Текст книги "Оковы Амайнаны (СИ)"
Автор книги: Nataly Nelson
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Оковы Амайнаны
Nataly Nelson
Глава 1
Я долго отбивалась. Но у Варьки на все мои вялые потуги придумать отмазку «почему мне туда нельзя» были продуманы контраргументы. Подготовилась, зараза.
– Ну подумай, свежий воздух, куча веселящегося народа, мяско на мангале, и я почти все время рядом буду, только в конкурсе лучников участвую, комнату в отеле я сняла, насидишься ещё в своей конуре зимой. – Все это без пауз, на одном дыхании.
– Ага, а ещё все пялиться на меня будут и интересоваться, что случилось, – за два года я все ещё не привыкла к повышенному вниманию, и можно ли вообще к этому привыкнуть, не знаю.
– Получат в глаз, чтоб нечем было пялиться! – Варька изобразила удар в воображаемый глаз.
– А как я в номер гостиницы влезу?
– Найдём пару гарных эльфов, одному тебя, другому коляску, я с рюкзаком.
– А если мне будет нужно в туалет во время представления?
– Там рядом кафешка с туалетом, и там есть пандус, для колясочника сгодится! Это судьба!
Колясочница – это я, Алина Берг, двадцати двух лет отроду, свежеиспеченный дизайнер веб-сайтов. Вот благодаря своей курсовой работе я и столкнулась с этим рыжим чудом – Варварой Евдокимовой. Мало того, что рыжая, да кудрявая, так ещё передвигается с места на место, как Флэш. Я уже замечала, если за Варькой следить глазами постоянно, то начинает тошнить. Ну не выдерживает её постоянной беготни туда-сюда и передвижений с места на место вестибулярный аппарат у нормального человека. Хотя «нормальный человек» – это не про меня. Вот уже почти два года. Два года в коляске, два года без родителей.
Родители той весной уехали на дачу впервые с ночёвкой, «открывать сезон». Было ещё прохладно, апрель, затопили вечером печку и угорели. На следующее утро соседи, обеспокоенные тем, что машина стоит, а владельцев так и не видно, выломали дверь и вызвали полицию. Мне уже ближе к вечеру сообщила об этом тётя Оля, мамина сестра, ей первой позвонили, набрав номер с маминого телефона. Я, ещё до конца не веря в случившееся, помчалась в судмедэкспертизу, куда их доставили. Тётя Оля ждала меня там и повела внутрь, что-то причитая. Я же слышала все это через густой воздух, слышала, а выговорить ничего не могла, язык стал, как замороженный. Она вела меня по коридору мимо каталок с покрытыми белыми простынями телами. Я узнала маму по пальцу. За два дня до этого мы ходили на педикюр, и я уговорила ее нанести рисунок на ноготь большого пальца. Я стояла у каталки и пялилась на этот палец, торчащий из-под простыни и не могла двинуться. Тётка продолжала голосить:
– Несчастье-то какое. Как же это случилось, Алиночка? Как же ты теперь без них? Бедная девочка, осиротеть во второй раз. Они же любили тебя, как родную.
Последняя фраза вклинилась в мозг стала крутиться и повторяться. Горло перехватило, ноги налились свинцом, а дальше – темнота.
Два месяца в клинике, горсти транквилизаторов и антидепрессантов, курсы психотерапии и стыдный для меня диагноз – истерический невроз. То есть человек физически здоров, а из-за истерики ноги отказали. Истеричка я, в её крайнем проявлении. Вот так.
Тётя Оля осталась со мной на первое время, помогла. Благо, дом современный, с пандусами, соседи сочувствующие.
И все бы ничего, если бы ноги были для меня только средством передвижения. Так нет же. Я танцевала много лет, почти профессионально, сначала бальные танцы, затем, когда меня покинул партнер, занялась фламенко, получала призы и уезжала каждое лето в Испанию на мастер-классы к лучшим учителям. И там педагоги смотрели на мои брасео, на длиннющие и гнущиеся в разные стороны руки, пуская слезу, так как давно ни у кого не видели сочетания такой плавности, переходящей в резкие рваные движения. Теперь уже не важно. По всем фронтам все плохо.
