Текст книги "В темноте зазеркалья (СИ)"

Автор книги: AdrianaDeimos

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Линдсей, дорогая! – повторил голос шёпотом. – Линдсей! – прозвучало уже громче.

Она резко открыла глаза и села на диване. Осмотрелась, всё же надеясь, что это ей приснилось. Возле стены стояла картина, которую доставил курьер сегодня утром. Подарок Джейн, про который она совсем забыла.

Картину освещал тусклый свет ночника, и блуждающий взгляд Линдсей остановился на фигуре, изображённой на холсте. Стряхивая остатки сна, женщина отчётливо поняла, что в изображении что-то не так. И тут она вспомнила странную записку подруги и то, что утром фигур на картине было две: женская и мужская. Сейчас же, даже в тусклом освещении, было видно лишь мужскую фигуру, к тому же мужчина стоял не в профиль, а широко улыбался, глядя прямо в глаза Линдсей.

«Это просто сон, ведь я точно помню, что это был не портрет», – пронеслось у Лин в голове.

Словно доказывая, что это действительно сон, мужчина сделал шаг навстречу Линдсей и сошёл с полотна. Он был примерно одного роста с ней, на нём была всё та же одежда эпохи Просвещения, которую Доннер рассмотрела утром. Мужчина улыбнулся и протянул руку навстречу Линдсей. Однако его лицо рассмотреть толком не получалось: свет невыгодно падал и освещал пространство позади него.

– Линдсей, прости меня, я был не прав, я люблю тебя и хочу быть только с тобой. Ты – моя единственная любовь и радость! Пойдём со мной, я уведу тебя туда, где будем только ты и я…

Линдсей остолбенела. Этот голос она узнала бы из тысячи – нет – из миллиона. Это был голос Коннора Дойла!

Мужчина сделал ещё несколько шагов и приблизился к Линдсей на расстояние вытянутой руки.

«Боже, да как же я не узнала его, это же Коннор! Мой родной, любимый Коннор. Чудесный сон! Вот бы сейчас только не проснуться!»

Линдсей подошла к нему, и в ту же минуту их пальцы переплелись, а губы соединились в горячем поцелуе. Она чувствовала тепло кожи Коннора, его дыхание… Мурашки побежали по телу. Как долго она мечтала об этом! Вот он, рядом, здесь!

Коннор взял Линдсей за руку и повёл к холсту. Она была готова идти за ним куда угодно. Только с ним, только рядом! Широко улыбаясь, мужчина шагнул в изображение леса, где не было ни души, и теперь смотрел всё с той же улыбкой на женщину по ту сторону холста. Линдсей дотронулась до ели позади мужчины и почувствовала, что её пальцы не коснулись поверхности картины. Они прошли сквозь холст, и там, куда они попали, было очень тепло. А тем временем изображение Коннора поменяло позу, и теперь он стоял, протянув ей руку. Свято веря, что это чудесный сон, Линдсей без сомнения шагнула ему навстречу. Фигур на картине снова стало две. Как и утром, мужчина, одетый в светлый костюм и коричневый плащ, держал за руки женщину, чье платье было спрятано под малиновой накидкой. Они смотрели друг другу в глаза, улыбаясь.

А бирюзовая блузка и тёмно-зелёная юбка Линдсей, едва коснувшись холста, с лёгким шумом упали на пол прямо под ноги стоявшим фигурам по ту сторону…

========== 4. Адриана Де Марко ==========

Коннор припарковал «Шевроле» возле дома Адама без четверти девять. Выходя из машины, он думал, что теперь весь его мир стал вращаться вокруг дочери. Как она, как её самочувствие, поела ли, поспала… Всё, чего он хотел сейчас – увидеть её и взять на руки. Сердце трепетало в ожидании встречи с ней… Он ещё не знал, что за порогом дома его ждёт не только дочь и Адам…

Коннор вошёл в дом с улыбкой на лице и почувствовал, как в нос ударил запах женских духов. Запах был ему знаком, но ни одна из женщин, которая могла бы появиться в этом доме, не пользовалась духами Шанель. Коннор сделал несколько быстрых шагов и вошёл в комнату, где стояла кроватка с Николь. Адам сидел на диване с длинноволосой брюнеткой. Дойл остолбенел и побледнел, дыхание стало прерывистым, по спине побежали мурашки, а слова приветствия не смогли пробиться сквозь спазм мышц гортани. Мужчина не мог понять и объяснить, что вызвало такую странную реакцию, ведь он видел эту женщину первый раз в жизни. Или нет? Лицо казалось знакомым. Она являлась к нему во снах? Нет, скорее в кошмарах… Но кто она?

