Текст книги "То, что ты есть (СИ)"
Автор книги: Alena Liren
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
– Пожалуй, – согласилась девушка, с какой-то животной жадностью намыливая предплечья. – Ну так… Как ты вообще поживаешь, чем тут занимаешься? Что это за местечко такое?
– И об этом ты хочешь меня спросить? – прошептала девушка тихо.
– Да. Прости, я теперь не могу поддержать тему моды или каких-то там книг, звезд, мальчиков… У меня в голове осталось только это.
Гермиона тихо шикнула. В голосе Джинни она слышала враждебность, слышала какой-то неясный вызов. Почему? Ведь гриффиндорка позвала ее не для того, чтобы выяснять старые обиды или злиться друг на друга весь день или вечер. Гермиона закусила губу, прислонив к белой двери ухо. Вода журчала, лилась из крана бурным и сильным потоком.
– Он хочет, чтобы я присоединилась к Пожирателям, Джинни, – сказала девушка тихо, так, что гостья еле различила слова.
Подруга громко хмыкнула за дверью, мочалкой проводя по впалому животу. Жесткие щетинки срывали с ее тела струпья высохшей крови, Джинни скривилась, когда одна из недавних ран снова начала кровоточить. Вода стала розоватой, а на губах девушки зацвела неприятная улыбка. Кровь течет, покидая ее белое тело…
– Ты ждешь моего совета, да? – спросила Джинни, отложив черствое мыло. – А я не знаю, что тут можно сказать.
– Как бы поступила ты сама? – спросила Гермиона, подтягивая ноги к себе и обхватывая их тонкими руками.
Джинни выжала губку прямо над собой, чтобы вода лишний раз сбежала по ее телу вниз, счищая за собой всю липкую грязь. Девушка задумалась, глядя прямо перед собой. Впрочем, она знала, как поступила бы, будь перед ней этот выбор. Может, в крови у них, у Уизли, что-то есть такое… Мерзкое? Но если бы предательство сохранило ее жизнь и жизнь Гарри, если бы пара слов согласия подарили ей желанную свободу, Джинни и думать не стала бы.
– Ты боишься смерти? – почему-то спросила она, нахмурившись. – Я боюсь, Гермиона. А ведь она уже дышит мне в спину, я чувствую запах ее гнилых зубов, на плече чувствую ее грязную руку.
Говоря, Джинни обхватила себя так, как могла. Воду она не выключила, та текла по плечам вниз, смывая с волос засохшую грязь. Пальцы стиснули кожу, Джинни напряглась всем телом. Ей вынесен смертный приговор, ее ждет казнь, петля скоро затянется на бледной шее… И свет потухнет. Или нет? Что случается с человеком после того как он закрывает глаза в последний раз? Что происходит с ним, с его душой, если она – не выдумка религиозных фанатиков? Куда отправляется разум, кому оставляют мечты и надежды?
– Мне страшно, Гермиона, потому что я все равно почти мертва. Страшно, но я не могу… Ничего с этим сделать. А ты можешь.
– Но это же Темный…
– Похоже, что он не прочь пойти тебе навстречу, – громко перебила Джинни, выливая на голову половину упаковки шампуня с хмелем. – Это же не он решил пригласить меня к тебе на вечерок, верно?
Пальцы девушки скользили по спутанным волосам. Отрезать бы их, да не хватает решимости. Джинни же всегда носила длинные волосы, ее рыжие локоны нередко вызывали зависть однокурсниц, притягивали мальчишеские взгляды. Жалко, что не получится взойти на эшафот, сохранив гордый вид, чистое лицо и тело. Умирать – страшно, но унижаться при том – страшнее.
– Да и потом, Гермиона… Чего ради теперь бороться? – спросила Джинни. – Сопротивление то и дело сдается на милость Темного Лорда. Люди бегут к нему в руки, как бездомные псы, ищущие спасения. Люди хотят жить, люди приспосабливаются к новой жизни, Гермиона.
Джинни говорила без сожаления. Хоть и стыдилась собственных губ в эту минуту, она не могла остановиться. Ей хотелось бы замолчать, остаться в этой ванной комнате навсегда, чтобы больше не погружаться в кромешную тьму собственной тюрьмы. Девушка смыла последнюю пену с волос, отряхнула их, выпрямилась. Ей захотелось заплакать, но глаза были сухими и красными. Никаких слез.
