Текст книги "Побег на Памир (СИ)"

Автор книги: Alex O`Timm

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– С вашего, разрешения. – Произнес Руслан, и дождавшись кивка гостя, всполоснул заварочный чайник кипятком, выплеснув затем воду, на плиты двора, затем, аккуратно открыв жестяную коробочку с чаем, с помощью щипчиков выбрал из нее несколько листиков чая, которые положил в заварочный чайник, туда же бросил крохотный кусочек сахара, из сахарницы, и залив кипятком, на несколько минут прикрыл войлочной пирамидкой, давая время на то, чтобы чай заварился, и отдал весь аромат, чайного листа. Все это время, он поддерживал разговор со своим гостем, говоря о погоде, о людях, о городе, в котором он живет. Изредка при этом отвлекаясь, отвечая на приветствие мужчин, входящих в духан. Наконец чай заварился, и Руслан, плеснув на донышко пиалы немного чая, прижал левую руку к своей груди и с легким поклоном передал пиалу своему гостю, с пожеланиями приятного чаепития. И только после того, как гость пригубил напиток, кивнул и налил чай для себя. Увидев, что гость выпил чай, поднял пиалу с достархана, и плеснул в нее еще чая на несколько глотков, после чего вновь прикрыл чайник войлочной пирамидкой. Так продолжалось некоторое время, пока гость, не допив очередную пиалу, не встряхнул ее освобождая от оставшихся в ней капелек, и не перевернул кверху донышком, показывая тем самым, что выпил достаточно, и большего ему не требуется.

После чего мужчины поднялись и пошли на выход. Сойдя с топчана, на котором они сидели, Алишер Ахмедов, потянулся было за бумажником, собираясь расплатиться за обед, но Руслан остановил его сказав:

– Разве приходя в гости, вы тоже платите за поданное угощение?

– Нет, но…

– А сегодня, вы мой гость. Не обижайте меня.

После чего мужчины вышли со двора духана и сев в автомобиль Руслана, направились к нему домой. Зарина-апа, уже была в курсе того, что Руслан пригласил гостя. Видимо брат отправил кого-то из мальчишек, чтобы предупредить ее об этом. Поэтому едва встретив гостей, тетушка Зарина, с некоторым упреком накинулась на Руслана, за то, что тот не привел гостя сразу в дом, а вначале повез обедать в духан.

– Но ведь это духан вашего брата, а это, считай тоже наш дом. Да и мы сильно проголодались, а духан был ближе.

– Только это тебя и извиняет, – произнесла тетушка успокаиваясь. – Ну, раз уж вы поужинали у Рахмдила, то могу предложить вам баню. Она как раз протоплена.

Разумеется, что от бани, никто не отказался. И с удовольствием помывшись, и от души напарившись, вскоре уже сидели в гостиной нашего дома разговаривая за чашкой чая. Алишер-ака, рассказал мне историю, которая на самом деле произошла в тот злополучный день, и что из всего этого вышло. Рассказал и о том, что после выздоровления, отцу выделили однокомнатную квартиру, из фондов города, в только что построенном доме на улице Шота Руставели, считай почти в центре, неподалеку от гостиницы «Россия». Отец, под каким-то предлогом, временно перевелся в автомеханики, и продолжает работу в том же предприятии, но уже не шофером, хотя ему, несколько раз предлагали вновь сесть за руль.

Алишер-ака, был очень рад тому, что встретил меня, и говорил, что наверняка и отец очень обрадуется тому, что я остался жив. Как-то в разговоре спросил.

– А, почему бы тебе не вернуться обратно в Узбекистан? Сейчас, когда все разрешилось таким чудесным образом, разве ты не желаешь встречи с отцом?

– Еще как желаю. Но боюсь, если я вернусь обратно в союз, то меня ждет не встреча с отцом а довольно долгий срок за решеткой.

Я уже готов был рассказать моему гостю правду, из-за которой я оказался здесь, как он опередил меня своими словами.

