Текст книги "БиоГенерация (СИ)"

Автор книги: AdrianaDeimos

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Квартира Коннора Дойла

Галифакс, Канада

27 мая 2000, 3.05

Джон не знал, сколько по времени он пробыл без сознания. Когда пришёл в себя, было всё ещё темно. В комнате царила абсолютная тишина. Не обращая внимания на головную боль, агент резко встал на ноги и огляделся. Дойл всё ещё лежал на животе в своей постели. «Наверное, всё-таки мёртв. А жаль, неплохой мужик вроде был…» – с горечью подумал Доггетт. Сознание агента работало по уже отработанной годами схеме «Как вести себя в критической ситуации и расставлять приоритеты». Вряд ли профессору уже удастся помочь, поэтому ребёнок сейчас на первом месте.

И тут Джона окатила волна леденящего ужаса: он приготовился к встрече со своим главным страхом. Как человек, который пережил похищение собственного ребёнка, а затем, спустя несколько дней, нашёл его труп в поле, больше всего на свете он боялся совершить тот же промах. Нет, только не сейчас, только не с племянницей Адрианы… Рациональный ум захлестнули эмоции, но навыки агента ФБР вырвались вперёд, и Джон моментально развернулся к кроватке, несмотря на парализующий ужас, сковавший тело…

…Николь спала, тихо посапывая. Доггетт поморгал, пытаясь удостовериться, что ему это не кажется, кончиком пальца дотронулся до её одеяльца… и выдохнул. Девочка действительно спала на своём месте. Её не похитили и не убили. Слава Богу!

– М-м-м… – абсолютную тишину нарушил длинный гортанный стон отца девочки. Доггетт быстро подбежал к нему и перевернул на спину, ругая себя за то, что слишком быстро списал профессора со счетов и не убедился, дышит ли он. Но, как ни крути, ребёнок был важнее, да и с момента, как Джон сам очнулся, прошло не более минуты.

– Николь, – с мучительным стоном произнёс Дойл, так и не открыв глаза.

«Интересно, что с ним?» – подумал Джон и похлопал Коннора по щекам. В этот момент на кнопку дверного звонка кто-то нажал и не отпускал пару секунд. Джон краем уха услышал до боли знакомый голос по ту сторону двери, который звал его и Дойла по имени. Николь тихо заплакала. Доггетт чертыхнулся и побежал в коридор.

Адриана влетела в комнату, как фурия, даже мельком не взглянув на того, с кем встречалась уже больше года и за чью жизнь опасалась иногда больше, чем за свою. Подбежала к кроватке с Николь и подхватила племянницу на руки, быстро поцеловав её в лоб. Было видно, что Де Марко очень сильно взволнована и даже испугана. Пока она рассматривала Никки, Дойл наконец смог сесть на кровати, часто моргая и держась за виски.

– Как ты здесь оказалась? – с нотками беспокойства спросил Джон, застывший в дверях. Он впервые видел Адриану с младенцем на руках, и это зрелище глубоко тронуло его сердце.

– Неважно! Расскажи, что произошло! – она расслабленно улыбнулась, посмотрев на Николь, и тихо начала укачивать её. Коннор и сейчас не попал в систему приоритетов этих двоих, и его состояние, наверное, не вызывало у них опасения, а он, тем временем, предпринял уже третью безуспешную попытку встать на ноги.

Джон на минутку призадумался, оценивая поведение бывшей напарницы. Интересно, почему она уверена, что что-то произошло, и почему она звонила ночью в дверной звонок, не боясь напугать ребёнка. Значит, Адриана каким-то образом узнала, что опасность стала более осязаемой, раз вломилась посредине ночи сюда. Но ведь спроси – не ответит. Это была та самая её черта, которая доводила Джона порой до белого каления. Но попытка не пытка…

– Почему ты уверена, что что-то произошло? Ты как будто на пожар бежала…

Де Марко смерила Доггетта презрительным взглядом, и он поморщился. «Так я и знал…»

Джон быстро рассказал ей всё, что произошло, и Адриана, наконец, перевела взгляд с Николь на Коннора. Тот сидел с лицом белее мела, и его глаза снова были закрыты. Он поверхностно и часто дышал, а его руки сильно тряслись. Де Марко отдала ребёнка Джону и подошла к Дойлу, присев перед ним на корточки. Она тихо позвала Коннора, затем аккуратно дотронулась до его лица. Никакой реакции не последовало. Это обеспокоило Адриану.

