Текст книги "ОПГ «Деревня» 3 (СИ)"
Автор книги: Alchy
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Этих всех вяжем и в сани! – Распорядился участковый. – Егор, возьмешь пять человек и увезешь их в деревню! Я с Вахромеем до Старой Пристани, там казаки пусть изымают со склада наш хабар и тоже везут в деревню! А я с охотниками по реке пробегусь до Иструти, мало ли что в голову этому сектанту ударило, куда он с Маней подался! И по дороге смотрите в оба, может действительно, сама сбежала и сейчас таится с этим скитником. В деревню по лесу пробираются!
После чего выстрелил два раза в воздух и стал кричать по сторонам: «Маня, Мария, дочка! Вернись, я всё прощу!!!» Отразившись от гор, по долине прокатилось эхо выстрелов и криков Серёги и вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь негромким плеском Кулемки и сдавленными стонами задержанных. Серёга вздохнул: «Ну чего встали, что непонятно⁉ Погнали!»
* * *
Губин, Александр Васильевич и прибившийся к ним за время дороги подполковник Лешка Ермолов в сопровождении отряда солдат – двигались в авангарде большого обоза и в Троице-Саткинский завод въехали первыми. Причем Суворов и купец, вызнав всё таки, зачем этот в сущности ещё мальчишка потомкам – приблизили его к себе и поведали, для чего собственно и к кому они едут. Впрочем, Алексей Петрович, будучи наслышан о каверзах генералиссимуса и его любви к розыгрышам – им поначалу ни на грош не верил. Естественно, не показывая этого, чтоб не злить. Однако, по мере продвижения на Урал и частых бесед с новым дворянином Губиным и Суворовым – стал подозревать, что не всё так однозначно…
В Сатку они прибыли уже по покровом темноты, оставив основной караван позади. Узнав, что часть потомков уже обосновалась здесь – поспешили к ним, намереваясь заночевать здесь и уже утром отправиться в деревню. Встретил делегацию из столицы Расул и сходу огорошил купца: «Беда у нас, Михаил Павлович, Маню украли!» И рассказал все обстоятельства случившегося. Суворов, удивленный реакцией Губина на похищение какой-то девчонки, с недоумением спросил вполголоса, что за ажиотаж такой из-за девки. Купец ему укоризненно ответил: «Александр Васильевич, это же Маня! Знали бы вы её, поняли мою озабоченность!»
По мере сбивчивого рассказа Расула и новых деталей о том. что в руки злоумышленников попали вещи из будущего – и генералиссимус проникся серьёзностью ситуации. «Велите коней свежих запрячь! Перекусим и выезжаем немедленно! И проследите, чтоб солдат накормили хорошо! Мы там все перетряхнем!»
Под утро отряд генералиссимуса миновал Айлинско-Мордовский сторожевой пост, где караульный, узнав купца – поведал, что всё начальство и основная масса служивых отбыла на спецоперацию, изничтожать недругов, вызволять девочку и вернуть похищенное. На что Суворов с досадой бросил спутникам: «Плетемся как тараканы на сносях, всё веселье пропустили, поехали быстрей!»
А все остатки сомнений у Ермолова, по поводу потомков из будущего исчезли, когда на дорогу перед санями выскочила фигура здорового мужика с сидящей у него на плечах светловолосой девушкой. «Не зря маменька смеялась, что все это равноправие кончится тем, что бабы верхом на мужиках станут ездить!» – Пронеслось у него в голове. А девица, ничуть не испугавшаяся, требовательно воскликнула:
– А вы ещё кто такие, что здесь делаете⁉
– Маня!!! – Из саней стал выбираться купец, раскинув руки. – А нам сказали, что тебя похитили!
– Вот ещё! – Фыркнула Маня, спрыгнув со вставшего столбом при виде незнакомцев мужика и взвизгнув, повисла на шее Губина. – Дедушка! Там надо всех захватить и кое кого убить! Тут километров восемь всего, я покажу! А кто это с вами, Михаил Павлович? – Маня с любопытством уставилась на вылезших Суворова с Лешкой.