– Я бы хотела, чтобы хотя бы… Хотя бы ты выжила, Гермиона. Чтобы ты превратила этот мир в нечто менее страшное, эту жизнь…
– Но что это будет за жизнь? – шепнула девушка в ответ, чувствуя, что к горлу ее подкатывает комок слез, скорби и сожаления.
– Долгая и интересная, полагаю, – проговорила Джинни, вытирая мокрую кожу. – Будешь помогать грязнокровкам и полукровкам так, как сможешь. Никто кроме тебя этим заниматься не будет.
– В моих руках все равно не будет власти, Джинни, – ответила ей Гермиона, отступая вглубь комнаты. – Мне не доверят ничего важного, я буду только символом. Разве это непонятно? Только иконкой для страждущих.
Подруга усмехнулась. Она слышала удаляющийся голос Гермионы, потому дверь открыла спешно. Ногой. Одним резким толчком, движением ступни. Дверь врезалась в стену, а Джинни прошла мимо, снова натянув свое грязное платье. Другого у нее не было, а просить какое-то у Гермионы девушка не решилась. Нет, подруга не пожадничала бы для нее, но вот как на это переодевание отреагируют строгие тюремщики… Предугадать не так сложно.
– В твоих руках будет столько власти, сколько ты сама пожелаешь, – ответила ей Джинни. – Темный Лорд не убил тебя, он исполнил пусть и один, но все же твой каприз, Гермиона. Тебя здесь ценят.
– В ополчении меня ценили куда выше.
– Да. Я видела многих твоих ополченцев, Гермиона, – фыркнула девушка. – На виселице. Гордых и отчаянных, смелых и безгранично тупых, Гермиона. Твоя борьба не кончится, если ты примкнешь к победившим. Просто она станет менее… Агрессивной.
Гермиона скрестила руки на груди. Она смотрела в сторону кровати, вспоминая ту ночь или то утро, проведенное с Темным Лордом рядом. Ей не было неприятно от этих воспоминаний, грудь не щемила ни боль, ни тоска. Все словно было чем-то обычным, повседневным, но… Интересным? Приятным? Не важно. От этих мыслей гриффиндорка отмахнулась быстро, заставив себя выпрямить спину и взглянуть на бывшую соратницу, на ту, что стояла плечом к плечу с Гарри Поттером. До конца.
– Ты не этого ждала от меня, других слов, – горько заметила Джинни. – Но я желаю тебе только лучшего, Гермиона. Не играй с огнем.
Карие глаза подруги изменились. Морщинки вокруг них не играли роли в столь резкой перемене. Все дело в выражении, в тенях, плавающих меж зрачков. Джинни смотрела на Гермиону и с завистью, и с сожалением. У нее не было такого выбора, не было никогда, хотя он был ей нужен. Но девушка и не хотела бы его совершать, чтобы потом размышлять над правильностью решения.
– Он не станет ждать вечно, – произнесла гостья, поправляя манжеты своего платья. – Делай выбор скорее.
– Жалко, что мне нечем тебя угостить, – произнесла Гермиона, стараясь избежать теперь этой темы. – Меня кормят редко и несытно.
– Времена такие, – шепнула Джинни. – Может, почитаем одну из твоих книжек? – спросила девушка, глянув в сторону огромной книжной полки. – Там есть что-нибудь забавное?
– Ага. Мое пребывание здесь – одна большая шутка, – шикнула Гермиона.
Джинни тихо рассмеялась. Она взяла первую попавшуюся ей книгу и бегло прочитала название. «Сказки сестер Остин», – гласили яркие золотые буквы. Джинни хорошо помнила эту книгу, мать читала ее своим рыжеглавым детишкам когда-то давно, еще в прошлой жизни. В книге рассказывалось о храброй волшебнице, что умела превращаться в толстую серую жабу, о грустном коте, что ловил крыс в замке чародея, о призраке что мечтал вернуться в мир живых, вселившись в свое истлевшее тело и распугав всех родных. Рыжеволосая гриффиндорка слабо улыбнулась, открывая знакомую книгу.
– Ты читала? – спросила она, медленно переворачивая страницу.
– Нет, – призналась Гермиона. – Руки еще не дошли.
