Текст книги "Маг для финального поединка (СИ)"

Автор книги: Алекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

   – Понятно. Что там горело и коптило, можно определить?

   – Не в нашей лаборатории. Я бы предположил, что какое-то дерево.

   – Печка с дровами?

   – Скорее, камин. Но утверждать не возьмусь. Самое интересное не это.

   – Я до сих пор не потерял надежды, что до утра ты мне всё расскажешь.

   – Расскажу, не бойся. Нежный, ты никогда не задумывался, почему лист бумаги имеет прямоугольную форму?

   – Нет. Тем более, доводилось мне видать и круглые листы.

   – Открою тебе большой секрет. Его знают только эксперты-химики, а сейчас узнаешь и ты. Бумага имеет такую или сякую форму, потому что её так порезали.

   – К чему ты ведёшь? – тяжко вздохнул Нежный.

   – Бумагу резали. Край листа так и называется – "обрез".

   – А я думал, что обрез – это ружьё с отпиленным стволом или член еврея. Какая мне разница, как называется край листа? Что ты обнаружил?

   – Когда бумагу режут, на ней остаются микроскопические следы режущего инструмента. Мы не можем их толком проанализировать, но легко обнаруживаем.

   – Ну, и чем вырезан лист бумаги, на котором написано письмо?

   – Стальным ножом. Промышленным, разумеется. На обрезе остались атомы железа.

   – Железо? Не сталь?

   – Нежный, ты тёмный, как три подвала. Атомов стали не существует. Сталь состоит из железа и чего-то там ещё. Железо я и обнаружил.

   – Может, я и тёмный. А ты – темнишь! И я не понимаю, зачем.

   – Ты вчера принёс сюда резаную бумагу, верно?

   – Да, – терпеливо подтвердил майор. – Ты уже это несколько раз говорил.

   – А чем она резаная?

   – Мне откуда знать? Ты определил? Чем?

   – Определил. Ничем. Если не считать тех краёв, которые остались от первоначального листа. Структура бумаги на обрезе самая обычная, но никаких посторонних примесей по краям нет. Как будто её так аккуратно порвали. Или разрезали мономолекулярной нитью. Это такая нить, или леска, настолько тонкая и прочная, что режет абсолютно всё и не оставляет никаких следов.

   – Порвали так ровно? Это бред!

   – Согласен. Тем более, структура бумаги у края соответствует разрезанию, а не разрыву.

   – А эта твоя нить или леска, часом, не из фантастики? Читал я что-то в детстве на эту тему.

   – Вот и я тоже читал. А если хочешь чего-то более реалистического, могу и это предложить. Но тебе не понравится.

   – Давай, я уже ко всему готов, – махнул рукой Нежный.

   – Когда я не нашёл следов инструмента, то предположил, что атомы материала, из которого его сделали, уже присутствуют в бумаге. Поэтому небольшая добавка незаметна. Прежде всего пришла в голову идея, что ножницы сами были бумажными. Но нет. Резали чем-то очень острым и прочным. Да и не представляю я себе бумажных ножниц.

   – А какие ты себе представляешь?

   – Углеродные. В смысле, алмазные. Не смейся. В обычном дешёвом стеклорезе тоже есть алмаз. Я же не о бриллиантах говорю. Если с алмазного инструмента микрочастицы перейдут на бумагу, я их не замечу. В ней тоже полно углерода. Но это был не стеклорез или что-то подобное. Он, понимаешь, не режет, а царапает. Под микроскопом разница чётко видна, поверь мне. Я ещё промерил, насколько прямые линии реза, и знаешь, что обнаружил?

   – Идеально прямые?

   – Хрен там! Совсем нет. Но на всех листах абсолютно одинаковые. Значит, листы резались одновременно.

   – Снова бред. Их использовали в разное время, а какой смысл нарезать впрок?

   – Ты прав. Я неточно выразился. Одновременно резали каждую партию бумаги.

   – Лучше бы вырезали какую-нибудь политическую партию. А ещё лучше – все.

   – Мечтатель ты, Нежный. Ты понял, что я тебе сказал? Бумагу резали на промышленных алмазных ножницах. Но и это не всё. Судя по геометрии линий реза, ножницы были разные.

