Текст книги "Тёмный посредник (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 14

Мужики выглядели серьёзно. Их вид и тон главаря (или кто он у них был) ничего хорошего не предвещали.

– Какое вам дело? Сами кто такие? – поинтересовался я.

– Отвечай, когда спрашивают. Ты на кой хрен к пацану привязался? – повторил бритый, игнорируя мои вопросы.

– Короче так, ребят, – заявил я. – Просьба уяснить следующее: мой брат больше с вами не работает и дел никаких не ведёт. И мы здесь не появляемся. Хорошо?

– Нет, приятель, ты не понял, – бритый угрожающе приблизился. – Мелкий нам должен денег. А ты, значит – брательник, да? Хорошо, тогда и тоже должен. Расплатишься за мелкого – тогда валите.

– А вы кто такие? – спросил я. – И за что это вам он должен денег?

– За потерянный продукт.

– А теперь послушай меня, – сказал я твёрдо. – Ни мой брат, ни тем более, я вам ничего не должны. Уяснил? Всё. До свидания.

– Слыш ты, сопля… – здоровые ручища бритого взяли меня за ворот. Ждать продолжения реплики я не стал. Схватил его лапы и, заломив большие пальцы, высвободился. Мужик зарычал от боли, а я хуком пробил в челюсть и отпихнул ногой.

Второй – тоже парень немалых размеров – достал нож. Руку с оружием я едва успел перехватить в каких-то сантиметрах от моего живота. Резко крутанул – противник, вскрикнув, выронил нож и сел на тротуар. Его запястье по-прежнему находилось в захвате. Третий даже нож не успел достать – получил ногой в брюхо.

Я треснул пяткой в плечо бандита, руку которого удерживал, плечевая кость с хрустом вылетела из сустава, раздался пронзительный вопль.

И тут бритый, отойдя от болевого шока, вытащил что-то из-за пазухи. На меня уставился ствол карманного револьвера, и я понял, что сейчас грянет выстрел.

Вот только бандит допустил ошибку: вместо того, чтобы держать руку с оружием прижатой к корпусу, он вытянул её так, что пистолет оказался у меня перед носом. И возможно, в любом другом случае разницы не было бы, но только не с моей реакцией.

Я отклонился с линии огня. Выстрел. Пуля просвистела совсем близко. Я схватил руку с револьвером и отвёл в сторону. Грохнуло ещё два выстрела.

Удерживая кисть бритого так, чтобы ствол смотрел мимо меня, я начал быстро бить противника в голову, не давая опомниться, двинул локтем в предплечье, чтобы тот выронил оружие, потом – в лицо. Непросто оказалось сбить с ног столь здорового увальня, но зато удалось ошеломить: от моих ударов бритый растерялся, и тогда прямым ударом ноги в челюсть я вырубил его.

Оклемался третий. Он снова попытался достать нож, но получил апперкот локтем, а потом – с разворота – ногой в голову.

Бандит с вывихнутым плечом тянулся здоровой рукой к револьверу. Я ботинком отдавил ему запястье и ударом ноги в лицо опрокинул навзничь. Револьвер же пнул подальше в сторону.

Не дожидаясь дальнейшего развития событий, я бросился бежать. С такими травмами бандиты вряд ли за мной погонятся, но вот приезд полиции, которая, возможно, сама же покрывала эту шайку, мог оказаться для меня нежелательным.

Стоило подумать о полиции, как я услышал звук сирены за спиной. Однако в следующий момент я уже забежал за угол, скрывшись во дворе многоквартирной высотки. Сбавил шаг, когда оказался на соседней улице. К ближайшей остановке подъехал автобус, я запрыгнул в него и проехал две остановки, после чего уже потопал в сторону дома.

Опасность осталась позади, мне больше ничего не угрожало. Впрочем, последнее – это как посмотреть. Судя по тому, что у бандитов имелся огнестрел, людьми они были серьёзными. Кто попало не станет носить ствол и, тем более светить им среди бела дня: риск огромный. А этим – хоть бы хны. Лёху они знают, а теперь знают и меня. Наверняка в курсе, где мы живём. А это плохо. Очень плохо. Выходит, разозлил я ещё одну банду. Персов, видать, оказалось мало. Узнать хотя бы, кто такие?