========== 11. Видевшая ==========
Грязное платье прилипло к ее коже, волосы высохли после того, как Джинни их расчесала. Гермиона поделилась с гостьей мазью, которую та обильно уложила на свое лицо: иссохшее и шершавое лицо старухи, не юной девы, которую гриффиндорка знала несколько лет назад. Подруги как раз читали любимую историю Джинни, когда появилась Беллатрикс, шурша своим неизменно черным платьем с узкой юбкой.
– И хитрая белка отпрыгнула прочь, кисточки ее ушей дрогнули, чуть коснувшись черной и пропахшей скорой смертью кошачьей лапы, запущенной… – читала Гермиона, переворачивая страничку.
– Посиделки окончены, – отрезала Беллатрикс не без удовольствия в гнусавом голосе. – Поднимайся.
Никто не стал препираться, выбивая лишнюю минутку. Обе девушки поднялись с застеленной бордовым покрывалом кровати. Гермиона медленно и лениво потянулась, Джинни угрюмо шмыгнула носом. Возвращаться ей не хотелось. Здесь был свет, было тепло, было хоть что-то кроме решеток и выбеленных стен. Общение с подругой и чтение книги – занятия, отвлекающие от мыслей, которые теперь были лишь скорбными, приносящими почти физическую боль.
Волшебница фыркнула, заметив, что пленница стала куда более чистой и даже повеселевшей. Ее злые черные глаза прищурились. Темный Лорд позволит ли? Женщина спешно протянула руку Джинни, хватая ее за запястье, на котором виднелись блеклые синяки. Со злостью, снова со злостью.
– Господин скоро явится… Грязнокровка, – прошипела женщина, развернувшись перед уходом. – Раздвигай ноги.
Гермиона закусила губу, услышав хлопок. Ей отчего-то стало до жути обидно за себя и свершенное недавно действо. Гриффиндорка не чувствовала угрызений совести, а ведь должна была. Должна была? В комнате стало тихо, пусто. После того, как Джинни ушла, Гермионе захотелось последовать за ней хоть на край света, в ту чертову камеру или куда еще. Была бы только палочка.
Приход «Господина» не заставил себя ждать. Должно быть, Беллатрикс заботливо доложилась по приходу в тюрьму. Ждал Темный Лорд или нет – гриффиндорку не волновало. Вопреки совету Пожирательницы девушка ног не раздвинула, встретила его по-другому. Она только обернулась назад, услышав звук, сопровождающий долгожданное появление Волан-де-Морта, что был здесь всего пару часов назад.
– Я задержался, мисс Грейнджер, – сказал он без чувства вины в голосе. – На то были свои причины.
– Интересные? – спросила девушка тихо.
Томас поднял взгляд, не уловив в голосе пленницы и капли сарказма. Он улыбнулся так, как мог, и тут же отдернул полы пиджака вниз. Движение его не было нервным: потому что Темный Лорд давно не испытывал столь… Человеческих чувств. Пиджак действительно чуть задрался, сковывая его движения. Это мешало, злило и приносило всяческие неудобства. Почему-то именно сейчас.
– Вполне, – уклончиво ответил ей Томас.
– Наверняка интереснее, чем дела в этой комнате, – ехидно заметила она.
– Что, хотите взглянуть?
Грязнокровка не ответила, она только кивнула, отводя взгляд так же быстро. Ей перехотелось говорить, когда взгляд алых очей Темного Лорда прошелся по ее неброскому домашнему платью. Ей нужно сменить костюм. Об этом говорить не пришлось. Створки шкафа бесшумно отворились, девушка принялась выбирать наряд, то и дело поглядывая на темно-серую юбку удивительно малой длины.
На ней и остановился ее выбор. Черная рубашка дополнила образ, как и белая жемчужная брошь под закрытым горлом. Темный Лорд улыбнулся спутнице, взяв ее за руку. Не жестко, но требовательно и неаккуратно, хватая так, как получится. Гермиона подавила желание скинуть его руку со своей и набрала в грудь больше воздуха.
Искры запрыгали перед глазами, краски смешивались в едином вихре размазанных по воздуху ярких всполохов. Дыхание у девушки перехватило. Перемещались они дольше обычного, около пяти-шести секунд. В одно мгновение Гермиона чуть было не расцепила пальцев, но мужчина ей этого не позволил. Так просто от него не сбежишь, потерявшись меж пространств и миров.