А Джон, укачивая Никки на руках, вдруг вспомнил, что у чёрной фигуры в руке блеснула игла. Он похолодел и мысленно выругался на себя. Как же он мог это забыть? Откинул одеяльце, начал осматривать малышку…

– Наверное, стоит вызвать врача: мне не нравится его состояние, – Адриана всё ещё пристально рассматривала Коннора, пытаясь понять, что с ним не так. Ни гематом, ни других видимых повреждений.

Вдруг Дойл резко открыл глаза, посмотрел на Де Марко и привычно спокойным голосом сказал:

– Нет, не надо, я в порядке.

Адриана заметила, что дрожание рук практически прекратилось, а лицо Коннора стало буквально за пару секунд естественного цвета. Она не успела удивиться столь быстрому улучшению его состояния, как услышала за спиной встревоженный голос Джона:

– Надо… Я нашёл небольшое пятно крови на подушке Николь и след от укола на её руке.

Офис по научным исследованиям и разработкам,

27 мая 2000, 4.05

Иногда Клэр Дэвисон – врач и патологоанатом ОНИР – думала, что надо бы ей продать свою уютную квартирку недалеко от Главного офиса и переехать куда-нибудь подальше, чтобы добираться до работы было не пять минут, а, как минимум, пятьдесят. Устало цокая каблуками по абсолютно пустому холлу лаборатории, она так и представляла сцену, в которой кто-нибудь из её коллег получает ночью известие о трупе, вскрытие которого нужно произвести немедленно, берёт в руки трубку телефона, мысленно думая, кого же из команды достать из тёплой постели и «одарить» такой честью. И тут озарение: «Клэр! Она же живёт совсем рядом!» А с недавних пор Дэвисон работала не только патологоанатомом, но ещё и специалистом, который занимался профосмотрами и следил за здоровьем сотрудников ОНИР. Поэтому если трупы ночью были достаточно редким явлением, то ранения, удары, ушибы, отравления и так далее по списку случались очень часто. Особенно на выходных. И, несмотря на то, что в команде людей было достаточно, великая «честь» обследовать внезапно травмировавшихся по ночам обычно выпадала именно ей. Клэр даже почти не удивил звонок Дойла, который попросил её срочно приехать в лабораторию. Почему-то ей даже в голову не пришло, что проблемы не у него, а у малышки.

Дэвисон ещё не имела чести познакомиться с ребёнком своего начальника, хотя весть о том, что у него есть дочь, произвела большой фурор в Управлении. Подробностями Коннор не делился, что было на него очень похоже. Просто поставил перед фактом, а вы, как говорится, уже решайте, что с этой информацией делать.

Зевнув, Клэр открыла дверь лаборатории «№1013» и удивлённо уставилась на троих взрослых и одного младенца на руках у Дойла. Не трудно было догадаться, что это Николь. Но высокого брюнета с голубыми глазами и шатенку, примерно одного роста с Клэр, стоявших рядом с Коннором, Дэвисон видела в первый раз. Дойл коротко представил незнакомцев как своих друзей и сразу перешёл к делу. Клэр опешила, выслушав рассказ о том, что к нему домой кто-то вломился и предположительно вколол Николь неизвестный препарат. Такого поворота событий она точно не ожидала, и сон как рукой сняло.

Дэвисон выгнала всю троицу из лаборатории и осталась наедине с хныкающей Николь. Терпеть путающегося под ногами Дойла в качестве руководителя – это одно, а вот в роли отца, как выяснилось, – совсем другое. Двое его «друзей» вообще имели непонятный статус и не ясно, могли ли вообще здесь находиться.

Спустя примерно час Клэр вышла с результатами обследования. Коннор сразу спрыгнул со стула и быстро подошёл к ней.

