Текст книги "Тёмный посредник (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава 5

Парни были явно не славянской внешности, но и не кавказцы – тех-то я сразу бы узнал. А эти – какие-то смуглые, поджарые, больше похожи на арабов. Они налетели, словно ураган, и принялись крушить битами стеллажи с продуктами, холодильники, окна. Тот, которые треснул по голове продавщицу, стал молотить кассу и всё, что находилось у прилавка. Кажется, грабёж для них не являлся первоочередной задачей.

Я стоял меж стеллажей. Меня пока не замечали, но я понимал, что скоро меня и сам получу битой по башке. Эх, а ведь только из больницы вышел!

Заметили меня быстро. Ко мне направился полноватый парень с бородой до самых глаз, выглядевший старше остальных. Я принял стойку – тело действовало на рефлексах.

Налётчик замахнулся, целясь мне в голову. Инстинктивно я пригнулся. Бита угодила в ряд бутылок на стеллаже, превратив их в груду звенящих осколков. Моё новое тело действовало на автомате, и я сам едва понимал, что происходит. Удар в живот и хук в челюсть – противник пошатнулся, а я вошёл с ним в клинч и дважды треснул коленом по рёбрам. Налётчик свалился в проходе.

Ко мне уже спешил следующий, но упавший преградил ему дорогу, и парень замешкался. Он даже битой не успел замахнуться – я ударил в челюсть и, прихватив за затылок, саданул головой об полку. А потом двинул пяткой в нос бородачу, чтобы не вздумал подниматься.

Третий зашёл сзади. Я повернул голову и краем глаза заметил, как противник замахнулся. Реакция моя была мгновенной: отклонив корпус, я провёл бэк-кик. Когда бита влетела в стеллажи, моя ступня ткнулась налётчику в живот. Я развернулся и несколькими ударами в лицо завалил парня на пол.

На меня снова попёр второй, которого я башкой об полку треснул. Он ударил битой сверху вниз, но я отпрянул в сторону, противник подался вперёд, я схватил его и саданул коленом в лицо. Оттолкнул – тот споткнулся о бородатого, и тоже завалился в проходе.

Перескочив обоих поверженных врагов, я выбрался из прохода между стеллажей. Тут меня поджидал четвёртый. Он замахнулся битой. Я перехватил его руку, правым свингом пробил в челюсть, потом голенью – по рёбрам. Вывернул ему руку так, что налётчик выронил биту, и ударом локтя свалил его с ног.

В этот момент третий, с разбитой в кровь мордой, вылез вслед за мной из прохода. Держа биту обеими руками, он махнул ей. Я поднырнул, и подсечкой выбил опорную ногу. Налётчик вскочил, но я схватил его руку с битой, завёл назад, вынудив парня согнуться. Ударом ноги сверху вниз я «прибил» противника к полу, в его руке что-то хрустнуло, парень заорал.

Поднялся старший, но теперь он не спешил нападать. Лицо его было в крови. Наставив на меня биту, он обошёл по краю к выходу, не спуская с меня взгляда, полного ненависти.

– Я тебе запомнил, – сказал он с акцентом, выходя из маркета. – Ты труп, друджвант!

Остальные трое тоже кое-как поднялись и последовали за старшим, держась за повреждённые части тел и злобно косясь на меня. Они залезли в своё древний оранжевый хардтоп, машина взвизгнула покрышками и поползла прочь.

Я подбежал к девушке-продавщице, которая лежала без сознания. Удар пришёлся в лобовую кость, так что вряд ли ей грозило что-то большее, чем сотрясение, но вот рассечение оказалось серьёзное: лицо было залито кровью. Под прилавком хранилась аптечка. Я извлёк из неё пузырёк нашатырного спирта и сунул девушке под нос – таа очнулась. Теперь она смотрела на меня потерянным взглядам, пытаясь что-то спросить.

– Жить будешь, – сказал я.

Достав бинт, я спешно обмотал ей голову.

Оставаться здесь надолго я не собирался. Скоро наверняка приедет полиция, а с «шавками» сталкиваться

вовсе не хотелось. Я и в своём-то мире их недолюбливал: всякого про них наслушался, хоть сам проблем с законом не имел.