– Вы в порядке? – спросил Томас, чувствуя под ногами твердую землю.
– Да, – громко ответила девушка, кашлянув. – Да, в порядке. Только очень голодна, – закончила она, открывая глаза.
Ей повезло, что в желудке ничего не было. Только тянущая вниз пустота скрутила ее истерзанный живот. Перед грязнокровкой залегла отвратительная картина мира, который должен был сменить предыдущий, встать на кости поверженного демона. И девушка смотрела ему в глаза, не отводя взгляда испуганных темных очей цвета корицы и горячего шоколада.
Трупы. Их вспученные животы виднелись то тут, то там. Казалось, что нельзя и шагу ступить, не попав в лужу гноя или в часть вывороченных кишок. Люди, укрытые полами собственных плащей, мертвые люди, на чьих устах навсегда застыла предсмертная улыбка… Всюду были только люди, мертвецы. Не было ни травы, ни земли. Здесь только плоть, и плоть эта была мертвой и серой.
– Здесь прошел бой, – сознался Темный Лорд, не скрывая интереса к ее реакции. – Повстанцы, пытавшиеся бежать на Шотландские острова и скрыться в подземельях Мага Ландброкха, не смогли прорвать нашу блокаду. Как видите, бойня была большой, и потери есть с обеих сторон.
На нее дыхнуло гадким веянием смерти и разложения. Девушка склонилась над землей, слушая сухой рвотный позыв. Губы она приоткрыла, но слетел с них только хрип. Волан-де-Морт тактично отвернулся, делая вид, будто он – слеп в этот неловкий момент, будто слабости ее он не заметил или пропустил мимо ушей. Гермиона выпрямилась не скоро, взглянув в глаза мертвяку, что лежал к ней слишком близко. Матовые глаза скупо поблескивали под затянутым тучами небом.
– Вы его знали? – спросил Темный Лорд, проследив за взглядом девушки.
– Нет, – солгала она.
Она видела этого мужчину в рядах своих солдат. Когда-то давно, еще в прошлой жизни, пока Гермиона была лидером восстания, провалившегося и разрушенного. Интересно, кто сейчас возглавлял эту бойню, кто повел сотни людей на смерть? Да и все ли погибли на этой дрянной земле? Девушка смахнула слезу, что тонкой струйкой текла по ее серовато-зеленой щеке.
– Вам нечего стыдиться, мисс Грейнджер. Здесь действительно не очень приятно. Правда… Интереснее, чем в четырех стенах?
Свет. Сейчас день. Три или четыре часа дня, если верить улице. Солнце пряталось в облаках, но отблески его пробивались сквозь их тонкую бестелесную вату. Гриффиндорка подставила лицо ветру, осчастливившему ее своим мягким касанием. Главное – не вдыхать запахи гниения и смерти, что он несет с собой.
– Вполне, – уклончиво ответила девушка.
Глаза ее слезились, очи обращались то к одной стороне, то к другой. Свет. Свет дневной, не искусственный. Небеса над головой, движения воздуха, шелест скрипучих деревьев вдалеке. Если не опускать взгляд к земле, устланной кишками и кровью, то мир кажется прекрасным. Даже Темный Лорд, что сменил костюм на обсидианово-черный, казался ей приятным и милым молодым человеком.
Кто-то подошел к нему, остановившись у гриффиндорки за спиной. Девушка не повернулась, потому что ей до новоприбывшего подлизы дела не было. Она видела их всех за тем черным столом, видела каждого, но не разглядывала, надеясь не видеть. Потому что Гермионе плевать на их одинаково подобострастные рожи, на тонкие губы, сложенные в тактичной улыбочке.
– Господин, я привел сюда бригаду для зачистки территории, – проговорил до дрожи знакомый голос. – Мы…
– И ты решил сообщить мне об этой радости? – притворно весело улыбнулся Темный Лорд. – И что я должен сделать?
– Ничего, господин, – смутившись, ответил ему собеседник. – Ничего.
– Ничего ли?
Гермиона повернулась. Резко. Ее кудрявые волосы цвета золотистого каштана взметнулись, вихрь спутанных локонов на секунду прикрыл знакомое лицо. Ветер снова принес с собой запах разлагающейся на земле жизни, и порыв его замер в воздухе. Рональд Уизли, смотревший на старую подругу со страхом, вздрогнул. Он изменился, изменился сильно, но лицо его было узнаваемым.
