Текст книги "Кровопийца (СИ)"
Автор книги: Ad Astra
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Глава 3. Фальшивка
– А теперь, – попытавшись наполнить свой опустевший бокал белым вином и пролив добрую часть на стол, Марвин быстро закрыл мокрое пятно кипой салфеток, – выпьем за нашу предстоящую поездку! Готовьте панталоны, шпаги, корсеты и тонны пудры, позабудьте о гигиене и приготовьтесь выливать свои горшки с окон второго этажа, ибо мы отправляемся в средневековье!
– Что за ужасный тост, – с отвращением произнесла Лаура, приоткрывая гиалуроновые губы и прикладывая к ним увешанные кольцами пальцы, – Боже, Марвин, ты пьян. Не наливай ему больше, – обратилась она на этот раз к Джанет, что по-хозяйски доставала из чужого холодильника очередную бутылку.
– Поверь, – незамедлительно ответила та, – Марвин может выдать подобную чушь и без алкогольного опьянения. Высокий градус лишь даёт ему уверенность в том, что все его слова имеют смысл.
– Арчи, – голос Лауры приобрел мурлычущие нотки, и она ласково прильнула к дорого одетому молодому человеку, что с расслабленной улыбкой цедил старое красное вино, вкус которого, кроме самого Арчи, никто более не оценил. – Тебе тоже хватит.
– Брось, Лаура, – Джанет ударила своего брата по плечу, и тот послушно переполз на кресло, утащив притом со стола парочку колбасных нарезок, – то, что все мы стали участниками столь щедрого эксперимента, настоящий праздник, требующий накрытого стола. И я хочу поднять бокалы за того, кто этому посодействовал, – девушка кивнула в сторону Арчи, и тот возвел к потолку руки, пародируя тех актеров, что получают долгожданную статуэтку за свои труды.
– Благодарю вас, благодарю, это было легко. Я не преувеличиваю, вы действительно прошли эти тесты с нужными результатами. Даже, – Арчи с насмешкой взглянул в сторону засыпающего Марвина, – этот джентльмен.
– Надеюсь, этот джентльмен не испортит чистоту эксперимента, – улыбнулась я, чувствуя разливающуюся по телу приятную усталость, – из всех нас лишь Марвин интересуется мистическими явлениями.
– Интересоваться – не значит верить, Трис, – ответил мне Арчи с видом знающего человека, – но, зуб даю, что Марвин будет первым, кто уступит свои принципы влияющим на него факторам. Вы ведь читали, в чем суть? Старый замок в глуши, запрет на использование интернета…
– Вся эта затея больше походит на дом страха, – брезгливо сморщила носик Лаура, – они что, будут стучать нам в окна, скрипеть половицами, чтобы мы испугались и отвергли логику?
– Поверь, милая, в соответствующей среде человек склонен быстро менять своё мнение.
За столом разгорелся спор, и часовая стрелка на огромном, сделанном под дерево циферблате ускорила свой ход, как это обычно бывает со временем. Учуяв, что более никто за ним не следит, оно стремглав бежит вперед, но едва движется на месте, стоит наблюдающему поднять на часы пристальный взгляд. Я была рада вновь собраться старой компанией, пускай пребывание в частном доме семьи Макнелли лишало возможности расслабиться и позабыть неустанные правила вежливых людей. Арчибальд, как и его родители, привык жить на широкую ногу, и, окруженный дизайнерским интерьером и потрескивающим камином, выполненным на заказ, он был подобно рыбе в океане, в то время как мы с Джанет, привыкшие умещаться в однокомнатной квартирке четыре года подряд, чувствовали себя неловко. Порой моя подруга шутливо напоминала мне об упущенной давным-давно возможности, возвращаясь к воспоминаниям тех дней, когда Арчи избрал меня своей новой целью для ухаживаний. Отношения, так толком и не начавшись, продлились всего неделю, по прошествии которой я приложила максимум своей дипломатичности, чтобы объяснить нашу с ним несовместимость, и не было ни дня, чтобы я всерьез задумалась об упущенном шансе.