– В общем так, – сказал я, когда наложил повязку. – У тебя сотрясение. Лежи тут, пока не приедет скорая. Не вставай.

В подсобке нашлась подушка, я подложил её девушке под голову и вышел из магазина. Оглянулся, не едет ли чёрная машина с мигалками – вроде нет.

У соседнего заведения толпились двое мужчин и одна женщина и с опаской смотрели, что происходит в маркете.

– Вызовите скорую. Там человек ранен, – кинул я им, проходя мимо.

«Такое что, в порядке вещей здесь?» – удивлялся я про себя, шагая к дому. Или это мне так «повезло» в первый же день влипнуть в неприятности?

Одно радовало: моё новое тело обладало отменной реакцией и скоростью. И навыки рукопашного боя оказались на высоте, словно Денис уже много лет только и делал, что занимался боевыми искусствами.

И это было недалеко от истины. Как и прежде, воспоминания дали мне нужные сведения. Тренировался парень с десяти лет. Обучал его какой-то пожилой таец, который жил здесь рядом, за пустырём, и держал мото-веломастерскую, а заодно маленький спортзал, где и тренировал ребят. Тренировать молодёжь у старика было чем-то вроде хобби. То, что он этим зарабатывал, едва покрывало аренду помещения, а основной доход шёл с мастерской. Денис же и вообще обучал бесплатно целых два года, пока парень не начал работать.

С тайцем тем, Александром Васильевичем (как и многие эмигранты, он был крещён и имел русское имя), у Дениса сложились особые отношения. Тренер во многом фактически заменил парню отца, наставлял и заботился, как мог.

С двенадцати лет Денис начал работать в мастерской своего тренера, и только тогда смог, наконец, оплачивать занятия. Правда, через полтора года, для мастерской настали тяжёлые времена, и Денису пришлось искать другую работу: несколько месяцев он занимался доставкой еды, потом устроился в СТО, а с пятнадцати стал регулярно участвовать в подпольных боях. И всё это время он ни на неделю не бросал тренировки. А когда появились деньги, Денис отдал значительную часть заработка своему пожилому наставнику в качестве благодарности за бескорыстный вклад.

Вспоминая всё это, я подумал, что неплохо было бы заглянуть на днях к Александру Васильевичу. Всё, таки – один из немногих близких Денису людей, хоть и не родня, и парень наверняка в первую очередь сообщил бы о своём выздоровлении именно ему.

Дома ждал сюрприз. Как только я вошёл прихожую, в нос ударил незнакомый запах: в квартире был посторонний. В дверном проёме стоял Лёха и взволнованно таращился на меня.

– Там это… полицейский пришёл, – пацан кивнул в сторону кухни. – Сказал, с тобой хочет поговорить.

«А какого же хрена ты его пустил?» – хотел я спросить, чувствуя, как в душу закрадывается тревога.

Я снял куртку и повесил под остальную одежду, поскольку заметил пятна крови на рукавах. Руки тоже запачкались, и я первым делом, даже не разуваясь, забежал в санузел, чтобы смыть кровь. И только после этого отправился на кухню, где меня терпеливо дожидался полицейский.

За столом сидел мужчина, одетый в гражданский костюм и плащ. Шляпа лежала на столе. Полицейский поднялся и протянул мне свою широкую руку.

– Капитан Лаптев, – представился он. – Хочу с тобой поговорить, Денис. Это касается событий, в результате которых ты попал в больницу. Не против пообщаться?

– Раз вы здесь, куда деваться-то? – пошутил я, успокаиваясь. Наверняка, стандартный допрос потерпевшего – не более. И всё же присутствие полицейского меня слегка нервировало. Это было какое-то иррациональное чувство, от которого не получалось избавиться.

– Быстро тебя выписали, – заметил капитан, когда мы уселись за стол, – обычно после комы наблюдают в стационаре несколько дней.

– Только это стоит денег, – заметил я.

– Твоя семья не нашла денег на лечение?

– Как видите.

– Ладно, сейчас речь не о том. Я хочу задать тебе несколько вопросов, касающихся происшествия. Ты помнишь тех, кто напал на тебя?

– Я почти ничего не помню, особенно последние часы, – ответил я, – так что напрасно тратите время. Сам бы рад что-то вспомнить, да не получается.

