Текст книги "То, что ты есть (СИ)"
Автор книги: Alena Liren
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
========== 1. Запертая ==========
«Ты все равно встанешь в один ряд с нами, когда он до тебя доберется, это – неизбежно. Мы не сможем на тебя повлиять, а он – сможет», – сказал ей один из Пожирателей, ведущих допрос. «Нет», – отвечала девушка тихо, «Нет», – на все их уговоры. Но слова ее теперь были горькой ложью. Сколько дней гриффиндорка сопротивлялась их речам и просьбам, сколько времени прошло с момента ее поимки до этого дня?
Ее просили присоединиться к команде Темного Лорда. Властелин не привык разбрасываться сильными волшебниками, даже если те и провинились. В Гермионе он видел огромный потенциал, ее мощь он ощущал каждой клеточкой своего тела, заточенного теперь под поиски «избранных». Если маг решил, что ты должен стать частью его свиты, то ты ею станешь…
Гермиона ждала. Она могла бы поклясться в том, что бетонные стены сдвигались, что они ползли друг к другу, надеясь раздавить Гермиону, превратив ее измученное тело в кровавые ошметки. В комнатке не было ни окон, ни даже двери. Гриффиндорка находилась в кубе, словно внутри детской игрушки, сломленная и беспомощная перед неведомой силой. Гермиона – заперта, ржавой цепью прикована к холодному полу. Она не видела, как пришел ее пленитель, как он проник в помещение, не имевшее ни малой щели, ни прохода, но заметила его присутствие теперь, подняв карие глаза.
– Я сперва не поверил в то, что вас уже привели ко мне, мисс Грейнджер, что эти бездари наконец поймали столь знаменитую преступницу.
Она промолчала в ответ. Гермиона отвела взгляд, заставив себя держать язык за зубами. Жаль, что глазу не за что зацепиться: стены и потолок имели одинаковый серый цвет и непрезентабельный вид. Никто из Пожирателей не посмел поднять на нее руку, не посмел отметелить грязнокровку за сказанные ею колкости, и выглядела она сама вполне прилично. Но всем хотелось. Каждому из них хотелось ударить смутьянку. Гриффиндорка видела это в их глазах, взглядах, читала в порочных мыслях. Каждому Пожирателю, что услышал в свой адрес нелестный отзыв, хотелось ответить силой на грубость, болью физической на боль моральную.
Но сейчас бледное тело было нетронутым, если не считать ободранных ею самой коленок. Волшебницу поймали недалеко от границы: она пыталась улизнуть через закрытый подземный путь, но заблудилась в его бесконечных коридорах. Там ее и нашел патруль. Пожиратели несказанно обрадовались, узнав в безымянной незарегистрированной девушке знаменитую Гермиону Грейнджер – некогда возглавившую восстание, имевшую связь с самим Поттером – преступником номер один.
Некогда возглавлявшей восстание… Развалившееся на части восстание. Последняя попытка саботажа провалилась, план по восстановлению справедливости обернулся горьким прахом, был слишком неумелым и непродуманным для того, чтобы завершиться успехом. Не осталось ничего, не за что больше цепляться утопающим в крови грязнокровкам. Некуда идти. Гермиона пыталась бежать, следуя за остатками своей несчастной армии, пыталась уйти от погони, но в итоге пришла в их цепкие лапы. Словно бы добровольно.
– Какая честь, – сказал он с деланной вежливостью. – Сама мисс Грейнджер! Должно быть, вы устали с дороги.
– Я устала от этого места, – прохрипела она в ответ. – Сколько я здесь нахожусь? Неделю?
Волан-де-Морт сел в материализовавшееся рядом с ним кресло, а Гермиона уже сидела. На бетонном полу, покрытом крошащейся с потолка известкой, покрытом пылью и какой-то трухой. За шею ее приковали к полу, руки и ноги оставили свободными, сохранив возможность двигаться, но не позволив встать в полный рост. Гриффиндорке не сказали – зачем, но она и сама догадалась о причине такого решения. Это только чтобы поиздеваться, чтобы помучить ее всласть, насладиться до боли забавным зрелищем: попыткой побега.
– Убьешь меня сам? – спросила девушка со злостью. – Или позовешь своих диких собак, чтобы они покормились?
