Текст книги "Восход Красной Луны (СИ)"

Автор книги: Ana LaMurphy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Черт с тобой. Пусть Сальваторе тоже знает. Когда я превращусь в хвостатую псину – сожру его первым.

Елена открыла дверь и вышла из кабинета. Она направилась прямиком к Сальваторе, решив расставить все точки над «i». Солгать вряд ли получится. Оставалось только разъяснить все акценты. Шатенка вошла в кабинет, захлопнув дверь, и стремительным шагом подошла к Сальваторе, который, стоя возле стеллажа, разбирал какие-то бумаги. Он взглянул на Елену, которая смотрела на него со злобой и презрением, но потом снова перевел взгляд на бумаги.

– Вы все знаете, ведь так? Моя сестренка все рассказала.

– Думаешь, я ей поверил?

Деймон поверил, но это был особый шаг. Он положил бумаги на полку шкафа и вернулся к своему рабочему столу. Шатенка последовала за ним. Она положила сумку на стол и приблизилась практически вплотную.

– Я почему-то уверена в этом. Вы не умеете лгать.

– Ты решила и относительно меня применить силу? – совершено спокойно произнес он.

Именно это непробиваемое спокойствие заставило Елену вновь испытать смену чувств. Вся агрессия исчезла в мгновение ока. Осталось лишь то чувство, которое она испытывала вчера. А именно, возбуждение. Гилберт сходила с ума от его запаха, абсолютной холодности его голоса и этого взгляда голубых глаз. Она подошла еще ближе, четко понимая, что Локвуд просто жалок, по сравнению с этим мужчиной.

– Ты причиняешь боль своей сестре.

Елена быстро взглянула на мужчину, но, ничего не ответив, вышла вон из кабинета.

В то время как Елена отправилась к Сальваторе, Кэтрин направилась к задней площадке двора. Возвращаться на уроки не очень-то и хотелось. Здесь девушка достала сигареты и спокойно закурила, стараясь думать о чем-то отвлеченном. Это выходило плохо. Все мысли снова сводились к сестре, которая просто теряет себя, теряет то, что так уважала в себе – свою человечность.

Кэтрин выпустила дым и тут же услышала шаги позади. Обернуться ей не позволили. Грубо схватили, закрыв рот рукой, и потащили куда-то в неизвестном направлении. Сигарета выпала из рук, а Кэтрин лишь старательно выбивалась. Она не могла разглядеть лица противников, да и их голосов она тоже не слышала. Ее крепко держали, закрыв рот рукой. Кэтрин прикладывала бешеную силу, но хватка была стальной, мертвой. Открыли дверь и шатенку вбросили в какой-то фургон. Кэтрин больно ударилась головой, и координация движений притупилась. Шатенка оперлась локтями о пол, старясь не отключаться. В фургон автомобиля вошли еще два человека. Здесь было полно дыму, и воздух был отвратительным и тяжелым. Тусклое освещение позволило Кэт разглядеть лица обидчиков. Это были Кэролайн и Тайлер.

– Какого?

Но вместо этого Кэтрин получила пощечину от Кэролайн. Руки заломили за спину, и Тайлер крепко держал их.

– Дай руку, – рявкнула Кэролайн.

Тай крепко держал руки шатенки. Кэролайн стала нащупывать вену, и в ее пальцах Кэтрин увидела шприц. Гилберт отчаянно запротестовала, стала брыкаться и сопротивляться. Но Локвуд был силен и крепок. Кэролайн прорезала кожу иглой и ввела наркотик. Кэтрин тут же почувствовала себя спокойной и невозмутимой. Тело стало ватным и изображение перед глазами стало расплываться. А затем Кэтрин ничего не чувствовала. Кто-то сильно избивал ее, но наркотики притуплял боль. А потом Гилберт отключилась.

Сон Кэтрин нарушило то, что кто-то стал ее тормошить. Она открыла глаза, но тут же закрыла их от яркого света. Стали слышны приглушенные голоса и среди них Кэтрин узнала родной, знакомый. Это была Елена. Девушка снова открыла глаза. Изображение еле-еле получилось сфокусировать. Она приподнялась и обнаружила себя в кабинете медсестры. Голова сильно болела.

– Кэтрин, ты слышишь меня?

