Текст книги "Ученица (СИ)"

Автор книги: Зоя Солнечная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 15
Не убить всех, а изменить все

АДЕЛЬГЕЙДА

В дверце его шкафа и правда было огромное зеркало. Ну, было и было, раньше я не придавала ему значения, но сейчас мы все стояли прямо перед ним.

– Вам придется подождать нас здесь, – повернулась к нам с Кевином Змея.

– Им – нет, – возразил ей Лестер со своей ухмылочкой и кивнул на Шарлин. – А вот этому белому чудовищу придется. Давай руку.

Последнее было адресовано Кевину. Он либо знал, либо догадывался, что будет, потому как просто спокойно протянул ему ладонь. Лестер взялся за нее и посмотрел на недоумевающую Змею, пояснив с оттенком превосходства в голосе:

– Они пойдут с нами. Я даю им разрешение войти туда один раз, – Лестер перевел взгляд на Кевина. – Нечего раздумывать. Либо принимай ошейник, либо раздеваться заставлю. Возиться с тобой и ломать твои астральные потоки я не собираюсь.

Кевин отвел взгляд в сторону, ему не очень-то нравилось быть в ошейнике. А я только сейчас, когда ощутила потоки магии, сообразила, о чем речь. Три правила для облегчения взаимодействия: обнажить тело, магию, душу. Это значит снять одежду, позволить надеть на себя магический ошейник и полностью открыться другому магу. Впрочем, последнее – лишь теория, которую ни у кого из магов не получалось проверить, зато первым регулярно пользовались, особенно молодые маги. А второе вообще требовалось для укрощения хаотических потоков подростков.

– Не знала, что это возможно, – удивилась Змея, отвечая на его слова про разрешение войти.

Лестер отпустил руку Кевина и протянул ладонь мне, отвечая ей:

– О, меняющая, ты себе даже не представляешь, сколько ещё всего возможно.

Я вложила свою ладонь в его, но в отличие от Кевина, Лестер притянул меня к себе и обнял за талию, посмотрел в глаза:

– А ты знаешь, что направлять вектора стихий можно любой частью тела?

– Что ты имеешь в виду?.. – уточнила я, тоже глядя ему в глаза.

Но вместо ответа он поцеловал меня. И прямо во время этого умопомрачительного поцелуя вокруг меня взвились ветра магии, а Лестер отпустил мои губы, чтобы очень тихо шепнуть на ухо:

– Ты открыла мне душу уже давно, но понял я это только сейчас. Никогда не встречал подобного, лишь слышал, что это возможно. Это почти чудо.

А мне не хотелось его отпускать. Его магия проникала в меня, согревала, гладила и ласкала, словно он продолжал меня целовать, и я вдруг поняла:

– Но ты ведь тоже открыл мне душу, – шепнула я ему на ухо в ответ.

Он замер на несколько секунд, обдумывая мои слова, что так его шокировали, пока его магия, выполнив свою задачу, утихала.

– Я запомнил, – ответил Лестер и отпустил меня, а затем показал на зеркало и в полный голос произнес. – Прошу внутрь, дамы и господа. Иди первая, зови остальных.

Последнее адресовывалось Змее. Она кивнула и просто прошла сквозь зеркало. Я с удивлением уставилась на это:

– Это что же, и мы так тоже можем?

– Пока что только один раз, – улыбнулся Лестер. – Иди, попробуй. Это мало чем отличается от порталов Тьмы. И не волнуйся, я рядом.

Он протянул мне руку, и я ухватилась за нее, словно она – мой спасательный круг. Опасаясь шагать в зеркальную поверхность так же легко, как это сделала Змея, я протянула руку, чтобы коснуться стекла, но его не было. Точнее, оно было для моих глаз, но на ощупь там была пустота.

– Однажды я научу тебя открывать этот проход, ну а пока просто входи, он уже открыт.

Я немного недоверчиво посмотрела на него, а потом вдохнула поглубже, будто собиралась нырять, зажмурилась и шагнула первая, втаскивая и его за собой. И у меня получилось!