   – Инопланетяне какие-нибудь?

   – Заметь, это ты сказал, а не я.

   – Я спросил, а не сказал. Ты делаешь выводы не из того, что нашёл, а из того, что ничего не нашёл. Это недостоверные выводы.

   – Других у меня нет. Вон, Вадик уже мнётся, сейчас он тебе что-нибудь достоверное расскажет. Расскажешь? – Вадик кивнул. – Прежде, чем я покину этого замечательного, очень нежного оперативника, скажи мне, Вадим, он идиот? – Вадик снова кивнул. – Ну, я пошёл.

   – Товарищ майор, извините, пожалуйста, я совсем не это имел в виду, – жалобно начал объяснять Вадик.

   – Мне плевать, что ты имел в виду. У тебя есть какие-нибудь результаты? – Вадик кивнул. – Голосом говори, понял? – Вадик кивнул. – Тебе что, морду набить, чтоб ты кивать перестал? – Вадик кивнул со слезами на глазах. – Так это я мигом организую!

   Из экспертов уже никто не работал, вся дежурная смена собралась вокруг Нежного и Вадика, явно наслаждаясь представлением.

   – Нежный, ты только это, без рукоприкладства, ладно? – сквозь смех попросил старший. – Это очень ценный кадр, просто незаменим, когда шеф приходит сюда делать разнос. Просто Вадик, когда волнуется, с трудом говорит и непрерывно кивает. Нужно понять и простить. Или обнять и плакать, на твоё усмотрение.

   – Тебя что, успокоить надо? – поинтересовался майор, и Вадик в ответ кивнул. – Так я это запросто. Эти плохие дядьки над тобой издеваются, но ты не переживай, дядя Нежный их всех отлупит, а тебе, Вадик, купит большую сладкую конфету. Только не плачь, а расскажи дяде Нежному, что ты обнаружил.

   – Зачем вы так, товарищ майор? – обиделся Вадик. – Я не идиот и не ребёнок, просто...

   – Тогда обойдёшься без конфеты. Что ты мне хотел рассказать?

   – Вы мне дали письмо и конспект, чтобы я их сравнил. Только я не графолог.

   – Я тебя понял, Вадик. Ты не идиот, не ребёнок и не графолог. Это всё?

   – Вы ничем не лучше их. К тому же вы как раз идиот.

   – Значит, я идиот, а ты нет. Можно полюбопытствовать, как ты пришёл к такому выводу?

   – Можно, – Вадик кивнул. – Вы тут говорите глупости, а время идёт. Моё идёт, и ваше тоже. Только я на дежурстве, значит, у меня идёт рабочее время, оплачиваемое. А у вас, товарищ дядя Нежный? И кто вы тогда?

   Майор подумал и решил, что Вадик в чём-то прав.

   – Дядя идиот тебя внимательно слушает. Рассказывай.

   Вадик кивнул, но Нежный сделал вид, что этого не заметил.

   – Сначала вот что, – начал доклад Вадик. – В письме зашифрован матюк.

   – Вадик, спасибо! Это решающая улика, которая позволяет раскрыть дело за считанные минуты.

   – Вам написать расшифрованную фразу? Дело в том, что я стесняюсь её произнести.

   – Конечно! На двери кабинета шефа. Я её там обязательно прочту, никуда не денусь. И не один раз. Но, Вадик, ты сказал "сначала". Значит, я могу рассчитывать и на продолжение?

   – Да, – кивнул Вадик. – Я сравнил пыль с письма и с конспекта.

   – Разве на письме была пыль?

   – Была, – очередной кивок. – Хотя и совсем немного. Пыль есть почти везде. Так вот, на конспекте пыль, характерная для жилых помещений. Если интересно, я распечатаю её точный химический состав.

   – Спасибо, не нужно.

   – А вот то, что я собрал с письма, даже пылью назвать нельзя. Это, скорее, очень мелкодисперсная фракция базальта.

   – Чего? Не понял.

   – Маленькие-маленькие частички базальта. Их всего несколько нашлось. Кстати, я потом поискал их на той бумаге, что вы вчера принесли. Они и там есть.

