Текст книги "Под властью отчаяния. Часть 2. Катарсис"
Автор книги: Алиса Лиделл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Грин казался свежим трупом, который погиб всего пару минут назад крайне мучительной смертью. Он словно пережил какое-то жестокое испытание, после которого так и не смог прийти в себя. И возможно, Ренди бы даже показался Йенсу красивым, если бы не отросшие грязные спутанные волосы, если бы не лёгкая щетина, покрывающая всё лицо, если бы не бледная кожа, украшенная неровностями, и пустые стеклянные глаза, больше похожие на глаза куклы, чем на глаза человека.
– Здравствуй, Ренди, – тихо произнесла Фрида, присаживаясь на стоящий возле кровати стул.
Йоханесс так и продолжил стоять возле двери, с ужасом разглядывая лежащего на кровати человека. В груди всё сжималось только от мысли о том, что и сам Ольсен медленно, но верно двигался к такому трагичному и глупому концу своей жизни.
– Стивен много писал тебе. Он очень волнуется, Ренди. Сказал, что постарается приехать этим летом, – девушка осторожно взяла руку парня и мягко сжала её.
– Как Лия? – почти одними губами спросил Грин, смотря на Фриду, но в тоже время куда-то сквозь неё.
– Кажется, в порядке. Мы с мамой уже гадаем, когда она родит Стивену первенца. Ты же знаешь, как сильно он любит детей.
– Знаю, – Ренди вяло улыбнулся, а Пауэлл в ответ подарила парню свою самую светлую улыбку. – Это твой парень? – молодой человек одними глазами указал на Ольсена.
– Нет-нет, это мой друг, – Фрида жестом поманила к себе Йенса, а мужчина тут же выполнил её немую просьбу.
– Йоханесс Ольсен, – уставшим голосом представился художник.
– Мистер Ольсен, у Вас удивительные глаза. Вы знаете, что за одни только глаза можно простить человеку всё? – сипло произнёс Ренди.
– Правда? – спросил Йоханесс, попытавшись выдавить из себя улыбку.
– Вы когда-нибудь видели в глазах целый океан? – в голосе Ренди стали едва различимы нотки какой-то необъяснимой нежности, да и все его лицо в целом стало куда мягче.
– Видел, мистер Грин, – Ольсен больно сжал губы, пытаясь не вспоминать эти самые бирюзовые глаза, причиняющие ему одновременно дикую боль и дарящие необъятное счастье.
Эльфрида внимательно переводила взгляд то на Йенса, то на Ренди, чувствуя некое напряжение в воздухе, которое увеличивалось все больше и больше буквально с каждой минутой. Удивительно и страшно, но именно они могли так хорошо понять друг друга.
– Я знал человека, чьи глаза… чёрт, они похожи на бирюзовый океан, – Ренди закрыл глаза и скривился. – На самый настоящий бирюзовый океан, в котором мне так повезло утонуть.
Йоханесс резко перевёл взгляд на Эльфриду, которая очень виновато и пристыженно смотрела на мужчину в ответ. В лёгких внезапно начало не хватать воздуха. Чёрт, нет, Ольсен не верит в такие совпадения. Это ведь просто совпадение, верно? Просто его больной разум, который теперь во всех вещах видит одного лишь Эрика Ричардсона.
– Простите за нескромный вопрос, но кто был этим человеком? – хриплым голосом спросил Ольсен, жадно хватая ртом воздух, которого почему-то с каждым вдохом становилось все меньше и меньше.
– А Вы ещё не знаете? – грустно усмехнулся Ренди. – Одни люди считают его Божеством, великим и талантливым человеком, гребаным олицетворением искусства, – Грин выдержал долгую паузу. – А другие – чудовищем, моральным уродом, монстром, чьё имя нельзя произносить вслух.
Йоханесс словно ощутил, как две крепкие руки больно сжимали его шею. Он резко развернулся, постоянно бросая себе под нос тихие извинения, и вышел в коридор, даже не запомнив то, как смог выйти из комнаты на покачивающихся слабых ногах. Вокруг всё погружалось в темноту, а руки всё крепче и крепче сжимали шею. Ольсен слышал, как где-то далеко-далеко кричала Эльфрида, но не обращал на этого никакого внимания, потому что вообще не понимал, где и зачем находится.