Как и Кевин, вошедший последним, я с искренним интересом оглядывалась в этой странной пустоте, в которой прямо сейчас находилась. Вместо пола под ногами клубился плотный туман, но если его разогнать, то пола там не было, мы просто стояли на какой-то пустоте. И вдалеке виднелись ряды полок с книгами, но отсюда точнее было не разобрать.

Змея и Лестер опустились на воздух, будто в кресла. Лестер в своем развалился, а моя бывшая наставница сидела хоть и вольно, но немного напряженнее. Мы с Кевином стояли за его правым и левым плечом, и я положила ладонь ему на плечо:

– Как здесь сесть?

Лестер повернулся на меня и похлопал по плечу рукой:

– Пока никак. Не вмешивайся в разговор, пожалуйста.

– Да у вас и разговора никакого нет, вы сидите и молчите, – нахмурилась я.

Каллисто перевела взгляд на меня с полуулыбкой, похоже, я ставила Лестера в неловкое положение своими словами, и я решила замолчать. Потом все спрошу.

Первым явился неизвестный мне мужчина. Густые темные волосы, темно-каштанове глаза и одет с иголочки, словно на приеме у короля. Взгляд у него такой цепкий, что мне не по себе стало, хорошо, что рядом Лестер.

Увидев сидящих рядом Каллисто и Лестера, он с интересом посмотрел на на всех нас, включая Кевина:

– Не уверен, что рад встрече с вами, Старейшина Эркель.

Тот осклабился в ухмылке:

– Присаживайся, Николас. После всего содеянного вами мирные переговоры без угроз – это больше, чем то, на что вы могли бы рассчитывать.

Мужчина секунду помедлил, выбирая, куда сесть, а потом прошел и опустился в кресло с другой стороны от Лестера. Теперь они вместе со Змеей сидели по бокам от него так, словно были частью круга, и остальную часть круга должны были занять остальные, кто еще не явился. А ещё такое их расположение натолкнуло меня на странную мысль, будто они собирались его от чего-то защищать.

Второй явилась уже известная мне Наоми Дия. В отличие от нашей прошлой встречи в портале Тьмы, я наконец смогла получше разглядеть ее. Здесь также было видно рог, рыжий глаз и татуировки по всему телу, только светились они не так ярко, и все это ей даже шло. А ещё здесь на ней почти не было одежды и было прекрасно видно ее крупную в меру натренированную фигуру, увешанную кольцами, браслетами и пирсингом. Увидев Лестера, она замерла, а оба ее глаза засветились одинаковым рыжим цветом.

– Я тоже рад тебя снова видеть, Наоми. Присаживайся, нечего на меня глазеть.

Она посмотрела на сидящих рядом с ним Каллисто и Николаса. Для нее это стало решающим фактором, заставившим ее не произнести больше ни слова, но сесть рядом с последним. Все остальные члены третьего круга появлялись молча, включая известного мне Рихарда, расположившегося рядом с Каллисто. И никто равнодушным к Лестеру не остался, здесь он был врагом для всех. Как только последний из них начал опускаться в свое невидимое кресло, Лестер окинул всех взглядом и заговорил:

– Я счел нужным немного ускорить события и явиться к вам пообщаться. Вы знаете, к чему приведет эта война. Я выловлю и истреблю вас по одному, но мне и самому не улыбается тратить столько лет жизни на жалкую кучку чародеев, возомнивших себя правителями мира.

– Ну конечно, ты-то правителем быть перестал, – отозвался один из мужчин, одетый в черные похожие на арабские одежды, явившийся последним.

– Однако, – Лестер продолжал, словно тот молчал, – я готов вернуться и оставить свою месть в стороне, а вас – в живых. А вот эти двое будут моими ближайшими помощниками.

Он указал обеими ладонями в стороны, имея в виду нас с Кевином.

– Сноходец в роли ближайшего помощника. Тот самый, кстати, что обещался отшельником на далёком острове провести остаток своей жизни, – с ехидцей отозвался Рихард. – Недурно вы устроились, Старейшина. А вот бывшая ученица Каллисто вызывает вопросы.

В его голосе не было ни капли уважения, несмотря на вежливую форму слов.

– Что ж, придется тебе оставить свои вопросы при себе, Рихард, потому что ответы тебя не касаются. А теперь давайте, голосуйте, или как вы тут решения теперь принимаете, – хмыкнул он, выражая пренебрежение к этому.