   – Базальт – это камень такой? – уточнил Нежный.

   – Вроде того. Скальная порода. Я попытался найти, где встречаются базальты именно такого химического состава. Не нашёл. В нашей базе таких нет. А ближе всех к нашему образцу знаете что?

   – Откуда мне знать, я же идиот.

   – Так называемый "базальт ремней безопасности". Это кусок грунта, который американцы якобы привезли с Луны. Хотя я и не верю, что они там были на самом деле.

   – Я на Луне и просто парю над Землёй, – нараспев произнёс Нежный, чем всех изрядно удивил, но пояснять ничего не стал.

***

   За время пребывания в СИЗО Виктор привык засыпать в любых условиях и чуть ли не в любой позе, как только появлялась для того малейшая возможность. Денёк у него выдался нервный, не из простых, и он думал, что заснёт раньше, чем примостит голову на подушку. Ошибся. Перина была мягкая, одеяло – тёплое, кровать – широкая и удобная, но заснуть он почему-то не мог.

   Мелькнула мысль, что всему виной лежащая рядом обнажённая девушка. Но, внимательно проанализировав свои побуждения, понял, что это не так. Если Дина ему сестра, никаких эротических чувств он к ней испытывать не может. Если же нет – она его подставила, и её надо убить. Но не сейчас, а в какой-нибудь более подходящий момент. Когда он будет иметь хоть какое-то представление, как выбраться из этой проклятой Крепости.

   Дина тоже не спала. Ворочалась, искала удобную позу для сна, раскрывалась, снова укрывалась одеялом – ничего не помогало, сон к ней не шёл. Наконец, ей надоело, и тихо произнеся "Не могу так больше", она встала с кровати. Её глаза загорелись тусклым мертвенно-белым светом, и при этом освещении Виктор впервые увидел её настоящее лицо – лицо разлагающегося трупа. Он ощутил слабый запах гниющей плоти, и понял, зачем ей такое огромное количество духов и дезодорантов. Скорее всего, этот запах он чувствовал и раньше, просто не придавал ему значения. В СИЗО воняло ещё сильнее, и он давно научился не обращать внимание на такие мелкие неудобства.

   Она тем временем накинула халатик и в своих мягких тапочках бесшумно направилась в душевую. Виктор остался лежать, парализованный ужасом. Сердце его бешено колотилось, дыхание давалось с трудом, будто его грудь сдавил невидимый тесный обруч, и хотя в апартаментах принцессы было совсем не жарко, он весь покрылся липким потом. Но оставаться лежать было немыслимо – ведь чудовище рано или поздно вернётся.

   Собрав воедино все остатки сил и смелости, он вскочил на ноги. На всякий случай обернулся всё той же простынёй – не помешает, если ей от него нужно что-то из области секса. А вот обуваться не стал, решил, что в туфлях неслышно ходить не сможет. Виктор тихонько подкрался к двери в душевую, из которой пробивался красноватый свет факела, и затаился, ожидая, пока она выйдет. В качестве оружия он прихватил с собой табурет, который вполне успешно мог заменить дубину.

   Из душевой доносились непонятные шипящие звуки, заставившие его представить целый клубок ядовитых змей. От этого Виктору стало ещё хуже, но он волевым усилием выбросил из головы жуткую картину, и сосредоточился на главном – не пропустить момент, когда она шагнёт в комнату. В силе своего удара парень не сомневался.

   – Витя, что ты там застрял, возле двери? Заходи! – предложила Дина. – Я не делаю ничего такого, чем постеснялась бы заняться при тебе.

   – Как ты меня заметила? – потерянно поинтересовался Виктор, входя.

   – А тебя можно не заметить? Ты дышишь так, как будто только что разгрузил десять вагонов с цементом, – она обернулась и увидела табурет в его руках. – О, позаботился о моих уставших ножках? Спасибо, не ожидала.

