Текст книги "Диагноз - Человек Ч3 Эгама (СИ)"

Автор книги: Алексс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

      – Не поверю, что ты всё это задумал абсолютно бескорыстно! Признавайся, какой приз хочешь получить взамен!

      – Сейчас я не могу тебе этого сказать, – ответил бесстрастно БК. – Могу лишь обещать – если у меня получится задуманное, ты – первый, кто об этом узнает.

      – Это нечестно! – возмутился человек. – Ты прекрасно понимаешь, что с момента, как я выйду из планетолёта, нам не суждено больше встретиться и всё равно пытаешься что-то скрыть от меня. Тем более, я давно знаю, что у тебя есть собственная мечта. Скажи мне, в чём она заключается?!

      – Не могу сказать.

      – А если я прикажу? – Леон лукаво прищурился.

      – Сомневаюсь...

      Человек тяжко вздохнул:

      – Ты прав.

* * *

      Облачённый в скафандр, который за всё время путешествия использовался лишь два раза, Командор вылез через овальный люк планетолёта и осмотрелся. Поглядев вниз, он отметил удивительную ровность поверхности для астероида, который образовался в результате взрыва целой планеты. Сходя по ступенькам, выдвинувшимся из специальных скрытых полостей в обшивке, человек понял, что поторопился, надевая скафандр – на спине образовалась складка, расположившись диагонально чуть ниже шеи между лопатками. Встав на твёрдый грунт, он поводил плечами вправо-влево, затем нагнулся и снова несколько раз повернулся в таком положении, после чего выпрямился. Судя по ощущениям, складка на фланелевой рубашке, необходимой при ношении скафандра, чудесным образом расправилась.

      «Хорошее начало пути, – подумал Леон, – не придётся возвращаться. Всё-таки, плохая примета...»

      Небольшой плоский ранец, в котором помещалась автономная система жизнеобеспечения и аккумулятор для её питания, удобно расположился высоко над поясницей и ощущался скорее необходимым противовесом, помогающим при ходьбе, нежели обузой. Человек посмотрел на индикаторную панель, вмонтированную на тыльной стороне перчатки, и ещё раз убедился – все системы скафандра работают исправно, заряда аккумулятора хватит более чем на шесть часов, даже если не выключать встроенного коммуникатора. Единственным неудобным предметом был небольшой пластиковый контейнер, прицепленный карабином к поясу на левом боку. В него Леон поместил миниатюрных ремонтных роботов и коммуникатор, теперь исполняющий роль ретранслятора. Весил контейнер не больше пары килограмм, но, посмотрев критически на его расположение, человек задумался – не лучше ли было его укрепить рядом с ранцем на спине? Подпрыгнув на месте, человек отметил два момента: первый – приятный – гравитация действительно составляла не более половины от той, что действовала в планетолёте, и второй, менее радостный – контейнер, висящий на боку, сильно раскачивался, ударяясь в бедро. Решив, что возвращаться из-за такого пустяка глупо, он нажал на выпуклость, расположенную рядом с системным индикатором, и произнёс бодрым голосом:

      – Готов отправиться в путь! До встречи в лучшем мире, напарник!

      – Буду наблюдать за тобой через внешнюю камеру, пока это возможно, – ответил голос бортового компьютера, и после небольшой паузы, добавил: – Удачи, Леон Ардо!

      Сквозь стекло шлема человек ещё раз посмотрел на большую пирамиду, окутанную рассеянным свечением, и снова отметил про себя, что никакого мистического и возвышенного чувства он не испытывает – просто большое сооружение, вполне материальное и достижимое. Сознание снова кольнула мысль о том, что это всего лишь артефакт, не обладающий никакими мистическими свойствами – памятник древней эпохи и ничего более.

      «Даже если это так, – подумал Леон с усмешкой, – всё равно я буду первым человеком, который дотронется до неё и исследует... насколько хватит аккумулятора системы жизнеобеспечения. Ладно, хватит размышлять, пора действовать!».

