Текст книги "Восход Красной Луны (СИ)"

Автор книги: Ana LaMurphy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Курить вообще не желательно.

Елена поднялась и Деймону снова предстала столь непривлекательная внешность симпатичной девушки. Волосы были растрепаны и плохо промыты. Под глазами круги, что свидетельствовало о бессонной ночи. Сигаретный, едкий запах исходил от сестер. Кэт придерживала Елена за руку, которая мужественно терпела боль в животе и голове. Об одежде и речи даже идти не могло. Все те же черные цвета, растянутые либо застиранные вещи.

«И где же их мать?» – пронеслось в мыслях психолога.

– Я могу поговорить с Еленой?

– У нее месячные. Ей дерьмово, – без стеснения заявила Кэт. Однако и Деймон был из «бывалых» и к подобным выходкам уже привык.

– Это не займет много времени.

Елене пришлось пойти за ним. Уже в кабинете она осматривала каждый миллиметр стены, находя в этом что-то удивительное. Было тихо, но любой малейший звук резал слух. Скрип двери, часы, вода в кране – все, казалось настолько громким, что захотелось закрыть уши. Глаза слезились от яркого света настольной лампы. Елене казалось, что она улавливает запах парфюма Сальваторе и слышит скрежет его кровеносных систем, его сердцебиение. Глаза разъедало от яркого света, от подступающих слез. Внутри души было так, как в пустыне. Пусто. Будто там все в одночасье умерло. Деймон рассматривал бумаги и, казалось, что шелест листов сводит шатенку с ума. Время растянулось. Создалась иллюзия, что секунды стали длиться дольше.

– Еще долго?! – не выдержав, произнесла Елена и тут же осеклась. Громкость собственного голоса сыграла плохую шутку.

– Прошло всего две минуты, – удивленно произнес Деймон, откладывая бумаги.

– Я не могу больше сидеть, – произнесла Елена, закрывая лицо руками. Больше всего ей сейчас хотелось поспать или отдохнуть. А мысль о еде снова повлекла за собой неприятное, тошнотворное ощущение.

– Скажи мне, только честно….

Елена вперила в него взгляд безумных, пустых, измученных глаз.

– Кэтрин к чему-то тебя принуждает?

Деймон предполагал, что Елена подвержена дурному влиянию сестры. Поведение Кэтрин намного хуже, чем поведение Елены. Да и сама Елена учится лучше.

– Нет.

Она ответила спокойно, хоть и разозлилась. Вступать сейчас в дебаты, спорить и что-то доказывать хотелось меньше всего. Она сходила с ума от боли. Ко всей прочей боли прибавлялась боль, возникшая в деснах и на кончиках пальцев рук.

– Просто мне кажется, что ты слепо следуешь за ней и…

– Завишу от ее влияния? – собравшись с силами, произнесла Гилберт. Мгновенье она смотрела на психолога, а потом, усмехнувшись чему-то, опустила взгляд.

Повисло молчание. Никто о произошедшем вчера не знал. У Елены все же были некоторые вопросы, да и вчера он даже не заподозрил о мироустройстве сестер, а потому Гилберт решила.

– У меня на душе хреново… Я сомневаюсь, что она у меня вообще есть, но чувство, будто я гребанный Раскольников! Мучаюсь угрызениями совести!

– Это может быть связано с неудовлетворенностью жизни. Судя по твоему физическому и духовному состоянию, я думаю, что тебе надо посидеть несколько дней дома. Я все объясню директору.

Он почему-то проявлял симпатию к этой девушке. Именно ту родительскую симпатию, а не какое-то животное влечение. Ему хотелось вывести эту пациентку из этого духовного кризиса. Кэтрин? Она из тех, кто сам выбирает себе участь. Но от Елены следовало ждать более перспективного будущего. Может, со временем, ему удастся переубедить эту девочку поменять ее мировоззрение.

Елена тем временем раздражалась уже по иной причине. Жужжание мухи в кабинете выводило ее из себя.

– Можешь идти.

Не поблагодарив, шатенка поднялась и вышла из кабинета.