Когда я вернулся, брат уже был дома: сидел на кровати испуганный и подавленный.

– Так, – сказал я спокойно и твёрдо, входя и усаживаясь на свою постель. – А теперь рассказываешь всё по порядку: кто, зачем и почему?

Сбиваясь и путаясь, брат поведал о событиях последнего месяца.

Когда я угодил в больницу, с финансами стало совсем туго. К тому же отец постоянно гундел о том, что нужны средства на моё лечение. Как-то раз, напившись, даже угрожал, что отключит меня от аппаратов, ибо не желает сливать зарплату проклятым врачам, которые, якобы, специально маринуют моё тело, дабы выдаивать деньги из бедняков вроде нас. А ещё Лёха боялся, что отец не сможет оплатить аренду, и мы окажемся в работном доме (это был страх, который преследовал парня с раннего детства). В итоге через каких-то друзей в школе он вышел на пацанов постарше, связанных с наркоторговцами в Измайлово. Ребята эти уверяли, что деньги лёгкие и что, работая курьером (то есть, разнося товар со слада по точкам), можно поднять гораздо большую сумму, нежели на законной работе, на которую двенадцатилетнего пацана ещё не каждый возьмёт.

– И что? Поднял деньжищи? – сочувственно посмотрел я на брата. – С какой стати ты им должен оказался?

– Грабанули меня, – насупился Лёха. – Отморозки какие-то. Встретили и отобрали всё. Чуть не убили. Если бы не они, я бы уже ушёл оттуда.

– Тебя подставили. Чтобы не соскочил. Подослали своих, инсценировали ограбление и предъявили за якобы, потерю. Так делают иногда. И на много тебя нагрели?

– Я им тридцать тысяч должен, – понурился брат.

Я аж присвистнул:

– Неслабо.

– Ну а что мне оставалось делать? – начал оправдываться Лёха. – Я хотел, чтоб как ты. Ты же зарабатывал. И я тоже хотел.

– Надо думать, на чём зарабатываешь. Мои заработки вон тоже аукнулись будь здоров. Ну да ладно, теперь-то что разговаривать? Надо решать, как быть дальше. Кто это такие? Что за группировка?

Лёха выложил всё, что знал о своих работодателях. Это была так называемая банда Пересвета. Я слышал о такой впервые, хотя, как понял, Пересвет уже давно держит тот район близ парка, а заодно бордель, несколько казино, подпольную швейную фабрику и ещё что-то. Сам Пересвет был выходцем из Речи Посполитой, да и вся его банда состояла из наших западных братьев славян.

Уверив брата, что придумаю, как решить проблему, я оставил его в спальне и, выйдя на кухню, принялся вышагивать из угла в угол и время от времени поглядывать в окно, словно ожидая увидеть собирающихся у подъезда бандитов.

Первое, что пришло в голову: переехать в другой район. Благодаря запасливости Александра Васильевича, у меня теперь имелись некоторые сбережения, так что можно попробовать начать жизнь с чистого листа там, где нас не достанут ни персы, ни поляки. Но если персы вряд ли начнут искать меня по всей Москве, то люди Пересвета, скорее всего, не успокоятся, пока не найдут обидчика. По крайней мере, мне так казалось. Я влез в их бизнес – подобное не прощают.

Потом появились другие идеи.

Я вернулся в спальню и принялся расспрашивать брата во всех подробностях, к кому он нанимался, и кто его знал там. Велел рассказать, где находится база, и абсолютно всё, что Лёха видел и слышал за время своего пребывания на службе у наркоторговцев.

Склад Пересвета вместе со швейной фабрикой располагалась в каком-то переулке недалеко от парка, в подвале жилого дома. Брат назвал адрес, и я подумал, что неплохо бы туда наведаться вместе со своими демоническими «бойцами». О том, что Лёша работал на банду и, якобы, торчал ей тридцать кусков, знало только руководство склада. Пацан-наркокурьер – не такой важный человек, чтобы про него было известно на «верхах». И если руководство внезапно исчезнет, то и о нас вряд ли кто-то вспомнит.

Однако пока этого не случилось, мы с братом находимся в опасности. Хозяин наркосклада знал, где мы живём, и я не сомневался, что в ближайшем будущем его ребята зайдут в гости. За себя я не сильно беспокоился, а вот Лёху следовало куда-то спрятать.