– Ты прав, Руслан. Я сам когда-то служил в Пограничных Войсках, и за самовольный переход границы, гражданином СССР, полагается уголовное наказание. А учитывая, что ты еще и жил здесь эти три года, я не знаю. Думаю, лет на пять ты точно окажешься за решеткой. Так что тебе туда лучше не возвращаться. А как же так произошло, что ты оказался здесь.

– Да, понимаете. Меня ведь после смерти матери отправили в интернат, а оттуда в летний лагерь. Там я поссорился с местными пацанами и сбежал в горы.

– Ну, ты как мальчишка! – воскликнул мужчина.

– Так я и есть мальчишка. Это сейчас мне больше восемнадцати, а тогда, не было и шестнадцати лет.

– А, ведь верно!

– Вот. Ну и заблудился. Прошатался в горах больше недели, и вышел к какому-то поселку. Оказалось, что уже на этой стороне в Афганистане.

– Во, как⁈ А язык, как ты смог объясниться?

– Здесь на севере живут в основном выходцы из Туркестана, а узбекский язык я знаю хорошо. Да вы и сами сегодня с тетушкой Зариной, и ее братом, на нем говорили.

– Это точно. Как-то не обратил на это внимания. Что же тогда делать?

– А нельзя, что-нибудь придумать, чтобы вытащить сюда моего отца?

– Да придумать-то можно. Но ведь, для этого понадобятся и деньги, и документы. Денег-то у него хватает и так, ведь все счета его восстановили, а вот как быть с документами. Я говорю о здешний афганских.

– С этим, вообще нет никаких проблем. Если вы сможете организовать его переезд документы я сделаю хоть завтра.

– Надо подумать. Кстати, а почему тебя называют Арслан Шахид.

– Просто переделали мое имя под здешние понятия. А прозвище на Шахид, а Джахид, что значит – старательный. Так вышло, что пришлось много трудиться. Вот и на автомобиль заработал. Потому и прозвище такое дали.

* Сидеть на ковре довольства – Почивать на лаврах.

Глава 19

19

На вопрос, насколько отец пострадал в той аварии Алишер-ака, ответил, что ожоги в основном, находились со стороны спины. Все-таки его спасла мгновенная реакция, стоило грузовику вспыхнуть, как отец тут же рывком выскочил из грузовика, а тот по инерции еще и отъехал метров на двадцать вперед. Правда именно это и стало причиной большего числа ожогов. Если бы грузовик остался на месте, наверное, было бы легче. А так как он прокатился дальше по дороге, то водителю достался весь жар полыхающего кузова. Но так или иначе, хотя волосы и выгорели полностью, но лицо, практически не пострадало, разве, что несколько обгорело правое ухо, и часть его просто удалили.

Я показал гостю фотографии, имеющиеся у меня, и Алишер-ака, подтвердил, что отец, на сегодняшний день мало отличается от любой из них. Это было мне, только на руку. На следующий день, я с самого утра отвез своего гостя на завод, где должны были разгружать его грузовик, и сказал, что подъеду сюда ближе к обеду. Сам же взяв одну и фотографий, и деньги отправился в Башанабад, поселок в сорока километрах южнее Бахарака. Там у меня имелся один знакомый, который служил в местном полицейском участке, занимая должность, что-то вроде участкового. Кроме всего прочего, он имел возможность выправлять удостоверения личности. Правда для этого нужно было принести ему фотографию, и он очень любил американские доллары. При этом, умея держать рот на замке, и не раскрывать его, когда этого не следовало делать. Меня познакомил с ним брат тетушки Зарины.

Уже после получаса ожидания, и пятнадцати долларов с портретами американских президентов, у меня на руках, оказалось вполне реальное удостоверение личности, выписанное на имя Назира Назари, с фотографией моего отца, и заверенное всеми положенными печатями и подписями. То, что подписи ставил один человек, большой роли не играло, учитывая, что поселка, в котором якобы проживал Назир, уже дано не существовало, а документ был заверен и выдан с указанием даты трехгодичной давности, но зато со всеми отметками в нужном месте старого журнала учета. Так что, если даже и произойдет любая проверка, документы будут признаны, подлинными. Тепло попрощавшись с полицейским, и услышав пожелание, приезжать почаще, с такими добрыми намерениями, я сел в свой пикап и отправился обратно в город, успев, как раз к обеду.

