Текст книги "Падали, но поднимались (СИ)"

Автор книги: Ammi Devangari

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Да, – хотя голос Эвы, вопреки ответу, был безжизненным, хрипящим, словно у умирающего в пустыне.

– Жаль, – Полина сказала это без злобы, пытаясь пошутить. Но Эвелина оставила её слова без внимания.

Она перевернулась на бок, упираясь лбом и коленями в стену. На душе скребли кошки, и девушка никак не могла избавиться от этого чувства. Эва очень долго уверяла себя, что ничего не испытывает к отцу и брату – ни любви, ни обиды, ни злости – только безразличие. Но карточный домик этой лжи, который она так долго строила, этаж за этажом, рухнул в одно мгновение.

Полина закатила глаза. Она уже переоделась и, плюхнувшись на свою кровать, взяла с тумбочки недочитанную книгу.

– Если ты так не хотела этой встречи, могла бы не ходить.

Эвелина напряглась. С каждым оторванным листом календаря она всё больше ненавидела делить комнату с этой девушкой, но терпела. Терпела, потому что та не лезла в её дела, и поэтому они могли хоть как-то сосуществовать. Но сейчас, толи из-за того, что день и так не выдался, толи потому что в голосе Полины не было ни грамма поддержки, а лишь укор, Эвелина не выдержала.

Вскочив с кровати, девушка практически выбежала из комнаты. Полина проводила её непонимающим взглядом, слегка вздрогнув, когда дверь с шумом закрылась. На часах было половина одиннадцатого.

Эва шла всё быстрее, и в конце сорвалась на бег. Она шумно преодолела длинный пустой коридор, пролетела лестницу, перепрыгивая через ступени, и остановилась только возле пропускного пункта.

В общежитии царили строгие законы. И одним из них – главным и непоколебимым – был комендантский час. В этом Елена Константиновна, с которой Эвелина так и не нашла общего языка, была неумолима. Она выросла перед девушкой, словно бетонная стена, прожигая её взглядом.

– Куда намылилась, Богданова? – в выражениях эта женщина явно не стеснялась. Она скрестила руки на груди, прикусив уголок нижней губы, а затем снова недовольно вытянула губы в трубочку.

– Хотела подышать свежим воздухом.

– Комендантский час наступил полчаса назад, – Эва сильно разозлилась. То черная тень из прошлого, теперь такая несправедливость. Хотелось кричать и бить об стену кулаками.

– Но Полина вернулась только десять минут назад. Если уже комендантский час, почему вы её пустили? – от Елены Константиновны повеяло таким холодом, что Эвелина пожалела не только о том, что подняла эту тему, но и о том, что вообще открыла рот. Женщина сделала шаг вперед, Эва наоборот отступила.

– Тебя этот вопрос не касается, уясни это. Давай, возвращайся в комнату и больше не высовывай оттуда носа. Иначе выкину тебя отсюда за несколько минут, будешь спать на вокзале.

Ослушаться женщину Эва не рискнула. Она ссутулилась, словно хотела уменьшиться в размерах, и зашагала к лестнице. Её спину по-прежнему прожигал ледяной взгляд комендтши. Эвелина поняла, что вопросом о Полине перешла дозволенные границы. Теперь женщина еще долго будет ей это припоминать.

Но в комнату Эва всё равно не вернулась. Она сделала крюк по первому этажу – решив подняться по боковой лестнице, и случайно наткнулась на незапертую дверь репетиционной.

Кроме спален, в общежитии были два небольших спортивных зала – один из которых предназначался для факультета танца, мастерская и музыкальный класс. Эва редко там бывала, потому что обычно занималась в стенах Университета, но сейчас пройти мимо не смогла. Она оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что Елена Константиновна не пошла за ней, и прошмыгнула в комнату.

Из света здесь горела лишь одинокая лампа, оставленная кем-то на закрытой крышке рояля. Девушка прошла мимо него, проведя пальцами по отполированной поверхности, прямо к окну и уселась на подоконник.

Кромешную тьму прорезали крупные капли дождя. За один миг погода успела испортиться – и если бы Эве удалось покинуть общежитие, она бы тут же промокла до нитки. Девушка чуть открыла окно, чувствуя, как холодный порыв ветра ласкает кожу, и, чуть откинув голову, коснулась затылком стены.

