Текст книги "БиоГенерация (СИ)"

Автор книги: AdrianaDeimos

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== 1. Пролог. Утро в отделе “Секретные материалы” ==========

«В ПРЕДЫДУЩИХ СЕРИЯХ» ДЛЯ ТЕХ, КТО НЕ ЧИТАЛ ДРУГИЕ РАССКАЗЫ ЦИКЛА!

Пожалуйста, перед тем, как начать читать, по возможности ознакомьтесь с этой информацией для лучшего понимания сюжета.

Главные персонажи «Персонального ада профессора Дойла» и всего цикла:

1. Коннор Эндрю Дойл. Сорок лет, учёный, геофизик и психолог, работающий в Офисе по научным исследованиям и разработкам (международная организация, которая занимается изучением паранормальных феноменов по всему миру) в Галифаксе, Канада. Не женат. Один растит четырёхмесячную дочь Николь.

2. Адриана Де Марко. Двадцать восемь лет, начальник отдела «Особо тяжких преступлений» ФБР в Вашингтоне. Сестра-близнец биологической матери Николь. Встречается с Джоном Доггеттом, специальным агентом ФБР, работающим в отделе «Секретные материалы».

3. Линдсей Доннер. Тридцать пять лет, коллега Дойла по работе, главный аналитик в его команде. Давно в него влюблена. Её чувства взаимны, только они никак не решаются друг другу в этом признаться.

Информация из канона: «Последним делом Коннора Дойла в сериале стало изучение доисторического животного, найденного в Архангельске, куда Дойл был отправлен со своей командой в полном составе. Директор Офиса по научным исследованиям и разработкам, прямой начальник Дойла, утаил информацию, что от российских учёных поступил сигнал SOS и просьба о помощи. В теле милодона и в окружавшем его леднике были обнаружены яйца неизвестного паразита. Попадая в организм человека, эта неизученная форма жизни начинала расти и через какое-то время убивала хозяина, достигнув определённого размера. Дальше паразит продолжал самостоятельно расти вне человеческого организма, и через какое-то время по заводу уже передвигалось достаточно много половозрелых особей. Коннор заразился, когда к его случайно полученной травме приложили лёд с яйцами паразита. И поняв, что ему не выжить, отправил свою команду прочь, а затем подорвал завод вместе с собой и выросшими тварями».

В сериале Коннор погиб, у меня же он попал в секретную лабораторию «Улей», построенную недалеко от так называемой «Зоны 51» в Неваде, США.

«Улей» представлял собой огромное подземное сооружение, разделённое на множество уровней. Со всеми людьми, которые работали в нем, подписывали контракт ровно на полгода, а затем по желанию продлевали снова на такой же срок. Учёные строго изолировались по уровням, получая доступ лишь к тому, над чем их направляли работать после подписания контракта. Только небольшая группа управляющих лиц имела доступ ко всем лабораториям и проектам. Люди жили и работали в «Улье», покидая его по расписанию на несколько часов или дней, предварительно согласовав место, время и условия выходного дня с руководством.

Два с половиной года на Конноре испытывали препараты по ускоренной регенерации тканей организма в рамках проекта «Саламандра». Эти препараты полностью отстроили заново и восстановили кишечник, желудок и печень, уничтоженные паразитом. Хирургом Дойла был русский врач Николай Митрохин. Однако многие учёные, попадая в лабораторию, даже не представляли, с чем им придётся столкнуться, и насколько бесчеловечными могут быть эти эксперименты над людьми под видом блага для человечества в дальнейшем. Так, Митрохин за излишнюю болтливость был выведен из проекта, и Коннора передали другому хирургу – доктору Адаму Дженнерсу. Потеряв сына и жену в автокатастрофе, пожилой учёный с головой погрузился в работу, однако через полгода тоже задумался о том, что его обманули, когда пригласили работать в «Улей». Как хирург он видел, что раны на теле Дойла заживают слишком быстро, но в специфику препаратов его не посвящали, заставляя день за днём проводить операции и изучать состояние восстановленных органов. И вот, терзаемый сомнениями, доктор Дженнерс случайно знакомится с врачом из другого проекта, направленного на лечение бесплодия – Амандой Райз. Она приходит в палату к Коннору, чтобы согласовать графики забора биоматериала. Сфера её изучения – экстракорпоральное оплодотворение. Дженнерс и Райз начинают общаться, всё больше осознавая, в какие грязные игры они оказались втянуты. Через какое-то время Аманда оставляет доктору записку, в которой просит вколоть Коннору препарат, после которого можно будет диагностировать клиническую смерть и организовывает похищение Коннора. Таким образом, она, Дженнерс и полуживой Дойл оказываются на свободе.