– Здравствуйте, Коннор. Меня зовут Адриана Де Марко. Очевидно, Адам не рассказывал вам обо мне. Я – родная тётя Николь, – брюнетка встала с дивана, подошла к Коннору и протянула руку.

Профессор Дойл не мог пошевелиться. Странный коктейль из самых противных, липких чувств сковал все внутренности и вызвал спазм. Всё, что он мог сейчас, это беспомощно моргать и смотреть на женщину, стоявшую перед ним, глазами, полными страха и ужаса. А точнее глазами жертвы, которая угодила в пасть хищной змеи.

Адам не мог не заметить такую реакцию Коннора на его гостью. Он подошёл к Дойлу, сжал его руку до хруста костяшек и чётко, уверенно сказал: «Коннор, вернись!» В ту же секунду Дойл ощутил, что спазм начал его отпускать. Он часто заморгал, движения рук стали быстрыми и хаотичными, как после долгой судороги. Ещё несколько минут ему потребовалось, чтобы вернуть самообладание и почувствовать, что он может сделать несколько шагов вперёд.

Адриана вернулась на диван, Адам сел рядом с ней. Коннор не спеша опустился в кресло, стоявшее в углу комнаты, возле кроватки Николь. Малышка мирно спала, а Коннор, ощущая предательскую и непонятную дрожь в руках, не рискнул взять её.

– Мистер Дойл, я здесь, потому что доктор Дженнерс попросил меня приехать и раскрыть некоторые обстоятельства рождения Николь.

Похоже, ассоциация со змеей и её жертвой была обоюдной. Мисс Де Марко сидела с идеально ровной спиной, сложив руки на коленях. Она смотрела в глаза Коннору, почти не моргая, словно чувствуя себя безусловной хозяйкой положения. Зелено-карие глаза смотрели на Коннора, как на провинившегося подчинённого на «ковре» у шефа… Или как на подопытного кролика… Коннор старался смотреть Адриане в глаза, но постоянно чувствовал жуткий холод, гуляющий вверх-вниз по позвоночнику, и стремление отвести глаза в сторону, а лучше – закрыть их вовсе.

– Мистер Дойл, я должна сообщить вам, что проект «Улей» закрыт силами правительства США и федеральных служб. Некоторым членам администрации и верхушки правления удалось сбежать. Несколько человек были убиты либо покончили с собой. Очевидно, вы уже в курсе, что ваш бывший руководитель Фрэнк Элсингер, косвенно замешанный в делах «Улья», попал в список погибших. Грядёт череда судебных разбирательств с учёными, работающими над разными проектами. Вряд ли о них напишут в газетах либо будут афишировать на телевидении. Проект «Улей» был секретной разработкой, которая даже после закрытия требует деликатного подхода и длительного разбирательства.

Каждое слово она произносила абсолютно безразлично, словно ведущий канала новостей, беспристрастно говорящий на камеру сводку происшествий за день.

– Я знаю, что компромат, который вы собрали на Элсингера, помог вам без особых опасений вернуться на работу, чего не скажешь о мистере Дженнерсе. Ведь он остаток жизни провёл бы в бегах. Сейчас у меня есть все основания полагать, что ни вашей, ни его жизни ничего не грозит. Можно не опасаться и за судьбу Николь, так как её мать сделала всё, чтобы появление на свет девочки не привлекло внимание «Улья».

Коннор, наконец, понял, что может говорить. Приветствие, которое он так и не смог вымолвить в начале встречи, выглядело бы сейчас абсолютно неуместно. Прокашлявшись, профессор Дойл задал вопрос, который волновал его с того самого момента, как он узнал, что у него есть дочь, и который Адам постоянно игнорировал.