Рассказывать я ничего не хотел. Вмешательство полиции могло нарушить мои планы и усложнить задачу. «Нет уж, вы здесь не нужны, господа полицейские, – решил я. – без вас проблем хватает».

– А до этого какие последние события можешь вспомнить? – капитан Лаптев глядел на меня своими глазами навыкате, словно прожигая насквозь, и я чувствовал себя, как на допросе.

– Я помню… Э…, – было сложно быстро придумать нужный ответ. – Помню, выходил из дома вечером. А дальше – ничего.

– Ты был в тот вечер со своей девушкой, Верой Степановой? Её родители рассказали, что она пошла гулять с тобой.

– Да, это возможно, мы часто гуляли.

– Ночью по промзоне? – вопрос припёр меня к стенке.

– Ну… да, бывало. А что? Прежде на нас никто не нападал.

– Всё когда-нибудь случается впервые, – произнёс сухо капитан, – А потому надо соблюдать меры предосторожности. Ладно, допустим. Гуляли вы. Что дальше? Можешь рассказать?

– Я же говорю, плохо помню. У меня вообще как будто пробел в памяти. Из-за травмы, наверное.

– Очень жаль. Ты знаешь, что Вера в тот вечер не вернулась домой? Тело не найдено, до сих пор числится пропавшей без вести. Твои воспоминания могли бы пролить свет на её исчезновение. Скорее всего, её похитили те, кто напал на вас. Это не единственный случай похищения молодых девушек в нашем районе. Их продают в рабство. Везут в столицу или в Европу. Бывает, даже на Ближний Восток. Любая зацепка была бы полезна.

У меня перед взором возникли глаза Веры, полные боли, страха и отчаяния. Стало не по себе.

– Знаю, но я же сказал: не помню, – кажется, это прозвучало грубее, чем следовало, но я не понимал, зачем он мне это говорит, зачем давить на больную мозоль?

– Как думаешь, кто мог желать твоей смерти? – перевёл разговор на другую тему капитан Лаптев. – Может быть, ты с кем-нибудь поссорился накануне или подрался?

– Я ни с кем не ссорился. Стараюсь не драться по чём зря. Некогда. Учёба, работа. Мне не до этого.

– Где работаешь?

Я понял, что ляпнул лишнего, потому что разговор об источнике дохода мог вывести на подпольные бои, а они, разумеется, были вне закона.

– Доставкой еды занимался, – припомнил я факт из своей биографии, – потом – в веломастерской.

– До сих пор работаешь?

– Нет, последнее время я всё внимание уделял учёбе. Сейчас к экзаменам надо готовиться.

– На работе конфликтов не было? Или с друзьями в школе?

– Не припоминаю.

– Признаться, я в замешательстве, – произнёс капитан. – Судя по всему, ты разозлил серьёзных людей, и совершенно ничего об этом не помнишь? Уличная шпана с пистолетами не ходит, особенно с такими.

– Что вы имеете ввиду?

– Пуля, попавшая в твою голову, была выпущена из 10-мм ТОЗ «Кречет». Оружие не для бедных, да и на вооружении ведомств не стоит.

– И что это значит?

– Я не знаю, – пожал плечами офицер, продолжая буравить меня взглядом. – Но хочу выяснить.

Я не сразу понял, почему капитан акцентировал внимание на том, что нападающие были вооружены пистолетом, но память очень быстро подкинула нужную информацию.

Дело в том, что простолюдинам (не считая, разумеется, военных и полицейских) не разрешалось владеть огнестрельным оружием, а за его хранение полагалось такое суровое наказание, что не каждый бандит рисковал обзаводиться стволом. По крайней мере, рядовые члены банд и мелкие уголовники предпочитали орудовать ударными и колюще-режущими инструментами: тесаками, битами, кастетами, ножами и прочим в таком духе. Даже для охоты простолюдину требовалось особое разрешение, которое мог получить далеко не каждый, а соответственно, охотничьи ружья тоже были доступны немногим. А вот дворяне, наоборот, любое стрелковое оружие могли носить совершенно свободно, как и их личная охрана.

Одно то, что в меня стреляли из пистолета, да ещё довольно дорогой модели, значило, что нападавший – либо важная шишка в криминальном мире, либо кто-то из дворян. И по понятным причинам, выглядело это странно.