Вел он себя, как откровенное говно, на мой лично взгляд, нельзя таким быть, но об этом я поговорю с ним тоже без лишних ушей.

Ненадолго повисла тишина, каждый из присутствующих думал о своем. Говорить начал Николас:

– Проголосовать в самом деле стоит, вы правы, Старейшина, но по другому вопросу, – смотрел он при этом на всех остальных, не на Лестера. – Однако прежде, чем мы перейдем к этому, я возьму на себя обязанность объяснить текущую ситуацию.

И он повернулся на Лестера, теперь общаясь исключительно с ним:

– Глядя на вас, я вижу Старейшину, – он указал ладонью на нас с Кевином. – Вы сидите, за вашей спиной стоят двое ближайших помощников. Так было принято в ваше время сотни лет назад. Это – признак статуса, выражение вашего положения, которое влекло за собой весомость слов и вес в обществе. Но мир меняется. Это – то, чего не смогли принять прочие Старейшины, даже если они видели это. Вы были самым молодым среди них, и поэтому у меня есть мнение, что вы способны понять то, о чем я сейчас говорю. Мы сражались не со Старейшинами, мы уничтожали старую отжившую свое систему. Вся ваша речь обращена к тем, кого уже нет, и основана на правилах, которых больше нет. Мы уже не прежний третий круг. Все ваши слова продиктованы требованиями старого общества, которое погибло с последним убитым Старейшиной. Только вы один остались из того времени. Вы можете убить нас всех, но вы не вернетесь обратно в свое время, потому что меняемся не только мы, но и все эти люди, маги и не только, которых мы опекаем. Мир изменился и будет продолжать это делать.

С каждым его словом Лестер мрачнел. По еле заметно напрягшимся плечам я видела, что он готов ко всему, в том числе к немедленному нападению любого из членов третьего круга.

– Однако я вижу, что хоть и были рождены давным давно и росли в том, старом, обществе, вы – другой. Передо мной сейчас сидит Старейшина, не убивший сноходца и не запретивший свою школу магии. Старейшина, который в последние десять лет своего правления не отдал ни единого приказа о бессмысленном убийстве. Старейшина, не пытавшийся плести заговоры против прочих Старейшин с целью агрессии, а лишь для собственной обороны. Нам, слугам Старейшин, это всегда было отчетливо видно. Но самое главное, я вижу перед собой Старейшину, который еще помнит, что такое чувства.

Лестер недовольно сдавил зубы, аж желваки заиграли, а Николас тем временем продолжал:

– Кроме того, вы являетесь носителем уникальных знаний, многие из которых мы потеряли, убив остальных. И среди нас для вас может найтись место, но принять подобное решение в одиночку не может никто.

– Минуточку, Николас, – подал голос Рихард. – У меня внезапно сложилось ощущение, что ты решил пооправдывать Старика. Это – Старейшина! Ты ведь помнишь, кто это? А то я могу напомнить.

– А ты, Рихард, кажется, забыл одно из правил нашего общества. Если большинство принимает решение, остальные его поддерживают, даже если они не были с ним согласны. Иначе из единой правящей головы мы превратимся в разрозненные единицы, преследующие каждый свои цели, каковыми и были Старейшины.

– Но он… – снова начал Рихард, но Николас чуть повысил голос, перебивая его и продолжая.

– Нашей целью не было убить всех, нашей целью было – изменить все, Рихард. И мы изменили. Объединиться – это намного разумнее и выгоднее для всех сторон, чем продолжать войну.

Рихард не был доволен, но замолчал. Черт подери, а мне нравился этот Николас. Он, похоже, тут голова, мозги у него соображают ничуть не хуже, чем у Лестера.

– И все же, прежде чем решать, готовы ли мы видеть тебя частью нас, Лестер Эркель, позволь уточнить, готов ли ты к таким изменениям. Без этого наше голосование не будет иметь смысла. Если не готов, я прошу тебя покинуть это место, тогда это и будет твоим ответом. И я гарантирую, что никто в этом случае не проявит агрессии по отношению к тебе и к твоим двум помощникам.

