Текст книги "Николетта Скайрини или Старший брат - босс Варии?! (СИ)"

Автор книги: Адский жнец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 41 страниц)

– Еши-кун вчера расшиб колени, так что я его сегодня будить не стала, – ответила Николетта, сама не понимая, почему все еще с ним разговаривает и бежит на одной скорости.

Как оказалось, бегать с Сасагавой, это не так уж и плохо. Он не отвлекал ее разговорами, ни о чем не спрашивал, а если и спрашивал, то только на счет того, сколько они пробежали и который час. Так же спросил, не устала ли она еще.

– Ну, вот мы и прибежали. Спасибо за компанию, Сасагава-семпай.

– Зови меня просто Рехей, Скайрини.

– А ты меня просто Никки. Или Николетта, если выговоришь.

– До встречи, Летта! Я экстремально жду нашей следующей встречи!

Итальянка помахала боксеру и зашла в дом. Кажется, теперь она знала, кто будет составлять ей компанию по утрам. Может он не так уж и плох, этот Сасагава Рехей.

– Ты в порядке, Летта-чан? – спросил Луссурия, когда девушка позвонила ему. Она только вышла из душа и ее волосы были мокрыми, поэтому она сушила их полотенцем.

– Да, все отлично, дядя Лу. Я только что вернулась с пробежки. Кажется, я нашла неплохого оппонента по выносливости.

– Ох, малышка. Я же сотни раз твердил, чтобы ты не перенапрягалась.

– Дядя Лу, ты же знаешь, моя выносливость повысилась с того раза. Да и как ей не повыситься, если за тобой гонится злой как тысяча чертей Леви А Тан.

– А нечего было красть его вещи.

– А ничего, что брат искал эти галстук и рубашку добрые полдня? И вообще, не защищай его. Я ему не нравлюсь и он просто не мог удержаться.

– Это не так, – мягко возразил вариец, хотя и сам понимал, что их Гроза просто ревнует босса к девочке.

– Так, и ты сам это понимаешь, – фыркнула Скайрини, расчесывая длинные волосы. Она их уже просушила и теперь завязывала в уже привычные хвостики. Челка уже была на своем месте. Занимаясь волосами, Николетта посмотрела на Луссурию, так как он довольно долгое время молчал. – Ты чего молчишь?

– Не могу поверить, что тебе уже тринадцать, – глубоко вздохнул вариец, прикладывая ладонь к щеке. – Кажется, что совсем недавно тебе было пять лет, и ты бегала по всему особняку. Причем бегала так, что тебя не все рядовые могли найти.

– Ох, дядя. Они мне просто не нравились, а вы все были заняты, вот я и развлекалась, как могла.

– Кстати, Летта-чан, а как у тебя с танцами?

– Дядя Лу, тут пока не началась школа, но я уже узнала про существующие кружки. Меня заинтересовали кружок легкой атлетики, танцев и драмкружок. Я пока думаю, в какой вступить.

– А тут и думать не надо. Разумеется, танцы.

– Ты уверен?

– Конечно. Ты будешь танцевать, а я присылать тебе костюмы. Ах, я так и вижу будущие творения! Эскизы я набросаю уже сегодня, так что просмотри их на досуге, хорошо?

– Но…

– Как ты будешь в них прекрасна! И нежно-лавандовый. Да, это будет превосходно…

Поняв, что мужчина ее уже не слушает, девушка попрощалась и завершила разговор. Ну что же, танцы, так танцы. Хотя, если это возможно, она подаст документы еще и в драмкружок.

Раз она уже приняла решение, решила сходить в магазин одежды, чтобы найти подходящую одежду для репетиций. Знакомых девушек тут у Скайрини не было, а потому она пошла туда одна. На ней была сиреневая юбка, черные чулки и балетки, бирюзовая рубашка с коротким рукавом, а на запястьях широкие браслеты.

На плече у Николетты висела небольшая сумочка, в которой лежал кошелек с карточкой, а так же набор стилетов, подаренный Бельфегором на двенадцатый день рождения.

Зайдя в отдел женской одежды, Скайрини со спокойным лицом прошла мимо вешалок с платьями, но остановилась, увидев лосины и туники. Выбрав по три пары, девочка направилась к примерочным.