У каждого из нас есть как положительные, притягивающие качества, так и отрицательные черты, что мы можем скрыть или устранить путем длительной работы над собой. В этой личностной борьбе Арчи находился будто бы посреди весов, не решаясь склониться ни в одну, ни в другую сторону. Я могла бы сколь угодно называть его легкомысленным и неверным, могла бы с уверенностью отметить в нем завышенную самооценку и излишне разросшуюся самоуверенность, но у меня язык бы не повернулся назвать его скупым и мстительным. Его доброта, не обремененная, впрочем, сочувствием, не раз являлась причиной истинного восхищения пред совершенными им поступками, и Арчи, несмотря на любовь к хвастовству, всё же оставлял большую часть своих заслуг в тени. Возможно, барьером, отделяющим две столь разительно отличающиеся черты, были высокие стандарты, привитые Арчи его же семьей, и он, будучи воспитанником целеустремленных и деятельных людей, позволял себе выставлять напоказ лишь то, что считал достойным.
Как бы то ни было, мы с Арчи никогда не смогли бы ужиться. Да и построение своего личного счастья не та стезя, в которой я хоть когда-нибудь преуспевала. Причина моего одиночества была прекрасно известна мне самой, но, как бы долго я не боролась с этим, я раз за разом выстраивала в своей голове завышенные ожидания, которым, безусловно, никто не мог соответствовать. Отношения казались мне настоящими цепями, крепкими путами, встав в которые, я лишусь свободы и независимости. Мне трудно донести эту мысль до близких мне людей, и многие сделали странный вывод, что я попросту сторонюсь мужчин из-за собственных выдуманных недостатков. Но, если задуматься, испытывала ли я хоть раз ту любовь, что заставляет сердце биться чаще? Полагаю, на моём пути попросту не было того, кому я бы желала посвятить свои нераскрывшиеся чувства.
Когда на экране телефоне я увидела третий час ночи, всё моё тело вдруг поддалось затаившейся прежде сонливости. Уснувший в кресле Марвин тихо посапывал, и как бы Джанет не силилась отправить его в спальню, он не сменил своего неудобного положения, заставив сестру отступить. Прошептав что-то Арчи на ухо, Лаура отправилась на второй этаж, и залитый алкоголем стол пришлось убирать мне и Джанет, что после работы пожелала принять ванну. Дом, что ещё недавно был наполнен смехом и громкими разговорами, сменился звучанием тарелок и льющейся из крана воды, и, едва мы с Арчи остались наедине, я поспешила занять себя мытьем посуды, словно бы при исчезновении других мы стали совершенно чужими людьми.
Губка, пропитанная моющим раствором, постоянно выпадала из моих рук, и я понимала, что стоит мне прислониться лбом к висящему напротив шкафчику, как я непременно погружусь в сон. Уже через неделю нас ожидает удивительная поездка, и в последнее время все мои мысли и даже сны были лишь о тех событиях, что могут там произойти. Замок довольно стереотипно ассоциировался в моей голове со стариной и роскошью, спрятанными кладами и правителями в странных платьях, чьи портреты непременно будут украшать большие и длинные стены.
Задумавшись и попросту зря пролив кубы воды, я вздрогнула, когда в доме померк свет. Гул электронного камина, что наполнял комнату, пускай и странным, но звуком, мгновенного замолк, и, оказавшись в кромешной тьме, я тут же выключила воду, решив не устраивать ко всему прочему ещё и потоп.
– Арчи, – обратилась я во мрак, поборов необъяснимое стеснение, – выгляни, пожалуйста, на улицу. Посмотри, есть ли у соседей свет.
– Его скоро включат, – произнес голос так близко, что я невольно вытянула вперед руку, опасаясь, будто Арчи стоит напротив меня. – Но темно, хоть глаз выколи.
– И часто у вас такое случается?
– Нет, – ответил голос, и знакомый дорогой одеколон окружил своим запахом подобно настоящему кокону, – недалеко ремонтные работы. Где ты? – спросил он, и в этот момент его рука, ищущая опору во тьме, легла мне на живот.
– Арчи, – я возмутилась, услышав в ответ лишь смех, – мне сейчас совсем не смешно. У тебя есть хотя бы свечи?
– Хочешь устроить романтическую ночь? Тогда предлагаю обустроиться в ванной.