Коннор восстанавливается, возвращается на работу, и его жизнь постепенно налаживается, однако, как гром среди ясного неба, раздаётся звонок от Дженнерса с новостью, что у него есть дочь. Аманда Райз, зная, что она тяжело больна, решилась на рискованный шаг и стала пациенткой в своём же проекте, забеременев с помощью ЭКО. Так родилась Николь, биологическим отцом которой стал Коннор Дойл, а последней волей Аманды было отдать девочку ему. Следом за дочерью, в жизни Дойла появляется сестра-близнец Аманды – Адриана Де Марко, которая работает агентом ФБР. При первой встрече с ней Коннор буквально впадает в оцепенение, испытывая парализующий ужас, указывающий на то, что лицо Аманды ассоциируется у него с болью и кошмарами бесконечных пыток на хирургическом столе. Теперь, когда сестры не стало, она планирует участвовать в жизни племянницы, явно желая, чтобы Коннор отказался от Николь. Но Дойл такой вариант даже не рассматривает (рассказ «В темноте зазеркалья»).

В примечания добавлены ссылки на соответствующие главы «В темноте зазеркалья», где при желании более подробно можно ознакомиться с событиями, которые я выше пересказала в лаконичной форме.

***

Пролог

Квартира Коннора Дойла

Галифакс, Канада

25 мая 2000, 22.50

Кейс-менеджер Офиса по научным исследованиям и разработкам Коннор Эндрю Дойл устало оглядел дюжину коробок, которыми была заставлена купленная пару дней назад квартира. Встал с корточек, размял затёкшие ноги и потёр ноющую поясницу.

Интересно, что чувствуют люди, которые переезжают из домов и квартир с огромным количеством вещей, мебели, посуды и всего остального? Потому что он въехал в уютную двухкомнатную квартиру с небольшим количеством коробок, заполненных в основном вещами Николь – его трёхмесячной дочери. У самого Дойла имущества было немного. Так, пару костюмов, рубашек, галстуков и других предметов первой необходимости. Чуть больше места в коробках занимали вещи доктора Адама Дженнерса, который переехал вместе с ними из домика в пригороде. К пожилому мужчине Коннор относился как к родному отцу, ведь собственного он никогда не знал, и маленьким мальчиком всегда завидовал своим друзьям, лет до пятнадцати загадывая, чтобы Санта подарил ему на Рождество папу. А когда Коннору исполнилось пятнадцать, его мама скоропостижно скончалась… И с тех пор никаких желаний юный Дойл больше не загадывал. Но сейчас он знал, что Адам любит его как родного сына, а в Николь и вовсе души не чает.

Вчера доктора Дженнерса вызвали в Неваду – выступить свидетелем в суде по делу о лаборатории под кодовым названием «Улей» [1], в которой бывший хирург работал на протяжении почти года и где впервые увидел Коннора как своего пациента. Судебные слушания проводились в закрытом формате, и, судя по всему, ни конца, ни края им не было видно, как и прикрытым проектам «Улья». Коннора (по какой-то видимой только судье причине) ни свидетелем, ни пострадавшим в суд не вызвали, что показалось ему крайне странным. Ведь вряд ли после тех зверств и экспериментов, которые творились в «Улье», хоть кому-то из подопытных, за исключением самого Коннора, удалось выбраться оттуда живым. А Дойлу просто повезло попасть в руки двух честных людей: доктора Дженнерса и Аманды Райз. Один из них стал ему как отец, вторая – родила дочь.