Она кивнула. Изображение Елены было размытым, но зрение восстанавливалось. Потом снова медсестры заставили выпить какие-то таблетки и стали накладывать повязки. Все эти процедуры заняли около десяти минут. Сестры вышли из кабинета медсестры под пристальные взоры одноклассников. Елена придерживала Кэтрин, которая шла медленно и неуверенно. Девушки сели на лавочку в холле школы.

– Кто это сделал с тобой?

Елена положила ладони на лицо сестры и заставила ее посмотреть на себя.

– Кэтти…?

– Если я тебе скажу, ты убьешь их…

Обида была слишком сильной. Так хотелось отомстить за все. Однако Кэтрин послушалась здравого смысла. Если Елена сейчас ввяжется в переделку, то снова потеряет контроль.

– Скажи мне!

– Не кричи. У меня голова болит…

Мимо прошли две девушки, одна из которых загадочно улыбнулась. Елена подарила Кэролайн злобный взгляд и в секунду нашла ответ на свой вопрос.

– Это ты, сука!

Не дождавшись ответа, Елена бросилась на одноклассницу. Она повалила ее на землю и стала со всей силы бить кулаками по лицу. Блондинка сопротивлялась, но Хейли, отдаваясь инстинкту самосохранения, отступила назад. Гилберт не помнила себя. Её кулаки покрылись кровью Кэролайн и стал слышен вопль блондинки и ее отчаянные попытки сопротивляться. Шатенка расцарапала шею и лицо блондинке, сломала нос и, пригвоздив ее за руки к полу, прошептала над самым ухом:

– Видишь, сучка, никто не спешит к тебе на помощь, – она улыбнулась. – Никто и не прибежит в будущем, когда я буду выступать в роли твоего мясника. Паршивая дрянь!

В воспоминаниях Елены вновь всплыл тот момент, когда она нашла Кэтрин под действием наркотика всю избитую на школьном дворе. Елена поднялась и, схватив за волосы Форбс, потащила ее по полу. Кэролайн сопротивлялась, а все стояли в шоке и недоумении. Гилберт подняла Форбс и впечатала ее в стену. Подбежав, она нанесла удар ногой в живот, от чего та согнулась в три погибели. Затем еще удар, еще. Елена не помнила себя. Она чувствовала боль и старалась отомстить за обиженную Кэтти.

Гилберт кто-то схватил и стал оттаскивать назад. Тут же Елена стала сопротивляться, но продолжала кричать матерные слова в сторону обидчицы. Угрозы и оскорбления Кэролайн выслушивала в полной мере, лежа на полу, захлебываясь слезами и кровью.

– УСПОКОЙСЯ!

Елена узнала этот голос и окстилась. Деймон отпустил ее и Гилберт, обернувшись, зло произнесла:

– Она накачала мою сестру наркотиками и избила ее! Слышишь, Форбс? – обернулась Гилберт. – Накатаешь заявление копам, я сделаю ответный шаг. Я сегодня же сниму побои и сделаю анализ крови. На шприце твои отпечатки. Ты пойдешь по статье, а я лишь буду назначена на исправительные работы, подлая тварь!

– К директору, Елена.

Кэтрин с ужасом смотрела на то, как Елену Деймон ведет к директору. Кэтрин села на скамейку, пытаясь осознать, что же только что произошло. Это была не Елена. Она получала удовольствие, когда делала больно, когда наносила удар за ударом. Это была не ее сестра. Ее сестры больше нет. Еленой овладела какая-то новая сущность. Навсегда…

Елена же чувствовала себя абсолютно спокойно. Она вот уже в течение пятнадцати минут выслушивала тирады мистера Зальцмана.

– Походы к психологу не возымели эффекта, – строго проговорил он. – Значит, надо вызывать родителей.

– Отлично. И родителей Форбс тоже. Эта тварь напичкала мою сестру наркотой! Я в любом суде докажу вину этой стервы.

– Елена, не ругайся, – тихо произнес Сальваторе со строгостью в голосе, и что-то заставило Елену послушать его.

Зальцман, выдохнув, откинулся на спинку кресла и даже с неким сожалением посмотрел на свою ученицу.

– Что с тобой происходит? Ты и вчера угрожала Форбс.

– Она угрожала мне на протяжении всего моего обучения.

– Ты же понимаешь, что месть – не лучший выход.

