Текст книги "Моя Америка (СИ)"

Автор книги: Alex O`Timm

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Моя Америка

Глава 1

1.

– Извините, герр, но у вас отсутствует виза, позволяющая въехать в нашу страну.

– Это проблема? Где можно ее оформить?

– Я могу дать вам временное разрешение сроком на три месяца, но это будет стоить сорок шесть долларов. Вы сможете оплатить данный сбор?

– Прекрасно, – ответил я, доставая из внутреннего кармана бумажник.

Одного взгляда внутрь, оказалось достаточно, чтобы понять мою ошибку. На судне все расчеты велись в фунтах, поэтому доллары остались в чемодане. В бумажнике оказались фунты стерлингов, о чем я сразу же уведомил офицера.

– Ничего страшного, герр, я могу принять и их, но сдача будет к сожалению только в долларах.

Я протягиваю ему пятидесятифунтовую купюру. Молодой человек приняв ее, благодарит меня и сделав какую-то запись в одном из журналов, ставит печать в мой паспорт, вкладывает в него пятьдесят четыре доллара, потертыми бумажками, и протягивает документы назад, добавляя при этом:

– Добро пожаловать в Соединенные Штаты Америки, герр Вольф. Вам открыта временная виза, сроком на три месяца. За это время вы обязаны, либо подать заявление на получение «Вида на жительство», либо продлить визу в любом полицейском участке, либо покинуть страну. Извините, но таковы правила.

– Благодарю за разъяснения. Я могу идти?

– Разумеется, не смею вас задерживать.

– Не подскажите, где можно получить информацию, о достаточно приличном отеле.

– На выходе из здания порта, достаточное количество таксомоторов. Водители не только довезут, куда пожелаете, но и предоставят любую информацию.

– Благодарю вас. – Ответил я и, подхватив свои чемоданы и рюкзак, направился к выходу.

Судя по тому, что на сдачу я получил пятьдесят четыре доллара, курс фунта гораздо выше. Меня это даже радует. Мои чемоданы он даже не просил вскрыть. Видимо одного их вида оказалось ему достаточно чтобы решить, что вряд ли он может обнаружить там что-то запрещенное.

* * *

Как оказалось лесовоз, на который мне удалось попасть в Отомари, минуя таможенные и полицейские службы, направлялся в Мексиканский порт Энсенада. Правда, о том, что на своем пути он должен был зайти в Сан-Франциско, мне никто не удосужился сообщить. Но я не в обиде на Суперкарго. Сеньор Лауренцио, оказался довольно общительным, прекрасным человеком. За время нашего общения показал себя, только с лучшей стороны, но при этом не упустил и собственной выгоды. Просто, билет до конечной точки маршрута, стоил на сотню фунтов дороже. С меня была взята стоимость полного билета, а вдобавок к ней, полсотни фунтов ушли в личный карман Суперкарго, только за то, что он ограждает меня от лишних глаз японских спецслужб, хотя он совершенно не понимал, зачем мне это нужно. Он просто никак не мог соотнести, мои весьма потрёпанные чемоданы, с тем, что мне есть, что скрывать от таможенников. Но самое интересное состоит в том, что, взяв с меня полную стоимость билета, он поселил меня, впрочем, с моего согласия, в собственной каюте, объяснив это отсутствием свободных мест на судне, а сам на время перехода ушел жить куда-то в другое место. В принципе, меня вполне устроила его судовая квартира. Если она и отличалась от, например той же каюты первого класса, что была на «Морской жемчужине» то только отсутствием второй комнаты. Во всем остальном, я получил тот же комфорт и удобства, что были у всех пассажиров моего класса. Лесовоз со скромным названием «Хуан эль Диас», оказался вполне приличным судном, с отличным поваром, благодаря которому я познакомился с настоящей испанской кухней. Во всяком случае, мои попутчики, более чем я разбирающиеся в этом вопросе, утверждали именно так.