Думаешь, ты одержал надо мной верх?

Думаешь, хорошо смеется тот, кто смеется последним?

Уверена, что ты думаешь, что все хорошее прошло.

Думаешь, ты оставил меня сломленной?

Думаешь, я прибегу назад?

Ты не знаешь меня, ведь ты жестоко ошибаешься.

Когда Эва только начала петь, её голос звучал неуверенно. Словно сама девушка сомневалась в том, что имеет право произносить эти слова. Ей пришлось душить зарождающиеся внизу живота слезы, вдыхая больше воздуха, чем обычно.

Что не убивает тебя, делает тебя сильнее.

Теперь я могу наконец выпрямиться,

И то, что я одна, не значит, что я одинока.

Что не убивает тебя, делает из тебя бойца,

Шаги становятся легче.

Всё изменилось. Теперь она была не одна. Комнату заменила сцена, и танцоры за спиной помогали создавать из песни историю. Её историю. Больше не было слез – Эвелина смотрела в зрительный зал смело, даже позволив себе улыбнуться во время второго припева.

Когда отзвучали последние ноты, всё снова растворилось. Эва открыла глаза и поняла, что жутко замерзла. А еще – что она сможет справиться с семьей, если они снова начнут доставать её.

Но…

С Димой Эвелина встретилась на следующий день сразу после пар. Они долго гуляли по всему городу, потому что, во-первых, Эва нигде не хотела задерживаться надолго, а во-вторых, потому что ей совсем не хотелось идти обратно в общежитие. Когда начало темнеть, Дима всё чаще бросал взгляды на наручные часы.

– Эва, что происходит? – они сели на одну из незанятых скамеек в парке, и девушка положила голову ему на плечо.

– Я тебе уже надоела?

– Нет, просто, – он нашел её руку и сжал, – отношения с соседкой так сильно ухудшились?

– Она ужасная, – Эва поморщилась. Возможно, она была слишком категорична, но по-другому не могла.

– Тогда решено, – Дима поднялся на ноги и, потянув за собой Эвелину, поцеловал её в нос. – Сегодня переночуешь у меня.

Девушка стушевалась. Конечно, она была счастлива в отношениях с Димой, но, на её взгляд, он торопил события. Парень ухмыльнулся и прижал девушку, вдыхая аромат её волос.

– Не бойся, приставать не буду, – Эва хихикнула. От его слов ей стало легче, – только если сама не попросишь.

– А так можно? – она задрала голову, чтобы их взгляды пересеклись. И когда это произошло, парень накрыл её губы поцелуем.

Перед тем как позвонить в дверь, Дима ободряюще обнял Эву. Девушка уткнулась носом ему в грудь, чувствуя, как бешено стучит ее сердце. Она ведь и не подумала, когда соглашалась, что ей предстоит встреча с Диминой семьей. И теперь девушка безумно боялась, что те не примут ее, и тогда, что ещё хуже, Дима тут же разорвет с ней отношения. Каждый раз закрывая глаза, Эвелина представляла, как в его глазах тает любовь и появляется презрение.

Дверь открыла женщина, на которую Дима была точь-в-точь похож. Те же светлые волосы, узкий острый нос, немного пухлые губы и голубые глаза, излучающие тепло. Женщина явно ухаживала за собой – у нее была гладкая, без единой морщинки кожа, аккуратный макияж и маникюр – сложный градиент, перетекающий из белого в насыщенно-синий. Женщина улыбнулась и, обняв сына, изучающе посмотрела на девушку.

– Мам, познакомься, это Эвелина. Моя девушка, – Эва протянула руку, и та слегка пожала ее, мягко улыбнувшись.

– Здравствуй. Можешь называть меня просто Инна, – девушка прокашлялась и натянуто улыбнулась. Но это явно было не шуткой, потому что Дима незаметно толкнул её в бок, чтобы она что-нибудь ответила.

– Хорошо… Инна. А меня можете называть просто Эва, все так делают.

Всё было слишком хорошо, и всего за секунду стало очень плохо. Потому что из гостиной вышел Вадим.

