Текст книги "Маяк (СИ)"

Автор книги: Alfranza

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

====== 1. Наследство. ======

Флорстоун. Кладбище Св. Франциска,

Британская Колумбия. Канада.

Лил дождь. Именно в этот день, погоде нужно было обрушить свои воды на головы тех, кто пришел проводить в последний путь Скотта Гейла Авери, почетного жителя городка Флорстоун. Если бы кто-то сказал самому мистеру Авери, что он умрет в день, когда его драгоценному маяку «Флорес» исполниться сто лет, он бы не поверил. Скотт Авери очень хотел отметить это событие в кругу друзей и родных, но видимо судьба уготовила ему иное пристанище.

Больше всего людей пришло из церкви Святой Мелоры Канадской. Мистер Авери спонсировал строительство этой церкви и каждое первое воскресенье нового месяца ставил свечу во славу своего детища – маяка.

Но лишь единицы, пришедшие сегодня на небольшое городское кладбище, знали, что на самом деле оберегал Скотт Авери. Мэр города – Тайлер Миддлтон, даже прочел «Отче Наш», хотя сам утверждал на выборах, что не верит в Бога и в то, что нас после смерти не ждет пустота. В любом случае, по-настоящему грустно в этот день было только двум людям: внучке мистера Авери – Руфь и его преданному другу детства – Оливеру Примму. Остальные пришли на кладбище ради своих собственных целей и просто потому что надо провожать в последний путь старшее поколение.

Спустя четыре дня.

Руфь никогда не думала, что так рано потеряет дедушку, которого безумно любила. А еще она никогда не предполагала, что ее мать будет против, чтобы она управляла маяком, который она унаследовала от своего деда Скотта Авери.

Мать Руфь – Катрин Сапато-Авери была эгоистичной и малодушной особой. Ее волновали лишь деньги и власть в этом городе. Она не понимала и не желала слушать Руфь и ее бредни про то, что хотел дедушка. Она была полна решимости вернуть маяк себе. Но оказалось, что это будет сделать сложнее, чем ей казалось. Жесткий характер Катрин был уже не проблемой для Руфь, ибо она жила своей жизнью и своим умом. Единственное, что осталось у нее любимого в этом городке – дедушкино наследство, маяк «Сан-Флорес» или просто «Флорес», как называли его жители.

Как рассказывал Руфь дедушка, маяк получил свое название в честь матери Скотта – Флорес Авери, которая умерла при родах. Флорес Авери, урожденная Грандерссон, дала этому городу многое, поэтому ее здесь почитали практически как святую. Флорес родилась в Исландии, но ее родители-моряки часто плавали и брали девочку с собой. Так они оказались у берегов Канады, где Флорес повстречала Брента Авери, своего будущего мужа и отца Скотта.

Брент Авери был пиратом в те смутные времена. Именно так он кормил свою тогдашнюю семью. Он грабил богатые суда, со своим кораблем «Кордо» и командой отважных преданных людей и таким образом все они выживали. Несколько лет назад по Флорстоуну ходила легенда, что под маяком зарыты несметные сокровища отца Скотта. И тогда многие жители городка и ближайших поселков предпринимали усилия, чтобы отыскать сокровища пиратов. Вот тогда деду Руфь пришлось возвести не только забор вокруг маяка, а практически оборонительное сооружение, напоминавшее форт. Это помогло отвадить смельчаков, которые хотели разрушить маяк, чтобы изъять из него клады.

Никаких кладов там не было. Но человеческая жадность и корысть, границ не знала. Поэтому, даже когда было во всеуслышание объявлено мэром города, что никаких сокровищ под маяком нет, многие просто не верили в это, считая, что мэр просто желает все забрать себе и на благо города.

В общем и целом, вандализм в отношении маяка часто повторялся, поэтому Скотт Авери завел тесную дружбу с полицейским Джерри Фандо и его людьми. Именно они приезжали по «тревожной кнопке на помощь Скотту Авери и ловили тех, кто пришел поживиться несуществующим кладом.