– Я вас уважаю, мистер Зальцман. Из всех учителей, вы единственный, кого я хочу слушаться, а потому считаю вас умным человеком. Такие как вы и мистер Сальваторе вынуждены сосуществовать с такими ублюдками, как мы. Жаль, что вы попали во все это дерьмо. Но вы тут. И, как умный человек, вы должны понимать, что насилие порождает насилие.

Это было правдой. Зальцман выдохнул и, сделал жест рукой, по которому Елена поняла, что может быть свободной. Она вышла из кабинета, а следом за ней и Деймон. Он схватил ее за руку и потащил к своему кабинету. Елена решила поиграть в послушную девочку и спокойно следовала за ним, раздаривая улыбки всем остальным школьникам, которые смотрели на Гилберт со страхом. Сальваторе впихнул ее в кабинет и, закрыв дверь, подвел к стулу. Елена села, а Деймон, нагнувшись над ней, несколько секунд смотрел в ее глаза. Точнее, в глаза зверя.

– Ты что творишь?

– Я никому не позволю обидеть Кэтрин.

– Насилие порождает насилие. Это безнравственно.

– Безнравственно? – Елена поднялась и встала рядом с Деймоном. – А вводить в мою сестру наркотики нравственно? Око за око, зуб за зуб. Такой принцип был в Средневековье, и я – его приверженка.

– Именно поэтому Средневековье – кровавый период истории человечества.

Он видел, что Елена смотрит на него по-особенному. Он себя презирал, ведь Елена и правда была хищницей. Она была из тех девушек, которыми хочется обладать. В ней не было той дешевизны, которая была в других школьницах. И ему хотелось ее. Очень сильно. Может, ее новое поведение, ее новый стиль и приковывает его.

– Власть доставляет удовольствие тебе, но причиняет боль другим.

– А вам? – она резко прижала его к столу своим телом. Ее запах, свежесть, исходящая от ее кожи, нравились ему еще больше. – Вам нравится чувствовать власть?

И тут Сальваторе решил пойти ва-банк. Он резко схватил Гилберт за талию и, развернувшись, усадил ее на стол. Мужчина развел ноги и, устроившись между ними, приблизился к лицу шатенки. Елена оперлась на руки и так же смотрела на него.

– Мне нравится, когда никому не больно.

– Это не ответ.

– Нет, это просто не то, что ты хочешь слышать.

Ее грудная клетка поднималась, но Деймон имел самообладание не смотреть на оголенную зону декольте. А Елена чувствовала возбуждение, но в этот раз острее, ярче, сильнее. И она хотела его. Хотела так сильно! И Тайлер мигом стал неважным и ненужным.

– Вам нравится, когда вам подчиняются? – продолжала Елена, смотря на его губы, чувствуя, как вот-вот наплюет на все моральные законы во второй раз.

– И когда при этом никто не страдает… – продолжал Сальваторе, хриплым, тихим голосом.

– Вам нравится подчинять и мне тоже…

– Думаю, мы найдем общий язык.

Елена приблизилась еще больше. Она положила руки ему на плечи. Ей хотелось слиться с ним воедино. Животная страсть лишала рассудка. И ее не волновало, мог ли кто зайти или нет.

– Общий язык… – повторила она, приближаясь еще плотнее.

– Остановись…

– Это сложно, когда во мне буйствует страсть, рьяность…

– Усмири.

– Так может, ты это и сделаешь?

– Хорошо, – произнес он, не обращая внимания на то, что она обратилась к нему на «ты». Он приблизился, и Елена снова оперлась на руки, откидывая голову, демонстрируя свою зону декольте, шею. – Только при одном условии, – произнес он шепотом над самым ее ухом.

Елена млела от его слов, от его близости и понимала, что секс с ним будет незабываемым, даже если они будут делать это в этом убогом кабинете.

– Каком?..

– А ты согласна?

– Да…

Он улыбнулся, что вызвало внутри Гилберт новую бурю эмоций и, приблизившись к ее уху, прошептал:

– Я выпишу тебе таблетки, – сказал он спокойно и резко отстранился. – Тебе надо быть более спокойной.

Он схватил ее за талию и заставил слезть со стола, а потом отошел к тому шкафу и снова взялся за бумаги.

