Текст книги "Падали, но поднимались (СИ)"
Автор книги: Ammi Devangari
Жанр:
Короткие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
Дима открыл глаза. Он уже жалел, что вчера так много выпил. А когда увидел, кто лежит рядом с ним… Парень нервно сглотнул и попытался отодвинуться. Тщетно. Эва крепко вцепилась пальчиками в его рубашку, недовольно морща носик от каждого лишнего движения.
Блондин улыбнулся. Он и забыл, какая девушка милая – особенно вблизи. Осторожно он приблизил руку к её лицу и убрал мешающие пряди за ухо. Эва причмокнула губами и улыбнулась. Дима почему-то глупо улыбнулся в ответ.
Дальше врать самому себе было глупо – он безумно скучал по своей девочке, но…
Как она вообще оказалась в его кровати? Оба в одежде – он вообще в верхней, к тому же еще и в обуви. Значит, они не спали. Но тогда получается, они где-то пересеклись, и Эва его, вдрызг пьяного, довела до дома и уложила спать? Дима закрыл глаза. Это никак не складывалось с тем, какой лицемерной сволочью и стервой выставлял девушку Вадим.
Между тем, пока парень думал, Эва проснулась. Медленно открыв глаза, потому что сон никак не хотел отпускать её, девушка огляделась. И её собственная нога, закинутая на Диму, напугала ее даже больше, чем время на часах – почти двенадцать. Обычно в эти часы никто уже не спал – конечно, кроме тех, кто накануне напился до чертиков или тащил пьяное тело домой. Поэтому проблем у девушки было две – снять ногу так, чтобы Дима не проснулся, и смыться из дома, чтобы остальные не заметили.
Но едва Эва попыталась отползти немного назад, Дима открыл глаза. И очень вовремя, потому что девушка плохо ориентировалась после сна и чуть не свалилась с кровати. А парень, удерживающий ее за руку, пришелся весьма кстати.
– Куда?
Он говорил шепотом, потому что тоже видел время. К тому же снизу его мама гремела посудой. Значит, очень скоро она поднимется к нему и позовет завтракать. И лучше до этого события Эве исчезнуть из их дома.
– Мне нужно уходить, – девушка посмотрела через плечо на окно, но Дима покачал головой.
– Второй этаж. Высоко.
– Тогда как?
Парень задумался. Эва уже успела высвободиться, и теперь ходила по комнате из угла в угол. Дима, которого это мельтешение перед глазами раздражало, цокнул языком. Он поднял голову и смерил взглядом девушку.
– Хватит ходить туда-сюда. Тебя могут услышать, – Эва недовольно посмотрела на него, скрестив руки на груди.
– Если бы кое-кто, – она сделала акцент на местоимении, – не напился вчера, этого бы не было.
Девушка все-таки вернулась на кровать, и Дима смог услышать запах ее духов, едва уловимый аромат карамели.
– В общем, план таков. Ты переждешь здесь, а когда все уйдут на работу, я провожу тебя до общежития… – его рассказ был прерван звуком приближающихся шагов.
Одновременно подскочив, парочка заметалась по комнате, пока Дима не запихнул Эву в шкаф. В следующую секунду дверь открылась, на пороге остановился дядя Андрей.
– Мне показалось, ты с кем-то разговаривал? – мужчина окинул пасынка недоверчивым взглядом с ног до головы. Дима натянул дежурную улыбку.
– С другом. Договорились встретиться, – Андрей Иванович прищурился. Он раздумывал, не показался ли ему в комнате запах женских духов.
– А не с девушкой ли случайно? – он заговорщицки улыбнулся. – Не бойся, я ничего не расскажу твоей маме, только если это не Эва.
– Нет, это не она, – Дима так сильно качал головой, что у него заболела шея. Зато дядя Андрей расслабился.
– И хорошо. Кстати о маме, завтрак почти готов. Она ждет нас на кухне.
– Скоро буду.