Здесь тоже дела кипели во всю, грузовик с самого утра разгрузили, и сейчас заканчивали погрузку пиленого гранита, для отправки в Узбекистан. Присутствие водителя там не требовалось, и я пригласил его пообедать. Перекусив, провез его по местным магазинам, предлагая купить гостинцы домой. Каково же было его удивление, когда он увидел, свободно продающиеся здесь джинсы, радиоаппаратуру, японские приемники и магнитофоны, причем все это по вполне демократичным ценам, сетуя на то, что даже не думал увидеть здесь ничего подобного и не взял с собой денег. Решив, что я не слишком обеднею от нескольких купленных вещей, предложил ему выбрать то что он хочет, сказав, что это будет подарок от меня, за добрые вести, касающиеся моего отца. А если он еще и сможет организовать его перевозку сюда в Афганистан, то моя благодарность не будет иметь границ.

– Причем совершенно никаких. – добавил я. Если вы захотите приобрести здесь автомобиль, или чего-то более дорогое, я выполню любое ваше пожелание. Правда автомобили продающиеся здесь выпущены от десяти и более лет назад, но тем не менее они на ходу, и можно сказать совершенно новые.

– Ты, настолько богат?

– У меня достаточно много хороших знакомых, которые без проблем ссудят меня деньгами, не спрашивая зачем они мне понадобились, и когда именно я отдам свой долг.

Я решил, что такое объяснение, будет гораздо удобнее любого другого.

– Увы, Руслан. Я бы с удовольствием и сам купил его, но во-первых такую покупку не пропустят на пограничном пункте, а во-вторых… Впрочем, хватит и первого. Я и с джинсами-то этими рискую, а ты за автомобиль говоришь.

Впрочем, мужчина особенно не наглел сейчас, приобретя пару брюк из джинсовой ткани, и не особенно дорогой кассетный магнитофон. Перед отъездом, я вручил мужчине открытый конверт, в котором находилось удостоверение личности, выписанное на имя моего отца, двести афгани, двумя купюрами по сотне и короткое письмо. Можно было бы дать и большую сумму, но двух сотен хватит за глаза, чтобы добраться до Бахарака. К тому же если письмо и деньги вдруг обнаружат, то вполне можно сослаться на то, что деньги – остаток от командировочных. А вот если найдут доллары, вот тогда могут появиться большие проблемы. В письме имелось всего пара строк, говорящих о том, что я жив, здоров, и в качестве доказательства моих слов упоминались пара случаев, произошедших в моей семье, о которых знал отец, и наверняка не знали посторонние люди. Ниже имелась приписка, говорящая о том, что все подробности, касающиеся меня, можно узнать у Алишера Ахмедова.

Честно говоря, опасаясь, что мое письмо попадет не в те руки, я хотел было ограничиться только выписанным удостоверением и деньгами. А подробности встречи, и всего остального возложить на устный рассказ Алишера Сабировича. Но он сам, предложил написать мне пару строк, чтобы отец убедился в том, что его не обманывают. А так увидев мой почерк больше поверит сказанному. Вообще-то я сомневаюсь, что он помнит мой почерк, тем более, что я занимался больше с матерью, или самостоятельно. Но подумав, добавил в письмо несколько фраз, которых не знали посторонние люди. Или с большой вероятностью не должны были их знать. Например, про того же «Индейского слона», и еще парочку общих моментов из нашей жизни. В общем отец должен был поверить. Все остальное дополнит дядя Алишер, своим рассказом.

Адрес моего дома, здесь в Бахараке, Алишер-ака, заучил наизусть. Да и ничего особенного он не представлял, чтобы можно было забыть его. В крайнем случае, если все же это произойдет. Отец должен был приехать в Бахарак, и у первого встреченного им мужчины, спросить где живет Арслан Назари.

– Кстати, почему Арслан?