Слышать подобное было ужасно неловко, но когда его тяжелое тело придавило моё к кухонной стойке, я от смятения и доли страха не смогла ни закричать на него, ни хотя бы попытаться вырваться. От горячего дыхания Арчи разило алкоголем, и он жадно блуждал губами по шеё, пытаясь неуклюже поставить колено между моих ног. Когда же щетина, покрывавшее его лицо, коснулась моей щеки, я мотнула головой и попыталась закричать, вбирая в легкие как можно больше воздуха, но большая ладонь плотно закрыла мой рот.
– Трис, ты же хочешь этого, разве нет? – совершенно искренне и невозмутимо произнес Арчи, и я незамедлительно отрицательно покачала головой. – Я видел, как ты смотрела на меня весь вечер. Поверь, мне тоже жаль, что у нас ничего не вышло. Но…
– Эй, где вы? Я нигде не могу найти фонарик, – услышала я голос Лауры, и свет от телефона заструился по ступеням лестницы. Ладонь упала с моего лица, и я, злостно оттолкнув от себя Арчи, не преминула отдавить ему ногу. Я в жизни не была так благодарна Лауре, как в эту ночь.
– Самовлюбленный кретин, – почти шипя, произнесла я, быстро направляясь к свету гаджета, как к спасительному огоньку. – Посвети на стол, я тоже возьму телефон, – уже громче попросила я, и девушка, кутаясь в шелковый халатик, семенящим шагом направилась в сторону, где спал Марвин.
– Арчи, милый, идем спать, – произнесла она, когда светящийся экран оказался и в моих руках.
– Да, – ответил он растерянно, – я…как-то перепил.
– Мягко сказано.
– Что-то случилось? – удивилась Лаура моим словам, но я лишь отрицательно мотнула головой. Эти двое вполне достойны друг друга, и не моим словам предопределять их и без того фальшивые и корыстные отношения. Но как же мерзко стало на душе…
Глава 4. Полет
Мне нравятся аэропорты.
Не большими зданиями, не красиво оформленными помещениями, и уж тем более не большим количеством людей я восхищаюсь, ступая на блестящий пол и сжимая в ладони ручку замотанного чемодана. Мне нравится то восхищение, то чувство восторга, что захватывает душу, распахнутую для чего-то нового. Перелет – это путешествие, долгое ли короткое, домой или же в неизвестную страну, но это подобно приключению, в которое ты отправляешься, взмывая в небеса. Думаю, со временем это чувство притупляется, ажиотаж с возрастом сменяется волнением или превращается в скуку, стоит полетам стать неотъемлемой частью чьей-то жизни. Мне повезло не часто бывать в аэропортах, и мне повезло в это путешествие отправиться ночью.
Сидя в зале ожидания и сжимая от предвкушения оставшийся со мной рюкзак, я неотрывно смотрела на сверкающий в свете фонарей большой самолет, рядом с которым суетливо передвигались маленькие мигающие машинки. Ночное небо было усыпано звездами, и непередаваемое восхищение вызывало по телу бегущую дрожь. И если сейчас я взираю на всё глазами ребенка, то я безмерно этому счастлива, испытывая радость от того, что кому-то покажется мелочью.
На черных пластиковых стульях, выставленных в ряд, сидели те, с кем мне предстояло разделить не только полет, но и целые недели проживания в одном месте. Некоторые из них поспешили пройтись по магазинчикам с яркими витринами, но большинство, вымотанное суетливым вечером, предпочло остаться на местах, закрывшись от внешней среды наушниками. Насколько верно я могла судить, в эксперименте участвовало двадцать человек, и уже четверть участников была мне знакома: Джанет заботливо заряжала всевозможные устройства, Арчи и Лаура разговаривали с незнакомым мне худеньким пареньком, а Марвин донимал расспросами профессора Маквея, рядом с которым ходила очаровательная помощница тридцати лет.
Наш рейс объявили, и профессор, пересчитав всех ещё раз, бодро зашагал впереди, вскинув вверх руку с ярким красным зонтом. Ночной воздух обдал своей прохладой, и площадь, что казалось мне поразительно большой, вдруг закончилась, предоставляя пассажирам трап. Разливающаяся во мне энергия синтезировала крайне странные желания, и мне хотелось то прыгать на месте, то крепко сжимать руку Джанет, улыбающейся моим периодическим тихим пискам, что на деле были возгласом радости. До сих пор не могу поверить в то, что все происходит наяву.