– ЧТО? – произнесла она недоуменно. – Вы серьезно? И это все?

– Ты рассчитывала, что мы переспим? – спокойно произнес он, в поисках нужной документации. Гилберт подошла и уставилась на него так, будто он ее муж и отказывается выполнять свой супружеский долг.

– Тебе надо попить успокаивающие средства.

– Это низко с вашей стороны! Давать мне иллюзии!

Она не было злой, но была оскорбленной и могла снова пойти бесчинствовать. Деймон закрыл шкаф, взял красную папку и отправился к столу. Гилберт за ним.

– Елена, я просто только так мог привлечь твое внимание. Или и на меня ты напишешь заявление?

Но Гилберт не собиралась этого делать. Она хотела этого мужчину, и больше ей ничего не нужно было.

– Елена, послушай. Ты привлекательная девушка, но не позволяй всем касаться этой привлекательности.

– Вы боитесь, что я стану шлюхой? Да после перепиха с Локвудом вообще никого кроме вас не хочу.

Деймон чувствовал, как мужская натура его сущности просит удовлетворить желание этой девушки. Он чувствовал, как хочет взять ее здесь, прямо на этом столе.

Нужно было сконцентрироваться.

– Постарайся контролировать себя, думать о том, что сдерживает твою агрессию.

Он не поднимал взгляда и услышал ее шаги и то, как хлопнула входная дверь кабинета. Сальваторе сел на стул, уставившись на какую-то только ему зримую точку. Эта девочка заставляет приковывать к себе внимание. И его она тоже подчинила. Ему отныне придется усмирить не только ее!

… но и себя.

========== День 6. ==========

На следующий день Елена сидела в ванной с бритвой в руках. Она смотрела на свои ноги. Депиляция давалась все сложнее. Ей казалось, что она бреет не обычные волосы, а какие-то иголки, жесткую шерсть. Ноги покрылись кровью от царапин. Выругавшись, шатенка, продолжая терпеть боль, водила лезвием по коже. И если внутренние изменения часто проявлялись, то и внешние дали о себе знать. Черных прядей волос становилось все больше. Ногти удлинялись и становились крепкими и длинными. Эти изменения Елене нравились. Они выставляли напоказ всю ее женственность, красоту, некую хищность.

Расправившись с начатым, Гилберт подошла к зеркалу. Клыки еще больше удлинились, и все это создавало оскал красивой охотницы. Елена понимала, что все эти изменения связаны с тем нападением, но мысль о том, что рано или поздно, у нее появится хвост и удлинятся уши, лишь вызывала улыбку. Шатенка не знала, как это остановить, да и, наверное, не хотела. Она желала быть яркой, красивой. Ей нравилась та сила и мощь, которые теперь были у нее.

Выйдя из ванной, Гилберт села на свою кровать, достав косметику. В вечер воскресенья было также сыро. Раскаты грома свидетельствовали о том, что вот-вот пойдет дождь, но Гилберт это мало заботило.

– Ты помнишь как мы дали клятву? – произнесла Кэтрин, садясь рядом.

– Ты для меня навсегда на первом месте, Кэтти. Но сейчас я хочу погулять…

Гилберт принялась подводить глаза черным карандашом, что выходило у нее довольно-таки ловко.

– В кого ты превращаешься? Ты продаешь себя им по частицам.

– Ты говоришь прямо как Сальваторе. Вы оба похожи.

Мысль о Сальваторе заставила Елену вернуться во вчерашние обстоятельства. Может, вместо этого Локвуда навестить самого Сальваторе? Но Гилберт не знала его адреса и поэтому продолжила свое занятие.

Кэтрин не стала рассказывать сестре о том, что в том фургоне был еще и Тайлер. Иначе бы, ситуация обострилась.

– Это не ты…

– Слушай, хватит, – резко произнесла Елена, закончив с макияжем. – Ты должна воспринимать меня такой, какая я есть.

– Сейчас говоришь не ты, а та сущность, которая в тебе внутри!

Елена закатила глаза и, поднявшись, подошла к шкафу. Гилберт заметила, что ее осанка отличалась безупречностью. И фигура ее была слишком красива и стройна. Конечно, возможно Кэтрин и хотела быть похожей на сестру. Но только не внутренне.