Теперь же все эти обязанности несомненно лягут на плечи темноволосой Руфь Авери, единственной наследницы маяка «Сан-Флорес». Документы на наследие были оформлены без участия Катрин Сапато-Авери, поэтому когда мать Руфь узнала, что не она владелица маяка, то была в бешенстве. В пылу эмоций, она даже пожелала своему отцу смерти. Кто же знал, что через две недели ее пожелание сбудется.

Руфь Авери совсем недавно исполнилось двадцать восемь лет и она почти десять лет жила в другом доме, который плотно примыкал к маяку. Последние шесть лет она прожила здесь вместе с дедушкой, которой с удовольствием показывал внучке, как он обслуживает маяк и что надо делать, чтобы он всегда был в рабочем состоянии. А еще дедушка очень ратовал за то, чтобы Руфь писала. И если Катрин была против писательской карьеры дочери, понимая, что «это не профессия» и всячески унижая достоинства своего отпрыска, то Скотт Авери всей душой верил, что именно в писательстве призвание его внучки. Он учил и поощрял это ее занятие.

В день смерти дедушки, Руфь готовилась прочесть ему свой набросок романа, который она писала последние два месяца. Дедушка всегда с удовольствием читал то, что она писала. Скотт Авери каждое утро проверял сигнализацию маякового форта. Именно там, в темных помещениях у него и случился сердечный приступ. Мертвым его нашел один из охранников маяка, Гай Медокс и сразу вызвал полицию и скорую.

Это был самый тяжелый день в жизни Руфь, ибо она потеряла человека, который точно не дал бы ей потонуть в жизненных штормах. А теперь, она практически осталась один-на-один с властной матерью, корыстным мэром города, желающим чтобы маяк стал частью его предвыборной компании и кучей вандалов. Единственный человек, который хоть как-то поддерживал ее, был друг дедушки Оливер Примм. ОН согласился пожить у нее в домике и присмотреть за тем, чтобы никто не посмел отобрать у Руфь то, что оставил Скотт.

– Я пообещал твоему деду, что если что случится, позабочусь о твоей безопасности. Так и будет, – сказал Оливер, обнимая Руфь. – Но сейчас, ты понимаешь, что пойдет борьба за этот маяк и мы должны выстоять в ней, иначе многолетнее детище Скотти придет в упадок.

Была у Руфь и еще одна особенность характера, которую так ненавидела ее мать. Руфь Авери были чужды мужчины. Она спокойно общалась с ними, как с коллегами, приятелями и друзьями, но игнорировала любые попытки завести более тесные отношения. И если бы Катрин знала о том, с кем иногда проводила ночи ее дочь, она бы сошла с ума от отвращения.

– Не уходи, – почти простонала светловолосая веснушчатая Лиа, перевернувшись на живот, наблюдая за тем, как Руфь спешно одевается. – Еще даже не рассвело. Ты мне обещала чаепитие.

Конечно, Руфь помнила, как в порыве страсти этой ночью обещала Лии, что они проведут целое утро вместе, выпьют чаю и поиграют в «Монополию». Но теперь у Руфь было больше обязанностей, нежели еще неделю назад. Теперь на ней маяк и все, что с ним связано. Она не может больше проводить утра, как ей хочется.

– Лиа, ты же знаешь, что теперь я не могу остаться на более долгий срок. Все изменилось.

Светловолосое чудо грустно морщила нос и обиженно вздыхала. Все действительно менялось, но вот чувства Лии оставались по-прежнему сильными. А как насчет чувств самой Руфь?

– Я для тебя игрушка на ночь, да? – отвернулась Лия.

Руфь перестала копаться в сумке в поисках расчески и обратила внимание на разобидевшегося «ребенка» на постели. Такие разговоры о «игрушках» были не редкость у них. Как только Руфь говорила о делах, Лия заявляла, что она не игрушка и ей нужно больше уделять времени, которое она сама уделяет Руфь.

– Солнце, эй, ну ты же знаешь каковы реалии. В восемь утра я должна быть на маяке, иначе моя мать будет разыскивать меня по всему городу и не дай Бог узнает о нашей связи! Тогда не поздоровится никому!

Руфь была расстроена, что в свои двадцать восемь лет вынуждена скрывать от матери свои привычки и любовь к девушкам. И если дедушка ее полностью понимал и даже поддерживал, заявляя, что «хочет чтобы Руфь была счастлива», то Катрин не упустит возможности унизить Руфь прилюдно, возведя ее в ранг «позорища этого городка». Нельзя было такое допустить. Поэтому приходилось молчать.