Вечером она закрылась в ванной, вопреки просьбам своей сестры. Елена набрала воды в ванную и, сняв одежду, уставилась на собственное отражение. Волосы лишены блеска, глаза уставшие, на плече две точки трансформировались в два красных пятна, и их диаметр увеличился на несколько миллиметров. Выругавшись, Елена села в ванную, наполненную холодной водой. Это успокаивало и приводило мысли в порядок.

Девушка выдохнула. Перед глазами мелькали картинки событий вчерашнего вечера. Она расслабилась, стараясь сконцентрироваться на чем-то отвлеченном. На чем-то, чтобы забрало ее из цепких лап действительности. Воспоминания о более-менее нормальном детстве с сестрой были отличным катализатором.

Гилберт вдохнула воздуха в легкие и, закрыв глаза, опустилась под гладь воды. Так она делала пару раз с сестрой и научилась надолго задерживать дыхание.

Секунда…

Вторая…

Расслабление накатывает волнами и в душе постепенно хаос исчезает.

Но что-то пошло не так.

Елена резко вынырнула, прогнув позвоночник. Она вцепилась руками в бортики ванной и попыталась закричать, но не услышала звук собственного голоса. Перед глазами картинки стали не расплываться, а наоборот, становиться более яркими и отчетливыми. Кончики пальцев покрылись кровью, и Елена чувствовала, что боль такая, будто затыкают иголки под ногти. Десны стали болеть еще сильнее. Гилберт снова резко прогнулась, чувствуя яркую, нестерпимую боль в позвоночнике. Она кричала, но потом убеждалась, что не может вымолвить и звука. В животе становилось нестерпимо и столь же безумно больно. Место укуса на плече Елена не чувствовала, но знала, что оно тоже как-то изменяется. Боли в этом месте не было. Было только ужасное, тянущее чувство.

Елена опустилась под воду, сделав глубокий вдох, и закрыла глаза. Странно, но боль немного отступила. Шатенка снова, вопреки своим желаниям, резко выгнулась, но в этот раз боли не было. Приятная истома растекалась по всему телу. В легкие проникал спасительный воздух. Гилберт открыла глаза и поняла, что свет больше не раздражает. Слух реагирует на все нормально. Однако страх все еще присутствовал в душе.

Шатенка, поднявшись, обмоталась полотенцем и села на край ванны. Она спустила воду в ванной и все еще пыталась перебороть себя. Гилберт мысленно говорила о том, что нужно перестать думать о произошедшем и вернуться в нормальную жизнь. Теперь ни от чего не избавиться, и остается делать то, что она делала всегда – мириться с этим.

– Ты в порядке? – беспокойно произнесла Кэтрин, тихо постучав в дверь.

– Да, – солгала Елена, поднимаясь и подходя к зеркалу. – В порядке.

Она подошла ближе и уставилась в свое отражение. То, что увидела она, повергло ее в шок. Но внутри ее сознания стали появляться новые, яркие мысли, в душе больше не было тоски и ничего не болело. Шатенка лишь улыбнулась, осознавая только одну вещь – теперь ее жизнь изменится навсегда.

========== День 4. ==========

Любая школа – это некий механизм, в котором движение прекращается лишь под самый вечер. Здесь никогда не бывает тихо. Дети мешаются под ногами. Порой возникает чувство, что переходишь дорогу, а не идешь по школьным коридорам – настолько здесь безумно движение. Старшеклассники выясняют отношения, либо флиртуют друг с другом, обмениваясь пошлыми, глупыми фразами. Есть здесь и довольно-таки сообразительные ребята, но умных никогда не любили. Коридоры были пропитаны запахом дешевых парфюмерных средств, сигарет и даже алкоголя. Вечные крики учителей и возгласы детей, грубые басы парней-старшеклассников. Грязь здесь была такая же, как и на улицах, но тут присутствовали и другие элементы своеобразного пейзажа. Например, нецензурные слова написанные маркером на стенах туалетов, осыпанная краска какого-то блеклого, непонятного, болотного цвета, пожелтевшая штукатурка, сломанные шкафчики и прочее. Да, здесь было так же красиво, как и в других школах обычного провинциального городка.

Елена пришла ко второму уроку. Открыв дверь, она вошла в коридор, под пристальные взоры одноклассников и других школьников. Внешность Гилберт уже не напоминала ту, которая была раньше.