– Мы можем поговорить о чем-то другом? – продолжала Елена, надевая футболку, оголяющую плечи. – Я бы с удовольствием поговорила с тобой о синтезе белка, но не об этом дурацком нападении, о котором ты болтаешь не затыкаясь!

– Нет! – Кэт поднялась и подошла к сестре. – Мы будем говорить только об этом, пока ты не придешь в себя.

Губы Елены исказила кривая улыбка.

– Ты серьезно? Я меняюсь, и обратного процесса не будет! Становясь старыми, люди не молодеют, так и я никогда не буду прежней.

– Знаешь, Бенджамин Баттон как раз таки молодел.

– Это сказка.

– Оборотни тоже сказка, но ты становишься похожей на…

– Монстра? – закончила Гилберт. Она чувствовала, как начинает злиться на сестру. – Ты это хотела сказать? Знаешь что? Вы все мне мозг отымели! Ты, Форбс, даже Зальцман! Да я теперь из принципа не буду прежней!

– Ты делаешь себе хуже!

– Да плевала я на себя.

– Если бы плевала, не вела бы себя так! Ты была лучше меня, а сейчас ты само воплощение полной твари! Хочешь быть подстилкой Локвуда? Пожалуйста! Хочешь избивать Форбс? Валяй! Только когда тебе будет дерьмово, больше не приходи ко мне! Я отвернусь от тебя, как ты отвернулась от меня!

Выговорив всю эту тираду, Кэтрин отправилась в ванную, громко хлопнув дверью. Елена стояла в ступоре несколько секунд, а потом схватила кофту и отправилась прочь.

Она шла по темной улице, вспоминая тот вечер, когда решила прогулять по парку. И откуда эта псина появилась? Почему бы ей не наброситься на Форбс, к примеру? Но в жизни нет случайностей… Гилберт верила в это. А Кэтрин была права. Елена не собиралась говорить об этом вслух, но понимала, что ее сестра была права. И в кого Елена стала превращаться? Действительно, в монстра. Она переступает через принципы. Жестокость вытеснила гуманность. Любовь вытеснялась ненавистью. Сострадание – цинизмом. Нежность – стервозом. Елена ненавидела себя, но продолжала идти к школе, полностью погружаясь в свои мысли.

Конечно, в этом обращении было много плюсов: внешность, сила, мощь, смелость, отсутствие страха. Но и минусов было хоть отбавляй.

Проникнуть в задние школы и нужный кабинет Елене не составило труда. Она обнаружила, что в темноте ее зрение стало намного лучше, обострился слух. Гилберт нашла необходимую информацию и скрылась из школы так же быстро и ловко, как и пробралась туда.

Зря она нагрубила Кэтрин. Елена решила извиниться, как только придет. Сестра была тем маяком, который заставлял не захлебнуться в пучине лицемерия и хамства одноклассников. Что теперь? Теперь девушка сама стала такой. Она не хочет более идти на свет маяка. Только Кэтрин возвращала надежду, заставляла быть собой и плевать на всех этих ублюдков, которые насмехались.

Шатенка остановилась напротив дома, адрес которого искала в школе. Стал идти мелкий дождь. Елена поднялась по ступенькам и позвонила в звонок. Ей хотелось, чтобы хоть кто-то помог ей разобраться в собственных чувствах.

Открыв дверь, хозяин дома внимательно взглянул на гостью, а потом сделал шаг назад, пропуская внутрь.

– Вы не женаты. Я смотрела в личном деле. Поэтому и осмелилась прийти.

– Ты смотрела мое личное дело? – Деймон закрыл дверь, а Елена, сняв кофту, прошла дальше.

– Да. Не стоит об этом. На самом деле, мне… правда… надо поговорить.

– Ладно, пошли.

В доме было мрачно. Гостевую комнату освещал тусклый свет торшера. Стук капель дождя по стеклу лишь усиливался. Деймон принес две кружки с горячим чаем. Елена не чувствовала себя озябшей, но с радостью приняла угощение. Больше всего ей хотелось разобраться во всем. Ведь вчера она и правда потеряла голову.

– Я поругалась с Кэтрин. Она говорила как вы… И это действительно так. Я встала на дорожку проститутки и стервы.

– Ты еще не проститутка. Не становись ею.

Елена взглянула на мужчину. За окном послышался раскат грома, но Елена даже не дернулась. Она выдохнула и опустила взгляд.