– Так переиначили мое имя на местный манер. Полностью оно звучит как: – Арслан Джахид Назари. То есть тот же Назаров, но на местный манер. В удостоверении отца, тоже указана именно эта фамилия. А Джахид – просто прозвище означает – Работяга.

– Ну не работяга, а работник от бога, уж это можешь мне не объяснять.

На этом в общем мы и расстались. Алишер-ака, уехал вполне довольный полученными от меня подарками, денег вложенных мною в конверт должно было с запасом хватить отцу, чтобы добраться до Бахарака, из любой точки Афганистана, а не только от его границ. Теперь мне оставалось только ждать и надеяться.

* * *

Алишер, догнал старого приятеля на выходе с автобазы. Слегка хлопнув его по плечу, произнес.

– Может, хватит изображать из себя убитого горем, Назар-дост? Пойдем, пройдемся, выпьем пивка, посидим на лавочке в сквере. Жизнь продолжается друг, а ты убиваешь сам себя, не отпуская своих родных на покой!

– Ты же знаешь, Алишер, что все это мне стоит. – Произнёс Назар Эргашев, и этот момент заметил несколько раз моргнувший глаз друга, который всеми силами старался привлечь его внимание.

Назар, был далеко не дураком, и сразу же понял, что ему хотят что-то сказать. Но работа в такой организации как «Узмежавтотранс» под эгидой и пристальным вниманием Конторы Глубокого Бурения, давно приучили людей к осторожности. И явная перемена настроения, а уж тем более поведения, точно не осталась бы безо внимания со стороны тихушников. Поэтому увидев моргающего друга, Назар воскликнул.

– А, может ты и прав друг. Действительно хватит изображать из себя не пойми кого. Пойдем, выпьем по кружечке пива.

И друзья направились в сторону сквера Революции.

– Так, что ты хотел мне сказать? – Спросил Назар, когда мужчины отошли довольно далеко от автобазы.

– Позже, сначала по кружечке, а после сядем на лавочку и поговорим. Разговор будет серьезным. И думаю, он тебя обрадует.

– Ну давай сделаем так. – Согласился с ним приятель.

Друзья зашли в пивной павильон, не торопясь опрокинули в себя по кружке пива от второго завода, закусили копченой колбаской, выйдя из павильона, прошлись по скверу, и выбрали достаточно уединенное место, где им никто бы не помешал, и в тоже время можно было легко заметить постороннего. Конечно все это было похоже на детские игры про шпионов, но мужчины привыкли относиться ко всем не совсем законным разговорам между собой по серьезному. Бывали знаете ли случаи, когда случайно оброненное не там слово, приносило большие проблемы. А работая в такой организации, заполучить их было проще простого.

– Так, что ты хотел сказать? – Повторил свой вопрос Назар.

Алишер, молча достал из внутреннего кармана, сложенный листок бумаги и протянул его другу.

– Сам поймешь, прочти.

Несколько удивленный Назар, взял поданное письмо развернул его и вгляделся в написанные в нем строки.

«Здравствуй, отец! Если ты читаешь это письмо, значит дядя Алишер, выполнил свое обещание и доставил его тебе. Я понимаю твое неверие, но вспомни, веселого Индейского слоника, который может изобразить достоверную улыбку, сыграть своим хоботом, как на трубе, и даже полетать, хлопая своими ушами, как крыльями. Если конечно его очень попросить об этом. Вспомни, как я плакал от обиды, наступив на привезенный тобой из ГДР паровозик, сломав его, и как ты смог найти похожий оббежав десяток магазинов в Берлине, и Дрездене. Надеюсь этих двух фактов хватит, чтобы ты поверил в то, что я действительно твой сын Руслан Назаров, а не какой-то проходимец, решивший втереться в твое доверие. Я не решился доверить все, что касается меня бумаге, поэтому остальные подробности, ты услышишь от дяди Алишера. А письмо лучше сжечь прямо сейчас. Попади оно не в те руки, и последствия могут оказаться очень печальными и для меня, и для тебя. Твой сын»

– Этого не может быть. – нахмурившись произнес Назар. – Ведь я же сам держал в руках обрывок штанин с пятнами его крови!