– Простите, мисс Де Марко, что я прерываю вас. Но мне бы хотелось знать, кто является матерью моей дочери? Вы сказали, что вы её родная тётя, значит…

– Это значит, что её мать – моя сестра-близнец, – в голосе женщины на секунду проскочили едва заметные нотки ярости. – Она была ведущим акушером-гинекологом в проекте «Ева». Думаю, Адам упоминал имя Аманды Райз? Нет? – она удивлённо подняла бровь, поняв по реакции Коннора, что это имя он слышит в первый раз. – Тогда вам будет, о чем поговорить после моего отъезда. Я бы не хотела сейчас пересказывать вам всё, чем занимался этот проект. Всё, что вам нужно знать – то, что ваш биологический материал использовался для оплодотворения методом ЭКО бесплодных женщин. Он представлял определённый интерес для учёных, поскольку на вас, мистер Дойл, испытывались новейшие препараты по регенерации тканей и восстановлению утраченных функций организма.

Коннор почувствовал, что холод, то и дело гуляющий по позвоночнику, решил остаться с ним надолго. Сейчас уже и он смотрел на женщину-змею, которая даже глазом не моргнула, сообщая подробности о его пребывании в лаборатории, с некоторым отвращением. Мужчина усиленно боролся с подступившей тошнотой, осознавая весь смысл того, о чем говорила мисс Де Марко.

– Эксперимент был не слишком удачен с точки зрения результатов. Ни один из вживлённых эмбрионов не прижился. Здесь стоит сделать оговорку. Не прижился у испытуемых женщин… Но моя сестра, видимо, посчитала, что это её последний шанс оставить после себя потомство. Она была тяжело больна и пошла на этот шаг… – Адриана впервые за разговор отвела взгляд от Коннора и посмотрела в окно. – Абсолютно безрассудный и глупый поступок. Беременность лишила её последних сил и существенно сократила то отпущенное время, которое у неё оставалось.

Адам, до этого всё время молчавший, и также чувствовавший, что ледяной тон мисс Де Марко начинает замораживать всё пространство вокруг, наконец решил вставить пару слов в этот монолог.

– Коннор, всё, что сейчас сказала мисс Де Марко, действительно правда. Но я хочу кое-что добавить. Мы проработали с Амандой вместе полгода. Она была поглощена своим проектом, по её мнению, эти эксперименты могли дать шанс бесплодным женщинам на счастливое продолжение рода. Аманда не сильно вникала в специфику проекта «Саламандра», её доступ был ограничен лишь короткими разрешениями руководства на взятие нужного мужского материала. Я видел её увлечённость и погружённость, видел, как Аманду печалили неудачи, которые случались с её пациентками раз за разом. И ты даже не представляешь, как меня удивила та записка, которую я однажды нашёл в твоей медицинской карте.

Учёный протянул маленький кусочек бумаги Коннору, который зачем-то до сих пор хранил. Текст записки был следующим:

«Адам! Нам срочно нужно бежать из лаборатории. Я не могу поговорить с тобой об этом в палате, потому что знаю, что за любым нашим действием следят через камеры наблюдения. Просто поверь мне, что это вопрос жизни и смерти. Я знаю, что проект «Саламандра» в скором времени подлежит закрытию, и от всех пациентов, которых ты ведёшь, избавятся. Тебя переведут на другой уровень, и ты даже знать не будешь, что всех, кого ты ведёшь, выведут из проекта как более ненужный материал для экспериментов… Ещё раз прошу довериться мне. Завтра около десяти утра ты должен ввести Коннору препарат в штативе №22, который найдёшь в лекарственном шкафу. То, что с ним произойдёт в последующие несколько часов, будет очень похоже на клиническую смерть. Практически полностью исчезнут все внешние признаки жизнедеятельности. Ты должен будешь констатировать смерть пациента. Никто не будет перепроверять твоё заключение. За его телом приедут. Пожалуйста, не препятствуй этим людям. Далее, Адам, ты выждешь три дня и попросишь выходной у начальства лаборатории. Приедешь в отель «Виктория», где мы с тобой встретимся и обсудим все дальнейшие действия».