Так вот, Варьку мне подсунул одногруппник, когда я решила проявить свой дизайнерский дар на полях инета. Поклонники всего эльфийского: плащиков, ушек, луков со стрелами, хотели свой сайт. Варька была ярым фанатом. Как оказалось, и живет-то она совсем рядом. Вот и ворвалась в мою однообразно-нудную жизнь эльфийская ролевуха, а Варька стала мне близкой подругой. Она вытаскивала меня на улицу «просто пройтись», «посмотреть на звёзды, «полюбоваться на салют», помогла оборудовать квартиру. А я, в свою очередь, прочитала Толкиена и всех к нему приближенных, и никогда не допускала мысли отнестись к её увлечению неуважительно. И теперь, втянутая однажды в эту эльфийскую камарилью, отделаться от неё не могу, да уже и не хочу.
А тащила меня Варвара ни много, ни мало, на Большой Эльфийский Турнир (да-да, все слова с больших букв). Армия Тёмных, Армия Светлых и почему-то отдельно Лесных. Ну и, как всегда, Варька, практически не слушала мои отмазки, собирала вещи, продолжая тараторить:
– А где у тебя влажные салфетки? Дождевик у тебя в шкафу в прихожей? Воду! Воду надо взять. А в машине у меня бутылка сухого красного, как ты любишь, – и так далее.
Затем почти насильно надела на меня платье, положенное девушкам-эльфам, сшитое на заказ и подаренное к дню летнего солнцестояния, тиару из серебристой проволочки, а вот от ушей я категорически отказалась. В платье, в тиаре, в ушах и в коляске – это уже чересчур.
Загрузились в машину и отправились в подмосковные леса.
Нежелание светиться в коляске перед кучей «эльфов» постепенно отошло на задний план, и впервые за долгое время меня охватило чувство томительного ожидания праздника. Настроение улучшилось настолько, что я все-таки позволила Варе нацепить себе уши в туалете кафе, и сейчас рассматривала своё отражение в зеркале у раковины. Вид тот ещё. Внешность у меня всегда была нестандартная: худая, высокая, копна светлых волос, на достаточно узком лице крупные глаза неясного цвета, то ли серые, то ли зеленые, нос ровный, рот… рот, как рот. Все говорили, что я выгляжу аристократично, а по мне так морда лошадиная. От постоянной работы на ноуте под глазами залегли тени. Кожа, несмотря на регулярные «солнечные» ванны под домашним солярием для лица, выглядела бледной. Я довольно хмыкнула. Уж кто-кто и похож на неземное создание здесь, так это я. Нанесла бледную помаду (гулять, так гулять) и расчесалась так, чтобы ушки мило торчали из-под волос. Вбежавшая Варька восхищенно посмотрела на меня.
– Алина, ну на конкурсе красоты ты точно победишь! Ты же настоящий эльф! Ща, только один нюанс.
Нюансом оказались накладные ресницы, наклеенные на внешний край верхнего века. И правда, реальный, слегка измученный эльф.
Варька начала пафосно фантазировать:
– Прекрасную Алинальдиль пытали тролли, но светлый эльф спас её от рук мучителей… Недавно, поэтому ты не оправилась. Может кровь где нарисуем?
– Давай лучше гипсовые бинты на ноги намотаем, и тогда никто не будет у тебя спрашивать, что со мной, сразу понятно – тролли замучили.
Подруга восприняла мою шутку серьёзно:
– Алинка, как же я раньше не сообразила. В следующий раз будет гипс!
Я закатила глаза и застонала.
Мы выкатились на асфальтированную площадку перед основной поляной. Было облачно и влажно, но мы же вооружены дождевиками! Варя сунула мне в руки пластиковый стаканчик с вином и бутерброд с сыром с комментариями:
– Вдруг по трезвой тебе не понравится, а так точно не заскучаешь. Я за шашлыком.