– К сожалению, не могу ничем помочь, – повторил я. – Вспомнил бы, рассказал. Но, – я многозначительно показал на шрам в голове и развёл руками. – Сами видите.

– Понимаю. Если память вернётся, и тебе будет, что рассказать, звони, не стесняйся, – урядник положил на стол визитку. – Иначе преступники окажутся безнаказанными. А ты ведь не хочешь этого? Вот и я не хочу. Кстати, Денис, тебе уже сообщили о твоём отце?

– Телефон уже несколько дней отключен, мы с братом ничего не знаем. А что с ним?

– В данный момент он находится в следственном изоляторе. Ему грозит срок за непреднамеренное убийство.

– Вот те раз! – воскликнул я. Информация меня и правда удивила, хоть и не сказать, что расстроила. – Как же так получилось?

– А как обычно бывает? Драка в кабаке. Напился, подрался, дал кому-то по башке бутылкой – а тот возьми и помри. Дело нехитрое.

– Это точно… – задумчиво произнёс я.

– Ладно, Денис, – капитан Лаптев резко поднялся и взял со стола шляпу. – Если что вспомнишь, звони обязательно. Надеюсь, это не последняя наша встреча.

«А я надеюсь, последняя», – подумал я, провожая офицера до двери.

Когда я вернулся в комнату, Лёха был сам не свой.

– Это по поводу того случая? – спросил он.

– Да, а ты чего испугался?

– Ничего.

Мне показалось, брат что-то скрывает, но память не подкидывала по этому поводу зацепок.

– Отец в тюрьме, – сообщил я. – Его могут посадить за убийство.

– Чего? Какого это он?

– Капитан не сообщил подробностей. Сказал только, что батя подрался, и тот тип помер.

– И что теперь?

– А что теперь? Ну посадят и посадят – проживём. Думаешь, не достанем денег? На первое время у меня есть сбережения, – эта мысль только сейчас пришла в голову. Денис имел кое-какие запасы, и я полез в ящик стола, где хранилась жестяная коробочка. Открыл. Там лежали свёрнутые трубочкой купюры. Я снял резинку, пересчитал: две тысячи. Нахмурился. Что-то не сходится. Как будто раньше было больше.

– Тут было больше, – сказал я.

– Э… понимаешь, – замялся Лёха. – Батя сказал, нужно заплатить за твоё лечение.

– И? Мне выставили счёт почти на пять тысяч. Его никто не оплачивал.

– Я не знаю. Батя сказал, что оплатит.

– Вот дерьмо, – я достал сторублёвую купюру, а остальное скрутил под резинку и положил на место.

– Он не заплатил?

– Нихрена он не заплатил. Пропил, небось, – усмехнулся я тому, насколько отцу было плевать на жизнь сына, и тому, в какой мы с братом оказались заднице. По сути это значило, что сейчас надо всё бросать и искать работу. А у меня задание, учёба, нужно сдать экзамены и куда-то поступить. В общем, ситуация выглядела довольно паршиво.

Местный рубль отличался от нашего почти в десять раз. Буханка ржаного или ячменного хлеба (белый пшеничный тут считался уже кондитерским изделием) стоил в районе трёх рублей, килограмм макарон от трёх и выше, перловка рубля два. В общем, цены примерно, как у нас, если их поделить на десять. Что-то было дороже, например, одежда в магазинах и бытовая техника, а что-то, наоборот, дешевле. Так очень дешёвым здесь оказались бензин и проезд в общественном транспорте. В метро или городском автобусе билет стоил всего полтора рубля.

Так или иначе, с двумя тысячами было не разгуляться. В следующем месяце надо платить за аренду: тысяча шестьсот плюс коммунальные. А ещё больничный долг висит. На боях Денис в последнее время поднимал по две-три тысячи за раз, иногда больше. Но теперь, после того, что случилось, я бы не смог вернуться на арену к Гамзатовым.

– А может, это… у Машки попросить? – предложил Лёха. – Или у дяди Вити?

– Думаешь, дадут?

– Мне кажется, да, наверное. Дядя Витя помогал раньше.

– Посмотрим, – отрезал я. – Сделал уроки?

