту назначения, если покупатель выкажет таковое желание. И так далее. Таким образом, если он Пашу поймал, то его дальнейшую судьбу он знать не мо-жет, – тихо, по слогам проговорил егерь.
– Но мы его всё-таки спросим, – мрачно глянул парню прямо в глаза Димон. Широкая, нехорошая улыбка растянула его стиснутые было губы. – Считай, что у вас практика и приёмный экзамен одновременно, очередной, – неприятно улыбнулся он, глядя парням прямо в глаза. – И глядите, парни, чтоб быстро не умер. А то знаю я вас, торопыг. Умрёт раньше времени, собственной шкурой с задниц ответите.
Резко развернувшись, он быстрым шагом подошёл к старику.
– Держите его парни крепче, – совершено невозмутимо проговорил он, как о чём-то несерьёзном.
Ошарашенный неожиданно жёсткой хваткой за руки старик работорговец от неожиданности поначалу растерялся.
– Вы что? – возмутился наконец он, пытаясь вырваться.
– Изя, – подошёл к нему вплотную Димон. – А куда ты дел Пашу? – тихим голосом, прямо на ухо прошептал он. – Помнишь такого? – ещё более тихо спросил он работорговца, вплотную приблизив своё лицо к нему.
Мертвенная бледность покрыла лицо старого работорговца.
– К-какого Пашу, – прошептал он.
– Ребята, – Димон медленно развернулся назад, в сторону парней с Ягодного. – Ваш выход. Клиент запирается и ссылается на плохую память.
Но чтобы вы чего не напутали, – развернув чуть назад голову, медленно проговорил Димон, притом глядя прямо в глаза старому работорговцу. – Пришлю ка я к вам нашего отрядного врача, ящера. Чтоб вы не переусердствовали, чтоб наш клиент слишком быстро не помер.
Без него не начинать.
Не люблю работорговцев, – вдруг совсем тихо проговорил он, отворачиваясь и больше не обращая внимания на вдруг как-то тонко и обречённо заверещавшего у него за спиной старика.
Как кончите, жду немедленный доклад, – сухо бросил он в спину двинувшимся в кусты парням. – И чтоб к концу был жив, – жёстко бросил он им в спину. – У меня на него особые планы, на живого, – многообещающе проговорил он.
Удивительно, оживлённая прежде река, по которой в это время, под вечер, обычно непрестанно сновали вверх и вниз по течению большие и малые группки самых разнообразных судов, сейчас словно вымерла. Звуки артиллерийской стрельбы словно метлой вымели всех со всего видимого с речного мыса пространства реки. Было такое впечатление, странное до невозможности, словно довольно оживлённая прежде большая река мгновенно как бы замерла. И всё кругом остановилось. И ни что больше не мешало обозу Димона спокойно переправиться на свой берег.
Немного задержала, правда, казнь старого работорговца. Да и то, исключительно по причине того что Димону было интересно во всех мелочах посмотреть за весьма экзотической казнью, которую придумали старику егеря, и о которой Димон до того лишь в книгах читал. Видать же, по счастью не довелось. А тут – ещё и поучаствовал. Слава Богу не в качестве главного действующего лица.
И всё равно, было противно, словно в дерьме изгваздался.
Мало приятного в том, когда живого человека, пусть даже и тварь дрожащую, четырьмя привязанными к нему лошадьми раздирают в клочья. Жуткая смерть. Но вполне достойная той человеческой мрази, основой собственного благосостояния сделавшей торговлю человеческими жизнями и судьбами.
Единственно о чём Димон искренне сожалел, что ничего нового от работорговца узнать они так и не смогли. Изя Белый, действительно, буквально под самым носом у княжны поймал Пашу с ребятами в плавнях низовий Лонгары. Чем, потом, к слову сказать, он искренне гордился. Но!