Я нагло:
– Мне две порции!
Глядя на меня, изможденное создание, никто и никогда бы не подумал, сколько я могу съесть мяса. В детстве я из миски воровала сырой фарш, пока мама отворачивалась от мясорубки. А когда она видела и ругала меня, что доемся до глистов, страшно было минут пять. Но фарш манил с такой страшной силой, что никакие угрозы в виде многочисленных солитеров были не страшны. Вот и сейчас, пережёвывая бутерброд, я косила глаза на шампуры.
К началу торжественного представления команд мы были уже сытыми и слегка нетрезвыми, что особенно меня веселило в связи с участием моей подруги в конкурсе лучников. Однако на фразу «талант не пропьёшь!» ответить было нечего. Варя убежала строиться, а я сидела, смотрела на плывущие облака, шелестящие листьями кроны деревьев, на поляну с кучей разномастных «ушастиков» и впервые поняла, что меня отпускает. Весь ужас последних двух лет уходит на задний план, оставив крохотного мерзкого червячка где-то глубоко и почти недоступно.
– Пить надо чаще! – сказала я себе вслух и стала наблюдать за происходящим на поляне.
А там вовсю шла подготовка к соревнованиям. Народ перемещался с полянки на полянку. А Варька то подбегала ко мне, что-то взахлёб рассказывая, то убегала обратно с возгласом «я щас».
Слева попарно бьются на мечах. На площадке правее выставлены мишени. А чуть дальше стоит сцена, украшенная изображениями драконов и лампочками в виде шишек. Меня от всей этой возни слегка клонило в сон. Ну и понятно. Как любой человек, имеющий жизнь только в сети, я просидела за ноутом до двух часов ночи и не выспалась. А тут тепло, народ копошится и журчит. Даже мечи бьются друг об друга как-то умиротворяюще. Из состояния полудрёмы меня вывела Варвара, дёрнув коляску по направлению к жюри.
– Я тебя на конкурс красоты записала, покатились.
– Варя, ты ведь это несерьезно? Я не хочу участвовать. – я тут же проснулась, а щеки заалели. До этого я была уверена, что о конкурсе красоты она шутит.
– Верни меня на место, – дрожащим голосом произнесла я.
Было страшно и крайне неудобно. Варька затормозила, села передо мной на корточки и заглянула в глаза.
– Алина, я знаю, как тебе страшно и стыдно, но ты должна это сделать, чтобы в старости на смертном одре «не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Ты сидишь тут, на верхотуре, как тополь на Плющихе, вот уже два часа, и тебя видели все, кто не слепой. Поэтому плюнь на всё, расслабься и постарайся получить удовольствие. У всех остальных девиц здесь никаких шансов против тебя. Их тролли не мучали!
Если бы я была трезва и голодна, этот номер у неё бы не прошёл, а тут я, разморенная вином и двумя порциями шашлыка, решилась:
– Уговорила.
Я подумала и решила, что буду мучится от чувства собственной неполноценности и пережитого позора потом, когда протрезвею.
– А приз будет?
– Повербанк, кажется.
– У меня уже есть.
– Мне подаришь!
– А ну все ясно! А что сама-то в конкурсе не участвуешь?
– Я участвую, но против тебя нет никаких шансов. Меня просто никто не заметит!
Конечно Варвара кривила душой. Яркая, рыжие кудряшки, вздёрнутый нос и совершенно милая детская мордашка сбивали мужчин всех возрастов наповал и вызывали зависть женщин. Она напоминала главную героиню из мультика «Храбрая сердцем» и уж точно не была незаметной. А вот спорить с ней у меня упорства не хватало. Её мозг, как и весь организм, работал в режиме «флэш» и выдавал возражения, пока ты ещё фразу не закончила.
По траве меня катить было сложно. К счастью, два парня, увидев Варькины страдания, бросились на подмогу, и вот я и моя подруга уже на сцене рядом с другими участницами.