– Сегодня они сыты, а так… Посмотрим, мисс Грейнджер, еще посмотрим. Вы же все еще мисс, насколько мне известно?
– Тебя берут сомнения?
Подбородок она держала высоко, стараясь заглянуть волшебнику в глаза, говорила громко и четко. Жалко только, что сквозь мрак его все равно никак не разглядеть. Палочку пленнице, конечно же, не оставили, но свободные руки и ноги могли нанести оппоненту увечья, если бы не эта цепь на шее. Девушка намеренно избегала вежливого «вы», обращаясь к Волан-де-Морту. Он-то пусть зовет ее так, как захочет, пока у самой пленницы не было выбора.
– Вы красивы и все еще молоды, мисс Грейнджер, – смеясь, сказал Том. – Мистер Уизли все равно не стал вас ждать, вам-то зачем.
По выражению ее лица волшебник понял, что она не знала об этом. Всегда приятно приносить людям «свежие» новости. Рон женился? Спутанные каштановые пряди ее волос качнулись, когда девушка подняла голову повыше, чтобы заглянуть говорившему в глаза. Девушка выглядела вполне здоровой, только немного измотанной, выцветшей от скитаний и страхов. Рассматривать лицо Темного Лорда ей не хотелось, но теперь пришлось. Во мраке было видно лишь край его красных змеиных глаз с узкими зрачками, только самый кончик губ.
– Он женился, – повторил Лорд. – Не знали, мисс? – спрашивал он, издеваясь. – Я простил Рональду Уизли измену и предательство древнего магического рода, когда он сдал нам знаменитого Поттера.
Об этом-то Грейнджер уже слышала. В рядах повстанцев частенько говорили о «подвиге» бывшего собрата. Рон Уизли – лучший друг Гарри Поттера, друг, приютивший его под крышей собственного дома, при первой же возможности сдал Гарри Темному Лорду. И почему? Не из-за угрозы для жизни, не потому, что пытался спасти семью от рыскавших неподалеку ищеек, нет. Ради прощения, ради восстановления в рядах чистокровных семей многих именитых волшебников.
Ему просто захотелось выбраться из болота, захватившего жизнь некогда счастливого семейства. Предателям рода и полукровкам – грязная работа. Рональд чистил каналы, охранял город от хулиганов и прочей ерунды, работал в рыбном порту Лондона. Он почти устроился помощником кассира в одно из местных заведений, но владелец магазинчика узнал о его злосчастной дружбе. Может, это стало последней каплей, может – что-то еще. Нужно было бы узнать.
Отец – глава семейства Уизли – умер в борьбе, Молли теперь путается в мыслях и словах, не дает отпора следователям, что приходят к ней слишком часто. Два старших брата отправились заграницу, близнецы Уизли – сбежали в ряды врагов и пропали без следа, а Джинни отбывает срок в тюрьме для особо опасных преступников, как главная сообщница Гарри Поттера.
– Я рада, – прошипела девушка.
– Ах, школьные влюбленности… Лаванда Уизли – прелестная молодая леди, мисс Грейнджер. Я все же рекомендовал бы Рональду чистокровную волшебницу, но кому он еще нужен с таким-то багажом? Кажется, они с Рональдом даже счастливы.
«Ну и наплевать», – подумала Гермиона, стискивая зубы. В голове ее возник образ Лаванды Браун – пухлощекой и миловидной девушки с дурными манерами и противным писклявым голосом. Должно быть, сейчас ее полнота обернулась тучностью, а подростковая глупость – вполне себе взрослой тупостью. Неприязнь вдруг тряхнула девушку за плечи, и глаза ее уже привыкли к темноте.
Лицо Темного Лорда вынырнуло из теней, красные глаза горели в густом ядовитом мраке. Только они и остались напоминанием о тех временах, когда Лорд был чудовищем не только внутри, но и снаружи. Высокие скулы, широкая мужская челюсть и впалые гладкие щеки с густыми тенями на них. Вьющиеся волосы Тома Реддла делали его лицо еще более молодым, даже нежным, как в старых бульварных романах… Сколько лет было старику, когда он так выглядел? Как он смог вернуть столь желанную молодость дряхлеющему телу?