– Думала, что ты меня любишь, – продолжала давить на жалость Лиа. – Или уже нет?

Времени у Руфь оставалось двадцать минут чтобы через весь город добраться до маяка. А Лия похоже снова желает, чтобы она опознала. Ну, что за женщины!

– Послушай, давай встретимся в обед в закусочной у Ланы. Накормишь меня черничным пирогом, наконец.

Лия повернулась к Руфь и ее лицо просияло.

– Заметано. Только не опаздывай.

Сорок Шестое шоссе было пусто. От Ванкувера уже было прилично миль, когда девушке на сером «Мустанге» пришлось припарковаться у бухты Доусон. Отсюда было всего двадцать миль до ближайшей заправки и тринадцать – до маяка, который виднелся с поворота. Хотя на карте, которую раскрыла перед собой короткостриженая брюнетка казалось что расстояние, что до маяка, что до заправки примерно одинаковое.

– Черт бы подрал эту колымагу! – ругнулась она, выходя из машины.

Пришлось взять вещи, права, закрыть машину и отправится к маяку. Погода не благоволила дальним прогулкам и солнце уже жарило как следует. Но что сделаешь, если ее машина отказывалась заводиться. Надо искать помощь.

– Подвезти? – неожиданно услышала она позади.

Темно-синий видавший виды «Бьюик» мягко притормозил рядом с ней. За рулем сидела молодая блондинка в темных очках и в совершенно белом одеянии, похожим на те, в которых ходят в закусочных и придорожных кафе. Она оглядела туристку с ног до головы и сняв очки, спросила:

– Это не ваша машина там на обочине дороги?

– Моя, – покачала головой девушка. – Сломалась, зараза.

– Я работаю в придорожном кафе, у нас там есть механик. Садитесь.

Хоть в чем-то повезло, подумалось туристке. Может быть к вечеру, она будет в Кэмпбелл-Ривер. Не особо хочется задерживаться в портовых городках, в которых для нее нет ничего интересного.

– Из Ванкувера? – метко предположила водитель.

– Да. Мне нужно попасть в Кэмбелл-Ривер до заката.

– Попадете, – улыбнулась водитель, сворачивая с шоссе на проселочную дорогу, которая впрочем, по качеству мало отличалась от шоссе. – Меня зовут Лана Джонсон. А вас?

– Терранс Адамс.

====== 2. Неровная дорога. ======

Иногда Терри удивляли хорошие люди попадающиеся на ее пути. Она всегда знала, что она бы ни за что не подобрала попутчицу, если бы случилась обратная ситуация. Сколько ей приходилось ездить в Ванкувере, она никогда не подбирала тех, кто шел по шоссе. Возможно потому что работа в криминальном отделе новостей расставляет свои приоритеты, а возможно это была простая осторожность.

– Какими судьбами вас забросило в Кэмбелл-Ривер? – полюбопытствовала все же Лана. – В этом городке и посмотреть-то не на что. У нас хотя бы маяк.

– Маяк? – переспросила Терри. – И что?

– Ничего. Хорошая тема для статьи , если бы я была журналисткой.

Странный посыл в журналистику от человека работающего в закусочной. Терри не обратила внимание на косые взгляды девушки. Мало ли, может они пересекались где. Всех разве упомнишь.

– Писать о маяке скучно, – скорее для порядка ответила Терри, смотря за окно, где уже начали мелькать домики.

– Не скажите, – возразила светловолосая Лана. – Об этом Маяке очень интересная вышла статья. Стоит только увидеть «Сан-Флорес» и вы поймете о чем я.

После этих слов стало любопытно, что же такого интересного в этом маяке действительно. Однако, Терри решила, что сперва она все же должна найти в Кэмбелл-Ривер то, зачем она ехала. А уже на обратном пути она, возможно, посетит маяк. Тем более, что это должно быть недалеко.

Машина мягко притормозила на стоянке и Лана, повернувшись к ней, сказала:

– Нашего механика зовут Джоди. Я могу познакомить вас.