Лестер все это время сидел в глубокой задумчивости и теперь все так же задумчиво ответил:

– Говори условия вашего общества конкретнее.

– Ты больше не Старейшина, ты – Лестер Эркель, один из нас. Мы доверяем тебе, ты доверяешь нам. Мы просим советов у тебя в том, в чем ты разбираешься, ты – у нас в том, в чем разбираемся мы. Все серьезные решения принимаются сообща. Если решение принято большинством, все его поддерживают. Это не полный список, а правила приличия. Всегда бывают исключения, мы все это понимаем, но во всем должна быть мера. Если коротко, то общий принцип – взаимное уважение, доверие и разумность суждений.

Лестер молчал еще какое-то время, а потом ответил:

– Я много раз видел, как пытались построить подобное. Ни у кого не получалось. Я не знаю почему, и мне все равно. Это не работало никогда. Почему вдруг должно работать у вас?

– Это и есть то, что отличает нас от основной массы. И это – то, почему мы не приглашаем к себе любого. Вот мой ответ. Каково твое решение, Лестер?

Тот молчал долго, и все остальные также молчали. Прошло не менее нескольких минут, прежде чем он ответил:

– Я согласен. Голосуйте.

Николас кивнул и повернулся к остальным:

– Прошу всех принять решение о вступлении Лестера в наши ряды как полноценного члена третьего круга.

– Бред. Против, – высказался Рихард.

– За, – удивила меня Каллисто.

– Отдаю свой голос Николасу, – сообщила Наоми.

– Это еще что? – Лестер удивился последней фразе не меньше меня.

Николас поднял пальцы, молча прося не мешать голосованию. Лестер с трудом, но сдержался. Все прочие также высказали свои «за» и «против». И целых три человека отдали свои голоса Николасу, теперь его мнение решает. И тот наконец высказал свое:

– За. Отвечая на твой вопрос, это означает, Лестер, что я принимаю решение за себя и за все те голоса, что были мне отданы. Так что поздравляю тебя с принятием в наши ряды. В силу исключительности случая тебе не назначается куратор и не будет всех прочих сопутствующих приготовлений.

– Нет уж, подожди, – Рихард встал со своего места, обращаясь ко всем. – Вы вообще слышите себя, братья и сестры? Кого вы приняли в наши ряды? Как вы можете доверять одному из НИХ? Вы все обезумели!

– Рихард, перестань, – вмешалась японка. – Ты голосовал, как и все. Я тоже голосовала против, но все прошло по правилам, и теперь мы все соглашаемся с мнением большинства.

– Если по правилам мы приняли в наши ряды Старейшину, значит, наши правила сломаны! – и с этими словами он шагнул в пустоту и пропал, покидая это место.

Несколько секунд после его ухода царила тишина, а потом Николас продолжил:

– Я поговорю с ним. А пока у нас остался лишь один нерешенный вопрос. Это те остатки старого Уробороса, что под руководством Лестера сумели укрепиться в городе. Однако прежде чем задать этот вопрос, я спрошу другое. Нынешнее собрание было созвано как экстренное, в срочном порядке оторвав всех нас от наших дел. Однако экстренную часть проблемы мы уже решили. Таким образом, мы можем ненадолго отложить решение означенного вопроса, если кому-то из присутствующих требуется срочно вернуться к своим задачам. Есть желающие отложить?

Он подождал, но никто не ответил, и он кивнул:

– В таком случае, продолжим. Лестер, что ты сам об этом думаешь?

– Я не понял суть вопроса, – он пожал плечами. – У каждого из вас есть свои люди. Так вот эти мелкие недоросли – мои. Если я верно понимаю, как у вас тут все устроено, то значит, я беру на себя ответственность за их поступки, а также принимаю на себя обязанность решать их судьбу по своему усмотрению. Что-то вроде учеников. Вы все вообще к ним отношения не имеете.