Когда дверь за отчимом закрылась, Дима посмотрел на шкаф. Он не торопился открывать дверцу, потому что знал, что его там ждет. Но сделать это все-таки пришлось.
Эва казалась равнодушной. Она сидела подтянув ноги к груди и обхватив их руками – чтобы занимать меньше места. Когда Дима открыл дверцы, девушка посмотрела снизу-вверх. Ни по ее взгляду, ни по голосу не было заметно, что её задели слова Димы или отца.
– Выведи меня отсюда, – парень кивнул.
– Потерпи минут двадцать, скоро они все разойдутся, – теперь пришла очередь кивать Эве.
Дима осторожно закрыл дверцы, оставив небольшую щелку для воздуха, и вышел из комнаты, чтобы присоединиться к семье.
*
В коридоре был слышен шум, но в кабинете, в котором Дима пересекся с Эвой, стояла тишина. Опершись о парту, Эва смотрела в окно, постукивая каблуком. При это ее пальцы отбивали по шершавой поверхности неровную дробь.
– Нам так и не удалось толком поговорить, – девушка вздернула бровь. Кажется, Дима забыл события той ночи. Только вот она все прекрасно помнила.
– А именно? – она посмотрела на часы. Очень скоро девушка должна была встретиться с Полиной и Максом. Это должна была стать их последняя совместная прогулка перед отъездом.
– О тебе. Обо мне. О нас, – Дима сделал шаг навстречу и взял девушку за руку. Он думал, что контакт тут же сблизит их, но, кажется, произошла абсолютно обратная реакция. Эва стушевалась и прикусила губу, но руки не отдернула.
– Мы вроде говорили. О тебе. И обо мне, – после недолгого молчания Эва подняла на него глаза. Дима непонимающе нахмурился. Точно забыл.
– Ты сказал, что готов простить меня, – парень открыл рот.
– Я уже сказал…?
– Да. Только это не меняет того, что ты мне не веришь, – девушка обиженно фыркнула и уже хотела высвободить руку, но Дима внезапно перенес ладонь ей на талию и прижал Эву к себе.
– Разве это имеет значение? – он потянулся за поцелуем, но девушка отвернула лицо. Выдохнув, Дима отступил. – Я не могу поверить твоим словам, когда есть факты, говорящие об обратном. Почему ты не отвечала на письма, которые отец писал тебе каждый день?
В его голосе был слышен гнев. Эва покачала головой. Вечно одно и тоже – от одной встречи к другой.
– Да потому что… – она оборвала себя на полуслове. На лице промелькнула тень отчаяния.
Взяв со стола сумку, Эва вышла из кабинета. Дима рассмеялся.
– Ну и вали. Я хотя бы пытался вернуть наши отношения.
Зарываясь длинными пальцами в волосы, Дима сел на парту. Он закрыл глаза, вслушиваясь в неровный стук сердца. В голове крутилась лишь одна мысль. Одно слово.
Потерял.
Парень не бегал так быстро даже на тренировках. Горячий воздух бил прямо в лицо, икры горели. Когда перед глазами замаячили белые перила его крыльца, Дима обливался потом. Его мать, в фартуке с цветочками и в высоких желтых перчатках, занималась садом. Мало кто мог предположить, что женщина, которую все всегда видели ухоженной и в дорогих платьях, находила успокоение в садоводстве. Она подняла голову и непонимающе посмотрела на сына.
– Почему ты бежал? Иди, выпей воды, иначе у тебя будет истощение, – парень кивнул и медленно направился к двери, чувствуя, как деревенеют ноги, – и Дим, когда приведешь себя в порядок, принеси пожалуйста старый шланг. Он должен быть где-то в кладовке на верхних полках.
Дима принял душ и выпил несколько стаканов воды со льдом. Теперь он мог думать спокойнее – злость на Эву из-за недавнего разговора отступила, а вот тупая боль под ребрами осталась. Парень постоял возле окна, наблюдая за тем, как его мама пересаживает цветы, и только когда она обернулась и замахала ему руками, вспомнил о её поручении.