Оно стало чуть более вытянутым, скулы обозначались четко, несмотря на то, что у Рона появился второй подбородок. Веснушки сошли, появился маленький белый шрамик под полной и блестящей от слюны губой. Гриффиндорка сжала кулаки, вспоминая разбитую и сломленную Джинни, которую Рон, несомненно, никогда не навещал. Какой контраст меж двумя родственниками…
– Гермиона, – заколебался он тихо. – Я… Я…
– Убираешь трупы, – холодно закончила она.
Рональд молчал. Краем глаза она видела, что в руке бывший приятель сжимает волшебную палочку, готовую выстрелить заклятьем. Темный Лорд давно заметил, давно знал и давно предполагал. Его собственная – Бузинная – лежала прямо под рукой. На случай, если он все же ошибся в своих преждевременных суждениях, Волан-де-Морт не спешил доставать оружие.
– Я пришел, пришел, чтобы… Он здесь один, – залепетал вдруг Рональд. – Посмотри только вокруг! Один. А нас… Нас целая бригада.
Холодный ветер трепал рыжие волосы, улыбка на губах Рона превращала его лицо в лицо идиота. Измученного надуманной несправедливостью идиота, коим он и являлся последние пять лет. Рональд, чуть подобревший и ставший шире в плечах, вызывал в гриффиндорке отвращение. Она сморщила носик, вдруг отвернувшись и увидев на земле свое возможное спасение.
Палочка. Чья-то палочка валялась у ее покрытых дорожной пылью ног. Из ольхи и чешуйки русалки внутри: Гермиона чувствовала отличие. Под взглядом Волан-де-Морта она наклонилась вниз, подбирая оружие, выроненное кем-то в попытке убежать от смерти. Сила дыхнула ей в лицо, магия внутри предмета не признала новой хозяйки, взбрыкнула, но тут же успокоилась, затихла и подчинилась, понимая, что либо так, либо в многолетнее забвение.
Темный Лорд за ее спиной громко хмыкнул. Громко и противно. Он смеялся над Роном, решившим, что тот так легко отделается от тени, терзающий мир больше полувека. Наверное, Волан-де-Морт засмеялся бы в голос, не будь ему так интересно возможное развитие событий.
– У нас есть шанс! Да ты разве не видишь, что он один, Гермиона? – с негодованием в голосе спросил Рональд. – Один… И беспомощен против нас.
Из-за деревьев, спрятанных вдали, выглядывали люди. Не много. Всего их появилось штук десять или двенадцать. Ни у кого не было столь же твердой уверенности, что у их рыжеглавого предводителя, неуверенными шагами солдаты невидимого фронта шли вперед. Ничьи глаза не блестели этим лихорадочным блеском, никто так не улыбался скорой смерти.
– Отойди или присоединись к моему…
– Отряду? – спросила девушка, оторвав взгляд от только что полученного оружия. – На что ты надеешься, Рон? Ты спятил?
– Я устал! – проговорил он громко, словно Темного Лорда и не было рядом. – Я устал быть на вторых ролях. Вечно за тобой, за Гарри, за кем угодно, но не впереди. Если я не спасу нас от…
– Ты убил Гарри, – шепнула девушка, не отводя взгляда. – Ты убил его, Рон, убил потому, что тот был мужественнее и благороднее тебя. Потому… Что ты слаб, – произнесла она еще тише, чувствуя, как понимание бьет ее по щекам.
Порыв ветра принес с собой запахи. Запах боли, пролитой крови. Крови, которая успела свернуться и начать гнить под дождем и солнцем. Гермиона на секунду повернулась назад, посмотрев в глаза Темному Лорду. Он встретил ее взгляд с хищной улыбкой, с восторгом в глазах. «Он – слаб», – произнес Волан-де-Морт, не породив и звука. «Они все слабы, в отличие от нас двоих, и слабость рождает в них страх».
– Замолчи, Гермиона! Я его не убивал! Это сделал он. Тот ублюдок, что стоит у тебя за спиной… Я… Что ты делаешь?