Мы заняли свои места, и я с благодарностью к судьбе и удаче осознала, что сижу у иллюминатора. Впереди уже горели маленькие экраны, предлагающие ознакомиться со списком фильмов на выбор, но я воодушевленно смотрела на здание аэропорта, готовясь любоваться ночным небом и сияющим в нем звездами. К сожалению, первые минуты оказались не столь приятными, как я ожидала, и, едва самолет набрал высоту, мне заложило уши. Сколько бы леденцов я ни набирала, ничего не помогло, и это противное давящее чувство испортило мне всю романтику полета. Ночным небом, впрочем, я также любовалась недолго, и уснула уже через полчаса, сморенная трудным днем. Так, навеянные красивыми фильмами представления разбились об острые скалы реальности.
Наш перелет занял шесть часов. Достаточно, чтобы проспать половину этого времени, и достаточно, чтобы мечтать о простой прогулке по земле. К всеобщему разочарованию, когда самолет совершил посадку, нам преподнесли отнюдь не радостную весть о продолжении поездки на уже ожидающем нас автобусе, что означало лишь то, что времени побывать в иностранном аэропорту у нас нет. Профессор Бенджамин, несмотря на свои лета, оказался очень быстрым и, не побоюсь сказать, таким шустрым, что ему нередко приходилось останавливаться, чтобы дождаться нас.
Мы так устали, что сев в автобус, тут же уснули, склонив головы на окружавшие шеи подушки, и проснулись через четыре часа, когда профессор без зазрения совести подключил колонки и взял в руки микрофон.
– Просыпаемся, господа, просыпаемся, – бодрым голосом заговорил он, и я поймала на себе сочувственный взгляд его помощницы, – уже через час мы прибудем на место, и я обязан провести инструктаж. Молодой человек в кепке, проснитесь. Ну же, толкните его, в самом деле. Да, слушать должны все.
Прокашлявшись прямо в микрофон, профессор добился желаемого, вызвав в двадцати не выспавшихся людях настоящую, ничем не прикрытую злобу.
– Замок Сангинем – это удивительно красивое место, вы вскоре в этом убедитесь. Его окружают не менее живописные деревни, но посетить их вы сможете только, если предупредите меня лично. Сам замок принадлежит частному лицу, и то, что он согласился принять нас и даже помочь, поразительная удача. А потому прошу быть осторожными и не портить находящееся в этих стенах имущество, в противном случае возмещение урона будет считываться с вашей зарплаты. Это понятно?
Все понимающе буркнули.
– К работающим в замке людям относитесь с уважением. Не ходите по газонам и не рвите цветы, если увижу кого-то купающимся в фонтане, вычеркну из эксперимента и отправлю домой.
Все это больше походило на инструктаж детей, которых везут в очень дорогой лагерь. Но манера речи профессора вызывала улыбку, и многие люди начали посмеиваться, представляя реакцию местных жителей на столь вызывающее поведение.
– Как бы забавно это ни звучало, но погрузитесь в эту атмосферу. Безусловно, интернет мы отключили, но пользоваться телефонами для звонков не возбраняется. У каждого из вас есть мой номер, поэтому в необходимых случаях звоните. Теперь несколько слов об эксперименте. Если вы начнете испытывать страх, и переносить исследование станет невмоготу, прошу, немедленно обратитесь ко мне или другим психологам. Да, я понимаю, что все вы крепкие орешки, и, сопоставив логически факты, вы останетесь спокойными. Но, поверьте, я знаю, о чем говорю. Не изматывайте себя. И, почувствовав дискомфорт, немедленно поделитесь своими эмоциями с одним из психологов. Так, а теперь, – профессор взглянул на девушку, передав при этом ей микрофон.
– Меня зовут Зои Уиллер, я буду оказывать медицинскую помощь, если понадобится. Возникают различные непредвиденные ситуации, начиная от простой головной боли до целого перелома при неудачном падении, поэтому, будьте очень осторожны. В замке много лестниц, смотрите под ноги. Если у кого-то есть аллергия, сообщите, пожалуйста, мне. Это необходимо, чтобы составить рацион питания, и чтобы я знала, за кем стоит присматривать.