Но, наконец, наступила полная темнота.
***
Evanescence – Bring Me To Life
Что будет, если воткнуть нож в человека, а потом спасти его от смерти, вылечить рану, помочь ему восстановиться, заботиться о нём, буквально вдохнуть в него жизнь, а потом вновь разрезать кожу ледяным прикосновением острого лезвия?
Эрик закрыл глаза, пытаясь выкинуть странные мысли, которые закрались в его изрядно хмельную голову. Тонкие пальцы держались за шею, надавливая на бледную кожу. Но Ричардсон прекрасно знал, что не сможет задушить сам себя.
Чёрт, как же обидно.
Эрик поднял глаза на стену и заметил незнакомый силуэт человека, который странным образом сумел попасть в кабинет. Дыхание перехватило, а ледяное сердце в груди на несколько мгновений перестало биться. На самом деле, мужчина начинал понимать, что уже знаком с этими острыми плечами, тонкой талией и длинными ровными ногами.
Он стоял возле окна, красивый и вечно молодой, когда-то готовый продать душу за нестареющее тело, а теперь, обрётший его, недовольный таким исходом событий. Тёмные волосы спадали на худые плечи, которые так давно, но по ощущениям только вчера, были усыпаны яркими рубинами, губы скривились в надменной усмешке, в глазах словно громыхали молнии из тёмно-синих туч, но парень стоял гордо и молчаливо, как великий император, подготавливающий наказание провинившемуся людскому сброду. Рука гангстера невольно нащупала пистолет в кармане, но спокойнее не стало. Он, всегда хрупкий и слабый, теперь был похож на льва, который обязательно сейчас набросится на свою трясущуюся жертву, загнанную в угол.
Парень прикусил мягкую губу, оттягивая её белоснежными острыми зубами. По спине невольно побежали мурашки, чувство тревоги внутри нарастало, а сердце забилось в ускоренном темпе. Он, не шагая, а буквально паря по воздуху, медленно опустился на колени, приблизился к гангстеру и положил ледяную бледную руку на грудь, как раз в то место, где больное и взбешённое сердце пыталось пробить ребра.
– Теперь ты боишься, – голос убийственного красавца был едва слышным, напоминающим ласковое шептание листьев между собой, но в то же время сравнимым с шипением ядовитой змеи. – Теперь ты меня боишься. Не бойся. Я тебя не обижу. В твоей груди бьётся моё сердце, верно? Я умер из-за тебя. Из-за любви к тебе. Смог бы ты сделать тоже самое? Нет. Потому что тебя волнует лишь своя жизнь. Эгоист! – выплюнул разъярённый парень, прожигая взглядом такого жалкого гангстера, который сидел на полу, теперь ища поддержку исключительно в ничтожной бутылке крепкого алкоголя.
– Т-ты сам так решил. Я тут не причём! – прошептал гангстер, чувствуя горькие слёзы, стекающие по щекам.
Юноша обвил руками шею гангстера. На его устах все ещё была та странная улыбка, чем-то отдалённо напоминающая самый настоящий звериный оскал. Парень приблизился к лицу бывшего возлюбленного и оставил на его губах обжигающе холодный поцелуй. Гангстер моментально оттолкнул от себя парня, но руки нащупали лишь воздух.
– Это не так. Я не мог держать тебя возле себя, как верную собачку. Ты бы все равно ушёл, оставив меня одного. А я не мыслю жизни без тебя. Ты сумасбродный эгоист, ты мудак и моральный урод, но я настолько привык к разлукам, к издёвкам, к тому, что я отдаю тебе всё и ничего не получаю в ответ, что просто не смог бы начать жить другой жизнью. Я мог бы стать самоубийцей, но продолжаю бултыхаться в этой луже, надеясь, что однажды мой кровавый принц вспомнит обо мне, – в его голосе было столько холода и боли, что все эмоции невольно передавались и самому гангстеру. Он словно прочувствовал всё, что успел пережить бывший любовник. – Ты уничтожил меня. Ты меня загубил. И тебе теперь придётся с этим жить. Ты причиняешь боль каждому, в чью жизнь бесспорно и бесцеремонно влезаешь. Но признайся, тебе самому не нужен никто. Ты вполне мог бы жить и в одиночестве. Но так же не интересно! Ты всего лишь хрупкий бездушный фарфор. Ты не умеешь любить. Твоё предназначение – убивать.