– Все верно, – кивнул Николас. – Однако нам надо понимать их дальнейшую судьбу. Ты уверен, что они полезны? Видишь ли, это тонкий момент, ведь в их умах все ещё живы устои старого Уробороса. И вряд ли их разумы достаточно гибкие, чтобы измениться до того, как они начнут мешать нам. Будь добр, прислушайся ко мне, потому что чужие умы – это моя сфера деятельности. Я рекомендую избавиться от них. Речь об убийствах не идет, важно лишь отстранить их от настоящих дел Уробороса, от наших. Впрочем, выбор за тобой. Лучший вариант – это если ты скроешься с их глаз, а их структуру развалишь, чтобы они не могли вновь собраться воедино.

– Мне нужно время подумать, – ответил Лестер. – И мне нужна информация о том, в каком направлении мы все движемся. Иначе я не смогу понять, ценны ли они.

Николас кивнул:

– Хорошо. В таком случае, объявляю собрание оконченным. Сейчас у меня дело, а вечером я свяжусь с тобой через Библиотеку, мы встретимся и я все объясню.

Он начал подниматься, как и остальные, кроме Лестера, который уточнил ещё одно:

– Как вы поступали с подобными им в других городах?

Понемногу другие члены третьего круга исчезали, пока Николас отвечал:

– Мы мешали им развиваться как магам и собираться в единую организацию. В итоге они разбрелись каждый своим путём, скрывая свой дар. Мы не стремились их убивать, однако было бы ложью утверждать, что все выжили и мы не приложили к этому руку.

– Я понял, – кивнул Лестер, оставаясь сидеть.

Николас кивнул ему и бросил последний взгляд на Каллисто:

– Рекомендую сегодня избегать встречи с Рихардом.

– И в мыслях не было, – с горечью в голосе ответила она, а затем посмотрела на нас. – Если у вас нет возражений, я отправлюсь домой.

Лестер лишь махнул рукой в жесте «да вали уже отсюда», по-прежнему оставаясь задумчиво сидеть.

Она обошла его и подошла ко мне. Я подняла на нее взгляд, ожидая, чего ей от меня нужно, а она просто молча обняла меня. В первую секунду я не знала, что сказать, а потом улыбнулась и тоже обняла:

– О, так у змей тоже есть чувства?

– Жаль, что ты осталась с магами, но я рада, что ты в порядке.

Долго объятия не длились, удивительно, что они вообще были. Каллисто отпустила меня и шагнула в сторону, растворяясь в воздухе.

Я с улыбкой посмотрела на то место, где она только что была, и попутно обнаружила, что почти все уже разошлись. В числе последних осталась Наоми, она перед уходом подошла к Лестеру:

– Хотелось бы в ближайшие дни встретиться и обменяться опытом. Есть время?

– Найду, – Лестер прищурился, глядя на нее. – И не побоишься? Что за правила такие, которые заставляют подставить спину под нож?

– Если вонзишь его мне в спину, то ты глупее, чем мы о тебе думаем, – хмыкнула Наоми. – Свяжись со мной, когда будешь знать точное время.

И она ушла, как и остальные. Последней к нему обратилась японка:

– Насколько мне известно, Старейшины очень много знали, и мне всегда было жаль, что эти знания пришлось отдать в угоду избавления от Старейшин. Было бы очень здорово, если бы ты пополнил Библиотеку своими знаниями. Это пригодилось бы многим поколениям, – при этом она покосилась на меня.

– Не всё сразу, – усмехнулся Лестер. – Но со временем займусь. Если вы, детишки, будете хорошо себя вести.

Японка улыбнулась, оценив юмор, и поклонилась, сложив ладони в знак благодарности, как принято у них в стране, а затем ушла. Мы остались втроем, и Лестер вдруг спросил:

– Ты все это время молчал, сноходец. Что скажешь? – он повернулся на него.

Кевин посмотрел ему в глаза и улыбнулся:

– Я молчу, если мое вмешательство не требуется. Оно не потребовалось, все идет самым лучшим образом.

Лестер отвел от него взгляд и вздохнул, качнув головой:

– Знать бы, для кого предназначено это твое «лучше». Ладно, уходим, – и с этими словами он вытащил нас из зеркала обратно.

Ни Каллисто, ни Шарлин здесь уже не было, так что первый же вопрос, который я ему задала, был:

– Ты что, всерьез будешь раздумывать, куда деть наше братство⁈

И я спросила это таким тоном, что, в общем-то, ответить он имел право только «разумеется, нет». Но он вместо ответа улыбнулся, и я прищурилась и покачала пальцем:

– Нет-нет-нет, чертов Старейшина, даже не думай! Они для меня, как семья!