Волосы отливали блеском и кое-где прослеживались пряди, покрашенные черной краской. Волосы были идеально уложены, при этом Гилберт не прибегала ни к каким специальным средствам. Лицо ухоженное, а глаза подведены черным карандашом, слегка подкрашены ресницы, но и этот макияж придавал дерзкий вид. На губах – улыбка, и Гилберт лишь демонстрировала свои остренькие, небольшие клыки, которые создавали образ хищницы. Белая блузка с коротким рукавом, была расстегнута и обнажала зону декольте. Юбка была с завышенной талией с широким ремнем, но длина ее была короткой. Оголились стройные ноги, и взору стало доступно то, что Елена Гилберт так долго скрывала. Туфли на ремешках отливали ярким блеском. На руке – браслет, свисающий на запястье. На плече – сумка, которая и завершала образ. От шатенки веяло запахом духов. И весь ее внешний вид заставил обернуться каждого в этом коридоре.

Она шествовала, чувствуя себя если не богиней, то, определенно, в центре внимания. На душе Елены было спокойно, и Гилберт даже чему-то ликовала. Больше ничего не болело, и еще Елена четко осознавала одну вещь: ей не хочется возвращаться в прежнюю жизнь. Теперь она хотела насладиться выпускным классом и оторваться на полную.

Пройдя мимо Кэтрин, не одарив сестру и взглядом, Елена прошла в класс и села за свою парту, выпрямив при этом спину. Это был некий психологический момент. Теперь Гилберт не хотела никого сторониться. В ней буйствовала жизнь. В тот вечер Елена балансировала на грани жизни и смерти и теперь не хотела вновь ходить по лезвию. Ей просто было необходимо чувствовать ту живительную энергию, которая заставляет биться сердце. Больше не думать о том, что было. Лишь наслаждаться. И в гедонизме есть нечто прекрасное.

Кэтрин села рядом, удивленно смотря на сестру. Нет, она не чувствовала себя серой мышкой рядом с ней, но она чувствовала, что в сестре произошли какие-то изменения, о которых Елена не удосужилась рассказать своему родному человеку.

Урок проходил в мирном русле, но некоторые парни оглядывались, чтобы смерить взглядом изменившуюся одноклассницу. Кэтрин стала презирать и ненавидеть их, за их животные, земные, низкие инстинкты. Она приписала такое поведение к тому, что в ее сестре теперь буйствуют гормоны. Отчасти, это было так. Но то, что происходило в сознании самой Елены – не могла объяснить даже она сама. Новые ощущения, новые чувства и новая внешность – ей нравились эти изменения. Ей льстило это, и она не хотела искать причин. Она хотела лишь одного – жить.

На перемене Елена подошла к своей сестре и, улыбнувшись ей, взяла ее за руку. Она отправилась на урок физкультуры, понимая, что сейчас будет самое веселое.

– Ты теперь всегда будешь так наряжаться? – спросила Кэтрин, когда девушки шли в спортзал.

На Кэтрин не было формы. Она сослалась на плохое самочувствие. Но Елена была во всем своем великолепии. В черных шортиках и майке на бретельках, она выглядела столь же безупречно, что и в новом своем образе.

– Я и тобой займусь, сестренка. А то эта сучка Форбс думает, что она самая нереальная.

Елена остановилась и обняла сестру. Она чувствовала, как по ее жилам кровь бежит все быстрее. Любовь к Кэтрин будто увеличилась в разы. Брюнетка чувствовала благодарность к сестре и непреодолимое желание защищать ее от всяких напастей.

Именно с этого момента сестры и поменялись местами. Буйная Кэт робела перед видом сестры, а Елена, наоборот, ощущала себя неуязвимой.

– Сейчас я уничтожу нашу блондинистую сучку, – прошептала Елена на ухо сестре и отправилась на спортивную площадку.

Кэтрин ощущала в этом шепоте что-то враждебное, что-то неродное, чужое и ей это не нравилось. Поведение сестры изменилось за одну ночь.

Елена вышла в центр спортзала и приготовилась к игре. Она оглядывала площадку, загибала и разгибала пальцы, что-то высчитывая, анализировала сетку и, кажется, просчитывала любой малейший шаг. Из размышлений Гилберт вывело то, что она получила удар мячом, а после услышала громкий смех. Кэролайн и Хейли радовались тому, что сумели вбить свою одноклассницу в пол на время.