От подобных слов по лбу стал стекать холодный пот. Дыхание перехватило, а в груди сердце словно сжали крепкие руки в кулак. Слишком много слов, которые могут уничтожить одного человека. Перед глазами внезапно потемнело, а голова начала кружиться в бешенном темпе. Он никогда ещё не чувствовал себя так скверно.
По кабинету раздалась звонкая трель телефонного звонка. Эрик резко повернулся в сторону устройства, но когда обернулся обратно, то обнаружил полное отсутствие Ренди, который сидел напротив гангстера ещё пару минут назад. Подождите. А откуда здесь вообще мог взяться грёбаный Ренди Грин? Разумеется, парень никаким образом не мог бы попасть в кабинет Ричардсона, если только… если только Эрик только что не видел перед собой галлюцинацию.
Однако эта телефонная трель мешала сосредоточиться! Гангстер не мог ни о чем думать, когда прямо под ухом играла эта назойливая громкая мелодия. Мужчина еле подполз к телефону и поднял трубку.
– Крестный Отец, извините за столь поздний звонок, – раздался на том конце провода бодрый голос Кристиана.
– Чего ты хотел? – тяжело вздохнул Ричардсон, пытаясь собрать остатки самообладания.
– Помнишь того мальчишку, который за тобой таскался всегда? Ренди Грин, кажется? – незатейливо спросил Эдвардс, в то время как Эрик вновь стал дрожать, словно от сильного холода.
– Помню, – мрачно отозвался гангстер.
– Говорят, он вены вскрыл.
Эрик резко положил трубку.
Глава 3. Если б ангелы твои оставили меня
Я не только старалась
как можно лучше скрывать свои чувства,
но и корила себя за то, что испытываю их.
«…когда папа умер, мама сказала, что он теперь будет наблюдать за мной с большого пушистого облака и следить за тем, чтобы со мной всё было в порядке. Сказала, что он теперь будет моим ангелом-хранителем. Клянусь, мам, я верил в твои сказки ровно до восемнадцати лет и каждую ночь благодарил папу за то, что имею. Даже когда терял в него веру.
А потом мне почему-то стало не за что говорить «спасибо». Да и я вроде как стал осознавать, где находится мой отец. Прости, мам, но я разрушил эту традицию, которую ты так старательно пыталась мне привить.
Нет никаких ангелов-хранителей. Всем плевать на маленького червячка, барахтающегося в дерьме. Папе плевать, Тони плевать. Наверное, только нам, живым, не плевать на проблемы и неудачи друг друга. Почему ангелом-хранителем должен быть сразу погибший человек? Ну правда, какое ему дело до моих крошечных проблем?
Меня защищала не любовь моего отца, который знал меня всего три года. О нет, далеко не его любовь…»
Sarah Vaughan – Mean to Me
По помещению сильными бесконечными потоками растекалась джазовая мелодия, под которую, неспешно двигая бёдрами, танцевала одна обворожительная официантка, успевая при этом раздавать посетителям бара их заказы. Золотистые кудряшки, словно живущие какой-то своей другой жизнью, мягко прыгали по воздуху, голубые глаза блестели, и их блеск был виден даже в полумраке, царившем в заведении. Коротенькое платье бесстыдно раскачивалось в воздухе, открывая вид на худые ляжки. Она, вся воздушная и лёгкая, буквально приковывала взгляды своей грациозностью и волшебством, завлекала своей кокетливостью, но не позволяла зайти дальше, туда, куда, разумеется, мечтал попасть каждый очарованный официанткой мужчина. Никто не мог подумать, что в этой Дюймовочке скрывается огромная сила и живой трепещущий огонь, готовый сжечь всё вокруг за счастье родных и близких. Стоило только какому-нибудь посетителю дотронуться рукой до коленки девушки, попытаться попасть ей под юбку, пригласить её на свидание, как из обаятельной кокетки красавица превращалась в холодную и непокорливую Салли Смит, верную и заботливую девушку своего неуклюжего и странноватого парня. Никто не понимал, что очаровательная официантка нашла в Люкасе, но их отношения были полны нежности и ласки, томных перешептываний, когда они думают, что их никто не видит, быстрых поцелуев и постоянных объятий, что не давало сомневаться в искренности отношений Уорда и Смит.
