Текст книги "Николетта Скайрини или Старший брат - босс Варии?! (СИ)"

Автор книги: Адский жнец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 41 страниц)

Добежав до источника звука, Николетта замерла. Тсунаеши, стоит посреди двора в одних трусах, а перед ним на коленях стоит итальянец, глядя на шатена самым преданным взглядом. Если бы у него был собачий хвост, он бы им вилял.

– Ёши, вы чем тут занимаетесь? – насупилась девушка, подходя к вздрогнувшему шатену. – Урок уже идет, а вы…

– Женщина, как ты смеешь так обращаться к Джудайме?!

Пока Николетта недоуменно хлопала глазами, к ней на плечо запрыгнул Реборн, при виде которого вспыльчивый итальянец остановился. Он уже достал динамит и был готов поджечь фитили.

– Нико-чан, я… тут… ну… в общем…

– Ох, потом расскажешь, – вздохнула девушка, потерев переносицу и оглядев шатена. Тот стоял в одном нижнем белье и очень смущал. – Это, ты бы прикрылся хоть что ли.

– Хи-и-и! Реборн, почему при каждом выстреле одежда рвется?!

– Пламя Посмертной Воли сметает все ограничения. Одежда, в каком-то смысле, тоже является ограничением.

– Хорошо, что хоть нижнее белье не считается ограничением, – нервно хихикнула Скайрини, стараясь смотреть куда угодно, но не на шатена. – Ладно, подожди здесь. Я попробую у Кеи одежду для тебя попросить. У нас с тобой, в принципе, схожая комплекция.

– Хи-и-и! У Хибари-сана?!

– Ага. Скоро вернусь.

Николетта сорвалась с места, даже забыв о том, что ее нога болела. Реборн спрыгнул и остался стоять рядом со своим учеником. Он, так же как парни, смотрел вслед удаляющейся фигурке девушки.

– Реборн-сан, почему вы защитили эту женщину? Она ведь может угрожать Джудайме…

– Не волнуйся, Гокудера. Мы с ней уже говорили об этом. Николетта не претендует на место Десятого босса Вонголы, а вот ее старший брат…

– Вы о ком?

– Да так, – протянул Аркобалено, спрятав глаза в тени шляпы.

Скайрини же тем временем добралась до кабинета Главы Комитета и, отдышавшись, легонько постучала.

– Войдите.

– Кея, я бы хотела у тебя кое-что попросить. Если ты, конечно, не против.

– В чем дело? – ради этого Хибари даже отложил документы, что до этого перебирал.

– Ты не мог бы дать мне комплект школьной формы. На меня. Мужской. На размер больше.

С каждым дополнением бровь ГДК заламывалась все сильнее. Когда он услышал это, ему показалось, что он ослышался.

– Ты сказала, мужской формы?

– Ага.

– Зачем? – поинтересовался Хибари, глядя на серьезно настроенную девушку.

– Надо, – твердо ответила итальянка, даже не думая отводить взгляд.

Поединок взглядов и Хибари поднимается из-за стола. Скайрини наблюдала за ним, видя, что он подходит к одному из шкафов. Вынув оттуда два пакета с формой, подошел к девушке.

– Эм, а зачем это? – подозрительно прищурилась разноглазая, разглядывая пакет с одним пиджаком и… красной повязкой Дисциплинарного Комитета?

– Это твоя расплата за свою просьбу, – так же прищурился Хибари, видя, с каким недоверием девушка смотрит на него.

– Чего ты хочешь?

– Ты будешь приходить, и помогать мне с документацией. А так же являться в школу, как только я позвоню.

– А не слишком ли много ты хочешь ради одного комплекта формы?

– Ты можешь отказаться, но тогда не получишь форму. Заметь, я не спрашиваю, зачем и для кого ты ее берешь.

Прищурившись, Николетта какое-то время сверлила Главу Комитета взглядом, а после вздохнула и согласно кивнула, принимая из рук парня пакет. Раскрыв его, она извлекла только чуть удлиненный пиджак, как у ГДК, и красную повязку.

– Надень прямо сейчас. После последнего урока жду тебя здесь, – отрезал Хибари, отдав ей в руки пакет с мужской формой.

– Как скажете, Хибари-сан, – промурлыкала девушка, видя, как напряглась спина сероглазого брюнета, и как медленно он повернулся к ней через плечо.