Сейчас Деймон видел, что зверь заперт в клетке и перед ним та чистая и искренняя Елена, которую он увидел в первый раз. Эту возможность нельзя упустить. Надо пробудить чувство вины, ведь легче усмирить его, чем агрессию.

– Может, я правда превращаюсь в чудовище? Я не знаю… Просто, мне нравится этот адреналин, эта сила и мощь, которых у меня никогда не было.

Деймон понимал. Эта девочка столько раз пряталась за спину сестры, была изгоем, что сейчас ей хочется возместить этот ущерб.

– А может, просто стать благородной? Суметь простить? Отступить? Не уподобляться им?

– Это сложнее, чем кажется, – произнесла Елена, отставляя кружку и облокачиваясь о спинку дивана.

Она приблизилась к Деймону.

– Вчера в кабинете…

– Елена, я…

– Я бы понравилась вам, если была бы в амплуа прежней Елены? – перебила Гилберт. – Ну, давайте на чистоту. Мужчины любят глазами. Это не делает вас плохим, но ведь я вам вчера понравилась, ведь так?

Деймон отвел взгляд, чем выдал себя.

– Значит, так, – произнесла она.

В воздухе повисло молчание. Но не было напряжения. Скорее наоборот, некое облегчение того, что вся правда выяснена.

– Помогите мне.

Деймон взглянул на девушку.

– Не стать тем, кем я становлюсь… Я… я согласна принимать таблетки, посещать сеансы.

– Елена…

Он положил руку на ее руку. Елена опустила взгляд, а Деймон понял, что сам сделал то, что теперь стало необратимостью, точкой невозврата. Его сердце, равно как и ее, забилось чаще. Девушка взглянула на мужчину и тут не надо быть гением, чтобы понять ее намерения.

– Елена, ты не можешь…

Но зверь вырвался наружу. Елена впилась в губы мужчины, притянув его к себе. Как она целовала! Деймон пьянел, чувствуя, как в нем пробуждается сильное влечение к этой девочке. Ее запах, ее нежность, ее поцелуи. Гилберт воспользовалась моментом и села сверху, снова целуя его. Это было не так, как с Тайлером. Шатенка желала, чтобы он наслаждался, чтобы он превозносил ее над другими женщинами, с которыми спал. Это было что-то новое. Елена вмиг забыла про свои проблемы. Про то, что живет в этой глуши, учится в этой ужасной школе и даже то, что из-за того, что на нее напал зверь, теперь сама изменяется.

За окном по-прежнему бушевал дождь.

Деймон взял ее за талию и отстранил от себя. В ее глазах был туман.

– Послушай…

– Вы ведь этого тоже хотите. Да, может я и стерва, но я обещаю ничего никому не говорить.

– Мы не можем.

– Можем.

Она схватилась за края футболки и, подняв их, сняла с себя одежду. Деймон все равно не смотрел на ее тело, хоть его сердце готово было вот-вот выпрыгнуть из груди.

– Я вам не нравлюсь? Совсем?

Он молчал, отведя взгляд.

– Каждый хочет трахнуть меня, но вы даже не смотрите… Я вам не нравлюсь?

Деймон сделал ошибку. Вторую за этот вечер. Он взглянул на ее лицо, потом шею, плечи, грудь, живот… Он чувствовал, что цепляется за соломинку контроля.

А может стоит попробовать? Показать этой девушке, что есть много других вещей, в которых нет насилия? И эти вещи причиняют еще больше удовольствия, чем власть.

– Не нравлюсь? – повторила она.

Он откинул голову назад, на спинку дивана, уставившись в потолок. Девушка вновь преступила. Она коснулась губами его шеи. Деймон закрыл глаза, и Елена снова поцеловала.

Даже не верилось, что эта девочка способна на жестокость. В ней так и царила эта нежность. Она вновь стала целовать его губы, расстегивая рубашку. Деймон отвечал на поцелуи, понимая, что теперь бесполезно сопротивляться. Он в ее власти и сегодняшнюю ночь она проведет в его постели.