Когда же, уже к завершению нашего плавания, было объявлено, что через три часа, судно окажется на внешнем рейде Сан-Франциско, стоянка продлиться в течении суток, и желающие могут сойти на берег в любе удобное для них время, я обрадовался. Мексика, по сути, была мне совершенно не интересна. К тому же, все равно пришлось бы изыскивать возможности для перехода в США, а это, насколько я знал из воспоминаний о прошлой жизни, довольно утомительное занятие. Особенно учитывая огромный забор, поставленный на границе между двумя этими странами. Разумеется, я понимаю, что забор предназначен только для незаконных, малоимущих иммигрантов, старающихся любым путем проникнуть в более промышленно развитую страну. А для вполне обеспеченных людей переход границы гораздо более простой. Но с другой стороны, терять дополнительную неделю, только на то, чтобы доплыть до пункта назначения, а затем вернуться обратно, просто не хотелось. Да и дважды, а то и большее количество раз, проходить таможню, вначале на въезде в Мексику, а затем США тоже означало некоторые потери. Пусть небольшие, но все же. Вдобавок ко всему, если я и успел за время моего пребывания в плену острова Большой Шантар, выучить сотню, другую английских слов, чтобы хоть как-то объясниться в Америке, то Испанского языка, я не знал от слова – совсем. Разве что приходили на ум слова: «Венсеремос» и «Но, пассаран!», но как мне кажется они не вызвали бы у таможенников никакого одобрения. Хотя нет, я еще мог напеть: «Бессаме. Бессаме мучу…» Он опять же, вряд ли кто-то из них понял бы меня правильно, а их поцелуи мне точно не нужны.

Здесь же в Сан-Франциско, все оказалось гораздо проще. Стоило мне напрячь память и произнести несколько слов, как я считал по-английски, как таможенник, принявший мой немецкий паспорт, улыбнувшись, ответил мне на чистом немецком языке. Все оставшееся время, мы разговаривали исключительно на нем.

На площади перед зданием таможни, действительно оказалось много такси. Сразу же пришла на ум песенка Вилли Токарева, где он пел о том, что Нью-Йорк, «зимой и летом желтый». Сейчас я находился не в том городе, но цвет такси был абсолютно идентичным. С другой стороны, так даже удобнее желтые и оранжевые машины гораздо легче разглядеть в автомобильном потоке, чем небольшой колпак с шашечками на нем. Но и колпак тоже кстати присутствует. Первый же увидевший меня водитель, сразу же выскочил из своего автомобиля, загрузил мои вещи в багаж, и дождавшись когда я займу свое место на заднем сидении довольно приличного «Форд А», спросил, куда бы я желал отправиться?

– Мне бы хотелось найти приличный отель, в спокойном месте, желательно неподалеку от моря.

Ответил я, на немецком языке. Потом вдруг спохватившись, хотел было перейти на английский, но этого не понадобилось. К моему удивлению, меня прекрасно поняли. Мой водитель, плотный мужчина в возрасте, со слегка тронутой сединой густой шевелюрой, тут же ответил мне на том же немецком, ничуть не смутившись тем, что я заговорил именно на нем. Единственное, о чем он спросил, так это об уровне отеля. Добавив, что в этом городе, можно найти приличное помещение, для любого уровня достатка.

– Хотелось бы, что-то спокойное, выше среднего, но не слишком шикарное, и уж точно не шумное.

– Если желаете, здесь неподалеку есть приличный дом, своего рода пансионат, который содержит фрау Шульман. Домик расположен у моря, имеется тенистый парк, отзывы самые наилучшие.

Услышав это имя, я слегка вздрогнул. Я конечно, понимаю, что местная фрау Шульман и та Анна Владимировна Шульман из Харбина, совершенно разные люди, но все же, воспоминание всколыхнувшее мою память, заставило отказаться от этого предложения, сказав, что предпочитаю все же остановиться в отеле.