– Ага.

– Пожрать что-то есть?

– Я перловку сварил. Там, на плите.

После ужина я отправил брата спать, а сам уселся на диван перед выключенным телевизором – на обычном месте отца – и долго пялился в пустой экран. Появилась новая задача: достать деньги. И если на устранение князя Куракина мне отводился год, финансовые средства требовались уже в ближайшие недели.

А ещё школа. Скоро экзамены, а я целый месяц провалялся в больнице, да и непонятно, много ли у меня в голове знаний. Как подсказывала память, Денис после девятого класса хотел поступать в заводскую школу (аналог ПТУ) на сварщика. Он уже немного умел обращаться со сварочным аппаратом, к тому же сварщики высокого разряда неплохо зарабатывали. Лично я пока не задумывался, куда податься, но в целом было понятно: если после девятого класса пойду работать, в жизни мне вообще ничего не светит. И смысл тогда я тут оказался? Поменял шило на мыло? В общем, надо было думать.

Как устранить Куракина – тоже большой вопрос. Если он посещает подпольные бои, конечно, выследить можно. А дальше-то что? С огнестрелом тут туго. Напасть с голыми руками – глупость, тем более Куракин владел магическими силами. Оставался вариант натравить демонической войско, но для этого надо было понять, на что способны мои «подчинённые» и сообразить, как призвать их так, чтобы не попасться на этом.

Сегодня был четверг. В школу я собирался пойти с понедельника, а эти три дня – по максимуму использовать для изучения своих возможностей.

Лёха уснул, а я решил порыться в вещах отца. Ничего примечательного не нашёл: одежда, инструменты, старый альбом с марками. Разве что увесистый охотничий нож привлёк моё внимание. Денис даже не знал, что у бати есть такое девайс. «Пригодится», – подумал я и отложил в сторону.

Среди вещей обнаружился фотоальбом. Полистал его, посмотрел на родителей Дениса. Мать его в молодости обладала весьма привлекательной внешность. А отец был парнем невысокого роста, спортивного телосложения, с угловатым лицом и наглым взглядом гопника. Однако память показывала мне совсем другого человека: обрюзгшего, лысеющего, сутулого, с нездоровым цветом лица и пивным животиком. Он был не дурак выпить, и нрав имел жуткий: чуть что – сразу в драку. С работы его, понятное дело, выгоняли часто, и только благодаря помощи старшего брата, дяди Вити, мы не оказались в работном доме – то есть, фактически, в кабале.

Детей своих он нередко поколачивал, когда возвращался не в настроении. По крайней мере до того момента, пока Денис не смог-таки дать отпор. Однажды, когда отец пришёл домой пьяным, он начал орать на сыновей, хотел отвесить Денису подзатыльник, но мальчик разбил бате нос и заломил руку. С тех пор отец присмирел и больше грабли свои не распускал.

Я долго рассматривал старые фотографии родителей и никак не мог понять, что держало их вместе почти десять лет? Мать с такой внешностью могла найти человека и побогаче, и нравом получше. К тому же работала она в престижном ресторане, расположенном в одном из «ближних» районов (фотографии с работы тоже имелись). В подобные заведения даже аристократы нет-нет, да заглядывали. Что мешало выйти за муж за другого? Зачем с таким чучелом жить?

Я лёг спать. Уснул быстро, но посреди ночи вскочил в холодном поту и паническом иррациональном страхе. Я сел на кровать. Перед взором стояло лицо Веры. Она тянула ко мне чёрные демонические щупальца, а глаза горели огнём. Я сидел с бешено колотящемся сердцем и не мог понять, где я и кто я. Комната выглядела совершенно незнакомой. Лишь минут через десять вернулись воспоминания о событиях последних дней, и стало немного спокойнее.

И всё же в квартире мне казалось слишком тесно: стены давили. Надев трико и футболку, я вышел в коридор. Закурить бы… Я бросил несколько лет назад, когда перестали преследовать призраки войны, но теперь захотелось вновь. Произошло то, что я боялся: кошмары вернулись, но уже в ином облике. Даже сейчас, когда я стоял в коридоре, чудилось, что чёрные щупальца тянутся за мной. Я оборачивался, но коридор был пуст. «Зря меня закинули сюда, зря, – подумал я. – Не предусмотрел ты, Денис, подобного. Много ли я сделаю, если крыша поедет?»