Началось знакомство с конкурсантками. Варьку представили как лесного эльфа Эттэлевен, искусную лучницу и целительницу, из рода «Непоймиегокак». А я оказалась светлой эльфийской принцессой Алинальдиль, предварительно замученной троллями и спасённой прекрасным светлым эльфом прямо перед конкурсом. Я нервно улыбалась, пыталась шутить и боролась с желанием содрать искусственные уши со своих, горячих и красных. В конкурсе по «Властелину колец» я победила однозначно. Да ещё и стихотворение на квенья прочитала с выражением, театрально заломив руки. Что-что, а мои руки, натренированные фламенко, творили чудеса. Дальше Остапа понесло, и когда стали объявлять победителей, уже не удивилась, что заняла первое место, а Варька получила приз зрительских симпатий.
Счастливые, с выигранными двумя аккумуляторами с солнечными панелями, мы сидели на асфальтированной площадке рядом с лужайкой, когда практически на ровном месте шарахнула молния и полил дождь. Варька побежала за своим колчаном со стрелами, брошенным под соседним кустом, а я срочно стала заталкивать призы в рюкзак и доставать дождевики. Но стоило мне выпрямиться, чтобы посмотреть, где же моя подруга, как я почувствовала резкую боль во всем теле и провалилась в темноту.
В себя приходила медленно, как будто неохотно. Мозг долго не хотел включаться и воспринимать картину мира. Сначала я стала слышать, потом сквозь пелену начал пробиваться свет, потом я поняла, что я – это я, Алина Берг. Почему так ярко? Дело же к вечеру, да и день пасмурный. Сложный процесс ориентирования во времени и пространстве привёл к следующим результатам:
Во-первых, я, Алина Берг, лежала на траве в обнимку со своим рюкзачком;
Во-вторых, в левый глаз бил яркий луч солнца;
В-третьих, вокруг жужжали многочисленные насекомые и стрекотали цикады. (Стоп, цикады, откуда здесь цикады?)
Я села, и стала осматриваться, загораживаясь ладонью от света. Трава сухая, а дождь ведь проливной был. Платье вот до сих пор влажное. Покрутила головой. Вон вроде овраг справа, а впереди поляна. Асфальтированной площадки, кафе и мангалов нет. Людей – никого! Где все? Где Варька? Дернулась за мобильником, нет сети. Как предсказуемо!
Смотрю, справа через поляну ко мне приближается высокий длинноволосый парень-эльф. Я выдохнула с облегчением: спасена!
И тут слышу:
– Мае гованнен! Манке на але синоме? (Рад встрече! Откуда вы здесь?)
Вот это номер! Да тут все серьезно! Синдарин так синдарин! Нас голыми руками не возьмешь! Я ведь не только дизайном занималась, я еще целый год контентом сайт наполняла, в том числе и закладку по эльфийским языкам. А так как языки мне давались легко, от нечего делать выучила кое-что.
– Ле суилон. Нин эстар Алинальдиль. Ман энеф лон? (Приветствую вас. Меня зовут Алинальдиль. Как ваше имя?)
Не знаю только, надолго ли хватит моего эльфийского словарного запаса.
– Меня зовут Эруфаилон. Так откуда вы здесь?
– Я здесь с другом. Ее зовут Эттэлевен.
– Я никого не видел здесь. Вам нужна помощь?
– Да, я не могу ходить.
Смотрит удивленно:
– Что случилось?
Я хотела сказать, что в меня ударила молния, но ни слова «молния», ни слова «гроза», я не знала.
– Яркий свет с неба ударил меня.
Он произнес слово на «Л», я не поняла. Что делать дальше?
– Вы эльф из Северного Кварта?
Меня несколько обескуражил этот вопрос явно не по сценарию RP (ролевой игры). Я немного неуверенно ответила:
– Я – человек.