   Табурет вырвался из рук Виктора и опустился на пол возле неё. Дина уселась и закинула ногу на ногу. Прямо перед ней стоял таз с его одеждой, и вода в нём крутилась, образуя водоворот. Именно отсюда исходили звуки, которые Виктор принял за змеиное шипение. Сама девушка при свете факела вовсе не выглядела трупом, ни свежим, ни разлагающимся, так что он даже поначалу усомнился, не показалось ли ему то, что он увидел в комнате, но, принюхавшись, вновь уловил знакомый запах протухающего мяса.

   – Я подумала, что раз не спится, постираю твои шмотки сейчас, а не утром, – продолжала непринуждённо болтать Дина. – Только выкручивать и развешивать – это ты уже как-нибудь сам. Нечего принцессе своими нежными ручками трогать чужие грязные носки.

   Она снова обернулась и посмотрела на него. Её глаза вновь были тёплыми и карими, а не мёртвыми и водянистыми. Но Виктор всё равно стоял столбом, не решаясь даже немного пошевелиться.

   – Отожму и развешу, – буркнул он, просто чтобы не молчать.

   – Вот и хорошо. Смотрю, простыню ты на себя напялил, а туфли – забыл, босой пришёл. И что теперь делать? Я, конечно, неряха, полы мою редко, они тут грязные, стыд мне за это и позор. Но сам-то мог головой подумать? Постель я только вчера меняла, а если ты с такими ногами туда ляжешь, во что она превратится? Давай, бегом за туфлями, а я тебе водички пока раздобуду, ноги помоешь.

   Он не сдвинулся с места, продолжая пристально на неё смотреть, но если не считать гнилостного запаха, никаких признаков мёртвого тела не обнаруживал.

   – Слушай, а ты нормально себя чувствуешь? Что-то вид у тебя какой-то нездоровый, чтоб не сказать больше, – девушка, наконец, заметила, что с ним что-то не так.

   – Нормально, – соврал Виктор.

   – Ох, я глупая! Ты же, наверно, в туалет собрался, а я тебе тут зубы заговариваю. Живот свело, да? Иди, не стесняйся. Только там вот какое дело, факел пару дней назад полностью выгорел, а я так и не собралась заменить. Так что если для тебя будет слишком темно, подсвечивай себе сам, как умеешь. Уж извини, как бы хорошо я к тебе ни относилась, но светить в таком месте – увольте.

   – У меня не свело живот, просто перепугался, – признался он. – Наверно, кошмар приснился.

   Дина вскочила с табурета и быстро подошла к нему и взяла за руку.

   – Да у тебя же пульс сумасшедший! Сердце сейчас наружу выпрыгнет! Так испугаться во сне? Ужас! И это воин для финального поединка? Интересно, что же ты там увидел, в своём кошмаре?

   Она подвела его к табурету, но усаживать передумала.

   – Лучше положу тебя на кровать, – заявила она. – И врача вызову. Он у нас, конечно, ещё тот коновал, но другого, к сожалению, нет. Точнее, не он, а она, но это неважно.

   – У меня же ноги грязные, – напомнил Виктор.

   – Да хрен с ним, постель завтра ещё раз сменю, и всё. Делов-то!

   – Не надо врача, – попросил Виктор и ощутил, что у него пересохли губы. – Сейчас всё само пройдёт.

   – Ну, тогда сядь, посиди, приди в себя. И расскажи, что тебя во сне так напугало. А я пока, так и быть, развешу сушиться твоё тряпьё. Но если окажется, что ты симулировал, клянусь, до финального поединка ты не доживёшь!

   – Не надо! Я сам и отожму, и развешу. А приснился мне ходячий мертвец.

   – Зомби, что ли?

   – Без понятия. Скорее, просто труп. Но он ходил. И мне до сих пор кажется, что это был не сон.

   – Глупости, Витя. Труп, конечно, можно заставить ходить. Если хорошо потренироваться. А где ты его видел?

   – Подожди, как это можно заставить?

   – Ты видел, как я стирала? Кто, по-твоему, крутил воду в тазу?

   – Ты, наверно.

   – Именно. Магией на неё воздействовала. Точно так же можно двигать и мертвеца, только это гораздо сложнее и больше магической энергии расходуется. Кому это могло понадобиться? Тут подобными фокусами никого не напугать, разве что тебя. А тебя – незачем. Так где ты видел ходячий труп?