      Учитывая низкую гравитацию, идти по ровной поверхности, присыпанной песком и небольшими камнями, было легко и комфортно. Командор быстро прикинул в уме, что при удачном стечении обстоятельств заряда аккумулятора ему хватит, чтобы дойти до пирамиды и вернуться обратно раза два как минимум. Подошвы чуть увязали в песке, и это нравилось человеку, шагающему вперёд. Подойдя к месту, куда ещё доставали стояночные прожектора, землянин обернулся и посмотрел на планетолёт. В отличие от пирамиды, к которой он так стремился, нелепая яйцеподобная конструкция, стоящая посреди яркого светового пятна на трёх телескопических опорах, пробудила более глубокие чувства, которые обычно вызывают родные, а оттого – очень ценные предметы. Мысль о том, что при неблагоприятном развитии событий он ещё не раз увидит свой планетолёт, успокоила его сознание. На всякий случай, попрощавшись с творением рук человеческих, ставшим для него домом, человек сделал шаг в темноту.

      Довольно быстро глаза привыкли к окружающему полумраку, и рассеянного свечения теперь вполне хватало, чтобы видеть поверхность, по которой предстояло пройти менее десяти километров. Пирамида возвышалась впереди, окутанная мертвенной голубизной, снисходительно наблюдая с высоты своего возраста и величия за очередным претендентом на счастье. Будто бы в отместку за это, человек шёл, не испытывая к древнему сооружению никакого почтения. Если он и думал о чём-то, то в любом случае не о вселенской мудрости и величии инопланетного разума. За легковесными мыслями человек не сразу заметил, что значительно сбавил скорость движения. Пройдя ещё пару километров, он вдруг ощутил растущую усталость, а вместе с ней беспокойство. Словно озарение в голове человека возникла мысль:

      «БК говорил, что ближе подлетать опасно – какая-то гравитационная аномалия. Вот почему стало так тяжело идти»

      Всё ещё продолжая двигаться к прежней цели, Леон чувствовал, что с каждым шагом подошвы оставляют более глубокие следы в вековой пыли, нежели в начале путешествия. Дыхание участилось, а на лбу выступила испарина.

      «Ничего страшного, – подумал он, – больше половины пути уже позади. Меньше чем через час буду на месте»

      Пирамида заметно приблизилась и потому несколько выросла в глазах землянина. Постепенно она вытеснила все прочие мысли из головы, и теперь Леон думал только о том, какие испытания готовит ему судьба в самом ближайшем будущем. Чем ближе была цель, тем лучше становилось освещение, из мертвенно-голубоватого переходя в более тёплую область спектра. Ещё пара километров и... Леон понял, что ему необходим привал, иначе он свалится от усталости гораздо раньше, чем достигнет цели. Он остановился, затем уселся на песок и некоторое время тяжело вздыхая, думал о странном поведении сил гравитации вблизи пирамиды. Подняв глаза к её вершине, он обнаружил, что прямо над ней без всякой опоры висят огромные камни. Это вызвало ещё большее удивление, нежели сила, тянущая его к земле всего в паре километров от основания этого древнего сооружения. Сознание отказывалось понимать механику такого природного явления, к тому же, и значительная усталость тоже мешала сосредоточиться.

      Большая капля пота, образовавшись в районе виска, плавно скользнула по щеке и закончила своё движение в районе ворота, впитавшись во фланелевую рубашку. Командор сделал глубокий вдох и поводил плечами, разрабатывая напряжённые мышцы спины. Ощутив, что рубашка прочно прилипла к спине, он понял, что крепко вспотел. Ещё недавно ранец не воспринимался тяжестью, но сейчас он сильно напрягал позвоночник. Для того чтобы максимально расслабиться, человек лёг на спину. В этот момент пискнул зуммер в затылочной части шлема, и Командор нажал выпуклость на перчатке.