– Я не знаю, каким образом ей удалось всё это провернуть, – продолжил Адам. – Действительно, спустя три дня она ждала меня в отеле «Виктория». Мы сели в машину и отправились в соседний штат. Путь был неблизким. Наконец приехали к маленькому домику, очень похожему на этот. Там я и нашёл тебя… Ты был жив, но очень слаб. Что было дальше, я тебе рассказывал, кроме того момента, что это был последний день, когда я видел Аманду. Она спешно куда-то уехала и оставила мне в помощь Одри, первоклассную медсестру, сказав, что изначально планировала сама ухаживать за тобой, но планы изменились. Я думаю, ты помнишь, что Одри не была слишком общительной, но она очень здорово помогала изо дня в день тебя выхаживать. Я так понял, что они с Амандой были лучшими подругами. Спустя пару месяцев, когда тебе стало получше, Одри молча собрала вещи и куда-то уехала, сказав, что вернётся спустя несколько месяцев. И вернулась… Неделю назад. С ребёнком на руках. Она сказала, что Аманды больше нет, и её последней волей было передать дочь отцу. То есть тебе. Дальше ты знаешь…

В комнате на минуту воцарилась тишина. Адам с тревогой ждал реакции Коннора на всё вышесказанное. Он полюбил его как родного сына, и очень переживал, понимая, насколько неприятно звучит вся эта история. А хуже всего, что пришлось вскрыть подробности, которые он не хотел когда-либо сообщать Коннору. Если бы Адам только знал, на что решилась Аманда… Ведь она даже предположить не мог, что женщина была беременна тогда, когда он видел её в последний раз. Наконец тишину нарушила Адриана, продолжив свой рассказ всё тем же ледяным тоном.

– Когда доктор Дженнерс дал своё молчаливое согласие на спасение вас из лаборатории, он был в смятении и не понимал, почему Аманда, погруженная в свою работу, вдруг решила сбежать, прихватив напоследок с собой вас и его. Он не знал, кто были эти люди, которые вывезли ваше тело из «Улья», не знал, куда пропала Аманда. И здесь я вынуждена признать, что моя сестра попала на базу не просто для того, чтобы проводить свои эксперименты, а чтобы собирать компромат на руководство «Улья» и сделать всё, чтобы остановить его деятельность. Аманду точила не только смертельная болезнь. Она впала в глубокую депрессию, когда узнала, насколько противоправны эксперименты лаборатории. Ведь Аманда изначально думала, что соглашается на работу, цель которой дать надежду бесплодным женщинам, которые её давно потеряли. Поэтому она без тени сомнения согласилась передавать все собранные сведения ФБР.

– Полагаю, вы тоже агент ФБР, мисс Де Марко? – Коннор отметил, что привычное самообладание полностью возвратилось к нему, и почувствовал, что уже может говорить с этой женщиной на равных. Он осознал, что лицо сестры-близнеца он мог видеть в те редкие минуты, когда приходил в себя и страдал от немыслимой парализующей боли. Видимо, мозг причудливым образом соединил чувство боли и лицо Аманды, выработав рефлекс. И вместе с осознанием этой взаимосвязи пришло освобождение от бессознательного страха.

Адриана проигнорировала вопрос Коннора. Вместо ответа она протянула ему небольшой лист из блокнота. Почерк на нем был тот же, что и в записке Аманды Адаму, но слова были выведены ровно и аккуратно. Было видно, что этот текст писался не в спешке, а был хорошо обдуман и взвешен.