Послав ему самую лучезарную улыбку из своего арсенала, девушка покинула кабинет, направляясь обратно к шатену, что все так же сидел во внутреннем дворе. Пока она шла, прозвенел звонок с урока. Кое-кто к ним прибавился. Кучка лежащих без сознания старшеклассников.

– Ты где ходишь, женщина?

– Нико-чан, это…

– Ага, – усмехнулась итальянка, подавая ему пакет с формой и начиная теребить полу пиджака. – Я теперь буду помогать в ДК.

– Но ведь туда девушек не принимали…. Никогда!

– Ну, это, если можно так сказать, плата за форму, – улыбнулась Николетта и тут же пожалела, так как на лице шатена появилось испуганное выражение. – Да все в порядке, Ёши.

– Но из-за меня ты…. Хибари-сан, он…

– Не волнуйся ты так, – солнечно улыбнулась девушка, положив руку на макушку шатену и потрепав его по вихрам. – Ты же знаешь, я могу за себя постоять.

– Ты… ты… женщина, не смей прикасаться к Джудайме!

– Оя-оя, да ты влюбился в Ёши что ли? Так спешу тебя разочаровать: его сердце уже занято. Не так ли, Ёши? – усмехнулась Скайрини, посмотрев на уже одетого, но очень красного шатена.

– Нико-чан!

Обернувшись на крик, девушка заулыбалась. К ним бежал бейсболист.

– О, это что, повязка Дисциплинарного Комитета?

– Ага, – кивнула Николетта, улыбаясь краешком губ. – Учитель ничего не сказал, что нас нет?

– Поворчал немного и все, – ответил бейсболист, разглядывая подругу. – И что, ты теперь откажешься от участия в мюзикле? Ведь из-за работы в ДК…

– С чего бы? Я буду выступать. Кея сказал, чтобы я зашла к нему сегодня после уроков. Я ему скажу, что у меня выступление в пятницу. Это ничего, правда. Ладно, пойдемте в класс. У нас же сейчас естествознание, не так ли?

Ребята пошли на столь нелюбимый урок, весело переговариваясь. Гокудера шел рядом с шатеном и старался оградить своего обожаемого Джудайме от пагубного влияния этой странной женщины. Сама же итальянка с насмешкой смотрела на зеленоглазого одноклассника, общаясь с бейсболистом, который шел рядом, закинув руки за голову.

Другие ученики, замечая эту странную компанию, с улыбкой смотрели на бейсболиста и итальянку, пока не замечали на плечах последней темный пиджак, на рукаве которого была отличительная красная повязка. Замечая повязку Дисциплинарного Комитета, парни бледнели и едва в стены не вжимались, чтобы не попасть в поле поражения. Девушки же со страхом смотрели на то, как Ямамото идет рядом с опасной особой.

– Ха-ха, все на нас пялятся, – рассмеялся Такеши, когда они достигли класса и вошли.

– Скорее уж не на нас, а на меня, – улыбнулась итальянка, видя страх в глазах одноклассников.

– Николетта-чан, ты что, вступила в Дисциплинарный Комитет? – к ним подошла Сасагава Киоко со своей подругой, Курокава Ханой.

– Нет, просто буду иногда помогать им с документацией.

Урок начался и Незу-сенсей раздал тестовые материалы. Пока дети решали, учитель оглядывал класс и заметил, что на одной из учениц красуется темный пиджак с красной повязкой Дисциплинарного Комитета. Незу знал, что Хибари не берет в Комитет представительниц прекрасного слабого пола, но не стал ничего говорить, а только раздал тесты.

После уроков Ямамото хотел остаться с итальянкой, ведь ей предстояло еще зайти в ДК, но та помотала головой и сказала, что все будет нормально и парень может идти.

– Ёши, скажи Нане-сан, что я буду сегодня немного позже.

– Хорошо, – кивнул шатен, отправляясь домой.

Скайрини улыбнулась и отправилась к кабинету ГДК. Стоящий у дверей Кусакабе без вопросов пропустил девушку, так как увидел на ней пиджак и повязку. Он хотел спросить, зачем Хибари принял девушку в Комитет, но получить нагоняй, свирепый взгляд и Камикорос в придачу не хотелось, поэтому Кусакабе решил принять это как данность.

Войдя в кабинет, Николетта подошла к столу и с вопросом уставилась на Хибари, что сидел за столом и разбирал документы. Она заметила на столике у дивана пачку документов и уже поняла, что это предстоит разобрать именно ей.