   Страх Виктора внезапно пропал. Если он ошибся, и она живая, бояться нечего. А если она действительно мёртвая, значит, он сильнее, иначе какой ей смысл притворяться? Так почему бы тогда не сказать ей всё прямо?

   – Знаешь, Дина, на самом деле я видел тебя, – обвиняющим тоном заявил он. – И я не спал!

   – Ты увидел меня, и так перепугался, что чуть не отдал концы? Что во мне такого страшного?

   – Ты была трупом! А значит, и осталась.

   – Вот как? И с чего ты взял, что я мёртвая?

   – У тебя лицо было совсем разложившееся.

   – Я, конечно, без косметики, но не ожидала, что ты это так воспримешь.

   – При чём тут косметика? Сейчас ты выглядишь нормально.

   – То есть, моё лицо было разложившимся, а теперь оно снова вернулось к нормальному виду. То есть, я ему вернула нормальный вид, правильно?

   – Сейчас я вижу иллюзию. Как те бандиты в суде.

   – Хочешь пощупать?

   – Нет. У тебя ещё глаза стали совсем бесцветными и светились, как гнилушки на болоте.

   – Это когда я сюда шла? Да, немного себе подсвечивала магически, а что, мне нужно было в темноте идти? Это обычная биологическая люминесценция, не пойму, почему ты так испугался. Что, использование магической подсветки делает меня трупом?

   – Так это у тебя просто магический фонарик?

   – Ну, да. Если лень зажигать факел, я часто им пользуюсь. Вот уж не думала, что ты испугаешься. Хотя, наверно, с непривычки такое освещение выглядит жутко. Вот почему ты увидел разлагающееся мясо вместо лица. Но мне такое и в голову не приходило. У тебя ведь тоже в темноте глаза светятся.

   – Хорошо. Но это ещё не всё. Как насчёт того, что от тебя пахнет тухлятиной?

   – Это тебе показалось. Самовнушение. Я, Витя, моюсь каждый день, от меня не может вонять. Понюхай ещё раз.

   – Но я и прямо сейчас чувствую! Это ты не замечаешь, потому что своё не воняет!

   Дина задумалась и втянула носом воздух. Потом ещё раз, и ещё.

   – А знаешь, а ты прав. Я не замечала, но теперь ты сказал, и тоже учуяла. Только это не мой запах. Я даже, кажется, знаю, чей.

   Он подошла к стене и нажала на выпуклость какого-то камня. Часть стены отъехала в сторону. Вонь резко усилилась.

   – Фу, мерзость! – заорала принцесса. – Я так и знала!

   Она, закрыв отверстие, схватила баллончик с освежителем воздуха и выпустила его чуть ли не весь.

   – Что это было? – поинтересовался Виктор.

   – Да снова крыса сдохла в вентиляционных туннелях. Уже в который раз!

   – Откуда здесь крысы? – удивился он. – Сюда же не попасть без портала.

   – Не знаю. Говорят, они тут появились вместе со строителями Крепости. Только они ненормальные какие-то. Трупы своих товарищей не жрут, вот мы и получаем время от времени ещё тот запашок.

   Ему очень хотелось верить словам принцессы, но ведь никаких доказательств он не увидел. Она открыла какой-то потайной люк, и запах усилился. Это может означать всё, что угодно. От лежащей там дохлой крысы до умения Дины создавать не только изображения, но и запахи.

   – Вижу, до конца ты мне не веришь, – продолжила девушка. – Но ты должен был знать, что светить я умею.

   – Откуда?

   – Я создавала фантомы в суде. Ты же это знал?

   – Да, Эдуард Сергеевич говорил.

   – Вот! А фантомы – это голографические изображения. И ты будешь утверждать, что их можно создать, не излучая света? Не поверю!

   – Даже не знаю, – вздохнул Виктор.

   – Зато я знаю! Раз ты уже здоров, развесь стирку. Только сначала вымой ноги, – Дина открыла портал, пошарила рукой на той стороне, и вытащила его туфли. – На, потом обуешься. Уснуть, как я понимаю, мы всё равно не сможем, так что залезем под одеяло, и я тебе расскажу о принце Михаиле, нашем отце. Тебе всё равно нужно о нём знать. А полы помою завтра. Честно-пречестно! Или послезавтра, в крайнем случае, – осторожно добавила она после небольшой паузы.