Сердце девушки глухо забилось и провалилось куда-то в пятки. По спине пробежали мурашки, ладони похолодели.

– Какая встреча, – Вадим вальяжно улыбнулся. Дима и Инна непонимающе уставились на него. – Пап, иди, посмотри, кого тут попутным ветром к нам принесло.

В голове девушки звучало лишь одно – «Беги», но ноги словно приросли к полу. Она не могла даже опустить глаз, наблюдая за тем, как вслед за Вадимом в прихожую выходит и ее отец.

– Эва? – в его голосе звучало неподдельное удивление. Лжец.

Он как будто на долю секунды оказался застигнут врасплох, но быстро вернул контроль над эмоциями. Черты его лица ожесточились, он скривился.

– Уходи.

– Что? Почему? Что происходит? – Дима загородил собой девушку, не спуская глаз с отчима. Тот недовольно цокнул языком.

– Потому что эта мразь, – Инна ахнула, и Вадим покачал головой, словно извиняясь за столь грубые слова, – не побоюсь этого слова, использует любые методы, чтобы выкачать деньги из отца.

– Подожди, та Эва о которой ты мне рассказывал и эта… – Дима осекся, – один и тот же человек?

Вадим кивнул. Он даже не мог подумать, что всё так произойдет. Но так даже лучше – нет ничего хуже, чем трагичный конец сказки о любви.

Дима повернулся к Эве. Её худшие опасения сбылись – его голубые глаза потемнели. В них не было любви. Лишь отвращение.

– Ты бросила семью и теперь вернулась, узнав, что он разбогател?

– Нет, я… – оправдываться было бесполезно. Ей даже не позволили сказать хоть слово.

– Конечно, а ты как думал? Напросилась вчера на встречу с нами, наорала, потом начала требовать деньги и квартиру.

В этом доме никто ей не верил, что бы Эва ни пыталась сказать. Она подняла взгляд на Инну, но и она приняла сторону мужа. Дима с досадой хмыкнул.

– Какая же ты лицемерная, двуличная… – он не договорил, потому что мать вцепилась ему в рукав, обрывая на полуслове.

– Пусть лучше уходит. Она не получит ни копейки.

Эва пропустила вдох. Только не это. Почему так? Разве могло стать ещё хуже? Она отступила к двери и, нашарив вслепую ручку, повернула её. Все собравшиеся молчали – никто не хотел даже спросить, как было на самом деле. Их устраивала та фальшивая правда, которую придумал её отец. Та ужасная правда, судя по тому, сколько боли, гнева и неприязни появилось на Димином лице.

Комментарий к Глава шестая

Song: What Doesn’t Kill You Kelly Clarkson

========== Глава седьмая ==========

Комментарий к Глава седьмая

Безумно извиняюсь за такое долгое отсутствие. Учеба.

Ноо, сессия почти закрыта, так что я решила немного отвлечься и, надеюсь, порадовать вас ^^

Надеюсь на вашу поддержку) Рада любому отзыву.

Song: Настя Задорожная – Нет ничего сильнее любви

Эва услышала, что её зовут, лишь с четвертого раза. Она опустила стул на все четыре ножки, потому что до этого раскачивалась на нём, и перевела отсутствующий взгляд с потолка на Анну Владимировну. Преподавательница выглядела недовольной.

– Эвелина, повтори, что я сейчас сказала.

Девушка недовольно цокнула языком. Она вообще забыла, что находится на паре. Её мысли витали где-то за пределами вуза и были далеко не о теории музыки. Они касались исключительно Димы и их последней ссоры. Поэтому вопрос женщины поставил Эву в тупик.

– Может быть, что-то об эпохе классицизма?

Анна Владимировна покачала головой. Всё в ней – от наклона головы до сжатых губ говорило о том, что она разочарована. Женщина пересилила себя и посмотрела на ученицу.

– Не ожидала такого от тебя, Эва. Я думала, ты пришла сюда, потому что тебе это действительно интересно.