В кладовку из их семьи почти никто никогда не ходил. Здесь хранился всякий хлам – кое-что поценнее снизу, а вот то, чему давно была место на помойке – на самых верхних полках. И несмотря на то, что Дима был высокого роста, чтобы дотянуться до них, ему пришлось встать на носочки.
Он заприметил злосчастных шланг еще когда только включил свет. Он лежал, свернутый в кольцо, рядом с какой-то картонной коробкой. Маневрируя между расставленными по полу ящиками, Дима вытянулся насколько мог, стараясь не задеть лишнего, пока доставал нужную ему вещь. Но видимо парень дернул рукой слишком резко, потому что старая коробка заскрипела и свалилась на пол вслед за шлангом.
Дима выругался. Зачем они вообще хранили все это старье здесь? Парень присел, собираясь вернуть содержимое в коробку, но увидев, что это – замер. Теперь вопрос, которым он задавался ранее, стоял еще острее – почему его отчим не избавился от этого еще несколько лет назад? Зачем хранить то, что причиняет боль.
Прямо перед Димой лежало несколько десятков конвертов. Все они были адресованы одному человеку – дочери. Было видно, что письма несколько раз прогонялись по кругу почтового ада, но в итоге возвращались к отправителю даже невскрытыми. Парень сел прямо на пол, поздно спохватившись, что тот грязный, и вскрыл один конверт. Он знал, что так поступать плохо, но верил, что, если прочитать боль отчима, выраженную через бумагу, забыть Эву станет проще.
Но всё получилось наоборот. Лишь едва коснувшись глазами бумаги, Дима понял, что ненавидит человека, которого был готов назвать отцом. Также, как и названного брата.
На двух листах, в каждой строчке, с одной и с другой стороны была написана лишь одна фраза, повторяющаяся десятки раз: «надеюсь, ты сдохнешь вслед за своей матерью».
Сжав письмо в руке, парень выскочил на улицу. Инна, вытирая со лба пот, посмотрела на сына сначала с усмешкой, затем с испугом. Она хотела сказать «тебя только за смертью посылать», но слова так и не сорвались с губ. Женщина сразу поняла, что ее сын чем-то взбешен.
– Дим, – она боялась, что он сейчас взорвется. Парень медленно обернулся.
– Он врал, мам. Мне. Тебе. Врал об Эвелине, – он дал ей письмо и сжал ладонями виски.
Инна, прочитав всего одну строчку, тут же отбросила листы на землю.
– Но почему? – Дима покачал головой.
– Я должен поговорить с ней, объясниться, – он покачнулся, словно внезапно тяжело заболел, – я такой идиот. Видел всего лишь одно письмо, написанное для прикрытия, и верил ему шесть лет.
Он направился к дороге, когда Инна схватила его за руку. Сняв одну перчатку, она залезла в карман и протянула ему ключи от машины. Дима благодарно кивнул.
– Надеюсь, ты сможешь привести ее к нам в дом, чтобы я смогла извиниться.
– Конечно, – поцеловав мать в щеку, Дима пошел к гаражу.
Он не понимал лишь одного – почему Андрей желал смерти дочери. И почему Вадим так плохо относится к сестре. Он набрал номер брата, переключаясь на блютус-гарнитуру. Вадим ответил не сразу. По его голосу Дима понял, что тот пьян.
– Как хорошо, что ты звонишь, – он засмеялся прямо в трубку, и Дима поморщился.
– Что отмечаешь? – в трубке слышалась громкая музыка и женские крики. Парню приходилось напрягать слух, чтобы разобрать то, что ему говорил Вадим.
– Как что. Наша певчая птичка улетает на международный конкурс. Надеюсь, она и останется жить там, в своей Канаде.
