Текст книги "Падали, но поднимались (СИ)"

Автор книги: Ammi Devangari

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Почему?

– Потому что он не простил.

Её голос стал совсем тихим – не шепот, он прозвучал отчетливо, а эхо. Женщина ничего не сказала. Она прижала сдерживающую слезы девушку к груди и погладила по волосам.

– Тогда давай поищем что-нибудь другое.

Комментарий к Глава восьмая

Song: Plumb – Don’t Deserve You

========== Глава девятая ==========

Эва с легкой грустью посмотрела на груду одежды, занявшую собой весь пол, и тяжело вздохнула. Возможно, девушка сделала это чересчур громко, потому что привлекла внимание Полины. Та отложила книгу и скептически осмотрела образовавшийся бардак.

– Ты так пол решила протереть от грязи? Так по старинке будет проще, – девушка хмыкнула, а Эва недовольно посмотрела на неё. Может, теперь они и дружили, но подкалывать Полина её меньше не стала.

– Очень смешно. Я просто решила разобраться в шкафу.

– Судя по количеству одежды, у тебя в шкафу черная дыра запрятана, не меньше, – Эва показала ей язык и отвернулась, выуживая из темноты аккуратно сложенную куртку.

– Кто бы говорил, – девушка ненадолго отвлеклась, вспоминая, как в первый же день они чуть не подрались из-за полки. Что тут говорить, одежды у обеих было предостаточно.

Когда минутка воспоминаний закончилась, Эва наконец поняла, что именно продолжает теребить в руках. Красный спортивный бомбер с серыми рукавами и белоснежной эмблемой университета. Димин бомбер, который парень дал ей в первый день их знакомства, когда случайно вылил на неё… Что же это было? Сок? Вода? Не важно. С ранки, которую Эва старалась не трогать, словно кто-то содрал защитную корочку, и снова пошла кровь. Девушка прикусила губу. Куртку нужно вернуть – она не может больше у неё оставаться. Слишком больно.

– Уборка – это конечно хорошо. Но если ты не поторопишься, мы опоздаем на занятия, – напомнила Полина. Эва слабо кивнула, откладывая бомбер на кровать, про себя повторяя единственное «вернуть».

Закончив с уборкой – Полина все-таки оставила книгу и помогла подруге – девушки пообедали и отправились на пары.

Каким бы чудесным не было начало осени, холодный ноябрь Эва не любила. Деревья стояли голые и невзрачные. Постоянно что-то капало на голову – толи дождь, толи снег. А теплого, мягкого шарфа всегда было мало – пронырливый ветер в любом случае находил дырочку и обжигал шею своим холодным дыханием.

Поэтому до Университета девушки добирались быстрым шагом, почти не разговаривая. Когда они поднимались по ступенькам на крыльцо, Эва растерла руками нос. Тот наверняка покраснел, и теперь девушка точно выглядела, если не жалко, то хотя бы забавно. Как Мороз Красный нос. Кто-нибудь из одногруппников точно подшутит над ней из-за этого.

Делая воображаемую пометку, что пора бы в карманы пальто положить перчатки, Эва вошла в холл Университета. Девушка так резко остановилась, улавливая на себе насмешливые взгляды абсолютно всех, кто находился здесь, что идущая за ней Полина врезалась в неё.

– Ты чего?

Девушка потерла лоб, одаривая недовольным взглядом подругу. Но Эва молчала. Шепот вокруг них нарастал, и вскоре превратился в ядовитый смех и небрежно выкрикнутое кем-то:

– Шлюха!

От расклеенных по всем стенам плакатам с несуразным фотошопом резало глаза. Эва застыла, издали изучая стройное загорелое полуголое тело с прилепленной головой самой Эвелины, снизу номер ее мобильного телефона и надпись «эта девочка удовлетворит любое ваше желание». Кому принадлежит идея, сомневаться не приходилось – такое прийти в голову могло только Вадиму.

Полина отошла от шока гораздо быстрее подруги. Она сорвалась с места и содрала со стены первый плакат – тот, что находился ближе всех к ней.

– Пойдем, не обращай внимания.