– Адан? (человек -синд.) – эльф был явно в замешательстве, он так произнёс это слово, как будто оно ему незнакомо.
Я сняла с себя уши подальше от греха, и у моего собеседника случился антропоморфологический шок. Не ожидал он такого никак и смотрел на мои уши с ужасом. Причём кончики его собственных ушей… подрагивали!!! Мамочки, у меня глюки! Нет, я просто сплю! Нет, я в коме, а астральное тело где-то бродит не там! Нет, я умерла и теперь…
Уши заложило ватой, я сидела и не могла пошевелиться. Эльф сквозь густой воздух что-то говорил, но я бы сейчас и по-русски ничего не поняла. Увидев протянутую мне руку, на автомате схватилась за неё и встала. Я стою! Я не должна стоять, значит, я сплю или умерла. О! Я умерла во сне. Попыталась сделать шаг, но он дался мне с трудом. Коленки дрожали и грозились подогнуться в любой момент. Массажи массажами, но если не использовал ноги два года, то сразу не побежишь. Я шагнула ещё несколько раз и рухнула на колени. Эльф продолжал что-то спрашивать, но у меня от страха отключилась часть мозга, отвечающая за знание иностранных языков.
В конце концов, он взял меня на руки и понёс. Мне было крайне неловко, и я максимально скукожилась, прижимая к груди рюкзачок, чтобы занимать на руках как можно меньше места и стараясь меньше весить. Но отросшие не по делу ноги все равно торчали, а понимание того, что с моим ростом весить сорок килограмм можно только посмертно, добавляло смятения.
Наконец я уловила его «не бойтесь, мы отправляемся к Аддиру, он во всем разберется». Очень хотелось потерять сознание, чтобы или очнуться в другом месте, или уж не чувствовать, как тебя несёт однозначно нелюдь.
Я болталась над землёй на руках у (пусть будет) эльфа и пыталась включить рациональную часть мозга.
Так, в меня скорее всего ударила молния, после этого ноги заработали, но что-то случилось с головой. Невнимательно я изучила проблему истерического невроза, помню только про обидную «незрелость личности», а, чтобы такие яркие глюки, об этом ни слова. Я ещё раз внимательно осмотрелась и поняла, что и деревья вокруг не похожи на лес средней полосы, вокруг растёт что-то высоченное, вроде секвойи, да и цветы ненатурально синего цвета на близлежащих кустах.
Решила больше не выпендриваться и спросила по-русски:
– А не одолжите мне мобильный телефон, мой что-то не ловит?
Несколько секунд молчания, затем «эльф» произнёс на синдарине:
– Я вас не понимаю.
Он посадил меня на поваленное дерево и стал внимательно рассматривать. Я могла бы подумать о скрытой камере, об оскароносной актерской игре, если бы не живые шевелящиеся ушки. Решила пойти ва-банк и потянулась рукой к уху.
– Вы позволите? – снова на синдарине.
Было видно, что эльфу это не особо приятно, но он не отпрянул, только на лице застыло недовольство. Покрытое нежным пушком ухо было тёплым, живым и подрагивало. Я громко сглотнула.
– Извините меня. – прошептала я, и пусть даже это скрытая камера, и надо мной будут ржать все участники RP, добавила:
– Я из другого мира.
Эльф, имя которого я с перепуга десять раз как забыла, смотрел на меня внимательно и раскалываться не собирался.
– Не бойтесь, я помогу вам.
Меня снова взяли на руки пронесли через пролесок на дорогу, где стояла лошадь. С крыльями. Я никак не могла вспомнить название этой животинки, оно вертелось где-то рядом, но… Эльф пытался посадить меня верхом, только юбка у платья была слишком узкой, и нога не поднималась. Тогда он оставил эту затею и сел на лошадь сам, а меня втянул перед собой, примостив боком. Я в ужасе от мысли, что сейчас эта лошадь взлетит, вцепилась в седло, но эльф произнёс что-то, и мы поехали шагом по лесной тропинке.