Эвелина прикусила губу. Она сама не знала, что с ней происходит. И вряд ли мог найтись человек, который бы объяснил ей, почему грудная клетка при вдохе болезненно сжимается, почему не хочется с утра подниматься с кровати. Почему даже музыка, через которую Эва всегда могла выразить переживания, в этот раз бесполезно пылилась в углу. Девушка потупила взгляд, не став оправдываться. Немного помолчав, Анна Владимировна продолжила урок.

Все остальные пары девушка просидела как в тумане. Она даже не знала наверняка, в какой аудитории находится. Шла за галдящей толпой, погруженная в размышления. Пару раз её поднимали с места, о чем-то спрашивали и затем делали выговор, потому что всё, на что хватало девушку – промычать что-то невнятное. Однокурсники как-то странно начали на нее смотреть, но девушке было плевать. На них. На занятия. На всё.

На большой перемене Эва прошла мимо столовой, потому что абсолютно не ощущала голода. Она пересекла практически пустой коридор, прошла мимо зала, где обычно тренировался Дима, и вышла на крыльцо.

Тяжелый воздух подсказывал, что скоро будет дождь. Эва лишь хмыкнула – её внезапно посетила мысль, что зонт она оставила в одной из аудиторий. Но искать его сейчас ей не хотелось. Она немного постояла возле ступеней, словно не решаясь спуститься по ним, а затем резко развернулась, намереваясь вернуться в аудиторию.

Дверь открылась быстрее, чем Эва успела хотя бы взяться за её ручку, больно ударив девушку по лбу. Ойкнув, Эва отскочила в сторону, закрывая лицо руками и растирая ушибленное место.

– Извини, – голос Димы замедлился и на последних буквах совсем стих. Он растерянно замер, опустив руки по швам.

Удерживая ладонь на лбу, Эва медленно подняла голову. Она и не надеялась увидеть его. Здесь и сейчас. Или хотя бы когда-нибудь. Наверное, глупо было так думать. Всё-таки они учились в одном университете.

– Дим, нам надо поговорить… – её рука потянулась к его, но парень отшатнулся от нее как от неизлечимо больной.

– Нам не о чем говорить.

Он сильнее нахмурился, смерив серое небо пристальным взглядом голубых глаз, и сошел с крыльца. Эве оставалось лишь провожать взглядом его широкую спину.

А затем крыльцо начало заполняться студентами, только что покинувшими душные аудитории, и девушка вернулась в класс. Она не могла так. Непонятное чувство – вина или злость – разрывало её изнутри. Хотелось кричать, но вместо этого Эвелина лишь положила руки на парту и спрятала в них лицо. Она даже заплакать не могла – а ведь Виктор всегда говорил, что слезы уносят с собой часть боли.

Девушке внезапно безумно сильно захотелось услышать родной голос, поэтому она достала телефон и, игнорируя несколько десятков уведомлений в контакте, набрала дядин номер. От его голоса в груди разлилось приятное тепло, но от чего-то стало только хуже. Эва надломано всхлипнула.

– Здравствуй, родная. А я как раз думал о тебе, – девушка улыбнулась сквозь слезы.

– Привет. Я ужасно соскучилась. Как твои дела?

Они проговорили, казалось, целую вечность. В какой-то момент Эва встала и вышла из кабинета, бездумно бродя по коридорам. Дядя рассказывал о том, как у него дела на работе, о новой сотруднице, в первый же день пролившей на него обжигающе горячий кофе и проливных дождях, заливших Москву. Эвелина же преимущественно говорила об учебе, стараясь придать голосу фальшивую бодрость.

– Давай признавайся, – от фразы Виктора Эва застыла на месте. Неужели он обо всем знает? – появился уже мальчик?

– Ну, дядя, – девушка засмеялась. Она внезапно пожалела о том, что вообще уехала из Москвы. И действительно, почему именно этот университет? Неужели она не могла поступить в любой другой только в Москве? Осталась бы с дядей. Но вернуться назад Эва уже не могла. Это будет трусостью, за которую прежде всего сама девушка себя не простит. И Дима. Она верила, что они обязательно помирятся. Поэтому она натянула на губы улыбку, – какой мальчик? Я приехала сюда учиться.

– Ну, конечно, – в дядином голосе слышался смех.