Вернулся в комнату. Брат спал безмятежным сном. Я лёг в кровать, тревога отступила.

Проснулись мы ранним утром от стука в дверь – громкого и настойчивого.

Глава 6

Я оделся и, зевая, вышел в прихожую, недоумевая, кто же может ломиться в такую рань?

– Кто там? – спросил я.

– Это я, – донёсся женский голос, подразумевая, что все должны быть в курсе, кто такая «я».

Я открыл. Вошла, а точнее, ворвалась бойкая светловолосая девушка с широким лицом и глазами навыкате, так напоминающие отцовские. Маша, сестра – сразу понял я. В руках она держала тряпичный мешок с продуктами.

– А ты чего это не позвонил даже, не сообщил? – набросилась она на меня с порога. – Хорошо, что вчера сама позвонила узнать насчёт оплаты. А тебя, оказывается, выписали.

– Да я… – начать я оправдываться, но Маша не стала меня слушать.

– Новость знаешь? Отец в тюрьме. А где младший-то? Что, Лёха дрыхнет ещё? В школу пора скоро.

– Я слышал про отца. Вчера полицейский приходил, – едва успел сказать я.

– Говорят, там что-то серьёзное, – снова затараторила Маша. – Вроде убийство. Так и знала, что чем-то подобным закончится. Сегодня поеду навестить. Так, вы чем тут питаетесь? – сестра разулась и проследовала на кухню. Найдя кастрюлю с перловкой, она поморщилась. – Сколько оно тут стоит? Неделю? Ладно, сейчас что-нибудь сообразим, – она начала извлекать из мешка продукты. – Как себя чувствуешь, кстати?

– Да нормально, – ответил я, протирая глаза.

– Ну и замечательно. Рада, что всё в порядке. Я беспокоилась. Отец обещал оплатить счета, а тут такое. Ну и ладно. Нечего в этих больницах делать. Не лечат, а только деньги дерут. Лучше дома посиди чуток.

Говоря это, она достала кастрюлю, доску и куриную грудинку. На кухню выполз заспанный Лёха.

– О, здорово, ты чего здесь? – спросил он.

– Чего-чего. Проследить пришла, чтоб с голодухи не опухли. Иди давай, умывайся и собирайся в школу, – сказала Маша. – А я пока завтрак приготовлю. А ты когда пойдёшь учиться? – спросила она меня.

– В понедельник.

– Ясно. А ты, Лёш, тоже знаешь про отца?

Брат кивнул:

– Ага.

– Плохо дело, в общем. Самое паршивое знаете, что? Что вас могут в приют отправить.

Мысль эта мне прежде не приходила в голову, а сейчас новость грянула как гром среди ясного неба. А я-то думал, что самая большая проблема (разумеется, после моего контракта) – это найти средства на дальнейшее существование. Не хватало ещё, чтобы меня в какой-то приют упекли. Тогда миссию точно можно считать проваленной.

– Но не переживайте, – успокоила нас Маша. – Если там всё так плохо, я на себя оформлю опеку. Не думаю, что проблемы будут.

– А Малик согласится? – спросил Лёха.

– А куда он денется?

– Да, надо бы оформить, – почесал я затылок. – Если что, я сам могу зарабатывать, так что обузой не буду.

– Какой зарабатывать? – с упрёком поглядела на меня сестра. – Тебе надо экзамены сдать и поступить на специальность. Хочешь на мусорный пойти работать? Или грузчиком, как наш отец?

– Я понимаю. Просто, чтоб вас с Маликом не напрягать. У меня же больничные счета ещё.

– За это не переживай, – Маша поставила воду и принялась разделывать курицу.

И всё-таки я переживал. Стать нахлебником у родни не очень-то хотелось. Мне нужна была полная независимость и свобода действий, иначе можно забыть о договоре и моей новой жизни.

– Послушай, – вдруг осенила меня мысль. – Мне надо с Маликом перетереть кое о чём.

– Зачем?

– Да это по поводу боёв.

– Какие бои? Из больницы только вышел.