«Коннор, если ты читаешь эту записку – значит, меня нет в живых, а перед тобой сидит моя сестра Адриана. Я вынуждена попросить у тебя прощение за то, что я сделала. Я не буду оправдываться, потому что понимаю, что никакие слова не могут оправдать мои действия и действия моей команды учёных в рамках проекта «Ева». Мы верили в успех, верили, что наш проект поможет женщинам получить то, чего они хотят больше всего. Цели проекта были благими, в отличие от средств достижения. Нас преследовала неудача за неудачей, и я даже предположить не могла, что моя последняя попытка станет успешной. В результате этой попытки родилась Николь, наша дочь! Несмотря на то, что моя сестра категорически не поддерживала моё решение передать малышку тебе, мою волю, в случае отказа Адрианы, должна была исполнить Одри, которую ты уже хорошо знаешь. Прекрасно понимаю, что ты ничем мне не обязан и ничего не должен. Но я прошу тебя, Коннор! Позаботься о нашей дочери! Николь – то единственное, что помогло мне в самые тяжкие минуты моей жизни и скрасило мой уход… Я надеюсь, ты полностью восстановился, и твоя жизнь будет долгой и счастливой. И также я хочу верить, что ты сможешь позаботиться о Николь и признаешь её своей дочерью. Какое решение ты бы не принял, я надеюсь, оно будет правильным. Если ты не признаешь Николь – моя сестра заберёт её. В любом случае, я хочу, чтобы ты был счастлив! Прощай!»

Коннор почувствовал, как к горлу подступает ком. Отказаться от Николь? Отдать её этой женщине? Да он скорее умрёт, чем позволит кому-то прикоснуться к дочери и забрать её от него! Ещё двадцать минут назад он не мог и слова промолвить, глядя в глаза собеседницы. Сейчас же он положил записку на столик и чётко решительно произнёс:

– Николь останется здесь! Со мной и Адамом. Я не собираюсь отказываться от своей дочери.

Дойлу показалось, что на минуту Адриана потеряла самообладание и в её абсолютно безразличных глазах промелькнули разочарование и досада. Неужели она хотела, чтобы он отдал ей ребёнка? Интересный поворот событий…

Адриана резко встала и протянула Коннору визитку.

– Здесь все номера телефонов, по которым вы можете связаться со мной в любое время суток. Я хочу, чтобы вы запомнили один момент. Николь – моя племянница, и я так же не собираюсь от неё отказываться. И оставляю за собой право навещать её по предварительному звонку. Если вам будет нужна любая помощь – сразу же звоните мне. Хорошего вечера, джентльмены.

Не дожидаясь ответа от мужчин, Де Марко направилась к входной двери. Только сейчас Коннор подумал о том, что когда он подъехал к дому, в его поле зрения не попал автомобиль, на котором могла приехать эта женщина. Интересно, как она добралась сюда?

========== 5. Колокольчик, книга и свеча ==========

Офис по научным исследованиям и разработкам,

20 апреля 2000

– А где Линдсей? – спросил Питер и посмотрел на часы, стрелки которых показывали 9.35.

Коннор и Антон одновременно переглянулись. Хендрикс был уверен, что шеф в курсе, почему главного аналитика нет на работе. А Дойл решил, что после вчерашнего неловкого разговора о своём опоздании она скорее сообщит Фрэнку Элсингеру на тот свет, чем ему. С одной стороны, Коннор понимал, что ничего плохого он не сказал. Просто был слишком категоричен. Но все в команде знали, что для него лучше сказать как отрезать, чем долго подбирать нужные слова и «лить воду литрами». С другой стороны, он буквально почувствовал, как сильно обидел Линдсей его ответ, видел, как она изменилась в лице. Да уж, одарил на день рождения так одарил.

Когда стало понятно, что никто в команде не в курсе, где Линдсей, Коннор совсем помрачнел. Позвонил ей на мобильный, потом на домашний… Тишина. Осторожно уточнил у секретаря Блевинса, не отпрашивалась ли Линдсей на утро. Нет, не отпрашивалась. Профессор Дойл не мог похвастаться большим количеством отношений с противоположным полом, но, как хороший психолог, понимал, что женщины – натуры ранимые и вполне могут не брать трубку из-за обид. Но какие личные обиды могут быть в рабочее время? Нет, дело определённо в другом. Линдсей Доннер, в первую очередь, первоклассный специалист и профессионал, и она никогда бы не позволила смешать личные и рабочие моменты. Но, на всякий случай, Дойл решил попросить Антона позвонить коллеге, чтобы развеять сомнения. В душе он хотел надеяться на то, что Линдсей банально на него обиделась и поэтому не берет трубку, ведь если это не так, тогда, возможно, она угодила в какие-то неприятности. Когда Доннер не ответила и Хендриксу, Дойл всерьёз начал беспокоиться.