Девушка схватила Эву за руку, и потащила безвольным телом вглубь коридора, туда, где располагались звукозаписывающие студии. По дороге она срывала плакаты, но меньше их как будто не становилось.

– За что он так со мной? – Эва села на кожаный диванчик, а Полина, выбросив скомканные листы в мусорное ведро, вжалась спиной в стену.

– Только не позволяй этому задеть тебя, – Эвелина надрывно хмыкнула. Она покачала головой и закрыла глаза, возвращая опьяненному обидой уму ясность.

– Он всегда меня недолюбливал, не знаю даже почему, – Полина отлипла от стены и села рядом с девушкой, – я знаю, что и зачем он сейчас делает. Вадим хочет, чтобы я ушла.

– Этот Вадим мне все больше и больше не нравится, – Полина скривилась. Она на секунду задумалась, словно на нее снизошло озарение, – у него ведь ничего не выйдет, верно?

– Конечно, нет. Я слишком люблю музыку, а этот Университет всегда был моей мечтой, – Эва грустно улыбнулась, – Тем более теперь у меня есть ты.

Полина положила голову ей на плечо и вздохнула.

– Все равно, он поступил мерзко.

Они минуту помолчали, думая об одном, но каждая по своему. Наконец, Полина выдохнула и поднялась на ноги.

– Надо Вадиму прилепить на лоб надпись козёл. И в отличии от его отфотошопленной картинки это будет чистая правда, – Эва хмыкнула.

– Не надо. – Полина посмотрела на нее через плечо.

– Да я шучу. Всё равно, нужно пойти, содрать все эти дурацкие плакаты. Ты побудешь здесь? – девушка продолжала смотреть на соседку, и та вместо слов покачала головой.

Конечно, она бы очень хотела просидеть здесь до самого вечера, пока все не разойдутся, но тогда это будет трусостью с её стороны. Нужно показать Вадиму… Всем, что она не боится их и их глупых насмешек.

– Нет, у меня сейчас танцевальный класс. Пойду пораньше, чтобы успеть разогреться. – ответила девушка после недолгой задержки. Полина кивнула.

– Я присоединюсь чуть попозже.

Девушки вместе вышли из звукозаписывающей студии, но тут же разошлись в разные стороны. Полина направилась обратно в холл, каждый сантиметр которого был обклеен обидными плакатами, а Эва – в сторону танцевальных залов, расположившихся в западном крыле Университета.

Каждый её шаг эхом отбивался от белоснежных стен, делающих и без того небольшой коридорчик еще уже. Эва шла, опустив голову вниз, вперив взгляд в носки недавно приобретенных сапог, и не заметила, как на горизонте кто-то появился.

Парень, лицо которого было невозможно рассмотреть из-за игры света, скрывающей его черты, растянул губы в дьявольской усмешке и неспешно направился навстречу сестре.

– Эва, милая, ты бы не ходила одна. Коридоры узкие, а некоторым в голову могут закрасться нехорошие мысли. Не убежишь ведь.

Они бы обязательно столкнулись, если бы Вадим не заговорил. Его голос пригвоздил девушку к месту. Она медленно подняла голову, не веря, что этот ужасный человек – ее брат.

– Плакаты – твоих рук дело? – Вадим прикусил нижнюю губу, на секунду задумавшись.

– Реализация моя, а вот идея, увы, нет, – Эва подняла бровь и скрестила руки, делая невольный шаг назад. Ей совсем не нравился взгляд брата, и она боялась, что за его ядовитыми речами упустит момент.

– А чья же? – Вадим хохотнул.

– Ну же, не догадываешься? – Эвелина почувствовала, что теряет терпение. Он так раздражал ее своими играми, что кончики пальцев начинали нервно дрожать.

– Хватит этих загадок, – она шумно выдохнула. Эва почти не владела голосом. Он оказался громче и надломней, чем она ожидала. Это выдавало её состояние с головой. Вадим склонил голову набок и сделал шаг навстречу.

– Идейку мне подкинула Лиза. Знаешь, она ведь всегда ненавидела тебя. Ты тянула её ко дну.

Из её легких как будто выкачали весь воздух. Она уже поняла и даже смирилась с той мыслью, что их отношения были фальшью, но узнать, что Лиза считала её булыжником, привязанным к тонкой шее… Эва долго молчала, прежде чем снова заговорить.