И уже минут через двадцать, я стоял у стойки администратора, оформляя поселение в двух комнатный номер, довольно приличного, на мой взгляд, отеля построенного в виде фахверкового двухэтажного дома, расположенного в районе лонг-бич. Темнокожий «hotel-boy» тут же подхватил мои чемоданы, закинул за спину рюкзак, и шустренько потащил мои вещи на второй этаж, пыхтя при этом как паровоз. Мне, разумеется, было его слегка жаль, но каждый зарабатывает, как может. Получив в качестве чаевых четвертак, бой поклонился, произнес в полголоса какую-то фразу все на том же немецком, и исчез из моего номера. На какой-то момент меня это слегка удивило, но после я решил, что раз уж отель сделан в Германском стиле, то и прислуга, должна поддерживать созданный имидж, и выбросил это из головы.

Раскидав с помощью горничной, часть вещей по шкафам, я наконец сумел добраться до ванной комнаты, где привел себя в относительный порядок. После чего, легко перекусив, принесенным в номер завтраком, решил в первую очередь разобраться с теми вещами, что я сумел прихватить с собой не только в качестве сувениров с «Морской жемчужины» но и взятых в вагоне, принадлежащем адмиралу, и которые чудом сохранились, за время долгого пути. Я пересчитал имеющуюся у меня наличность, и тут впервые заметил, что доллары, которые я получил на сдачу в таможенном терминале, отличаются от тех, что набрал на судне, и ранее в вагоне адмирала. Некоторое время я разглядывал полученные от таможенника купюры, сравнивал их с теми, что имеются у меня, и потихоньку мое настроение скатывалось все ниже и ниже к половому плинтусу. Не думаю, что таможенник меня обманул, вручив фальшивые купюры, тем более, что я ими расплачивался и в такси, и с администрацией отеля, и никто не высказал ни малейшей претензии.

С виду они были можно сказать совершенно одинаковыми, если только не вглядываться в то, что было на них написано. И вот здесь-то и таилась ошибка. Все доллары, которые я получил в вагоне адмирала, и насобирал на «Морской жемчужине» были на английском языке. А те, что я получил здесь, на немецком. Меня это очень удивило, и потому захотев разобраться в этом вопросе, я спустился вниз и задал этот вопрос администратору. Мой вопрос на эту тему, не вызвал никакого удивления с его стороны.

– За это стоит поблагодарить нашего соотечественника. – Произнес он. – Фредерика Муленберга. Благодаря ему, вся страна говорит на немецком, чему я очень рад. Честно говоря, я не помню, когда это произошло, но точно достаточно давно. Вам лучше обратиться по этому вопросу к специалисту. Если это вас так интересует.

Вернулся в номер, я в слегка расстроенных чувствах. Еще бы, рассчитывая быть здесь если и не миллионером, то кем-то близким к этому понятию, сейчас я потерял фактически большую часть своей наличности, только из-за того, что некая сила, перебросила меня не только на десять лет вперед, но и в другую реальность. Разумеется, то, что страна говорит на немецком в некотором смысле удобнее, во всяком случае, для меня. Но то, что вместе с этим изменились и денежные банкноты, привело меня в уныние.

С другой стороны, наверное, все же стоит порадоваться, хотя бы тому, что я вовремя это заметил. Представляю, какой конфуз ожидал бы меня в банке, если бы я не обратил на это внимания. Еще раз, перебрав все имеющиеся у меня купюры, отложил в сторону доллары моего мира, и слегка воспрял духом. Разумеется, это не пятьсот с лишним тысяч, на что я когда-то рассчитывал, а всего лишь чуть больше двадцати, если считать по двойной стоимости фунта. Плюс какую-то прибавку принесут и Марки, и Йены и Песо, найденные на судне, к тому же у меня скопилось порядка двадцати килограммов золота, в слитках, монетах и кое-какой бижутерии. Да и те же фунты приняли на таможне без каких либо проблем, значит и остальные деньги остались неизменными. В общем, так или иначе, я не бедствую. Ну а дальше будет видно.