– Даже не думаю, – эхом отозвался Лестер. – Зато у меня есть к тебе отличное предложение. Я при всех объявил тебя своей помощницей. То есть ты занимаешься какой-то частью моих дел. Так вот, я предлагаю тебе взять это братство на себя. Решать их судьбу будешь ты. Но также ты и будешь нести ответственность за все, что они делают. Как тебе такое?

– То есть ты не тронешь их, пока я не разрешу?

– Да, примерно так. Тем более, я не идиот и вижу, что они мной очень недовольны, неблагодарные букашки. И они наверняка уже бы попытались меня сместить, но что с них взять, я им слишком полезен. На ближайшем собрании объявим им о том, что теперь главная ты, и так мы решим сразу все проблемы.

– Хм… Чую подвох, но не вижу подвоха.

– Нет никакого подвоха, просто тебе нужен опыт управления, вот и все, – Лестер пожал плечами.

Я подумала ещё немного, а затем кивнула:

– Ладно. По рукам.

Глава 16
Смерть Старейшине

КАЛЛИСТО

Я мирно спала.

После последнего собрания Николас и Лестер остались на вечер в отеле, разбирая горы бумаг и обсуждая политику, до которой мне не было никакого дела. Из-за этого Николасу было удобнее переночевать в номере отеля, так что к себе в постель я его не ждала. Я же располагалась у себя в небольшом доме, снятом на время пребывания в Лондоне.

Из-за необходимости постоянно путешествовать у меня не было постоянного жилья в Лондоне после того, как прошлое осталось в руках МИ-5, и потому я не могла оборудовать себе сколь бы то ни было удовлетворительную защиту в доме. Однако белое чудо биологии, возвращенное мне молодым сноходцем, меня все же успокаивало. Несмотря на свою внешнюю схожесть с белой мышью, внутри оно было настоящим чудовищем. Оно способно в буквальном смысле вывернуться наизнанку и вытащить хитин, острые жвалы и лапки, и перемещаться практически по любым поверхностям. Но даже в обычном виде мыши оно имело в себе минимум три вида ядов во внутренних мешочках клыков – для парализующего, сонного и отравляюще-смертельного эффектов. При этом оно могло издавать звуки на разных тональностях и двигать лапками и головой на манер человека. Мы разработали это для того, чтобы у Королевы была возможность общаться со мной простыми жестами, а также, к примеру, спугнуть визгом лошадь или собаку. Так что в обществе такого защитника я могла чувствовать себя защищённой от основной массы опасностей.

Проснулась я очень внезапно, когда мое одеяло с меня просто сдернули до пояса. Спала я без одежды, так что оказалась перед пришельцем до пояса обнаженной. Не то чтобы меня этот факт напугал, но это было по меньшей мере наглостью. В темноте комнаты я увидела знакомый силуэт, освещенный фонарями и луной с улицы, и недовольно выдохнула:

– Рихард, подобное поведение неуместно, не находишь?

– А мне нравится, – усмехнулся он.

Рихард наклонился надо мной, с удовольствием проводя ладонями по телу, а потом опустился к животу губами и прямо в него негромко сказал:

– У тебя такое прекрасное тело, Кали. Я успел забыть это за последние месяцы.

Он отпустил меня и начал расстегивать камзол, а я немного успокоилась после его слов. Может, ему все же стало лучше? Интересно, а как он проник сюда? Я бросила взгляд на дверь, та была заперта, но было открыто окно.

– Ты что, маг Тьмы сейчас?

Позади него начали открываться и захлопываться порталы Тьмы: он избавлялся от остатков Тьмы в своей магии, чтобы снова стать безликим.

– А как бы еще я сюда попал? – хмыкнул он, отбрасывая в сторону рубашку и оставаясь в одних только штанах.