В итоге из магазина она вышла только в районе трех часов дня. На улице уже припекало, но не так сильно, как в Италии. Хоть она и итальянка, ее кожа оставалась белее снега.

Направляясь обратно, Николетта разглядывала проходящих людей, чем сильно смущала прохожих. Они не привыкли видеть такой открытый, а главное, сканирующий взгляд у тринадцатилетней девушки.

Так же Скайрини посетила книжный магазин, приобрела дополнительную литературу и просто пару книг для себя на итальянском языке. Итальянка сильно удивилась, увидев эти книги на полке.

Закинув пакеты в комнату, Николетта спросила у Наны, где можно взять ведро и тряпки.

– Итак, начнем же генеральную уборку!

Уборка затянулась аж до семи часов вечера. Вымыв пол, Николетта вынесла воду и пошла в душ. Помывшись, она помогла на кухне Нане и, убрав посуду после ужина, направилась к себе в комнату.

Помытая комната радовала своей чистотой, и итальянка расплылась в довольной улыбке, уперев руки в бока. Она стояла на пороге комнаты и разглядывала царящую здесь чистоту. Полки под книги больше не пустовали, новая одежда заняла свое место в шкафу, матрас был выбит и хорошо проветрен, как и комната.

Последний день перед школой Скайрини решила провести с семьей Савада. Тсунаеши сидел у телевизора, а потому итальянка пошла на кухню, чтобы помочь домохозяйке. В две пары рук они справились не только с обедом, но еще и заранее приготовили ужин. Так как больше ничего не нужно было делать, остаток дня они все вместе провели в гостиной, глядя какое-то глупое телешоу по телевизору.

И вот, тот самый день, когда ученики влезают в школьную форму, собирают сумки и идут в обитель знаний, то бишь в среднюю школу Намимори.

Николетта стояла в своей комнате у зеркала и… нервничала. Это было впервые, когда она пойдет в школу, а потому итальянка нервно одергивала край юбки, поправляла чулки, перебирала пальчиками пряди волос в хвостиках и затягивала их все сильнее. Она долго думала, завязать глаз, или не стоит. Решила не делать этого, так как это привлечет внимания еще больше. Как же, итальянка, с ярким голубым глазом, длинными седыми волосами и пластырем на лице. Рана, нанесенная тем старшеклассником, еще не зажила.

– Нико-чан, ты уже…. готова…

– Еши-кун, скажи честно, я ужасно выгляжу? – повернулась к нему девушку, чуть краснея. Следом за ней покраснел и Савада, разглядывая подругу в школьной форме.

– Нет-нет, ты… я,… в общем…. Тыоченьмиловыглядишь, – одним словом выпалил подросток, и у него покраснели даже уши.

– С-спасибо.

Так бы и стояли эти две помидорки, если бы Нана не позвала их завтракать. Спустившись, Николетта смутилась еще больше, выслушивая комплименты от домохозяйки. Охи и вздохи затихли, и они приступили к еде.

Взяв сумки с учебниками и бенто, подростки направились в школу. Чем ближе они приближались, тем сильнее волновалась Николетта. По пути их догоняли другие ученики, и удивленно смотрели на идущую рядом с «Никчемным Тсуной» незнакомку.

Дойдя до школьных ворот, Скайрини захотела провалиться под землю. Там стоял Хибари, и стоило ей приблизиться, он замер, поведя носом в ее сторону, словно хищник. Его глаза на мгновение расширились, а после он вернул себе своё обыкновенное выражение лица.

Тсунаеши проводил ее до учительской и направился в класс, сказав, что все будет хорошо. Почему он так сказал? Да потому что Николетта была белее мела! Краше в гроб кладут!

Учитель пришел и повел новенькую к классу. Пока они шли, прозвенел звонок, извещая о начале занятий.

Подойдя к классу, классный руководитель попросил ее подождать за дверью, пока он ее не позовет. Войдя в класс, учитель прошел к своему месту и произнес:

– Класс, хочу сообщить вам, что у нас новый ученик. Она прибыла из Италии. Скайрини Николетта. Входи.

Дверь открылась и в помещение вошла невысокая девушка с абсолютно седыми волосами. Они достигали середины бедер, хотя были завязаны в миленькие хвостики по обе стороны головы. Девушка встала рядом со столом учителя, давая ученикам возможность лучше разглядеть новенькую.