– За что ты ее ненавидишь? И Андрей? Что она вам сделала? Только не надо этих сказок про то, как она вас бросила. Я видел письма, – Дима был благодарен всем богам за то, что шоссе было свободно. Так он смог набрать самую высокую скорость, какая только была здесь позволена.
– Я расскажу, но не по телефону, – из голоса Вадима как будто выбили весь алкоголь. Теперь он звучал серьезно.
– Нет, ты расскажешь сейчас. Или у тебя будет время придумать что-нибудь очередное очень правдоподобное, но такое же лживое.
– Я расскажу правду, обещаю. Но не по телефону.
– Договорились, – Дима выдохнул, пытаясь успокоиться, – только имей в виду, что рассказывать будешь уже не мне одному.
Он как раз остановился возле общежития и сбросил вызов, не прощаясь. На крыльце стояли Полина с Максом. Последний курил, а Полина молча пила кофе, разглядывая серый камень ступеней.
– Привет, – Дима сократил расстояние между ними. Вместо приветствия Макс пожал ему руку, Полина осталась равнодушной. – Что с лицами?
Макс хмыкнул.
– Полина впервые смогла с кем-то подружиться, но вот сюрприз, этот кто-то улетел и теперь вряд ли вернется, – девушка подняла голову и толкнула его локтем в бок.
– Заткнись. Эва вернется.
– Погоди, – Дима поперхнулся воздухом, – Эва уже уехала?
– Ну да. – Макс посмотрел на часы, – автобус повез ее в Москву сорок минут назад. В два часа ночи у нее рейс.
– Почему ты думаешь, что она не вернется, если она еще даже не в Торонто, – парень неоднозначно пожал плечами и перевел взгляд на свою девушку, продолжавшую кусать губы. Макс взял ее за свободную руку и переплел пальцы.
– Потому что, когда она еще была здесь, ей звонил ректор. Какой-то крутой канадский продюсер связался с ним, просил организовать встречу с нашей примадонной, – из-за сарказма, прозвучавшего в его голосе, Макс снова получил локтем в бок от Полины, – ай. Короче, кому-то светит контракт. Вряд ли Эва станет от такого отказываться. А значит, скорее всего, она останется в Канаде и будет строить карьеру там. Не будем друг друга обманывать, каждый на ее месте поступил бы так.
Полина с обидой посмотрела на него, но промолчала. Он был прав. Это был настоящий лучик удачи, и какая бы дружба их не связывала, не воспользоваться им Эва не могла.
Это понимал и Дима.
========== Глава пятнадцатая ==========
– Давай быстрее, скоро начнется!
Полина кинула в Макса воздушным шариком и села на диван. В комнате приятно пахло сладким попкорном, а по телевизору крутили только что настроенную Максом трансляцию на международный вокальный конкурс, проходящий в этом году в Торонто.
Парень прилепил шарик к стене – к остальным украшениям, и сел рядом с девушкой. Полина тут же закинула ноги ему на колени и загребла в ладонь горку попкорна. Макс посмотрел на неё скептически.
– Ничего не слипнется? – Полина зашипела.
– Тише. Начинается.
– Дамы и господа, рады приветствовать Вас на финале международного вокального конкурса. Мы находимся в Корнер холл, Торонто. Тяжелейшие четвертьфинал и полуфинал позади, больше половины участников выбыли, и теперь за главный приз будут бороться лишь лучшие из лучших. А мы с Вами, дорогие зрители, с затаенным дыханием будем наблюдать за этой битвой и, конечно же, наслаждаться шоу.
– Немного о том, что сегодня нас ждет. В четвертьфинале конкурсанты исполняли мировой хит, по его итогам тройку лидеров составили Канада, Россия и Америка. В полуфинале была песня на родном языке. Стоит отметить, что после него особых изменений в турнирной таблице не произошло, разумеется, кроме великолепного выступления Швеции, подарившего конкурсанту место в первой тройке.