– Раз ты пришла, займись той стопкой.

– Хорошо, – кивнула Скайрини и, сев за столик, занялась бумагами.

Царящую в кабинете тишину прерывал лишь скрип ручки и шелест бумаги. ГДК время от времени бросал взгляд на помощницу, замечая всякие мелочи: сосредоточенное лицо, чуть нахмуренные брови, нередко закушенная нижняя губа. Когда итальянке надоело сдувать мешающую челку, она заколола ее небольшой заколкой, что лежала в кармане. Откуда она взялась, Николетта не могла вспомнить.

Хибари в очередной раз посмотрел на итальянку, замечая, что та уже начинает щуриться и потирать глаза, трясти головой, словно борется с сонливостью и усталостью. В общем-то, он ее понимал: все же уже четыре часа занимаются документацией, а бумаг никак меньше не становятся, так как Кусакабе почти каждые двадцать минут приносит новую стопку.

– Все, я больше не могу, – простонала Николетта, откидываясь на спинку дивана, прикрывая глаза и потирая переносицу.

– Уже сдалась?

– Угу…

Зевнув, девушка посмотрела на время. Обычно в это время она уже заканчивала делать уроки и шла помогать Нане-сан на кухне.

– Пойдем, – Хибари поднялся на ноги и, запомнив документ, на котором остановился, накинул пиджак на плечи.

– А? Куда?

– Я провожу тебя, – как само собой разумеющееся произнес Кея, выходя из-за стола. – Ты идешь?

– Эм, ну ладно, пойдем.

Хибари кивнул и вышел из кабинета, давая понять, что ей лучше бы поторопиться. Девушка догнала его, и они шли вровень. Скайрини не понимала этого парня. О нем говорят, как о самом холодном и жестоком человеке, но ведь и о ее брате говорят, то же самое.

– Почему ты это делаешь? – спросила Николетта, немного робко посмотрев на парня. Ей было неловко рядом с ним.

– Ты ученица моей школы.

Это самый короткий и самый непонятный ответ, который ей когда-либо давали.

– Это из-за тех обнаглевших школьников, о которых ты говорил тогда на крыше? Ну, из соседнего города.

– Да.

И снова тишина. Не особо словоохотливый парень и до ужаса скрытная девушка. Эта колоритная парочка даже не подозревала о том, что за ними ведется слежка. Не знали они так же того, что наблюдатель знает девушку, хоть и почти не помнит этого.

– До завтра.

– Угу, до завтра, – кивнул Кея, когда они дошли почти до самого дома девушки.

Хибари остановился у соседнего дома и стоял там, пока девушка не закроет за собой дверь в дом. Только после этого он направился обратно, в школу. Зайдя в кабинет, он посмотрел на диван, а после на свой стол с бумагами.

Устроившись на диване, ГДК прикрыл глаза. Наработаться он еще успеет, а вот поспать не помешало бы. Идти домой он даже не собирался. Что его там ждет? Пустой и темный дом, что даже снаружи пугает своими пустыми глазами-окнами.

– Я вернулась, – устало выдохнула Скайрини, снимая обувь и проходя на кухню.

– С возвращением, Ник-чан. Тсу-кун предупредил меня о том, что ты сегодня будешь поздно. Ты ужинать будешь?

– Нана-сан, не стоило оно того, я бы и сама могла…

– Иди, мой руки, и садись за стол.

– Слушаюсь, – шутливо козырнула итальянка, а после добавила: – Я поднимусь к себе, переоденусь и спущусь, хорошо?

– Только быстро.

– Меня уже нет.

Улыбка и смех были ей ответом. Улыбаясь, Николетта направилась наверх. Из комнаты Тсунаеши не доносилось ни звука, но это и неудивительно. Может, он в гостиной.

Зайдя в комнату, девушка включила свет и направилась к шкафу. Переодевшись из школьной формы в штаны и толстовку, итальянка помыла руки и пошла на кухню, где ее ждал подогретый ужин и улыбающаяся, но уже уставшая домохозяйка.

– Нана-сан, идите к себе.

– Ник-чан, я еще хотела…

– Нана-сан, вы меня дождались? Дождались. Накормили? Накормили. Ваша миссия выполнена, никто голодным не остался. А посуду я и сама помою. Идите, Нана-сан.

– Тсу-кун еще не вернулся, – немного погодя произнесла Савада, комкая в руках фартук.