Елена расстегивала рубашку, целуя. Свежесть, исходящая от него, лишала разума. Деймон просто подчинялся, отдавался ее власти. И это было восхитительно. Гилберт расстегнула рубашку и сняла ее с плеч. Отстранившись, она оглядывала совершенное мужское тело. Конечно, Тайлер тоже был неплох. Но сейчас Гилберт не думала о нем. Она пальчиками касалась кожи Сальваторе, будто впервые познает мужское тело.

Деймон отталкивает девушку от себя, отстраняясь. Они поднимаются. Мужчина хватает Гилберт за талию, и приподнимает девушку. Шатенка рефлекторно обхватывает его ногами. Сальваторе целует ее уже более страстно, неся ее в свою спальню. Он тоже давно не был с женщиной, и сейчас ему хотелось этого. Ему хотелось этого еще в кабинете вчера.

Елена становится ногами на пол. Она наслаждается его прикосновениями. Нежность была упоительна. Но сейчас ей хочется страсти. Неизвестно как, но Сальваторе прочувствовал это.

Он отстранился и, схватившись за юбку, дернул вниз. Вещь упала к ногам. Дыхание Елены участилось. Она ощутила жар, ощутила эту бешеную страсть. Шатенка, схватившись за ремень, расстегнула его и избавила мужчину от джинс, в которых он был. Снова страсть.

Девушка падает на простыни, Деймон сверху. Гилберт обвивает его ногами. Мужчина хватает ее руки и прижимает их к кровати. Теперь Елена полностью отдана его воли. Она подчинилась… Волчицу подчинили. В кои-то веке. Ее не смогли подчинить вечные моральные нормы, чувство вины, даже любовь к сестре оказалась не такой властной. Но сила этого мужчины полностью заблокировала того зверя, который рвется наружу. Дикарь на время потерял свою силу.

Губы покраснели. Из уст шатенки стали вырываться первые стоны, хоть пока они только «на разогреве». Лифчик отлетел в сторону. Стоило Деймону коснуться губами груди любовницы, и та сразу выгнулась дугой навстречу, отдаваясь ласкам. Сальваторе изучал руками ее совершенное тело, стараясь запомнить в своей памяти каждый миллиметр ее кожи.

Мужчина ласкал соски губами, языком и шатенка выгибалась навстречу ласкам. Она чувствовала, как внутри ее живота появляется приятная истома, некое предвкушение ближайшего удовлетворения.

Девушка отстраняет от себя мужчину, хоть ей и хочется наслаждаться его телом. Она заставляет его лечь на спину и садится сверху. Деймон руками сжимает ее грудь. Гилберт откидывает голову назад, демонстрируя свою прекрасную шею. Мужчина хватает шатенку за плечи и, прижимая к себе, впивается в ее губы. Гилберт опирается на локти и отвечает со всей страстью и жаром.

В сущности Гилберт происходят изменения даже сейчас. Она никогда не думала, что так страстно будет желать секса. Она всегда была уверена в том, что придерживается позиции асексуализма. Но сейчас все было наоборот. Сейчас эти прежние предрассудки казались смехом.

Елена целовала шею, ключицы мужчины, его грудь, иногда позволяя себе слегка царапать кожу клыками. Слышать его учащенное дыхание, сердцебиение, его стоны. Елена прекрасно понимала, что он сейчас полностью в ее власти. Она спускалась все ниже и ниже… А мужчина отдавался губам и рукам хищницы.

Гилберт избавила себя и своего любовника от остатков одежды. Она завороженно смотрела на него, растягивала удовольствие, лицезерея обнаженного школьного психолога. А затем она подчинилась себе, своим желаниям. Все, чего ей хотелось – отдаться этой пьянящей страсти. И Гилберт решила сделать то, за что когда-то презирала своих одноклассниц. Видимо, не зря говорят не зарекаться.

Елена нагнулась и взяла в рот член Сальваторе. Тот выдохнул ее имя и прогнулся навстречу, а шатенка делала то, что велел инстинкт. Деймон потянулся к ее голове и стал насаживать шатенку в том темпе, в котором ему было удобно. Гилберт оперлась руками о кровать и продолжала совершать движения навстречу ему, наслаждаясь хриплыми стонами. Даже прикосновение её клыков к его плоти доставляло удовольствие. Они оба потеряли рассудок. Он насаживал ее, больно держа за волосы. Девушка делала все, чтобы он наслаждался: сосала сильнее и сильнее, облизывала языком головку, чем вызывала еще большее наслаждение.