Однако судебный процесс не так давно начался и, возможно, всё ещё впереди. Но Коннор думал, что за отсутствие «путёвки» в суд ему стоит благодарить Адриану Де Марко – родную тётю Николь и одного из агентов ФБР, ведущих расследование по выведению «Улья» на чистую воду.

С тётей своего ребёнка Коннор познакомился очно чуть больше месяца назад и до сих пор не перестал испытывать каждый раз нечто вроде шока от её звонков и действий. Адриана сразу его предупредила, что будет навещать племянницу тогда, когда ей будет удобно, и дала понять, что отношение к его статусу родителя у неё, мягко говоря, сомнительное. Конечно, путь из Вашингтона в Галифакс неблизкий, но всё же рамки приличия никто не отменял. Она приезжала без звонков либо предупреждений, и не сильно вникала, рады ли её присутствию. Дойл опешил, когда однажды обнаружил её в только что купленной квартире, которую она зачем-то внимательно осматривала. Коннора не покидало ощущение, что Де Марко старается его в чем-то уличить, доказать, что он плохой отец, чтобы забрать племянницу и растить её самой. Дойл злился, но понимал, что Адриана тоскует по сестре, умершей от рака, и хочет, чтобы её ребёнок был счастлив. Наверное, он бы и сам проявлял крайнюю степень подозрительности, если бы попал в такую ситуацию.

Но больше всего его настораживало то, что в каждой беседе с ним она интересовалась, не замечает ли он каких-нибудь странностей у Николь. Когда она спросила об этом в первый раз, Коннор не придал этому значения. После второго вопроса – насторожился, после третьего – начал нервничать. Когда человек с завидным постоянством спрашивает одно и то же, это наводит на определённые мысли. Вечерами он всматривался в каждое движение дочери, ловил каждую её улыбку, взгляд. Он истрепал все нервы Адаму, который, как врач, мог оценить состояние здоровья Никки. Но ничего странного ни обеспокоенный отец, ни раздражённый беспокойством отца «дедушка» не находили. Николь росла абсолютно нормальным трёхмесячным ребёнком, хоть и слегка опережала по нормам развития сверстников.

«А, чёрт с ними, с этими коробками… Завтра разберу», – подумал Коннор, вспомнив о том, что на завтра он взял выходной за сверхурочные. Свободный от работы день пришёлся как нельзя кстати, так как, в противном случае, для Николь пришлось бы искать няню, ведь Адама не было дома, а больше смотреть за ней некому.

Коннор подошёл к кроватке, где спала дочка. Улыбнулся, прошептал «Спокойной ночи!», разделся и лёг под одеяло. Сон окутал его своими чарами моментально. Спал Коннор обычно очень чутко, просыпаясь от любого шороха и даже от вздохов Николь. Но в этот раз его натренированный слух абсолютно проигнорировал тихий шорох, создаваемый каруселькой, висевшей над кроваткой малышки. Николь лежала, широко распахнув глаза, и улыбалась, глядя как над ней кружит хоровод маленьких разноцветных пластмассовых звёздочек, запущенный неведомой ни ей, ни её отцу силой…

1. Утро в отделе «Секретные материалы»

Штаб квартира ФБР

Вашингтон, округ Колумбия

26 мая 2000, 10.58

Джон Доггетт – специальный агент ФБР – ослабил узел галстука, как только за Даной Скалли закрылась дверь кабинета. Когда она вышла, он почувствовал некое облегчение, так как это был их первый совместный рабочий день, и атмосфера в кабинете стояла, мягко говоря, напряжённая. Агент Скалли вчера выписалась из больницы и сегодня утром уже приступила к работе, отдохнувшая, но очень печальная. Их разговор как-то сразу не заладился, и за первые минут десять с начала рабочего дня они обсудили всего лишь один рабочий вопрос: будет ли у Доггетта в отделе «Секретные материалы» собственный стол. Скалли явно дала понять, что раз уж у неё до сих пор здесь стол не появился, поскольку это кабинет её напарника, агента Малдера, то и ему не полагается. Собственно, из-за агента Малдера Джон Доггетт, ранее работавший в «Отделе особо тяжких преступлений», и оказался в этом самом кабинете, в котором ему, как теперь выяснилось, даже стол собственный не полагался.