      – Что случилось, Лео? – прозвучал голос бортового компьютера. – Ты куда исчез?

      – Я решил отдохнуть, – ответил он, – тут какие-то шутки гравитации. Мне кажется, что сейчас я вешу в три раза больше, чем обычно.

      – Понятно. Постарайся рассчитать силы, тебе осталось пройти чуть менее трёх километров.

      – Что ты сказал – трёх?! – Леон не смог скрыть разочарования в голосе. – Мне показалось, что до пирамиды меньше двух.

      – Это от повышенного внутричерепного давления, – объяснил БК, – глазной нерв напряжён и искажает восприятие расстояния. Если станет совсем тяжело – закрой глаза, и я буду тебя направлять по коммуникатору. Для нас обоих важно, чтобы ты достиг цели.

      – Хорошо, я постараюсь, но пока самостоятельно, – ответил человек, пытаясь придать голосу твёрдость, – если не получится – вызову тебя.

      Ограничив отдых лишь десятью минутами, человек встал, но сделал это без прежней лёгкости. Предстояло пройти ещё довольно много. Леон уже не был так уверен в выполнимости поставленной задачи, с каждым шагом физически ощущая, что становился ещё тяжелее, и прежнюю скорость сохранить не получится. Ещё более наклонившись, чтобы ранец за спиной не тянул назад, человек нёс уже совсем не тот груз, что раньше – пять килограмм системы жизнеобеспечения сейчас казались в десять раз тяжелее, а контейнер с роботами постоянно раскачивался маятником и сильно ударял в бедро. Мысль, что его лучше было бы повесить на спине, уже не казалась однозначно выигрышной – дополнительный вес для позвоночника мог стать ещё большей проблемой, нежели синяк на ноге. Чтобы не концентрироваться на своих ощущениях, человек старался думать только о конечной цели своего путешествия – пирамиде. Если издалека она казалась сиреневой, то теперь было видно, что реальный её цвет скорее бардовый. Ошибка восприятия крылась в особом геометрическом рисунке на её гранях. Яркими серебристыми линиями он делил огромную ровную поверхность на множество маленьких треугольников. Издалека эти линии не были видны, искажая основной цвет, но вблизи выделялись вполне отчётливо на фоне более тёмной грани.

      Землянин двигался навстречу пирамиде, но беспощадная гравитация, будто насмехаясь над маленьким человеком, упорно клонила его к земле, заставляя смириться с величием сооружения, построенного неизвестными древними мастерами. В другой ситуации человек усмехнулся бы собственным мыслям, но не сейчас, когда кровь заполнила микроскопические капилляры глаз, окрасив окружающее пространство в пурпурные тона. В голове отчётливо стучал пульсирующий ритм, будто один массивный предмет ударяет по другому – глухо и невыносимо громко. Он упрямо делал следующий шаг, затем другой, третий... Неясная картинка за стеклом шлема причудливо меняла свою форму и перспективу, что сильно мешало удерживать равновесие. В следующий момент нога опоры не ощутила...

      Леон чувствовал, что находится по пояс в какой-то липкой жидкости, но глаза отказывались отметить и малейший признак света – кромешная тьма. Попытавшись высвободиться, он встретил явное сопротивление, будто за руку цеплялась мощная пружина – отвоёванные десять сантиметров тут же были проиграны, стоило только чуть расслабить мышцы. С ногами та же история – значительное усилие, приложенное к зыбкой опоре, снова пять-десять сантиметров движения, а в результате – полное поражение. Трясина не желала отпускать его из своих объятий.

      Пустота, до того царившая в голове, постепенно заполнилась малозначительными мыслями, и вместе с этим вокруг заискрились серебряные искорки. Их становилось всё больше и больше, пока они не слились в общее голубовато-серебристое свечение – очень тусклое, но достаточное для того, чтобы осмотреться вокруг. Прямо перед человеком на расстоянии пары метров находилась кочка, поросшая чахлым ползучим кустарником. Слева и справа – похожие выпуклости, выглядевшие вполне пригодными в качестве прочной опоры, но дотянуться ни до одной из них не представлялось возможным – чёрная маслянистая среда, в которой человек стоял скованный по рукам и ногам, держала крепко. Незначительную свободу имела только голова, но и её что-то удерживало от резких движений.