Я позвонил Маше и сказал, что младшего надо забрать на несколько дней. Сестра естественно забеспокоилась, потребовала объяснить, что случилось, но я настоял на том, что разговор этот не телефонный.

Вечером, после ужина, Маша и Малик были у нас.

– Ну так что стряслось, мужики? – с порога начала сестра. – Чего натворили?

Мы уселись втроём на кухне за столом, и я рассказал о событиях в парке. Малик осуждающе закачал головой, а Маша расстроилась.

– Как так-то? Да он что, совсем что ли? Где он? – вознегодовала она, желая, видимо, проучить брата.

– У себя сидит, – сказал я. – Можешь не ругать, он и сам всё прекрасно понимает. Боялся, что прожить с отцом не смогут, за меня тоже боялся – вот, решил подзаработать. Молодой, глупый. Но жизнь его сама учит. Просто пусть поживёт у вас до конца недели. И в школу лучше не ходить, скажем – заболел.

– А потом? – спросил Малик. – Что потом собираешься делать? Поляки эти – люди серьёзные. Могут придти. Тебе тоже опасно тут оставаться.

– Сам знаю, – ответил я. – Думаю подыскать другую квартиру. Ну а пока придётся держать ухо востро.

– Может, ты тоже к нам переедешь на какое-то время? – спросила Маша

– Нет, напрягать вас я не стану. И за меня не переживайте. Ничего со мной не случится.

Я постарался убедить Машу в том, что опасность мне не грозит, и я знаю, что делать. Поверить – не поверила. Но настаивать прекратила. Тогда я позвал Лёху, и мы все вместе спустились вниз, где поджидал старый универсал зятя.

Проводив родственников, я сбегал в ближайший газетный киоск, купил карту, и когда вернулся домой, принялся изучать местность вокруг продуктовой базы и подпольной швейной фабрики, где люди Пересвета держали наркоту. Впрочем, в оба места неплохо было бы наведаться лично и собственными глазами поглядеть, что да как.

А потом я откинулся на спинку дивана и просто стал смотреть в потолок, пустив на самотёк мысли. Ужасный день. Впрочем, не сильно хуже предыдущих. С тех пор, как я попал сюда, неприятности гнались за мной по пятам, подкарауливали за каждым углом, куда бы я ни пошёл. Словно весь мир сговорился против меня, словно пытался уничтожить всеми силами, вытравить из себя, как какое-то вредоносное насекомое или вирус. В пустой квартире сгущался сумрак, я сидел на диване, наслаждаясь короткими мгновениями покоя.

– Так-так, – раздался за спиной знакомый женский голос. – Ну и конура!

От неожиданности я мигом вскочил с места. Обернулся: передо мной стояла Эстер и брезгливо разглядывала убранство моей скромной обители. Теперь демоница была одета не в фиолетовое, а в тёмно-зелёное платье.

– Твою мать, Эстер, – выругался я. – Какого хрена? До инфаркта довести хочешь? Нельзя же так внезапно появляться из ниоткуда? Да и вообще… ты что, можешь в моей квартире появляться?

– Как видишь, – бросила обвела недовольным взором отстающие от стены обои. – Ладно, на первое время сойдёт. Но тебе определённо стоит подыскать другое жилище. Желательно где-нибудь на юге, у моря – ну это я уже тебе говорила. В общем, думай об этом.

– Не, подожди. Я не согласен. Я не про море, а про то, что ты будешь являться ко мне домой, когда захочешь. Так не годится. А если бы тут брат был?

– Я знала, что его нет.

– Откуда? И вообще, у меня к тебе куча вопросов.

– Ох, как скучно-то, – вздохнула Эстер и подошла ко мне. – Ты и прежде с девушками был таким нудным? Тогда даже не удивляюсь тому, что столько лет жил остался.

– Это не твоё дело, – нахмурился я.

– Да-да, конечно. Всё, замолкни уже. Я хочу трахаться.

– Чего? – до меня не сразу дошёл смысл её слов, настолько это прозвучало внезапно и… я бы даже сказал, неуместно в данных обстоятельствах.

– Два раза повторять что ли? – она толкнула меня на диван и забралась сверху.