Гермиона не знала. Рука ее действовала сама, без приказаний и просьб. Она поднялась, нацелив палочку Рональду в грудь. Рука дрожала, рука боялась. Боялась и сама грязнокровка. Она медленно осмотрела всех присутствующих, одаривая их жалостью. Отчаявшиеся души, готовые к смерти. Они окружили и ее, и Темного Лорда, что ни минуты не сомневался в своей силе. Том палочки не доставал, он ждал, зная, что произойдет дальше.
– Ты… Ты не жила так, как жил я, Гермиона. Ты все время пряталась по лесам и подвалам, а я не стал.
– Ты просто сдал лучшего друга на смерть, – ответила она со злостью в голосе. – Родную сестру…
– Ее никто не уводил силой! – рассвирепел Рональд. – Джинни ушла вслед за Гарри сама. Я не хотел, чтобы так вышло.
– Но так вышло, – ответила девушка, словно искаженное порывами ветра эхо. – Так вышло, Рон. Прости.
– За что? – удивился он, выставляя вперед свою палочку.
– Я тоже этого не хотела.
Гермиона не могла вспомнить, что произошло дальше. Она не помнила заклятье, слетевшее с ее сухих уст, не помнила то, третье из трех непростительных. Зеленую вспышку, кутерьму голосов и шума шагов, звуки и отзвуки. Она не помнила смеха Томаса, не помнила своего смеха, которым сыпала в разные стороны, раздаривая проклятья убегающим в спешке бойцам. Грязнокровка не помнила, как пинала труп Рона, как радостно она смотрела на бывшую свою любовь, человека, что для нее умер еще в тот день, когда повесили Гарри Поттера.
========== 12. Моя ==========
Темнота и холод собственного тела, крики, кровь на пальцах. Она не помнила… Как оказалась здесь теперь. В своей комнате, в замкнутом кубе пространства. Но была ли она теперь ее, принадлежала ли Гермионе? Наверное. Темный Лорд сжимал ее холодную ладонь в своей, а грязнокровка дрожащими пальцами сжимала палочку. Крепко, боясь потерять только что приобретенное оружие, упустить его.
С ее уст еще сыпались проклятья, злые слова, вызывающие у Томаса только веселье. Сломалась, наконец, горделивая гриффиндорка в конце пути потеряла рассудок. Проклинала она не его.
Но слабость.
Слабость, живущую в Рональде Уизли. Слабость умственную, слабость магическую. Вымученный жалким существованием второсортного члена общества, вчерашний мальчишка решил, что сможет избавиться от могущественнейшего в мире волшебника одним только движением своей неуклюжей лапы. Не вышло. Хрупкая с виду девчонка, что не держала палочки в руках больше месяца, уложила его в землю, в землю.
Гриффиндорка не запомнила его остекленевшие глаза. В затуманенном, мутном взоре старого знакомого навсегда застыл укор, которого не заметил никто, кроме Волан-де-Морта, любившего покопаться во тьме чужой души. Его этот факт позабавил. Оцепенение еще долго не спадало с Гермионы, она стояла прямо, продолжая сотрясаться от мелкой холодной дрожи.
– Мертвы? – спросила вдруг девушка, уронив чужую палочку на пол. – Они все мертвы?
– Все, – подтвердил Темный Лорд. – Они давно были мертвы.
В ответ девушка вздрогнула. Сильно, подавшись вперед и качнувшись, потеряв шаткое равновесие. Она задержала дыхание, пытаясь нормализовать пульс. Безуспешно. Томас не отпускал ее руки, его холодные пальцы слабо, но ощутимо погладили тыльную сторону ее ладони. Волан-де-Морт ликовал, понимая, что он победил, как и каждый раз до этого сладкого момента.
– Мы безумно похожи, мисс Грейнджер, – произнес маг тихо, проводив девушку к заправленной кровати.
– Мы с… Мы с тобой ничуть не похожи, – ответила она, виновато опустив глаза. – Ничуть. Ни капли. Нет.
Для кого она это говорила? Явно не для Темного Лорда, понимая, сколь глупо звучит отсутствие аргументов. Девушка прикусила губу, встретив ласковый взгляд Волан-де-Морта. Он улыбнулся ей, и улыбнулся он тепло. Красивые белые зубы были ровными, чуть заостренными к концам. Гермиона прикрыла глаза, чувствуя дурноту.
– Ты презираешь слабость, – проговорил он, резко переходя к вальяжному «ты». – Знаешь, сколь сильно превосходишь таких, как…
– Я только из мести, – протараторила девушка, оправдываясь. – Да я его только из мести саданула.
