Текст книги "Благими намерениями (СИ)"
Автор книги: Зоя Солнечная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Часть 1. Глава 4. Все врут
Пока я была в участке, позвонил Дарк, и когда узнал, где я и что случилось, сразу примчался. Я не стала отказываться от его помощи, в конце концов, сейчас моего благоверного в городе не было, и он не смог бы меня подвезти, а я устала, как собака. Когда меня отпустили из участка, машина Дарка уже поджидала. Я уселась на переднее сиденье, и с удовольствием откинулась на спинку, закрыв глаза. Мы молча тронулись. Дарк поглядывал на меня, но вопросов не задавал, чему я была несказанно рада, за сегодняшний день в участке я наговорилась на ближайшую неделю. Впрочем уже к середине пути я заметила, что едем мы странной дорогой.
– Эм… Дарк, мой дом в другой стороне.
– Прости, Риша. Я понимаю, у тебя сегодня был тяжелый день, но такой случай упускать нельзя.
– Куда мы едем? – я покосилась на хмурое лицо друга.
– К Амели.
– Зачем?
– Сидонай сейчас у нее.
– Ты что-то путаешь. Сид в командировке и будет только завтра, – я готова была отрицать это как угодно, верить не хотелось.
– Он вернулся сегодня утром. И теперь знаешь, куда он первым делом направился. Я везу тебя, чтобы ты во всем убедилась сама, – твердо сказал он.
Я подавленно замолчала. Вспомнилось, как Амели утром позвонили “родители”. Теперь ясно, кто на самом деле звонил. Возникла трусливая мысль поверить на слово и заставить Дарка развернуть машину, но я ее отогнала. Хочу посмотреть этой стерве в лицо.
В правоте Дарка я убедилась, когда увидела машину Сида у ее подъезда. Когда мы поднялись на этаж к Амели, я решительно направилась к ее двери, но Дарк перехватил меня за пояс и оттащил на лестницу за угол так, чтобы меня не было видно из квартиры в дверной глазок.
– Стой здесь и просто слушай. Хорошо?
– Я хочу посмотреть в глаза этой стерве! – возмутилась я.
– Риша, не глупи, она не откроет тебе, – он взял меня за плечи в попытке отговорить.
– А тебе, значит, откроет? Интересно, почему?
– Тссс, тише. Не шуми, – он понизил голос. – Мне откроет. Сидонай заставит. Просто будь здесь.
– Договорились, – без зазрения совести соврала я и кивнула.
Дарк подошел к ее двери и нажал на звонок, однако с той стороны никто не отозвался. Видимо, очень не хочет прерывать общение с моим парнем. Бывшим парнем. Мой друг тем временем нажал на звонок снова и на этот раз держал так долго, что это противное “бзззь” даже мне начало надоедать, а ведь мне этот звук почти не было слышно. Дверь распахнулась довольно шумно и сразу последовал возмущенный вопль моей подруги:
– Дарк, ты чего расшумелся?! В аварию влетел и мозги последние отшибло?
– Долго открываешь.
– Да я в ванной была! Что, я должна была голой к двери прискакать?
– Позови Сида. Я знаю, что он у тебя. Дело срочное к нему есть.
– Да какого ж черта! Как вы надоели со своими делами! Оставь нас в покое, я уверена, это может подождать пару часов.
Я вышла из-за угла:
– О, не переживай, можешь не звать. Я сама подойду к нему, не гордая.
Амели стояла в домашнем халате и тапочках, и ее выражение лица говорило о том, что она совершенно не ожидала меня увидеть. Дарк недовольно повернулся, мое появление не входило в его планы, и уже хотел что-то сказать об этом, но его перебила Лена, быстро все сообразившая.
– Предатель! – выкрикнула она, ткнув в Дарка пальцем.
– Нет, предатель здесь не я, – ответил он, ухватившись за край двери, чтобы ее невозможно было закрыть.
А я сделала к бывшей подруге несколько шагов и влепила пощечину, да такую, что она отшатнулась назад внутрь квартиры.
– Дрянь! – взвизгнула Амели и бросилась на меня.