– У вас… всё серьезно? Как давно вы вообще общаетесь так близко? – Вадим уже в открытую засмеялся.

– Серьезно? Ты шутишь? Да мы спали только для того, чтобы позлить тебя. Считай, нас свела общая ненависть, – девушка покачала головой.

– За что ты меня ненавидишь? – он пожал плечами.

– А за что мне тебя любить?

Он сделал еще один шаг навстречу. Эва – шаг назад. Неожиданно за ее спиной оказалась холодная бетонная стена, в которую девушка больно врезалась. Она скривилась, не понимая, как так вышло.

– Ноги подвели? – Вадим продолжал ухмыляться, – повернули не в ту сторону?

Он был совсем рядом. Навис над ней, как волк над овечкой. Эва почти не дышала, смотря в темные злые глаза, ощущая сигаретный запах на щеке. Это неправильное, отвратительное действие вот-вот должно было свершиться, и Эва никак не могла помешать ему. Она лишь закрыла глаза и вжалась в стену, надеясь раствориться, пройти через нее, как через какой-нибудь волшебный портал.

Но чудес не бывает. Или всё-таки?

– Мадемуазель Богданова? – мсье Клемент, называющий всех на французский манер, высунул в коридор голову, – если вы уже были у ректора, то заходите в зал и приступайте к разминке. Если нет – советую поторопиться. Он давно ждет вас.

Его манера речи, акцент и картавость нисколько не изменились со дня первых репетиций перед гала-концертом. Даже лицо было по-прежнему маслянисто бежевого цвета. К слову, отношение к студентам тоже осталось прежним. Даже успешно сдавших экзамен мужчина называл бездарями, лодырями и полными бездарностями. Хотя Эве иногда казалось, что к ней он относится чуточку лучше.

Эва, наконец, оттолкнула Вадима и повернулась к преподавателю лицом.

– Меня вызывали к ректору?

– Да, поторопитесь, если не хотите опоздать на мое занятие. А опоздавших, как вы знаете, я не пускаю, – он погладил гладко выбритую щеку, о чем-то размышляя, – я придумал кое-какие новые движения. Уверен, вам они понравятся.

Возможно, более терпимое отношение мсье Клемента к Эве было легко объяснимо. Преподаватели любят благодарных учеников. А Эва была искренне благодарна за то, чему мужчина их учил.

Все еще искоса поглядывая на Вадима, пока он был в поле ее зрения, Эва прошла коридор, поднялась на второй этаж и зашла в кабинет, служивший неким залом ожидания для тех, кому была назначена встреча с ректором.

Самого мужчину Эва видела лишь раз – на первом прослушивании. Именно он оценил её талант и похвалил, не скупясь на теплые слова. Александра Аркадьевича любил и уважал весь университет. Эва слышала о нем много хорошего, но личной встречи с ним девушка все равно побаивалась. Мало ли, для чего она понадобилась ректору. Возможно, он узнал о плакатах, поверил тому, что на них написано, и теперь хочет исключить Эву? От этого колени задрожали еще сильнее, но девушка набралась решимости и постучалась. Ответ не заставил себя долго ждать.

Из-за окутавшего ее страха Эва не могла позволить себе хотя бы осмотреться. Она боялась даже пошевелиться, не спуская глаз с седых волос ректора и его лучистых глаз. Мужчина улыбнулся, приглашая девушку сесть, и та на не сгибающихся ногах присела на край кресла.

– Вызывали?

– Да, Эва, у меня к тебе серьезный разговор, – от его слов внутри все похолодело. Неужели за улыбкой скрывается смертный приговор, – для начала, хочу тебе кое-что показать.

Мужчина повернул к ней ноутбук и нажал кнопку воспроизведения видео. На нем Эва пела ту самую песню, которую когда-то попросила ее спеть Полина, чтобы отпустить обиды.

– Откуда у вас… это? – девушка непонимающе посмотрела на ректора, но увидела в его глазах тот же вопрос.

– Значит, его прислала не ты? – Эва покачала головой, – я догадывался. Ты бы не стала нарушать правила.