– Успокойся, Коннор, всё хорошо! Ты подумал, что ей что-то вкололи, но я не нашла в анализах крови и мочи никаких посторонних веществ. У меня есть версия, что шприц ввели не с целью сделать инъекцию, а чтобы взять у Николь кровь.

Дойл молчал. К нему подошла женщина со спящей Никки на руках и смерила Дэвисон очень странным взглядом.

– Вы уверены, что ей точно ничего не вкололи?

– Если бы ей всё же ввели какой-то препарат, вряд ли бы это ускользнуло от моего внимания. Даже несмотря на столь раннее время, – Клэр задели слова «подруги» Коннора. Интересно, кто она? Уж не мать ли Николь? И кто этот мужчина, который с момента их встречи не сказал ни слова?

– Клэр, я бы хотел, чтобы ты осмотрела мистера Доггетта. Он был в квартире в момент проникновения, и его ударили по голове.

Молчаливый мужчина попытался возразить, но Коннор и незнакомка одновременно зашипели на него, и он, отмахнувшись, зашёл в лабораторию. Клэр последовала за ним и, закрывая за собой дверь, услышала обрывок фразы:

– Коннор, но и вам тоже надо…

Что ему надо, Клэр не расслышала. Сейчас ей предстояло сконцентрироваться на обследовании мистера Доггетта, который стоял напротив неё, растерянно и глупо улыбаясь.

========== 4. Все вещи ==========

Квартира Коннора Дойла

Бауэр Стрит, Галифакс

27 мая 2000, 10.15

Около восьми утра трое взрослых с малышкой Николь вернулись в квартиру Дойла. Коннор все ещё паршиво себя чувствовал, но заботы о Никки заставили его оставить собственное самочувствие на потом. Пока он возился с дочерью, Адриана готовила завтрак, а Джон осматривал квартиру, пытаясь обнаружить хоть какие-то следы ночных гостей. Ни следов взлома, ни отпечатков обуви – ничего. И только боль в затылке напоминала, что чёрная фигура ему не привиделась.

После завтрака Коннор, Адриана и Джон расположились в гостиной. Де Марко была готова поделиться той информацией, которую узнала во время судебного процесса по делам «Улья».

– Вам знакомо имя Эллейн Сперви? – Адриана пристально посмотрела на Дойла, ожидая увидеть какую-нибудь реакцию на это имя. Но профессор лишь отрицательно помотал головой.

– Да, – уверенно сказал Джон из дальнего угла комнаты и смутился, когда две пары широко распахнутых глаз уставились на него. Де Марко явно не ожидала услышать утвердительный ответ от своего бывшего напарника, поэтому не сразу сообразила, что сказать следом. Пока она думала, Джон сам продолжил:

– Это имя упоминалось в распечатке маршрута агента Малдера, которую я подробно изучил, занимаясь его поиском. Он и агент Скалли неоднократно посещали её Женский исследовательский центр на протяжении нескольких месяцев. Я спросил у Скалли о целях визита туда, но она очень резко отшила меня, ответив, что это только её личное дело, а агент Малдер ездил туда как сопровождающий и никакого отношения эти визиты к его похищению не имеют.

– Очень интересно, – процедила сквозь зубы Адриана, отвернувшись к окну.

Коннор, чувствуя, как и без того невыносимая головная боль становится еще сильнее с каждой минутой, раздражённо перебил ход её мыслей:

– Кто-нибудь объяснит мне, в конце концов, кто эта Сперви, кто такая Скалли и о каком похищении агента Мулдоха идёт речь?