Я попятилась, подняв руки и готовясь к драке, но по пути ее перехватил Дарк и крепко сдавил поверх рук, прижав к себе.
– Тихо-тихо! Обеих касается! – последнее он рявкнул уже в мою сторону, видя, что я вознамерилась снова двинуть ей.
– Сучка! – крикнула Амели.
– Шлюха! – ответила я не меньшим визгом.
Вот и пообщались. В эту же минуту из комнаты в коридоре объявился Вадим. Он явно все слышал, но похоже, до последнего ожидал, что Амели нас выпроводит… или одевался. На нем была светлая рубашка, в данный момент полурасстегнутая, и темные брюки. Поверх этого был небрежно наброшен пиджак. Его каштановые волосы имели длину всего в несколько сантиметров и сейчас лохматились в беспорядке, будто он был взъерошенным псом.
– Отпусти ее, – угрожающе обратился он к Дарку своим грубоватым голосом и кивнул на Амели.
Мне же в тот момент вообще не думалось, мозги явно ушли в отпуск после столь тяжелого дня, потому что я бросилась на него с кулаками. Он легко перехватил меня за запястья и вжал в стену спиной, удерживая руки, прижав меня всем телом и не давая двинуться.
– Ты изменял мне! – выкрикнула я, пытаясь остановить слезы обиды, которые потекли по моим щекам. – Я ведь тебе предлагала! Хочешь спать с другими – спи, сколько влезет, но тогда и я буду! И помнишь, что ты ответил? Отказался!
– Ты ему предлагала что? – Амели в шоке подумала, что ослышалась, но ее голос потонул в ответном рыке Вадима.
– Ты – моя! Я не намерен тебя ни с кем делить, – он снизил громкость голоса, его голос чуть смягчился, а большие пальцы начали поглаживать мои запястья. – И вообще, Риша, не слушай ты их обоих. Я просто заскочил к Амели обсудить, не хочет ли она к нам в отдел на работу, у нас вакансия появилась.
– Нет! Достало! Хватит! – крикнула моя бывшая подруга, вырвалась и бросилась в нашу сторону, Дарку пришлось снова перехватить ее. – Мы уже полгода вместе с Вадимом. Полгода! Мне надоело делать вид, что ничего не происходит! Он мой, Иринка! Мой!
Лицо Сида искривилось злобой.
– Заткнись, дура тупая! – рявкнул он в ее сторону, а затем снова повернулся ко мне и смягчился. – Ирина, не слушай ее.
– Да пошел ты! – мое лицо от слез было уже совсем мокрым. – Два года держал меня за идиотку. Пусти!
Я забарахталась, и он разжал пальцы:
– Разговор не закончен, Ирина. Но так и быть, я подожду, пока у тебя пройдет истерика, – сквозь зубы процедил он и повернулся на Дарка. – А с тобой, Михаил, мы еще отдельно поговорим. И только посмей к ней прикоснуться – убью. Без шуток. Она моя. Понял?
Не дожидаясь ответа, он покинул квартиру. Амели к этому моменту уже просто ревела навзрыд, и когда Дарк отпустил ее, бросилась следом за Сидом, окликая его по имени. Впрочем, судя по ее удаляющимся по лестнице шагам, он не останавливался. Я сползла по стене спиной и осталась сидеть на корточках, скрывая лицо в ладонях и тихо плача. Уже тихо. Прилив адреналина кончился, и я ощущала себя совсем разбитой.
– Риша… – позвал Дарк.
Я лишь молча отрицательно качнула головой. В ответ он поднял меня на руки и понес к выходу из квартиры:
– Давай уйдем отсюда, лучше посидим в машине. Не стоит тут оставаться.
Почему-то это проявление заботы вызвало у меня новый приступ рыданий, я обняла друга, уткнулась носом ему в шею и позволила себе разреветься.
– Прости, – только и сказал он, крепче прижимая меня к себе.
Пусть у нас с Сидом не так уж все было хорошо, но все же мы были вместе. По крайней мере мне так казалось. Да, были сложности. Да, мы не во всем друг друга понимали. И конечно, бывало, мы ссорились, но наладить отношения без этого невозможно. И сейчас я понимала, как тщетны были эти усилия. Все попытки сойтись оказались напрасными, все усилия – лишь пыль под ногами.