– Что ж, – профессор вновь вернул микрофон к себе, – когда прибудем, вас расселят по комнатам, – в автобусе тут же воцарилось одобрительное улюлюканье, – да-да, господа, каждый из вас будет жить в отдельной прекрасной комнате. Питание, как и обговаривалось, трехразовое, и почаще говорите поварам спасибо. Ну, – психолог довольно улыбнулся, – немного истории самого замка. Эй, вы чего загалдели. Я не буду вам расписывать даты и сухие факты. Могу поспорить на купюру, что моё первое предложение вас заинтересует. Готовы? Замок Сангинем в семнадцатом веке принадлежал безумцу.
– И что в этом такого? – скептически произнес тот самый паренек в кепке.
– Только лишь то, что он убивал своих жен и закапывал их в разных частях замка.
В автобусе воцарилась идеальная тишина. Я широко распахнутыми глазами посмотрела на Джанет, пытаясь найти в выражении её лица невысказанное мнение.
– Это вы уже эксперимент начали проводить? – услышала я недовольный голос Лауры, на который профессор лишь помотал головой.
– Нет, это вам расскажут даже местные жители. Неплохая основа для нашего эксперимента, не находите?
– Больной на голову человек, – произнес кто-то с задних рядов, – если посудить, то в средневековье безумцев было явно больше. Слышать это скорее не страшно, а…противно. Мы же жить там будем.
– А как звали этого…мерзавца? – вдруг спросила Джанет, поднимая руку.
– Уж чего-чего, а его имя история нещадно стерла. Впрочем, об остальном поговорим завтра. Мы уже приехали.
Из автобуса все выходили не с лучшим настроением, что было небрежно испорчено довольно веселым профессором. Нас высадили на дворцовой площади, стоило машине проехать высокие кованые ворота с маленькими острыми пиками на концах. Поморщившись от яркого солнца, я замерла посреди вымощенной камнями дороги, ведущей прямиком к главному входу.
Это было строение, представляющее собой настоящее творение готической архитектуры, что сбивало дыхание не своими размерами, а геометрическими пропорциями, дополненными потускневшими витражами. Я не многое знаю о строительстве, но даже мне казалось, что проделанная мастерами того времени работа была настоящим шедевром с аркбутанами и контрфорсами. От основного корпуса вбок тянулись прямоугольные строения, оканчивающиеся полукруглыми башнями с высокими шпилями, и по темным, почти черным стенам струился изумрудный мох, исчезающий у фасада дома за клумбами с пышными розами. Мне подумалось, что от боковых корпусов при подобной планировке непременно должны отходить другие, образуя тем самым внутренний двор, но от мыслей меня отвлекла Джанет, довольно невежливо указывая пальцем в сторону. Там, окруженная ветвистыми деревьями и поросшими тропинками, стояла небольшая часовня, в крыше которой, к сожалению, зияла большая дыра. Внешне, как и сам замок, часовня походила на мрачный, но до ужаса красивый готический собор, только лишь уменьшенный в размерах, однако, допущенное к этому месту запустение наглядно говорило о том, что более о часовне никто не заботится.
С другой стороны к замку подступал лес, но барьером к его разрастанию служило вытянутое одноэтажное здание, походившее издалека на конюшню с закрытыми створками и воротами. У темной стены лежала белоснежная борзая, которую многие начали пытаться подозвать свистом и странными чмокающими звуками, но собака лишь лениво вздрагивала ушами, даже не поднимая вытянутой головы. Она вскочила лишь тогда, когда главные двери открылись, и незнакомый пухлый мужчина, сжимая в руках кипу бумаг, сбежал по ступеням к площади. От спешки он сильно раскраснелся, и, подойдя ближе, заговорил не сразу.
– Мы всё подготовили, – произнес мужчина, наконец, протягивая профессору шкатулку. После этого Бенджамин Маквей повернулся к нам.
– Сейчас я каждому раздам ключи. Это ваши комнаты. Дубликаты есть у работников, так что не удивляйтесь, если разбросанные перед уходом вещи вдруг разложатся по местам с вашим возвращением. Попрошу отнестись ответственно. Не создавайте лишних проблем и берегите ключ.