Несколько недель назад Джона назначили руководителем поисковой группы, после того, как агент Скалли и заместитель директора Уолтер Скиннер сделали заявление, что специальный агент Фокс Малдер пропал при весьма странных обстоятельствах: был похищен пришельцами [2]. Операция по его поиску в Аризоне не привела к успеху, зато привела Дану Скалли в больницу, в которую она попала из-за стычки с тем, кого называла Охотником за головами. Этот самый Охотник – опасный вид пришельца, мгновенно принимающий облик любых людей – принял вид Малдера и заставил Джона в прямом и переносном смысле попотеть, гонясь за ним по пустыне. Потом он перевоплотился в агента Скалли, нанёс ранение одному из агентов, а затем ранил и саму Скалли под видом их начальника Скиннера. И пока женщина находилась на лечении, Джон вернулся в Вашингтон и на несколько дней погрузился в изучение архива дел в единственном кабинете отдела «Секретные материалы», чтобы оценить масштаб и глубину той задницы, в которую он попал. А своё назначение он именно такой метафорой и описывал…

Доггетт откинулся на спинку стула с мыслью о том, как хорошо, что сегодня уже пятница. В эти выходные он не собирался торчать на работе, перебирая папки в архиве и знакомясь со спецификой расследований в своём новом отделе. Чем бы заняться? Как показывал опыт целого ряда выходных, уборка дома занимает всего лишь полдня в субботу, но есть ещё полтора дня, которые хочется провести с пользой. А когда ты знаешь, что в перспективе проведёшь их один – это навевает тоску.

Джон не знал, куда направилась Скалли, но решил воспользоваться моментом и снял трубку телефона, чтобы узнать, проведёт ли он этот уикенд всё же один или в компании. По памяти набрал номер мобильного, не ожидая, что ему ответят. Несмотря на то, что разница с Лас-Вегасом составляла три часа и до начала судебного заседания ещё оставалось время, он понимал, что та, кому он звонит, может быть уже занята какими-то известными только ей делами. На удивление, спустя два длинных гудка ему всё же ответили.

– Адриана Де Марко.

– Привет, это я. С рабочего телефона звоню, мобильный разрядился.

– Тебе пора купить новый телефон, Джон, – напряжённо сказала женщина на том конце провода. – Я уже час пытаюсь тебе дозвониться!

– Наверное… – рассеяно сказал Доггетт. – Что-то случилось?

– Мне нужна твоя помощь! Я не смогу вырваться с процесса, сегодня полностью закрытое слушание. Благо, ты успел позвонить до начала. Но я хочу попросить тебя сразу же после работы отправиться в Галифакс. Моей ошибкой было разрешить Дойлу так быстро перевозить Николь в новую квартиру. Я надеюсь, не фатальной ошибкой. Вскрылись некоторые детали… Не хочу говорить по телефону, просто прошу тебя… Вечером ты должен быть у Дойла.

Джон почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он уже несколько лет знал Адриану Де Марко как свою напарницу, теперь уже бывшую, и около года как женщину, с которой делил постель. В момент, когда он, в буквальном смысле слова, рухнул в цоколь своей карьерной лестницы [3], Адриана стала начальником «Отдела особо тяжких преступлений» после серии проведённых операций. За всё это время Доггетт мог пересчитать по пальцам моменты, когда он слышал или видел её взволнованной. Хладнокровию и выдержке этой женщины мог позавидовать любой мужчина. Очень часто, наблюдая за ней, он думал, что так и не смог разгадать, что же на самом деле Адриана чувствует к нему. Она приходила в его дом, когда хотела, но никогда не оставалась дольше, чем на одну ночь. Была горячей любовницей, но ни разу с её губ не слетела фраза: «Я люблю тебя!» Хотя он и сам до сих пор не мог понять, что же чувствует к ней. Страсть? Любовь? Привязанность?