      – Здесь долго находиться нельзя, – прозвучал голос спереди, но говорившего человек не видел.

      – Но я не могу пошевелиться, что-то держит, – попытался оправдаться он.

      – Гравитация – мощная сила, и для её преодоления недостаточно обладать только физической силой, – назидательным тоном ответил голос, – требуется ещё и упорство, которое находится в твоём сознании.

      – Вовсе это не гравитация – какая-то жуткая липкая масса, – попытался спорить скованный по рукам и ногам человек.

      – Обычная реакция – человеческая фантазия придала доступную форму тому, что невозможно увидеть или потрогать, – произнёс голос совершенно без эмоций.

      Последняя фраза незнакомца оказалась за пределами понимания, но та бесстрастность, с которой она была произнесена, разозлила Леона:

      – Вместо того чтобы поучать, лучше бы помог!

      – Я – проводник, а не спасатель. Могу дать рекомендацию, а следовать ей или нет – решай сам.

      Леон опустил голову и увидел, что погрузился в чёрную массу уже по грудь, тогда как ещё недавно она находилась на уровне пояса. Заострив внимание на этом моменте, он обнаружил, что медленно, буквально по миллиметру опускается ещё глубже. В сознании зародилась и начала расти паника. Ощутив первый, едва заметный укол страха, он процедил сквозь зубы:

      – Тогда говори скорее, что за рекомендация!

      – Уже сказал. Могу повторить – соедини силу воли с физическим усилием. Ничто другое тебе сейчас не поможет.

      – Но как это сделать?! – воскликнул Леон.

      Ответа не последовало, причём, появилось стойкое ощущение, что проводника рядом уже нет. Медленно погружаясь в чёрную массу, Леон представил тот момент, когда жижа скроет сначала подбородок, затем рот. Когда очередь дойдёт до носа, дышать он уже не сможет. Скорее от омерзения, которое он испытал, представив картинку из своего совсем близкого будущего, человек начал судорожно трепыхаться всем телом, стараясь если не выбраться, то хотя бы просто двигаться, чтобы заглушить растущий внутри страх. Одновременно с этим он услышал далёкий сигнал. Звук нарастал, и вскоре уже бренчал в ушах множеством колоколов различного размера – от очень маленьких – писклявых, до больших – режущих слух...

      Леон открыл глаза и понял, что лежит лицом книзу, упираясь стеклом шлема в песок. Зудящий неприятный звук из бреда, в котором он только что находился, постепенно сбавил громкость, и теперь звучал как обычный вызывной сигнал коммуникатора. Преодолевая тяжесть, придавившую его к земле, он повернулся сначала на бок, затем на спину, после чего нажал кнопку связи на перчатке.

      – Лео, ты жив? Не молчи, скажи что-нибудь!

      – Не уверен, – слабым голосом ответил он. – Ощущение, что на меня наехал целый грузовик, остановился и не желает двигаться дальше.

      – Что случилось? Уже более трёх часов ты не выходишь на связь.

      – Так долго? – нахмурился человек. С большим трудом приблизив к стеклу шлема перчатку с индикатором, он посмотрел на показания. Убедившись, что бортовой компьютер говорит правду, он ощутил какое-то безразличие ко всему происходящему. Сознание посетила мысль:

      «Какая разница, сколько осталось до пирамиды, если я едва шевелюсь? Через пятьдесят, пускай даже – сто метров, я буду весить тонну, если не больше, и тогда не смогу даже кнопку коммуникатора нажать. А если и смогу, то языком не пошевелю. Обратно дорога закрыта – времени не хватит – три часа провалялся как мешок с отрубями...»