– Ты, веришь куску тряпки, который возможно был подброшен, или утерян совсем чужим человеком, или своему сыну? Скажи, то, что он писал тебе в письме, действительно произошло, или это выдумки?

– Нет, не выдумки. И я сомневаюсь, что хотя бы о втором факте, было кому-то известно. Про слона я мог сказать где-то еще, но про тот случай, точно никому не рассказывал. Да меня бы просто выбросили за ворота, узнай, что я вместо основных обязанностей бегал по магазинам. И уж тем более в городе, который находился в стороне от основного маршрута. Ведь я же тогда действительно сделал крюк в две сотни километров, чтобы найти тот злополучный паровозик.

– Вот видишь. Значит ты веришь в то, что написано.

– Скорее да, чем нет. Спички есть?

– На, держи.

Мужчина взял спичечный коробок, сдвинулся чуть в сторону и над алюминиевой урной, стоящей возле скамейки, сжег полученное письмо, еще раз прочтя его перед этим. Вернувшись опять к приятелю, произнес.

– Рассказывай!

– Мне дали очередную командировку в Бахарак. До этого момента, все грузовики разгружались на таможенном посту в Хайратоне. То есть переехал «мост Дружбы» и тебя сразу перенаправляют на склады, которые находятся у реки. Там очередная таможня, и чаще всего разгрузка. Поэтому, когда едешь в Афганистан, обычно не берешь денег. На таможне за рекой тратить их не на что, а дальше тебя просто не пускают.

А в этот раз, в путевке сразу стоял пункт назначения Бахарак, провинция Бадахшан. Таможенник едва увидел эту отметку, просто махнул рукой, разрешая двигаться дальше. Там проверять было в общем-то нечего, на открытой платформе прицепа стояло три камнедробилки. Что-то спрятать под ними или между них было просто нереально.

Ехать в принципе недалеко. Сориентировался по карте, прикинул маршрут, заправился и погнал. К ночи допилил до Калафгана. Увидел перед въездом в городок площадку с фурами, ну и присоединился к ним. Что-то похожее на мини отель там имелось, но знающие люди отсоветовали, сказали грязно, да и клопов можно нацеплять, в общем перекусил, что было с собой, и прямо в кабине уснул. Утром допил остатки кофе из термоса, чтобы чуть взбодриться и встал на трассу. До Бахарака оставалось километров сто пятьдесят не больше. Дороги там, честно скажу паршивые, примерно, как у нас в сторону Янгиера. Асфальт конечно лежит, но яма на яме, похоже, как положили лет двадцать назад так больше ими никто и не занимался. Больше сорока, редко пятидесяти там не покатаешь. Хотя местные гоняют и быстрее. Меня автобус обогнал, так помимо того, что салон был полностью забит людьми, как кильками в банке, так еще и на крыше сидели, а он пер, наверное, под все девяносто.

Километров за десять до Бахарака, увидел на обочине старый доджевский пикап, года так шестидесятого. Хотя выглядел он с виду почти новеньким. Капот был открыт, а под капотом ковырялся какой-то парень. Мне все равно нужно было уточнить маршрут. В путевке адрес указан, но на карте все эти улицы и переулки не обозначены.А улицы там узкие страсть, влезешь не туда с полуприцепом, а после корячиться полдня. Или разнесешь что-нибудь случайно, потом проблем не оберешься. Ну и решил предложить свою помощь, а заодно и уточнить куда ехать.

Оказалось, что ничего страшного не произошло, парень ругал местный бензин, который действительно просто ужасный, как, впрочем, и соляр, и прочищал топливный фильтр. И каково же было мое удивление, когда я увидел его лицо. Уж твоего сына я всегда узнаю, ведь считай с детства с ним знаком. Да и он меня сразу узнал. Ну а вообще, возмужал, окреп, взгляд так вообще как у тебя, ни с чем не спутаешь. Поговорили мы с ним минуты две, я сказал ему, что ты живой. После правда пожалел об этом. Твой сын впал в ступор и долго молчал, из-за этой вести, правда после пришел в себя. Ну и предложил проводить меня до места.

