Текст книги "Немецкая провинция и русская столица деревень"

Автор книги: Алькор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Алькор
Немецкая провинция и русская столица деревень

Часть 1 Немецкая провинция и русская столица деревень

Эта часть книги посвящена сравнению жизни рядовой россиянки и рядовой жительницы Баварии. Хотя сравнение ведется сквозь призму всего лишь одного российского и одного баварского города, но и такое сравнение позволяет увидеть основные закономерности в жизни многих российских и баварских городов.

Немецкая провинция

Я много лет подряд ездила в баварский город Бад Райхенхалль на семинары по семейным расстановкам, и, попутно– для отдыха. Тюмень раньше имела прямое авиасообщение с Мюнхеном, а от Мюнхена легко было добраться до города на электричке.

Бад Райхенхалль сразу же понравился мне отсутствием голубей, термоядерных мусорных урн, американской попсы и русского мата, но со временем я обнаружила, что у баварского города было много и других достоинств.

Постепенно у меня в Бад Райхенхалле появились знакомые, и с их помощью мне удалось узнать о Баварии гораздо более того, что доступно для обычного туриста.

Бад Райхенхалль– это маленький курортный город, специализирующийся на болезнях дыхательной и опорно-двигательной системы. Несмотря на малость, был он чрезвычайно оживленным: в нем постоянно проводились медицинские конференции на разнообразные темы, забавные городские соревнования, и концерты. Концерты проводились как с участием местного оркестра, так и приезжих артистов,– иногда даже очень известных. Исполнялась на концертах, по большей части, фольклорная и классическая музыка. Молодежи в городе было много – в основном, немецкой.

Бад Райхенхалль понравился мне еще и тем, что в нем можно было лечиться, просто поселившись в обычной городской гостинице. В городском парке можно было бесплатно пользоваться многочисленными оздоровительными сооружениями; а климат, состояние природы и городской среды были столь великолепны, что, сами по себе, способствовали оздоровлению и лечению.

Экология и чистота в Бад Райхенхалле были,– не побоюсь громкого слова,– идеальными. Местную воду можно было безбоязненно пить отовсюду: из крана в гостинице, из речки, и из ручейков. Гиды предлагали туристам попить воды из озера, на что туристы обычно соглашались, потому что вода была прозрачной, и в ней не плавало никаких посторонних предметов. В глубине озера плавало множество форелей, которые, сами по себе, являются великолепными индикаторами чистоты воды. На вкус вода оказывалась приятной.

Улицы и площади города были красивы, чисты и умыты. В городе было множество фонтанов. Некоторые фонтаны представляли собой искусственные ручейки, проложенные по обочинам тротуаров. Вода в ручейках была такой кристалльно– прозрачной, что у туристов не возникало даже побуждения кинуть в нее то, что туристы обычно кидают вокруг себя. Городские дома были окружены сочными яркими газонами, цветниками, и декоративными кустарниками, а вот заборов и решеток вокруг них никаких не было. Городские парки были красивы, ухоженны, и наполнены высокими раскидистыми деревьями. Даже в самых уединенных уголках парков пахло цветами, и не пахло ничем таким, чем, обычно, пахнет в России.

Само расположение города у подножия гор идеально подходило для оздоровления и лечения. Туристы самостоятельно разрабатывали себе маршруты нужной им степени сложности, и тренировались бесплатно в свое удовольствие, благо, гулять по окрестностям города можно было безбоязненно в любое время суток: хулиганов и злых собак там не было.

Городская фауна была дружелюбной, и, в немалой степени, тоже способствующей оздоровлению и отдыху. Неприятные ее представители,– бродячие животные и голуби, отсутствовали в городе напрочь, поэтому городские улицы выглядели свежо и гигиенически-привлекательно.

В Бад Райхенхалле не было дискотек и больших торговых центров, зато была филармония и свой собственный оркестр. В городе любили отдыхать русские пенсионеры и немцы всех возрастов.

Мэрия Бад Райхенхалля сознательно культивировала в городе тишину и провинциальность, и ограничивала туризм, чтобы не загрязнять окружающую среду. Горожане со своей мэрией были солидарны. Горожане отличались практицизмом, здравомыслием, уравновешенностью, и экологическим сознанием. Их жизнь выглядела простой, но– здоровой, экологичной и красивой.