Поэтому, заказав через администрацию отеля такси, собрал все имеющиеся при мне деньги и драгоценности, за исключением отложенных, и тех что находились в прикладе моего карабина, который решил не трогать, все равно они не действительны здесь, и попросил отвезти меня в городской банк. Им оказался «Northwest Bancorporation» известный банк, основанный, как показала вывеска у входа в здание в 1858 году. Достаточно было сказать встретившему меня, клерку, что хотел бы открыть счет, и арендовать сейфовую ячейку, как меня тут же провели к управляющему. Оформление всех бумаг не заняло много времени. Больше его ушло на то, чтобы понять смысл формулировок представленных мне руководством банка в предложенном договоре. В итоге, практически все имеющиеся у меня ценности, выраженные в монетах, бижутерии, и слитках драгоценных металлов ушли в сейфовую ячейку, а в банке был открыт счет на мое имя, на котором оказалось чуть больше тридцати тысяч долларов. Именно эта сумма появилась после того, как клерк пересчитал, всю имеющуюся у меня наличность, конвертируя собранные на «Морской жемчужине» фунты, марки, иены и песо, в доллары.

После того, как деньги были положены в банк, а я получил в пользование чековую книжку, решил вернуться обратно в отель, чтобы передохнуть и так сказать порелаксировать, устроившись в глубоком кресле с бокалом Гавайского рома и сигаретой. Все же день был довольно суматошным, да и вообще последние дни, я чувствовал себя, как на иголках, не совсем понимая причины волнения. Впрочем, волнения оказались напрасны, и все благополучно завершилось. Устроившись на террасе, примыкающей к моему номеру, в шезлонге, в тени пляжного зонтика, с бокалом рома и сигаретой, я предался воспоминаниям.

Мои здешние приключения, начались с того, что я, каким-то мистическим образом, провалился на девяносто семь лет назад, и оказался в теле молодого человека, болеющего Испанским гриппом. То ли, его молодость, то ли мое внезапное подселение, а может и порошки, неизвестно какого лекарства, оказавшиеся в прямой доступности, или все факторы одновременно, но болезнь пошла на убыль, и я довольно быстро поправился. Благодаря вовремя проявившейся памяти бывшего владельца этого тела, я «вспомнил своих родителей», и более-менее определился с местом, куда я попал. Впрочем, вскоре мне сказали точную текущую дату, как раз в тот момент, когда объявили приговор, на котором вдруг выяснилось, что в какой-то мере я, а скорее мои родители, живя на хуторе, построенном моим прадедом в глубоком лесу, являются пособниками местной банды бывших белогвардейцев. В связи с этим, меня приговорили к высылке из родного Красноярского края, а мой дом, после того, как из него были вывезены все имеющиеся там вещи и припасы, просто сожгли. По мере того, как все это происходило, до меня дошло, что все это дело рук моего двоюродного дядьки, по отцовской линии. И это была его месть за то, что моя мать в свое время, вышла замуж за моего отца, а не за него. И я так понял, что написав докладную представителям советской власти, он очень рассчитывал на то, что забрав все, что находилось в доме, сам дом отойдет именно ему. После того как дом сожгли, дядька видимо махнул рукой, как старой поговорке: «Сгорел сарай, гори и хата!» и сдал новой власти еще и нашу лесную охотничью избушку. Решив что таким образом его месть только усугубится. Так в общем-то и вышло.

Когда, объявив приговор, меня посадили в проходящий поезд, чтобы выслать из родной губернии, по пути следования, я сумел покинуть состав и направился на заимку, с целью хотя бы немного поправить свою одежду, а возможно и припасы в дорогу. Возвращаться я не собирался, но ехать неизвестно куда в одних портках, грубой рубахе, и крестьянских лаптях, посчитал неправильным шагом. Тем более, что в избушке можно было приодеться и собрать кое-что в дорогу. Как оказалось, по навету дядьки там уже находилась засада, которая и перехватила меня, едва я добрался до места. Второй суд, состоявшийся буквально через неделю, избрал меру пресечения в виде пяти лет лагерей, на лесозаготовках Иркутской губернии.