***

   У большинства детей есть две пары бабушек и дедушек. Даже если нет, они, хотя бы, когда-то были. Наследный принц Крепости Михаил своего деда Серёжу знал, правда, видел очень редко. Король Сергей постоянно занимался планированием рейдов и оперативным руководством ими, так что маленький Миша научился произносить эти слова гораздо раньше, чем начал понимать, что они означают. Внуку он уделял времени сколько мог, то есть, почти нисколько.

   Ещё у Миши когда-то была бабушка. Он её видел только на фотографиях, потому что она давным-давно умерла при родах, дав жизнь двум сёстрам-близняшкам, одна из которых стала сначала принцессой Екатериной, а потом, когда выросла, Мишиной мамой. Дедушка иногда рассказывал о своей покойной жене, сетуя на низкий уровень медицины в Крепости. Чего можно ждать, говорил он, если врачами становятся те, кто не может воевать, а имеют ли они способности к этому делу, никого особо не волнует, выбора-то всё равно нет.

   Папа тоже не уделял мальчику много времени. Он помогал дедушке планировать, и подменял его на командном пункте, если пожилой король нуждался в отдыхе. Бывало, папа и сам ходил в рейды, но редко, потому что дед этого очень не одобрял. А вот мама из рейдов не вылезала. Папа объяснил Мише, что мама – отличная ищейка, второй такой в Крепости нет, и потому ударные группы, в которых она ходит на поверхность, почти всегда возвращаются без потерь.

   Потери... это страшное слово преследовало принца с пелёнок. Он не сразу узнал, что оно значит, но с самого начала понимал, что потери – плохо, и чем они больше, тем хуже. Обычно мама возвращалась из рейдов весёлая и довольная, шутила, смеялась, играла с сыном и заигрывала с мужем. Но иногда она выходила из портала мрачнее тучи, и все понимали – в ударной группе потери.

   Сколько должно быть дедушек и бабушек, Миша знал из книжек, и часто пытался выспросить у взрослых, почему их так мало у него. Взрослые умело переводили разговор на другие темы, а если он настаивал, сердились. Так ему и не объяснили. Ответ он нашёл сам, когда немножко подрос.

   Зато у Миши была тётя Лиза, мамина сестра-близняшка, потрясающе на неё похожая и внешностью, и голосом. Он никогда их не путал, хотя и не смог бы объяснить, как именно ему удаётся их различать. Тётя Лиза в рейдах не участвовала, она плохо переносила поверхность. Стоило ей оказаться под открытым небом, у неё сразу же начиналось головокружение, а иногда и обморок. Какие уж тут сражения? Дед Серёжа называл это её недомогание проклятой агорафобией, и очень злился, потому что в Крепости каждый боец на счету.

   Тётя в свободное время приглядывала за племянником, ведь и деду, и родителям было вечно некогда. Она даже научила мальчишку читать и считать до десяти. Больше ничему она его не учила. И он особо не рвался к знаниям, и она ужасно уставала, работая сутки через сутки в службе завхоза Крепости. Сестра советовала ей не убивать молодость с чужим ребёнком, а найти мужа. Принцесса-старая дева – оскорбление династии, это нужно устранить, а мальчишка вполне может и сам о себе позаботиться, да и Крепость – далеко не самое опасное место на планете. Но тётя Лиза только отшучивалась, мол, подожду, пока Миша подрастёт, за него и выйду замуж. Он в ответ краснел и ничего не говорил.

   Потом мама вдруг перестала ходить в рейды. Она стала гораздо больше времени проводить с сыном, но часто плакала, когда думала, что он не видит. И ночевала теперь где-то в дальних помещениях. Папа стал бывать дома ещё реже, только когда уже совсем не мог работать на командном пункте. Вскоре мама стала приходить не каждый день, но если не приходила, обязательно звонила по видеосвязи. Миша только примерно через месяц заметил, когда она приходить перестала совсем.