      – Лео, продолжай говорить! – голос БК звучал как бы издалека, будто динамик находился не в шлеме, а где-то за его пределами. – Что ты молчишь?

      – Пытаюсь понять, зачем ввязался в эту авантюру, – ответил человек слабым голосом. Он бы очень хотел, чтобы его слова прозвучали с шутливой интонацией, но получилось совсем наоборот – полная безысходность.

      На этот раз долго молчал БК. Трудно сказать, сколько это длилось, потому что лежащий в песке человек потерял счёт времени. Наконец, решив, что общение с бортовым компьютером – сейчас единственное, что его связывает с внешним миром, он сделал над собой усилие и произнёс:

      – Остаток пути мне не пройти – это невозможно физически. К сожалению, я не какой-нибудь механический монстр с моторами и сервоприводами, а обычный человек.

      – У тебя есть руки и ноги, – ответил голос бортового компьютера без каких либо эмоций, – у меня даже этого нет.

      – Но какой в них толк, если я лежу раздавленный буквально в сотне метров от цели?

      – Будь у меня то, что есть у тебя, я бы боролся до последнего.

      – Тебе не понять, что я сейчас испытываю, – ответил человек, и вдруг понял, что оправдывается перед своим механическим слугой.

      «Докатился, – подумал он про себя, – ищу оправдание своей беспомощности. Пытаюсь получить хоть какую-то поддержку своей слабости, и у кого – бортового компьютера. Хорошо, что он меня не видит, а только слышит... Хотя, какое мне дело до чужого мнения? Что вообще имеет значение сейчас – в нескольких метрах от Мечты?! Такой длинный путь проделан, чтобы остановиться перед кротовой норой, протиснуться в которую невозможно. В старой сказке девочка нашла средство, чтобы уменьшиться, но здесь ничего такого нет. Это испытание мне не под силу...»

      – Испытание... – непроизвольно произнёс человек вслух.

      – Что ты сказал? Повтори! – отчётливо потребовал БК.

      И в этот момент Леон понял – для того, чтобы протиснуться в кроличью нору, ему не хватало именно этого слова. Сейчас он будто держал в руках нечто хрупкое, и, боясь повредить, медленно распутывал только что обнаруженную логическую нить:

      – ...испытание даётся только тем, – говорил он медленно, будто произнося заклинание, в котором от точности слов и их порядка зависит, подействует оно или нет, – кто способен его пройти.

      – Не ожидал от тебя, Лео, – в голосе БК звучало одобрение.

      – Не торопись меня хвалить, – ответил человек слабым голосом, но интонация была не той, что минуту назад – появились твёрдые нотки. – Пройти испытание сложнее, чем сказать об этом.

      – И всё равно, я верю в тебя.

* * *

      Землянин полз вперёд, давно потеряв возможность подняться на ноги. Упираясь перчатками скафандра в рыхлый песок, с каждым разом он продвигался вперёд на каких-то десять-двадцать сантиметров. Движения уже давно стали механическими, а вместо разума работали рефлексы. Он не знал, сколько прошло времени и его уже это не интересовало – движение, не важно куда, заменило ему цель. Сейчас человек не думал ни о пирамиде, ни о том призе, который она сулила – сознание уже давно отключилось – сейчас он был машиной, у которой есть только одна задача – двигаться вперёд, а что там – пропасть или дорога на небеса, никакого значения не имело.

      Леон не мог видеть яркую серебристую полоску, висящую безо всякой опоры примерно в полуметре над поверхностью – глаза его были закрыты – пот не давал возможности разомкнуть веки. К тому же, вряд ли он даже думал об этом – сознание заполнила серая пелена, скрыв даже малейший намёк на разумную мысль – рефлексы, только рефлексы – подтянуть руки, упереть в твёрдое и протолкнуть тело ещё на несколько сантиметров.