– Малдера, – криво улыбнулась Адриана, снова поворачиваясь к Дойлу. – Агент Скалли – это нынешняя напарница Джона, а Малдер был её напарником, но сейчас он бесследно исчез. Джону поручено найти его. Но не будем вдаваться в эти детали, так как они явно лишние сейчас. Лучше остановимся на фигуре Эллейн Сперви, – она глянула на Джона, тот едва заметно кивнул. – Доктор Сперви и моя сестра вместе учились в университете, а затем несколько лет совместно разрабатывали проект по оплодотворению женщин и увеличению шансов на беременность методом ЭКО. Затем их пути разошлись, так как Аманда была завербована ФБР и отправлена работать в «Улей». А Сперви открыла свою лабораторию. Но не только поэтому коллеги, а еще неразлучные ранее подруги, расстались. Сперви активно интересовалась процессами клонирования, что никак не вязалось с моралью моей сестры. Аманда была категорически против экспериментов по созданию клонированных эмбрионов, поэтому пресекла все контакты с бывшей подругой. Однако на судебном процессе выяснилась одна деталь…

Адриана смочила горло, быстро отхлебнув немного воды из стакана, который держала в руках. Она видела, что Дойл сверлит её взглядом и напряженно ждет дальнейших подробностей, поэтому продолжила:

– «Улей» оказался действительно ульем. В основной массе там работали ярые фанатики, которые чётко соблюдали правила и уровень секретности. Несколько человек сотрудничало с нами. Но были и такие, кто, как говорится, работал и с нашими, и с вашими. Один из ближайших коллег Аманды, Роберт Пирс, сливал информацию обо всем, что делала моя сестра, Сперви. Он передавал ей разработки Аманды. Пока неизвестно, как обстоят дела с передачей генетических материалов, но такой момент тоже не отрицается.

– Погодите… – Дойл изо всех сил пытался заставить себя думать и анализировать, как обычно, но жуткая мигрень буквально сверлила всю голову и будто отбойным молотком шарахала по мозгу. Словно ночью это он получил по затылку, а не агент Доггетт. – Вы хотите, сказать, что Николь может быть не единственным ребёнком, кот…

– Я хочу сказать, профессор Дойл, – Адриана сделала то, что у неё получалось лучше всего: в очередной раз перебила и без того с трудом обличающего мысли в слова Коннора, – что эта женщина, несомненно, получила доступ к информации Аманды. Вы должны понимать, что были не единственным мужчиной, у кого собирали генетический материал в «Улье». Таких мужчин было несколько, сейчас они все мертвы. Но я не думаю, что вам стоит всерьёз беспокоиться о том, что у вас где-то ещё могут быть наследники. Понятно, что есть много нюансов, которые мы постараемся выяснить во время судебного процесса и дальнейшего расследования. Всё, что мы пока знаем, так это то, что Элейн Сперви интересовалась процессом клонирования, пользовалась без спроса информацией Аманды и в своём Женском исследовательском центре она также работала с бесплодными женщинами.

– Но откуда ты узнала, что Дойлу и Николь грозит опасность? – спросил Джон. – И почему просила поспешить?

– Пирс обмолвился, что на днях Сперви стало известно, каким образом была зачата Никки, кто её родители. Аманда очень старательно заметала все следы. Не без моей помощи. Я собственными руками уничтожила многие упоминания как в бумажных документах, так и в электронных базах данных… И даже не представляю, как Эллейн достала эту информацию. Одно я поняла точно. Эта женщина ради своих экспериментов готова жертвовать, чем угодно: моралью, законом, медицинской этикой. Ей важно только получить образцы… любой ценой.

– Вы думаете, что эти люди, проникшие сюда ночью, работают на неё? – задумчиво произнёс Коннор.

– Уверена, – сказала Адриана, ни секунды не сомневаясь в правильности своих убеждений. – Перестраховка никогда не бывает лишней. И я бы хотела послушать, что Сперви скажет на суде в этот понедельник. Меня заботит только, что она косвенно проходит по делу «Улья», и, судя по документам, которые я успела изучить, у неё безупречная репутация и огромное количество связей в верхних эшелонах власти. Сперви – крепкий орешек.

Коннор кивнул. Внезапно резкая боль, словно иглой, прошила голову. Это было настолько неожиданно и нестерпимо больно, что Дойл коротко вскрикнул и снова погрузился в кромешную темноту.