– Какие правила?

– Твое выступление прислали как заявку для участия в международном конкурсе, – он не успел договорить, потому что Эвелина оборвала его на полуслове.

– Но нам говорили, что первокурсникам нельзя участвовать.

– Верно, – мужчина кивнул. – Но кто-то очень хотел, чтобы я увидел, как ты поешь. Как будто я и без того не знаю, насколько ты талантлива.

Эва улыбнулась и смущенно опустила глаза. Она чувствовала, как щеки краснеют.

– Я очень долго думал. Мы просматривали все заявки много раз, и ты должна понимать, что даже у второкурсников техника лучше твоей, но… – ректор замолчал. Он поднялся с места и, дойдя до кофейного столика в углу комнаты, налил себе воды в граненный стакан, – в твоем выступлении была душа, живые эмоции. Нечто, чему нельзя научиться в стенах нашего вуза или где-либо еще.

Эва сглотнула. Она все еще не могла понять, к чему мужчина ведет. Если он выяснил, что это не она нарушила правила, почему до сих пор держит здесь? Или он все-таки знает про плакаты?

– Никто в университете не любит музыку так же сильно как ты, – девушка подняла глаза, и их взгляды пересеклись, – и никого, я уверен, музыка не любит так сильно, как тебя. Поэтому в Торонто, на международный музыкальный конкурс, поедешь ты. Комиссия, рассматривающая заявки, пришла именно к такому единогласному решению. Но Эва, это большая ответственность. Ты должна понимать, что начнется давление. Преподаватели будут требовать от тебя невозможного. Студенты завидовать, ревновать или даже ненавидеть. И если ты не готова к этому…

– Я справлюсь, – мужчина понимающе кивнул. Эва тяжело вздохнула. Справится ли?

========== Глава десятая ==========

Прошло уже больше недели с тех пор, как Эва узнала, что будет представлять ВУЗ на международном конкурсе. Она даже не сомневалась, чьих это рук дело – Полина загадочно улыбалась, между делом интересуясь, как прошла беседа с ректором. Эвелине оставалось лишь поражаться наглости подруги – провернуть такое, нарушая все пункты устава. Но Полина была непоколебимо уверена в том, что всё сделала правильно.

– В универе нет никого достойнее тебя, – подвела итог девушка перед тем, как лечь спать.

А через неделю об этом узнали все, и то, о чем предупреждал Александр Аркадьевич, начало происходить. Преподаватели смотрели с недоверием – какую-то первокурсницу и на такой престижный конкурс? А большинство студентов, казалось, возненавидели её.

– На губах мозоли не появились? Уверен, ты очень усердно работала, чтобы тебя выбрали.

Какой-то придурок перегородил ей дорогу, когда Эва шла в столовую. Его грязный намек разгадывался с первых букв. Девушка нахмурилась и, промолчав, обошла его. Она не собиралась оправдываться.

Вадим выглядел еще довольнее. Конечно, вместе с его грязными слухами, новости об ее участии в конкурсе превращались в отвратительное действо. Теперь стены украшали плакаты и чужого производства с не менее похабными надписями. «Даст концерт на вашей флейте, постоянным клиентам скидка», «Ночь ваших фантазий – участие в Евровидении».

Постоянно кто-то названивал, и Эва даже думала сменить номер, но в конце концов просто перестала отвечать, если звонившего не было в списке контактов. Полина, со свойственной ей иронией, предлагала кастрировать каждого, кто ей позвонит со своими озабоченными мечтами. В ответ девушка лишь поджимала губы – её терпение висело на грани. Нервы, словно липкий клубок, наматывали злость нитку за ниткой – она была готова вот-вот сорваться.

В субботу, когда Полина была вынуждена уехать на какой-то семейный праздник, Эва проснулась около двух дня. За окном шел дождь со снегом, а из-за того, что еще не дали отопление, в общежитии было ужасно холодно.

Девушка сильнее завернулась в одеяло таким образом, что торчали только глаза и нос. Она могла проваляться так еще хотя бы полчаса – потом нужно было идти на репетицию, но пересилила лень и направилась в душ.