Кэт увидела нечто незнакомое в глазах сестры. Но Елена медленно нагнулась и подняла мяч. От девушки исходила какая-то злость, которую Гилберт удавалось контролировать с большим трудом. Но она тут же исчезла. Елена улыбнулась, склонив голову на бок и прищурившись. Было в этом кошачьем взгляде что-то коварное.

Шатенка отбила мяч, он подлетел в воздух, и Гилберт нанесла второй удар. Он был настолько сильным и мощным, что свисток выпал изо рта физручки. Однако Хейли среагировала и отбила мяч. Елена вновь отразила атаку.

Кэтрин с широкими глазами смотрела на сестру, которая реагировала на каждую подачу. Она была одна против пяти игроков и ей это не мешало не пропускать ни одного мяча. С какой-то улыбкой Елена носилась за мячом по спортзалу и отражала атаки. Она была быстра и улавливала любой малейший элемент этого спорта. Все с неким завороженным видом наблюдали эту картину. Елена чувствовала, как глотку раздирала жажда. Это как сушняк, но шатенка лишь отбивалась, отдаваясь азарту, игре и своим обострившимся чувствам.

В очередной раз отбив мяч, Елена выровняла счет. 1:1. Кэролайн разозлилась, а Елена лишь приготовилась к тому, чтобы вновь начать забивать голы. На весь урок все, казалось, забыли, как дышать. И только Елена наслаждалась всей игрой. Она забила второй мяч, третий, четвертый, приводя Форбс и Маршалл в ярость. Но все раскрыли рты, когда увидели финал игры.

Кто-то из парней в команде, обладая большей силой, отбил мяч с такой силой, что он должен был пролететь над головой и упасть где-то за спиной. Но Елена прыгнула так высоко, что все просто ахнули. Этот прыжок, словно кто-то замедлил, словно включили «slow move»*. Брюнетка вытянулась в прыжке, оголяя плоский животик, и отбила мяч, забив пятый гол. Она приземлилась мягко и бесшумно. Подняв взгляд, Гилберт оглядела изумленных одноклассников и, усмехнувшись, смелым шагом направилась прямо к Форбс. Она подняла мяч и остановилась на расстоянии вытянутой руки от одноклассницы. Кэролайн выглядела… мало сказать, изумленной. Но цинизм взял верх и, скрестив руки на груди, старшеклассница сказала все с абсолютным безразличием:

– Все равно ты – ничто!

Елена снова улыбнулась, оголяя свои клыки, которые понравились многим парням.

– И сестра твоя – ничто.

Улыбка исчезла на лице Елены, но появилась на лице Кэролайн и ее сподвижников. Гилберт откинула мяч назад, снова поразив своей ловкостью, и резко схватила Кэролайн за горло.

– Слушай меня, сюда, – сквозь зубы процеживала Елена, – со мной можешь сколько угодно разбираться, но имя моей сестры, – брюнетка крепче сжала шею девушки так, что ее ногти впились в кожу шеи и создали сильную боль, – даже не произноси, иначе я разорву твою потасканную плоть на кусочки и сожру их на ужин!

– Остановись, – подоспевший учитель убрала руку Елены. Кэролайн сделала несколько глубоких вдохов. – Опять вызывать директора?

– Вызывайте, – дерзко ответила Гилберт. – И я расскажу ему, что мисс Форбс оскорбила меня и мою сестру. Здесь найдутся свидетели, найдутся также и те, кто может сказать тоже, что и я. Давайте! Вызывайте мистера Зальцмана!

Это был нокаут. Все озирались, переглядывались и не могли найти объяснение новому поведению этой девушки, которая когда-то была изгоем.

– Нам пора, – подоспела Кэт и, схватив сестру за руку, вывела ее из спортзала. Но Елена подарила свою хищную улыбку всем остальным.