Терри даже не предполагала, что автомеханик окажется высокой и плечистой девицей, уже далеко за тридцать. Однако как только она услышала проблему Терри, она тут же села в грузовик и сказала:

– Стартер скорее, поедим, покажите.

– Мам, давай ты снова не будешь начинать, – выдохнула Руфь. – Сколько можно?

Катрин Авери была женщиной, которая считала, что все что она говорит, должно было беспрекословно выполняться, иначе тот, кто это не выполняла и ослушивался очень сильно пожалеет. Руфь жалела иногда, что не уехала в Ванкувер к своему дяде жить. Но с другой стороны, тогда бы маяк давно разворовали, да и разрушили.

– Не смей мне перечить! Ты еще ничего не достигла в этой жизни, чтобы идти мне наперекор, девчонка! – зло парировала женщина, хлопая по столу ладонью.

Адвокат сидевший в кресле позади Руфь, устало вздохнул и потер переносицу. Вот ему точно эти личные перепалки слушать не хотелось. Оливер Примм, тоже присутствовал в этом кабинете, но молча слушал претензии высказываемые женщиной, которая вряд ли так любила своего отца, чтобы хоть на минутку подумать о том, что она делает и как.

– Что можно сделать, мистер Гроховски? – обратилась она к адвокату. – У меня что не достаточно полномочий для того чтобы получить документы на маяк.

– Это личное желание вашего отца, мэм. Чтобы ваша дочь владела всем маяком и прилегающей к нему территорией. Вы можете только обжаловать это решение через суд Ванкувера. К сожалению, по закону, ваша дочь Руфь Авери владеет этой землей и постройками на ней. Отменить это нельзя и ваши полномочия тут не причем. Руфь Авери прямая наследница, вы – косвенная.

– Вот как! – разозлилась Катрин. – А как же факт, что я дочь мистера Скотта Авери, а моя дочь – ему внучка?

– В документах на маяк указана только одна фамилия и вы ее знаете, – еще раз указал на вышесказанное адвокат. – Мистер Оливер Примм из всего этого получает лишь яхту и «Ролс-Ройс», а так же библиотеку мистера Скотта Авери. Вам же досталось двести миллионов евро наличными. Это окончательное решение мистера Скотта Авери. Вы можете обжаловать его через суд.

– Это какой-то беспредел! – всплеснула руками рассерженная женщина. – Я этого так не оставлю, слышишь? – неизвестно к кому обратилась Катрин Сапато.

Когда женщина ушла, хлопнув дверью, все присутствующие в комнате выдохнули с облегчением. А Гроховски добавил к вышесказанному следующие:

– Не думаю, что ваша мать на этом успокоится, Руфь. Она ни из тех женщин, которые быстро сдаются. Советую нанять охрану, или в скором времени вы можете последовать в след за своим дедом.

Раньше Руфь и не поверила бы, если ей сказали, что ее мать может запросто подстроить ей какую-нибудь пакость, но сейчас даже самые смелые и невероятные мысли, казались обычным делом. Руфь одного не могла понять: зачем ей сдался маяк, когда у нее на счету в банке лежат миллионы?

– Думаю, что этот маяк мог хранить какую-то тайну. Не думаешь? – спросил Примм, когда Руфь немного успокоилась после ухода матери. – Скотти ничего не говорил тебе о истории маяка, не рассказывал о своем отце?

– Рассказывал. Разные истории. Я всегда считала, что это сказки, которые он сочинял для меня. Теперь же я уже не знаю что думать. Дядя Олли, скажи мне честно, что ты сам знаешь о том, что говорят вокруг?

Примм знал из жизни своего друга немало. Но вымысел или правда были все эти истории о сокровищах, ему так же известно не было. Но сейчас он подумал, что раз Руфь достался маяк, а ему библиотека, в которую Скотт никого не пускал уже давно, они оба могут найти что-то что прольет свет на то, зачем Катрин Сапато так нужен маяк.

– Давай посмотрим в библиотеке, – предложил Примм. – Может, старина Скотти оставил какие-то хлебные крошки, м?

Спустя три часа.

– Стартер пришлось заменить на новый. С вас сто тридцать долларов.