От холода пошли мурашки. Девушка передернулась. Двигаться не хотелось совсем, а в носу зудело – кажется, она все же простыла. Расправившись с водными процедурами и выпив большую кружку горячего чая с медом, Эва стала собираться в университет. Тетрадь по сольфеджио, бутылка воды, таблетки от головной боли – последнее время вечерами девушка не могла без них обойтись, папка с нотами. Эва присела на край кровати, разглаживая угол сумки. Её не покидала мысль, что она что-то забыла.

Девушка осмотрела комнату. Полинина кровать, заваленный всякой всячиной стол, на тумбочке – ключи и кошелек, которые она всегда клала в сумку в последний момент. И шкаф.

Эва долго не сводила с него взгляда, а затем поднялась и, подойдя к нему, открыла дверцы. Отдельно, не соприкасаясь с другой одеждой, лежал Димин бомбер, который она уже неделю собиралась вернуть владельцу. И кажется, этот день наступил.

Девушка положила его в сумку и, понимая, что больше ни минуты не выдержит в одиночестве, вышла из комнаты.

По субботам в университете студентов почти не было. А после обеда – тем более. Только такие как Эвелина – кому было недостаточно занятий в расписании, кто был готов пахать все семь дней в неделю, чтобы достичь результата. Они проходили мимо Эвелины, уставившись глазами в пол, погруженные в свои мысли. Кто-то едва шевелил губами, вспоминая тексты, кто-то отрабатывал танцевальные движения или броски, подкидывая в воздух невидимый мяч.

Эва миновала холл и сразу зашла в актовый зал. Сегодня репетиция была не в звукозаписывающей студии как обычно и даже не в классе. В оркестровой яме уже сидела парочка музыкантов, настраивающих свои инструменты. Коротко поздоровавшись с ними, Эвелина поднялась на сцену. Сегодня было именно то, что девушка любила больше всего – чистый, живой звук. Полное взаимодействие с инструментальной музыкой. Полное единение с гармонией нот.

– Начнем? – вышедшая из тени Анна Владимировна кивнула.

Женщина гордилась за свою ученицу – она первой из преподавателей поздравила ее, повторяя слова ректора о том, что это большая ответственность, но раз комиссия выбрала её, значит уверена, что Эва справится. Но вместе с тем, преподавательница стала гораздо требовательнее. Теперь их индивидуальные занятия проходили не по часу, как было раньше, а полтора. Женщина больше времени уделяла распевкам и тому, чтобы сохранить голос ученицы в идеальной форме. Они никогда не приступали к песне, пока горло не было на сто процентов готово. Даже если на это уходило больше времени.

Первые ноты зазвучали. Скрипки звучали напряженно, словно музыка была предзнаменованием чего-то ужасного. Эва подняла голову за секунду до того, как вступить. Для нее зал не был пустым – его наполнили люди, которым она посвящала эту песню.

После всего, через что ты заставил меня пройти,

Ты думал, что я буду презирать тебя.

Но в итоге я хочу только поблагодарить тебя,

Потому что ты сделал меня гораздо сильнее.

Она смотрела на них, стирая песней их самодовольные улыбки, превращая те в недовольные жалкие гримасы.

Это делает меня гораздо сильнее,

Заставляет более тщательно работать над собой,

Помогает быть мудрее,

Поэтому спасибо за то, что ты научил меня бороться.

Возможно, они никогда не услышат эту песню в её исполнении, но девушке это было неважно. Она была не только исповедью. Песня словно ножницы, разрывала их связь. Они сделали её сильнее. Научили бороться. Хотели сломать – но их планы обернулись против них.

Позади все ссоры и ложь.

Да, ты хотел навредить мне, но уже ничего не сможешь сделать.

Больше это не повторится, да, всё кончено.

Если бы ты надо мной не издевался,

Я просто не знаю, какой была бы сейчас.

Я уже не вернусь в прошлое,

Поэтому я хочу поблагодарить тебя.

Анна Владимировна была довольна. Она слушала её, ни разу не обрывая, медленно кивая головой в такт. И, когда песня была закончена, одобрительно улыбнулась.

– Ты нашла её. Ту самую песню.