Конечно работа на свежем воздухе на должности сучкоруба, не самое плохое занятие, но предчувствуя, что все это добром не кончится, я искал возможности уклониться от этой привелегии. И едва появился удобный случай, я тут же сбежал, прекрасно понимая, что задержись я там на зиму, выжить будет практически невозможно. В дощатых бараках, продуваемых со всех сторон, не имелось даже простой буржуйки, чтобы хоть как-то поднять температуру жилища, а о теплой одежде, не стоило и мечтать. Мой побег оказался вполне удачным, если не считать того, что меня все же догнали, и даже попытались пристрелить. Пуля, попавшая в лезвие топора, висящего на поясе, хоть и отклонилась в сторону, но все же сбила меня с ног, и чтобы не обнаружить себя, мне пришлось сидеть долгое время в ледяной воде, дожидаясь пока мои преследователи не покинут края болота, в котором я находился. По сути, именно болото меня и спасло. Позже я узнал о том, что мне очень повезло в том, что я не провалился какой-нибудь омут, и не остался там навеки из-за одного неосторожного шага. Болото считалось очень гиблым, и без особой нужды в него старались не заходить. После того, как мои преследователи ретировались, я выйдя из воды, сумел разжечь костер, высушить одежду и согреться. Правда, хватило этого ненадолго. Найдя кем-то проложенную гать, решил, что лучше пойти по ней, чем возвращаться обратно и нарваться на своих преследователей. Брести по болоту, пришлось несколько дней, питаясь подножным кормом. Чуть позже обнаружив полуразрушенную железнодорожную ветку, я решил пройти по ней, в надежде добраться до каких нибудь строений. Мне почему-то думалось, что на ее конце я смогу обнаружить старую шахту, а возможно и домик охотника промышляющего на местном болоте. Ничего подобного я не нашел, зато обнаружил железнодорожный тупик, в котором находились два вагона. Один из них содержал в себе остатки казны адмирала Колчака, а второй, являлся его штаб-квартирой. К моей, несказанной радости, кроме золота и драгоценностей, обнаруженных там, имелся и большой запас продуктов питания. Покопавшись в своей памяти, я вспомнил, когда-то прочтенную заметку о том, что эти два вагона были угнаны в день ареста адмирала, и до 1945 года, так и не были обнаружены.

Благодаря этим воспоминаниям, я спокойно прожил в бывшей штаб-квартире адмирала Колчака, почти до самой весны, успев за это время прийти в себя, определиться со своими будущими действиями, и подготовиться к дальнейшему путешествию. Естественно не оставил безо внимания и вагон с драгоценностями, прихватив оттуда, шкатулку с ценными вещами, а кроме того, какой-то амулет, или кулон, в виде массивной многолучевой звезды, украшенной огромным чуть голубоватым камнем в центре композиции. По краям ее имелись более мелкие лучи, на каждом из которых если внимательно приглядеться, можно было заметить какую-то гравировку, больше похожую на скандинавские руны, или чем-то похожие на них каббалистические знаки. Цепь, поддерживающая эту конструкцию, крепилась с двух сторон на небольших боковых выступах, а внизу этой звезды виднелись несколько крохотных подвесок из какого-то серовато-желтого металла. Весь вид этого кулона указывал на его невообразимую древность и не меньшую стоимость, если когда-то я вдруг пожелаю от него избавиться.

Вскоре, я покинул вагон, и стал пробираться в Харбин, решив, что подобное действие всяко лучше, чем опять по надуманному поводу загреметь на лесоповал, или например в Красную армию, где пропасть ни за что, либо охраняя несчастных крестьян-зэка, либо повинуясь амбициям красных командиров полечь в сражении с какой-нибудь бандой. До Харбина, удалось добраться достаточно быстро, правда по пути случилось пара стычек с бандитами, но мне повезло, и я вышел из них, даже с некоторым прибытком. А вот в Харбине, едва не угодил в медовую ловушку, и не лишился, не только всех своих сбережений, но и возможно свободы, но вовремя предупрежденный неким доброжелателем, решил, что стоит перебздеть, и на ближайшем поезде сбежал из города. Именно это воспоминание и заставило меня сейчас выбрать отель против пансиона, потому что владелицей его оказалась некая фрау Шульман.