– Ах да, Маня, позволь представить тебе моих спутников, Александр Васильевич Суворов и Алексей Петрович Ермолов, прошу любить и жаловать!
– Суворов!?! – С придыханием переспросила Маня и попыталась изобразить подобие книксена, по крайней мере так, как видела это в исторических фильмах. – Простите, Александр Васильевич, что встречаю вас в таком виде! Только что сбежала от вражин, спасибо Кузьме, помог и даже двоим часовым шею свернул! Перемерзла вся, пока до дороги пробирались! – Маня зябко передернула плечами.
– Позвольте, мадемуазель Маня! – Наконец то догадался Ермолов и сдернув с себя шубу, галантно накинул её на плечи девушки.
– Позволяю, – благосклонно разрешила Маня, присматриваясь к подполковнику. Протянула. – Ермооолов, ну надо же! Такой молоденький! Для вас, Алексей Петрович, я Мария! – И зарделась.
Глава 10
Южный Урал, март 1797 г.
Приезд гостей из столицы удачно совпал с триумфальным освобождением Мани, так что праздновали всей деревней. Серёгу перехватили у Иструти, где он уже подумывал покарать староверов, но узнав о возвращении дочки – отложил это дело. Знакомство гостей и обитателей Попадалова прошло сумбурно – настало утро, рассвело, Маня стала дичиться и торопилась домой, привести себя в порядок и просто отдохнуть.
Участковый порывался решить вопрос с второстепенными персонажами похищения и нападения: мигрантов и мужской состав хутора показательно повесить. Анисим с этим был в корне не согласен: «Какой повесить, Сярожа, ты что⁈ Тока жечь!» Александр Васильевич, слушая их перепалку – не выдержал: «Да вы что себе позволяете! Это самосуд! Извольте жить по законам империи!»
Спорить с авторитетом генералиссимуса никто не осмелился, только Захар Михайлович робко поинтересовался:
– А что им по закону грозит, Александр Васильевич? И что за законы сейчас в ходу? Мы, честно говоря, после чтения свежей прессы немного в смятении…
– Да хуй его знает, – буркнул Суворов. – решают пока, государь император на осадном положение под охраной, дворяне воют втихомолку. Но раз я сюда с солдатами прибыл, значит такие дела переходят в ведение военного трибунала. Завтра соберутся, обсудят все детали и приговорят к расстрелу, посмотреть охота, что у вас за ружья… Экие вы кровожадные, потомки!
Собравшиеся наперебой стали уверять Александра Васильевича, что доведись ему пожить в их время, с отсутствием смертной казни, толерантностью и дружбонародием за счет русских – он бы их не упрекал.
– Читал, читал, – покивал головой генералиссимус. – поэтому и приехал лично, разобраться, как эти сорняки с корнем выдрать, чтоб не проросли!
Карасакала, как и руководство скитников – решено было оставить для дальнейшего следствия и выявления всех связей, дело тут пахло государственной изменой и сношениями со шпионами. По судьбе поселения Суворов высказался кратко: «И за меньшее изничтожали, да и ни к чему вам такие соседи…»
Ермолова и Александра Васильевича разместили у председателя, где они в первый же день, в рамках культурного обмена между прошлым и будущим – упились на радостях. Губин, хорошо знакомый с тем, как пьют деревенские и армейцы – позорно ретировался к врачам. Отговариваясь тем, что старые раны разнылись и надо срочно обследоваться. Однако, едва попав в медблок – стал клянчить доступ к ноутбуку. Анатолий, понимающе ухмыляясь, отвел его в школу, где показал ему компьютерный класс: «Вот, Михаил Петрович, занимайтесь! Никита, а ты проследи, чтоб купец перерывы делал и не увлекался!»