Эва настолько заговорилась с дядей, что опоздала на последнюю пару на целых пятнадцать минут. Раньше бы девушка просто сгорела со стыда, но сейчас, когда организм вырабатывал равнодушие ко всему, что её окружает, Эва просто проскочила в аудиторию, пока преподаватель писал что-то на доске, и заняла свободное место в последнем ряду. Слушать лекцию по высшей математике девушка всё равно не собиралась. Она отгородилась от мира музыкой, которую почти не слушала, и включила одну из немногочисленных игр на телефоне – вместо матриц Эва пыталась набрать 2048 и перестать думать о Диме.

Когда пары закончились, Эва набрала Лизу. Длинные гудки сменялись один за другим, но подруга как-то не торопилась брать трубку. Решив, что Лиза спит после ночной смены, Эвелина направилась в сторону её дома – разбудит подругу и спросит, как быть. Всё-таки в амурных делах у брюнетки было куда больше опыта.

Лиза снимала однокомнатную квартиру недалеко от клуба, в котором работала. Это была обшарпанная пятиэтажка без лифта, с наполнившим подъезды неприятным запахом тушеной капусты и хлорки. Везде – на полу, подоконниках валялась смятая газета, забытые письма и, конечно, пустые бутылки. Преодолев два пролета и стараясь ни во что не вляпаться – Лиза жила на третьем этаже – Эва остановилась возле её двери. Она уже подносила руку к звонку, когда услышала непонятный шум по ту сторону двери. Движение мебели, редкие девичьи вскрики и звук пощечины – благодаря абсолютному слуху, Эвелина могла разобрать каждую мелочь.

Не осознавая себя от страха, девушка дернула дверную ручку и та поддалась. Перепугавшись еще больше от того, что дверь оказалась не заперта, Эва шумно забежала в единственную комнату – прихожую, гостиную и спальню одновременно, и замерла.

На большой кровати лежала Лиза – полуголая, с бисеринками пота на лбу, изгибающаяся под страстными поцелуями и объятиями… Вадима? Эва сглотнула и отступила на шаг назад, упершись спиной в шкаф с одеждой. Она не могла поверить своим глазам. Вадим и Лиза? Прекрасно знающая, сколько боли принес подруге её брат.

– Что… Как… – слова никак не связывались в единое целое, – как ты могла?

Ее голос в воцарившейся тишине прозвучал страшно. Не претензия. Не упрек. Боль и разочарование, идеально дополнившие друг друга словно виски со льдом. Вадим едко ухмыльнулся.

– Хочешь присоединиться?

В голове был такой шум, что Эва с трудом разбирала, что происходит. Вроде бы она выскочила из квартиры, даже не закрыв за собой дверь. Вдогонку за ней в подъезд ворвались громкий смех и чавканье поцелуя – хотя может это подшутило над ней воображение. На последних ступенях Эва оступилась и полетела вниз, врезаясь телом в грязный пол и задевая головой батарею. Небольшую ранку, кровь из которой смешалась с каплями дождя, решившего начаться так не вовремя, девушка даже не заметила. Словно крошечный, совсем чуть-чуть щипавший порез, мог как-то сравниться с дырой вместо сердца, окончательно добившим предательством лучшей подруги.

Не осознавая ни единого шага, проделанного ей, Эва добралась до общежития. Даже комендантша не стала к ней лезть, лишь недоверчиво глядя на трясущийся подбородок и влажные глаза девушки. Эва поднялась по лестнице, на каждой ступени обещая себе, что не заплачет. Но едва девушка переступила порог комнаты, силы оставили её.

Полина оставила книгу и посмотрела на соседку, стоящую в центре комнаты и молча глотавшую слезы.

– Эй, – Эва всхлипнула громче, но больше никак не отреагировала. Полина, прищурившись, поднялась с кровати. – Что снова случилось?

Эвелина открыла глаза. Наверное, слезы туманили его взгляд или делали его стеклянным, потому что Полина оробела на минуту, пересекаясь с ним. Эва скривилась, словно съела что-то невкусное, но Полина знала – так она пытается не выпустить наружу истерику, съедавшую её изнутри.

– Я так больше не могу.