В раздевалке, пока Елена переодевалась, царило молчание. Кэтрин, зарывшись в волосы руками, пыталась найти объяснение поведению сестры. После случившегося Кэт дала себе слово охладить свой пыл и стать более спокойной. Вчера Елена выглядела ужасно, а сегодня она стала иным человеком. И у Кэтрин стало выходить быть более неприметной. Но метаморфозу претерпевала Елена. Она в открытую угрожала Форбс, нанося мелкие, но, все же, физические увечья. Она стала огрызаться с учителями, откровенно одеваться. В сестре притуплялось чувство страха. Неужели это все после того укуса? Но ведь за одну ночь не могут произойти такие изменения!

– Как тебе игра?

Елена села рядом, и принялась застегивать ремешки на своих лакированных туфлях.

– Превосходно.

– Ты удивлена, да? Моей внешности? Моему поведению? Я чувствую это. – Кэтрин взглянула на Елену с неким страхом в глазах. – Не знаю, что это, но оно как озон в крови, понимаешь? Как адреналин. Это что-то новое. Ты защищала меня, Кэтти, – девушка взяла сестру за руку. – Теперь моя очередь, и не бойся! Тебя я не трону. Даже если я стану каким-нибудь оборотнем.

Она усмехнулась абсурдности собственной мысли и, поднявшись, отправилась в кабинет.

День проходил в скучной обстановке. Все это время Елена больше ни с кем не вступала ни в какие диспуты, но ее поведение все равно было не тем, что прежде. На последнем уроке Кэтрин заметила, как Елена многозначно переглядывалась с Тайлером. Потом он стал писать ей что-то на клочках бумаги и Елена охотно отвечала. Это начинало волновать Кэтрин пуще прежнего. Ведь они с сестрой дали некую клятву: быть вместе… ревность ли это сестринская, или правда страх за сестру, но Кэтрин волновалась за Елену ни на шутку.

После уроков сестрам снова предстояло посетить психолога.

– Мы договорились?

Тайлер прошел мимо девушек и, подмигнув Елена, отправился дальше. Гилберт кивнула ему и вновь улыбнулась. Кэтрин начала чувствовать подступающее презрение ко всему проходящему. Ее воротило от нового поведения сестры, от притворства Локвуда и собственного ничтожества. Поэтому она не решилась заводить тему, хоть Елене, видимо, хотелось поделиться.

– Позволь мне первой, – произнесла Елена, открывая дверь кабинета. – Пожалуйста.

Шатенка вошла и, закрыв за собой дверь, прошла к столу Сальваторе и уселась на стул. Она закинула ногу на ногу и взглянула на психолога, который был удивлен новому имиджу этой ученицы.

– Я так понимаю, ты выздоровела.

– Если бы я была классе седьмом, то обрадовалось бы тому, что меня отправили домой. Но уж лучше здесь, чем слушать тирады матери о том, что теперь мне надо предохраняться и быть осторожной с парнями.

Сальваторе выдохнул и, перевел взгляд на пустые бумаги, делая сосредоточенный вид. Ему надо было обдумать сеанс. К такому повороту он не готовился. Он готовился к тому, чтобы избавить ее от влияния Кэтрин, но теперь, похоже, Кэтрин надо было освобождать от влияния сестры.

– Я слышал про инцидент на физкультуре, – он взглянул на пациентку. – Давай будем честны? Вчера ты еще была… А сегодня в тебе смелости хоть отбавляй.

Елена закатила глаза.

– Мать связывает это с переходным возрастом. А отец считает, что я употребляю наркотики. Раньше я хотела сдохнуть, а теперь я хочу жить! Что в этом плохого?

Деймон прищурился и, улыбнувшись, откинулся на спинку кресла. Елена оценила его улыбку. Кроме того, шатенка оглядела необычный цвет глаз, идеальные пропорции лица, шею. Мускулистые руки можно было наблюдать даже через белую рубашку. В этом противном воздухе царил запах одеколона мужчины и его собственный запах. Елена почувствовала, как в ее животе стало сводить мышцы и это новое ощущение нравилось. Более того, Гилберт стремилась удовлетворить потребность, которой пока еще не нашла объяснения.

Сальваторе вновь взглянул на Гилберт.

– А что же твоя сестра?

– Недавно мы с ней пережили некий момент… И она все еще переживает по этому поводу, а я решила выбивать клин катализаторами – тем, что отвлекает.

– Интересная теория.