Эва, тяжело дыша, поставила микрофон на стойку. Она знала, что должна сделать теперь. Мелодия и слова – она прочувствовала их. Но теперь нужно было оттачивать технику, а значит пришло время запереть на какое-то время любые чувства и эмоции. Сейчас они были бы во вред. Чтобы стать профессионалом, нужно научиться объединять техническую и эмоциональную часть. И если с последним у девушки все было хорошо, то ради техники Эва и пришла в университет.

Она промолчала. Не стала говорить, что уже к концу недели забудет эту песню. Оставит, потому что пережила и смогла через неё оставить в прошлом болезненные воспоминания. Эва лишь устало улыбнулась.

– Тогда давайте продолжим работать.

В восемь вечера университет был уже пуст. Ушел последний музыкант – Эва на прощание помахала ему рукой. Зажглись огни ламп в коридорах. Сжимая в руках теплый бомбер, девушка медленно шла в сторону спортивных залов. Она даже не была уверена, что Дима там. Девушка знала, что он часто остается допоздна, чтобы отработать броски, поэтому решила рискнуть.

В зале горел свет. Эва остановилась у закрытых дверей, вглядываясь в эту тонкую полоску в щели. Внутри были слышны звуки ударов – словно кто-то бил упругим мячом об стену и тот отскакивал, глухо ударяясь об пол. Этот звук был наполнен яростью – девушка чувствовала это.

Она глубоко выдохнула и вошла. Абсолютно пустой зал разделяла пополам сетка. По ту сторону стоял Дима – он даже не переоделся в спортивную форму, так и оставшись в джинсах и теплой кофте. На полу, прямо возле дверей, валялось его шерстяное коричневое пальто. Эве хватило одного вдоха, чтобы понять – парень пьян.

Дима повернулся на скрип двери и застыл с мячом в руках. Девушка прикусила губу, не зная, с чего начать. В его глазах она видела боль и обиду, и ей было безумно плохо от того, что эти чувства он испытывает к ней.

– Дим, я…

«Принесла твой бомбер». Последние слова застыли в воздухе. Мяч со свистом пролетел в жалких миллиметрах от ее головы, ударяясь об стену. Эва отшатнулась от него и посмотрела на Диму.

– Что ты творишь? – она откинула сумку, которую держала в руках, и сократила разделявшее их расстояние до нескольких десятков сантиметров, остановившись лишь перед сеткой.

Дима продолжал молчать. Он согнулся и пролез под сеткой, прошел мимо Эвы и взял в руки мяч. Девушка рассерженно повернулась к нему.

– Ты так и будешь молчать? Ты чуть не убил меня.

Парень сохранял убивающее молчание. Он положил мяч к другому инвентарю и вернулся к Эве. Глубоко выдохнул, чуть склонив голову. Рядом с ним девушка еще сильнее почувствовала терпкий запах алкоголя.

Дима ухмыльнулся собственным мыслям и провел пальцами по волосам. Он был растрепанный и такой уставший, что злость Эвы почти моментально сменилась на приступ жалости.

– Мне так плохо… – он покачнулся, и Эве пришлось схватить его за плечи, чуть приподнявшись на носочках, чтобы он не упал.

– Зачем тогда столько выпил? – она пыталась, чтобы голос звучал строго, но получилось не очень.

–… без тебя.

Эва замерла. Дима почти рухнул в ее объятия, зарываясь носом в плечо. Парень плохо соображал, что делает, и почти не держался на ногах. Девушка никак не ответила. Она лишь чувствовала, что узел внизу живота, что так долго был связан, развязался, выпустив наружу всю боль.

– Дим.

Девушка попыталась встряхнуть его, но он лишь поморщился. Она еще раз окликнула его, и только тогда парень неохотно открыл глаза. Мгновение он смотрел на нее, а затем припал к губам поцелуем – влажным и таким долгожданным – который Эва оборвать не смогла. Они сделали несколько шагов – она назад, он вперед, – и Дима прижал ее к стене, продолжая мять губы. Его поцелуй становился все более страстным, настойчивым. Его руки спустились вниз – под ее кофту – пальцы ласкали втянувшийся от напряжения живот.

Эва с трудом оттолкнула Диму, понимая, что грозит вот-вот случиться.