Гордость за себя, за своё умение это хорошо, только вот поняв, кому он только что перебежал дорогу и что в будущем этот случай грозит уже непосредственно ему серьёзными неприятностями с семейством Подгорных князей, не мудрствуя лукаво в тот же час продал пленных семье работорговцев Цандеров. И тут же со спокойной совестью выбросил всё произошедшее из головы, как не стоящее больше его царственного внимания. Ну а куда потом уже семейство Цандеров дело того Пашу с его парнями, он не имел ни малейшего представления. Да и не хотел иметь. Других дел, более для него важных у работорговца было полно.
Интересоваться такой сущей мелочью, недостойной серьёзного человека, к каковым Изя безусловно себя относил, старому людолову даже в голову не пришло.
И чем больше Димон думал над произошедшим, тем всё более убеждался в правоте сделанного. По всем раскладам выходило, что позволять такой мрази жить на белом свете – Бога гневить. Всё было правильно.
Бывшего же сотника подгорных князей Димон решил оставить в живых. Пока. Пока он был нужен или пока тот не заставит его пожалеть о принятом здесь на берегу решении. И очень уж его заинтересовал странный рассказ того.
Судьба играет человеком… *
Бывший сотник Подгорного княжества стоял перед мрачным начальником экспедиции Димоном и с замершим от ужаса сердцем безропотно ждал решения своей участи. Ничего уже изменить было нельзя. Как вот этот вот человек, хороший в прошлом знакомец, здесь и сейчас решит, так оно и будет.
В это мгновение он тысячный раз проклял всё. Ну кто ж знал, что некий Димон, которого собрались потрепать эти пираты с лодьи трофейщиков, окажется его старым приятелем по замку Подгорного князя.
Мысленно он поблагодарил небо что недавно попал к трофейщикам и не успел занять у них никакого места. Даже ничем отметиться не успел. Это теперь было ему в плюс.
Что его бы не отпустили в низовьях, куда он первоначально направлялся, бывший сотник уже давно не сомневался. Или кровью бы повязали, оставив в команде. И то, только в случае если б у пиратов были большие потери в людях и им нужны были б новые рекруты. Или… после разгрома каравана Димона оказался бы сотник с камнем на шее в реке, на дне. Что более вероятно, учитывая к кому он попал.
– "И откуда, спрашивается, пираты имя начальника каравана поисковиков узнали, – вдруг задумался бывший сотник. Раньше подобные мысли ему даже в голову не приходили, а тут вдруг всплыло. – Очень кстати, – подумал сотник. – Думаю, такая информация тоже будет небезынтересной для господина Димона. Но стоит её пока попридержать. На будущее. Не стоит выкладывать все козыри сразу. Глядишь и интерес у него к нему будет более постоянным. И по окончании не бросит он его в воду с перерезанным горлом.
Знать бы как всё повернётся, – с горечью думал сотник. – Ни в жизнь бы не сунулся на пиратскую лодью.
Дурак, – клял он сам себя, – купился на дешевизну проезда и думал что тебя доставят к устью.
Дважды дурак. Трофейщики просто так никого из этих пустынных мест не выпускают. А уж пираты – каждый второй из них.
Трижды дурак, когда купился на сладкие речи капитана и вздумал расплачиваться патронами. Подумал что за жалкую сотню хороших патронов приобрёл себе тёплое местечко пассажира, полагая что это обычная транспортная лодья.
И совсем дурак, когда поняв куда попал, не сбежал в ту же ночь. Хоть куда. Хоть обратно на Правый берег. Бросив всё. Голым, босым – любым. Глядишь, не стоял бы теперь с петлёй на шее перед своим старым приятелем и не ждал бы с трепетом своей участи".
Стянутые крепким кожаным шнуром руки за спиной и толстая пеньковая верёвка, наброшенная на шею не оставляли ни малейшего шанса сбежать. Да он уже и не хотел. Сотник уже чуть ли не год бегал ото всех и ему это надоело. Надо было когда-нибудь остановиться. Хотя, если остановиться у левобережцев, то у него могли быть и проблемы. Серьёзные проблемы…
В том что он не имеет к пиратам никакого отношения, сотник не солгал. Почти…
И вот это почти жгло сейчас его душу. А ну как узнают, что он вместе с остальными пиратами у трофейщиков на базе грузил снаряды в эту шаланду, а потом, во время боя подавал их из расположенного в трюме артиллерийского погреба. Сейчас, вспоминая это, его лоб покрывался испариной. Попади тогда один снаряд в трюм – и всё, им хана!