– А вы были счастливы, мисс Грейнджер, возглавляя свое восстание? – спросил мужчина тихо. – Вас радовали возможные перспективы?
– Больше, чем тебя радует эта жалкая жизнь.
Голос волшебника менялся. От исключительно-вежливого тона он перешел к раздраженному, даже злому, словно девушке удалось-таки его достать. Гриффиндорка отвернулась, рассматривая все ту же стену. Ей хотелось броситься вперед и расшибить о нее свою голову. Жаль, что раньше не было сил, чтобы покончить с собой, чтобы избавиться от этого мерзкого взгляда, прилипшего к ее коже еще в первую их встречу. Надежды вытеснили мысли о суициде.
– Мисс Грейнджер, вы и правда думали, что сможете обыграть меня, обойти? Вы и ваша свора верили в возможность победы?
На последних словах маг засмеялся. Гадко так, словно Гермиона показывала ему забавную сценку, словно она рассказывала смешную историю, а не кусала губы от досады и злости. Гриффиндорка не поворачивалась, решая, следует ли ему ответить. Зная о своей особенности – любви к правде – Гермиона всеми силами сдерживала клокочущую у языка желчь внутри, не давая ей выхода. Пусть гнев копится в душе так долго, как сможет, чтобы потом плеснуть его в лицо всем этим выродкам перед казнью, выговориться, чтобы речь эта прокралась в души людей, что еще могут стать свободными и станут, если захотят обрести покой.
– А ты и правда веришь в то, что люди счастливы под твоим началом? – спросила Гермиона, забавно ухмыляясь.
– Я могу приносить счастье, – почти обиженно ответил он. – Да и потом… Что же может быть лучше нового устройства мира, мисс Грейнджер?
– Старый, например, – огрызнулась она. – Ты и правда думаешь, что они вечно станут терпеть твою тиранию? Разговоры уже ползают по Лондону, по всей Англии. Еще пара лет, и терпение народа лопнет.
– Я знаю, о каких разговорах идет речь, – шикнул он, избегая прямых ответов. – Честно говоря, это из-за них вы еще не на плахе, мисс Грейнджер, и я бы не хотел спешить с приговором.
– Давай быстрее… Ублюдок.
Ей хотелось умереть. И умереть не так мучительно, как суждено было большинству ее знакомых, захваченных в плен. Может быть, разозлив его, девушка напросится на сокрушительное заклятье и наконец закроет очи для вечного сна? Последнее слово Грейнджер произнесла тихо, как трусливый мышонок, наученный ранним опытом общения с голодным котом. Да, Гермиону научили этому давно и надолго, отбив желание повышать голос.
После того, как знаменитая битва была проиграна, она, Рон, Гарри, Джинни и Хагрид, многие ученики и учителя бежали. Бежали вместе, ища укрытия для десятков беженцев, пытающихся выжить. Пути разделились, и братья теряли сестер, а матери – детей. Свою родню Гермиона больше не видела и знала, что никогда уже не увидит снова. Гарри укрылся у Уизли, пока мог прятаться там, разыскиваемый всеми. Он жил в подвале вместе со своей женой – Джинни, пока не помешал не то Рону, не то кому-то из его новых знакомых. Невилла казнили сразу же после поимки, Полумну поймать так и не удалось, как и многих других…
Вспоминать об искалеченных жизнях можно долго, всех не перечислить. И видя очередную смерть, пропажу или похищение, Гермиона принимала урок, словно преподавался он именно ей. Это удавалось грязнокровке всегда, и удавалось блестяще. Знания помогали скрываться, или магический потенциал, несравнимый с силами многих одноклассников?
– О, мисс Грейнджер, вы стали куда грубее, – произнес волшебник. – Впрочем… Относись к человеку так, как относишься к собаке – получишь подлый собачий укус.
Он сделал шаг вперед. Из-под драного серого платья Гермионы виднелись ее коленки, стертые о шершавый пол. Темный Лорд, не любивший изъянов в чем-либо, тут же отвел взгляд. Его аккуратные тонкие губы были плотно сложены, и линия их оставалась почти прямой и неподвижной. Красивое лицо словно принадлежало кому-то другому, не молодому Тому Реддлу, а одному из его пышущих энергией приспешников. Теперь Гермиона уже не знала, кем его считать. Мужчиной или юношей?