Первым, что бросалось в глаза в Бад Райхенхалле (как и в любом немецком городе) – был Ordnung (порядок). Ordnung нуждался в том, чтобы его поддерживали. Поэтому туристам, наравне с коренными жителями, нужно было выполнять правила поведения, и соблюдать чистоту. Не всем туристам этого хотелось, как хотелось этого и не всем «русским немцам». Но, хотя «русские немцы» и ругали частенько коренных немцев за их порядки, в том числе, и за Ordnung, но возвращаться в Россию, где могли бы преспокойно жить безо всякого Ordnung'а, они почему-то не хотели. Видимо, Ordnung был столь могущественным понятием, что ему нестрашны были никакие поношения: даже если его и ругали, то жизни без него, все равно, не представляли. Мне же баварский Ordnung очень нравился, и я в нем прекрасно отдыхала и оздоравливалась.

Поскольку мне приходилось постоянно ездить между Бад Райхенхаллем– немецкой провинцией, и Тюменью, которую местные жители называют «столицей деревень», я невольно сравнивала два этих города между собой. Контраст между ними становился для меня все заметнее, и я решила написать об этом книгу.

Столица деревень

«Воодушевление содержит в себе что-то бредовое».

Б.Хеллингер

Тюмень– это, если вы еще не знали, «лучший город Земли», но только с одной оговоркой: не для всех, а для тех, кто любит выхлопные газы, оглушительную музыку, взрывы, фейерверки, мишуру, канонаду, и матерщину. Тем, кто любит экологию, здоровый отдых, солнечный свет, свежий воздух, пешие прогулки и приятное общение, в «лучшем городе Земли» делать нечего. А тем, у кого есть проблемы со зрением и суставами, жить в Тюмени– просто опасно для жизни.

Тюменцы любят, чтобы в городе все было «клево», «пучком» и «короче». Чтобы на улице и дома все крутилось, бесилось, материлось, газовало, ревело, взрывалось, мельтешило и прыгало. И для этого у тюменцев есть все средства, потому что в Тюмени можно найти все, что только приблазнится человеку с большими деньгами и плохим вкусом.

Суть тюменского менталитета ярко выразила моя бывшая сотрудница, из так называемой «приличной семьи». Она говорила, что у нее было много возможностей переехать на жительство за границу, но она не поехала, потому что за границей нужно было соблюдать правила поведения, а в Тюмени она что хотела, то и делала, и никто ей был не указ.

Местные жители всегда называли Тюмень «столицей деревень», хотя пресса называла ее то «Партийной гордостью», то «Светлым будущим», то «Нефтяной столицей», то «Славой КПСС», а сейчас совсем уж докатилась до «Лучшего Города Земли». Народ в отношении наименований всегда более точен, чем пресса, и продолжает называть город тем, чем он, по сути, и является.

Тюменская администрация делает из Тюмени что-то невообразимое, какую-то мешанину из небоскребов и «домов Баскервилей»– пародий на средневековые замки. Разумность организации городской среды и удобство жителей при строительстве таких домов во внимание не принимаются и не учитывается. Если администрация потребности каких-то жителей в чем-то и учитывает, то выбирает для этого четырехколесных особей, как наиболее социально близкую к себе часть населения. Удобство же пешеходов не учитывает почти никогда.

Лозунг «Тюмень-лучший город Земли» находит отклик только в душах незрелых людей и туристов, а у серьезных людей– не находит. Не все горожане упиваются громкими лозунгами, мраморными бордюрами, грандиозными автомобильными развязками и гигантскими световыми табло. Не все радуются стадам рычащих автомобилей и кущам изуродованных деревьев. Не всем нравится ездить в наследниках газовых камер Бухенвальда, носящих кличку общественного транспорта. Не все любят ходить по улицам с опасностью для жизни, продираясь сквозь толпы самокатов и велосипедов.

Но есть в городе немало и таких людей, которым все вышеперечисленное нравится. Для того, чтобы понять, почему горожане так по-разному воспринимают свой город, нужно узнать побольше об истории Тюмени.

Тюмень, вплоть до недавнего времени, была захолустным городом, состоявшим из нескольких дореволюционных кирпичных домов, нескольких «сталинок», небольшого количества «хрущовок», и большого количества деревянных домов и бараков. Несмотря на звание «нефтяной столицы», она отапливалась дровами (да и посейчас еще продолжает ими отапливаться).

В царское время Тюмень была пересыльным пунктом для ссыльно– каторжных, перевозимых с Запада Россиийской Империи на Восток. Некоторые из ссыльных и каторжных оседали в Тюмени, и заводили здесь семьи. Эти новые тюменцы были далеко не «декабристами», а были настоящими преступниками. Они стремились устанавливать в городе криминальные порядки и зарабатывать деньги противозаконными способами.

После революции вливание неблагонадежных элементов во многие сибирские города прекратилось. В Тюмени же все оставалось по-прежнему.