Прежде чем Эва упала на колени, Полина сократила расстояние между ними и усадила на кровать. Но удерживать тело, которое словно заполнили свинцом, девушка не могла. Она упала лицом вниз на колени соседке, больше не сдерживаясь.

Эва плакала навзрыд – словно внутри нее бушевал океан. Полина молчала – но на этот раз в её молчании не было укора. Она гладила соседку по спине и волосам, словно пытаясь каждым прикосновением помочь боли утихнуть. Девушка просидела неподвижно – пока Эва плакала – почти час. И это несмотря на то, что ее ноги ужасно затекли и как будто превратились в вату – Полина знала, что, когда встанет, её будет шатать. Девушка просидела неподвижно – пока Эва, вымотанная слезами, не уснула – даже больше часа. Она осторожно сняла с себя Эвелину, укладывая голову той на подушку, и вышла из комнаты.

Эва проснулась от легкого толчка. Всё тело болело как если бы она серьезно заболела. Перед глазами расплывалось чье-то лицо. Через несколько секунд оно оформилось в лицо её соседки. Полина чуть склонила голову вбок, рассматривая её.

– Вставай, нужно кое-что сделать.

Девушка встала, и Полина помогла ей накраситься – хотя Эва совершенно не понимала, зачем ей это нужно. Девушка чувствовала, что вот-вот умрет – так зачем ей выглядеть красивой.

Пока они шли, Полина молчала, но Эва всё равно рассказала ей все. Скомкано. Короткими обрывистыми предложениями. Как могла. И впервые почувствовала, что соседка понимает и поддерживает её. Они остановились на аллее, ведущей к университету.

– Ты должна это пережить.

Голос Полины был тихим, ровным. Словно она говорила простые вещи. Но как же тяжело было их воплотить в жизнь.

Когда девушки вошли в актовый зал, в котором Эва последний раз выступала на гала-концерте, она все-таки решилась задать вопрос.

– Что мы тут будем делать? Это вообще законно?

Полина посмотрела на нее и ухмыльнулась последнему вопросу. Она кивнула на сцену, где уже было установлено все, что было необходимо для выступления.

– Ты будешь петь, – Эва хотела отказать, но Полина уже тащила ее к микрофону, – давай, тебе это нужно, поверь. Просто вложи в песню всё то, что пережила за последние дни. Текст ты знаешь.

Полина спустилась со сцены и скрылась в темноте – предположительно там находился диджейский пульт. Эва не успела спросить, какую песню она должна спеть, а первые ноты уже зазвучали. Полина была права, эту песню Эвелина хорошо знала.

Слишком часто звезды гаснут,

Падают с небес, всему есть свой конец

Слишком быстро сгорают так близко

Кажется-мечта, но снова пустота

Никогда Эва бы не подумала, что эта песня так сильно подойдет ей. Но теперь она не только чувствовала её – она жила ей.

Разные судьбы, разные люди

Игры без правил, и что дальше будет

Боль и обиды, и сердце залито

Страданиями без конца

Несправедливость, ложь – всё растекалось по семи нотам, словно волшебство существовало на самом деле. И в этот момент Эва создавала его. Боль уходила – но не через слезы, а через мелодию. Каждая нота делала ее сильнее.

Ложь или зависть, весь мир не исправить

Игры без правил, пора ставки ставить

Кто-то пробьется, желая стать солнцем,

Сжигая в лучах себя

Вместе со спокойствием приходила осознанность. Кто друг, кто враг. Кто важен в ее жизни, а кого нужно простить и отпустить. Лиза, которую Эва столько лет считала лучшей подругой, лишь притворялась. Девушка чувствовала, что простить её будет даже труднее, чем брата или отца. Но она должна была. Ради того, чтобы двигаться дальше.

Но ничего нет сильней любви

Она как свет где-то там вдали

Она пройдет сквозь огонь и лед

Она всегда за собой ведет

Она одна может нас спасти

Все объяснить и за все простить

И мы приходим в эту жизнь, чтобы просто любить…

А еще Эва поняла, что в ее жизни появился человек, который не будет врать и лицемерить. И который сможет стать ее другом. И он поможет ей в её борьбе.