Едва хирург скрылся с глаз – Губин скинул шубу на стул, вальяжно расселся и с ехидцей поинтересовался у бывшего депутата: «Живой, значит⁉ Пожалели? Смотри у меня, будешь отвлекать и надоедать, в рекруты пристрою! Давай мне значит, для начала – почитать подбери что-нибудь интересное, про финансы али про жидов! И Егор мне обещал энту, стратегию, соизволь предоставить!» Никита, у которого купец ассоциировался не с самыми приятными моментами в жизни – не прекословя принялся отыскивать требуемое.
Ворча про себя: «Никакого покоя! Весь день ходят, сейчас ещё эти приехали! Вояки того и гляди нагрянут, Егор вернулся – опять орать будет, я тут как пчелка тружусь, никакой благодарности!» Никита забыл, что совсем недавно с радостью работал в бригаде ассенизаторов, счастливый, что удалось вернуться в общество. Правильно про него говорил участковый, что надо пару раз в месяц для профилактики подмолаживать…
Вопреки его опасениям – военное руководство компьютерный класс своим присутствием не почтило. Вечером пришла Маня, отмывшаяся в бане, донельзя довольная и с умопомрачительной прической:
– Как тебе моя прическа Никита⁉ Класс? Ксюха сделала! – Насладилась эффектом и спустила его с небес на землю, без всякого уважения. – Слюни то подбери! Ноутбук дай нормальный и шнур, к телеку подключить. Там Михалычу генератор запустили, генералиссимус требует зрелищ. И контент залей подходящий, эпичное что-нибудь.
– У нас из эпичного только «Властелин колец», – пожаловался Никита. – и тот не каноничный, а испохабленный Пучковым. Хотя вот, тут у Егора в фильмотеке какая-то «Цельнометаллическая оболочка», муть редкостная. Зато про американскую военщину и Вьетнам.
– Сам ты, Никита, испохабленный! – Уничижительно заметила Маня. – И вся твоя жизнь муть редкостная! Ты то сам чо в этот мир принес, какой контент? Один смартфон у тебя был и тот с порнухой, как говорят. Качай что есть, они все равно там шары залили и останавливаться не собираются…
Никита, не мудрствуя – сунул ей внешний жесткий диск: «Тут всё есть! И музыка, и фильмы, разберутся!» Проверил ноутбук, нашел кабель, собрал и принялся выпроваживать Маню. Та и сама не горела желанием задерживаться, но в дверях не удержалась и обернулась: «Совсем ты нюх потерял, Никита! Считай – уплыл у тебя ноутбук неучтенный, завтра Егор тебя его рожать заставит!» Никита, вспомнив должностные инструкции – запаниковал и бросился за Маней. Умоляя её остановиться и расписаться в тетради учета прихода и расхода в получении оргтехники. Маня издевалась недолго, но изощренно, если бы не торопилась – всласть свернула кровь Никите. После её ухода депутат с облегчением вытер пот со лба и убрал документы в сейф: 'Ну что за семейка⁉ А ещё ведь скоро дети будут у Поляковой и Егора, те точно меня добьют!!!
Серёга с Егором участие в пьянке не принимали, символически поприсутствовали, дотерпев до того момента, когда Захар принялся вспоминать о своей доблестной службе в рядах советской армии и свалили, прихватив с собой Ермолова. На что Александр Васильевич одобрительно заметил: «Правильно, неча ему с нами пить, молод ишшо! Заслужить надо!» – и переключился на Председателя, доказывая ему, что кого он только не бил, дедами в учебке не запугаешь! «Заслужит, куда денется!» – Оптимистично пообещал ему участковый: «Русскую армию точно не опозорит!»