Оказалось, что ни в какою лавину он не попадал. И вообще, уйдя в горы надеялся попасть в поселок Миллуни на Таджикской стороне. Он говорил, что вы отдыхали в этих местах, за год до того дня и поэтому примерное направление он знал.

– Да было такое. – Произнес Назар. – Ашот Аванесян на охоту приглашал.

– Правда он добавил, что вы ездили по горам на автомашине, поэтому он немного ошибся с расстоянием и направлениями. Да и шел скорее по солнцу. В общем в итоге заблудился. Хорошо еще перед выходом купил полный рюкзак тушеной свинины, рыбных консервов и хлеба. Только благодаря этому и выжил, говорит, что в горах было очень холодно и он натянул на себя все тряпки, которые у него только были. В общем после недели блужданий по горам, вышел в какой-то поселок, причем уже в Афганистане. Как не попался на глаза советским пограничникам, удивляется по сей день.

А дальше было проще. Оказалось, что дня за два-три до его появления, с гор сошла лавина, похоронившая под собой несколько кишлаков. Ну и король Мухаммад Захир Шах издал указ, чтобы всем выходящим с гор, выдавали удостоверения личности бесплатно. Так за них платят пятьдесят афгани. В общем повезло. Говорит едва спустился с гор, как встретил полицейского, а тот сам рассказал какой кишлак завалило, и что можно получить новое удостоверение совершенно бесплатно. Ну он и воспользовался этим. Правда не знаю, на что он вообще рассчитывал, но всем говорил, что направляется в Мазари-Шариф, якобы к родным. У тебя есть там родня?

– Ты же знаешь, что нет. Если бы была, взяли бы меня на эту работу? Я думаю, он скорее пытался добраться до крупного города. В сельской жизни он не смыслит ничего, а в городе все же возможностей найти работу больше.

– Наверное. Так или иначе, полицейские подсадили его в один из автобусов, и он добрался до Бахарака. А здесь вообще, как в анекдоте. На ночь остановился на какой-то полянке, на ночлег, а утром помог, какой-то женщине вытащить упирающуюся козу, из дома. Та и пригласила его на чай. В итоге вышло так, что она взяла над ним опеку. Впрочем, знаешь. Меня удивило не это.

– А, что же?

– Представляешь. Приехали мы на завод, ну туда куда я следовал. Кстати пикап, на котором мы ехали, принадлежит твоему сыну! Он сказал, что купил его совсем недавно за восемь сотен долларов. Сам заработал и купил. Но и это еще не самое главное. Приехали на завод там один сторож, все уже разбежались по домам. Так сторож говорил с ним не как с мальчишкой. Ведь, всего-то восемнадцать лет твоему сыну, а как со взрослым мужчиной. При этом первым поздоровался с ним, и вообще вел себя очень уважительно по отношению к нему. То же самое произошло и харчевне, которая принадлежит брату его опекунши. Но любой мужчина, что входил в нее, и видел твоего сына, первым старался с ним поздороваться. И я бы не сказал, что от Руслана исходило какое-то чванства, или что-то еще. Он со всеми разговаривал почтительно, но все же очень чувствовалось, что его здесь действительно уважают. А еще ему дали прозвище.

– Прозвище?

– Ты, наверное, не помнишь об этом обычае. В Афганистане, помимо имени данном родителями иногда дают еще и прозвище. Если конечно человек его заслуживает. У нас тоже было что-то похожее, потому само собой исчезло.

– Ну да, что-то слышал. Вроде того, как к имени добавляют Усто – учитель, или Ходжа – для тех кто совершил хадж в Мекку.