Примерно через час пути лес поредел, а впереди показались строения. Небольшие одноэтажные домики окружали крепостную стену с круглыми башнями. Дорогу перебегали детишки. Взрослые спешили по своим делам. И все бы ничего, только народ был разномастный: низкорослые и приземистые чудики с крупной головой и ушами, высокие и крепкие люди, с застывшими лицами, пара эльфов, огромный и уродливый то ли орк, то ли тролль. Ну я попала!
Пока мы двигались, на нас не обращали особого внимания. Пара нелюдей поздоровались с моим спутником почтительно, по мне скользнув только взглядом. Наконец, мы въехали в ворота крепости. Мощеные улочки и двухэтажные дома из желтого кирпича с красными черепичными крышами выглядели жизнеутверждающе. Мы проехали мимо ярмарочных рядов, нескольких магазинов и таверн. Я крутилась на почти лошади, рискуя вызвать недовольство своего спасителя, но ничего не могла с собой поделать, было крайне любопытно. Количество здоровающихся стало больше, некоторые снимали шляпу и кланялись.
Лошадь… нет, пегас, наконец-то вспомнила я, остановился перед зданием с колоннами. Мой эльф спешился, затем осторожно снял меня. Стояла я неуверенно, вцепившись в луку седла, пробуя ноги на устойчивость. Мой спутник вздохнул и, снова подхватив меня на руки, понёс вверх по лестнице. Внутри все напоминало государственное учреждение. Вверх и вниз по лестнице бегали… люди и нелюди с папками и какими-то кристаллами в руках. Многие из них в форменной одежде. Спросить, где мы, я могла, но пойму ли суть того, что мне ответят, не уверена.
Мы вошли, точнее, меня внесли в приемную. Миловидная девушка вскочила из-за стола, поприветствовала эльфа и бросилась открывать дверь в кабинет. Она впустила нас в просторное помещение с высоким потолком и большими окнами, огромным письменным столом напротив двери и ещё одним, поменьше, слева. Вдоль стен стеллажи с папками и шкафы с ящиками. Справа несколько кресел, небольшой диван и дверь в соседнее помещение. Из-за стола напротив встал высокий, довольно молодой мужчина с длинными чёрными волосами, забранными в хвост. Он был одет в некое подобие формы: чёрный сюртук с погонами, отделанными золотым кантом, брюки с золотыми лампасами. Уши вполне человеческие. Он смотрел на нас напряжённо.
– Приветствую тебя, Эруфаилон! Это что, она?
– И тебе доброго дня. Не уверен, но именно её я нашёл в предполагаемом месте портала.
Эльф двинулся к дивану, усадил меня на него, налил стакан воды и дал в руки. Я старалась пить небольшими глотками, чтобы выглядеть прилично.
– Она пострадала при переходе?
– Думаю да, она не может ходить. И я совсем не чувствую её ауру. Что-то не так. Кто она такая?
Хозяин кабинета подошёл поближе, вглядываясь мне в лицо.
– Внешне похожа на эльфа из Западного Кварта. Глаза зеленые, волосы светлые. Уши как у мага или вампира. Смотрите, безымянный палец длиннее указательного. Может она маг? А поле просто защитный блок?
Весь разговор вёлся на до боли знакомом языке, который я идентифицировать не могла, хотя и все понимала. Вот только откуда я его знаю?
– Я не маг, – неожиданно для себя ответила я, – Я… – я хотела сказать, что я – человек, но поняла, что нет такого слова в этом языке. Поэтому повторила на синдарине:
– Адан.
– Кто это «адан»? – спросил Черноволосый, глядя на эльфа.
– Понятия не имею, но до этого она пыталась говорить со мной на североэльфийском.
Черноволосый обратился ко мне:
– Что вы едите?
– Мясо!
Мужчины переглянулись, эльф печально вздохнул.
– Лорин! – крикнул черноволосый, и через секунду на пороге появилась секретарша.