Повезло, успел выбраться, когда лодья с развороченным бортом стала быстро тонуть. Успел всё ж выбраться из трюма, благо в тот момент находился на трапе возле самой палубы. А потом успел ещё и отплыть дальше в сторону от тонущего судна. Иначе бы попал под последние разрывы, которыми левобережцы добивали лодью.
Сотника внезапно пробил холодный пот. Он только сейчас понял что ни в какое бы устье он не попал. И что человека, видевшего место расположения тайной базы пиратов в живых никто бы оставлять не стал. И в лучшем случае его участью было бы вечная служба на галерах у трофейщиков или у пиратов. Что, суть одно и то ж.
Но что вернее. Сразу же после перехвата этого каравана, упокоился бы он на дне реки с камнем на шее. Как ни крути, а сведения о том, что трофейщики перехватывают на обратном пути добытчиков слишком горячие, чтоб видок после того долго жил. К тому ж такой – всем чужой.
Надо же так влипнуть. Теперь повезёт, если хотя бы продаст в рабство, а не на кол посадит, как друг командира этого отряда поисковиков пару лет тому казнил много возомнивших о себе рыцарей. Или не дай Бог судьбы Изи Белого, живым разорванного на куски лошадьми. Вот уж воистину страшная смерть.
"Хотя, рабство тоже не выход, – уныло размышлял над своей будущей незавидной судьбой сотник. – Оттуда прямая дорога обратно на "Торфяное плато". Там вечная нехватка рабсилы. И там – гарантированная смерть. В этот раз уж без вариантов. Вряд ли тамошние охранники будут с ним ещё цацкаться. Раз сбежал – значит дорожку на свободу знает. Следовательно – под нож беглеца.
А может и ещё что похуже, – пришла отрезвляющая холодная мысль, буквально пробившая его ознобом. – Да, точно, наоборот. Убивать не будут. Искалечат, чтобы снова сбежать не мог, а жизнь оставят, как показатель того что сколько ни бегай, а конец един. Всё одно вернёшься обратно к ним на плато. А перед тем ещё и запытают до полусмерти. И пока всё до донышка не расскажешь и не покажешь тайную тропку, которой через топи ушёл – не умрёшь.
А кто ж её помнит то, тропу эту. Тогда всё было как в тумане. Шёл – ног под собой не чуя. Теперь вспоминай, не вспоминай, а память такая странная штука…. Нечего, выходит ему помнить.
Что делать? Попробуй сейчас вспомни ту тропу. Невозможно! Совершеннейше невозможно. Хотя, если попытаться… Если, господин Димон даст ему шанс…. Хоть малейший.
Сотник совсем приуныл. Открывшиеся было перед ним радужные перспективы, когда он думал что избежал петли, стремительно убывали. Надо было чем-то заинтересовать командира уничтожившего пиратскую лодью отряда. Но единственное что приходило на ум одни трактора. Но на кой они кому нужны, сотник совершенно не представлял. И чем больше размышлял о том, тем больше беспокоился о своей будущей судьбе.
Ну в самом деле, не заинтересует же их возможность нападения на лагерь добытчиков металла самого Подгорного князя. Не самоубийцы же они.
– "А почему, собственно, нет? – снова пробил его холодный пот. – Его дело сказать что знает. А принимать решение – нападать или нет – это уже вне его компетенции. Это пусть решает местное руководство".
"Так тому и быть. Расскажу всё, выложусь до донца. Чтоб лично ко мне не было ни малейших претензий. А там пусть решают сами.
И про то что пираты знали имя начальника каравана добытчиков, тоже скажу. Будь что будет", – пришёл он к окончательному решению.
Багровое солнце медленно опускалось в воду, удлиняя тянущиеся вдоль берега тени от деревьев и кустов.