– Она никогда не опаздывает и у Блевинса не отпрашивалась, – пробормотал он.

– Вчера утром Линдсей позвонила мне и сказала, что может опоздать на пару минут, – сказал Антон. – Она всегда предупреждает, когда что-то идёт не так.

– Может, съездить к ней? – Питер дописал от руки свои предложения по организации выездных расследований и был готов ехать в дом Миранды, но его тоже обеспокоило то, что Линдсей не пришла на работу. За столько лет, что он её знал, это случилось в первый раз без веских причин.

– Поступим так… Вы вместе с техническим персоналом поезжайте к Спрингз, а я съезжу к Линдсей. Как что-нибудь узнаю, позвоню. И вы будьте на связи.

Коннор надеялся, что запасные ключи от квартиры она всё так же, как и до происшествия в Архангельске, хранит в горшке с фикусом возле дверей. На секунду он улыбнулся сам себе, вспоминая тот вечер, когда он, сломя голову, нёсся к ней, напуганной возможным проникновением Гедеона Мишенко в её жилище. Линдсей позвонила Коннору поздним вечером и дрожащим голосом сказала, что увидела отражение Гедеона в зеркале. Дойл никогда не слышал столько страха в голосе коллеги. Она не просила его приехать, только поговорить с ней пару минут, но он не мог просто так висеть на том конце провода, не зная, что на самом деле происходит у неё дома.

Линдсей открыла ему дверь, смущённая такой заботой и вниманием со стороны своего руководителя. Её волосы были чуть влажными, кожа румяной после душа, а махровый белый халат, который она хоть и завязала повыше и потуже, всё равно показался Коннору самым откровенным нарядом, в котором ему приходилось видеть своего главного аналитика. И как бы он не старался строить из себя делового руководителя, который первым делом осмотрел всю квартиру на предмет присутствия чужих лиц, этот халат так впечатлил его, что потом часто снился в те минуты боли и отчаяния в «Улье», когда только воспоминания о чём-то хорошем не позволяли ему сойти с ума.

В тот вечер Доннер заварила кофе, все больше и больше смущаясь от того, что из-за её глупого страха Дойлу практически ночью пришлось через весь город ехать к ней. Но, на удивление, наслаждаясь ароматом и вкусом напитка, они провели вместе около часа за душевной беседой. Она никогда не видела, чтобы Коннор столько шутил и улыбался, и благодарила его за то, что этим он пытается разрядить обстановку и избавить её от неприятных мыслей о русском убийце, погубившем сотни людей. На прощание Доннер рассказала ему о местонахождении запасного ключа от квартиры. Так, на всякий случай. Женщина понимала, что её работа полна неожиданностей и опасности, поэтому самые близкие люди, на случай непредвиденных обстоятельств, могли получить таким образом доступ в её квартиру без взлома. Сейчас Дойл очень надеялся, что он найдёт фикус, ключи, а может быть даже и саму Линдсей по адресу Виндзор Стрит, 458/30.

Дом Миранды Спрингз,

20 апреля 2000, 11.02

Пока Антон вёл непринуждённую беседу с Мирандой в доме Спрингз, Питер облазил все уголки дома со своими приборами, но те снова ничего не показали. Питер был прагматиком и не сильно полагался на интуицию, но какое-то чувство подсказывало ему, что феномен в этом доме есть, и он не липовый. Хотя любимые приборы убеждали в обратном. Так и не получив никаких аномальных показаний, Эксон отправился к техническому персоналу: помогать устанавливать камеры слежения.