Женский центр Эллейн Сперви

Вашингтон, округ Колумбия

27 мая, 11.32

Специальный агент ФБР Дана Скалли вошла в здание, в котором ей приходилось раньше бывать в будние дни. Обычно здесь было многолюдно, но сегодня не было ни души. Дана шла по коридору, думая о причинах, побудивших её врача срочно вызвать её на приём после проведённых анализов. Неужели это не могло подождать до понедельника?

Она подошла к уже хорошо знакомой двери, перед которой провела очень много минут и часов в последние несколько месяцев, постучала и, не дожидаясь ответа, вошла, зная, что её там давно ждут.

Доктор Эллейн Сперви поднялась со своего стула и, как всегда, широко улыбнулась. Но Дана всё равно почувствовала, что в этот раз что-то не так. Беспокойство усилилось, сердце учащённо забилось.

– Как вы себя чувствуете, Дана? – после приветствия спросила Сперви.

– Хорошо, доктор. Ни на что не жалуюсь, – Скалли не любила долгие подводки к важной причине разговора, поэтому сразу решила перейти к делу. – Могу я спросить, что побудило вас вызвать меня на приём в выходной день?

– Ваши результаты анализов… Но прежде, чем что-то говорить, я бы хотела вас осмотреть и сделать УЗИ.

Скалли удивлённо вскинула бровь. Противное чувство страха становилось всё более осязаемым. Она несколько раз провела руками по рыжим волосам, словно проверяя, не растрепалась ли укладка. Наверное, Малдер бы подметил в этот момент, что она всегда так делает, когда волнуется. Однако Малдера не было рядом… Дана сама была врачом и понимала, что если нужно провести дообследование, то с вопросами на серединном этапе лезть не стоит. Лучше дождаться итогового заключения.

Спустя час, после всех проведённых процедур, она снова сидела в мягком кресле перед рабочим столом доктора Сперви, ожидая, когда та закончит анализ полученных результатов УЗИ и осмотра. Наконец, Эллейн зашла в кабинет и села напротив Даны.

– Видя ваше беспокойство, скажу, что с ребёнком всё хорошо. Плод развивается по всем нормам, характерным для двенадцатой недели.

– Тогда что же послужило причиной для повторного проведения анализов? – удивлённо спросила Скалли.

– Дана, вы хорошо помните все пункты договора на участие в моей экспериментальной программе?

Скалли действительно хорошо их помнила. Особенно один из них, который она нарушила. Это заставило женщину покраснеть и занервничать ещё больше. Дана понимала, куда, скорее всего, клонит Сперви. А та, тем временем, продолжила:

– Вы не нарушали их?

Отпираться было бессмысленно, но и этот разговор, с точки зрения, медицины тоже был не слишком конструктивным.

– Доктор Сперви, я не буду отрицать… Так уж вышло, что я действительно нарушила пункт договора, который запрещает иметь половую близость за месяц до процедуры ЭКО и месяц после… Но, как врач, я не совсем…

Огоньки ярости блеснули в глазах Эллейн. Она кинула на стол результаты анализов, резко развернув свой стул к окну. Дана удивлённо смотрела на такое странное поведение той, которую считала образцом профессиональной этики и спокойствия.

– Доктор? Прошу прощения, я бы все же хотела получить какое-то пояснение…

– Какое пояснение вы хотите, Дана? В договоре было чётко прописано условие участия в эксперименте. Обычно, если там что-то указывается в обязательных пунктах и пациент подписывает его, предполагается, что эта часть беспрекословно исполняется!

Скалли чувствовала себя так, как будто вернулась в школьное время, когда отец застукал её, целовавшейся с Бобби на заднем дворе. Вот только там они просто целовались, а тут причина повесомее будет, но и Дане уже не пятнадцать лет, чтоб она краснела, бледнела и вынуждена была отчитываться.

– Можно на чистоту, доктор? Я не совсем понимаю смысл этого пункта, так как, во-первых, я бесплодна, а во-вторых, донор спермы и тот, с кем у меня был половой контакт, один и тот же человек.