– Подожди… Не так же быстро, – начал возражать я, но тут платье Эстер исчезло, и она предстала передо мной во всей своей красе.

– Заткнись, – демоница впилась мне в губы, и я больше ничего не успел сказать.

Эстер оказалась во истину ненасытной. Около часа мы и так и эдак кувыркались на старом затёртом диване, насколько позволяли его габариты.

– Даже не подумал бы, что вы тоже… этим занимаетесь, – проговорил я, когда мы, устав от данного занятия, лежали и таращились в потолок.

– В человеческой форме мы испытываем те же ощущения, что и люди, – объяснила Эстер. – В вашем мире гораздо больше всевозможных удовольствий, чем в нашем. У нас с этим вообще паршиво обстоят дела, а потому человеческое тело – штука весьма полезная. Была б моя воля, я бы с концами сюда перебралась.

– И что же мешает?

– Мы тут не можем долго находиться.

– Так вот почему так рвётесь сюда?

– Не только. В основном нас влечёт эфирная энергия, содержащаяся в людях, особенно в «духовных».

– И ты из меня тоже можешь высосать всю энергию? – я с опаской поглядел на демоницу.

– Не переживай. У тебя врождённая защита, как и у прочих «духовных». Мы не можем просто так забрать у вас энергию. Впрочем… Недавно, лет эдак шестнадцать назад, один ахура умудрился заключить договор с «духовным», вселился в его тело и провёл там почти два года, высасывая силы, а заодно испытывая все ощущения тела, в котором жил. Правда, когда через два года он покинул бедолагу, тот помер. Но увы, подобные возможности предоставляются редко. Тот «духовный» слишком уж сильно хотел отомстить своим врагам, ну и заключил по глупости договор.

– Прям, как я.

– Почти. Но ты в отличии от того дурня – в полной безопасности. Зато твоё эфирное тело позволяет открыть порталы между нашими мирами. По крайней, мере, я могу это делать.

– Так вот, значит, зачем я тебе понадобился! – догадался я. – Понятно теперь, почему ты так радела, чтобы в тело Дениса кто-то заселился. Выходит, я для тебя просто – «портал»? – я поднялся и стал одеваться.

– А ты думал, я этим из благих побуждений занялась?

– И что дальше? Хотите меня использовать, чтобы захватить мир или… что-то вроде того?

Эстер рассмеялась:

– Ваш мир я захватывать не собираюсь. Просто мне нравится тут иногда проводить время. Только город этот твой – какой-то серый и безрадостный. Я бы предпочла оказаться где-нибудь возле моря. Вот почему ты не живёшь на юге, а

– Ишь чего захотела, – ухмыльнулся я. – Ну извиняй: пока переезд не планируется. Слишком много забот навалилось. А как тогда раньше вы вторгались, если не можете тут долго существовать? Вторжения длились годами.

– Раньше было лучше, – вздохнула Эстер. – А сейчас в городах повсюду оградительные символы. Не любят нас люди.

– Не удивительно, – буркнул я. – Кстати, есть вероятность, что я вышел на князя. В субботу станет известно.

– Хорошо, – равнодушно произнесла демоница, – когда убьёшь, не забудь о знаках. Кстати, я хочу есть.

– Есть? В смысле… – я опасливо покосился на обнажённую дамочку у меня под боком, вспоминая о том, что демоны питаются энергией эфирного тела.

– Жрать у тебя есть что? – спросила Эстер, вставая с дивана. – В холодильнике?

– А, – вздохнул я с облегчением. – А вы человеческую пищу тоже едите?

– Ясное дело! Я же говорю: в человеческой форме мы можем делать то же, что и люди. Рецепторы-то у нас те же самые. Ваша еда для нас совершенно бесполезна, но удовольствие-то она приносит. Неси всё, чего у тебя там завалялось.

– Э… Может, сама сходишь?

– Ещё чего. Давай, не заставляй девушку ждать.

– Ладно, – вздохнул я, натянул последний элемент одежды – футболку и потащился на кухню разогревать еду. Сам я тоже хотел есть: мало того, что ещё не ужинал, так и столь активные «упражнения» с Эстер совсем вымотали мой молодой организм.

В холодильнике оставалось полкастрюли вчерашней перловки с тушёнкой. Я включил электроплитку, поставил разогреваться. В это время в комнате заработал телевизор.