Он вынес меня из квартиры с намерением нести дальше, но я, уже немного успокоившись, настояла на том, чтобы он отпустил меня. На выходе из дома мы встретили Амели, в одиночестве возвращающуюся обратно, похоже, Вадима она так и не вернула. Она покосилась в нашу сторону, бросила ругательство, которое я толком не разобрала, и ушла к себе, громко хлопнув дверью.
Дальше все происходило в молчании. Я села в машину и уставилась на бардачок перед собой, Дарк на водительском сиденье привычно положил руки на руль:
– Хочешь ко мне? Говорю без намеков и двойного смысла. Тебе не стоит сейчас оставаться одной.
Я отрицательно покачала головой.
– Риша… – уговаривающим тоном начал он, но я его прервала.
– Отвези меня домой. Просто отвези домой. Ты за сегодня и так достаточно постарался, – я не сумела сдержать сарказм в последних словах.
– Риша, я хотел как лучше. Разреши, я помогу тебе.
У меня не было ни сил, ни желания спорить, поэтому я просто открыла дверь, собираясь выйти.
– Ладно, ладно, прости, – он поймал меня за локоть, оставляя в машине. – Не ходи ночью одна. Я отвезу.
Часть 1. Глава 5. Телевышка
За всю дорогу Дарк больше не проронил ни слова, хотя и косился в мою сторону. Машина уже остановилась у подъезда, а я все еще молча сидела в ней, задумчиво глядя в окно.
– Я зря на тебя наехала, извини.
– Забудь. Я понимаю, – он отмахнулся.
– Стоило бы сказать спасибо, что раскрыл мне глаза на правду, но я сейчас слишком разбита для этого... Но почему ты сделал это только теперь? Почему не раньше?
– Я не был уверен. Да и доказательств не было. Мы же с ним не друзья, и слежку я за ним не веду. Просто сталкиваемся порой у Магды, я ведь заведую ее клубом. Но теперь наглость Сида стала переходить всякие границы, и даже я стал видеть его с другими девушками.
– Ясно.
Я кивнула, так и не посмотрев на него, а затем потянулась к двери, чтобы открыть ее, но Дарк взял меня за руку и крепко сжал.
– Риша, помни, что у тебя всегда есть я. Не хочу быть тебе всего лишь другом, я хочу большего. Я не требую ответа прямо сейчас, просто знай это, хорошо?
Ну охренеть… Нашел время.
– Хорошо, – я высвободила руку и вышла из машины.
Он проводил меня до квартиры и только потом уехал. Зайдя в родные застенки, я осмотрелась и поняла, что не могу сейчас сидеть дома. Слишком многое на меня свалилось, и если я сейчас просто сяду, то буду сходить с ума. Мне нужно было что-то особенное. Нечто, что заставит встряхнуться, отвлечет от очередной потери… После смерти родителей я нашла отдушину в сталкерстве и легком экстриме. Адреналин приятно будоражил кровь, и что уж говорить, не всегда я была уверена, что выживу, однако именно это помогало мне понять ценность жизни. Когда я в очередной раз успешно спасалась, то понимала, что действительно хочу жить и радоваться. Когда надоело сталкерство, занялась руферством. И тут мне в голову пришла отличная мысль. Телевышка!
Я уже несколько месяцев периодически заглядываю к ней в разное время дня и ночи и проверяю там расположение охраны, составляя график. Вообще-то не стоит идти туда одной, потому что если поймают, сложнее будет объяснить, что я там делаю. Да и вообще на некоторые объекты пробираться вдвоем проще. С другой стороны, эта вышка относится как раз к тем случаям, когда пробираться туда лучше в одиночку. Да, это меня встряхнет и позволит не думать ни о чем, а может даже понять, что не все в жизни так плохо, как мне сейчас кажется. Заберусь туда, поваляюсь наверху, а днем уже выберусь наружу. Кстати, оттуда было бы удобно спускаться на чем-нибудь вроде летающего костюма, но у меня такого не было. Надо как-нибудь купить себе такой и научиться им пользоваться, говорят, это не так просто.