Эллейн подумала, что эта несносная пациентка, нарушившая главное условие договора, не сможет понять ключевую роль отсутствия половых контактов для чистоты эксперимента, но зато понимает, похоже, что со стороны логика в этом пункте отсутствует напрочь, хоть он и самый важный. Ведь смысл женского бесплодия и обращения в её центр как раз и заключается в том, что количество половых контактов с одним или разными мужчинами никак не влияет на желаемую беременность и единственная надежда для бесплодных женщин – экспериментальный проект Сперви. Просто другие пациентки либо менее внимательные, либо просто обычно не придают значения этому пункту. Надо срочно прятать эмоции и пытаться свести все вопросы по этой части на нет. Эллейн снова широко улыбнулась и мягко сказала:

– Мисс Скалли, я думаю, вы, как врач и учёный, понимаете, что метод экспериментальный. Мы хотим добиться чистых результатов, полностью исключив любые нежелательные факторы. Вам ли не знать, что иногда бесплодие оказывается психосоматическим, и после долгих лет женщина, наконец, беременеет, сменив партнёра, условия жизни или полноценно отдохнув.

Дана понимала, о чем говорит её врач, но почему-то слова Сперви звучали не слишком убедительно. Скалли снова тряхнула головой и провела рукой по волосам, пытаясь перестать накручивать себя. В конце концов, никто её в этот проект не тянул. Она сама про него узнала и, сгорая от стыда, попросила помощи у единственного мужчины, который был самым близким человеком, после матери и братьев… Малдер… «Где же ты, Малдер? Мне так плохо без тебя!»

Наконец, доктор Сперви снова встала со своего кресла, на этот раз прощаясь со своей пациенткой, а Дана, поглощённая своими мыслями о Фоксе Малдере, вышла в коридор. Пока она шла к выходу, не видя ничего вокруг себя, в голове снова возникла их первая и единственная совместная ночь незадолго до его похищения.

«Я буду рядом, не волнуйся», – эти его слова заставили Дану заплакать, отпустив самоконтроль. Ей было страшно, неприятно просить его стать донором, но она понимала, что последний шанс ускользал от неё, и времени на раздумья было немного. Нет, Дана, конечно, могла воспользоваться «услугами» других добровольных доноров в клинике. И хоть она не до конца верила, что процедура приведёт к успеху, всё же хотела, чтобы отцом был тот, кого она уже много лет любила. Хоть экспериментальный проект Сперви предполагал приём определённых лекарств и препаратов перед беременностью и во время, действие которых до конца не было испытано, но, по сути, он являлся вполне обычным и никакого подвоха в себе не таил. На первый взгляд… Доктор Сперви была готова принять в свою программу всего пять пациенток. Скалли стала пятой и последней.

В тот вечер, когда Малдер сказал, что согласен поучаствовать вместе с ней в этом проекте, она не смогла сдержать чувств… Они пили вино, долго разговаривали о каких-то мелочах, потом смеялись, вспоминая разные забавные ситуации, случавшиеся с ними за много лет совместной работы. А потом Скалли задремала на диване и проснулась в объятиях Фокса Малдера. Его голова лежала на её плече, он спал… Несколько минут Дана прислушивалась к его дыханию, а затем едва слышно коснулась щеки. Фокс открыл глаза и их взгляды встретились…

Что было дальше, она плохо помнила. Сердце бешено колотилось, пока они целовались и он нёс её на руках в спальню. Его мягкие прикосновения, нежность, ласки… Сейчас она бы многое отдала, чтобы увидеть Малдера снова, ведь неизвестность пугала больше всего. Почему жизнь так несправедлива? Стоило только свершиться этой близости, как вмешались обстоятельства, и теперь Дана даже не знала – жив ли её партнёр…

Скалли уже покинула здание клиники, а доктор Сперви в своём кабинете достала диктофон и, после продолжительной паузы, сделала запись.

«Пациентка №418-05. Нарушила пункт договора 1.05. Беременность, вероятнее всего, наступила естественным путём, что доказывают результаты УЗИ и амниоцентеза. Однако необходимо будет провести повторное исследование, чтобы исключить вероятные погрешности. Не исключаю возможность прерывания эксперимента».

Сперви нажала на паузу, немного помолчала и снова продолжила запись.