Он быстро забрался ко мне на кровать и уселся сверху на мои бедра, прижимая их и одеяло, поверх которого находился. Рихард навис надо мной, опираясь ладонями по бокам от моих плеч, а губы его коснулись моих, но это не было поцелуем, лишь касанием. Я и сама по нему соскучилась и была рада его визиту, но что-то было не так, интуиция подсказывала мне, что так резко люди не меняются и в норму не приходят. И все же я сама потянулась поцеловать его губы, но он отстранился, будто дразнил меня, и прошептал:

– Ну, давай, опусти мне на спину свои отравленные коготки. Ты же знаешь, как меня это заводит.

И я, улыбнувшись, положила ему на спину ладони, а потом несильно вжала в него ногти. Сейчас, впрочем, яда на них не было, так что за его жизнь я могла не опасаться. Но как только я хотела ему ответить, он схватил меня за шею неожиданно грубо, а потом склонился к моему уху и тихо заговорил:

– Знаешь, Кали, сегодня я все понял. Все эти голосования, общие решения… все это – великий фарс. Я давно подозревал. Это же надо было так хитро и ловко вывернуться и вернуть в наш круг, в нашу семью, Старика! Вы с Николасом что же думали, я совсем идиот?

Я снова видела, что он не в себе, и все же попыталась воззвать к остаткам его разума:

– Это паранойя… Рихард… отпусти… – дышать он мне позволял, но с трудом, и я крепко держалась за его руки.

– О нет, знаешь, у меня есть доказательства. Я кое-что скрыл от вас с Николасом, чтобы вы не догадались, что я все понял. Ведь вы это устроили, так что и сами все знаете. Я был на месте смерти некоторых наших людей, и знаешь, что я там нашел? Следы присутствия роя. Большинство наших осведомителей убивали не люди и не Старик, их убивала Королева. А точнее, ты это делала ее руками. Но конечно же я не мог сказать этого Николасу, вы же явно в сговоре. Потому я отдалился от вас.

Ничего я не делала, но судя по совершенно безумному блеску в его глазах, ему этого не объяснить.

– Ну, так… вынеси это на совет… пусть голосуют… решают мою судьбу…

– Какая хитрая змейка, – он хмыкнул. – Нет уж, сегодняшнее голосование все отлично показало. Это все – наглая ложь.

– То, что оно не совпадает… с твоим мнением… не значит, что это – ложь… Тебе нужна помощь…

Я уже подумывала о том, чтобы воспользоваться магией для своего освобождения. Он ведь касается меня голыми руками, то есть я могу изменить его тело, как захочу. Но увы, он сейчас безликий и просто поглотит мое воздействие, а заодно получит преимущество пользоваться моей школой.

Мои слова его взбесили, он сильнее сдавил пальцы на моей шее и даже разок дернул, словно пытался ударить меня затылком об подушку:

– Мне помощь⁈ Мне⁈ Я убью тебя, убью Ника и всех, кто голосовал за Старика. А потом прикончу и тех, кто голосовал против. Вы ведь все точно были в сговоре, всего лишь устроили представление. И убив вас, я его обескровлю, лишу преимущества. А потом найду и убью его. И в моем новом обществе, в моем новом Уроборосе, не будет места для таких вот голосований, я буду все решать сам, потому что только я вижу истину!

Я задергалась теперь уже не на шутку. Он в самом деле душил меня и разжать его пальцы я просто не могла. И никаких моих защитных систем, дом-то не мой. Оставалась только одна надежда, и я прохрипела, обращаясь к Королеве, условное слово:

– Помо… ги…

Рихард бросил взгляд по сторонам, пытаясь понять, откуда грозит потенциальная опасность. Я не рассказывала ему обо всех возможностях мышки. Из темноты на его спину, вгрызаясь в него, взлетело нечто. То самое, что на самом деле жило в глубине этой милой белой мышки. Существо с шестью паучьими лапками, между которыми натянуты перепонки, позволяющие не только парить, но и менять направление прыжка прямо на ходу. Маленькая голова, похожая на летучую мышку, вгрызлась в спину Рихарда совсем небольшим укусом, вместе с шестью лапками впиваясь кожу, но и этого было достаточно, чтобы он отпустил мою шею и рефлекторно дернулся назад, пытаясь ухватить вцепившуюся в его спину тварь. Но долго эта борьба не длилась, мышь ловко сбежала, а вот выпущенный в его тело яд уже действовал. Не смертельный, у него бы уже пена ртом пошла, это явно был паралитик. Теперь он уже точно не мог мне ничего сделать и начал медленно оседать и заваливаться на меня.