В прошлом веке в центре Тюмени рядом с ЦУМом находилась тюрьма, а в районе телецентра располагался поселок «химиков». «Химиками» называли уголовников, отбывших срок заключения, и отпущенных из тюрьмы. Отпущенным гражданам разрешалось селиться не везде. В такие города, как Омск или Свердловск, – не разрешалось, а в Тюмень– разрешалось, поэтому они и селились в Тюмень. Вокруг поселка «химиков» располагался большой поселок бараков, рассадников криминального поведения.

Школьники из пригородных поселков каждый день ходили в школу мимо этих поселений, и подвергались всяческим опасностям. Девочек на дорогах нередко поджидали извращенцы, показывающие им свои причинные места, а иногда и настоящие уголовники. Моя подруга однажды, среди ясного дня, вернулась из школы домой с пулей в боку. Подруга не видела, кто в нее стрелял, но случилось это тогда, когда она проходила мимо поселка «химиков». Это происшествие не имело для города никаких последствий. О нем не писали в газетах, его не обсуждали в пионерских дружинах. Школы не собирали родительских собраний, а правоохранители не предпринимали правоохранительных действий. Для Тюмени это происшествие оказалось непримечательным. Все тюменские «компетентные органы» сделали вид, что происшествия не было, потому что пуля попала моей подруге в мягкие ткани, и не задела внутренних органов. Такая тенденция– не замечать опасных общественных явлений, и делать вид, что их не существует, сохранилась в Тюмени и сейчас.

В 60-е годы прошлого века в Тюмени началась нефтяная лихорадка, похожая на золотую американскую. В Тюмень начали съезжаться в большом количестве иногородние люди. Часть из них была авантюристами, и ехала в Тюмень с криминальными намерениями. Эта часть быстро в городе освоилась, и начала устанавливать свои порядки. Хотя большинство тюменцев и переселенцев являлись честными и трудолюбивыми людьми, но авантюристы стремились формировать в городе свой стиль поведения, который можно было выразить тремя фразами: «пошли все на ***», «хватай все, что можешь», и «после нас– хоть потоп».– И частично им это удалось.

Такой тип тюменца составляет немалую часть населения и сейчас. Он ходит по городу в относительно чистой, хотя и мятой одежде; ездит на добротном, хотя и грязном, автомобиле; самостоятельно зарабатывает на жизнь и платит налоги, хотя делает это предосудительными и нечистоплотными способами; с ненавистью относится к культуре и экологии, к носовым платкам, к певчим птицам, к чистым озерам, к женщинам и старикам, да и к людям вообще.

Характер такого тюменца можно, полнее всего, выразить словом «навязчивость». Можно даже сказать, что такой тюменец– это самый навязчивый человек во всем мире. Он навязывает окружающей среде не только самого себя и свой похмельно-табачный синдром, но и своих собак, свой смартфон, свой автомобиль, свой самокат и свой велосипед.

Перестройка 90-х годов произвела в Тюмени большие изменения. Тюменский уголовно-осужденный элемент перешел на легальное положение, и стал называться «предпринимателями спекулятивного бизнеса» и «сотрудниками охранных предприятий». Хотя он и назвался по-новому, но администрация города хорошо знала, что потребности у него остались те же. Для удовлетворения его потребностей администрация открыла в городе множество алкогольных забегаловок. Алкогольные заведения густо заполнили весь город, причем, исключением не стал даже больничный район. Вокруг областного перинатального центра, например, алкогольных забегаловок– даже несколько. Для беременных женщин и младенцев -это, как нельзя более, удобно.

На месте поселка бараков и поселка химиков давно выросли многоэтажные благоустроенные дома, но привычки жителей этого района не изменились. Они по-прежнему предпочитают проводить свое время в дурных развлечениях. По ночам они занимаются тем, что кочуют от одной винной лавки к другой, оглашают ночные улицы дикими криками, визжат, свистят, разбивают на своем пути новые автобусные остановки и все, что можно еще разбить, рисуют на стенах домов похабные надписи, и ломают лавочки.

Да и другие свои привычки они не позабыли. Однажды я шла по центральной улице города, и увидела, что на газоне в мечтательной позе лежал мужик с оголенным низом, повернувшись причинным местом к едущему навстречу ему потоку машин. Мужик лежал себе и лежал, прохожие невозмутимо шли мимо, машины невозмутимо ехали ему навстречу, и среди этих машин не было ни одной милицейской.