Маня отнесла ноутбук Захару, подключила к телевизору и риторически вопросив: «Ну и что вам включить?» – Врубила «Любе», «Отчего так в России березы шумят». Поморщилась, приметив как Председатель при первых аккордах потянулся к бутылке, а внимательно прислушивающийся к льющейся из динамиков музыке Александр Васильевич – не глядя, четким и уверенным движением пододвинул к нему свою стопку. Сделала последнюю попытку достучаться до остатков здравого смысла руководства: «Вы бы, Захар Михайлович, поаккуратней с алкоголем, в вашем то возрасте! Если вам на себя наплевать, то подумайте о великом русском полководце, его врачи с нетерпением ждут на обследование!» Генералиссимус неожиданно стал оправдываться: «Да мы немного, дочка. Не каждый день ведь с потомками встречаешься!»
Маня решила не испытывать судьбу и отправилась в любимую больницу, рассказать о своих приключениях, узнать что нового случилось в её отсутствие и предупредить. Чтоб капельницу приготовили. Одну, для заслуженного ветерана, Михалыч пусть рассолом похмеляется…
Медперсонал слушал о злоключениях Мани в неволе затаив дыхания, женщины то и дело ахали и по окончании повествования – Анатолий Александрович откашлялся и торжественно заявил:
– Мы, Мария Сергеевна, гордимся тобой! И рады, что ты в рядах нашего коллектива! Особую гордость испытываю от того, что принимали участие в твоем воспитании!
– Спасибо! – Растрогалась Маня. – Кто меня только не воспитывал! И мамка с папкой пытались, и в школе! Родители то всё больше на работе заняты были, в школе не до индивидуального подхода, тридцать человек в классе. Меня дядька вырастил, наркоман и фашист! Ну и вы приложили руку в последнее время! – Сделала комплимент врачам.
Удовлетворить любопытство медиков сразу не получилось – их интересовали детали и нюансы двухнедельных Маниных мытарств, так что пришлось пересказывать по новой, с подробностями. Особый интерес у врачей вызывала фигура генералиссимуса, сами они его ещё не видели и не общались, поэтому насели на Маню.
– А какой он из себя, Маня? – Гастроэнтеролог Марина Сергеевна, при мысли о том, что им доведется обследовать, а то и лечить самого Александра Васильевича, испытывала такое волнение, что чуть не подпрыгивала.
Маня задумалась:
– Ну он такой, с виду дед обычный. А на самом деле криповый. Вроде улыбка добрая, а в глаза заглянешь, там зима. Обычная такая русская зима, с березками. И поземка заметает овраги, набитые раздетыми трупами врагов…
– Мария! – Укоризненно заметил Толян. – Ну вот что за англицизмы и сленг, мы всё таки в восемнадцатом веке! А на тебя, между прочим, и до этого другие дети равнялись! Сейчас вообще в рот заглядывать будут и перенимать от тебя всё. Что значит криповый⁈
– Пиздец староверам и таджикам, – зевнул хирург. – массовые расстрелы и образцово показательный труд, вот что это значит. У Суворова не пофилонишь! Давайте спать, товарищи и надо бы сходить до школы, подозрительно там свет горит в компьютерном классе. Никак Губин Никиту построил и от компьютера оторваться не может.
Вопреки оптимистичным прогнозам – гудели пенсионеры три дня. Втроем: Анисим, Захар и Суворов. Генералиссимус за это время освоил сборку и разборку СВТ ветеринара, а на второй день выиграл её у него в карты. Раздосадованный Анисим заявил: «Нешто, Александр Васильевич, я не подарил бы вам её⁈ Признайтесь, что мухлевали?» На что Суворов невозмутимо парировал: «Не пойман, не вор!» Ветеринар, не долго думая – вломил Егора, наябедничав, что у того ещё патроны к этой винтовке имеются.
На третий день генералиссимус, опохмелившись с утра, заявил что военный трибунал приговорил виновных к смертной казни через расстрел и повелел доставить приговоренных. Ермолов, вызванный Татьяной усовестить разошедшихся – попытался его образумить. Мол всего двое их из командования, а для трибунала надо три человека. Суворов, сфокусировав взгляд на Серёге, спросил:
– Служил? В каком чине⁈
– Так точно! Служу! Участковый инспектор полковник полиции Сергей Ершов! Участвовал во второй чеченской! – Бодро отрапортовал Серёга.