Я оделась поудобнее, закинула в рюкзак предметы первой необходимости и заодно, вспомнив, что ничего с утра не ела, пожевала остатки вчерашней пиццы. На всякий случай проверила, что в рюкзаке есть веревка и фонарик – универсальные вещи, которые могут помочь в самые неожиданные минуты, а также карандаш и блокнот на случай скуки. На себя накинула теплую ветровку, там наверху может быть ветрено и холодно, натянула беспалые перчатки, чтобы лезть было удобнее. Заряда в мобильнике еще достаточно, но без переносного зарядника никуда.
Уже через полчаса, подъехав до нужного места на такси, я расположилась на крыше одного из гаражей, расположенных неподалеку, чтобы удобнее было обозревать охрану и весь нужный мне периметр. Ближайшие подступы к вышке огорожены, впрочем, без фанатизма: колючей проволоки не было. Внутри стояли домики: складские помещения, помещения охраны и для обслуживающего персонала. И почти посередине – белая металлическая громада, дополнительно отгороженная и увитая толстыми проводами. Начало лестницы находится во дворе, но через него не пройти, слишком открытая и освещенная местность. Также я уже знала, что во дворе находятся датчики движения и где расположены камеры. Еще в прошлый раз у меня был примерный план, что делать, однако я так и не привела его в исполнение, решив, что делать это в одиночку было бы неинтересно. Сегодня я сменила мнение. План состоял в том, чтобы пробраться аккуратно позади домиков, а затем от одного из них залезть на вышку по проводам, которые подступали к башне плотной связкой, толщиной в двадцать, а то и все тридцать сантиметров. Метров двадцать по проводам, а затем еще около полутора сотен по лестнице вверх, и я буду на месте.
Около часа мне потребовалось, чтобы воплотить свой план в жизнь, и все получилось! Вышка была настоящей вышкой от слова “высоко”, я уже даже устала лезть, и только осознание, что цель совсем близко, подгоняло. Как только доберусь, обязательно вдохну воздух полной грудью и закричу от ликования, которое уже сейчас меня переполняло. Вряд ли перекричу ветер, но зато выпущу всю скопившуюся во мне бурю эмоций.
Я уже почти поднялась до самого верха, как заметила, что наверху, на маленькой решетчатой площадке, есть кто-то еще. В темноте незнакомца было не разглядеть, и я перебрала в голове всех знакомых руферов, но это вряд ли кто-то из них, они бы уж точно на форуме растрепали, что собираются сюда. Скорее всего, приезжий, это самая высокая точка на всю нашу область. Впрочем, делать выводы на основании силуэта на фоне ночного неба – занятие неблагодарное, и мне не оставалось ничего иного, кроме как добраться до человека и поздороваться. Он неподвижно лежал на спине, занимая больше половины площадки, и смотрел в небо, раскинув руки в разные стороны.
– Эй, привет! – громко сказала я, чтобы голос было слышно за шумом ветра, однако он не отреагировал.
Вот черт, а он вообще живой? Может, сознание потерял? Или просто не услышал? Надо проверить, вдруг ему плохо. И я с удвоенной силой полезла вверх. Но по мере приближения я все больше узнавала его: этот темно-синий распахнутый плащ, края которого трепал ветер, эти беспалые перчатки, почему-то так хорошо запомнившиеся. Да я могла поклясться, что его волосы черно-синие! А подобравшись совсем близко, я услышала, как он негромко поет, и шум ветра его голос почему-то не забивал. Язык не был мне знаком, хотя по ощущениям похож на латынь. Произношение было особенным: все слова звучали мягко. Все звуки были либо тихими и спокойными, либо задорными и звонкими, и шипящих почти не было. Очень мало в языке было сочетаний из двух согласных звуков подряд, зато гласные подряд имелись в немалом количестве. Да и само произношение, которое, я могла поклясться, у него было без акцента, как будто смягчало слова и делало речь непрерывной и плавной, текучей. В исполнении синеволосого текст звучал приятными переливами, будто ручеек журчал, а его голос словно создан был для того, чтобы петь на этом языке. Красивая песня, навевающая тихую грусть.