   Папа объяснил ему, что мама видеться с ними больше не сможет, и рассказал о скитальцах, магах-ищейках, которые больше не могли переносить ни своей, ни чужой магии. Мальчик точно знал, что отец врёт, а сам иногда встречается с принцессой Екатериной, в Крепости об этом сплетничали, но ничего ему не сказал.

   Тогда же принц Эдуард впервые сводил сына на поверхность. Выйдя из портала, Миша сразу же взглянул вверх, и вместо привычного каменного свода увидел бездонное голубое небо. Голова немного закружилась, но это быстро прошло, и остался только восторг перед огромным миром, который невообразимо больше каменных пещер Крепости. Он хотел бы задержаться здесь подольше, но отец спешил – дед Серёжа сильно сдал, и уже не мог долго находиться на командном пункте, а там обязательно нужен был кто-нибудь из королевской династии, ведь только им беспрекословно подчинялся Демон.

   Да и самому Мише было чем заняться под землёй. Слишком много магов сражалось на поверхности, а в Крепости приходилось делать немало такого, что кому попало не поручишь. Вот юный принц и занимался тем, для чего никакой квалификации не нужно, зато просто необходимо абсолютное доверие. Кто-то должен приносить еду и напитки на командный пункт, и потом не болтать о том, что там услышал. Кому-то приходилось подпитывать энергией порталы, через которые в Крепость поступали вода и воздух. Ещё нужно было следить, чтобы магические электрогенераторы работали бесперебойно, и доливать в них кровь, когда они истощаются.

   Всё это для мальчишки было невыразимо скучно. С гораздо большим удовольствием он ходил на поверхность вербовать смертных слуг. Обычно короли и наследные принцы старались не покидать своё подземное убежище. В нём безопасно, а наверху – враги, которые вполне могут и убить. Крепости для полного счастья только династических потрясений и не хватало.

   Но благодаря Локатору риск был невелик, вербовочные группы отправлялись туда, где враги уже долгое время не появлялись, так что частенько мальчишка-принц заменял бойца, необходимого в боевом рейде. Задача Миши была проста: создать фантом приземлившейся летающей тарелки, а потом открыть портал для смертного, который в неё "входил". Благодаря такой методике можно было не беспокоиться о секретности, ведь среди смертных находилось немало сумасшедших, утверждавших, что их на НЛО катали инопланетяне. Сотней больше или меньше – особого значения не имело.

   А потребность в смертных слугах была огромной. Кто-то должен мыть полы, вытирать пыль, следить за чистотой вентиляционных туннелей и прочищать канализацию. Редкий смертный выдерживал больше года подземной жизни, а некоторые из них вообще оказывались к ней неспособны. Что поделать, вербовщики тоже иногда ошибались. Смертных иногда убивали, иногда возвращали на поверхность, а на замену им вербовали новых.

   Кроме того, многие маги заводили личных слуг. Особенно этим увлекались женщины. В рейдах гибли в основном мужчины, в итоге в Крепости оказалось немало ещё нестарых вдов. Им отчаянно требовались слуги мужского пола. От товарищей по вербовочным рейдам Миша знал, что эти слуги спят со своими хозяйками, потому что те не хотят спать одни. Юный принц тоже немного боялся спать один в комнате, так что страхи несчастных вдов отлично понимал. Или ему казалось, что понимает.

   А потом тётя Лиза сказала отцу, что принцесса Екатерина тоже спит не одна. Миша порадовался за мать, ему-то даже представить страшно было, каково ей ночью, не просто одной в комнате, а вообще вдали ото всех. Но принц Эдуард отреагировал совсем не так. Он впал в дикое бешенство, кричал, угрожал всех убить, и Катьку – первую, но так ничего и не сделал. А тётя Лиза перебралась жить к ним.

   В Крепости об этом много говорили, кое-что слышал и Миша. Большинство магов на него просто не обращали внимания, и болтали при нём что угодно, совсем не таясь. Принца Эдуарда не осуждали. Молодой мужчина, внезапно лишившийся любимой жены, причём не по своей вине, а тут рядом женщина, внешне совершенно от неё неотличимая. И женщины, и мужчины в этом вопросе были единодушны.