Дальше была рутина. Добрался до бывшей Германской базы военного флота в Циндао, сел на какой-то сухогруз, помимо груза перевозящий и пассажиров и отправился в Сиэтл. И вот тут начинается что-то не совсем объяснимое. Во всяком случае, сейчас я воспринимаю все это именно так.

Пароход, на котором я плыл, попал в шторм, в результате которого его выбросило, на необитаемый остров на севере Охотского моря. А из всех пассажиров и членов команды, в живых остались только я и кот Васька, принадлежавший продавцу судового магазинчика. Кота, разумеется, звали как то иначе, учитывая, что его хозяин был американцем, но позже он откликался и на это имя. Но самым странным оказалось то, что на судне, кроме нас не было ни единой души. Причем не только живой, но и мертвой. Все люди просто исчезли непонятно куда. Я подумал было о инфразвуке, о котором когда-то в будущем читал о подобных случаях. О том, что в море, иногда встречаются совершенно пустые корабли и яхты. Причем взойдя на них, порой наблюдали довольно странную картину, говорящую о том, что люди, плывущие на них куда то исчезли совсем недавно. Где-то находилась чашечка еще теплого кофе, в другом месте витал запах только что выкуренной сигары, но никого из людей не было. Ученые предполагали, что под действием волн, иногда возникает инфразвук, действующий на человека особым образом. Во время его действия человек якобы забывает обо всем на свете и просто идет на «зов». Мне показалось, что здесь произошло нечто похожее. А то, что этому «зову» не поддался я, вполне возможно произошло из-за того, что я был без сознания из-за удара головой об угол шкафа. Но все оказалось гораздо страшнее, правда, узнал об этом, я много позже.

Пока же, оставшись в одиночку на судне, я собрал из имеющейся там спасательной шлюпки, чудом сохранившейся после шторма, катер, с мотором от фордовского грузовичка, взял в дорогу припасов, и добрался до небольшого поселка Пильво, расположенного на западном берегу острова Сахалин. Там с помощью одного местного жителя и его сына, смог попасть на лесовоз, отправляющийся в Мексику, и в итоге оказался здесь в США. Правда пришлось заплатить суперкарго корабля, за то, что он укроет меня от таможенной службы, все-таки были некоторые подозрения в том, что японские таможенники захотят изъять у меня большую часть накопленных драгоценностей в свою пользу. А тому мужчине и его сыну, оставить в подарок, все имеющиеся припасы взятые в дорогу, да и сам катер, собранный мною. Но я не жалею об этом, катер все равно рано или поздно пришлось бы бросать, а так он послужит неплохим людям, которые однажды помогли мне.

Но самым невероятным оказалось то, что судя по рассказам этого местного жителя, впрочем, подтвержденным в одном из журналов, который я обнаружил в судовой библиотеке, во время последнего путешествия. Оказалось, что выброшенное на берег необитаемого острова Большой Шантар судно, на котором я пребывал все это время, было обнаружено, практически сразу. Но при этом на его борту находилось больше сотни трупов пассажиров и команды корабля, умерших от неизвестной болезни. Считается, что последняя могла возникнуть из-за одного из пассажиров, находящегося в каютах второго класса, и затем распространилась по всему судну. Естественным было и то, что местные жители сразу же отправились на выброшенное судно, чтобы найти там что-то необходимое для себя. Но, любой появляющийся на судне человек, тоже рисковал заражением, в результате чего, вымер целый поселок из местных жителей находящихся на этом острове. Позже, прибывший сюда советский крейсер, зацепил выброшенное на берег судно, отволок его подальше в море, и расстреляв из пушек затопил судно на глубине, чтобы не дать болезни распространиться дальше. Но самым большим шоком для меня, стало то, что за три месяца моего пребывания на судне, в остальном мире, прошло десять лет. И что самое главное эти годы, никак не отразились на мне самом. То есть если судить по немецкому паспорту имеющемуся у меня, сейчас мне уже исполнилось тридцать шесть лет, а фактически этому телу не больше двадцати. Особенно учитывая то, что при своем перемещении я попал в тело паренька, которому едва исполнилось семнадцать лет. Позже, когда я делал записи в бланке паспорта, решил, что прибавка возраста будет только на пользу и поставил датой рождения 1900 год. То есть прибавил себе девять лет. Учитывая забег по тайге, лесоповал и прочие приключения по моему лицу никак нельзя было подумать что я моложе указанного возраста. Сейчас, когда я уже пришел в себя такого не скажешь, да и чувствую я себя гораздо моложе, но судя по докусентам мне сейчас именно тридцать шесть.