К моменту, когда вся техника была установлена и подключена, Антон выпил две чашки невкусного кофе, просмотрел три альбома с фотографиями Миранды и Саманты и выслушал с десяток историй о невезении хозяйки дома, к которым она относилась с изрядной долей юмора и иронии. Атмосфера в доме была непринуждённой и очень домашней. Саманта, которая вчера показалась Антону очень грустным и угрюмым ребёнком, сегодня часто улыбалась и обнимала маму, пока та без умолку щебетала. Антон Хендрикс был очень внимательным и тактичным человеком, но спустя час он словил себя на мысли, что завидует Питеру, который благодаря своей специализации общался по большей части с приборами, а не с людьми. Завидев вошедшего в гостиную Эксона, Антон про себя вздохнул с облегчением.

– Итак, мисс Спрингз, камеры установлены, мы будем следить за обстановкой в доме. Уверяем вас, если феномен как-то себя проявит, приборы это зафиксируют.

Учёные направились к выходу. Миранда пошла их провожать. На пороге комнаты она зацепилась за край ковра. Питер краем глаза заметил, как женщина попыталась сохранить равновесие, чтобы не упасть. И спустя мгновение, будто повиснув на невидимом тросе, застыла в причудливой позе с раскинутыми руками. Эксон открыл рот, потянувшись в сумку за одним из датчиков. Со стороны казалось, что Миранда зацепилась за что-то краем одежды, и это не позволило ей оказаться на полу. Но на деле не было ничего, что могло препятствовать падению. Глядя на показания приборов, Питер подошёл к женщине, поводил рукой перед и за ней, а затем помог ей встать на ноги. Миранда лишь испуганно моргала и тряслась.

– Антон, ты это видел? – спросил Питер, переведя взгляд со Спрингз на коллегу.

Хендрикс кивнул и нахмурил брови.

– Думаю, нам стоит задержаться здесь, Питер…

Перекресток Авеню Роуз и Беркли Рид,

20 апреля 2000, 10.32

Дойл остановился на светофоре, нервно переводя взгляд с одного зеркала на другое и сжимая руль так сильно, что побелели костяшки пальцев. Всё же ситуация была крайне неприятной. Он всё ещё чувствовал себя неловко и из-за достаточно резких фраз в адрес Линдсей во время расследования пропажи мальчика-подростка, и из-за вчерашнего отказа поехать отмечать её день рождения. Он не хотел её обидеть, просто ситуация с дочерью занимала все мысли, и иногда он отвечал на автомате, не до конца обдумав последствия своих реплик. Да и тема личных границ для него всегда была крайне болезненной, даже если эти границы нарушались близкими и любимыми людьми. Пока он был не готов с кем-то обсуждать Николь и ставил дочь на первое место среди всех своих дел, но сейчас вдруг понял, насколько сильно его тревожит ситуация с внезапной пропажей Линдсей.

Вспомнив про её день рождения, он вдруг спохватился и понял, что было бы неплохо купить ей какой-то подарок. Даже чисто символический. Наверное, это помогло бы снизить градус напряжения между ними и как-то сгладить острые углы. Пара минут, потраченных на выбор какой-нибудь мелочи, роли в конечном итоге не сыграют. Хоть волнение и заставляло его действовать быстрее. Но это всего лишь импульсы, которые он всегда пытался в себе побороть, не желая идти на поводу у примитивных эмоциональных реакций и стараясь думать логически. Так, и что он может подарить Линдсей? Та ещё задачка. Блуждающий взгляд остановился на винтажной вывеске «Колокольчик, книга и свеча». Витрина магазина была уставлена различными сувенирами.

«Как раз то, что мне нужно!»

В магазине не было посетителей, только милая брюнетка с обворожительной и естественной улыбкой, по всей видимости, хозяйка магазина.

– Позвольте вам помочь с выбором подарка, – она подошла к Дойлу и пристально посмотрела в его глаза. – Меня зовут Кэсси*, а вас?

– Коннор. Я ищу подарок для коллеги. У неё вчера был день рождения.

– Как зовут вашу коллегу? – брюнетка не отводила от него глаз, словно пытаясь прочитать мысли мужчины. Но её улыбка, жесты и вопросы не смущали Дойла. Она не выглядела как привычные надоедливые консультанты во многих магазинах. Было в ней что-то такое, что не позволяло махнуть рукой и сказать: «Я сам!»