– Хорошо, я помню, где ты записала его новый адрес, – ответил Доггетт, мысленно представляя, куда засунул тот блокнот.

– Джон, я понимаю, что не стоит тебе это напоминать, но Канада – другая страна, где наши полномочия ровным счётом ничего не значат, и всё же… Оружие обязательно должно быть при тебе… И ещё… – она замолчала.

– Да?

– Будь осторожен, пожалуйста.

Как обычно, она нажала на «отбой», не дав ему возможности попрощаться или сказать что-то ещё.

В кабинет вошла Скалли с двумя стаканчиками кофе. Молча просверлила взглядом Джона, сидящего за столом Малдера, поставила перед ним стакан и села за стол в дальнем углу кабинета.

«Ну вот, – озадаченно подумал Джон, – хотел получить занятость на выходные? Получил!»

Он, конечно, совсем не на это рассчитывал, но зато появилась возможность наконец-то познакомиться с этим Дойлом и посмотреть, что там за профессор такой, который гоняется за паранормальными явлениями в Канаде, да и не только, и который не сходит у Адрианы с языка последние пару недель.

Джон понимал, что в поле зрения Де Марко профессор Коннор Дойл попал исключительно из-за Николь – дочери её умершей сестры и этого самого профессора, которая была зачата в пробирке.

Адриана Де Марко и Аманда Райз были близнецами, но мать Николь, работавшая в «Улье» над проектом по лечению бесплодия и оплодотворения женщин методом ЭКО, умерла вскоре после родов [4]. Эксперименты доктора Райз не были успешными, вплоть до последнего, когда она решилась на отчаянный шаг и испробовала свой метод на себе, в результате чего и появилась на свет Николь. Умирая, она просила сестру отдать девочку биологическому отцу, но Адриана была не в восторге от идеи, ведь этот самый отец знать не знал после возвращения из «Улья», что у него есть ребёнок. Разрешения на взятие необходимого биологического материала для опытов в лаборатории не спрашивали. Джон вдруг вспомнил разъярённые глаза Адрианы пару ночей назад и разговор, во время которого они чуть не поругались…

– Адриана, у тебя был тяжёлый день…

– Как и сотни других, – меланхолично отозвалась Де Марко, бездумно разглядывая крошечные трещинки на потолке. – Как будто у меня бывают другие.

– Изредка бывают. Но не в последнее время. С тех пор, как в твоей жизни появился Дойл, всё пошло наперекосяк…

– Сначала в моей жизни появилась Николь, – даже в темноте он почувствовал, как Адриана напряглась. – Или даже беременная сестра, а потом племянница. А Дойл возник лишь потому, что Аманда решила во что бы то ни стало отдать девочку отцу. Как будто я не смогла бы позаботиться о малышке…

– Смогла бы, – примирительно проговорил Доггетт. – Но он отец…

– Джон, – рыкнула Адриана, садясь на постели и сбрасывая с себя его руку, которой он чертил на её коже замысловатые фигурки, – тебе отлично известно, что он чисто биологический отец. Донор материала. Всё. Он не любил мою сестру, они не планировали ребёнка, он вообще «объект исследований номер такой-то». И вполне мог не захотеть взваливать на себя обузу в виде трёхмесячной крохи.

– Но взвалил ведь, да? Не отказался. Хотя я даже не могу вообразить, что он чувствует, думая об обстоятельствах её появления на свет…

– Мне достаточно того, что он думает об Аманде. Он, наверное, решил, что я не заметила. Или не обратила внимание… Когда мы первый раз встретились, он шарахнулся от меня, как чёрт от ладана. Видимо, моя внешность напомнила ему проводимые эксперименты. Его мозг мог связать лицо моей сестры и испытываемую боль. Он даже застыл на несколько секунд. Но справился. К его чести. Мне было некогда обращать внимание на его переживания. Мне нужны были ответы.

– Тебе часто некогда, – он постарался, чтобы его голос прозвучал мягко.

– Что ты имеешь в виду? – со странным спокойным напряжением спросила Адриана.