– Пригласите к нам магистра Ульриха или любого другого мага из руководства Магического надзора. Скажите им, что лорд Эруфаилон сегодня вернулся не один.
Лорин вылетела пулей, а мужчины снова пристально рассматривали меня.
Я чувствовала себя ужасно. Надеюсь, в зубы заглядывать не будут, ну или там в другие, более интимные части тела, с целью видотипирования.
Дверь резко открылась, и в кабинет вломился грузный седовласый человек в чёрном сюртуке, застегнутым под горло. Не здороваясь, он подлетел ко мне и впился взглядом.
Вид у мага был ещё тот. Серебристые волосы заплетены в две толстые косы над ушами. На шее на толстой цепи амулет, похожий очертаниями на серп-молот, с темными переливающимися камнями. В левом ухе пиратская серьга, все пальцы в кольцах, и как квинтэссенция – тадам! Седая борода лопатой. Крайне неравнодушный к цацкам, бородатый Обеликс в возрасте. Я закрыла лицо руками и начала всхлипывать.
– Не бойся, дитя! – Басом пророкотал маг. – Нет повода для слез!
Нервы к тому времени потихоньку начали сдавать, только я не плакала. Увидев магистра, я никак не могла сдержать неуместный смех, вот и уткнулась в ладони и прикусила губу. Ну что обо мне подумают? Приличным девушкам в данной ситуации слезы лить положено, а не ржать, как какому-то… пегасу.
– Простите, я перенервничала, – пробормотала я куда-то в пол.
Подняла голову и снова взгляд упал на обеспокоенного Обеликса-Ульриха, ну и настал полный аут – стала ржать так, что любой пегас отдыхает. В конце концов, должна же я оправдывать свой диагноз истерического невроза!
Смотрели на меня все по-разному: Обеликс с жалостью, Эльф с ужасом, Черноволосый с холодным любопытством.
– Деточка, успокойся, – маг попытался погладить меня по голове, но тут же отдернул руку. Замер на мгновенье и сказал неуверенно:
– Думаю, это она.
Дальше я стала свидетелем местного совета в Филях. Маг сидел в центре за большим столом и пытался вычитать из огромной потрёпанной книги что-то важное. Эльф с Черноволосым тихо переговаривались. Я же сидела и хотела ещё стакан воды, но до вожделенного кувшина дотянуться не могла, а попросить стеснялась. Ёрзала на диванчике и молчала.
– Вот, нашёл! Как мы и думали. Она скорее всего будет принадлежать Южному Кварту, так как отец не видел её при жизни. Но западники могут это оспорить, так как по их законам приоритет владения по мужской линии.
Слово «владение» мне не слишком понравилось. Рабовладельческим строем отдаёт.
– И что, как нам её себе оставить? – это уже спросил Черноволосый.
– А то сами не знаете. Выдать замуж за Высшего. Никто не посмеет оспорить его права.
Черноволосый глянул на меня внимательно, я бы даже сказала, цепко. В этот момент я остро осознала суть поговорки «без меня меня женили» в самом буквальном значении, и решила подать голос:
– Извините, господа. Я здесь всего несколько часов и пока не хочу замуж. Может можно меня вернуть как-нибудь обратно?
– Нет, детка, – маг смотрел сочувствующе.
– В прошлый раз после твоей отправки четыре соседних деревни полегли. Да и в этот раз ещё не знаем, чем дело закончится.
– То есть, если я правильно поняла, я здесь уже была?
– Ты здесь родилась.
Я опять впала в ступорозное состояние. Мыслительные процессы в голове замедлились до ясных фраз. Ну, правильно. Откуда я знаю их язык? Я его всегда знала. Сразу вспомнились тёткины рассказы о том, как родители нашли меня на просёлочной дороге, и как я ничего не понимала, плакала и повторяла «Алина». Теперь до меня начало доходить. Я говорила: «Ал ли ма» – «Где ты, мама?» на местном языке. И вот только после этого во мне поднялась волна ужаса, и сознание уплыло.