– Линдсей. У нас вышла небольшая размолвка, – Коннор сам не ожидал, что его потянет откровенничать с незнакомкой, но продолжил: – я бы хотел подарить что-то…

– Что-то, что может послужить символом честности, правдивости и искренности ваших помыслов? – загадочная Кэсси двусмысленно приподняла бровь.

Дойл опешил и пару секунд смотрел на неё молча. Как точно она сформулировала тот смысл, который он хотел вложить в подарок. И это за пару секунд всего…

А тем временем Кэсси достала из-под прилавка маленькую бархатную коробочку. На атласной подложке лежала небольшая брошь в виде бабочки из фиолетового камня.

– Это украшение из аметиста. Камень, символизирующий искренность и чистосердечие. Когда будете дарить брошь, обязательно скажите Линдсей, как дорога она вам.

– Непременно, – рассеянно сказал Коннор и потянулся в карман за бумажником.

Виндзор Стрит, 458/30

20 апреля 2000, 12.24

Ключ был там, где Коннор и ожидал его найти. В горшке с цветком. Коннор вошёл в квартиру и громко позвал коллегу по имени. Он прекрасно понимал, что вряд ли она дома, но напугать Линдсей хотелось меньше всего. Ответом ему была тишина. Он осмотрел кухню, зашёл в спальню, аккуратно приоткрыл дверь в ванную… Вернулся в коридор и застыл с открытым ртом, глядя на огромную картину, на которой была изображена Линдсей Доннер, держащая за руки какого-то мужчину со смазанным красками лицом.

Дойл подошёл поближе, не отрывая взгляда от картины. Изображение лица Линдсей, её фигуры, рук было настолько чётко детализировано, словно их не нарисовали, а сфотографировали. Чего не скажешь о мужчине. Интересно, что случилось с его лицом? Почему оно такое размытое? Вряд ли бы художник, рисовавший эту картину, мог намеренно проигнорировать такую важную деталь. Коннор дотронулся до этого места пальцами, но не почувствовал физических повреждений холста. Да и краски в этом месте были очень странно смешаны, он такого никогда не видел.

Сделав шаг назад, Коннор вдруг почувствовал что-то под ногами. Он опустил глаза и увидел, что стоит на бирюзовой блузке Линдсей, в которой она была вчера на работе. Дойл присел на корточки и поднял блузку, которая являлась лишь верхом «конструкции» из разных предметов одежды. Увидев то, что лежало под ней, Коннор вдруг почувствовал прилив неуместного возбуждения. Собственная реакция тут же смутила его, но была вполне понятной: три с половиной года без женщин и сильное влечение именно к той, которую он хотел найти в этой квартире. А нашёл лишь её вещи и кружевное бельё…

В кармане завибрировал телефон. Как вовремя! Коннор вернул блузку на место, даже не подумав собрать вещи и переложить их, скажем, на диван. Вытер со лба испарину и достал мобильный.

– Дойл, мы столкнулись с феноменом в доме Спрингз, – отрапортовал Питер.

– Еду, – коротко ответил Коннор и нажал на «отбой».

Переводя взгляд то на пол, то на Линдсей в старинной одежде на картине, Дойл сказал сам себе вслух:

– Где же ты, чёрт возьми, Линдсей Доннер?

Комментарий к 5. Колокольчик, книга и свеча

* Кэсси Найтингейл и магазин “Колокольчик, книга и свеча” пришли в историю из сериала “Добрая ведьма”, в котором снялся актер Пол Миллер, сыгравший в “Пси-Факторе” Коннора Дойла. У его героя в “Доброй ведьме” очень много совместных сцен с очаровательной волшебницей.

========== 6. Сила притяжения ==========

В дом Спрингз Коннор приехал в самом мрачном расположении духа. Рявкнул на техников, которые криво закрепили камеры слежения на входе, буквально вырвал из рук у Питера последние показания приборов, замеряющих электромагнитные волны, и хлопнул входной дверью так, что висевшая в коридоре картина перекосилась. Антон удивлённо поднял бровь, наблюдая за весьма нетипичным для шефа поведением.