Многовато Терри заплатит за эту поездку, благо денег она взяла достаточно, да еще на карточке кое-что есть. И все же, сейчас ей подумалось о том, что можно заехать посмотреть на маяк, передохнуть немного, а потом отправится дальше. Наверное для Джеймса будет сюрпризом, что она таки сдержала слово приехать в гости.

– Как добраться до маяка?

Лана и Джоди переглянулись и последняя ответила:

– Сейчас прямо по дороге, затем поворот налево. Увидите на перекрестке вывеску: «Сан-Флорес, 20 миль».

Терранс кивнула в знак благодарности и уселась в машину. Время было около полудня, всего лишь.

– Смотрю ты мастер на уговоры, – подмигнула Джоди Лане. – Не боишься, что она твою Руфь уведет?

– Моей Руфь уже давно надо кого-то нового завести, – парировала Лана. – А мне надо работать.

Вывеска появилась весьма скоро. Как только Терри повернула налево, впереди показалася белая окантовка крыши маяка. Терри и раньше была на маяках, но на верхотуру самого сооружения не поднималась. Не то чтобы она испытывала страх высоты, но особого желания лазать наверх не было. Может быть этот маяк поменяет в ее жизни что-то, а может быть и нет.

Она остановила машину около скалистой горки, которая поверху была засажена садовыми цветами. Смотрелось красиво и органично. Терри вышла из машины и направилась к небольшому ладному домику, где сидел охранник.

– Добрый день, – поздоровалась она. – Не подскажите, как пройти на сам маяк?

Невысокий, сутулый охранник, который явно маялся на посту от жары и безделья, взглянул на нее недоверчиво, дернул плечом, криво улыбнулся и как-то хмуро пробормотал:

– Вход в маяк временно закрыт. Приезжайте через месяц.

Вот как! Стоило делать крюк тогда…

Она спустилась на небольшую полянку, откуда маяк хорошо просматривался и решила сделать пору кадром, когда откуда ни возьмись налетел почти шквальный ветер, поднимая пыль. Адамс глянула назад, оттуда шла грозовая туча, черная как смоль. Если сейчас она поедет в Кэмбелл-Ривер, попадает под грозу. Нужно было подумать, где остановиться.

– Эй, – позвала она охранника, завидев постройки внутри ограждения. – Кто хозяин маяка? Мне поговорить с ним надо.

– Я же вам сказал, приезжайте через месяц…

– Спокойно, Брендан – подняла руку темноволосая девушка. – Я поговорю.

Охранник тот час прикрыл рот и убрался в небольшую комнату, где видимо жили все охранники маяка. А девушка подошла к двери, клацнул замок, она вышла и обратила внимание, что на них идет грозовой фронт.

– Не стоит вам ехать в грозу, – сказала девушка. – Переждите у нас. Маяк, конечно, временно закрыт для посетителей. Но я же не могу бросить вас в дождь, здесь до ближайшего мотеля далеко, не успеете до грозы.

Это было снова очень мило. Терри уже подумала о том что ей начинает вести с людьми, может городок так влияет, либо здесь все такие милые и отзывчивые.

Не успели они подняться на террасу, как ливанул дождь, раскатывая по небу облака и иногда выпуская поджечь небо молнией, которая, казалось, желала подпалить еще и воду вокруг. Красивое и страшное зрелище.

– Меня зовут Руфь. Я присматриваю за маяком. Добро пожаловать в мою скромную обитель, – произнесла Авери, надеясь, что девушка перед ней не подумает, что она провоцирует ее на знакомство ближе.

– Вы владелица маяка? – удивленно вскинула брови Адамс. – По сведениям из Интернета владелец седовласый мужчина.

– Мой дедушка, – кивнула Руфь. – Он недавно умер.

– Простите, – поспешила сказала журналистка. – Я Терри Адамс. Я у вас тут не задержусь, мне бы только грозу переждать. Кэмбелл-Ривер отсюда далеко?

– Тридцать миль. Это ближайший город больше чем наш, – пояснила Руфь. – Чуть больше часа езды.