Комнату переполняли стоны, рваное дыхание и страсть. Елена отрывается и смотрит на мужчину, который недоволен тем, что его не довели до желаемой разрядки. До края возбуждения, вернее.

Гилберт приблизилась, как кошка и, улыбнувшись, поцеловала мужчину. Тот притянул ее к себе. Ему хотелось ее. И надоело ждать. Шатенка вновь прочувствовала это и, расположившись сверху на мужчине, стала совершать фрикционные движения. Грудная клетка Сальваторе стала приподниматься выше и выше. В глазах туман. В такие моменты все теряет значимость. Это как обряд. Просто совершаешь и совершаешь то, что велит древний, греховный инстинкт.

Позвоночник заболел. Елена резко выгнулась назад, издав крик боли и наслаждения. Это все еще больше завело мужчину. Он схватил ее за бедра и стал руководить ею. Шатенка оперлась руками о его грудную клетку. Ее ногти стали царапать его кожу. В воздухе появился едва уловимый запах крови. Во время очередного стона Деймон узрел ее клыки, которые стали еще длиннее.

Шрам на плече тоже проявлял себя. Багровые полоски стали удлиняться и их становилось все больше. Они «продвигались» на грудную клетку, часть руки и спину. Нет, это не выглядело как уродство. Просто создавалось чувство, что Елену оцарапал какой-то зверь.

Движения становятся все более быстрыми и частыми. Елена не слышит себя. Она кричит, совершенно не беспокоясь о том, слышит ее кто-то или нет. Сальваторе хватает девушку за талию и, переворачивая ее, размещается на ней сверху. Он закидывает ее ноги себе на спину. Шатенка вся изворачивается, извивается под ним. И если зверь в Елене заперт в клетке, то в Сальваторе он проснулся. Мужчина, как умалишенный, стал вдалбливаться в любовницу быстрее, рьянее, неистовей. В ответ он получал, стоны, царапины на спине и удовольствие. Контролировать ее тело было не так-то легко.

До его финала оставалась всего несколько секунд, в то время как Елена уже смаковала оргазм во всем его проявлении. И, то, что увидел Деймон, завело его, испугало его. Клыки снова удлинились на десятые миллиметра, но и это было заметно. Шатенка распахнул глаза. Радужка глаз стала неестественного цвета: какого-то ярко-красного. Под глазами появилась сетка вен, а из уст Гилберт вырвался полустон, полурык. Кайф испытала не столько Елена, сколько хищница, сидящая внутри, под замком.

Потом все это исчезло и Елена приняла человеческий облик. Сальваторе бы прочувствовал страх в полной мере, но его заглушил сильный оргазм. И все вновь потеряло свою значимость.

Мужчина вышел из нее и лег рядом. Они оба тяжело дышали, оба пытались сфокусировать свои мысли хоть на каком-то объекте. Но попытки были тщетны. Как только Деймон пришел в норму, он приподнялся и, убрав волосы Елены, взглянул на плечо. Полоски были все такими же яркими и длинными, но уже напоминали шрамы, а не кровоточащие раны.

– Я не хочу об этом, – произнесла она и, приблизившись, снова поцеловала мужчину, снова заставила его забыть обо всем. Деймон лег на спину, а Гилберт приподнялась, чтобы не прерывать поцелуй.

– Нам надо с этим что-то делать, – произнес он, как только девушка отстранилась.

– Я хочу, чтобы завтра ты взял меня на своем столе.

– Елена, ты не слышишь меня.

– Прямо посреди учебного дня.

Он снова хотел что-то возразить, но такой возможности уже не было. Шатенка закрыла ему рот своей ладонью, заставляя его замолчать.

– Я меняюсь, но это не связано с полнолунием. Переходный возраст.

Он убрал ее руку.

– Ты же знаешь, с чем это связано.

– Мне надо извиниться перед Кэтрин.

Она отстранилась и, поднявшись, принялась одеваться. Мужчина сел на край кровати, натянул джинсы и стал следить за этой обольстительницей.

– Не волнуйся, – произнесла она. – Выть под окнами не буду.

– Я не могу не волноваться. Ты нравишься мне. Кэтрин не может не волноваться.

– С Кэт я все улажу.

Девушка отправилась в зал, чтобы найти свою футболку.