– Послушай меня… – его лицо по-прежнему находилось опасно близко и затмевало разум. Она почти купилась на его улыбку, но закрыла глаза, чтобы снова не попасть под опасное влияние.

– Докажи, что любишь меня, – Дима склонился ниже, целуя ее в висок, – я прощу тебя за всё, что ты сделала моей семье. Обещаю. Помогу вам воссоединиться, оставив прошлое позади. Но только докажи, что для этого у меня есть хоть какое-то основание.

Девушку словно облили ледяной водой. Она открыла глаза и медленно подняла голову.

– Простишь? Значит, ты так и не поверил мне? – Эва хмыкнула, выпуская воздух через губы, – мне не нужно твое прощение. Я ничего не делала. И не понимаю, почему ты так легко поверил в их ложь.

Она оттолкнула его и направилась к дверям. Ей пришлось нагнуться, чтобы поднять сумку, и всё это время Дима неотрывно смотрел на неё.

– Я знаю твоего отца уже очень давно. Я видел, как он страдал, когда его единственная дочь отвернулась от него. А теперь вижу, как он страдает из-за того, что она вернулась не к нему, а к его деньгам.

Эва молча слушала его. Она расстегнула сумку и, достав оттуда бомбер, бросила его на пол к пальто.

– Ты слишком наивен. Полагать, что уж семья точно никогда тебя не обманет, глупо. Врать и лицемерить могут все. А вот разобраться, где истина – единицы, – она выдохнула, – ты очень нужен мне, но пока ты на их стороне… у нас ничего не выйдет. Прощай.

Эва прикусила губу и выскочила за дверь, не обращая внимания на крик, раздавшийся вдогонку.

Комментарий к Глава десятая

Song: Christina Aguilera – Fighter

========== Глава одиннадцатая ==========

И почему она вернулась? Эва и сама не знала. Но даже боль и обида не позволили ей оставить Диму одного в таком состоянии. Эва выдохнула и сделала шаг.

Дима сидел на полу. Странно, что парень вообще мог удерживать равновесие. Он покачивался и, делая очередной глоток из бутылки, бездумно запрокидывал голову назад. Так, чтобы алкоголь обжигал стенку горла.

Эва скрестила руки на груди, наблюдая за тем, как его руки опадают – бутылка упала, и часть пива вылилась на пол – и сам парень разваливается прямо возле сетки словно морская звезда.

– Собираешься остаться здесь? – Эва сделала несколько шагов и снова остановилась, разглядывая парня. Он тяжело дышал, чуть склонив голову в бок, светлые волосы прилипли ко лбу. Дима зевал, как будто собираясь лечь спать. – Эй.

– Что ты тут делаешь? Ты же ушла, – парень с неохотой открыл глаза. Морщась, он попытался подняться, но ничего дельного из этого не вышло. Он лишь немного развернул корпус, сумев оторваться от пола на жалкие миллиметры.

– Я вызвала такси. Оно отвезет тебя домой.

Но были в её плане и небольшие проблемки. Эва не представляла, как она, во-первых, поднимет Диму с пола, а во-вторых, дотащит до машины. Девушка была слишком хрупкой, чтобы тащить пусть даже семидесятикилограммового, но пьяного, не держащегося на ногах и ничего не соображающего парня на собственных плечах. Но иного выбора у неё не было.

Девушка присела и перекинула его левую руку к себе на левое плечо. Они медленно встали, и Дима повис на ней, что-то невнятно бормоча. Эва молча выругнулась. У неё уже тряслись коленки и ныли руки, хотя им предстояло еще пройти коридор, спуститься с лестницы, пересечь холл и выйти на улицу. И неизвестно, где вздумает припарковаться таксист.

Её дыхание сбилось, а они сделали только пару шагов. Дима едва шевелил ногами, и Эве приходилось постоянно встряхивать его, чтобы он не уснул прямо на ней. Но самое веселое было впереди – когда они спускались с лестницы, Дима решил, что самое время спеть.

– Эва, – парень остановился, вынуждая девушку сделать тоже самое. Он даже вцепился в перила для надежности, – ты знаешь какую-нибудь песню о любви?