– Ты всегда собрана, – ласково проговорил Джон, садясь рядом и обнимая её за плечи. – Сосредоточена. Просчитываешь варианты. Чёрт, ты даже любовью иногда занимаешься так, как будто сдаёшь экзамен. [5]

Джон вздохнул, понимая, что слишком увлёкся, вспоминая этот разговор. О последствиях сказанных реплик припоминать не хотелось. Не разругались в пух и прах – уже хорошо. Ведь утром следующего дня Де Марко улетела в Неваду, чтобы поучаствовать в судебных процессах, связанных с разоблачением деятельности «Улья». Но кое-что Джон понял об этой женщине абсолютно точно. Она была жуткой перестраховщицей, которая никогда не делала ничего, тщательно не взвесив все «за» и «против». Будучи мастером многоходовок, Адриана часто страдала бессонницей, продумывая различные варианты событий. И если сейчас она говорит о том, что допустила ошибку – это действительно что-то крайне важное. А если ещё и волнуется, что слышно по голосу, то дело совсем плохо… Доггетт перевёл взгляд на безуспешно пытающийся уже час набрать хотя бы двадцать процентов заряда телефон и подумал: «Наконец-то поменяю этого динозавра…»

Комментарий к 1. Пролог. Утро в отделе “Секретные материалы”

[1] далее по тексту идёт очень лаконичный пересказ главы 2 «Улей» из «В темноте зазеркалья» (https://ficbook.net/readfic/9946003/25689814#part_content)

[2] пересказ событий сериала, рассказанных в трилогии «7×22 Requiem | 8×01 Within | 8×02 Without», на котором, собственно, канон в рассказе и завершится. Не считая стола из 8×03 Patience ;)

[3] отсылка к тому, что отдел «Секретные материалы» находится в цоколе здания ФБР, а, проще говоря, в подвале

[4] ещё один лаконичный пересказ главы 4 «Адриана Де Марко» из фанфика «В темноте зазеркалья» (https://ficbook.net/readfic/9946003/25870301#part_content)

[5] этот кусочек курсивом написала моя гамма и подруга Colin Nikol – поклонница пейринга Джон/Адриана

========== 2. Два отца ==========

Бауэр Стрит, Галифакс

21.20

После работы агент заехал к себе домой, чтобы взять походный чемодан. Затем отправился в ближайший салон сотовой связи и купил первый предложенный консультантом телефон – с условием, что он хорошо держит заряд и его хватит на перелёт в Галифакс.

Прибыв на место, Джон вышел из такси и осмотрел невысокий многоквартирный дом, в котором жил профессор Коннор Дойл. Внутри – чисто и аккуратно, коридор был более просторным, чем в похожих домах в Вашингтоне. Джон поднялся на второй этаж. «Ну что, профессор, будем знакомиться», – сказал Доггетт сам себе и нажал на кнопку звонка.

Открыли ему не сразу. Темноволосый мужчина, примерно одного роста с Доггеттом, одетый в клетчатую рубашку и белую вязаную жилетку, приоткрыл дверь и с удивлением уставился на Джона. На руках у него сидела малышка, весело гулившая и размахивающая ручками.

– Слушаю? – вежливым тоном с лёгкими нотками усталости в голосе спросил хозяин квартиры.

– Меня зовут Джон Доггетт. Адриана предупредила вас, что я приеду?

По выражению глаз Дойла Джон сразу понял: нет, не предупредила. Чёрт… Он криво улыбнулся и, не теряя уверенности в голосе, продолжил:

– Я бывший напарник Адрианы. Утром она позвонила из Невады и попросила приехать к вам, так как во время судебного процесса выяснились кое-какие детали, – Доггетт оглянулся, пытаясь понять, нет ли рядом какой-нибудь милой старушки, которая «случайно» услышит разговор, а позже расскажет всему дому о новом соседе какую-нибудь небылицу. – Могу я войти?