Салли послала воздушный поцелуй Люку, который прямо сейчас, опираясь руками за барную стойку, почти не сводя глаз, наблюдал за своей лёгкой прекрасной бабочкой. Юноша широко улыбнулся и поймал драгоценное послание, чувствуя, как щёки покрываются румянцем.
– Молодой человек, молодой человек, когда уже будет готов мой коктейль? – произнесла подошедшая к стойке женщина, от которой веяло крайне неприятным запахом перегара, а ещё и по заплывшим глазам можно было судить о её неадекватном состоянии.
– Пять секунд, – тихо отозвался Люкас, вырванный из мира сладких грёз.
Кажется, иногда этот спектакль затягивал парня и девушку слишком глубоко, так, что они и сами начинали верить в правдивость происходящего. Но, разумеется, эти надуманные отношения ни в коем случае не являлись реальными и более того не могли перейти в действительность. Просто Олли и Лекса уже довольно-таки долго отыгрывают свои роли, поэтому успели срастись со своими персонажами. Оба понимали, как много зависит от статуса «влюблённых». Например, собственная сохранность.
Разумеется, Оливер не говорил Молли ни о своих театральных выступлениях вместе с мисс Ричардсон, ни о ночной подработке. Фостер была довольно умной и начитанной девушкой, но стоило только каким-то опасностям коснуться настоящей жизни, как Молли тут же прятала голову в песок. Она совсем не понимала, что в реальности всё куда сложнее и серьёзнее, чем в книгах, что в жизни всё не решается по щелчку пальцев, как в глупых любовных романах. Более того, у Фостер была глупая и безумная мечта: она хотела, чтобы Оливер познакомил её с Йоханессом, потому что считала, что с первого взгляда очарует мужчину и заставит его считать Молли идеальной партией для сына. И, поверьте, Расмуссен пытался объяснить девушке, что отец болен, что он не в порядке, но Фостер, кажется, с каждым днём всё больше и больше верила в то, что мистер Ольсен так сильно обрадуется за Олли и тут же позабудет все свои тревоги и горести.
Как же сильно иногда хотелось высказать Молли все до последней капли, рассказать ей каждую мелочь, признаться и в настоящей причине несделанных домашних заданий, и в том, почему на самом деле Оливер постоянно шушукается о чем-то с Лексой, в том, отчего Йоханессу не стоит знакомиться с Фостер. Но стоило только Расмуссену вспомнить, как девчонка разрыдалась, когда юноша на чуть повышенных тонах позвал её по имени, так всё желание серьёзно поговорить с Молли вмиг куда-то улетучивалось. Оливер чувствовал себя бездушным злобным существом, когда делился с Фостер своими проблемами, потому что девочка тут же сжималась и начинала плакать. И Оливер опустил руки. Видимо, не судьба. Но к отцу Расмуссен всё равно не поведёт девушку даже под дулом пистолета.
– Пожалуйста, Ваш коктейль, – устало произнёс Люкас, ставя перед посетительницей напиток. Женщина лишь недовольно фыркнула и ушла.
Ну и ладно, Уорд уже привык к тому, что люди здесь были не просто невежливыми и некультурными, но еще и отъявленными алкоголиками, наркоманами, проститутками, бандитами и прочим сбродом. Зато платили на проделанную работу хозяева неплохо. Нельзя было отказываться от такого шанса ради спокойствия. Как говорится, кто не рискует, тот не пьёт шампанского.
billie eilish with khalid – lovely
– Знаете, я давно не видел таких обаятельных и красивых девушек. Да ещё и чтобы у меня с ними совпали вкусы и взгляды! Боже, я даже не могу вспомнить, чтобы со мной когда-нибудь случалось такое счастье, – донёсся до Люкаса чей-то восторженный мужской голос.
– Я тоже давно не встречала молодых людей, с которыми есть о чём поговорить, – с искренней радостью отозвалась девушка.
Внутри Люкаса всё похолодело, когда парень осознал, что этот голос принадлежал Салли. То есть с собственным парнем Смит теперь уже не о чем разговаривать, да?