– Что? Но я думала, он у себя или в гостиной.

– Нет. Он и Реборн-кун ушли куда-то и до сих пор не вернулись. Ник-чан, он тебе не говорил, куда пошел?

– Нет, – покачала головой девушка, закусив губу, а после постаралась успокоиться сама и успокоить Нану: – Но, раз Реборн с ним, нам можно за них не опасаться. Поверьте, Нана-сан, все будет в порядке. Идите, отдыхайте.

– Но если он…

– Я его дождусь, – положила руки женщине на плечи итальянка, заглядывая в глаза и выпуская пламя Дождя. – Мне все равно еще уроки делать. Я сегодня задержалась в школе, помогая Главе Дисциплинарного Комитета.

– Ладно, – сдалась под уговорами Нана, покидая кухню. – Ник-чан, ты разбуди меня, когда Тсу-кун придет.

– Зачем?

– Надо же сделать ему выговор. Ни тебя не предупредил, ни мне и слова не сказал.

– О, за выговор вы не волнуйтесь, – улыбнулась, оскалилась итальянка, ударив кулаком по раскрытой ладони. – Ему от меня славно попадет, вы уж не сомневайтесь.

Посмеявшись, Нана ушла. Скайрини же перестала улыбаться и сама забеспокоилась. Странно то, что шатен ушел, не сказав матери, куда.

– Да и Реборн хорош, – заворчала итальянка, помыв посуду и принимаясь за уроки. – Не мог сказать, куда потащит ученика…

Покончив с уроками, Николетта взялась за книгу на итальянском языке. Давно хотела ее прочесть, но из-за уроков и занятий в клубе у нее не было времени. Мюзикла, кстати, не будет. Ей об этом сообщила сама куратор. Парень, который должен был исполнять роль принца, попал в аварию и сломал себе руку и ногу. Восстановиться за три дня он, ясное дело, не успеет, а искать другого актера поздно, да и бессмысленно. Он не сумеет запомнить все за эти жалкие три дня.

– Мне и самой это не нравится, но у нас нет и шанса победить в конкурсе. На наш мюзикл хотела приехать комиссия, которая ищет таланты для своей академии искусств, – вспомнила Скайрини слова из сообщения куратора.

– Жаль, конечно, но ничего не поделаешь, – пожала плечами итальянка, когда у нее спросили, что она об этом думает.

Задумавшись над этим, Николетта очнулась только когда хлопнула входная дверь. Поднявшись на ноги, Скайрини направилась навстречу вернувшемуся шатену. Тсунаеши как раз снимал обувь, а, когда выпрямился, увидел нахмуренную подругу.

– Нико-чан, ты уже вернулась? С возвращением…

– Савада Тсунаеши, – не хуже змеи прошипела итальянка, подходя ближе и угрожающе нависая над шатеном. Стоящий рядом Гокудера не успел даже отреагировать, как девушка прижалась к опешившему шатену. – Не смей больше так поступать. Нана-сан сильно переживала.

– Да, прости меня, Нико-чан, – прошептал в ответ Тсунаеши, обнимая девушку в ответ.

Еще немного постояв в объятиях парня, итальянка отстранилась и с улыбкой посмотрела на маленького мафиози, что стоял рядом со своим учеником.

– Ну что, господа мафиози и иже с ними, проголодались?

Ответом ей было урчание желудков, а так же покрасневшие щеки Савады. Рассмеявшись, девушка наклонилась к Реборну и спросила:

– А для тебя у меня есть свежеприготовленный итальянский кофе. Как ты смотришь на то, чтобы пройти на кухню?

– Положительно.

– Я так и думала, – улыбнулась Скайрини, когда Аркобалено запрыгнул ей на плечо. – Ёши, веди своего друга мыть руки и будем ужинать. Нана-сан отдыхает, так что давайте тише, ладно?

– Конечно, – улыбнулся шатен, поворачиваясь к итальянцу. – Гокудера-кун, ты будешь ужинать?

– А? Джудайме, я…

– Да брось ты ломаться, как девственница перед первой брачной ночью, – хохотнула Николетта, вспомнив самые цензурные выражения, которые слышала в Варии. – Мы же тебя не травить собираемся. Проходите.

– Девственница перед брачной ночью, значит, – хмыкнул Реборн на плече девушка, пока она шла на кухню и разогревала ужин.

– Я не виновата, что росла в окружении старшего брата, – насупилась Скайрини, а после улыбнулась.