После этого они замолчали, уставившись на красоту природной стихии. Глядя на буйство грозы и ее размах, Терри подумала, что еще ни разу так близко не видела молнию бьющую в море. По телевизору это не производит такого впечатления, как здесь. Захотелось остаться в этой части Британской Колумбии подольше, но она как всегда была ограничена временем отпуска. В любом случае, через месяц ей надо быть в Ванкувере.

– Может, чаю? – неожиданно предложила Руфь, смотря на то, как завороженно ее гостья смотрит на грозу.

– Не откажусь, – согласилась Адамс и они прошли в гостиную.

====== 3. Мифы и легенды. ======

– Что значит, ты не смогла получить маяк? Дорогуша, ты дочь этого кретина Скотта Авери, своего чокнутого папаши! И ты не смогла получить то, что тебе должно было перейти по праву?! Да ты еще большая дура, чем я думал! На черта я с тобой вообще связался? – раздосадовано кинул в женщину газетой Тайлер Миддлтон, мэр города Флорстоун.

– Потому что если бы не я, ты бы сейчас побирался где-нибудь в конгрессе, а не заправлял целым городом! – быстро подошла к нему Кэтрин и зло взглянула на рассерженного мужчину. – Не забывай об этом! Я знаю много твоих тайн!

Тайлер пригладил редкую седую шевелюру и вальяжно развалился в кресле.

– Угрожаешь?

– Предупреждаю, – сверкнула глазами женщина. – И ты знаешь, что мои угрозы не пустой звук. Я добуду тебе, этот чертов маяк, как и обещала. Но ты тоже должен выполнить свою часть сделки.

– Разумеется, – улыбнулся Тайлер. – А теперь иди сюда и покажи мне то, зачем пришла, – облизнул пересохшие губы Миддлтон и раздвинул ноги пошире.

Темноволосая и длинноногая Бейли, быстро прошмыгнула мимо двери, за которой ей нечего было смотреть. Однако, она все же заглянула туда. Поморщившись, она сунула тысячу долларов спертых у отца со стола и удалилась восвояси, подальше от этого разврата и пафоса.

Бейли всегда хотела жить отдельно, еще когда училась в университете, здесь, во Флорстоуне. Но отец сказал, что после того как потерял жену, вся остальная семья должна жить с ним и показать народу, верящему в своего мэра, что тот не сломлен горем и по-прежнему город в его власти. И вот, Бейли Миддлтон уже двадцать шесть лет, а она еще живет с отцом, ворует его деньги и иногда подрабатывает в его офисе менеджером. Ее жизнь – это бесконечные пресс-конференции, которые она устраивает для отца. Она повязана не столько долгом к самой, уже практически, несуществующей семью, сколько вседозволенностью и денежным содержанием. К тому же отец, будучи влиятельным человеком многое позволял единственной дочери, больше, чем трем сыновьям, которые впрочем, жили отдельно и зарабатывали на жизнь сами.

– Бейл, сколько можно ждать уже?!Я сейчас сдохну без дозы, – молодой человек, болезненного вида с кругами под глазами и какой-то пружинистой походкой заерзал на месте водителя старого как этот мир «Кадиллака», серого цвета с ворованными номерами. – Давай быстрее, копаешься как блондинка!

– Хватит ныть, Гейб! Ты достал меня клянчить деньги, заработай свои, – и не думала садится в машине девушка. – Я тебе что золотая жила. Спишь с этой шлюхой Мэриел, так и занимал бы у нее. А то как что, ко мне бежишь поджав крысиный хвост. А я не бездонная бочка, ясно?

Герберт Прай был сыном знаменитого в городе гидротехника. Но вместо того, чтобы жить как человек, он все деньги, если ему удавалось их достать, спускал на наркоту. Да по сути от на эту дрянь пол города подсадил, распространяя легкие наркотики и энергетические добавки. Но самому ему даже на жизнь и элементарную одежду не хватало. Поэтому он без зазрения совести побирался у тех, с кем когда-то водил дружбу или даже больше.

– Если бы меня подкинешь в район Красного леса, я тебе дам на дозу. Ну, так что?

Район «Красного леса» находился на задворках города Флорстоун, но территориально принадлежал городу. Однако там обычно проживали бездомные, неимущие и наркоманы. Ну и естественно, преступный элемент разного порядка. Гейб даже знать не желал зачем Бейли ехать в тот район, его интересовала только доза. Поэтому он согласился без раздумий, а Бейли точно знала, что после того, как он примет дозу, он ни черта не вспомнит этот день. Что только на руку.