– А это означает, что сегодняшний финал будет горячим. Канада без сомнений постарается вернуть бронзу…
– А Россия, отрыв которой от США составляет всего лишь полбала, думаю, нацелена потеснить её с трона, который Америка, осмелюсь Вам напомнить, занимает уже три года.
– Я абсолютно согласна с тобой. Это Джордж и Кэтрин Бишопы, и мы начинаем.
Полина зевнула и зарылась лбом в плечо Макса. Она не особо любила телевизионные шоу, они казались ей слишком приторными и фальшивыми, но терпела ради выступления Эвы.
– Они уже начали? – Макс хмыкнул.
– Напоминают, кто какую страну представляет.
– А Эва какой выступает?
– Второй, – Полина протяжно заскулила, и парень, засмеявшись, сильнее притянул ее к себе и чмокнул в макушку, – во-первых, ты сама этого захотела. А во-вторых, не знал, что ты склонна к мазохизму.
Только что мы увидели великолепное выступление американки, Джо Тейлор. Если кто-то не узнал, она исполнила песню француженки, которую все мы знаем под псевдонимом ZAZ. Это была «Eblouie par la nuit», а сейчас на сцене представительница России, Эва, с песней «Stay».
Сцена полностью погрузилась в темноту. Не было шагов, лишь вспыхнул прожектор, освещая Эву с гитарой в руке, сидящую на импровизированной скамейке прямо в центре.
Так легко грубишь мне,
Ты оставляешь шрамы на моем сердце
И даже не говоришь «прости»…
Сейчас всего остального мира для Эвы не существовало – так было всегда, когда девушка начинала петь. Лишь она и струны гитары, которые ее пальцы перебирали без единой запинки. Девушка улыбалась, но в этой улыбке в уголках губ как болячка затвердела боль. Как будто Эва сдерживала слёзы.
Я просто хочу, чтобы ты остался,
А на твоем безразличном лице появляется скука.
Кому девушка посвящала эту песню? Без имен или косых намеков. Но чувства, которые своим пением Эва вынуждала прочувствовать каждого, были прозрачно-личными. Такими, что каждому, кто их пропускал через свое сердце, хотелось спрятаться от жестокости мира.
Я шепчу своему отражению в зеркале «давай все отпустим»,
Ведь ты принимаешь меня как должное,
Но ты – это ты,
Поэтому прошу, останься со мной.
Девушка отложила гитару и подошла к стойке микрофона, обхватывая ее снизу рукой.
Эта грустная песня напоминает тебя.
Это заставляет меня плакать.
Твой сладкий запах – преступление.
Я тебя так ненавижу, но так люблю
Темп песни ускорился, но грусть, наполняющая ее, никуда не ушла. Забрав микрофон со стойки, Эва медленно подошла к краю и пошла вдоль него, словно маневрируя на тонком бордюре. Полина не ожидала такого от подруги, но Эва на месте второго куплета стала читать реп, по цвету и лирической части ничуть не уступавшему мелодичной части песни. Эва как будто не читала – она делилась со зрителями обнаженными чувствами.
Я не хочу сейчас ничего
Я даже не могу сказать, бьется мое сердце или нет
Лучше я буду неловко молчать с тобой
Чем спокойно беседовать с кем-то
Эти девять месяцев, проведенных Эвой в родном городе после долгой разлуки в шесть лет, многому ее научили. Она получила жизненный опыт, который помог ей стать ещё лучше.
Иногда, когда приходит темнота, я могу быть твоим огнем.
В этом мире, полном лжи,
Ты единственный правдивый.
Это мое письмо для тебя
Полина слушала подругу, затаив дыхание. Еще никогда Эва не была такой трогательно хрупкой и безумно сильной одновременно.
До того, как темная ночь ко мне подкрадется,
Не оставляй меня.
Ты до сих пор меня не любишь?
Я не ожидаю многого прямо сейчас.
Просто останься со мной.