В общем, демоница отказалась что-либо говорить, пока не сожрала две тарелки перловки, банку тушёнки и печенья, ликвидировав все мои запасы продовольствия. Пока ела, таращилась в экран. У меня же всё происходящее вызывало когнитивный диссонанс. Как-то не соответствовала вот эта обжора и нимфоманка, которая сидела на диване, уставившись в телек, образу могущественной демоницы.

– Так себе вы питаетесь, – заключила она, доедая печенье. – В следующий раз отведи меня в ресторан. Мне надо что-нибудь нормальное поесть.

– На какие шиши? – удивился я.

– Сложно, что ли, достать эти ваши бумажки? Нашёл проблему… Ах, блин, мне уже пора. А то тяжко тут становится.

– Погоди, а как же знаки? Ты обещала показать знаки, которые я должен нарисовать на теле князя, чтобы договор сработал.

– Да, точно… Потом. Заскочу на днях, – с этими словами она пропала, оставив пустую тарелку, включённый телевизор и меня, полного недоумения.

Глава 15

Четвёртый урок сегодня отменился, и мы – я, Серёга с двумя своими приятелями и трое пацанов из параллельной группы, торчали возле стадиона. Я решил немного поболтать с парнями, надеясь узнать что-то про криминал в нашем районе, и особенно про деятельность, связанную с работорговлей. Сомнительно, что ребята много знали, но за неимением надёжного источника, я цеплялся за всё подряд.

Когда мы выходили из школы, парни обсуждали вчерашнее событие. А случилось вот что. Вчера утром в скверике неподалёку отсюда обнаружились три головы, насаженные на колья. Все три – в кепках, на козырьках которых были нашиты чёрные бирки. Чёрнопетличники носили такие на лацканах пиджаков и на козырьках в качестве отличительного знака, поэтому сомнений ни у кого не оставалось: это месть за расстрел персов на перекрёстке.

Но потом разговор пошёл куда-то не туда. Ребята толпились возле скамейки, шутили и смеялись. А мы с Маратом – парнем из другой группы стояли в стороне и болтали о боевых искусствах. Пацан этот – то ли казах, то ли киргиз – занимался рукопашным боем в секции кикбоксинга. Он заинтересовался моим стилем, и я рассказал о тренере, у которого учился, и показал несколько приёмов и захватов. Как ни странно, движения, которые в драке я выполнял на автомате, мне было сложно показать в замедленном темпе. Приходилось копаться в памяти, чтобы вспомнить объяснения тренера. Но когда я велел Марату атаковать, то у меня снова включился рефлекс, и я чуть не сломал парню руку.

– Ты вообще мастер, – Марат поднялся, потирая локтевой сгиб. – Как ты так научился? Сколько занимаешься? Пять лет? Я – четыре почти. И на спарингах я почти всегда побеждаю. А ты меня уложил за полсекунды!

– Просто реакция хорошая, – махнул я рукой. – Почти каждый день занимался. Даже когда работал. Вечерами приходил в зал и лупил мешок. А у вас как часто занятия: раза два в неделю?

– Три. А не хочешь в профессиональные бойцы податься? – спросил Марат. – В смешанных боях у тебя хорошо получится драться. Можешь спортсменом стать, спортсменам большие деньги платят. Я сам скоро на соревнования поеду в Петроград. Хочу карьеру сделать. Тренер говорит, что у меня есть потенциал.

– Не знаю, – ответил я. – Я на подпольной арене дрался. Больше пока желания нет.

– Ну сравнил! Профессионалы гораздо больше получают. А на арене и убить могут. Или ты кого убьёшь – сядешь потом. Нам тренер запретил туда ходить. Говорит: если узнает, что кто-то из нас дерётся – выгонит из секции. Спорт – совсем другое. Ты с такой реакцией звездой станешь. Я тебе отвечаю. Зарабатывать будешь хорошо.

– Пока не до этого. К тому же драки – это дело такое: по башке-то всю жизнь получать неохота. Не хочу больше на ринг. Не моё.

– Ну дело твоё. А я не хочу на рынок идти торговать. Профессиональный боец – другое дело!