– Учись, подполковник! – Бросил Лешке. – Вот мы втроем и постановили расстрелять супостатов, так ведь⁈ Штук пять надо, ружжо проверить! Найдется пяток, кого не жалко?
– Так точно! – Не замедлил с ответом участковый. – Только того, там трое несовершеннолетних ещё, но учитывая тяжесть содеянного, вполне заслужили!
– Это из этих, из азиатов которые? – Уточнил Ермолов и дождавшись утвердительного кивка, продолжил. – Только меня возьмите, я тоже хочу ружье испытать!
Чтоб далеко не забираться – под расстрел определили пожарище возле фермы. Суворов удивился: «А чего народ не собрали⁉» Серега хотел было сказать, что нет желания шокировать население, не привыкшее к такому, как стали подтягиваться люди. Неведомо какими путями извещенные о казни. Одно слово – деревня! Как ни странно, ни у кого жалости и сочувствия (чего так боялся участковый) приговоренные не вызывали. Анисим, так тот сам порывался принять участие в экзекуции. Серёга его нервно отпихивал: «Не положено, дед, ты гражданский!» Александр Васильевич проявил сочувствие к собутыльнику: «Да дай ты ему поджигателя стрельнуть! За малым все хозяйство по миру не пустил!» Участковый сдался и вручил ветеринару свою сайгу.
Мероприятие прошло без излишнего драматизма, четверых таджиков и хозяина хутора после вынесения краткого приговора генералиссимусом: «Виновны, значица, пришла пора ответ держать!» – застрелили из трех стволов. После чего Суворов с Ермоловым сходили до тел, тщательно изучили характер повреждений от пуль и ещё немного попрактиковались. Серёга от такого не целевого расходования боеприпасов морщился, но стоически молчал. Отыскал глазами в толпе Толяна, отозвал его в сторонку:
– Ну чо, к вам их везти?
– Не, спасибо, – вежливо отказался хирург. – у нас ещё три свежих и практически целых есть, а эти даже отсюда неаппетитно выглядят. Вы лучше от староверов материал привезите, только отбирайте нормальных, такого вот не надо.
На третий день прискакал курьер с завода, с донесением, что все прибыли, а места для размещения не хватает. Суворов усовестился и вопросительно уставился на Председателя, тот схватился за голову:
– Александр Васильевич, мы все подготовили! Только одна Сатка столько народа принять не в состоянии, временно подготовили в трех заводах жилье! А как весна придет окончательно, около тысячи человек и всех каменщиков на строительство плотины отправим. Расул в курсе должен быть, неужто не сказал? – Спросил у курьера.
– Нам гражданские не указ, – меланхолично ответил тот. – у нас генералиссимус!
Суворов, посовещавшись с Захаром – надиктовал и подписал распоряжение распределить людей согласно указаниям владельца завода. Пробовали привлечь к управлению делами Губина, но тот руками и ногами отбрыкивался, мол на такой случай и управляющий есть, и секретарь его в заводе присутствует и вообще – он потомкам всецело доверяет. Попросил его больше не отвлекать по пустякам. Ибо зело важными делами занят и поспешил в компьютерный класс.
На следующий день всех троих положили под капельницу, Олег читал страдальцам лекцию о вреде алкоголизма, иногда сгущая краски. А ветеринар с председателем, слабыми, полными страдания голосами укоряли того в лицемерии и двойных стандартах: «Сами ведь с Толяном ханку жрете, Олег! В деревне ничего не утаишь! Уйди от греха!» Эндокринолог на это замечал, что могут себе позволить, в силу возраста. И не усугубляя запоями, как некоторые – не успели глаза разлепить и уже по полстакана засадили! Суворов рыкнул, чтоб прекратили препираться и принесли живые картинки: «А то ведь ничего не помню, окромя песен душевных. Хари какие-то злобные, то ли лешие, то ли домовые друг с другом воевали. Или мы до чертей допились, вели нести, будем на трезвую голову смотреть!»