«В крови Николь Дойл – образец 522 – не обнаружено никаких следов R-клеток и специфических маркеров, которые могли передаться ей от отца. Очевидно, промежуток между забором крови и возможностью исследовать её биохимический состав слишком большой. Нужно подумать, как его сократить и исследовать возможности девочки в лаборатории».

Эллейн выключила диктофон, убрала его в ящик стола и достала оттуда фотографию, на которой были изображён Коннор с Николь на руках во время их последнего похода по магазинам. «Попробую договориться все же по-хорошему», – подумала Сперви, пряча фото обратно в стол.

========== 5. Белый потолок ==========

Медицинский корпус ОНИР

27 мая 2000, 12.02

Первым, что увидел Коннор, придя в себя, был тошнотворно белоснежный потолок. Где-то совсем рядом монотонно попискивал какой-то прибор. Дойл почувствовал, как липкий страх начинает медленно сковывать всё внутри. «Улей…» Он хотел дёрнуться, но почему-то не смог. Руки не были привязаны, но пошевелить ими не получалось. Они не слушались и не ощущались как свои. Пока Коннор пытался сообразить, где он и что с ним, послышался знакомый голос где-то совсем рядом:

– Антон, ты же сам видел, как на наших глазах рассосались следы от уколов! Можем ли мы быть уверены, что перед нами тот Коннор, который остался в Архангельске в девяносто седьмом? – Клэр старалась говорить как можно тише.

– Успокойся! – Хендрикс говорил ещё тише, и его голос не был таким взволнованным, как у Клэр. – Во-первых, Коннор не скрывал, что на нём испытывали препараты по регенерации тканей. Кто знает, как они могли сказаться на состоянии его организма, какие структурные изменения вызвать. Во-вторых, тест ДНК, анализы, отпечатки пальцев указывают на то, что это настоящий Коннор Дойл.

– Ты прав, Антон, – вмешался в разговор тот, о ком сейчас шла речь. Его голос звучал сдавленно и приглушённо, но прикидываться спящим Дойл не хотел, раз уж услышал, о чём они говорят. – Это действительно последствия опытов.

Хендрикс и Дэвисон подошли к нему.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Антон.

– Как будто по мне танк проехал, – Коннор сглотнул и поморщился от боли. – Что со мной?

Клэр отвела взгляд в сторону. По выражению лица и нахмуренным бровям Антона Коннор сразу понял, что дело – дрянь.

– Давайте, не тяните, говорите, как есть! – и тишина в ответ. – Ну?

– Томография показала поликистоз в различных долях головного мозга, – Антон с сочувствием посмотрел на своего начальника. – Когда ты проходил обследование при восстановлении на работу, никаких новообразований не было обнаружено. Некоторые из кист выглядят очень нехорошо. Их слишком много, они разных размеров, и их локализация вызывает смещение структур головного мозга, что может приводить к нарушениям различных систем организма: от органов восприятия до серьёзных проблем с жизненно важными функциями. Учитывая их количество и динамику…

– Всё понятно, – Коннор с трудом мог говорить, но его мимолётно порадовало то, что он наконец-то смог пошевелить руками.

– Но раз твой организм регенерирует, мы пока не знаем, как он поступит с поликистозом. Возможно, уникальные способности помогут тебе исцелиться.

– Ты не помнишь, – очень осторожно начала Клэр, – что произошло сегодня ночью? Тебя ударили, как и твоего друга? Почему ты мне ничего не сказал, когда вы приезжали с Николь?

– Потому что я себя нормально чувствовал ночью. Головная боль была, но не такой сильной. Невыносимой она стала ближе часам к десяти. И нет, я совсем не помню, что происходило ночью.

– Следов от ударов на твоём теле нет, хотя это и неудивительно, учитывая твои… особенности, – Клэр снова замолчала и отошла от него.