Разглядывая в руках искусно сделанный ключик с выгравированным на его основании номером девять, я послушно отправилась вместе с остальными к входу, таща позади чемодан с изорванной в некоторых местах пленкой. К сожалению, Джанет жила во второй комнате, и наша с ней устоявшаяся череда соседских проживаний была нещадно нарушена в тот миг, когда я узнала, что комнаты с первой по восьмую находятся в ином корпусе. Быстро обговорив ужин, назначенный на шесть вечера, нас провели внутрь, где все двадцать человек замерли, не решаясь сдвинуться с места. Если замок поражал собой снаружи, то внутри он обезоруживал окончательно.
– Владелец этого замка либо поклонник психологии, либо чересчур богат, раз разрешил нам здесь пожить, – восхищенным шепотом произнес Марвин, пытаясь охватить взглядом как можно больше. Но разве это было возможно?
Немного стыдно признавать, но внутри готического замка я ожидала увидеть не менее мрачный и завораживающий интерьер, однако, увидела богатое и яркое убранство, изобилующее красным шелком и золотыми рамами. На нервюрном крестовом своде виднелись отреставрированные фрески, а на нескольких столбах можно было увидеть выпуклые изображения, на разглядывание которых, увы, не было времени. Две широкие лестницы, чуть закручиваясь, уводили своими мраморными ступенями, прикрытыми бордовыми коврами, на второй этаж, и огромная люстра, выполненная современными мастерами, сверкала прозрачным хрусталем. На низеньких столиках, что стояли у самых стен, покоились различные статуэтки, а также вазы, украшенные пышными букетами. Будто бы невзначай профессор обмолвился о флористе, что работает в этом замке, и пробежавшая мимо девушка в строгом костюме горничной добавила к этому месту той старины и той солидности, какие возможно увидеть только в фильме.
– О, Габриэль, а вот и вы, – широко улыбнулся профессор вышедшему из арки молодому мужчине. Если я могла верно толковать его одеяние, он работал здесь дворецким, и, стоило ему улыбнуться Бенджамину в ответ, как все девушки за моей спиной единовременно издали восхищенный вздох.
– Платиновый блондин, – риторически проговорила Джанет, – если окажется, что у него голубые глаза…Что ж, а у него голубые глаза. Ну, в этих прекрасных стенах этому красавчику самое подходящее место.
– Интересно, он женат? – услышала я голос позади и обернулась к девушке с крашенными розовыми волосами. – Посмотри, пожалуйста, – обратилась она ко мне с просящим взглядом, – у него есть кольцо на пальце?
Я встала на цыпочки и вытянула шею. Мой отрицательный кивок вызвал у девушки целую бурю исключительно положительных эмоций, что были тут же угашены предстоящим распределением. Многих расселили совсем не так, как предполагалось, и, попрощавшись с Джанет, я отправилась по правой лестнице, чувствуя себя самой, что ни на есть настоящей герцогиней. Пройдя по коридору с большими аркообразными окнами, я, наконец, нашла нужную дверь и незамедлительно вошла внутрь.
Это была огромная комната с настоящим, не электронным камином, рядом с которым романтично гармонировали небольшие красные диванчики, украшенные подушками и пушистыми коврами. Высокие бордовые шторы с золотой бахромой прикрывали белоснежный тюль, позади которого была дверь, ведущая на открытый балкон. Большая двуспальная кровать с балдахином была усыпана всевозможными брошюрками и документами для ознакомления с экспериментом, а от книжных шкафов приятно пахло тем самым запахом, что можно учуять, раскрывая страницы совершенно новой книги. В углу стоял длинный туалетный столик и старинный комод, а стены украшали картины с изображением живших здесь когда-то людей. Эти портреты, признаюсь, немного пугали, и казалось, будто взгляды всех этих нарисованных людей прикованы к тебе, но я отсеяла эту мысль, открывая дверь в ванную. В этом старом замке она выглядела очень современно, пускай дизайнеры и попытались придать ей необходимую старинность белоснежными цветами и даже статуями, изображавшими нимф.
Я была поражена. Я и подумать не могла, в каком удивительном и дорогом месте мне предстоит жить. Полагаю, ради подобного можно вытерпеть любые эксперименты, какими бы жестокими на деле они не оказались. Если подумать, что страшного вообще может произойти?