Но все-таки, вплоть до недавнего времени, неблагонадежная часть населения держалась в определенных рамках, благодаря различным общественным тормозам. Зато сейчас все тормоза в обществе сняты, и все дурные инстинкты распущены. Все дурное, что долго копилось в тюменском обществе, сейчас перестало скрываться, и вышло наружу. Хотя современный тюменец и научился не стрелять в школьниц и не снимать штаны в публичных местах, но в его арсенале сохранилось еще много всего от прошлых времен. Современное покрытие улиц мраморами и брусчатками не побуждает его к культуре. Наоборот, его бескультурье становится все усерднее, а разнообразие плевков и сморчков на улицах города приобретает все более витиеватый и всеохватывающий характер. Исключением не является даже тротуар рядом с роскошным новым зданием нефтегазового университета. А разбивать мраморные бордюры ему еще интереснее, чем бетонные.

Тюменская администрация ужасно удивляется «вандальным действиям» своих горожан, и усердно вкладывает деньги во всяческий «противовандализм»», жуткими представителями которого являются «противовандальные» остановочные комплексы. А такой простой противовандальный метод, как закрытие алкомаркетов (хотя бы, для начала, в больничном районе), администрация, почему-то, во внимание не принимает.

По имущественному признаку тюменское население делится на три больших категории:

одна, богатая, имеет по иномарке на каждого члена семьи, порядка десяти квартир в разных местах России, и дом на Сейшелах;

вторая, которая относится к так называемому «среднему классу», является обладателем двух детей, двух квартир, двух машин, одной собаки и одного загородного дома. Эта категория любит прибедняться и жаловаться на тяжелую жизнь;

и третья категория, которая ездит на общественном транспорте, и ни на что не жалуется.

С первой категорией мне общаться не доводилось, и я знаю о ней только то, что мне рассказывала мой банковский менеджер. Менеджер говорила, что люди этой категории ведут себя вежливо и приветливо, в то время, как люди из второй, и, частично, третьей категории, напротив, -высокомерно, заносчиво и неадекватно.

С заносчивыми людьми мне постоянно приходится встречаться в Тюмени и самой. Такие люди очень неприятны. Они строят из себя нечто, чем они не являются, и стараются унизить и подчинить себе любого, кто им поддастся. Свое поведение они строят на копировании каких-то модных персонажей: или уголовников из американских сериалов, или скандальных типажей из соцсетей.

Они стараются пустить окружающим пыль в глаза своим внешним видом, своими машинами, своими собаками и своими смартфонами, и тратят деньги и ресурсы на всякую ерунду. Влезают в ненужные долги и кредиты, и все время испытывают нехватку денег, хотя манипулируют большими средствами. Им кажется, что, таким образом, они становятся «престижными» людьми, хотя, на самом деле, их таковыми никто не считает.

Для Тюмени было бы гораздо лучше, если бы она перестала позировать и рисоваться, а честно бы признала свое настоящее положение, и примирилась с тем, что до города ей еще расти и расти, а сейчас нужно жить простой честной жизнью. Прежняя Тюмень понимала такие вещи лучше, чем нынешняя, потому и выглядела привлекательно, потому и вызывала к себе уважение. Прежняя Тюмень была зеленой, веселой и цветущей. Непритязательные, но подходящие для местного климата сирени, акации, ясени, березы, ели, тополя густо наполняли городские улицы, и украшали улицы и зимой, и летом. Неподрезанные, здоровые, тенистые и высокие деревья были красивы даже зимой, а летом служили источником живительной прохлады. Цветы в Тюмени были столь же непритязательными, и столь же сочными. «Золотые шары», колокольчики и ромашки, хотя и не были модными и престижными, зато были красочными и оптимистичными.

Современные тюменцы простоту презирают. Им подавай что-нибудь поэкзотичнее, что-нибудь повычурнее и понеестественнее, что-нибудь такое, что противоречит их комфорту и бюджету. Для этой цели «альпийские горки», туя и световые табло подходят как нельзя лучше. Поэтому современная Тюмень заполонена уродливыми «альпийскими горками» и кладбищенской туей, которые проникли не только на городские улицы, но и на частные приусадебные участки. Но ведь Тюмень продолжает жить в том же климате, и на той же болотистой местности, в каких жила и раньше. И на фоне ее болотистых пейзажей альпийские горки с туей выглядят не только неуместно, но дико и смешно.