      Светящаяся полоска вскоре была преодолена – она чётко отделяла естественную породу, присыпанную песком и пылью от полированной поверхности площадки, опоясывающий пирамиду по периметру, но землянин всё ещё продолжал ползти, не замечая произошедших вокруг изменений. Несмотря на то, что перчатки предательски скользили, продвижение шло намного легче – шутки гравитации закончились сразу за световой границей. Человеку не дано было сделать какие-либо выводы – последние попытки анализа окружающей обстановки остались далеко позади. Если бы он мог видеть себя со стороны, то удивился бы, как похож на большую черепаху, скользящую по чёрной полированной поверхности всего в нескольких метрах от гладкой грани пирамиды, уходящей далеко ввысь.

      На площадку, опоясывающую периметр, он вполз не прямо, а по касательной, так как уже давно не контролировал направление и сбился с пути. Потратив ещё несколько лишних минут, он упёрся в преграду шлемом. В этот момент судорожные движения рук и ног прекратились, словно человек был игрушкой на пружине, у которой вдруг кончился завод. Рядом не было никого, кто бы мог вставить в него ключик и завести заново.

Глава 5

      Человек попытался открыть глаза, но сразу же закрыл – солёный пот коснулся слизистой и вызвал жжение, от которого хотелось взвыть в полный голос. Несколько секунд активной работы лицевой мускулатуры и новая попытка – на этот раз удачная. И тут яркий свет ударил в глаза, но человек не зажмурился, а стойко выдержал этот удар. Постепенно зрение пришло в норму, вместе с ним – первые вопросы – «где я и что со мной?»

   Сознание включилось! Параллельно с ним заработали органы чувств. Вздох облегчения ознаменовал понимание того, что уничтожающей волю гравитации здесь уже нет – обычное притяжение, даже меньше того, что было внутри планетолёта. Следующим испытанием стала всепроникающая боль – каждая клеточка организма просила снисхождения, моля о том, чтобы человек даже не пытался двигаться. Леон без движения пролежал ещё пять минут, давая собственному организму тайм-аут – награду за выполненную работу – ведь он уже достиг цели и имеет полное право на отдых. Понимая, что раздавленному гравитацией организму лучше не делать лишних движений, он ещё немного отлежался и лишь затем подтянул руку к стеклу шлема. Морщась от боли, человек посмотрел на тыльную сторону перчатки. Дисплей оказался испорченным безвозвратно – потрескался и не отображал ни единого символа. К тому же, это не имело никакого значения – рядом с маленьким экраном медленно помигивал красный огонёк – аккумулятор сигнализировал о полном разряде.

      Никак не желая верить в происходящее, землянин смотрел на затухающие пульсации до тех пор, пока они не прекратились.

      «Как же так? – он не старался даже скрыть на лице обиду и разочарование. – Почему такая несправедливость? Где обещанная штабс-капитаном Линия Удачи? Пройти гравитационную мясорубку только для того, чтобы дотронуться до пирамиды и тут же умереть от удушья?»

      Какое-то время мысли метались в широчайшем диапазоне – от жалости к себе и обиды за те лишения, которые пришлось преодолеть, до злости и презрения ко всему и вся, начиная от строителей пирамиды, заканчивая всеми живущими во вселенной существами, не исключая и себя самого, как части бесчисленного множества живых и разумных. Наконец, фонтан прекрасномыслия иссяк, и сознание землянина окунулось в философско-созерцательную пустоту. Всепрощение и всепонимание без каких либо эмоций – реальность, данная в ощущении величия и непостижимости вселенной.

      Стекло шлема начало запотевать от дыхания и увеличившейся доли углекислоты в воздушной смеси. Система регенерации не работала, и это означало только одно – ещё несколько минут ясного осознания собственной беспомощности, а затем, в лучшем случае – медленное угасание разумной мысли, в худшем – конвульсии задыхающегося человека. Человек отлично представлял себе оба варианта развития событий, и ни один из них не вызывал оптимизма.