– Хочешь моего укуса или моей смерти? – прошипела девушка. – Так, может, уже покончим с этим, чтобы не тратить наше время? Я все равно не соглашусь тебе помогать.
– Нет, – произнес он медленно и осторожно. – Не сейчас, во всяком случае.
Волшебник громко хмыкнул. Он опустился перед Гермионой на корточки, поравнявшись с ней взглядом. Так ведут себя с дикими зверями, стараясь не испугать их, дав понять, что охотник не такой уж большой, а после нанести смертельную рану и завершить начатое. Грязнокровка не отвернулась, встретив эти злые глаза, не позволила себе проявить слабость. В конце концов, она не знала, станет ли эта беспомощность последним действием в ее жизни, или не станет.
– У меня другие планы, – прошипел волшебник.
– Какие же?
Но ответа не последовало. Реддл улыбнулся, закатив красноватые глаза. Он щелкнул пальцами, и рядом с ним тут же материализовались два плечистых приспешника. Они были столь же молчаливы, тихи. Сильные руки подхватили девушку под локотки, а Темный Лорд тут же достал волшебную палочку, нацелив ее на шею гриффиндорки. Медленно и неаккуратно, кончиком оружия он коснулся ее бледноватой шеи. Девушке оставалось только замереть, ожидая ответа на справедливо заданный вопрос.
– Нетерпение – страшнейший грех, мисс Грейнджер.
– Я-то думала, что убийство – куда страшнее.
Наверное, один из бугаев улыбнулся, потому что Том одарил его осуждающим взглядом. Волшебник прошептал незнакомое гриффиндорке заклинание, и ошейник раскрылся, со звоном упал на бетонный пол. Этот звук оглушил ее на секунду, выбил из реальности, заставляя закрыть очи. Веки и без того набегали на ее глаза, приглашая в заветную темноту, жадную до отчаявшихся душ.
Но, открыв их снова, гриффиндорка уже не увидела гостей. Ее руки немного ныли, словно их все еще сжимали сильные мужские ладони. Это ощущение преследовало ее не долго, мешая рассмотреть окружившую ее местность. Она увидела лепной потолок только тогда, когда почувствовала толчок. Сильный, вышибающий воздух из груди, мысль из тела. Лепные змеи и птицы смотрели на девушку с любопытством, а она на них – с жалостью. Гермионе казалось, что этот удар или пинок – последнее ее ощущение в жизни, точка, заканчивающая книгу.
========== 2. Использованная ==========
Теперь и не скажешь, что было бы лучше: наконец умереть, закончив свою долгую борьбу за жизнь, или все же испытать то, что она испытала после падения. Ожидая коснуться холодного пола, упасть на все тот же шершавый колючий бетон, Гермиона обманулась. Обманулась она жестоко. Внизу девушку ждала теплая кровать, не застеленная и ждущая ее ласкового касания. А получился неаккуратный шлепок лицом вниз…
Грязное платье задралось, оголяя ноги почти полностью. Живот Гермионы был белым, а ноги – еще смуглыми от жаркого солнца, опалявшего их последние несколько лет. Вечное скитание делает свое дело: кожа грубеет, нежное девичье тело меняется. Некогда аккуратные маленькие ступни грязнокровки стали не такими хорошенькими, губы ее обветрились, а щеки обернулись впалыми. Нет, красота не была потеряна, осталось что-то приятное в этих глазах, в сладком шепчущем голосе, но… Но словно не девичье, а уже женское.
А меж тем ей было всего двадцать пять лет. Пик молодости, расцвет сил. Лежа на краю кровати, рассматривая лепной потолок, Гермиона вдруг подумала о своей жизни. Последний миг – время раздумий. Ей-то казалось, что казнь самой знаменитой ныне грязнокровки будет пышной и торжественной: ее оплюют прохожие, закидают камнями, словно все они живут в древние времена невежества, и только после повесят. Говорили, что с Гарри произошло что-то подобное. Его вешали на главной площади, убивали так, как убивают неверных магглов, словно бросая в лицо «избранному» последнее оскорбление, самое жестокосердное.