Все, что знала Бейли в этом городе, это то, что ей нужно из него выбираться. А для этого нужно очистить свое же доброе имя, которое замазал политической грязью ее отец. Деньги тоже нужны были. Ведь она собиралась уехать из этого прогнившего городка не в одиночестве. Правда вот тот, с кем она хотела уехать и понятия не имел об этих красочных планах. Но Бейли это волновало меньше всего. Она этого хочет значит она это получит. Она дочь мэра! Она получает в этом городе все! И Руфь Авери тоже будет ее, дай только срок!

Гроза в тот вечер бушевала до ночи. Поэтому Руфь, как человек добрый и отзывчивый, хоть и осторожный, пригласила Терри остаться до утра. А утром, она сможет поехать в Кэмбелл-Ривер как и планировала.

Гостевая комната на втором этаже предмаяковой постройки была сказочно хороша и светла. Как никак три приличных окна. Включаешь свет и ты на вершине мира. Адамс приходилось ночевать в различных мотелях и гостиницах при дорогах, но ничего подобного там она никогда не видела.

Одно окно, выходило на север и прямо на маяк, который хорошо просматривался во всю величину. Внизу под комнаткой, которая немного была мансардой, цвел розмарин. Сейчас он уже отцвел и представлял собой красивый лохматый куст, красиво обрамляющий домик.

В самой комнате не было ничего лишнего. Кровать, небольшая тумбочка справа, у окна выходящего на маяк небольшой стол с таким же резным стулом, платяной шкаф и в углу ближе к двери кирпичная кладка печки. Чисто, убрано и уютно. Хотя, когда еще бушевала гроза и лил дождь, при выключенном свете казалось, что Терри в центре этой большого ненастья. Но все равно ей понравилась комната.

– Мне нужно поработать в библиотеке, а вы отдыхайте.

Так Терри осталась одна ближе к полуночи. Немного умывшись и приняв душ с дороги, она развалилась на кровати, вытянув ноги и стала обдумывать то, что она скажет Джеймсу, когда увидит того, с кем переписывалась три года. В письмах молодой человек казался чуть грубоватым мужчиной, которого не особо повезло в жизни. Однако, письма и слова могут быть обманчивы это Терри знала очень хорошо.

Руфь же, вернулась в библиотеку и продолжила разбирать личные вещи, книги и рукописи дедушки, пытаясь хоть как-то найти ниточку того, зачем ее матери нужен маяк. Ведь если он был ей нужен еще до смерти дедушки, значит он мог знать об этом, а значит он где-то писал.

Оливер Примм говорил о том, что раньше ее дедушка много вел дневники, поэтому возможно, что на протяжении всего времени он не забросил эту привычку, а значит, можно узнать не только о том что думал он лично, а и о том, что думали те, кто его окружал. У Скотта была хорошая привычка и способность разгадывать чужие намерения, он хорошо «читал» людей и мог порой безошибочно рассказать о том, кто и что намеревается делать.

Среди личных вещей, которые были разложены по коробкам, был небольшой сундучок с замком. Руфь вспомнила, как месяц назад, дедушка отдал ей связку ключей и сказал, что возможно она ей пригодится в будущем. Все документы и связки ключей Руфь хранила в сейфе, откуда они были извлечены, чтобы попытаться вскрыть ларец. В сундучке оказался довольно пухлый и старый дневник, а так же какой-то компакт –диск, который Руфь решила до поры схоронить в сейфе.

Было около половины первого ночи, когда Руфь усевший в потрепанное дедушкино кресло, раскрыла дневник. Дедушка всегда писал весьма разборчивым почерком, но тут некоторые записи были явно написано в непростые эмоциональные дни, после возможных стрессов и депрессий. Так она узнала о том, что все мифы и легенды о дедушкином отце – Бренте Авери были правдой. Дневник повествовал о годах, когда Брент Авери был еще жив и отстраивал ныне существующий маяк, чтобы кораблям было проще следовать к порту и не напоролись на скалы. Это было более шестидесяти лет назад, и получалось, что все россказни о том, что маяку 100 лет, не более, чем выдумка. Возможно именно она привлекала часть туристов из других городов Канады.