– Не слишком ли у тебя хорошее настроение?

– Даже не знаю. Может, ты прав. А может, нет, – рассмеялась итальянка, мурлыча мелодию из старого итальянского фильма, который смотрела с Луссурией, и занимаясь приготовлением кофе.

Ужиная в доме Савада, Гокудера чувствовал себя… странно. Эта девушка, что напугала Десятого, а после обняла, она была самой странной. Из-за того, что она постоянно крутится возле шатена, итальянец не мог понять, где мог о ней слышать. Ее имя было ему знакомо, но он ее ни разу не видел.

На следующий день произошло нечто. Николетта сидела в классе и с беспокойством поглядывала на парту бейсболиста. Она была пуста. Парень еще не пришел? Но обычно он уже находился в классе.

На первом уроке Ямамото не было. Скайрини нервничала, закусывала губу, но молчала. Когда же в класс вбежал один из одноклассников с обеспокоенным лицом, девушка поняла: что-то случилось.

– Народ! Там Ямамото хочет с крыши спрыгнуть!

У Николетты едва сердце не остановилось.

Комментарий к Часть 8. Ну, как-то так.

Знаете, у вашего автора сейчас все просто отвратно, творческий кризис и иже с ним.

Короче, я в запое.

====== Часть 9. Прибытие Гарцующего Коня Дино или Акабане Карма. Мизантроп. Если не хотите сдохнуть, лучше не подходите. ======

Комментарий к Часть 9. Прибытие Гарцующего Коня Дино или Акабане Карма. Мизантроп. Если не хотите сдохнуть, лучше не подходите. Это типа продолжение. В общем, в следующей главе вроде как будет интереснее, вы уж простите за такую муть.

Хочу извиниться так же за то, что перескочила месяц. Просто... захотелось, да и сюжет этого требовал.

Я не хочу описывать то, так в Намимори явилась Бьянки, как что было. Это уже приелось и однотипно. Поэтому у меня это просто... пропущено. Может потом покажу, как это было в флэшбеке, но это потом.

Все как всегда: жду оценок, отзывов и комментов. Надеюсь, я их дождусь.

У Николетты едва сердце не остановилось. Ей не верилось, что их улыбчивый друг может решиться на подобное. Или же…. Как она могла не заметить? Почему не заметила того, что у бейсболиста на сердце неспокойно? Но ведь не может же это быть розыгрышем, правда? Если это розыгрыш, то этому парню лучше бежать…

– Вчера, оставшись в школе, он перестарался и сломал руку!

– В любом случае, все на крышу!

Скайрини сорвалась с места, прежде чем ее одноклассники сообразили, что это все не шутка. Ее сейчас бы даже Хибари не смог остановить, сказав, что бегать по коридорам школы запрещено и ей светит Камикорос. В голове билась только одна мысль: только не это, только не он!

Бейсболист действительно был на крыше, уже перебрался через загородку и смотрел вниз, держась за сетку.

– Такеши, – закричала итальянка, глядя на парня широко раскрытыми глазами.

– Нико-чан, прости, что все так вышло. Теперь, когда бог бейсбола отвернулся от меня, мне больше ничего не остается…

– Пожалуйста, стой!

Вперед из толпы вывалился Тсунаеши. Он вскочил на ноги, глядя на друга. Он и Николетта стали его первыми друзьями. Они первые, кто стал общаться с ним. И Тсуне не хотелось терять никого из них.

– Тсуна…. Если ты пришел сюда отговорить меня, то это бесполезно. Ты должен понять мои чувства.

– Что?

– Как кто-то, кого всегда называют Никчемным Тсуной, ты можешь понять чувства, когда хочется умереть после провала во всем, да?

– А…эм…я…это…. Я и ты, мы совсем разные, так что…

– Как высокомерно это прозвучало, Тсуна. У тебя теперь все получается, в отличие от меня!

– Нет, ты не прав! Это так потому, что я неумеха! В отличие от тебя, я никогда не старался. Когда я сказал тебе вчера «стараться», я не имел права говорить нечто подобное тебе, ведь сам никогда не старался. То, что я сказал тебе вчера, это была ложь, прости меня! Вообще-то, я просто никчемный человек. До появления Нико-чан и тебя, Ямамото, я был таким. Теперь… я все еще жалкий человек, который, умирая, будет сожалеть о многом. Я не смогу понять твоих чувств, извини…

– Постой, Тсуна!