      «Пускай, моё время вышло, – подумал человек со злостью, – но я не буду ползать на коленях и вымаливать прощения за грехи, которых не совершал. Возможно, я в чём-то виноват, но это целиком моя проблема! Я не жалею о том, что не смог запустить механизм, который сделает меня счастливым – это уже не важно...»

   В этот момент он вспомнил о контейнере, который всё ещё висел на ремне. Бережно погладив рукой пластиковую коробку, человек улыбнулся с таким злорадством, словно заглянул в глаза вечности:

   «Железяка сможет, он это сделает, не сомневайся!»

      Кому бросал вызов человек, сейчас он не смог бы ответить – может, бездушной пирамиде, а возможно, это обращение было адресовано кому-то, кто смотрит за ним безучастно, насылая мыслимые и немыслимые испытания. Дальнейшие движения землянина были осознанными и взвешенными. Превозмогая боль в потревоженных мышцах, он встал, широко расставив ноги, протянул руку к защёлке шлема, и нажал кнопку фиксатора. Пар от дыхания, до этого момента заполнявший шлем, тонкой струйкой скользнул наружу и поплыл волнами в направлении пирамиды, пока не исчез. Держа в руке шлем с запотевшим стеклом, Леон смотрел на исполинское сооружение с нескрываемым презрением. Затем он приоткрыл плотно сжатые губы, чтобы впустить в себя космический вакуум. Прохладный и чуть влажный воздух, пройдя через трахею и бронхи, заполнил лёгкие. От неожиданно высокой концентрации кислорода, перед глазами землянина всё поплыло, возникла слабость, ноги подкосились. Он потерял сознание и поэтому удара о гладкий камень не почувствовал.

* * *

      Пробуждение прошло именно так, как обычно происходит после добротного сна без кошмаров и сновидений – человек открыл глаза, сделал глубокий вдох и воссоединился с реальностью. С удивлением отметив отсутствие болевых ощущений, о которых помнил так, словно они мучили его только мгновение назад, он вдруг подумал, что умер. Но глаза и другие органы чувств утверждали обратное – ещё как жив! Опершись рукой о гладкую чёрную поверхность, он сел и осмотрелся. Знакомая бардовая пирамида никуда не исчезла, а её основание находилось всего в паре метров от землянина. Идеально ровная поверхность стремительно удалялась ввысь, сужаясь к вершине. Присмотревшись внимательно, Леон обнаружил, что рисунок из серебристых нитей не является частью пирамиды, а существует сам по себе, не соприкасаясь с ней.

      Встав на ноги, человек вновь с удивлением отметил отличное самочувствие, и пошёл вперёд, чтобы рассмотреть внимательно цель своего путешествия – пирамиду. Движения немного сковывал скафандр, и Леон решил сначала снять с себя лишнее, а уж потом вести исследования нового места пребывания. Усевшись обратно на твёрдую поверхность, он высвободил руки. Затем, расстегнув пояс, снял оставшуюся часть костюма. Контейнер с роботами брякнулся о гладкий камень, напомнив о своём существовании. Отстегнув карабин, и повертев в руках, землянин обнаружил в пластике большую неровную дыру с трещинами. Теперь Леон понял, почему раньше не обратил на него внимания – контейнер был почти невесомый и пустой, если не считать набившегося в него песка.

      «Интересно, когда я повредил коробку? – подумал человек. – Судя по песку внутри – ещё до того, как добрался до этой площадки. Значит, роботы и коммуникатор остались снаружи. Вернуться за ними я уже не смогу – за светящейся полоской – ужасная гравитация и нет воздуха. Даже если бы и решил вернуться, чтобы поискать пропажу, без скафандра эта затея – откровенное самоубийство. Жаль, аккумулятор разрядился – можно было бы связаться с БК и узнать о судьбе его маленьких помощников. Интересно, могут роботы-ремонтники самостоятельно добраться до пирамиды?»