– Разрешите пригласить Вас на танец, мисс Смит? – заправив длинную прядь тёмных волос за ухо, томным низким голосом произнёс незнакомый парень.
Выглядел он, честно говоря, как самый настоящий «плохой парень», на которых якобы толпами вешаются девчонки. На лице – колючая чёрная бородка, в глазах – страсть и пламя, на пухлой нижней губе – небольшой шрамик. Ну конечно такой тип парней будет нравиться Лексе, учитывая то, что её отец является гангстером. Как там говорят? Девушки ищут себе в мужья тех, кто похож на их родителя? Незнакомец сидел за столиком в компании своих друзей с крайне сомнительным внешним обликом, и надо признать, что этот молодой человек выигрывал их всех в плане красоты и очарования. Но была в этой сладкой улыбке и длинных густых ресницах какая-та необъяснимая тёмная тайна. Ему определённо стоило бы податься в гангстеры. Хотя, кто знает, может быть, незнакомец уже принадлежит какой-нибудь преступной группировке.
– Мисс Смит не танцует, – набрав воздуха в легкие, как можно более увереннее выпалил Люкас.
Видимо, это прозвучало не слишком-то и убедительно, потому что незнакомец лишь изогнул левую бровь и с издевкой уставился на бармена.
– Мальчик, не лезь во взрослые разговоры, – фыркнул посетитель. – Ну так что, крошка?
– Да брось, Люк, это всего лишь танец, – улыбнулась Салли. – Что с тобой?
– Всего лишь грязный развязный танец! Ха, и правда, что со мной? – честно говоря, Люкас совершенно не понимал, что говорит и творит, но адреналин в крови затмевал рассудок и мысли, выплёскивая наружу лишь внутренний огонь и… самую настоящую ревность.
– Человеческий танец – это искусство, а не брачные пляски животных, которые сейчас нам демонстрируешь ты, – остроумно подметил незнакомец, на что его дружки ответили громким смехом.
После этих слов Оливера словно облили ведром холодной воды. Господи, что он творит? Прямо перед ним сейчас сидит шайка крайне неприятных людей, которые за остроумие прямо сейчас могут оставить на всю жизнь в благодарность несколько шрамов. Ну подумаешь, Лекса решила найти себе парня. Что с того? Разве это как-то должно касаться Оливера? Салли и Люк – лишь выступление, а рабочий день уже закончился пять минут назад. Прямо сейчас Расмуссен вёл себя, прям как сама Ричардсон, когда не хотела принимать влюблённость друга в Молли. От этого становилось неприятно и противно, потому что Оливер помнил, какие смешанные эмоции тогда испытывал.
– Люк? – неуверенно произнесла Лекса, растерянно уставившись на друга.
– П-прости. Не знаю, ч-что на меня нашло, – вздохнул Оливер. – Это твоё дело. Не буду мешать.
Парень резко развернулся и направился к выходу из здания, чтобы добраться до дома. Он слышал, как вслед ему кричали те парни, причём в основном это были похвалы наподобие: «Молодец, ничтожество, понял, где твоё место». Но плевать, Расмуссен и без них знал, что Лекса рядом с ним – звезда, счастье и красота в истинном её обличье. Но ничего страшного, какое вообще Оливеру дело до личной жизни подруги? Правильно, никакого. Днём у парня было запланировало свидание с Молли. И прекрасно! Рядом с ней легко и свободно, рядом с ней все мысли определённо встанут на свои места.
Demons – Imagine Dragons
– Ты чего творишь, ненормальный? – послышались сзади крики Лексы, когда Оливер уже вышел на улицу. – Остановись же ты, чёрт тебя подери.
Расмуссен тяжело вздохнул и послушно замер на месте.
– Ты чего-то хотела? – попытался выдавить из себя улыбку юноша.
– Что ты, блять, творишь? – продолжала кричать девушка. – Я всё понимаю, Салли и Люк, да, но это всего лишь танец! Это ты нашёл себе Молли, а я, между прочим, тоже человек и мечтаю о любви! Ты мне никто, чтобы ограничивать меня в чем-то, – буквально прошипела Ричардсон.
– Я уже извинился, – вздохнул Оливер. – Что ты ещё от меня хочешь? Да, я перегнул палку, но лишь по той причине, что испугался за тебя. Тот парень не внушал доверия.