Схватив собравшегося уходить шатена за шкирку, бейсболист потянул его на себя. Под испуганные взгляды эти двое навалились на перегородку, которая не выдержала, сломалась и… ребята полетели с крыши вниз.

– Еши! Такеши!

Николетта, не осознавая, что делает, побежала к лестнице. Она не хотела верить в то, что ее друзья могут,… могут…. Нет, нельзя даже думать об этом!

Пробегая пролет за пролетом, Скайрини падала, поднималась и снова бежала. В ее мыслях не было сомнений: она должна бежать. Ради друзей, ради себя самой. Это впервые, когда она нашла себе друзей. Впервые она настолько привязалась к людям, что не хочет отпускать их из своей жизни. Не хочет их отдавать. Пусть даже самой Смерти!

Добежав до предполагаемого места падения этих двоих, Скайрини остолбенела. Савада снова был в одном нижнем белье, что послужило признаком того, что Реборн снова выстрелил в парня.

– Ребята, вы…

– Нико-чан, – протянул Ямамото, видя ее разные глаза. Челка сбилась, открывая взгляду левый глаз.

– Нико-чан, – Савада видел слезы, стоящие в разных глазах.

– Идиоты! Вы хоть знаете, что я…. Вашу итальянскую мать! Да чтобы я еще хоть раз за вас так…. Черт бы вас подрал! Из-за вас я… – кричала девушка, а после упала на колени и зарыдала, уткнувшись лицом в ладони.

Надо ли говорить о том, с каким трудом удалось успокоить впечатлительную итальянку? Ямамото уже предлагал отвести девушку в медпункт, чтобы ей дали успокоительное, но Скайрини сумела взять себя в руки и успокоилась самостоятельно.

Савада отправился домой, делать уроки под присмотром своего репетитора, а итальянка отправилась в кабинет ГДК. Поприветствовав его, она намеревалась сесть за бумаги, но тот ее остановил, сказав:

– Подойди.

Немного поежившись, Скайрини приблизилась. Ей было неуютно рядом с этим парнем. Да и Бел ей сказал, чтобы она была аккуратнее. Если ее связь с Варией раскроют, то ей будет грозить смертельная опасность.

– На сегодня ты свободна. Кусакабе закончил твою часть работы, поэтому ты можешь идти.

– Э, хорошо. Тогда, я пошла.

Покинув кабинет, Николетта отправилась домой. Ей не давали покоя воспоминания сегодняшнего дня. То, что Такеши хотел спрыгнуть с крыши из-за того, что повредил руку на тренировке, да и странное поведение Хибари Кеи.

Тряхнув головой, итальянка продолжила путь. Тут ее внимание привлек ребенок лет пяти, сидящий на детской площадке. Кое-что смутило ее и напрягло одновременно. Пятнистый костюмчик, пышная шевелюра и… хвост с рогами?

– Малыш, ты потерялся? – спросила Николетта, чуть наклонившись к ребенку. Он сидел на скамейке и всхлипывал.

– Я, великий Ламбо-сан, не потерялся.

– Ну-ну, не надо плакать, – улыбнулась Скайрини, вытаскивая из кармана леденец на палочке. Ей его дал Ямамото, надеясь успокоить девушку. Она одарила его, конечно, не самым хорошим взглядом, но сладость взяла. – Вот, возьми.

Теленок оживился при виде сладости и принялся ее есть, поглядывая на девушку. Нежная улыбка, теплый взгляд и явное участие. Ламбо смотрел на девушку и забыл про леденец. Ему казалось, что она светится. От нее шло тепло, словно она была… солнцем.

– Где ты живешь? Я могу тебя проводить.

– Ламбо-сану надо в дом Савада. Там находится Реборн, которого Ламбо-сан должен убить.

– Ого, – удивленно присвистнула девушка, подумывая о том, что у ее шатенистого друга появляется разношерстное окружение. И все из-за репетитора. – Ну, я там живу, в общем-то. Оя-оя, а ты где так поранился?

Только сейчас итальянка поняла, что ее еще смутило: ребенок был в мелких царапинах, ссадинах и пыли. Так же от него пахло гарью, но…

– Это… это…. Реборн!