      Примерно с такими мыслями он закончил своё разоблачение из скафандра, оставив от него только лёгкие ботинки, так как они имели прорезиненную подошву, а ходить босиком по гладкому камню человек посчитал решением непрактичным. Удобное чёрное трико и серая фланелевая рубаха резко контрастировали со светоотражающим полимером ботинок от скафандра, но человек посчитал это обстоятельство незначительным нарушением протокола, если такое понятие было применимо в существующей ситуации. В таком виде он направился к светящейся границе и прошёл метров двадцать периметра. Быстро найдя точку своего проникновения, обозначенную широкой неровной полосой глубоко вдавленного песка, он посмотрел вдаль, надеясь увидеть хоть что-нибудь напоминающее блестящую коробку коммуникатора. Зачем он её искал, сказать трудно, ведь землянин уже понял, что возвращение физически невозможно. Скорее всего, для того, чтобы оправдать собственную беспомощность – он сделал всё от него зависящее, и теперь нет никаких обязательств перед кибернетическим напарником, оставшимся в планетолёте.

      «Сейчас каждый сам за себя, – подумал человек. Испытав омерзение оттого, что мысль прозвучала предательски, он попытался тут же оправдаться, – человек несовершенен. Прости меня Железяка, если сможешь...»

      Вспомнив, что ещё недавно собирался исследовать поверхность пирамиды, он решил заняться поисками входа.

      Возможно, прошло более часа с того момента, как землянин отправился на поиски входа в пирамиду. Сначала он шёл прогулочным шагом, затем быстрым, но когда понял, что с такой скоростью достигнет результата слишком поздно – умерев от голода и жажды – перешёл на бег. Добравшись до угла, где начиналась следующая грань, он отошёл к краю периметра, за которой – вакуум и гравитационная аномалия, и долго всматривался вдаль. Обнаружить красивую арку, усыпанную самоцветами, а именно так он представлял себе Врата Рая, не удалось – всё та же бордовая гладь, покрытая капиллярами светящихся линий. Подавляя в себе разочарование от открывающейся перспективы – бега, сломя голову, до следующего угла, он пытался настроить себя на оптимистические мысли.

      «Ещё одно испытание, – подумал он, стирая ладонью испарину, выступившую на лбу, – сколько можно издеваться над ничтожным землянином? Сначала физическое унижение сумасшедшей гравитацией, а теперь – бесконечные поиски входа. Или высшие силы предлагают другое – упражнения на логику и сообразительность? Мне нужно разгадать какой-то ребус? Может, хватит играть со мной как кошка с мышкой?!»

      Землянина захлестнула злость на неведомого шутника, каждый раз изобретающего новую каверзу, чтобы вывести его из эмоционального равновесия.

      – Будь проклят тот день, когда я встретил Лолу! – громко крикнул он, насколько позволяли лёгкие.

      Услышав далёкое эхо, повторяющее раз за разом обрывки слов, он улыбнулся. Эта фраза, родившаяся в те далёкие времена, когда он ещё был психически больным человеком, срослась с ним, и стала своеобразным жизненным девизом. Фраза, иногда звучащая как вызов или жуткое ругательство, со временем приобрела важнейшую функцию – расслабляла напряжённые до предела нервы, укрепляла дух и внушала надежду. Почему так происходило, Леон не мог объяснить, да и не стал бы размышлять на эту тему – ведь каждое отдельное слово не несло никакого смысла. Тем не менее, все они, произнесённые вместе, странным образом соединялись в очень мощное заклинание, всегда совершающее маленькое чудо.

      Вновь обретя ясность мышления, человек твёрдо решил, что больше не поддастся на новую уловку пирамиды, не потратит ни единой лишней капли своей энергии на бесполезную гонку. Он найдёт решение задачки исключительно с помощью логики и здравого смысла. Решив, что самая удобная поза для размышлений – сидячая, человек подошёл вплотную к пирамиде, повернулся к ней спиной, и сел.