Допив свой ром, я потянулся к небольшому столику, стоящему возле моего шезлонга, чтобы поставить бокал, и взять из пачки сигарету, вдруг почувствовал какое-то жжение в груди, и как мне показалось, какая-то неизвестная сила, надавила на шею и потянула меня к полу террасы. И стоило мне, только поддавшись ей склониться ниже, как я услышал прозвучавший где-то неподалеку сухой треск выстрела. А мгновением позже оконное стекло, находящееся позади моего шезлонга рассыпалось дождем осколков. Тут же сообразив, что прозвучавший выстрел был направлен в мою сторону, я скатился со своего ложа и постарался затаиться за большой кадкой, с растущей в ней декоративной веерной пальмой. Впрочем, похоже, выстрел в мою сторону оказался случайным, потому как тут же раздались еще несколько выстрелов, один из которых разбил окно в доме стоящем через дорогу, следующий вполне возможно попал в какой-то автомобиль, ранив при этом водителя, потому что вдруг зазвучал клаксон автомобиля, на который тот скорее всего, упал своим телом. При этом, помимо выстрелов, до меня доносилась чья-то брань. Но уже через минуту, раздались три выстрела подряд, звучащие несколько иначе. И все стихло, разве что за исключением клаксона, но и его заглушили буквально спустя пару минут.

Просидев за кадкой еще некоторое время, и поняв, что все закончилось, я выглянул из-за нее, и увидел на улице, примыкающей к отелу, небольшую толпу народа, сгрудившуюся у какого-то темнокожего тела, лежащего в луже крови, на брусчатке и раскинувшего в разные стороны свои руки. А еще спустя пару минут, в дверь моего номера постучали. Открыв дверь я увидел находящегося за ней офицера полиции и пару человек из администрации отеля.

– С вами все в порядке, герр? Люди сказали, что первый выстрел прозвучал в вашу сторону.

– Сейчас уже все хорошо, благодарю вас. Разве что разбили стекло рамы, выходящей на террасу. Что это было, офицер?

– Простите, я вижу вы приезжий. У нас иногда это случается. Просто тот человек, который все это затеял, слегка перебрал, и решил пострелять, забыв, что он находится на городской улице, а не в тире. Если у вас все в порядке, разрешите откланяться, извините служба. Стекло вам заменят.

Произнеся это, офицер отдал честь, приложив правую руку к своей фуражке и развернувшись, отправился по своим делам. Администратор тоже принес мне свои извинения, пообещав скомпенсировать неудобства, полученные по вине отеля. В чем именно состоит вина я так и не понял, но спустя некоторое время, в моем номере появилась бутылка хорошего вина с легкой закуской. Горничная к тому времени, закончила с уборкой стекла, а еще через полчаса, новое стекло заняло место разбитого.

Первый день моего пребывания в этой стране оставил за собой массу новых впечатлений, которых я никак не ожидал получить. Одно то, что рухнули надежды, на полмиллиона долларов уже порядком выбило меня из колеи, а тут еще оказывается и стреляют. И главное считают все это в порядке вещей. Ну перебрал, ну решил пострелять. Дело то в общем житейское, с кем не бывает…