***

Коннор был в ярости, хоть виду и не подавал. Он, конечно, за месяц с лишним малость привык к закидонам Де Марко, но это уже ни в какие ворота… Бывало, что она звонила пару раз на день просто спросить, как дела у Николь. Какого чёрта сейчас не позвонила и не предупредила, что к нему кто-то едет? Дойл ещё раз подозрительно покосился на мужчину, стоявшего у порога квартиры с небольшим чемоданом в руке. Документы, что ли, спросить? И тут, словно прочитав его мысли, в кармане завибрировал телефон. В такое время суток это могла быть только она…

– Добрый вечер, Коннор. Извините, не могла позвонить раньше, в зале суда нельзя пользоваться телефоном, да и другие обстоятельства тоже не способствовали. Надеюсь, Джон Доггетт уже к вам приехал?

– Да, он стоит прямо передо мной, – Коннор постарался, чтобы его голос был максимально спокойным, а сам подумал, что первый раз за месяц она за что-то извиняется. Надо же…

– Коннор, я бы не хотела говорить о многих вещах по телефону, просто поверьте на слово, что вам и Николь может грозить опасность, поэтому я попросила агента Доггетта побыть с вами, пока я не приеду. Он единственный, кому я безоговорочно доверяю и кого могу попросить сделать мне такое одолжение. Дождитесь меня, я всё объясню, – после этих слов Дойл услышал лишь короткие гудки.

Как ни странно, Коннор воспринял её слова про опасность, как нечто само собой разумеющееся. Сегодня утром он увидел кружащуюся саму по себе карусельку над Николь, приведённую в движение непонятной силой, поэтому звонок Де Марко и этот мужик на пороге были вполне очевидным завершением дня. Ведь Дойл хоть верил своей интуиции, но сегодня она буквально вопила сиреной в предчувствии какой-то беды. Коннор весь день потратил на разговоры с самим собой и никак не мог понять, что делать в этой ситуации. Обращаться к коллегам за помощью? Разобрать карусель и посмотреть, а не в механизме ли кроется «феномен»? Ну, а вдруг? Ещё и Адриана с этими вопросами, а не заметил ли он что-нибудь подозрительное у Николь. Вот, заметил, что теперь делать? Впрочем, ей пока об этом знать необязательно. Тем более, не по телефону же сообщать такие новости, если Де Марко сама опасается доверить телефонным «проводам» нечто важное.

– Любите кофе? – спросил Дойл у до сих пор мнущегося у порога Доггетта. Тот пожал плечами и последовал за хозяином квартиры на кухню.

Квартира Коннора Дойла

Галифакс, Канада

27 мая 2000, 2.27

Джон никак не мог уснуть, ворочаясь на достаточно удобном диване. Его удивляло то, что никаких проблем со сном в чужих местах у него в принципе не бывало. Он настолько привык ночевать в дешёвых и не очень мотелях по долгу службы, что стоило только завидеть кровать или диван, как сон окутывал его моментально. А тут два часа ночи, или сколько там уже, а сна ни в одном глазу…

Он ещё раз прокрутил в голове события сегодняшнего дня с самого утра. Остановился подробнее на разговоре с Дойлом на кухне. Сначала у них совсем не клеилась беседа. Дойл этот явно был не в восторге от присутствия Джона. «Можно подумать, я от радости прыгаю, проводя выходные не пойми где, не пойми зачем…» Но потом Коннор заметил на плече Джона военную татуировку и моментально оживился. Выяснилось, что он тоже бывший морпех. И с этого момента у них появилась тема для разговора. Как говорит Адриана: «Есть контакт!»

Больше часа они проговорили про различные части и дивизии, где служили. Доггетт рассказал про военные действия в Ливане, в которых участвовал, а сам краем глаза наблюдал, как Дойл возится с малышкой. От Адрианы Джон знал, что Никки родилась в феврале, значит сейчас ей было чуть больше трёх месяцев. Но выглядела она старше и крупнее. К тому же Джон хоть и не сильно разбирался в нормах развития младенцев, но хорошо помнил, что его сын в этом возрасте не хватал папу за одежду и не гулил, пытаясь привлечь к себе внимание. Больше всего Доггетта поразили её серые, как у отца, глаза: мудрые, глубокие и очень выразительные. Николь один раз посмотрела на незнакомого дядю, но у него сложилось впечатление, что девочка заглянула ему в душу. И вот пока Джон и Коннор беседовали, Николь, поев смеси, всё никак не успокаивалась, изводя папу своим настойчивым криком. Джон смекнул, что новоявленный отец-молодец пока не постиг все премудрости обращения с ребёнком после кормления, поэтому после оглушающего ора Николь на протяжении получаса, рискнул вмешаться и показать, что надо делать, чтобы у ребёнка отошли газы… Несмотря на то, что Джон охотно поделился своими воспоминаниями о службе, делиться другой личной информацией ему не слишком хотелось. Но Коннор и не спрашивал, откуда Доггетт знает, как обращаться с грудным ребёнком. Разошлись по комнатам мужчины уже за полночь.