Я уже понял, что не узнаю ничего из того, что хотел узнать, и собрался идти домой, когда к нам подошли Юля, Вика и Амалия. Юля была одета несколько вызывающе: штаны-клёш, обтягивающий топик и короткая куртка, какие в моде среди здешней молодёжи. Вика нарядилась похожим образом. Одежда Амалии была поскромнее: юбка ниже колен и приталенный короткий плащ неброского серо-зелёного цвета. На плече на одной лямке висел маленький женский рюкзачок.

– Слыш, Дэн, – окликнул меня Серёга, когда они с девушками перекинулись несколькими словами. – Погнали пивка попьём.

– Не, я домой, – ответил я. – Развлекайтесь без меня.

– Ну как хочешь.

Я прошёл пару шагов, но что-то заставило меня обернуться. Парни и девушки ушли, а на лавочке, вокруг которой только что толпились пацаны, одиноко сидела Амалия.

– Не пошла со всеми? – спросил я у неё, вернувшись.

– Не, мне домой надо, – ответила девушка.

Вот только не похоже, что ей надо было домой. Скорее всего, просто не хотела тусоваться с компанией. А может, ещё что-то…

– И правильно. Чего там делать? – сказал я.

Амалия улыбнулась. Она была довольно миленькой: брови тонкие, ямочка на подбородке. Я подумал, что в иных обстоятельствах попробовал бы завести с ней отношения. Вот только на этой неделе мне не до девушек: в субботу предстояла важная операция, а сегодня я собирался провернуть одно мероприятие, которое обозначил для себя, как «генеральная репетиция».

– А тебе в какую сторону? – спросил я.

– Я на Островского живу.

– Далековато… – я подумал секунду. – Если хочешь, провожу.

– Ну пошли, – охотно согласилась девушка.

Мы вышли со школьного двора. Улица Островского находилась совсем в другой стороне от моего дома, и идти туда было минут двадцать.

– Это же рядом «азиатским» кварталом? – спросил я, вспоминая расположение улиц.

– Ага, там.

– У меня тренер живёт недалеко. Мастерскую держит на углу Крестовской и Башмачной.

– Может, видела, не помню, а ты где живёшь?

Я назвал улицу.

– Близко же тут, да? Повезло.

Минуту мы шли молча.

– Знаешь, мне и правда не помешала бы какая-нибудь помощь в учёбе, – сказал я, наконец. – Сам бы разобрался, но надо побыстрее. Хочу в гимназию поступить.

– Это тяжело, – заметила Амалия, – но если постараться, можно. Я и сама хочу, но не в гимназию, а в училище на журналистику. Там, правда, кроме основных предметов, надо сдавать историю родов и русскую литературу. А эти предметы в общих школах не преподают – только в платных. Приходится самой изучать.

– История родов? – удивился я. – А ты про многие роды знаешь?

– Про все.

– А про Куракиных знаешь?

– Да, это большой княжеский род, ведёт свою родословную с тысяча шестьсот восемьдесят второго года, ответвление польского рода Гедеминовичей. Ещё двадцать лет назад он находился в десятке богатейших кланов нашей империи.

– Ничего себе, да ты разбираешься.

– Пришлось выучить, – улыбнулась Амалия и, немного помолчав, сказала. – Ты не обращай внимания, что Юля говорит. Ты же знаешь, я не такая уж и отличница. Она просто мне парня хочет найти.

– А у тебя нет?

– Есть.

– А зачем тебе ещё?

– Ну… – протянула Амалия. – Того мне родители нашли. Это их знакомый. Мы должны обвенчаться, когда мне исполнится восемнадцать. Обычаи такие дурацкие.

– А ты, я смотрю, не очень хочешь?

– Конечно, нет. Но отец говорит, что надо со своими держаться. И потому хочет обвенчать и женить побыстрее. А я… в общем, не хочу.

– В чём-то он прав: свои всегда помогут. Кстати, ваши, вроде бы, недалеко от Измайлово живут. А вы чего отдельно. Не, я не хочу сказать, что… – начал я оправдываться, подумав, что слова мои будут восприняты превратно: мол, чего вы забыли не в своём районе? Но Амалия перебила:

– Да не, всё в порядке. Просто у нас там своя квартира. К тому же, азиатский район тоже спокойный.