– А знаешь, кто ещё не внушает доверия? – продолжала кричать Лекса. – Я! Верно, сама я! Дочка грёбаного гангстера! Какого же тогда хера ты всё ещё со мной водишься, если самую настоящую опасность представляют для тебя не те парни, а я сама? Или ты не понимаешь, что мне достаточно сказать моему отцу, что ты пытался залезть мне под юбку, как он без разборок заставит гангстеров притащить тебя к себе, чтобы распилить на части собственными руками?
Парень прикусил губу, пытаясь сдержать ту боль, которая разрасталась до необъятных размеров, сжимая все органы.
– То есть в твою голову приходят такие мысли, да? – разбитым голосом произнёс Оливер.
– Не приходят, блять, они не приходят! – не успокаивалась Алексия. – Ты тот, кого я буду защищать ценой своей жизни, ты тот, ради кого я не побоюсь пролить кровь. Как ты думаешь, захочу ли я сама стать причиной твоих трудностей?
– Я не п-понимаю, Л-лекса…
– Да что тебе не понятно-то? Мне кажется, это уже поняли все, кроме тебя, слепой ты индюк!
– З-зачем ты оскорбляешь м-меня? Ч-что я т-тебе сд-делал?
Лекса набрала воздуха в лёгкие и сжала края своей куртки, потянув её вниз. Но этого было недостаточно, чтобы успокоиться. Внутри бушевал целый ураган эмоций, который прямо сейчас мог вырваться наружу и сразить наповал всех, кто находится поблизости. Девушка криво усмехнулась, испепеляя Оливера разгневанным взглядом, и, пристав на носочки, резко дёрнулась вперёд, обхватив шею юноши одной рукой, а другой – схватившись за его волосы и потянув их вниз, и больно с чувством прижалась своими красными от помады губами к тонким бледным губам Оливера.
Расмуссен оцепенел, совершенно не ожидая от Алексии этого поступка, но девушка не сдавалась, напористо продолжая целовать парня, желая передать в этом поцелуе все свои противоречивые чувства и рассказать Оливеру то, что так тяжело произнести вслух. И крепость пала, не выдержав ударов врага.
Расмуссен очень робко и неумело начал отвечать на поцелуй Лексы. Ричардсон в секунды стала куда нежнее и осторожнее, когда поняла, что уже не обязательно добиваться своего насилием.
И это было так странно и противоречиво, потому что Лекса, несмотря на свою влюблённость, никогда не воображала того, как поцелует Оливера, а сам Расмуссен вообще понятия не имел, зачем ответил на этот порыв, зачем подарил свой первый сокровенный поцелуй своей лучшей подруге, а не, казалось бы, любимой девушке.
Олли, наконец, осознав происходящее, осторожно оттолкнул от себя Лексу, вглядываясь в её лицо испуганным взглядом. Ричардсон некоторое время находилась в полном оцепенении, но спустя пару секунд пришла в себя, нахмурила брови и быстро отпрыгнула от парня.
– Иди нахуй, Оливер Расмуссен! – закричала девушка, пиная камни под ногами, после чего убежала прочь.
А Оливер ещё некоторое время стоял на своём месте, совсем не понимая, что произошло сейчас и что нужно делать дальше.
***
Radiohead – Climbing Up The Walls
Снег неприятно скрипел под ногами, мешая сосредоточиться на своих мыслях.
Оливер, наивная душа, думал, что по пути до дома сможет обдумать некоторые вещи, которые обязательно будут мешать уснуть, но отчего-то в голове всё только больше запутывалось и превращалось в липкую переваренную кашу. Не успел мальчик и опомниться, как перед глазами вновь встал привычный пейзаж старой улицы, на которой жили алкоголики, наркоманы, неблагополучные семьи и, разумеется, сам Оливер с его отцом. Но в этот раз было что-то необычное в картинке, представшей перед глазами. И совсем скоро Расмуссен осознал, что всё дело в новой модной машине, стоящей недалеко перед домом. Люди, обитавшие на этой улице, определённо не могли позволить себе такой дорогой транспорт, поэтому его наличие здесь взволновало парня. Но больше всего молодой человек беспокоился по той причине, что большая часть богатых людей в Детройте стала такой благодаря криминальному бизнесу. Хотя, возможно, это всё пустые предрассудки и глупые стереотипы. Но Оливер никак не мог отделаться от тревоги, потому что, в любом случае, присутствие незнакомой персоны не предвещало ничего хорошего. Да и машина стояла как-то слишком подозрительно близко к дому Расмуссена.