А участковый, к своему глубочайшему прискорбию, обнаружил что за всеми делами и заботами – упустили они работу с молодежью. А дело было так – приехавших с командным составом солдат, в количестве трех десятков человек определили на постой, давая время отдохнуть, прийти в себя, откормиться в конце концов. Серёга с ними успел недолго пообщаться, проникся проделанным маршем из столицы и славным прошлым. Воины были заслуженные, участвовали во многих боевых походах.
Попросил врачей обследовать служивых, как отдохнут (жалоб не было, так бы сразу к лекарям отправил) и сам зашел к медикам, посмотреть как проходит медосмотр. И к своему стыду и негодованию лицезрел отвратительную картину того, как подростки школьники дразнили солдат. Два бойца, видимо – выйдя от врачей, присели на завалинку и закурили. Один в это время снял сапоги и стал перематывать портянки. А из школы вышли подростки на перемену и прицепились к солдатам, высмеивая их затрапезный и непритязательный вид.
Издевались не явно, большинство слов воинам была непонятно, но насмешку почувствовали. А школьники не унимались и уже в голос потешались над недотепистыми, по их мнению, солдатами. Серёгу как из ведра колодезной водой окатили, выскочил из тамбура:
– Так! Кто это у нас такой умный⁈ Петька, Фанис, о, да тут весь актив школы неформальный решил в остроумии поупражняться! Ну ка сюда подошли!
Пацаны испуганно притихли, одно дело пошутить над безответной деревенщиной, другое – разозлить участкового. Первым порывом Серёги было ясно и доходчиво разъяснить молодежи всю глубину их неправоты, однако опомнился, что сам же был против мер физического воздействия в процессе обучения: «А зря!»
– Короче, учащиеся! Сегодня в течение дня всех сверстников от двенадцати лет оповещаете о собрание здесь же, на площади! Не все ведь в школе⁈
Дети с облегчением, что их прямо здесь и сейчас бить не будут, загалдели: «Да, дядя Серёга, больше половины на практике, это у нас смена в школе!»
– Вот и отлично, вечером всех собираете, кто не явится, будет отстранен от занятий! Будем проводить с вами патриотическое воспитание и уважение к старшим прививать! В удобной и понятной игровой форме! Всё ясно? Кругом, марш!
До вечера участковый прогулялся по деревне, навестил Галку, рассказал ей о художествах её Петьки. И вкратце объяснил свою задумку, купчиха первой гильдии его поддержала: «Это ты здорово придумал! Я и сама вижу, что отбиваются от рук, а это им точно уроком будет!» Зашел к брату, который собирался завтра в Известковое, рассказал ему, что решил отправить пацанов местных в завод к Пантелею. Тот как раз казачат гонял в хвост и гриву, пятнадцать-двадцать человек деревенских лишней обузой не будут.
– Попросить ещё, чтоб дал им просратся. С марш-бросками, распорядком и физическими нагрузками. А вечером пусть у солдат уму-разуму учатся, будут по приезду сочинения писать, о том, как воевали наши бойцы. Пусть на своей шкуре испытают, хотя бы частично! Пару недель им хватит, думаю, а и то ишь ты! Оторвались от народа, элитой себя почувствовали, поганцы!
Егор, который видел, как пантелеевские гоняют подрастающее поколение – им не позавидовал. Но идею брата одобрил:
– Надо ещё Ермолова с ними отправить, обязательно! А то нашелся лев Кавказа, с ним о чем не начнешь говорить, он через предложение: «А Мария так сказала…» Тьфу! А так он, отлученный от Мани на две недели из них всю дурь выбьет с досады! И у самого, глядишь, мозги на место встанут!
Серёга горестно вздохнул:
– Так и сделаем, только я тогда с инспекцией на это время уеду из дома. А то Маня тоже не обрадуется, у них это, похоже – взаимно…