И вот наконец сон пришёл к Джону… Но поспать ему было суждено менее получаса. Истошный крик Николь, словно током, пронзил его тело, заставив моментально вскочить на ноги. Пару секунд понадобилось агенту ФБР, чтобы понять и осознать, где он находится и кто плачет. Джон вытер капли пота со лба, пытаясь совладать с собственным сбившимся дыханием. Он был всё ещё немного дезориентирован, сердце сжали несуществующие тиски. Когда-то он тоже был отцом и точно так же подпрыгивал от криков своего малыша, который не давал им с Барбарой первый год спокойно спать по ночам. Джон почувствовал, как его глаза увлажнились, ведь мозг окончательно понял, что плачет не Люк [1]. Люка уже давно нет в живых…

Но поскольку Доггетт тоже познал когда-то счастье отцовства, он понимал, что есть что-то странное в крике Никки. Обычно дети в этом возрасте требовательно кричат, проснувшись голодными или мокрыми, но никак не орут так, как будто их что-то испугало или травмировало. Джон похолодел ещё больше, вспомнив слова Адрианы: «Моей ошибкой было разрешить Дойлу так быстро перевозить Николь в новую квартиру. Я надеюсь, не фатальной ошибкой».

Джон аккуратно извлёк пистолет из кобуры. Благо мебелью профессор Дойл не особо обжился, поэтому путь агента не был прерван какими-нибудь стульями и комодами, попавшимися под ноги в малознакомом помещении.

В комнате Дойла горел ночник над кроваткой Николь. Именно Коннора первым увидел Джон, аккуратно двигавшийся по коридору с пистолетом наготове. Профессор лежал на кровати лицом вниз в очень странной позе. Ещё шаг – и взору Доггетта, кравшегося бесшумно и мягко, как кошка, открылся вид на кроватку малышки. Над ней стояла фигура в чёрной одежде и странной маске. Свет ночника еле-еле освещал ночного пришельца, но Джон смог рассмотреть, что тот что-то держит в руке.

– Подними руки и отойди от ребёнка! Живо! – уверенно проговорил Доггетт, и, не спуская незнакомца с мушки, снова взглянул на профессора. Тот лежал без движения. Чёрт, неужели мёртв?

Фигура в чёрном отошла от кроватки на шаг и послушно подняла руки. Тусклый свет упал на одну из рук, и агент на секунду уловил блеск иглы. Джон не жаловался ни на зрение, ни на слух, но Николь продолжала плакать и поэтому неудивительно, что он не услышал шаги за спиной… Доггетт приказал незнакомцу лечь на пол, и в следующее мгновение почувствовал острую боль в затылке, возникнувшую от встречи задней части головы с чем-то тяжёлым. Агент коротко вскрикнул и упал, погружаясь ещё и в темноту бессознательного состояния…

Комментарий к 2. Два отца

[1] история Люка Доггетта взята из канона (эпизоды «Секретных материалов» «8×17 Empedocles» и «9×17 Release»). Мальчик рано утром катался на велосипеде, а жена Джона, Барбара, сидела на крыльце и наблюдала за ним. Сделав очередной круг, мальчик бесследно исчез. В то время Джон работал в полиции. Поиски были начаты незамедлительно с привлечением агентов ФБР. Спустя несколько дней Люка нашли мёртвым в поле

========== 3. Ночные встречи ==========