– Ах ты… – еле выдавил из себя он.

Хорошо, что сноходец вернул мне мышь, без нее я бы не справилась. Я выдохнула, выбралась из-под него и оставила его на кровати, а сама села на край спиной к нему, спустив ноги на пол.

Это конец.

Случилось то, чего я так сильно боялась. Все эти годы он медленно, но верно прямо на моих глазах превращался в Старейшину. Так иронично, что это случилось в тот момент, когда Старейшина, влюбившись, превратился в одного из нас. И где же был тот момент, когда все пошло не так? И был ли это момент или же процесс? Ответов у меня не было. Судя по тому, что Николас пытался свести нас с Рихардом еще много лет назад, это все же был процесс, который в итоге завершился, а все усилия Николаса и любовь Рихарда ко мне лишь оттянули его. И что теперь делать?

Я повернулась обратно к Рихарду. Судя по тому, что он с трудом и дезориентированно, но пытался двигаться и говорить, яд на него работал плохо. Видимо, перед приходом ко мне он заранее принял какое-то противоядие, затормаживающее эффект. Но я все еще помнила свой провал в детстве с отравлением Николаса, так что формулы ядов в зубах мыши были уникальны, мы разрабатывали их вместе с Бэккер.

– Кали… – он силился что-то сказать, но так и не договаривал, пытался поднять руки, но это давалось ему медленно и с трудом.

А я смотрела на него и понимала, что, похоже, мне придется сделать то, о чем я так давно думала, но надеялась, что не придется. Сошедшие с ума Старейшины не должны жить. И если я упущу шанс убить Рихарда сейчас, то потом это возымеет серьезные последствия. Он – один из самых опасных противников для третьего круга в целом и для нас с Николасом лично. Его просто нельзя было оставлять жить, и я видела это как никогда четко и ясно. Нельзя было. Но я любила его. Все еще любила. Но нельзя.

И от безысходности я разрыдалась, сидя рядом с ним на кровати. Последний раз я так рыдала в детстве над телом отравленного мною Николаса, когда поняла, что всей моей жизни конец, а все пережитое, все мои усилия, ни к чему не привели. Вот и теперь я рыдала и никак не могла остановиться.

– Что… ты… – прошептал он, почти перестав пытаться двигаться.

Не знаю, что именно он хотел спросить, но и думать мне рыдания особенно не давали.

Вспомнилось внезапно, как когда-то очень давно я стояла в подземной лаборатории в комнате, разгромленной роем Королевы. И тогда, указывая на место, где был подопытный, Рихард сказал мне: «Представьте, что вы смотрите на своего ребенка. Вы знаете, что ему больно и он уже лишился последних крох разума. И вы ничего не можете с этим сделать. Единственное, чем вы можете помочь ему – это убить.»

Такое похожее чувство было у меня сейчас. Я ничем не могу ему помочь. И я просто вывалила на него всю свою боль, прерываясь, лишь чтобы в очередной раз всхлипнуть:

– Ты ослеп… Ты стал одним из них… Я должна убить тебя… Но я не хочу… Я люблю тебя… Не могу убивать близких… Должна, но я тебя люблю… – я, уже обессиленная рыданиями, склонилась лбом к его груди и ногтями в исступлении скребла по его коже.

Он молчал, похоже, приняв свою судьбу. Несмотря на все свое состояние, я заставила себя подняться и пройтись до комода, стараясь не пошатываться от внезапно навалившейся тяжести во всем теле. Я не хотела этого делать, но заставляла себя. В одном из ящиков там у меня был припрятан нож, просто на всякий случай. Рихард лишь молча наблюдал за мной ничего не выражавшим взглядом. Я вернулась к нему с ножом, размазывая слезы по лицу, остановилась над ним и подняла нож, целясь в грудь. Давая себе ещё одну секунду, оттягивая этот момент, как только могу. Но секунда прошла. И я, слизнув соль слез на губах, с точностью хирурга вогнала нож ему прямо в сердце…