– Не в том смысле. Я не собираюсь участвовать. Хочу узнать, что там вообще происходило без меня. Просто… В общем, надо.

– Ладно после завтрака съездим. Он на рынке уже. Он, когда узнал, что ты из комы вышел, тоже хотел с тобой потрындеть. Не знаю, какие у вас там дела, но чтоб больше никаких боёв, понял?

С Маликом потолковать я хотел не просто так. Внезапно вспомнилось, что именно через него я познакомился с Магометом Гамзатовым. Малик и Маша встречались уже давно, Дениса он знал хорошо, как знал и о его занятиях боевыми искусствами. Однажды, когда Денис нуждался в работе, Малик предложил свести его с людьми, которые организуют подпольные бои, сказал, что на драках можно хорошо поднять, и Денис, не долго думая, согласился, хоть сестра была категорически против. Но деньги зарабатывать надо, отца тогда в очередной раз выгнали с работы, и у Дениса просто не оставалось выбора. Или за копейки бегать разносчиком еды, или попробовать себя в боях. Ну а потом, когда прибыть попёрла, Денис даже слышать не хотел ни о чём другом.

Я подумал, что было бы неплохо связаться с Магометом и через него попробовать выйти на Вениамина Куракина, но соваться к Маге после нашей с ним ссоры было рискованно, и потому, первым делом я намеревался немного прощупать почву. Зайти, так сказать, издалека.

Малик с Машей жили в недалеко от больницы, а работал Малик на вещевом рынке возле станции «Измайлово». Туда-то мы с сестрой и отправились после завтрака. На автобусе добраться было быстрее всего, но когда подъезжали, попали на проспекте в пробку. Дошли пешком – оставалось недалеко.

Дядя Малика держал несколько точек на рынке, торговал палёным шмотьём и хозтоварами, и Малик сидел на одной из этих точек. Работал он много, всю неделю с утра и до вечера торчал за прилавком. Маша тоже работала – на текстильной фабрике. График был плавающий, три через один, и сегодня у неё как раз выдался выходной.

– О, приветствую, брат! – воскликнул молодой круглолицый джигит с узкими бакенбардами, переходящими в тонкую бородку, и полез обниматься. – Как жизнь? Как здоровье?

Это и был Малик. Мы стояли у его контейнера с одеждой посреди огромного базара, который в девять утра уже кишел людьми.

– Ладно, не буду вам мешать, – сказала Маша и отправилась по своим делам.

– Слышал, ты выздоровел. Хорошие новости. Рад за тебя, брат, – Малик говорил почти без акцента, что не мудрено: в Москве он жил с детства.

– Всё хорошо, – ответил я. – Сам-то как?

– Дела идут. Видишь – торгуем. Всё у нас хорошо.

– Поговорить с тобой хотел по поводу боёв, – перешёл я сразу к делу. – Только давай не здесь, где-нибудь, где потише.

– Как скажешь, брат, как скажешь. Я тоже поговорить хотел. Произошло кое-что, пока ты в больнице лежал. Пойдём ко мне в машину, там никто не подслушает.

Малик кликнул соседа, чтоб тот присмотрел за точкой, и мы отправились на стоянку, где среди малолитражек и ушатанных пикапов, стоял среднеразмерный универсал Малика – старая колымага, купленная им с рук два года назад. На хромированной, изрядно потёртой решётке радиатора красовалась эмблема «Нева», написанная курсивом – марка, выпускаемая одним из Петроградских автомобильных заводов. Универсал этот уже много повидал на своём веку, и теперь он равнодушно таращился четырьмя «глазами» на прохожих, кривясь им вслед помятым бампером.

Мы устроились на заднем сиденье, в машине пахло бензином и обивкой из кожзама.

– Так что ты хотел мне сказать? – начал я первым.

– Предупредить тебя хочу, – ответил Малик, – чтобы ты на базу к Маге не совался больше. Ты, говорят, его подставил. Мага зол на тебя. Лучше не ходи. Худо будет. Там другие теперь заправляют.

– И кто же?

– Один малый из этих… ну, из дворян, из «гадюшника», в долю вошёл. Вот он и заправляет. Я-то мало знаю – люди так рассказывают. Но людям тем у меня нет причины не верить. Мага сам двух пальцев лишился на руке. Говорит, из-за тебя. Очень зол. Так что у вас вышло такое, а? Что за проблемы? И кто в тебя стрелял? Расскажи, будь другом.