– Добрый вечер, Оливер, – раздался низкий глубокий голос за спиной юноши.
Молодой человек резко обернулся, приложив руки к груди и безумно испугавшись. Но перед ним, как ни странно, стоял уже знакомый Расмуссену человек.
– Добрый, мистер Эрик. Вы… Вы к папе? Так почему же Вы не заходите? Это Ваша машина? – встревоженно говорил молодой человек, почему-то теперь чувствуя огромное недоверие и опасность по отношению к папиному знакомому.
– Ты прав, машина моя, – спокойным голосом отозвался мужчина, но была в его голосе уловима некая обречённость. – В дом не могу зайти по некоторым…личным причинам. Могу ли я украсть у тебя пару минут?
И почему-то сейчас в голове Оливера пронеслась мысль о том, что Эрик – это последний человек на свете, которому он бы стал доверять. Слишком много странных совпадений и вещей крутилось вокруг этого загадочного мужчины. Почему о знакомстве Йенса с ним никто не знал? Зачем Эрик пришёл к ним в гости в ту ночь? Кто вообще ходит в гости ночью? Зачем ночевал, а под утро сбежал куда-то? И почему… почему после этой ночи Ольсен буквально стал похож на живой труп? Связан ли как-то Эрик со странным состоянием Йоханесса? Ведь в тот вечер отец светился счастьем и улыбался так, как не улыбался довольно-таки давно, а потом вновь утонул в своём отчаянии.
– Конечно, н-но только пару. Папа ждёт, – хмуро отозвался Расмуссен, опустив глаза вниз и пытаясь понять, держит ли Эрик в своём кармане пушку.
– Прекрасно. Присядем? – мужчина указал рукой на парк, находящийся в нескольких зданиях от дома Оливера. И почему-то мальчику совершенно не хотелось уходить далеко.
– Я не п-против.
До парка дошли в полной тишине, но Расмуссена на части начало раздирать чувство опасности. От этого мистера словно исходила какая-то тёмная аура, которая заставляла всех окружающих людей бояться и продумывать в голове пути, по которым можно будет убежать в безопасную зону. От него словно исходило что-то… дьявольское? Словно не человек шёл сейчас рядом с Оливером, а сам Сатана в людском обличье. И это было достаточно странно, потому что в первую встречу молодой человек не ощущал такого необъяснимого дикого страха. Может быть, дело в окружающей обстановке и в эмоциональном состоянии юноши?
– У меня к тебе лишь одна небольшая просьба, – тихо произнёс Эрик, словно переживая о том, что их разговор может услышать кто-нибудь посторонний.
Мужчина огляделся по сторонам и, кивнул самому себе, потянулся рукой к внутреннему карману своего широкого чёрного пальто. Оливер поёжился, представляя, как сейчас Эрик вытащит свою огромную пушку и застрелит Расмуссена прямо чётким выстрелом в голову. Но мужчина вытащил старый свёрнутый конверт. Оливер тяжело и, кажется, слишком громко выдохнул.
– Что-то не так? – обеспокоенно спросил Эрик.
– Ох н-нет, простите, – покачал головой парень. – Я п-просто решил, что вы меня убьёте.
– Что за глупости, – мужчина вяло улыбнулся. – Ты ведь сын моего… кхм… друга. Зачем мне тебя убивать? Да и с чего ты взял, что я стал бы убивать кого-то?
Как ни странно, Оливер был уверен в том, что Эрик может убить человека. Возможно, это всё проделки разыгравшейся паранойи. Во всяком случае, мальчик лишь покачал головой и глупо улыбнулся, осознавая всю тупость ситуации, в которую попал.