– Не надо плакать, Ламбо. Ну, пойдем домой? – улыбнулась итальянка, протягивая руки к ребенку. Она не стала его брать сама, давая шанс уйти. Но ребенок доверчиво прыгнул ей на руки, не переставая размазывать слезы и сопли по лицу. – Тише-тише, ну ты что. Ты же взрослый и сильный, Ламбо. Разве подобает взрослым плакать?

– Ламбо-сан взрослый! И он совсем не плачет!

– Конечно-конечно, – усмехнулась разноглазая, направляясь туда, куда шла до этого, а то есть, домой.

Скайрини направлялась домой и, придя, опустила ребенка на пол, чтобы разуться. Так теленок сорвался с места и побежал наверх.

– Может, он уже здесь был? – задумчиво пробормотала итальянка, а после чуть громче огласила: – Я вернулась.

Николетта направилась наверх, к себе в комнату, чтобы оставить школьную сумку и переодеться в домашнюю одежду. Только поднявшись на второй этаж и дойдя до двери, итальянка хотела войти в комнату, когда в комнате Тсунаеши раздался детский плач рев.

– Дева Мария, да что такое?

Открыв дверь в комнату шатена, девушка ничего не успела сказать... вообще не успела ничего сделать. А всё из-за того, что на нее налетело, едва не забив с ног, что-то пятнистое, и вцепилось как утопающий в спасательный круг. Еле отодрав от себя этого клеща, уже на вытянутых руках, Скайрини разглядывала нечто рыдающее в три ручья и пытающегося вновь вцепиться в одежду итальянки.

– Еши, Реборн, что у вас тут опять происходит? Почему Ламбо плачет?

– Эта бесполезная корова меня не интересует. Все, кто ниже меня по рангу, не заслуживают моего внимания.

– Реборн! Я совсем… не плачу…. Уаааа!

Тут Ламбо потянулся к своей шевелюре и, вывернувшись из рук Скайрини, спрыгнул на пол. Достав большую базуку, он направил ее на себя, и комнату заволокло розовым дымом.

– Что? А ведь я только собирался выпить виноградного сока, – раздался юношеский голос, а после дым развеялся.

Перед ними стоял юноша лет пятнадцати в черных обтягивающих штанах, пятнистой рубашке, которая была расстегнута почти полностью. Та же пышная шевелюра, но…

– Оя-оя, а где Ламбо?

Подросток обернулся на голос и замер. Он смотрел на итальянку, а после…

– Сестренка Летта, – закричал подросток, кидаясь к девушке и, подняв ее, заключил в объятия. – Я так скучал, сестренка! Я так рад, что ты жива!

– Э, что происходит? Ты кто? Где малыш Ламбо?

– Это я, Ламбо! Ты что, не узнаешь меня?

– Ламбо, Нико-чан не…

– О, молодой Вонгола. Так маленький я снова воспользовался базукой десятилетия. Присмотри за маленьким мной, сестренка Летта.

Пока Скайрини недоуменно хлопала глазами, комнату снова заволокло дымом, и перед ней стоял тот самый пятилетний Ламбо. Недоумение, шок и растерянность.

– Так, ладно. Я у себя, – пробормотала итальянка, выходя из комнаты шатена и заходя в свою комнату. Закрыв за собой дверь, она выдавила лишь одно: – И что это только что было?

Реборн, сидя в комнате своего ученика и наблюдая за тем, как Тсунаеши решает очередной пример, задумался над словами Ламбо из десятилетнего будущего. Что значили его слова о том, что он рад, что девушка жива? Неужели она погибнет там? Если да, то как это произойдет? Она не производит впечатления особо сильного бойца, но и совсем слабой ее не назовешь.

Таким образом, минул месяц.

Дом семьи Савада наполнился смехом, криками, голосами, детьми. Последнее получилось особенно странно. Сначала они приютили Ламбо, чьи вещи прислали буквально на следующий день, затем появилась девушка, Гокудера Бьянки, мастер отравленной кулинарии и, как утверждал сам Реборн, его бывшая любовница. Бьянки оказалась старшей сестрой Хаято, при виде которой парень падает в обморок из-за болей в животе. Как Николетта не старалась, не могла понять, как можно было дойти до подобного: она находится в окружении детей, на ее коленях сидит маленькая китаянка, И-Пин, на которую Ламбо смотрит с неприязнью. Впрочем, это у них взаимно.

То, как китаянка появилась в их доме, итальянка удачно... прошляпила. Она не знала, при каких обстоятельствах это произошло, но факт оставался фактом: маленькая китаянка по имени И-Пин появилась в их доме и теперь являлась полноправной частью семьи.