– Понимаю, что вас это шокирует, – каждое слово эхом било по ушам, но Коннор должен был им всё рассказать. – Я и сам был крайне удивлён, когда столкнулся с этим в первый раз. Адам предупреждал меня, что так может быть. Помните расследование о мистическом папирусе? Шеннон порезала мне руку ножом. Через пару дней от пореза не осталось и следа. Ну, и встреча с кулаком и столом в доме Блэйков. Помню, Питер даже пошутил, спросив, каким тональным кремом я пользуюсь, ведь гематомы сошли полностью с лица и головы за два дня, – Коннор снова поморщился. Круги перед глазами становились всё ярче и крупнее, а боль снова начинала стучать отбойным молотком по вискам. – Где сейчас Николь?

– Она с твоими друзьями, – ответила Клэр. – Кстати, кто они?

– Они не совсем мои друзья. Адриана – тётя Николь, она агент ФБР, а мужчина, Джон, её бывший напарник. Это длинная история…

– Ладно, Коннор, как-нибудь потом, сейчас отдыхай, – Антон похлопал его по плечу, и они с Клэр вышли из палаты в медицинском корпусе лаборатории ОНИР, оставив Коннора наедине с мрачными мыслями.

По обрывку разговора, который Коннор услышал, он понял, что Дэвисон сомневалась в том, а настоящий ли он Коннор Дойл. Учитывая, что Управление уже несколько раз сталкивалось с экспериментами по клонированию, он мог её понять. Ведь сам практически ничего не помнил из того, что с ним происходило с февраля девяносто седьмого. Были лишь обрывки воспоминаний той ночи в Архангельске, когда он подорвал завод по переработке газа. Куски памяти о том, что под ним провалился пол, рядом рухнули плиты… А дальше абсолютная пустота и только белоснежные потолки перед глазами… И боль, очень много боли. Два с половиной года пролетели как два с половиной дня. Какие-то осмысленные воспоминания относятся уже к периоду, когда он восстанавливался в небольшом домике после того, как Адам и Аманда инсценировали его смерть и под видом трупа вывезли с территории «Улья». Дженнерс не раз говорил, что наряду с препаратами по регенерации ему кололи то, что заставляло Дойла забывать происходившее с ним. Вот и последствия, вот и расплата…

Неужели всё снова рухнет, как те плиты в Архангельске, но сейчас полностью раздавив его и уничтожив? Стоило ли возвращаться, чтобы сейчас снова лежать на больничной койке и думать о смерти, страдая от боли и осознания, что теперь он уже не тот, кому некого терять и подводить? Что будет с Николь? Дойл вспомнил недавний разговор с Адамом, в котором тот обещал позаботиться о девочке, если с Коннором что-нибудь случится. Но Адам стар, а Николь ещё совсем кроха. Может ли Коннор рассчитывать на Адриану в этой ситуации? Одно ему было предельно ясно: поликистоз никуда не денется. Если бы его организм мог побороть его, то давно бы это сделал.

– Привет, – послышался ещё один знакомый голос. В дверях палаты стояла Линдсей, не решаясь войти.

– Привет, входи, – Коннор улыбнулся, как смог. И зачем только Антон и Клэр позвонили ей сейчас, когда ещё ничего толком не ясно?

Доннер медленно подошла к нему и застыла возле кровати. В её глазах блеснули слёзы.

– Они уже сказали тебе? – зачем-то спросил Коннор, по реакции видя, что да, сказали.

– Мы с Клэр договаривались сегодня встретиться и прогуляться по магазинам. Час назад она позвонила и сказала, что не сможет прийти. Ты же знаешь, Дэвисон не умеет юлить. Я спросила, что случилось, и она рассказала.

– Линдсей, пока ещё сложно судить, насколько это серьёзно… – Коннор старался быть максимально спокойным и собранным, вселяя в неё уверенность, которой, увы, сам не обладал. Меньше всего он хотел, чтобы она снова прошла через боль утраты. Даже просто в мыслях.

– Коннор, прошу тебя, держись! Тебе столько всего пришлось вынести, чтобы вернуться к нам. Теперь у тебя есть чудесная дочь…

– Лин, ты же понимаешь, что в этой ситуации от меня самого мало что зависит, но я буду держаться, не волнуйся… – он снова улыбнулся, отметив, что мимику тоже сложно контролировать.