– Ага…

Елена взглянула на его шею, ей хотелось заглянуть под рубашку, но она понимала, что никогда не сможет насладиться этим мужчиной.

– Ты не любишь своих родителей?

– Любить – это относительное понятие. И я не знаю, что это значит. Нет, я понимаю, что значит любить противоположный пол. Но любить родителей… Думаю, что мне они нужны! Но когда человек нужен, это не значит, что ты его любишь. Просто чувство необходимости, просто привыкание… А любовь… Не знаю.

Этот монолог заставил Деймона проявить к этой особе некое уважение. Ведь сейчас мало найдется ее сверстников, которые способны размышлять на подобную тематику. И если Елена способна так глубоко думать, то что же ее заставило в корне так поменяться? Изменить не только стиль одежды, но и свое поведение, свои принципы и убеждения? Ответа у Сальваторе пока не было.

– Знаете, чего я хотела? – произнесла она, уже с изменившимся голосом и в этом тоне проскальзывало нечто игривое и зловещее. – Вспороть глотки своим одноклассникам и смотреть, как они задыхаются! Это напоминало мне ту картину, когда если бы рыбу достать из воды и смотреть, как раскрываются ее жабры! А потом сдохнуть самой! – она улыбнулась, демонстрируя свои маленькие, но острые клыки. – Но теперь я хочу жить и наслаждаться! Не волнуйтесь, я не собираюсь убивать себя и остаток дней проводить в тюрьме – тоже нет.

Когда слышишь подобные речи, то хочешь вызывать скорую помощь. Но в Сальваторе такого не было. Многие подростки склонны к суициду. Деймон выдохнул.

– Ладно. Можешь звать Кэтрин.

– Но если дело коснется моей сестры, если какой-нибудь ублюдок тронет ее – я преступлю все принципы.

На секунду их глаза встретились. Волосы девушки были необыкновенно покрашены. Проступали черные пряди, и это предавало некий шарм. Но в ее глазах было что-то иное. Будто смотрела не Елена, а какая-то внутренняя сущность, иное существо. И Деймон испытал даже некий страх. Всего на секунду. Затем он расслабился, когда Елена поднялась и направилась к выходу, пропуская Кэтрин.

Разговор с Кэтрин был обычным, и девушка спокойно отвечала на вопросы. Она не изменила своего имиджа и взглядов. Отсюда Деймон делал вывод, что Елена подверглась каким-то крупным внутренним изменениям. Что-то было в ее жизни, что ее так изменило. Они были неразлучны с сестрой, но Елена, видимо, пережила это обстоятельство сама, поскольку Кэтрин осталась собой. Сальваторе лишь напрягся. Значит, нужно было уделять больше времени Елене, а не Кэтрин. Новое амплуа одной из сестер Гилберт было необъяснимым и эта необъяснимость пугала.

После разговора, Кэтрин отправилась на поиски сестры.

Позавчера на нее напала какая-то зверюга, а сегодня Гилберт чувствует себя вполне нормальной и даже позволяет себе проявлять агрессию, демонстрировать свою сексуальность. Кэтрин понимала, что ей необходимо защитить сестру… от ее же самой.

Она нашла Елену возле школы. Кэтрин слышала какие-то пошлые изречения Майклсона, но пропускала их мимо ушей. Ей было плевать на то, что говорят эти ублюдки. Кэтрин застала Елену возле машины. Она целовалась с Тайлером возле автомобиля, из которого доносилась громкая музыка. И в этом единении было столько грязи и пошлости, что Кэтрин почувствовала отвращение не только к Локвуду, но и к своей сестре. Руки этого подонка изучали тело сестры, и Кэтрин почувствовала острое желание ввязаться в драку. Но теперь стало ясно, кто из двух сестер занял позицию лидера.

– Елена? – коснувшись плеча, Кэтрин обратила внимание своей сестры на себя.

– Да? – как можно спокойнее промолвила девушка, но было видно, что ей тяжело дается собственное спокойствие.

– Что ты делаешь? Нам пора домой.

– Заводи, – произнесла Елена, взглянув на Локвуда, а после обратилась к сестре: – я буду дома поздно. Не жди.

– Елена, остановись! Ты изменилась.