– Нет, – ответил ей Томас. – Из любопытства.
Гермиона молчала.
Из любопытства? Нет. Она никогда не убивала из любопытства. Бывало, избавлялась от назойливых Пожирателей, загнавших ее в угол, сбрасывала хвост из засланных шпионов, одним точным заклинанием поражая преследователей, мешавших ей на пути. Сейчас она убила дюжину человек только из злости, только потому, что они шли с Уизли, подчинялись его глупой команде, глупой надежде, ему.
– Ты – сильная, сильнее многих, если не каждого. Ты – лучше, в этом нет ничего унизительного или постыдного, не отворачивайся.
Волан-де-Морт опустился на колени, чтобы видеть ее карие глаза напротив своих. Алых, огненных, кровавых. Девушка сжалась под напором их силы, заставила себя не отводить взгляда. Почему? Чтобы не выказывать слабости, вытравить ее из себя, уничтожить порочный зародыш.
– Признай, Гермиона, что ты сильна и жаждешь силы большей, – произнес он тихо. – Как и я.
– Силы? – спросила девушка тихо. – Но я хотела…
– Властвовать, – закончил за нее собеседник. – Ты хотела власти над ополчением, собранном вокруг тебя. Тебе нравилось обладать властью, правда? Это чувство под подушечкам пальцев, в груди…
– Правда, – без злости созналась девушка, произнося согласие хриплым шепотом. – Мне нравилась власть.
Она вспомнила тот экстаз, охвативший ее в минуту, когда имя Гермионы скандировала пылкая толпа добровольцев. Вспомнила это обволакивающее чувство превосходства, чувство, по которому девушка успела соскучиться. Всегда первая, лучшая ведьма своего поколения. Холодная ладонь лежала на ее колене, Темный Лорд не отводил взгляда. И Гермиона. Гермиона тоже не отводила.
– Ты и я, Гермиона, мы оба любим власть. О, я делаю тебе щедрое предложение, пытаясь поделиться самым мне дорогим.
– Я не верю, – ответила Гермиона полушепотом. – Не верю тебе.
– И зачем же мне лгать? – спросил Волан-де-Морт, паскудно ухмыляясь. – Разве я не доказал тебе, что нуждаюсь в помощи?
Девушка молчала. Нет, в этом она убедилась прочно. Томасу не удержать власть сильных, не сдвинуть лишенных всякого магического потенциала волшебников вниз. Потому что сейчас в обществе ценится только кровь и ее чистота, только древо, что висит на стене твоего дома. Гермиона не верила себе. Хочет ли она стоять по правую руку от убийцы, сумасшедшего? Хочет ли она делить власть с человеком, убившим ее друзей, уничтожившим ее мир?
– Ты бы не смогла прожить здесь, останься все так, как было прежде, – проговорил Волан-де-Морт, словно читая ее мысли. – В Министерство стараются не брать грязнокровок, держат марку. Да таких, как вы, раньше никуда не брали.
– А сейчас?
– Сейчас все изменится.
В ее карих глазах все еще плескались искры сомнения, мятежа. Гермиона привстала с кровати, намереваясь уйти в ванную комнату, из-за двери попросить его удалиться и дать ей время для раздумий. Но сильная, властная рука Лорда остановила ее, прижав к себе. Тело его холодно, глаза – словно из стали.
– Не нужно стесняться своих желаний, Гермиона, не нужно прятать их, когда рядом я. Я не осужу тебя, никогда не осужу. Потому что ты есть то, что ты есть, – прошептал он, склоняясь к ее уху.
Стайка мурашек пробежалась вдоль позвоночника. Что-то кольнуло в ноге, и Гермиона резко дернулась. Она не отстранилась, не хотела отстраняться, держалась близко к Волан-де-Морту и его холодной, чуть липкой коже. Девушка чувствовала краску на своем лице, дыхание ее участилось, пульс сбился, а сердце не считало ударов.
Темнота, мрак, кровь и крики… Мертвецы падают к ее ногам, Рон закрывает глаза… Толпа скандирует знакомое имя, Гермиона глаголет с трибуны… Что она есть?
Темный Лорд смиренно ждал ответа, понимая, зная, каким он будет. Потому что они невероятно похожи: похожи их мысли, мечты, амбиции, похожи сами их сущности, жаждущие и пылающие.