Савада Нана была рада, что в ее доме теперь так оживленно, многолюдно и почти не смолкают детские крики и смех.

– Как до этого дошло, Еши? – спросила Николетта, когда они возвращались домой после занятий.

– До чего именно, Нико-чан?

– Дом полон детей-убийц, на кухне изредка готовится отрава, а тебя будят взрывами!

– Думаю, это началось с появления Реборна, – нервно хихикнул шатен, понимая, к чему клонит девушка.

– Да, может, ты и прав…. Постой, а это еще что за черт?

Савада посмотрел на их дом, не понимая, чем вызвана подобная реакция, а после и сам в ступоре остановился. У их дома столпилась куча народу в черных костюмах угрожающей наружности. Некоторые из них даже не скрывали тот факт, что у них оружие.

– Это еще что за чертовщина? – насупилась итальянка, глядя на столпотворение. – Неужели опять Реборн чего-нибудь учудил?

– Не знаю….

– Ладно, пойдем.

– Хи-и-и!

– Ну а что? Предлагаешь стоять здесь, пока они не уйдут?

– Нет, но…. Ладно, пойдем.

Они подошли поближе, когда перед ними встали несколько парней и один из них сказал:

– Вход разрешен только членам семьи Савада. Вам лучше уйти.

– Эм, ну, я Савада Тсунаеши.

– Это он?!

– Эта девушка с тобой?

– Да, она тоже живет здесь.

– Тогда проходите.

– Разрешили пройти в собственный дом, – недовольно пробурчала Скайрини, снимая обувь. – Еши, что-то мне подсказывает, еще больший сюрприз ждет нас в твоей комнате. Нана-сан, мы вернулись.

Подростки поднялись на второй этаж и разошлись по комнатам. Скайрини не хотела ввязываться в дела репетитора-киллера и шатена, а потому не последовала за Тсунаеши. Из комнаты парня раздался мужской ржач смех, но Николетты это не касалось.

Переодевшись из школьной формы в легкую голубую юбочку, фиолетовые чулки, темно-синюю рубашку и убрав волосы в высокий хвост, хотела спуститься на первый этаж и уже покинула свою комнату. На левом глазу уже привычно находилась белая повязка. Мимо нее пробежала И-Пин, следом за ней бежал Ламбо, и эти двое шмыгнули в комнату шатена.

Тяжело вздохнув, она пошла за ними, чтобы забрать детей и унести их на кухню или занять чем-нибудь в гостиной. Когда она вошла, Ламбо споткнулся и из его шевелюры вывалились две гранаты, которые полетели за окно, наружу.

– Дела плохи. Там ведь люди Дино, – произнес Реборн, словно не заметив вошедшую итальянку.

– А ведь точно!

Высокий блондин, который и был тем самым Дино, выпрыгнул из окна, в полете доставая хлыст. С чьей помощью он и откинул гранаты дальше, спасая своих людей.

– Оя-оя, Ламбо, ты не ушибся? – улыбнулась Скайрини, игнорируя посторонних людей и то, что только что произошло. Она присела на корточки и приняла в свои объятия хныкающего теленка и маленькую китаянку, которая не желала быть хуже монстра-брокколи. – Ну что, ребята, поможете мне на кухне? Или лучше посидим в гостиной и почитаем сказки?

– Сказки! Почитай Ламбо-сану сказки!

– И-Пин может помочь на кухне.

– Аха-ха, спасибо, И-Пин. Видимо, мы все же посидим в гостиной и почитаем. Ты же не против?

– Нет.

– Вот и славно, – снова улыбнулась итальянка, повернувшись к шатену: – Еши, я думаю, скоро будет готов ужин. После него можем сделать уроки вместе. Как ты на это смотришь?

– Да, конечно.

Кивнув, Николетта направилась вниз, уже не слыша слов репетитора. Лишь спустившись на первый этаж, когда итальянка хотела направиться на кухню, чтобы спросить на счет помощи в приготовлении ужина, в дверь позвонили.

Недоуменно покосившись на дверь, Скайрини подошла и открыла. На пороге стоял тот самый блондин, что выпрыгнул из окна в комнате Тсунаеши. Он хотел что-то спросить, да так и замер с открытым ртом. Седые волосы девушки переливались на солнце, а правый глаз цвета океанской лазури сиял словно изнутри. И это... завораживало.