– Своя квартира – это круто, – согласился я.

В здешней Москве (да и в других городах тоже) собственное жильё, особенно среди небогатых слоёв населения – это, и правда, было чем-то из ряда вон. Большинство многоквартирных домов принадлежало различным жилищным компаниям, и даже найти квартиру на продажу являлось задачей не из лёгких, не говоря уж о том, чтобы купить её. А потому горожанам приходилось жильё арендовать. Арендовали они всю жизнь, а потом арендовали их дети, внуки, правнуки, не имея никакого шанса заиметь собственные четыре стены.

– Отец и мать всю жизнь работали, – сказала Амалия. – Купили бы в нашем квартале, но не нашли. А у тебя есть девушка?

Я не ожидал подобного вопроса.

– Была, – сказал я, подумав.

– Расстались?

– Нет, её похитили.

– Кто?!

– Не знаю. Пытаюсь это выяснить. Слышал, что похищения девушек нередки. Вот, хочу выйти на тех, кто занимается подобным. Но пока никак.

– Блин, сочувствую. Это грустно. Мне отец тоже говорит, чтобы я не ходила пешком. Обычно на автобусе езжу. Слышала, что такое бывает. Помнишь, два года назад с нами Таня училась? Ну вот, она пошла работать в публичный дом. Мы с ней немного общались. Она такое рассказывала! В общем, туда девушек как-то привозили. Они наркотой были накачаны, вообще ничего не понимали. Их держали где-то отдельно, а потом куда-то увезли. Поговариваю, что их продают в другие бордели: кого-то на Ближний Восток, кого-то – в столицу. Но это было только один раз.

– А когда это было? И где вообще этот бордель? Чей он? – засыпал я вопросами Амалию.

– Давно, полгода назад, наверное. Это бордель возле Измайловского рынка. Его Мамедовы держат.

Мамедовы? Как будто знакомая фамилия, где-то я её уже слышал. Вот только где? Память подводила, не желая выдавать нужную информацию. В любом случае, появился адресок, куда стоит наведаться.

Я прекрасно понимал: поиск девчонки – задача не первоочередная, и в то же время меня не оставляла мысль, что могу опоздать. Промедлю день – и она наложит на себя руки, или её убьют, или ещё что-нибудь случится. И меня преследовала навязчивая идея, будто смерть не даст мне покоя, хоть по большому счёту я вообще не имею к этому никакого отношения.

Прошлой ночью меня снова мучили кошмары. Я проснулся в холодном поту. В тёмной комнате стояли несколько человек. Я не видел их лиц – только чёрные трагичные силуэты, сгрудившиеся возле дивана. Их было пять. Они молчали. Некоторое время я смотрел на них – потом они пропали. Я включил свет и телевизор, и просидел так до утра. Не мог больше спать. Становилось не по себе от мысли, что рядом бродят призраки. Кто они? Те пятеро персов, которых я зарезал? Капитан Лаптев говорил, что души могут возвращаться, чтобы мстить обидчикам. А может, просто галлюцинации?

– Давай перейдём на ту сторону, – дёрнула меня за рукав Амалия, вырвав меня из плена собственных мыслей.

Навстречу нам шагала компания мужчин – человек десять. Сразу бросились в глаза их единообразные наряды: брюки, пиджаки, твидовые кепки. На лацканах и козырьках красовались чёрные прямоугольные нашивки. «Чёрнопетличники», – мелькнула мысль. Поначалу я не понял, почему Амалия хочет перейти на другую сторону улицы.

– Зачем? – посмотрел я на свою спутницу непонимающим взором.

– Чёрнопетличники. Мало ли…

И тут до меня дошло:

– Точно, пошли. Тут перехода только нет, блин.

Группа была уже совсем близко.

– Эй, а ну стоять, – крикнул нам один из чернопетличников – крупный бородатый мужик, такой широкий, что казалось, он один занимал пол-улиц. Другие тоже носили бороды – видимо, ещё одни отличительный знак.

– Уходи, – сказал я Амалии. – И побыстрее! Я разберусь.

Я встал на пути компании:

– В чём дело?

– Ты что же это делаешь, сукин сын? – наехал на меня бородатый увалень. – Сам русский вроде, а с чурками водишься? Эти наших парней убивают, гадят тут, весь город заполонили. Своих девчонок нет? Кровесмешением занимаешься, гад?