========== Эпилог ==========
– Вот, что я есть, – шепнула Гермиона, поворачивая лицо к свету, рассматривая белые занавески, закрывающие ее от мира.
Комната, в которой она теперь и тогда еще обитала, находилась в поместье Темного Лорда, расположившемся на самой окраине шумного Лондона. Теперь здесь все изменилось. Появилось окно, сквозь которое сочился свет ночной и дневной, кровать стала чуть шире, над ней вырос темно-бордовый балдахин. Шкаф теперь полнился теми нарядами, что Гермиона выбирала сама, да и книги она покупала только из своей прихоти, слушаясь минутную слабость.
Джинни сидела в дальнем углу комнатки у журнального столика. Она уверенно листала иллюстрированную книгу сказок, не замечая, как улыбка буйным цветом загорается на ее лице. Сказки, сказки, сказки… Как в детстве. Подруга захлопнула книгу, в воздухе закрутилась блестящая тысячами граней пыль. Гриффиндорка поморщилась, но улыбка с ее лица не сошла.
– Мне таких слов не говорили, просто выпустили. Таких слов… Претенциозных, что скулы сводит. «Что ты есть, что ты есть»
Рыжеволосой гриффиндорке шутка показалась забавной. Одета гостья была хорошо, ее больше не держали взаперти или неволе. Джинни, как и Гермиона, согласилась примкнуть к новому режиму, стать его неотъемлемой частью – верхушкой, регулирующей потоки власти. Она получила амнистию из рук Темного Лорда, сошла с эшафота, держа голову удивительно прямо, ровно. Девушка спаслась, продав душу красноглазому Дьяволу. Или же… Или же ей не пришлось ничем жертвовать, принимая это решение? Никто об этом уже не знал.
– Вчера перехватили письмо от Полумны к сестрам Парвати, – сообщила Гермиона, закусывая губу. – Она в бедственном положении.
– Насколько? – спросила Джинни, щурясь.
– Просит принять ее на пару дней. Беременная, муж погиб.
Обе замолчали. Краснокрылый кардинал пролетел мимо окна, миновав колючую изгородь из терновника. Джинни проследила за взмахами его крыльев, вспоминая потерянную когда-то подругу. Луна. Спутанные белые волосы, льдисто-голубые глаза, держащие удивленный вид… Она всегда была необычной, да, но… Сильной ли, смелой? Обе собеседницы думали об одном и том же, умудряясь сохранять видимое спокойствие. Темный Лорд примет Полумну так же хорошо?
Конечно, расправит руки, заключая мятежную душу в объятья. Правда, только если об этом попросит Гермиона. За Джинни, так или иначе, ей пришлось попросить. Рыжеволосая подружка никогда об этом не спрашивала, но чувствовала, что что-то тут не чисто, есть в беглом освобождении яркий подвох. Ее раньше не звали в высшее общество, хотели казнить, но появилась Гермиона, и… И принесла с собой перемены.
– Ее лихорадит, – добавила Гермиона. – Подхватила какую-то болезнь в Индии, а вылечиться не может.
– Почему тогда она не написала нам?
– Потому что мы – предатели.
Обе улыбнулись, и улыбки их были грустными, холодными. Предатели. Какое громкое, какое гадкое слово: «предатель». Его не нужно выжигать на лбу раскаленным железом, буквы сами складываются в слова, в целостную картинку. Их видно в радужке глаз, в глубоком черном зрачке. Гриффиндорка насупилась, глянув на рыжеволосую девушку в ответ. Тут нечего стыдиться. Предатели и предатели, верно. Зато живые, дышащие, способные к дальнейшему проживанию.
Холодок побежал по спине.
– Значит… Нужно будет поговорить с ним, верно?
– Верно. Я поговорю, – призналась девушка, невольно поведя плечами. – Только позже. Наверное, наедине.
Взгляды обеих опустились к полу. Гермиона громко фыркнула, когда пыль из книги долетела до нее, достав до чуть длинноватого носика. Она потерла воспаленные глаза, лениво потянулась, расправляя тонкие пальцы. В дверь постучали. Два коротких стука костяшками белых пальцев озарили тишину. Белых, трупно-белых, бледных и холодных. Она знала, что стучаться сюда больше некому.