Косая челка полностью закрывала левый глаз, но зато правый был ярко-синего цвета. Фигура явно подтянутая, чего не скрыла даже школьная форма. Вместо гольфов на ней были чулки.

– Представься и расскажи нам что-нибудь о себе.

– Николетта Скайрини, родом из Палермо. Люблю читать и тишину. Не люблю, когда вокруг толпятся раздражающие личности. До этого момента обучалась на дому, так что с основами знакома. Н-надеюсь на вас. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне!

По классу начали раздаваться шепотки. Парни в большинстве своем шептались о том, что: «Милашка», «Как думаешь, у нее парень есть?», «Такая стеснительная» и прочее. Девушки же, не все, конечно, смотрели на новенькую с недовольством.

– Хорошо. Сядешь за…. Ямамото-кун, рядом с тобой же парта свободна?

– А? Да, конечно, – улыбнулся бейсболист, широко улыбнувшись.

– Вот, садись вон туда.

Девушка кивнула и, все еще смущаясь под многочисленными взглядами одноклассников, заняла свое место. Когда урок начался, Скайрини огляделась и заметила, что неподалеку сидит Тсунаеши. Улыбнувшись ему и кивнув, итальянка начала слушать учителя. Это был урок английского языка.

На перемене парту новенькой облепили одноклассники, желающие выяснить о ней как можно больше.

– А сколько тебе лет?

– Тринадцать.

– Ты давно в Намимори?

– Около недели, наверное.

– Я тебя видела! Ты бегала по улицам рано утром!

– Да, так и есть.

– Какую музыку ты слушаешь?

– Всякую, мне нравится слушать музыку под настроение.

– А кто твой любимый актер?

– Честно говоря, я не очень хорошо знакома с японскими актерами.

– Ты сказала, что любишь читать. Какой жанр твой любимый?

– Фантастика, но бывает, читаю и стихи, и прозу и короткие рассказы.

– Ты явно в хорошей форме. Давно занимаешься спортом? – спросил ее сосед по парте, Ямамото Такеши.

– Лет с семи, наверное. Со мной старший брат занимался.

Допрос продолжался вплоть до прихода учителя. Судя по строгому взгляду и недовольно поджатым губам, учитель будет мучить новенькую.

– Скайрини, к доске.

Выйдя к доске, Николетта уставилась на уравнение, которое решала под присмотром Маммона. Он еще сказал, что взял его из Банка заданий Токийского университета.

Скользнув взглядом по довольному лицу учителя, Скайрини засопела и, взяв мел, принялась решать. И чем ближе к ответу она приближалась, тем ниже отвисала челюсть учителя по математике.

– Все, я закончила, – произнесла итальянка, положив мел на место и посмотрев на неподвижного преподавателя. – Сенсей?

– А? А, все верно, садись.

Николетта села на свое место и опустила глаза, так как на нее снова уставился весь класс. Ей просто не хотелось встречать озлобленные взгляды. Приехала, выскочка, из Италии и сразу же выделилась.

Конца урока Скайрини ждала, как конца света. И вот, когда началась перемена, ее стол снова облепили одноклассники. Девушка ждала упреков, недовольства и восклицаний, но…

– Ты такая умная, Николетта-чан!

– Это впервые! Я впервые увидел, как сенсей и слова вымолвить не может!

– Ты удивительная!

Итальянка недоуменно смотрела на них, переводя растерянный взгляд с одного на другого. Однако поняв, что ее ругать или обвинять никто не собирается, она робко улыбнулась.

– Черт, сейчас же физкультура!

– Не знаю, я люблю физкультуру.

– Слышал, мы будем играть в волейбол с семпаями.

– А с кем?

– С классом, в котором мой братик.

– Ах, Киоко-чан!

– Подожди-ка! Если там будет брат Киоко-чан, это значит….

– Не-е-ет! Только не он!

– Кто угодно, но только не он!

– Эм, а в чем дело? – спросила Николетта у соседа по парте.

– В классе с Сасагава-семпаем учится Хибари.

– Х-хибари?

– Ага. Вижу, ты уже наслышана о нем.

– Ну,… что-то в этом роде.