– И опять двадцать пять! Мне каждый второй говорит, что я изменилась. И что? Ты предлагаешь мне снова стать никем?

– Я предлагаю не становиться той, кого ты когда-то презирала.

Тайлер окликнул, Елена усмехнулась и открыла дверь автомобиля. Она взглянула на сестру.

– Я хочу жить. Ярко. Пусть не очень праведно, но ярко!

Она села в машину, захлопнув дверь. Тайлер завел автомобиль, и пара скрылась. Кэтрин осталась одна, смотря в то место, где исчезла машина. Ощущение пустоты родилось в душе девушки и сейчас ей больше всего хотелось вернуть прежнюю сестру, такую, какой она была до сегодняшнего дня.

* “slow move” перевод. “замедленная съемка”

========== День 5. ==========

Елена стояла в ванной перед зеркалом в одном нижнем белье. Она собиралась в школу. Сегодня суббота, а значит, два дня выходных пройдут безупречно и великолепно. Гилберт уже предвкушала весь праздник и тот всплеск эмоций, который она получит. Черных прядей на волосах становилось все больше и Елене нравилось это «мелирование». Правда, было бы классно, если бы все волосы стали такого цвета.

Дверь открылась и в ванную вошла Кэт.

– Твою мать! – недовольно проговорила Елена. – Тебя учили стучать?

– Что это?

– Кэт, выйди отсюда!!!

Но сестра, вопреки всем просьбам, закрыла дверь на замок и вошла внутрь комнаты. Елена чувствовала подступающую агрессию и то, что ей хочется вышвырнуть собственную сестру и наговорить ей кучу гадостей. Но шатенка приближалась, пристально осматривая рану на плече.

– Что это?

В голосе было много заботы и переживания. Елена почувствовала себя дрянью. Все-таки, рядом с Кэтрин, Гилберт ощущала себя собой. И внутренняя сущность, та, что желает неистовствовать и буйствовать, на время заперлась в клетке.

Кэтрин дотронулась до укусов на плече. Эти две точки растянулись, слившись в одну полоску. Это место было покрасневшим. Кэт дотронулась до раны, но Елена сказала, что она не чувствует боли.

– Может, изменения твоего поведения зависят от этой штуки? – предположила Кэт, взглянув на сестру.

– Забудь про это нападение. Ведь со мной все в порядке.

– Нет, не в порядке.

– Успокойся, Кэт! – шаткое равновесие вновь потеряло свою мощь. Прежняя нежность и благодарность испарились в мгновение ока. – Со мной все в порядке. Вообще, мне порой кажется, что тебе просто необходимо о ком-то заботиться! Я куплю тебе зверушку!

– Ты же знаешь, что я их терпеть не могу! – злобно проговорила Кэт. – Прекрати вести себя, как сука! Ты вернулась в два ночи домой!

Елена закатила глаза и, небрежно скинув руку сестры со своего плеча, открыла дверь и прошла в комнату. Она стала собираться, надевая новую, короткую юбку.

– Елена, – сестра села на свою кровать. – Ты была с Локвудом?

– Да, я переспала с ним, только отвяжись от меня! Все, пошли в школу.

Погода была той же, что и вчера. Какая-то пасмурная, отвратительная атмосфера. В воздухе царил неизменный запах гниющих листьев и прочего смрада.

Теперь Елена стала одной из популярных и востребованных девушек школы. Она общалась с парнями и, смеясь, что-то обсуждала с одноклассниками. Кэтрин стояла в стороне, понимая, что прежняя Елена навсегда потеряна. Кэтрин была уверена – это после того нападения поведение сестры так изменилось. Другого объяснения не находилось. И если прежнюю Елену не вернуть, то новую надо, во что бы то ни стало, как-то сдерживать. Кэтрин пошла дальше по коридорам, обдумывая ход своих дальнейших действий. Прозвенел звонок. Гилберт заглянула в приоткрытую дверь одного из кабинетов. В голове поселилось чувство, что ее сюда что-то привело. Наплевав на урок, Кэт открыла дверь и вошла внутрь.

– Мне нужна ваша помощь, – промолвила она, проходя и садясь на стул, как раз напротив Сальваторе.

– Сейчас урок.

– Дело касается Елены.