– Твой отец сейчас не в лучшем состоянии, верно? Я просто хочу помочь. Возьми этот конверт. Там деньги. Соври, что нашёл, украл, заработал – что хочешь. А лучше вообще не показывай их никому и спрячь. Купи все нужные продукты и лекарства. В конверте также вложен листок бумаги, на котором выписаны названия таблеток, которые могут помочь, – взволнованно произнёс Эрик. – Пожалуйся, возьми это. Твоему отцу нужна помощь, и я знаю, что ты это понимаешь. И я знаю, что ты понимаешь, что все попытки Эльфриды и Гловера бесполезны и не играют в его выздоровлении никакой роли.
Мужчина вложил в руки парня конверт, нервно кусая при этом нижнюю губу. Мальчик ошарашенно наблюдал за Эриком, совершенно не понимая, что тот делает и зачем пытается помочь. Разве являлся он Йенсу близким другом, если даже не хотел показываться ему на глаза?
– Почему вы сами не можете пойти к моему отцу? – растерянно спросил Оливер, сжимая конверт в руках. Что не так с этим странным человеком?
– Я бы… я бы очень хотел, – Эрик грустно улыбнулся, – но я не могу. На то есть свои причины.
– Но почему? Вы ведь его друг! Он был так рад, когда Вы пришли к нам тогда. Я давно его не видел таким счастливым! Может быть, ему станет лучше, когда он увидит Вас!
Мужчина уверенно покачал головой, всё также грустно улыбаясь.
– Может быть, сначала станет лучше. А потом в миллиард раз хуже. Поверь мне. Но это не важно. Пообещай мне, что никому не скажешь о нашей встрече?
– Обещаю, мистер Эрик. И… и спасибо огромное за помощь… но… но ведь деньги никогда не будут лучше дружбы, – тяжело вздохнул Оливер.
– Я знаю, Олли, но это всё, что я могу сделать, – вновь с нотками обречённости в голосе произнёс мужчина. Кажется, Расмуссен знал о своём отце куда меньше, чем казалось раньше. – Ах, чуть не забыл! – воскликнул Эрик, доставая что-то из своей сумки. – Смотри, в аптечке твоего отца должна лежать точно такая же бутылка, но почти пустая. Перелей туда содержимое этой бутылки, но желательно так, чтобы никто не заметил, – мужчина протянул Оливеру лекарство.
– Это лекарство от астмы? – спросил парень, принимая бутылочку в свои руки. Может быть, это всё-таки яд и Эрику не стоит доверять?
– Верно.
Эрик задержал свой взгляд на Оливере, после чего, тяжело вздохнув, поднялся со скамейки.
– Я думаю, мне пора. Да и тебе тоже. Я не буду спрашивать, что ты в такое время делаешь на улице, но, думаю, у тебя есть на то причины, – мужчина вяло улыбнулся.
– Д-да, с-спасибо… Доброй н-ночи.
– Доброй, Оливер.
Расмуссен быстрым шагом направился прочь, всё ещё чувствуя некую неопределённость по отношению к Эрику. Но на душе стало ещё более неприятно, когда, проходя мимо той самой машины, Оливер увидел сидящих внутри странных мужчин в шляпах с широкими полями. И у одного из них, парень был готов поклясться, в руках находился пистолет.
Чёрт подери.
***
Pink Floyd – Shine On You Crazy Diamond
– Ну что с тобой, signore della mia vita1010
«Повелитель моей жизни»; итальянский язык
[Закрыть]? – обречённо покачав головой, в который раз уже спросил Кристиан, мягко прикоснувшись к плечу склонившегося над бумагами гангстера. – Почему твоё лицо выражает дикую печаль?
– Ты называешь раздражение печалью? – Ричардсон бросил на подчинённого разгневанный взгляд и вновь уткнулся лицом в бумаги, пытаясь сосредоточиться на важных делах, а не на бесполезном разговоре с Крисом. – Я не понимаю, почему ты вообще здесь. Твоя goomah1111
«Любовница гангстера»; слэнг итальянской мафии
[Закрыть] наверняка тебя уже заждалась, – презрительно бросил Эрик, небрежно скинув со своего плеча руку Эдвардса.
Кристиан тихо засмеялся и даже издал какой-то умилённый вопль, забираясь на стол, за которым работал Ричардсон, и складывая одну ногу на другую, не обращая внимания на лежащие рядом вещи. Крёстный Отец прошипел себе под нос какие-то, безусловно, грубые высказывания на итальянском языке, и сдвинул подальше от Кристиана все важные бумаги.