Мальчики и девочки разошлись по раздевалкам. Скайрини зашла одной из последних, так как не хотела, чтобы кто-то из них видел шрамы. На запястья она надела напульсники, а так же налокотники. Пусть она и не очень хорошо играет, но не стоять ведь ей без дела.

Переодевшись, итальянка покинула раздевалку. Форма, по ее мнению, была не слишком удобной. Облегающие шорты до колена и белая футболка с именем и фамилией на груди, а на спине был номер класса.

– Построиться!

Учитель физкультуры оглядел шеренгу и заметил новое лицо.

– Ты! Выйди вперед и представься!

– Скайрини Николетта.

– Новенькая?

– Да, только сегодня пришла.

– Бегаешь быстро?

– А надо?

– Вот и посмотрим! Сегодня вы будете сдавать сто, пятьсот и одну тысячу метров! Первыми бежите вы! На линию!

Став на линию, Николетта взяла низкий старт. Как только была дана команда, она обогнала вырвавшихся вперед одноклассников и прибежала первой.

– Скайрини, Акаши и Хицури, молодцы. Дальше, пятьсот метров! На старт! Внимание! Пошли!

Итальянка держалась позади, а потом разорвала дистанцию и все равно финишировала первой. У нее даже образовалась группа поддержки.

– Скайрини и Акаши, хорошо! Остальным поднажать! Дальше, километр! На старт! Внимание! Марш!

Николетта набрала скорость сразу же, с самого начала, а вот остальные тормозили. Ей кричали, притормози, побереги силы, не надо рвать жилы и так далее, но Скайрини улыбалась. Во время бега у нее было ощущение полета. Ощущение… свободы!

Последний рывок и… Скайрини снова финишировала первой.

– Как ты…. Теперь, как только будут межшкольные соревнования, ты участвуешь. Без вариантов.

– Н-но…

– Так! А теперь вы! Сасагава, прекрати орать!

Николетта дернулась и посмотрела в сторону боксера. Тот кричал что-то своей сестре, что стояла метрах в пяти от него. Зачем кричать, если можно подойти… Скайрини не понимала.

– А! Летта! Ты экстремально хорошо пробежала, – прокричал Сасагава, подойдя к девушке и потрепав ту по голове. Одноклассники итальянки заскрипели зубами, но ничего не сказали. Все знали, насколько силен боксер.

– Семпай, прекрати.

Сасагава рассмеялся, но ерошить ее волосы не прекратил. Одноклассники Скайрини тут же забыли об обиде, увидев на губах итальянки теплую улыбку. Она не улыбалась так в классе, а тут какому-то…. Скрежет зубов стал громче.

Боксер прекратил измываться над прической Николетты и она, наконец, смогла разгладить и распутать спутанные Рехеем пряди.

Кто-то уже разминался, кто-то играл в паре, а некоторые просто сидели у стены. В число последних входил и Тсунаеши. К нему-то и направилась итальянка, но дойти ей, было не суждено.

– Экстремально берегитесь! Киоко!

Скайрини повернула голову, и увидела, как в ничего не подозревающих девчонок на полной скорости несется баскетбольный мяч. Кто им разрешил его взять и другие десять вопросов на эту тему пронеслись в голове итальянки, а тело уже инстинктивно бросилось на траекторию полета мяча.

Момент удара и своего падения Николетта не помнила. Не помнила она так же то, как отлетела к стене и сильно ударилась об нее спиной.

– Скайрини! Идиоты, кто вам разрешал брать мяч?! В качестве наказания оббегите здание школы тридцать раз!

– Что-о-о?!

– Выполнять! Так, всем оставаться здесь! Курокава, Сасагава, организуйте игру! Я пока отнесу пострадавшую в медпункт!

Учитель поднял девушку на руки и поразился тому, какой легонькой она оказалась. Теперь понятно, почему она с такой легкостью преодолела сто, пятьсот и тысячу метров.

Учитель физкультуры направлялся в медпункт, когда попался на пути Главе Дисциплинарного Комитета. Не то чтобы он его боялся, но этот малец внушал чувство опасности. Да и не мог никто рядом с ним долгое время находиться.

– Что произошло?

– В нее угодил баскетбольный мяч, и она ударилась о стену. Я несу ее в медпункт.

Хибари прищурился и оглядел находящуюся без сознания ученицу. Он без удивления узнал в ней зверька. Решение проблемы пришло само собой.