– Ага, тысяч десять, – она саркастично ухмыльнулась, но Дима пропустил её слова мимо ушей.

– Я тоже знаю одну. Хочешь спою? – парень пьяно захихикал, и Эва недоверчиво посмотрела на него. Сейчас ей необходимо было сделать всё, что угодно, лишь бы этого не произошло.

– Димочка, если ты запоешь, нас услышит охрана и вызовет полицию. Ты этого хочешь?

Парень хмыкнул. Он сохранял молчание, пока они с огромным трудом преодолевали две последние ступеньки, а затем снова остановился и схватил Эву за руку.

– Просто послушай, – девушка подняла голову. Голос Димы всего на долю секунды показался ей серьезным и даже трезвым. Как будто он действительно собирался сказать ей что-то очень важное. Но Дима запел.

Да, я знаю – никому не известно,

Где всё начинается и заканчивается…

Я также знаю, что это всеобщая ошибка:

Сначала что-то потерять, чтобы понять, как приобрести…

Все это время он пел, не отрывая взгляда от Эвы. Тихо и вкрадчиво, на пьяном английском с ужасным акцентом, подвывая словно раненых волк там, где этого было совсем не нужно. Девушка смутилась. Она никогда раньше не слышала его голос – Дима сразу сказал, что поет хуже раненного осла, но тогда она не придала этому значения. В их паре Дима был силой, а она – голосом.

К тому же Эва привыкла петь всегда и для всех, в том числе для себя. Ей никто никогда не пел, особенно вкладывая столько чувств.

– Тише.

Но ей пришлось заткнуть его, зажав рот ладонью. При этом Дима так жалобно посмотрел на нее, что Эва тут же пожалела о содеянном.

– Если охранник услышит, он придет сюда. И тогда точно увидит тебя пьяным, – ее голос звонким шепотом ударялся о каменный пол, – У тебя будут неприятности.

Дима кивнул, и тогда Эва убрала руку. Он шумно выдохнул и шмыгнул носом. Девушка грустно улыбнулась, поддерживая его за плечи.

– Пойдем, машина ждет.

Вместе с водителем они уложили пьяного парня на заднее сидение, Эва села на переднее. Дима сразу засопел, и девушка рассматривала его лицо, переливающееся красно-желтым в свете мелькавших за окном фонарей, через зеркало.

Она практически не шевелилась, разглядывая хмурящиеся брови, ровный нос и светлую прядку, прилипшую ко лбу. Девушка с досадой думала, что всего месяц назад она могла гладить его волосы, целовать губы, а теперь они практически чужие люди, с воспоминаниями, привкус которых был скорее горьким, чем сладким.

Прошло всего минут двадцать, а поток мыслей девушки прервал водитель, коснувшийся её плеча.

– Приехали. Как выгружать будем? – Эва теперь обернулась через плечо, чтобы лучше разглядеть Диму. Тот спал, кажется, мертвым сном. Она с надеждой в глазах посмотрела на водителя.

– Поможете дотащить до крыльца?

Парень – молодой азербайджанец – неохотно, но согласился. Вместе они с трудом вытащили Диму из машины – парень при этом протестовал, невнятно бурча что-то, вероятно, не совсем цензурное, и довели до крыльца. Водитель даже помог подняться им по ступенькам, после чего, взглянув на черные окна дома, попрощался и уехал.

Эва посмотрела на Диму, спящего на ее плече.

– Твоя спальня на каком этаже? – парень открыл глаза, затем поднял руку и, чуть улыбнувшись, согнул три пальца, оставив лишь средний и указательный. Девушка вздохнула.

– Второй значит. А может, поспишь в гостиной? – Дима покачал головой и жестом показал на большой горшок с цветком прямо у двери. Эва непонимающе выгнула бровь, – что? Там ключ?

Дима кивнул. Эва снова выругнулась – она уже потеряла счет тому, сколько раз за вечер сделала это. Проблема заключалась в том, что за ключом девушке надо было немного нагнуться, а сделать это с пьяным парнем было практически невозможно. Но кое-как извернувшись и прислонив Диму к стене – при этом продолжая удерживать его за плечо одной рукой, Эва все-таки достала ключ и, отряхнув его от земли, открыла дверь.