Встав, Гилберт закрыла дверь и вернулась на место. Все внимание Сальваторе было сосредоточено на девушке. Кэт понимала, что сейчас она совершит предательство, но выхода не оставалось. Сказать родителям? Если сообщат их матери, то тут будет ссора с Еленой, а отец вряд ли поймет. Оставался только Деймон. Он психолог и, наверное, способен совершать искусные шаги или предпринимать какие-то решения.

– Поведение Елены меняется, – начала Кэтрин. – Она… она переспала с Тайлером, но даже это можно оправдать… Сколько я нас помню, она всегда была лучше меня, и три дня назад директор сказал мне ровняться на ее поведение. Сейчас все изменилось. Чувство, что нас подменили. Она дерзкая, вызывающая, грубая и агрессивная. Ее внешность меняется, как и ее мировоззрение.

– Это я заметил.

– И мне кажется, я знаю причину.

Это было как раз то, что нужно было Деймону. Он придвинулся вперед и приготовился слушать.

– Два дня назад с Еленой приключилось страшное…

– Да, вчера она говорила о каком-то событии… Но заявила, что ее это больше не волнует, в отличие от тебя.

– Ее пригласили на вечеринку. Она, естественно, не пошла, но решила прогуляться. В парке на нее напал какой-то зверь. Она пришла вся в крови… в ужасном состоянии. Было множество царапин и два сильных укуса: на ноге, и в области плеча. Это было просто ужасно. Она… она… Ее глаза были безумными. Но раны стали затягиваться. Это-то и заставило нас держать нападение в тайне. На следующий день она стала чувствовать себя еще дерьмовей, а вчера превратилась в иного человека. Она запирается в ванной. Вчера я увидела, что рана на плече стала удлиняться. Это как инфекция. Я не верю в рассказы об оборотнях и прочую ересь, но только после того нападения моя сестра изменяется.

Кэтрин взглянула на психолога. Но она не увидела насмешки, недоверия или чего-то похожего. Деймон отнесся к этому совершенно спокойно, и Кэтрин почувствовала уверенность.

– Она стала более быстрой, гибкой…Она стала не собой.

Деймон вспомнил взгляд этой особы. Да, у него создалось чувство, что на него смотрит не Елена, а кто-то иной. И этот кто-то желает вырваться на свободу. И этот кто-то лишает разума, подчиняет волю, дает силу, а эта сила, в свою очередь, по огромному куску вырывает человечность.

– Может, это какое-то бешенство. Инфекция. Я не знаю.

Деймон опустил взгляд. Он сам не знал, что делать в подобных ситуациях. Ему нельзя было говорить напрямую об этом с ней – это подставит Кэтрин. Задавать наводящие вопросы, и Елена тоже раскусит. Решения проблемы не было. Как и не было идей, что же делать дальше.

– Хорошо, – вымолвил он, наконец. – Я с ней сегодня поговорю, постараюсь не выдать тебя… Иди.

Кэт кивнула в знак благодарности и вышла из кабинета. Ее тут же кто-то схватил за руку и затащил в соседний кабинет. Гилберт прижали к стене, и она снова испытала это непонятное ощущение. Свет зажгли. Перед ней стояла ее сестра, взгляд которой был злобным и агрессивным.

– Ты ему все сказала.

– Нет.

– Не ври мне, – сквозь зубы процедила Елена. – Я слышала.

Слышала? Но дверь была закрыта, а шагов не было слышно. Или это все относится к ее обретенным способностям?

– Да, я сказала, – рявкнула сестра. – И, если хочешь, разберись со мной так же, как и с Кэролайн. Вот только я не намерена смотреть, как ты превращаешься в циничную, аморальную суку и проститутку!

– И откуда в тебе столько этой гребанной нежности? Ты говоришь, что я стала той, кого презирала, а сама ничем не лучше меня.

– По крайней мере, я ни с кем не трахаюсь и не срываю уроки каждый день!

Елена усмехнулась и, приблизившись к сестре, прошептала ей над самым ухом:

– Ты боишься меня?

Но сердцебиение Кэтрин было ровным. Она не могла терпеть новое поведение Елены, от которой исходила угроза всему, что помешало бы исполнению ее желаний или потребностей, но страха не было. И обе девушки понимали это.