– Возвращайтесь на урок, сенсей.

– Но…

– Я сам отнесу ее туда и объясню все медсестре.

Подросток говорил тоном, не терпящим возражений. Учитель нахмурился. Его напрягло то, что Хибари вызвался сам. Эта девочка пришла в школу только сегодня, да и в городе он ее не видел. Так неужели эти двое знакомы?..

Передав ученицу на руки Главе Комитета, учитель сделал несколько шагов, а после обернулся. Хибари посмотрел на свою ношу, крепче прижал к себе итальянку и направился в медпункт. Преподаватель наблюдал за ними до тех пор, пока эти двое не скрылись за углом.

– Ладно, это очень странно…

Хибари Кея пришел в медпункт, медсестра опять отсутствовала на своем рабочем месте, и уложил пострадавшую на кушетку. Девушка была бледна, у нее снова проступали круги под глазами, слово она ночами не спит, но ведь Глава Комитета заглядывал к ней ночью и итальянка спала.

Сев на стул подле койки, Хибари сложил руки на груди и устремил взгляд за окно. Но там не было ничего, стоящего внимания сурового Главы ДК, так что его взгляд снова вернулся к лежащей девушке.

Ни секунды не колеблясь, Хибари отвел челку в сторону. Шрамов на левом глазу, который девушка так старательно прячет, нет, но тогда почему она прячет глаз?

Урок уже подходил к концу, когда итальянка пошевелилась, поморщилась и… резко села. Хибари бы отшатнулся, не будь он Хибари.

– Ты уже пришла в себя, зверек?

Скайрини повернула голову в его сторону и… открыла глаза. Она открыла оба глаза, глядя чуть рассеянным взглядом на Хибари. Разные и стальные глаза столкнулись.

Поняв, что ее тайна раскрыта, Николетта хотела прикрыть глаз челкой, но сделать это ей помешала рука Хибари. Он перехватил ее руку, сжимая запястье и продолжая смотреть ей в глаза. Невозможно сказать, что он ощущал в этот момент, но его состояние можно назвать одним словом – буря.

Игра в гляделки прекратилась, так как в коридоре послышались приближающиеся шаги. Скайрини вернула челку на ее законное место, мучительно краснея, а Хибари медленно убрал руку, сложив их на груди. И лишь в его взгляде полыхал огонь.

– Комаки-сенсей сказал, что ты пострадала, – раздался голос медсестры, услышав который девушка вздрогнула. – О, Хибари-кун, и ты здесь!

– Я уже ухожу.

Медсестра повернулась к столу, когда Хибари уже поднимался на ноги. Николетта схватила его за пальцы, отчего Кея на нее посмотрел чуть расширившимися от удивления глазами.

– Не говори никому, – одними губами прошептала итальянка, глядя на парня умоляющим взглядом побитого и несчастного щенка. – Пожалуйста.

– Зайдешь ко мне после того, как тебе разрешат покинуть кабинет. Перед обедом, не забудь.

Ответить Скайрини не успела, так как он освободился от ее хватки и покинул медпункт. Он шел по еще пустым коридорам и остановился только когда зашел в свой кабинет, заперев дверь. За дверью стоял Кусакабе с донельзя растерянным выражением лица. Еще никогда раньше он не видел у своего начальника такое выражение лица.

– Она и, правда,… зверек, – пробормотал Хибари, зажимая рот ладонью и стараясь не вспоминать выражение глаз. – Маленький, слабый, пушистый, но очень решительный зверек.

Медсестра опросила, осмотрела и обработала ссадины ученицы. Ничего серьезного не произошло, но…. Тут на планшет пришло сообщение. Причем с незнакомого номера. Удивившись этому, Скайрини открыла сообщение и едва не отшатнулась.

В сообщении было следующее:

«Сучка! Еще раз заговоришь или просто посмотришь в сторону Ямамото-куна и Хибари-сана, твоя мордашка пострадает. И не только она. Не вздумай никому жаловаться, а иначе попадешь в больницу».

Письмо с угрозами. Кто бы мог подумать, что девушки средней школы промышляют подобным. Но вот откуда они взяли ее номер? Как смогли узнать, что она…

Перемена только началась, и в медпункт вошли одноклассницы Скайрини, Курокава Хана и Сасагава Киоко. В их руках была форма Николетты.