Что ж… Мальчик, который выжил – умер. Ей тоже пора? Гермиона закрыла глаза, не желая больше пялиться в потолок. С неизбежностью смерти она давно смирилась, но умирать молодой и красивой все равно не хотелось, как бы мал ни был страх. Холодные мозолистые руки обхватили ее узкие лодыжки, выводя девушку из липкого «предсмертного» транса.
– Что ты… – шикнула она, распахивая очи.
– Тише, мисс Грейнджер.
Покрывало на кровати оказалось темно-красным, бордовым или винным. Рывком волшебник притянул девушку к себе, и теперь его красивое лицо нависало над ее испуганным. Змеиные глаза проникали в самую душу, взгляд их касался ее нутра, щекотал нервы. Гермиона почувствовала краску на своих щеках, пытаясь вспомнить, когда она смущалась в последний раз.
– Вы слишком сильны, мисс Грейнджер, чтобы так легко от вас избавляться. Мои помощники обыскали вашу старую квартиру в Лондоне, нашли пару идей, касающихся школы чародейства и…
– Мои родители…
– Здоровы, я полагаю, даже веселы, как все несведущие.
Сердце стучало в груди. Нелепый вид девушки не пугал ее собеседника, и Темный Лорд продолжал нависать над нею, словно он – балдахин. Гриффиндорка хмыкнула носом, почувствовав легкий укол облегчения. Родители живы, они здоровы. Сложно поверить, что с ними вообще работали Пожиратели Смерти.
– И чего ты от меня хочешь? Сотрудничества, дружбы?
– Любви? – добавил Том Реддл. – Мне нужны вы, мисс Грейнджер, как правая рука и верный союзник, как ключ ко многим сердцам.
Ключом к чему она может оказаться? Последняя фраза волшебника заставила гриффиндорку громко рассмеяться. Ее щеки продолжали пылать от стыда, а верхняя губа нервно дернулась, когда девушка закрыла рот. Глаза она чуть прикрыла, спасаясь от света, но закрывать совсем не стала. Близость Волан-де-Морта пугала ее, злила, обескураживала. Что он сделает, как только потухнет этот свет?
– Никогда, – ответила она шепотом. – Я никогда не встану на вашу сторону.
Звучало слишком громко. Темно-красное или винное покрывало под девушкой смялось, гриффиндорка повернула голову в сторону. Том Реддл не позволял злости взять над ним верх. Он уверял себя, что это только часть плана, и ему нужно оставаться сдержанным, чтобы получить для себя помощь, союзника, что будет полезнее многих других. Нужно только переждать, а ждать Темный Лорд умел хорошо.
– Я так и думал, – заметил он тихо. – Но это же легко изменить. Вы знакомы с методами допроса Пожирателей Смерти, мисс Грейнджер? Я уверен, что вы знакомы.
Да. Она видела последствия не сбежавших от смерти «счастливчиков», чью кожу теперь покрывали язвы и струпья. Гриффиндорка смотрела в окно, не желая слушать дальше, но властным и жестким движением волшебник развернул ее лицо к себе. Красные глаза напротив карих. Они жестоки, заглядывают словно сквозь кости и кожу, плоть. Сквозь мышцы прямиком к разуму, к мыслям, словно применив одно из запрещенных заклинаний.
Двух бугаев, поднявших ее с места, уже не было. В комнате остались двое. Холодные пальцы пробежались по ее оголенной коже. Внутренняя сторона бедра покрылась мелкими пугливыми мурашками, шедшими за его пальцами. Да, парочка женщин рассказывала и о таких «методах». Правда, проводил эту экзекуцию не сам Темный Лорд, а его прихвостни, которым мучать людей – только в радость. Гермиона соображала быстро. Жизнь ей была не нужна: все кончилось, и мечты, и надежды канули в глубины прошлого, сил не было ни для борьбы, ни для дум о ней.
– Что ты собираешься со мной делать, старик? – прошипела девушка сквозь зубы.
– Старик? – спросил Волан-де-Морт, кривя губы. – Я выгляжу прекрасно, мисс Грейнджер, не нужно лукавить. И вы прекрасны… Почти так же.