========== Глава восьмая ==========

Несмотря на то, каким ужасным был вчерашний день, утро Эвелина встречала с улыбкой. Девушка не могла сказать точно почему, но чувствовала она себя куда лучше, чем даже несколько часов назад, хотя проблем не убавилось. Если у неё была кнопка перезагрузки, то кто-то явно нажал её. Иначе как внутри девушки возродилось из пепла желание работать ради заветной мечты?

Всё еще не вставая с кровати, Эва повернула голову вбок, уставившись на соседку. Полина спала поверх одеяла, даже не переодевшись. В общежитие они вчера вернулись за несколько минут до комендантского часа, а оказавшись в комнате, болтали до глубокой ночи.

Эва улыбнулась. Теперь она точно знала, что Полина совершенно не та грубая, эгоистичная девушка за которую себя выдает. Показное равнодушие и легкое высокомерие – лишь маска, чтобы жестокий мир не растоптал её… Как растоптал Эву.

Девушка закрыла глаза. Она была слишком доверчивой. Верила людям, видя в них лишь хорошее, в упор не замечая злую сторону. Теперь пришла пора меняться.

На цыпочках выйдя из комнаты, Эва направилась в душ. Любимый клубничный гель добавил вкусных ноток к приподнятому настроению, и девушка даже позволила себе подурачиться, изображая поп-звезду, исполняющую любимые хиты. Она старалась петь тихо, но всё равно изредка прислушивалась – не разбудила ли кого.

Когда девушка вернулась в комнату, укутанная в теплый махровый халат, холодный воздух ударил в лицо. А вместе с ним вырвалась тоска, спрятанная девушкой в сундук с хлипким замком. Полины в комнате не оказалось – её кровать была аккуратно заправлена, а со стула исчез миниатюрный черный рюкзачок. Ушла, даже не став дожидаться Эву.

Девушка грустно выдохнула. И на что она надеялась? Просто Полина не захотела в очередной раз целую ночь слушать приглушенные рыдания с соседней кровати. А она просто нафантазировала.

Эва всеми силами старалась не унывать. Она ведь пообещала себе новую жизнь, в которой нет места страданиям. Она не будет грустить, даже если придется строить новый мир одной, без друзей и оставшегося в Москве дяди Виктора. Но в голове упрямо вертелись мысли о Полине, их дружбе – так и несостоявшейся. Они были водой, подмывающей основание только что построенного моста, грозящей вот-вот обрушить его. И погруженная в них, девушка даже не обратила внимания, когда дверь за спиной хлопнула.

– Неужели с водными процедурами покончено, Мадонна? – посмеиваясь, поинтересовалась Полина. Эва обернулась, не веря ушам. Вернулась. – Или как тебя лучше называть? Селин Дион? Уитни Хьюстон?

Полина стояла у дверей с двумя стаканчиками кофе из старбакса, коробкой пончиков и фруктовым салатом в прозрачном боксе. На плече повис рюкзак, а изюминкой к луку из потертых черных джинс и заправленной в них свободной белой футболки стала элегантная черная мужская шляпа. Без всяких сомнений Полина умела стильно одеваться, но необыкновенно красивой сейчас делала её отнюдь не одежда, а дружеская улыбка, которой девушка наградила соседку.

И Эва улыбнулась в ответ, потому что была безумно рада видеть её. Была безумно рада тому, что можно выкинуть дурные мысли из головы, потому что они оказались фальшью. Полина ушла не потому, что Эва по-прежнему раздражает ее. Нет. Она ушла за вкусным завтраком и теперь вернулась.

– Эй, – Полина глухо выдохнула, когда Эвелина набросилась на нее, заключая в объятия.

– Во-первых, я держу в руках кофе, и он горячий. А во-вторых, у тебя все руки в креме.

– Ой, – Эва отступила на шаг назад, втягивая носом умопомрачительный запах свежей выпечки. – И где ты все это только взяла? Я не видела возле нас ни одной приемлемой булочной.

Полина лишь подмигнула ей, усаживаясь на кровать.

– Места надо знать.