– Спасибо, – благодарно улыбнулась итальянка, заходя за ширму и переодеваясь из спортивной формы в обычную. Она решила не светиться, пока не определит, кто сумел узнать ее номер и кто автор того послания. Она, в общем-то, предполагала, что это мог сделать Фан-клуб Ямамото-куна, но тогда, причем здесь еще и ГДК… – Простите, что вам пришлось…

– Мы должны тебе отплатить хотя бы этим, ведь это в нас летел тот мяч, Николетта-чан, – произнесла Сасагава, глядя на итальянку с мягкой улыбкой. Она не заметила изменений, ведь и до этого Скайрини вела себя скромно.

– Да, мы пришли поблагодарить тебя и узнать, как ты себя чувствуешь, – вступила в разговор Курокава, но она говорила грубее своей подруги.

– Все хорошо, спасибо. Извините, но мне нужно идти. Хибари-сан сказал мне зайти к нему, когда медсестра разрешит мне покинуть медпункт.

– Конечно-конечно, иди.

– Мы скажем в классе, что ты в порядке. Некоторые наши извелись все, желая узнать, как ты себя чувствуешь, – усмехнулась Хана, сложив руки на груди.

Поклонившись, Скайрини направилась в кабинет Главы Дисциплинарного Комитета. Она гадала, сказал ли он кому-нибудь о ее разных глазах. В Италии к ее разным глазам относились… ммм, крайне странно и Николетта боялась, что и здесь над ней будут издеваться, смеяться или и вовсе испугаются.

Стоявший у дверей Кусакабе без вопросов впустил девушку внутрь кабинета. Он помнил ее, да и Хибари дал распоряжение впустить ее.

Войдя в кабинет, Скайрини нашла взглядом сидящего на диване Кею и чуть покраснела. Она уже жалела о том, что схватила его там, в медпункте, за руку.

– Проходи.

Глава Дисциплинарного Комитета сидел ближе к своему столу, расставив руки на спинке и подлокотнике и положив ногу на ногу. Примечательно то, что пиджак с его плеч не спадал.

Пройдя до него, она остановилась и устремила взгляд в пол. Неизвестно почему, но она не могла смотреть на Хибари. Ее крайне смущал так же и его взгляд, которым он ее сверлил.

– Сядь.

Она беспрекословно подчинилась, опустившись на противоположный от Хибари край дивана. Ей хотелось оказаться как можно дальше отсюда, желательно в Палермо и желательно на коленях старшего брата.

Мысли о брате немного расслабили девушку, и она не замечала, как ее пристально разглядывает Глава ДК. Он сам не знал, почему смотрит на нее, просто скользнув по ней взглядом, он не смог отвести его. Серые глаза скользили по тонкой шее, хрупким плечам, тонким запястьям, тоненьким и изящным пальчикам, осиной талии, длинным волосам, ниспадающим на обивку дивана. Девушка сидела к нему правым боком и заметила его пристальное внимание. А как еще объяснить ее покрасневшие щеки?

– Вы что-то хотели, Хибари-сан?

– Что, уже на «вы» и не «Кея-кун»? – усмехнулся парень, чем вогнал итальянку в краску.

– Но вы сами говорили, что не позволяли называть вас по имени.

ГДК нахмурился. Что-то в поведении зверька изменилось. Она стала какой-то… покладистой, тихой, спокойной. Когда они сталкивались, она была смелее, была дерзкой, а теперь…

– Что сказала медсестра?

– Сказала, что все хорошо и мне еще повезло.

– Ясно. Ты уже выбрала кружок, в который вступишь?

– Да.

– И какой же?

– Я… долго не могла определиться, выбирала между драмкружком и танцевальным и, в конце концов, остановила выбор на последнем.

– На этом все, можешь идти.

– Спасибо, что отнесли меня в медпункт. Простите за беспокойство.

Поклонившись, Скайрини поднялась на ноги и покинула кабинет Главы Дисциплинарного Комитета. Когда за девушкой закрылась дверь, Хибари тяжело выдохнул. Ну и что за бред? Какого черта он выспрашивал у нее, куда она решила подать заявку на вступление? Какого черта так пристально разглядывал ее? Почему с появлением этой девчонки все встало с ног на голову?