Он улыбнулся, но гриффиндорка этого уже не увидела: ее развернули. Лицом в подушку, укрытую все тем же красным покрывалом. Она стиснула зубы, услышав треск. Это платье, серое платье разлетается на лоскутки. Странно… Увидев его впервые, Гермиона подумала, что оно соткано из пыли, не из какого-либо прочного материала, и при первой же возможности разлетится мелким прахом и солью. Как обманчивы могут быть первые впечатления, да?
– Пусти меня, – шикнула она, пытаясь вырвать руку из его лап. – Ты никого не обманешь ни молодым телом, ни силой.
– Я уже многих обманул, – говорил Том, заламывая руки ей за спину.
Боль обожгла сначала мышцы, затем тронув и кожу. Гермиона вздрогнула, проглотив вскипающий внутри крик. Она попыталась вырваться, повернув вбок, словно она – тюлень на лежбище, но сил у Темного Лорда было куда больше. Вжать ее в матрас, выбив последний воздух из легких – ему не сложно. Так Волан-де-Морт и поступил, так и сделал, лишив ее возможности избежать своей судьбы. Гермиона закусила дрожащую от страха или гнева губу.
– У вас гладкая кожа, – шепнул он, расстегивая ширинку своих штанов. – Сухая, конечно, но все же гладкая, мисс Грейнджер. Хорошо.
Он осматривал ее так, как покупатели смотрят на товар. Словно Гермиона уже не была человеком, словно она теперь только мясо, только кусок ветчины с перцем, кусок, который можно купить и сожрать, разделав перед употреблением. Голое тело лежало перед ним, словно полотно перед художником. Она снова дернулась, но волшебник не позволил девушке сбежать. Красное покрывало сбилось и намоталось на ее ногу, обвязав тонкую лодыжку.
Девушка почувствовала, что Том притянул к себе ее бедра, сдвинув несчастную с места. Холодные пальцы снова пробежались по чувствительной коже, не спеша подходить к самому нежному куску ее плоти. Гермиона пыталась сдвинуть ноги, но не могла. После долгих скитаний она ослабла, после постоянного преследования и нескончаемой погони, после недоедания, недосыпа и прочей ерунды, что составляла ее новую жизнь – она уже не могла сопротивляться.
– Мисс Грейнджер, вы принадлежите мне, – говорил Темный Лорд, избавляясь от остатков своей одежды. – Каждая косточка, клеточка кожи, каждая… Дырка, мисс Грейнджер. Как преступница, падшая волшебница – вы в моей полной власти.
Он говорил медленно, растягивая такие приятные для него слова. Гермиона понимала, что эта речь – малая часть начинающейся пытки, понимала, что реагировать она не должна, но так уж случилось, что сердце ее ослабло также сильно, как все остальное тело. Слова – меткое проклятье – они попадают прямо в цель. Угодив в ловушку Пожирателей, Гермиона еще долго убеждала себя в том, что здесь все равно не может быть намного хуже, но сейчас, осознав всю паршивость своего положения, осознав, что отныне она лишена свободы… Стало не по себе. Сильнее, чем прежде.
– А я не люблю, чтобы мои вещи лежали без дела или без пользы. Нет! – крикнул он, хватая ее за заломленные назад руки, когда девушка пыталась встать. – Нет, лежите на месте.
– Так получается… Либо раздвигать перед тобой ноги, либо…
– Вступить в Пожиратели, верно, – шепнул он, наклоняясь к самому уху пленницы. – Можно и совмещать, конечно, но тут все зависит скорее от моего выбора, чем от вашего. Ну, так что выбираем?
Она не ответила. Гермиона смогла повернуть голову на бок, чтобы хотя бы краем глаза видеть его жестокое лицо. Красные змеиные очи смотрели на нее с нетерпением. По холодной бледной коже мужчины прошла стайка мурашек, шагая слишком быстро, чтобы за ней уследить. Искусственно созданному телу приходилось учиться чувствовать все то, что ощущают тела настоящие. Девушка снова поджала губы, тем самым дав ему ответ.