Презирают тюменцы простоту и в обустройстве собственных квартир. Делая ремонт, они основываются на тех же принципах: противоречие практичности, удобству и комфорту. Для осуществления этих принципов лучше всего подходят арки и кафельные полы. Через арки кухонные запахи замечательно проникает в спальни, а кафель создает множество неудобств, и не позволяет ходить по квартире босиком, зато заставляет вечно искать запропастившиеся тапки. Но ведь продолжают-то тюменцы, при этом, жить в советских панельных квартирах, которые после ремонта походят на «виллы-как-в-Майами» еще менее, чем до ремонта! Арки же на фоне советского панельного домостроения выглядят дико и нелепо.

Те тюменцы, у которых нет денег на «престижный» ремонт, все равно находят деньги на то, чтобы покупать своим детям «престижные» машины и квартиры. В Тюмени не принято, чтобы дети чувствовали себя беднее своих сверстников (даже если они на самом деле беднее). Не принято также, чтобы дети (не дай бог!) умели зарабатывать деньги сами. Те тюменцы, у которых нет денег на покупку «престижных» машин и квартир детям, покупают дорогие смартфоны и гаджеты внукам, чтобы помочь им испортить зрение и лишиться умственных способностей уже с раннего детства. Те тюменцы, у которых дети не обеспечены квартирами, а внуки-гаджетами, никогда не позволяют себе тратить свои деньги на самих себя, и ездить на свои деньги в санатории и дома отдыха.

Презирают тюменцы простоту и среди домашних питомцев. Вместо бесплатных питомцев тюменцы заводят невиданных зверей по невиданным ценам, после чего тратят огромные деньги еще и на их содержание: на корм, на ветеринаров, и на стрижку, которая по стоимости превышает их собственную в несколько раз.

Вместо скромных семейных торжеств тюменцы устраивают бессмысленно-дорогие свадьбы, юбилеи и дни рождения. По окончании этих широких мероприятий они удовлетворенно складывают многочисленные подарки в шкафы, и никогда этими подарками не пользуются.

В Тюмени модно носить на себе большое количество ювелирных изделий,– да хоть бы уж настоящих золотых, а то 585-то-медных.

Модно в Тюмени ходить зимой без шапок и с голыми лодыжками, в подражание каким-то модным персонажам, и не задумываться, при этом, о том, что модные персонажи ходят в таком виде при температуре +15, а не -15°С, и никогда не подставляют открытые части своих тел колючему ветру и секущей снежной крупе.

Если бы тюменцы не воображали себя элитой и жителями «лучшего города Земли», а осознавали себя обычными людьми, то не делали бы таких глупых вещей.

Никто в мире не живет так глупо и расточительно, как тюменцы. Даже долларовые мультимиллионеры так не живут. Те тратят деньги не на то, чтобы соревноваться с миллиардерами, а на то, чтобы развивать свой бизнес, и получать от своих денег реальное удовольствие: не такое, какое получают герои популярных сериалов, а свое собственное. Зато тюменцы скупают всякий модный хлам, который не нужен ни одному здравомыслящему человеку: микроволновки, самокаты, скутеры, французских бульдогов, британских кошек, немецких мини-пигов, китайские ягоды, «нанотехнологические сенсации», итальянские водоросли, американские тренинги, ведьмовские курсы, и т.д., и т.п.,– и чувствуют себя от этого «престижно и позитивно».

Возможно, что побуждает тюменцев к этому не только городская среда, но и городская архитектура, которая столь же «престижна», и столь же малопригодна для жизни, как и все в Тюмени. Но в этом тюменцы уж никак не виноваты: где их заставили жить, там и живут.

Если внешний вид Тюмени способен еще умилить поверхностных туристов, то культура в Тюмени остается на уровне «столицы деревень», и никогда уже не изменится. Речь идет именно о культуре «столицы деревень», а не деревни, потому что культура деревни– естественна и натуральна, а «столица деревень» уже утратила натуральность деревни, но еще не приобрела цивилизованности столицы.

Когда деревня ведет себя в соответствии со своим деревенским положением, и понимает, что в ней нет того, что есть в городе, то она вызывает к себе уважение. Когда деревня начинает манерничать, кривляться, гламурничать и строить из себя французскую герцогиню, то вместо герцогини она превращается в шалашовку. Иметь дело с такой деревней не только неприятно, но еще и страшно, потому что она считает, что все делает лучше всех на свете. Она формирует городскую среду по принципу «пусть-у-нас-будет-как– в– Майами», а городской трафик строит, основываясь на навыках езды на телегах, создавая для жизни людей опасности.

Если же говорить о привычке харкаться на улицах, то такой привычки нет ни у французских герцогинь, ни у тюменских крестьянок, ни у одного города, ни у одной деревни. Есть такая привычка только у Столицы Деревень, в которой такое поведение является синонимом «престижности» и «гламурности».