Хибари потряс головой, сел за стол и занялся своими делами. Он решил отвлечься, чтобы выкинуть из головы тот рассеянный взгляд разных глаз, просящий взгляд и покрасневшие щеки.

Скайрини же направлялась в свой класс. Она даже забыла о том, что у нее с собой есть обед и вспомнила о нем лишь когда увидела девушек, сидящих во внутреннем дворе школы.

Остаток дня прошел более-менее спокойно. Савада и Скайрини вполне себе спокойно вернулись домой, поговорили с Наной, поужинали и разошлись по комнатам.

На следующий день Скайрини все же посетила танцевальный кружок. Куратор попросила ее исполнить любой танец.

– Эм, а вы знаете русский язык?

– Да, не волнуйся. Начинай, – кивнула куратор, стоя рядом со своими главными танцорами.

Вдохнув и выдохнув пару раз, Николетта успокоилась и включила песню. Jaskaz – До неба. Что песня, что танец были наполнены болью, сожалением и… горем.

Когда звучали строчки:

«Быть может, не было нам суждено достать до неба,

Мы не были слепы, но не видели света.

Быть может, никогда я не увижу тебя,

Ты знай одно, что не простил я себя», итальянка тянула руки вверх, словно стараясь дотянуться до неба, а после закрывала глаза руками, чтобы затем снова протянуть руки вверх. После она опускала руки и мотала головой, хватаясь за волосы и поднимая голову с такой мукой на лице, что у некоторых дрогнуло сердце.

Присутствующие были очарованы. Даже куратор, что сначала со скепсисом наблюдала за танцем, видела, как раскрывается эта стеснительная девушка. Как только она вошла в помещение, учитель лишь взглядом окинула ее, не воспринимая всерьез. Однако сейчас, стоило мелодии начаться, как девушка поменялась и начала танцевать. До этого ее словно что-то сковывало, но теперь…

Танец закончился, и Николетта замерла на месте в одной позе, пытаясь отдышаться. Все танцы, что она исполняла, были энергичными, быстрыми, ритмичными. Ее учили и бальным танцам, но их она любила не так сильно, как полюбила быстрые танцы.

– Ты прекрасно двигаешься. В этом году выпускаются мои лучшие ученики. Недавно было их последнее соревнование. Теперь я буду заниматься с тобой. Занятия будут во вторник, четверг и пятницу. Понедельник и среду отдыхаешь, я занимаюсь с малышами.

– Спасибо…

– Но я должна тебя предупредить: мы танцуем не просто так на сцене, а с декорациями. На счет костюмов и тренировочной одежды есть вопросы?

– Нет, что вы. Костюмы и одежда для занятий у меня есть, не сомневайтесь.

– Что же, хорошо. Так как сегодня вторник, позанимайся немного с Тайки и можешь быть свободна. Сегодня ты лишь немного попробуешь свои силы, может почерпнешь что-нибудь новое.

– Мне кажется, ее уже нечему учить, учитель, – улыбнулась стоящая рядом с куратором брюнетка, с добротой во взгляде смотря на робкую улыбку Скайрини. – Она явно не первый год занимается танцами, так что мы с Кейго можем не волноваться. Вы в надежных руках.

Первый день ей очень понравился. Что Тайки, что Кейго объясняли ей движения, указывали на ошибки, коих было не так уж и много, показывали свои танцы на записи и в живую. Николетта очень хотела выступить так же.

Придя домой и, поднявшись в свою комнату, Николетта связалась с Луссурией. Она поделилась с ним своим отношением к танцам, кружку, куратору и ее составу. Вариец слушал и улыбался, видя такую живость на лице обычно спокойной Скайрини. Он был рад, что ей весело, а когда она начала отпираться, говоря, что ужасно тоскует по ним, Хранитель Солнца Варии сказал ей следующее:

– Летта, ты имеешь полное право быть ребенком, ведь фактически детство у тебя отняли. Веселись, безобразничай, дерись, но в пределах разумного. Ты повзрослела слишком быстро. Ребенок, которым ты должна была быть до сих пор, сидит где-то внутри тебя. Не сдерживайся, выпусти ребенка на волю. Танцуй, играй, веселись. Запомни: ты, ребенок, который имеет право на счастье. У тебя отняли детство, но кто тебе мешает снова вернуться в него?