– Можно сказать и так. Но прозвище обычно дают зрелому человеку, уже показавшему себя. В восемнадцать лет, да даже в двадцать заработать себе признание людей очень сложно, разве что кто-то назовет парня сопляком, футболистом, или отметит его рост. Но это все, скорее детские забавы, перешедшие во взрослую жизнь. А чтобы получить настоящее второе имя от людей, это надо постараться. Так вот твоего сына наградили прозвищем – Джахид, что означает работяга, работник от бога и тому подобное. Это очень хорошее имя, поверь. И это заметно во всем. Где ты видел, чтобы молодой человек, смог подойти к зрелому мужчине и обратиться с каким-то вопросом. Ну здесь-то в Узбекистане обычаи несколько позабыли, хотя в глубинке, об этом еще помнят.

Любого такого, там сочтут наглым и не станут иметь с ним никакого дела. Подобное возможно только среди равных. Вот заработаешь авторитет, тогда пожалуйста, а пока ты никто и звать тебя никак. Так вот, что я тебе скажу. Твой сын этот авторитет заработал. Перед отъездом он назвал мне свой адрес, и еще сказал, что если что можно спросить о том, где он живет у любого встречного в Бахараке. Знаешь, после того, что я увидел, я в этом твердо уверен!

Глава 20

20

– Это все конечно хорошо, но что же теперь делать?

– Руслан, приглашает тебя к себе. Ты ведь знаешь, что за самовольный переход границы, ему светит как минимум пять лет лишения свободы. А если вспомнят, что он еще и жил там все это время… Одним словом, его возвращение не желательно. Он сам так сказал. А вот если ты переедешь к нему…

– И как ты себе это представляешь? Ты уверен, что меня отпустят? Тем более после стольких лет работы в нашей конторе.

– Нет, конечно. Но кто сказал, что все это нужно сделать официально?

– Как?

– Ну, например, в запломбированном кузове. Ты ведь знаешь, как попасть и выбраться из него, не нарушив пломбу. Вот и я знаю. И если, например, мне подвернется оказия в Афганистан, то вполне смогу помочь тебе в этом. Есть еще один вариант, предложенный твоим сыном. Думаю, если ты решишься на это, то мы обсудим с тобой все возможные пути и остановимся на самом реальном.

– А тебе какая выгода от того?

– А разве мы не друзья? Почему обязательно искать выгоду во всем? Помощь другу, лучшее вознаграждение. Разве не так учили нас родители?

– Все верно. Но ведь и там, за границей нужны деньги, какие-то документы в конце концов, чтобы меня не отловил первый же полицейский. Да даже знание языка!

– О последнем можешь даже не задумываться. Весь север Афганистана, говорит на узбекском, таджикском, туркменском языках. Поэтому объясниться и понять любые слова проблем не возникнет. Уж если твой сын сумел там устроить свою жизнь, думаю сможешь и ты. К тому же, Руслан, предусмотрел и это.

– В смысле?

Алишер достал из кармана конверт и протянул другу.

– Что это? – Удивленно спросил Назар, разворачивая лист бумаги, с записями на арабике и собственной, хотя и довольно старой фотографией. К листу удостоверению был приложен небольшой листочек с переводом того что было написано в удостоверении.

– Это твои документы. В Афганистане, эта бумага заменяет внутренний паспорт. Твой сын постарался. Правда выписал его на имя Назира Назари, объяснив это тем, что в стране переделали его фамилию из Назарова на Назари, по местным обычаям, а удостоверение выписано тебе, как на его отца. Соответственно и твоя и его фамилии одинаковые. Он сейчас прозывается как Арслан Джахид Назари. Там в конверте еще две сотни афгани, их вполне хватит чтобы добраться до места.

– До места это куда?

– Запоминай. Провинция Бадахшан. Город Бахарак, улица Биродарлик 69. Руслан решил, что не все можно доверить бумаги, и потому предложил просто запомнить адрес. Он очень предусмотрителен. Но даже если ты забудешь адрес, то по словам твоего сына, можешь обратиться в Бахараке к любому встреченному тобой мужчине и тебе объяснят где можно его найти. И честно говоря, уверен, что именно так и будет.

Назар, задумчива сложил все бумаги в конверт, а конверт во внутренний карман легкой куртки и несколько отстраненно произнес.