   А ещё никто из них не сомневался, что как только принцесса Елизавета родит сына, Мише не жить. Она так или иначе освободит трон для своего потомства, и уж не малолетний пацан сможет ей помешать. Юный принц этому не верил, тётю он любил и не сомневался, что и она его любит. Но однажды он случайно перехватил её взгляд, и хотя ненависти в нём не увидел, зато увидел жалость. Значит, понял Миша, его судьба уже решена.

   Дождавшись, когда тётя отправится за покупками на поверхность, он позвонил матери и всё ей рассказал. Мама долго молчала, потом сказала, чтобы он не беспокоился, некоторые проблемы, по её словам, решаются сами собой. Она оказалась права, тётя Лиза в Крепость не вернулась. Миша так и не узнал, что с ней произошло: случайно наткнулась на ищейку врагов или всё сделали бойцы из бывшей маминой рейдовой группы.

   Несколько дней отец переживал, потом немного успокоился и поговорил с женой по телефону. Надо полагать, они договорились. О чём именно, Миша так никогда и не узнал. К принцу Эдуарду теперь время от времени приходили женщины, каждый раз разные, оставались на несколько дней, самое большее на неделю, потом уходили восвояси. Мальчишке никто ничего не объяснял, а он и не спрашивал.

   Мишу гораздо больше интересовала поверхность, и он несколько лет не пропускал ни одной вылазки вербовочных групп. Однажды, как только они вышли из портала, юный принц почувствовал на большом расстоянии ещё один источник магической энергии. Вербовщики имели точно такое же вооружение, что и рейдовые группы, другое дело, что пользоваться им умели гораздо хуже. Но этот бой они провели идеально. Вражеские маги, юноша и девушка лет примерно шестнадцати, заметили, что их атакуют, только когда автоматные очереди начали рвать их тела. Парень, уже смертельно раненый, смог достать пистолет, но выстрелить не успел.

   Как только об этой схватке доложили королю Сергею, тот сразу понял, что ищейку такого класса необходимо использовать в рейдовых группах, а не в вербовочных. Причём использовать срочно, пока юный принц ещё ищейка, а не скиталец. Но перед этим парнишка должен оставить потомство, ведь сохранение традиционного престолонаследия – прежде всего.

   На тот момент наследному принцу Михаилу исполнилось четырнадцать, и он уже вполне мог зачать наследника. Правда, женщины его совсем не интересовали. Принц Эдуард беспокоился о возможной нетрадиционной ориентации сына, но Миша не интересовался и мужчинами. Ждать, пока природа возьмёт своё, не стали. Отец заставил парня срочно выбрать партнёршу и продлить династию.

   Выбирать было из кого. И в молодых вдовах, и в одиноких девушках недостатка в Крепости, к сожалению, не ощущалось. Благодаря магии все они блистали красотой, и большинство из них совсем не возражали родить Крепости будущего короля. По совету отца он выбрал бездетную семнадцатилетнюю вдову. Принц Эдуард счёл, что желторотому мальчишке лучше подойдёт женщина с хоть каким-нибудь сексуальным опытом, а Мише было безразлично, та или эта.

   Но тогда династию продлить не удалось. "Невеста" выскочила из комнаты с дикими воплями, а вскоре прибывший врач диагностировал у принца сильнейший анафилактический шок. Несколько дней Миша провёл между жизнью и смертью, и только опыт доктора, через руки которого прошло немало скитальцев, помог парню вернуться в мир живых. О дальнейших попытках продолжить род речь больше не шла.

   В тот раз принц Михаил скитальцем не стал. Ещё несколько лет он ходил в рейды ищейкой, и благодаря своему фантастическому чутью ни разу не попадал в засаду. Потери в его группе бывали, на войне, как говорится, не без убитых, но с другими группами не стоило и сравнивать. В схватках он непосредственно не участвовал, только следил, не получил ли противник подкрепление, и если получил, командовал отступление.

   Мише нравилось ходить на поверхность, видеть голубое небо, ощущать кожей ветер и солнечное тепло. Даже дождь ему нравился, не говоря уже о снеге. Поэтому в рейды он отправлялся с удовольствием. Но однажды его отношение резко изменилось.