А еще в дневнике говорилось о тогдашнем мэре Флорстоуна – Гарете Крузе, который практически полвека заведовал всем в этом городе. Видимо дедушка был хорошо знаком с ним потому как часто в записях называл его «братом по крови» или просто «братушкой».

Зачитавшись дневником, девушка сама не заметила, как уснула.

Ей снился песчаный пляж и дедушка идущий ей навстречу. Он что-то шептал, но она не могла разобрать слов. А потом он указал на море, оттуда шли корабли. Вражеские. Когда они начали стрелять по берегу, дедушка закрыл ее собой и тогда она услышала слова: «Не действуй без поддержки. Они очень опасны. Остерегайся Раненного льва».

Когда Руфь снова оказалась во сне на песчаном берегу, кораблей не было. А в ее руке была фотография вставленная в рамку. На ней был изображен мужчина одетый в пиратскую форму, с мушкетом на плече. Он улыбался, а в ногах его были сундуки с золотом и сидящий на них еще совсем мальчишка – Скотт Авери.

====== 4. Жизнь своим чередом. ======

Проснувшись утром от того, что Оливер Примм трясет ее за плечо, Руфь сразу же обеспокоилась о гостье, что вечером приютила в грозу. Оказалось, она уже уехала не дождавшись поблагодарить девушку. Передала сто долларов и благодарности через Примма.

– Надо было меня раньше разбудить, – посетовала Руфь. – Я же обещала сказать ей короткую дорогу до Кэмбелл-Ривер.

Оливер улыбнулся и возразил:

– Мы не смогли тебя найти, подумали, что ты уже ушла к адвокату. Думаю, что она еще вернется сюда, Руфь. Журналисты вольные птицы, тем более, здесь хорошая история для статьи. Правдивой статьи, – подмигнул Примм, перед тем как удалиться в кухню.

– Откуда ты знаешь, что она журналистка? – поинтересовалась Руфь, уже когда спустилась к чаю. – По-моему обычная путешественница.

– У нее с собой блокнот и диктофон. Пока я делал тосты, она что-то быстро записала в блокнот, но когда я спросил ее об этом, она отмахнулась, мол, не важно. Типичное поведение журналиста. Поверь мне, я таких немало повидал за свою военную жизнь.

– Верю, – согласилась Руфь. – Но что журналистка забыла в Кэмбелл-Ривер? Этот городок еще хуже, чем наш. В нем никогда ничего не происходит. Вообще.

Примм налил сперва чаю Руфь, а потом себе и тогда позволил продолжить разговор.

– Кстати, о том, что ничего не происходит. Ты еще спала, когда в «Дейли Лайтхаус» я прочел, что городок снова потрясают убийства. И снова у полиции ничего на это нет, ни единого слова или подозрения. Похоже у нас в городке завелся маньяк. Я знаешь, сразу подумал о Коберте-Джонсе, как-то по привычке. Что думаешь?

Руфь особо не задумывалась об этом. Подобные убийства хоть и были редкостью в их городке, но думать о них дело полиции, а ее дело – маяк, главная достопримечательность. И хотя с Джимми Коберт-Джонсом по кличке «Смарти» они учились в одной школе, Руфь предпочитала не думать о бывших одноклассниках и о их судьбах. Она переживала только тогда, когда спустя всего три месяца после окончания школы, Джимми и еще троих его друзей осудили за изнасилование и убийство несовершеннолетней молодой девушки – Глории Баннес. Тогда весь городок гудел об этом и отделаться от всего этого было совершенно невозможным занятием. Газета «Дэйли Лайтхаус» каждую неделю сообщала новые подробности о громком деле, но в результате Коберт-Джонс и трое его приятелей сели за особо тяжкое в тюрьму «Грувс», что находилась в трех тысячах милях от Кэмбелл-Ривер на острове «Шуррт». Джимми отсидел девять лет, после чего вышел досрочно. Однако, после выхода его из тюрьмы прошло уже три года, а парня до сих пор гнобили и не давали ему житья, хотя многие, кто продолжал общаться с ним, утверждали, что он исправился.