– Я должен подумать, надо всем этим. – Потом поднялся с лавочки и добавил. – Благодарю, за добрые вести, друг! Но сейчас мне хотелось бы побыть одному.

– Я понимаю, тебя. – Воскликнул Алишер, и друзья распрощались, отправившись, каждый в свою сторону.

Полученные вести, внесли разлад в состояние этого человека. С одной стороны, все это очень обрадовало его. Ведь сын оказался жив, хотя и находился на почти недостижимом расстоянии от него. С другой добавило в его жизнь огромные проблемы. Как бы то ни было, он всей душой желал оказаться возле своего сына, а сделать это было практически невозможно. То есть, невозможно официально, а за свою долгую жизнь, Назар, привык не очень-то доверяться людям. Даже сейчас, вроде бы все нормально, и Алишер, старый и казалось проверенный товарищ, но что-то грызло его в душе, заставляя искать другие пути для достижения этой цели.

Не то, чтобы он не доверял ему, а просто думал о том, что если что-то пойдет не так, и того же Алишера прижмут к стене, что возьмет верх? Дружба, или семья. И как бы то ни было, склонялся к тому, что друг выберет именно благополучие своей семьи. Дружба дружбой, а если будет светить большой срок за пособничество… все же благополучие семьи много важнее. С другой стороны, нужно было еще как-то отблагодарить друга, хотя бы за привезенную весть. Одно это стоило очень дорого. Ведь до этого дня Назар, фактически не жил, и потихоньку сходил с ума от потери родных. Ладно жена. То, что она продолжала пить, даже после произошедшего тогда скандала, он знал и так. Доложили «добрые люди». Более того, те же самые «добрые», или какие-то другие, доложили о пьянстве жены в первый отдел, и его не трогали только потому, что его супруга, тихо спивалась в одиночестве, не выходя из дома. То есть, не мозоля глаза окружающим. В другом случае, выводы были совершенно иными.

Поэтому, Назар, хоть и любил свою жену, но ее смерть воспринял, как нечто должное, которое рано или поздно все равно бы произошло. Но вот гибель сына, буквально потрясла его. То, что произошло в лагере, Назар, воспринял как само собой разумеющееся. Он и сам бы не стал терпеть все эти обиды и издевательства и поступил бы, наверное, точно так же. Поэтому в этом, он не видел за сыном никакой вины, а даже в какой-то степени испытывал гордость за единственно правильный поступок, продолжателя своего славного рода. Поход сына в горы, тоже был вполне естественным. Наверняка, сын должен был позаботиться заранее о чем-то подобном, и сделать тайник с деньгами и документами, чтобы после воспользоваться всем этим. И поход в горы, говорил о том, что сын предполагал, что после убийства пионервожатого, его будут искать. И в первую очередь в близлежащих поселках. А перевалил через горы, можно выйти в соседнюю республику и спокойно там затеряться. Да даже, если там его отправят в детский приют, то в нем он не будет никому известен, и сможет прожить следующие два года, без особенных проблем. Или скажем, поступить в какое-то ПТУ, где имеется общежитие. При наличии денег и документов, вполне сможет обеспечить себя и жильем, и профессией. А то, что у него были документы, он ничуть не сомневался. Еще когда он только пришел в себя, и заведенное на сына дело находилось в стадии следствия, следователь пытался узнать у него, в курсе ли он того, что перед самой отправкой в Интернат, у сына исчезли все документы. Сейчас он был уверен в том, что это была именно сделанная Русланом закладка, на непредвиденный случай. Наверняка в ней имелись и деньги. Да и то золото, что имелось в доме, тогда тоже исчезло. Что-что, а полковник милиции ни за что не стал бы его присваивать, чревато это…

Впрочем, все это в прошлом. Сейчас, Назара, больше заботило то, как обставить свой побег за границу, при этом получив помощь друга, и заодно заставив его молчать, в критической ситуации. То, что он пойдет на побег, ради встречи с сыном было понятно с первой минуты, как до него дошла весть о том, что Руслан жив. И вскоре, решение было найдено.