Когда прозвучали последние ноты, Полина улыбнулась. Она подняла голову и посмотрела на Макса, ожидая его реакции. Парень растянул губы в усмешке, не предвещавшей ничего хорошего.
– Ну, терпимо-терпимо. Иногда даже в ноты попадала, – Полина, злобно округлив глаза, ткнула его кулаком в плечо.
– А можно я больше не буду притворяться, будто меня тут нет, и тоже врежу этому придурку? – ребята повернулись к Эве, которая всё это время сидела в кресле, молча наблюдая за тем, как они пытаюсь посмотреть трансляцию недельной давности. Полина покачала головой.
– Макс мой. Так что и бить его буду только я, – парень наигранно засмеялся.
– Даже не знаю. Радоваться этому или бояться, – девушка сузила глаза.
– Бойся, – она поднялась с дивана, сделала пару шагов, сократив расстояние до кресла, и села на подлокотник, приобнимая подругу за плечи.
– Поздравляю со вторым местом, – Эва немного грустно вздохнула, и это не укрылось от Полины. – Зато есть куда стремиться. У тебя еще целых три года, чтобы надрать зад этой американке.
– Вообще-то Джо очень даже хорошая девушка, это раз. А во-вторых, она выиграла, так что больше на этом конкурсе мы с ней не встретимся.
Эва посмотрела на часы и с легкой неохотой поднялась с кресла. Полина сочувствующе посмотрела на нее, девушка в ответ пожала плечами. Макс кашлянул, привлекая к себе внимание.
– Вы может и умеете общаться телепатически. Только вот я из ваших переглядок ничего не понял.
– Эва должна встретиться с Димой… и Вадимом, – девушка кивнула, подтверждая ее слова.
– Спасибо за гостеприимство, Макс, – парень кивнул, Эва выдохнула, – если честно, даже перед финалом так сильно не волновалась как сейчас.
*
Дом Диминой семьи был именно такой, каким Эва себе его запомнила. Девушка хмыкнула про себя – да разве давно она тут была? Правда, последний ее визит вряд ли носил официальный характер, но зато она хотя бы смогла увидеть спальню Димы изнутри.
Парень встретил ее на крыльце, нежно приобняв, но без намеков на большее, помог разуться и проводил в гостиную. В кресле, потягивая виски из граненного стакана, сидел Вадим. Он кинул на гостью небрежный поверхностный взгляд и снова отвернулся к окну.
Дима сел на диван, пригласив сесть рядом с собой и Эву. Но девушка предпочла остаться на ногах.
– Рассказывай.
В Димином голосе совсем не осталось тепла, когда он смотрел на брата. От этого Эва почувствовала необъяснимую радость – она больше не была той, на кого обрушился холод его злости. Теперь палки доставались тому, кто этого поистине заслуживал.
Вадим кивнул головой в сторону сестры.
– Пусть она сядет, – Эва покачала головой, и он хмыкнул, – мало ли, окажешься такой сентиментальной, что в обморок от переизбытка чувств грохнешься.
Но Эва так и не села. Она подошла к окну, повернувшись к ребятам спиной, и положила руки на подоконник, чувствуя, как он дразнит ладони прохладой. Теперь перед её глазами был лишь ухоженный сад, а в мыслях пронзительная тишина.
– Рассказывай, – повторил свое требование Дима. Больше у Вадима не было поводов оттягивать, и ему пришлось говорить.
– Даже не буду спрашивать, что ты помнишь из того вечера, когда умерла мама. Бьюсь об заклад, в твоей голове до сих пор каша. И я даже знаю почему, – он недолго помолчал. – Когда маме стало плохо, и я приказал тебе позвонить в скорую, ты, моя дорогая сестрёнка, позвонила отцу. Понятия не имею зачем и почему. А он уже вызвал скорую. Но главное, они пришли почти одновременно, отец на две-три минуты раньше, не больше.