Скайрини, попрощавшись с варийцем, упала на кровать и заплакала. Выслушав Луссурию, она поняла, что это за чувство было. Ребенок. Она ребенок и может быть им.

Она так и заснула, прямо в одежде и поверх покрывала. В открытое окно к ней снова пожаловал ночной гость. Он тяжело вздохнул, поднял девушку на руки, откинул покрывало вместе с одеялом и уложил хозяйку комнаты обратно, накрыв ее. Тут взгляд ночного посетителя зацепился за слезинки в уголках глаз. Аккуратно, чтобы не разбудить, он утер дорожки слез со щек кончиками пальцев.

– Маленькое беззащитное существо, – раздался юношеский голос, и ночной посетитель покинул комнату тем же путем, которым проник сюда. – Спи спокойно, зверек.

Следующая пара дней не отличалась особым разнообразием. Школа и занятия в кружке отнимали много сил, поэтому Скайрини домой приползала на одной силе воли.

– Вас там что, избивают? – спросила у нее как-то Курокава, стоя у парты итальянки. Девушка же разлеглась на парте, и вставать не собиралась, по крайней мере, до прихода учителя.

– Нет, что ты. Мы просто танцуем, отрабатываем уже знакомые движения, изучаем новые. К тому же, у нашего кружка попросила помощи куратор драмкружка и Омата-сан не смогла ей отказать. Поэтому скоро ставим пьесу. Да еще и декорации готовить. В общем, дел невпроворот.

Комментарий к Часть 5. Глава ни о чем. В общем-то, вот новая глава.

Как я и думала, отсутствие ваших отзывов сказалось и Муза меня отправила в трехбуквенное эротическое турне. Проще говоря, банально послала. Какое-то время обновлений не будет.

Не удивлюсь, если и эта глава многим из вас не понравится. Буду переписывать, значит.

====== Часть 6. Невезение во всей красе. Открытие новых фактов. А правда всплывает... ======

За эти два дня Николетта сталкивалась с Хибари в коридоре, но не смотрела в его сторону, отводя взгляд. Она была благодарна ему за помощь и то, что он никому не рассказал про ее разные глаза. Однако она продолжала чувствовать постоянную слежку. Чувствовала, что кто-то следит за ней, причем довольно пристально. Иногда эта слежка едва ощущалась, а иногда буквально давила.

Хибари же следовал за ней незримой тенью, твердя себе, что просто занимается патрулированием территории. А то, что эта самая территория была в непосредственной близости от дома Савада и тех мест, где чаще всего бывает итальянка, Хибари не брал в расчет. Так же он проверял обычный маршрут, по которому бегает разноглазая.

Николетта же старалась найти ту, что отправила ей это странное сообщение. В том, что это сделала именно девушка, у итальянки не было никаких сомнений. Она вглядывалась в лица, отправила Белу запрос, сможет ли он взломать аккаунт того, кто отправил ей сообщение, но ответа пока не пришло.

И вот, немного отстав от Тсунаеши по причине того, что пришлось зайти к куратору драмкружка, так как Скайрини поставили перед фактом: ей придется играть в мюзикле, так как там надо танцевать. Деваться ей особо было некуда, поэтому она согласилась и, узнав, что за роль на ней, едва не поперхнулась воздухом. Спящая красавица!

Будучи погруженная в мысли, она не сразу заметила, что из класса раздаются крики, обвинения и ругательства. Зайдя в класс, итальянка подумала, что ошиблась помещением. Многие смотрели на нее, как на врага народа. Парни же смотрели на нее с каким-то сомнением.

– Это правда, Скайрини?

– Что, правда?

– Правда, что это ты избила моего парня? – спросила девушка старше самой Скайрини, стоя в окружении своих подруг.

– Эм, парня? А как он выглядел?

– Хочешь сказать, что избиваешь парней так часто, что забываешь, как выглядят те, кто тебе повстречался?! Да я тебе сейчас все волосы выдеру, подстилка итальянская!

– Юми, успокойся!

Услышав это имя, итальянка напрягла память и… вспомнила отрывок разговора: «Симпатичнее твоей сестры»…. «Юми не простит тебя…».