Реакция Лорда не заставила ждать. Волшебник не готовил свою пленницу к этому, не ласкал ее так, как мог бы. Он просто вошел, толкнувшись вперед. Неосторожно, быстро. Так, чтобы выбить из этих карих глаз слезу. Гермионе повезло: она не была девственницей, знала, как и что должно происходить в такие моменты. Жаль только, что это знание не помогло ей пережить испытанное легче. Крик боли сорвался с ее губ, а волшебник сладко этому улыбнулся.
– Грязный… – прохрипела она.
– Молча, – ответил Темный Лорд. – Или я воспользуюсь империусом, мисс Грейнджер.
Мрачная перспектива. Девушка предпочла послушаться его «совета» и промолчать, не договорив. Если бы ей пригрозили смертью, расправой, Гермиону бы не могли заткнуть. Но оказаться под чужим влиянием, в полном контроле у сумасшедшего, у жестокого, грязного старика… Пусть лучше так, чем с помутненным от заклятий разумом.
Второй толчок последовал не скоро. Темный Лорд и сам привыкал к тому, что девушка под ним была сухой и узкой. Рукой он вжимал ее в матрас, вдавливал, вколачивал. Голое тело шлепнулось о голое тело, звук касания двух разных по цвету и фактуре кож был похож на шлепок по новорожденному. И что же… Что же родилось в этот момент?
Боль. Она обожгла обоих, но Тому она приносила невиданное наслаждение, добавляла красок к его ярким ощущениям. Что может быть лучше, чем впервые возлечь с красивой женщиной? Только заставить ее подчиняться, верно?
– Это ваш… Выбор, – прошептал он, набирая темп. – Только ваш, мисс Грейнджер.
Она молчала. Никаких криков, никаких стонов. Только сжатые губы, только закрытые в надежде отвлечься глаза. Гриффиндорка считала секунды, минуты, пока волшебник развлекался, наслаждаясь ее телом. Вперед и назад, вперед и назад, пока искры не посыпались из ее некогда красивых заплаканных глаз. Девушка выгнулась, когда маг вошел в нее до конца.
– Я получаю свое, мисс Грейнджер. Так или иначе, плевать, – говорил он, даже не запыхавшись.
Сколько времени прошло? Гермиона вцепилась в матрас, в подушки, когда волшебник отпустил ее руки. Боль все нарастала, жгла ее изнутри. Она сбила девушку с толку, и, когда призрачная свобода движений замаячила на горизонте происходящего, гриффиндорка и не попыталась отмахнуться, убежать. Она уверяла себя в том, что все это совсем скоро закончится, вот-вот, вот-вот…
Но ее пытка продолжалась. Он не целовал ее, не гладил, старался не трогать лишний раз. Только одной рукой нажимал на поясницу, на спину, на шею, не давая девушке встать. Холодное тело не разогревала и страсть движений и выдержанный темп. Шлепки эхом разлетались по комнатке.
Гермиона почувствовала дурноту, ощущая что-то внутри себя. Волан-де-Морт вздрогнул, не издав ни единого звука. Он сделал все молча, словно ничего и не ощущал, только наблюдал со стороны. Маг улыбнулся, но Гермиона этого не видела, она старалась не разлеплять глаз.
– Чудно, мисс Грейнджер, раз вы не захотели по-хорошему… Можете отдохнуть, помыться, осмотреть комнату, в конце концов. Я приду завтра.
Вот так просто. Вот так просто говорил он, уже собирая свои вещи. Всего минуту, всего несколько коротких секунд назад, секунд, сложенных вместе, он… Он творил с ней неописуемое. Бедра ныли, меж ними ныло, ныли и руки, и ноги. Том надел рубашку, кое-как натянув и штаны. Вьющиеся волосы он пригладил назад, инстинктивно понимая, что выглядит не лучшим образом.
– Я приду завтра, – повторил он, уходя. – Будьте готовы, подумайте, мисс Грейнджер. В другой раз все может пройти несколько… Иначе.
========== 3. Напуганная ==========
Она должна была согласиться, продаться за относительную безопасность и мнимое спокойствие. Человек так устроен, человек – такой зверь. Эгоистичный и жадный до благ, обращенных лишь ему на пользу. Если ради своего благополучия приходится продать идею или Родину, других людей или прочую ерунду… Почему бы не сделать этого, спасая собственную шкуру?