Дверь Шевелёв-старший открыл своим ключом, тут же заперев обратно. Мужчина скинул обувь и потрепанную куртку и только после этого прошел в гостиную. Эва сидела, забившись в угол дивана, и хныкала. Она не моргая смотрела на бледнеющую мать. Вадим держал ее голову на коленях и не переставал гладить по волосам. Он не плакал, даже его губы не дрожали. Но общая бледность и тёмные круги под глазами говорили о том, что мальчик на грани.
В дверь позвонили. Вадим словно вырвался из забытья и поднял голову. Его рука на секунду повисла в воздухе, после чего опустилась на щеку женщины.
– Открой дверь, – обращался он к Эве, хотя смотрел на отца. Но девочка не пошевелилась. Тогда он повторил требование – в ответ ни звука, ни движения.
Шевелёв-старший покачнулся. Он оглянулся, разглядывая каждую шероховатость двери, разрывающейся от звонка, но остался стоять на месте.
– Мама умрет, если скорая не попадет в квартиру. Открой им живо.
Вадим осторожно положил голову матери на пол и поднялся. Ему хотелось ударить Эву за непослушание, но вместо этого он направился к двери. Когда он поравнялся с отцом, мужчина схватил его за руку.
– Отпусти.
– Если ты сейчас откроешь, продолжишь её страдания. Дай ей уйти, – Вадим непонимающе посмотрел на него. Он сморщился, словно взял в рот кислый лимон, и, вырвав руку, скрылся в темном коридоре. Щелкнул замок входной двери.
– Но они не успели. Эта двухминутная задержка забрала жизнь нашей матери, – Вадим шмыгнул носом. Эва молчала. – А потом отец популярно объяснил, что с нами будет, если я не займу его сторону. Разделение. Детский дом. Это в лучшем случае. Или будем таскаться по помойкам, перебираясь объедками. Этого ты хотела, когда орала на всё кладбище?
– У нас есть дядя Виктор…
– Он забрал тебя, потому что отец позволил. Думаешь, органам опеки не было бы плевать? Печать, подпись и вот, ты жрешь обои со стен детского дома. Дядя Виктор даже бы не узнал, какое жалкое существование влекут его племянник и племянница. Отец жалел, что отпустил тебя в Москву. Боялся, что ты всё вспомнишь. То, как он тянул время. Как давал взятку, чтобы в отчете об этом не было и слова. Потому и ненавидел. Ты и страх того, что память вернется к тебе, тянули его назад. Не давали забыть прошлое.
Пустой стакан упал на пол. Вадим поднялся с кресла и медленным шагом направился к двери. Он остановился только в дверном проеме.
– Я рассказал тебе всё, что помню. Что делать дальше – твое дело.
Эва слышала, как хлопнула входная дверь. Она вздрогнула, чувствуя, как под кожу забиваются невидимые иглы, причиняющие боль. Дима подошел со спины и положил руки ей на плечи – девушка выдохнула. Она развернулась и уткнулась носом ему в грудь, закрывая глаза, позволяя слезам обжечь щеки и губы. Дима склонил голову и поцеловал девушку в макушку.
– Послушай…
– Всё в порядке, – девушка шмыгнула носом, – кажется, во всей этой истории Вадим пострадал даже больше. Мне еще очень повезло. И с дядей Виктором. С тобой…
– Он на грани. Боюсь представить, что будет с Вадимом дальше, – Дима взял Эву за плечи, сжимая их, вынуждая тем самым поднять голову и пересечься взглядами. – Прости, я был не прав. Я – полный идиот. Ты вправе послать меня куда подальше.
– Ты прав, – девушка невесело хмыкнула, – но думаю лучше будет, если ты пригласишь меня в кафе.
– Разрешишь пригласить тебя на свидание? – Дима не смог сдержать улыбки. Эва кивнула.
– Разрешаю, – она взяла парня за руку, не отрывая взгляда от его пронзительных голубых глаз, в которых снова искрилась любовь.