– Я отказался ложиться под соперника. А больше не помню ничего.

– Э, брат, зачем? Зря ты это. Там серьёзные люди, серьёзные дела делают. Не шутки это тебе. Нехорошо получилось. Вот и доигрался.

– И не говори, – вздохнул я. – Доигрался.

– Ты пойми, брат: им, – Малик поднял в верх указательный палец, – плевать и на тебя, и на меня, и на Магу им плевать. Убьют и не почешутся. Это им, как комара прихлопнуть. А дворянин тот, говорят, вообще отбитый. И люди его – из казаков все. Не связывайся с такими никогда. Себе дороже. И на базу не ходи больше. А если деньги нужны, дядя Карим одолжит – я попрошу за тебя. А на бои не ходи.

«Ну уж нет, спасибо, – подумал я. – Одолжит мне дядя Карим, под двадцать процентов годовых, ага».

– Спасибо, что предупредил, – сказал я. – Мага мне уже сказал, что больше не хочет со мной работать – не пойду. А ты случаем не знаешь, дворянин тот на базе часто бывает?

– А кто его, шайтана, знает? Часто-нечасто… тебе-то зачем?

– Да так, чтоб на глаза не попасться.

– Вообще туда не суйся, понял? И да, у себя там, в районе, тоже осторожнее ходи. Сейчас персы власть делят с армянами и чеченами. К нам пока не идут, но… – Малик безнадёжно махнул рукой.

– Кто делит? Персы? – переспросил я. С «персами» у меня ассоциировались коты персидской породы.

– Да, заявились ни с того, ни с сего. Эти ребята вообще конченые. Осторожнее будь. Там у вас уже магазины громят.

– Да, есть такое, слышал, – вспомнился вчерашний налёт на маркет и смуглые парни на большой оранжевой машине, которых я посчитал арабами. Это они что ли – персы? – И чего они тут забыли?

– Э, брат, а мне почём знать? Ими же там рулят, наверху. А у нас своих дел хватает, правильно? Зачем нам в чужие лезть?

Поблагодарив Малика и пообещав, что на бои больше не пойду, я отправился домой.

Большего от Малика я и не ожидал. Он хоть и знал братьев Гамзатовых, от бизнеса того был далёк, да и тут он – мелкая сошка, на дядю ишачит. Но вот информация о том, что князь сам вошёл в долю и теперь там всем рулит, показалась полезной и, признаться, я даже обрадовала. Ведь это означало, что время от времени он мог бывать на базе, и у меня имелись некоторые шансы его выследить.

Но вопросов оставалось много. А что, если князь больше не приезжал больше на бои? А если он заправлял через своих подручных? А если Мага сам ничего не знает или вообще не захочет со мной разговаривать? Слишком ненадёжной была зацепка, но иного пути я просто не видел. Я и князь Куракин существовали словно в разных измерениях, что соприкасались друг с другом лишь постольку поскольку. И от мира того я был неимоверно далёк: даже демонический мир казался ближе, чем тот, в котором обитал молодой дворянин.

Идти к Магомету было рискованным предприятием, и всё же ничего иного не оставалось. И почему-то я верил, что Мага не откажется со мной поговорить, что он и сам не рад партнёрству с Куракиным, и выложит всё начистоту. Хотя, казалось бы, с какой стати? Но развязать ему язык надо, как ни крути. Выхода нет. Не получится по-хорошему, у меня есть более весомые аргументы, например, отцовский охотничий нож. Да, будет неприятно. Я видел, как допрашивали пленного – ощущения так себе, даже если со стороны наблюдать. Но тут дело жизни и смерти.

Сегодня я хотел снова заскочить гараж, попрактиковаться с призывом существ и разработать план дальнейших действий. Но первым делом я решил навестить Александра Васильевича. Я шёл по проспекту, и чтобы срезать путь, свернул на второстепенную улицу и углубился в кварталы. Подумал, так будет быстрее. Но я ошибся: вскоре оказалось, что кратчайший путь преграждает какое-то крупное предприятие, и чтобы попасть в нужный район, надо его обогнуть.