Уходя, волшебник предложил ей осмотреть комнату, чтобы немного развеяться. Предложение было странным, особенно если учесть то, что произошло несколькими минутами ранее. Гермиона закусила губу, потирая сухие руки. Она встала с кровати, стряхивая неокрепший, не случившийся с нею сон. В комнате не было ни одного окна, но светло было точно днем.
Одежда лежала в шкафу. Из черного дерева, которое, кажется, преломляло этот призрачный свет. Отражало, отталкивало, прогоняя как можно дальше, чтобы не хранить слишком уж близко к себе. Гриффиндорка снова лежала в кровати, бухнувшись обратно, комкая руками мятое покрывало. Она еще не могла встать.
Находясь в той мерзкой комнате, находясь в цепких лапах кожаного ошейника, пленница мечтала только о ванне. Горячей, ласковой ванне с какими-нибудь пенами, маслами и травами, способными успокоить дух. Сейчас она была у девушки в распоряжении, но мысли оказались заняты чем-то менее приятным. Когда он ушел, испарившись в пустоту, как и появился, грязнокровка не вставала. Лицом она уткнулась в подушку, но не заплакала.
Завыла. Протяжно и противно. Как собака, брошенная всеми на свете, побитая и покинутая. Хозяином и стаей, теплой матерью и людьми, что кормили ее всю жизнь. После девушка закричала, цепляясь за подушку, а потом задремала, сорвав горло. Тело болело, меж ног Гермионы саднило, тянуло. Боль то нарастала, то стихала, накатывала на нее волнами и мешая разуму найти покой в царстве благородного Морфея.
Повезло, что этот опыт все же не был ее первым. Конечно, Темному Лорду это не понравилось, ведь для того, чтобы сломить волю пленника, требуется тяжелый груз за плечами, нужно, чтобы он ощущал всю свою никчемность и униженность. Такое воспоминание еще долго будет давить на ее шею, но тяжесть эта могла бы стать еще сильнее, верно?
Спать ей предстояло не долго. Разум лишь на секунду остановил мысль, успокоился, отдаваясь сладкому, живительному отдыху… И его тут же снова впрягли в эту же телегу. Пришлось возвращаться в реальный мир, скидывая блаженное оцепенение, пришлось заниматься тем, чем заниматься ему не хотелось. Думать, помнить, слышать и видеть. Гермиона открыла глаза, почувствовав на своем плече такую знакомую теперь холодную ладонь.
– Вставайте, мисс Грейнджер, – прошелестел тот же знакомый голос. – Нам пора идти.
Свет ударил ей по глазам. Больно до дрожи, до слабости в вымученных ногах, коленях, суставах. Гриффиндорке пришлось отлепить лицо от подушки и сонно глянуть на мужчину, навестившего ее с утра. С утра ли? Она понятия не имела о том, сколько сейчас времени и какой это день.
– Если вы сами не приведете себя в порядок, мисс Грейнджер, я попрошу своих помощников прийти к вам и…
Девушка поднялась. Голая, со спутанными каштановыми волосами и покрасневшими очами. Темный Лорд посмотрел на нее бегло, осторожно. Казалось, что зрелище его совершенно не впечатлило и даже не интересовало. Том приподнял бровь, решив, что это – ее ответ. Девушка поднялась, даже не оглянувшись, прошла вперед, увидев дверь в ванную комнату, и отворила ее.
Она не собиралась рассматривать убранство. Ванная есть – отлично, душевая кабина – приемлемо. Белые стены источали холод. Вода лизала горячее тело, смывала с него грязь и пот, проступивший только вчера, пыталась счистить и горькие мысли, но ей не удавалось проникнуть так глубоко внутрь. Вода не всемогуща.
В душе имелось все необходимое. Масло для кожи, гель с яблоком и маслянистой оливой, шампунь с тем же ароматом. Разнообразные скрабы, лосьоны, бритвы и щетки. Мыло пахло какими-то травами, и пахло оно сильно. Этот сладковатый запашок чувствовался даже в комнате, но только сейчас девушка осознала, что это было. Не то сирень, не то фиалки – понять сложно, очень приторный аромат.