Эва не знала, что именно заставило соседку кардинально поменять к ней отношение. С первого дня Полина избегала ее, часто молчала вместо ответа, но теперь всё было по-другому. И что бы не было причиной, девушке было всё равно. Главное, они теперь подруги.

После сытного завтрака, Эвелина в спешке дособирала сумку – они уже опаздывали, и вместе с Полиной вышла из общежития. Вчерашний дождь забрал с собой остатки тепла, и девушка совсем не жалела, что надела поверх полосатого, словно удлиненная тельняшка, платья пиджак. Холодный ветер трепал волосы, а хмурое небо намекало о том, что без зонта лучше не выходить.

Девушки расстались лишь у лестницы, ведущей на второй этаж. У Эвелины было индивидуальное занятие по вокалу с Анной Владимировной, а Полина сказала, что ей нужно уладить кое-какие дела с администрацией. Договорившись встретиться на большой перемене в столовой, девушки разошлись в разные стороны.

И только подходя к студии, Эва вспомнила о последнем уроке у Анны Владимировны, после которого преподавательница, скорее всего, обижена на нерадивую студентку. Вдохнув побольше воздуха, Эва коротко постучалась в дверь и вошла.

Анна Владимировна сидела на стуле, разбирая кипу нот. Она бросила на девушку короткий взгляд и отвернулась.

– Проходи и начинай готовиться. Распевку проведешь самостоятельно.

Эва застыла. Она и не думала, что своим поведением сможет кого-то обидеть. Особенно близкого человека.

– Анна Владимировна, – девушка теребила пальцами ручку сумки, краснея, как первоклассница, – простите меня, пожалуйста.

Женщина снова подняла голову, на этот раз вглядываясь в ученицу куда дольше. Она продолжала молчать, словно ждала продолжения.

– Я знаю, что проблемы не должны влиять на нашу учебу, но не могу по-другому. Простите, – девушка чувствовала, что ее глаза снова на мокром месте, но остановиться уже не могла, – все слишком сложно. Я пробовала сосредоточиться на лекции, но мысли… Они были громче вашего голоса.

– Эва, – преподавательница оборвала ее на полуслове. Девушка приготовилась к тому, что сейчас ей скажут о том, что никому нет дела до ее проблем, но услышала совсем иное, – ты ведь тоже человек, а у людей часто появляются личные проблемы или случаются события, которые отгораживают их от остального мира. Просто ты должна была сказать мне.

– Но, – Эвелина все еще не могла поднять голову, поэтому продолжала сверлить глазами пол.

– Я бы всё поняла и дала бы возможность прийти в себя. Как понять, что у человека проблемы, если сам он об этом умалчивает? Я ведь не могу влезть тебе в голову, Эва, – преподавательница криво усмехнулась. Она уже не злилась на девушку.

– Простите, – Эва наконец подняла голову и посмотрела на женщину, – больше такого не повторится.

– А даже если повторится, теперь ты знаешь, как поступить правильно, – девушка кивнула, – а раз мы во всем разобрались, то можно и перейти к уроку. Я нашла кое-что особенное для тебя. Очень красивая песня.

Женщина встала, протягивая Эвелине партитуру. Несложная мелодия, разве что высокие ноты в припеве, медленный темп – лишь пробежав по нотам глазами, девушка поняла, что справится с этой песней.

Но ошиблась.

Всё дело было в словах. Лишь касаясь их губами, Эва понимала, как сильно они отравляют её. Они лживы – во всяком случае сейчас. Причиняют боль.

Ты никогда не отступаешься,

Если я теряю голову.

Твои объятия всегда открыты,

И ты быстро забываешь мои ошибки,

Когда я их совершаю.

Не успею я и глазом моргнуть – ты любишь меня как ни в чём не бывало.

Воспоминания о Диме были еще свежи. Он не понял. Не простил. Эвелина не могла сейчас петь эту песню, поэтому замерла на середине припева.

Я не заслуживаю твоей любви,

Но ты всё равно мне её даришь.

Мне никогда не будет хватать тебя,

Ты – всё, что мне нужно.

– Я не могу, – девушка замотала головой, словно сдерживая слезы. Анна Владимировна выключила минусовку и, подойдя к ученице, взяла ту за плечи, приобнимая.