Гур де Туар аккуратно, без всплеска приподнял над водой голову, осторожно выглядывая из прибрежных камышей. Следовало быть крайне осторожным. Он выжил. Выжил там где погибли все остальные. И не стоило искушать судьбу небрежностью, которая неизбежно привела б его на виселицу. На тот плот, что только что медленно проплыл мимо него вниз по течению, медленно раскачивая на волне тела повешенных.
Проводив взглядом плот со страшным грузом, перевёл его на недалёкую отсюда переправу левобережцев.
Сброшенный в воду с лодьи разорвавшимся рядом с бортом снарядом, Гур де Туар не стал по примеру других судорожно цепляться за свисающие как раз на подобный случай с борта канаты с узлами и не стал пытаться подняться обратно на борт.
Прикинув что до конца артиллерийской дуэли многое ещё может случиться, он стал осторожно выгребать к берегу, изредка подымая над водой голову чтоб хлебнуть глотка воздуха.
Хорошо что у него оказалась прекрасная подготовка пловца. Не зря в своё время он заплатил много золота инструктору по плаванию и не слушал молодых идиотов из своего племени, смеявшихся тогда над ним. Где они сейчас все – на дне рыб кормят. А он выплыл. Вопреки всем – выплыл и ЖИВ.
Ему предстояло сейчас решить что делать дальше.
Возвращаться обратно в отряд ему было нельзя. Теперь его уже точно не простят. И хоть вины его в разгроме лодий и нет, но никто на подобное не посмотрит. Не принёс бы весть, не сказал бы про этот богатый, жирный обоз – три лодьи трофейщиков были бы целы, а экипажи живы.
Гибели экипажей двух боевых ушкуев и лодьи приманки ему точно не простят.
Поэтому приходилось что-то решать.
– "Хотя, – серьёзно задумался ящер. – Причём здесь он. Это именно экипажи лодий перехватчиков оказались элементарно не готовы к подобному развороту событий и это именно они так преступно долго промедлили с ответным огнём. В результате чего теперь кормят раков и рыб на дне реки. А он, лично он, к выучке пиратов не имеет ни малейшего отношения. Как и к их разгрому. В конце концов, у них был собственный командир, Туару ни в коей мере не подчинявшийся.
И обвинять в разгроме его – высшая глупость.
Учиться стрелять надо было лучше", – мстительно подумал Туан о не справившееся со своим делом команде лодий.
Мысли скользнули в другую сторону.
Поставив всё на пиратов, своих бывших хозяев, и бросив коротышку с его теперь уже для него бывшими и недоступными подземными складами, он проиграл, лишившись там своей доли, так как сбежал предупредить своё прежнее начальство.
– "Что-то дороговато мне выходят встречи с этой компанией, – мрачно подумал Туан. – Надо или больше их не трогать, никогда, или раз и навсегда, окончательно с ними разобраться. Что нравится мне гораздо больше.
К тому же я, и только я сейчас ещё владею и ценнейшей информацией – где расположены те склады. А информацию ведь можно и продать. Хорошо продать. Тому, кто больше заплатит. И не только своему нынешнему и непосредственному руководству. Отнюдь нет.
И ещё такое соображение. Обоз нашего Димона ведь не разбит бы.
Поди теперь докажи кто именно слил на сторону сведения о складах. Да и наверняка теперь Димон захочет отыграться на коротышке и не будет молчать, где он разжился таким количеством дорогущего оружия".
Проскочила было мысль проследить за местом куда отправится обоз, и тут же ушла. Соваться на Левый берег после всего произошедшего мог только самоубийца. Гур де Туар самоубийцей не был. И шальная, случайная мысль была тут же задвинута в сторону, подальше.
Вспомнив на миг рвущиеся возле бортов лодьи снаряды, ящер вздрогнул. Ему вдруг стало плохо. Картина, всплывшая в памяти, была – незабываемой.
– "Наверняка будет теперь трепаться, – вернулся он мыслями к начальнику разгромившей их экспедиции. – А раз так, то за его болтовнёй и моя информация, вовремя доведённая до ушей "кое-каких заинтересованных лиц", останется незамеченной. Главное, на продаже секретов не попасться.