– Тебе-то какое дело? – ответил я вопросом на вопрос.

Компания обступила меня полукругом.

– Сейчас узнаешь, какое дело, – процедил громила.

Узнавать мне не очень хотелось. И я, не дожидаясь дальнейших действий, свалил бородатого верзилу апперкотом. Мужик хоть и здоровый был, но хороший апперкот – гарантированное сотрясение мозга.

Мужики даже среагировать не успели. Ближайшему я пробил в челюсть правым хуком, следующему – левым. Ещё одного свалил ударом ногой в голову, и четвёртому – с разворота в грудь. Мои атаки были столь стремительны, что остальные не сразу сообразили, что происходит. Оно и понятно: никто не рассчитывал, что подросток первым налетит на десятерых. Чернопетличники стояли с ощущением своего полного превосходства, даже не думая о возможной опасности.

Но теперь, когда до всех дошло, в руках мелькнули ножи и кастеты, а мне надо было удирать. Ближайших я раскидал, освободив путь к отступлению и выиграв время, но драться сразу со всей толпой, даже при моей реакции, выглядело настоящим самоубийством. А потому, нанеся последний удар, я ринулся прочь.

Чернопетличники были разгневаны. Они бросились за мной, посылая вслед потоки брани. Ну а я даже не знал, на что теперь надеяться. Десять здоровых вооружённых мужиков выглядели серьёзной проблемой.

Но тут я увидел, как навстречу идёт ещё одна компания – тоже человек десять-пятнадцать. Это были персы.

Я метнулся через дорогу, чуть не попав под колёса авто, проскочил перед мордой автобуса. Позади раздались гневные крики и звуки драки. Достигнув тротуара, я остановился и обернулся: на той стороне улицы началась потасовка. Встретив своих лютых врагов, чернопетличники тут же забыли обо мне и набросились на персов. Я огляделся в поисках Амалии, но поблизости её не было. Убежала. Это хорошо.

Свернув в ближайший переулок, я со спокойной душой зашагал прочь.

Больше всего меня интересовало, откуда взялись персы? Они меня выслеживали или их появление тут случайно? Так или иначе, те, сами того не желая, спасли меня, ибо отбиться от десятка здоровых мужиков с ножами и кастетами, я вряд ли бы сумел.

Правда теперь я ополчил против себя третью банду, и помимо персов и поляков, за мной будут гоняться ещё и чернопетличники. А может, и не будут: на кой я им сдался? Мы с Амалией оказались просто случайными прохожими, к которыми решили докопаться эти отморозки. Всё произошло слишком быстро, и они вряд ли меня запомнили настолько, чтобы узнать при следующей встрече.

И всё же мне не нравилась ситуация, в которой оказался. Недели не прошло, а я уже вступил в конфликт с несколькими бандами, населяющими район, даже с националистами повздорил. И всё из-за чего? Да решил девушку проводить до дома. А им не понравилось, видите ли, что она не славянской внешности. Идиоты!

Сам я не питал неприязни и уж тем более ненависти ни к одной из народностей. По молодости я имел некоторые предубеждения, да это и не удивительно после того, что повидал на войне. Но потом я много думал над подобными вопросами, и понял, что по большому счёту, не имеет значения, какой у человека оттенок кожи, форма носа, глаз, и на каком языке говори. Я совершенно одинаково относился к русскому, кавказцу или узбеку – все люди, все имеют право жить. А то, что кому-то не нравится соседство с человеком иной национальности – так его проблемы.

Но как в любой народности есть хорошие люди, так есть отморозки и гниды, которые ради наживы, ради идей или верований, или просто из-за своих комплексов творят несусветную дичь. Есть те, кто считает себя выше остальных и те, кто полагает, что ему дано право распоряжаться чужими судьбами лишь потому, что он верит в правильных богов, следует правильными идеям, или просто потому что может взять палку или кастет и безнаказанно убить или покалечить ближнего своего. А след в памяти часто оставляют не тысячи мирных законопослушных жителей, которые честно работают, растят детей, живут и зла никому не желают, а вот такие сволочи. И как следствие – ненависть, которая затягивает в свою пучину всё больше и больше людей, превращая их в диких животных.