Заслушиваясь приятными звуками, я, стараясь не помешать, но и не скрывая своего присутствия, забралась на его площадку и осталась сидеть рядом с ним у правого бока, обхватив свои ноги. Он смолк, отчего в глубине души я расстроилась, и перевел взгляд на меня:
– Ты меня преследуешь, – сказал он, вглядываясь в мои глаза. – Хотя теперь здесь стало на две звездочки больше, поэтому оставайся. Я буду рад.
– Я не преследую тебя, а бегу подальше от всего. Видимо, в одну сторону движемся, вот и встретились, – я улыбнулась. – А еще я так и не поблагодарила за спасение.
Он закинул левую руку себе под голову, а правой взялся за полу своего плаща и отодвинул ее:
– Здесь холодно, прижмись ко мне, согреешься. Да и места мало.
Вообще-то я не мерзла, одета хорошо да и ползти вверх было нелегко, но сейчас это значения не имело. Казалось, он был другом, с которым мы очень давно не виделись. Мне нравилось это ощущение, оно было мне сейчас нужно, и я с удовольствием ему поддалась: улеглась и прильнула к нему, положив голову на плечо. Откуда это ощущение? И почему мне не страшно? Не знаю. Если бы хотел причинить вред, уже бы не раз это сделал. А с учетом того, что я уже видела, ему бы это даже труда не составило.
Он обнял меня правой рукой, накрывая плащом, насколько это было возможно, и прижал к себе. Приятное действие, с одной стороны вполне дружеское, а с другой – ненавязчивый намек на интимность, что приятно пощекотало эмоции. Память отметила, что его одежда, ранее истрепанная выстрелами, сейчас не была порвана и выглядела так, будто только что из магазина – чистая и новая.
– Я искал тебя весь день, но судьба не дала нам встретиться. Собирался переждать ночь здесь и искать тебя завтра снова.
– Почему?
Мой вопрос включал в себя очень много разных “почему”. Почему именно меня? Почему, как и зачем искал? Чего хочет? При чем здесь судьба?
– Только я могу помочь тебе разрешить твои проблемы. Обычно я решаю более серьезные вопросы, нежели супружеская измена. А значит это – начало чего-то очень крупного, – он не посмотрел на меня, изучая ночное небо, но чуть крепче прижал меня рукой к себе. – От того, как быстро ты поверишь в мои слова, сколь бы невероятными они тебе ни казались, зависит твоё благополучие, а может быть и жизнь.
– Никаких более серьезных проблем у меня нет, – я пожала плечами, – но мне и имеющихся достаточно. А день прошел в общем продуктивно. То есть он, конечно, был отвратительный, но зато я сегодня узнала правду. Вот только, кажется, сегодня я потеряла не только своего парня и подругу, с которой он мне и изменял, но еще и друга. Вряд ли он захочет и дальше поддерживать со мной дружеские отношения, потому что хочет занять место моего парня.
– А чего хочешь ты?
– Кажется, ты первый за последние несколько месяцев, кто задался этим вопросом, – я грустно хмыкнула. – Если честно, я не знаю. Дарк мне всегда нравился, наверное, я приму его предложение, но не сейчас. Мне пока слишком тяжело, а с ним придется заново выстраивать отношения, заново притираться друг к другу. Сейчас мне это не по силам.
Он молча приподнялся на локтях, повернулся ко мне, навис сверху и, не давая опомниться, поцеловал. Его рука оперлась с другого бока от меня, словно он укрывал меня от всего мира, а губы мягко опустились к моим и целовали, не размыкая их, нежно касаясь и поглаживая. Никогда так не целовалась, и это определенно сводило с ума нежностью и заботой. Я в порыве удовольствия обвила его руками за шею, а он отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза:
– Пока моя задача здесь не закончена, я полностью принадлежу тебе. Можешь пользоваться мной по своему усмотрению, я буду только рад выполнить все, чего ты захочешь, и говоря “все”, именно это я и имею в виду. Не воспринимай меня как человека, это будет только мешать. Я – бог; законы, правила и взгляд на мир у меня другие.
– Что это значит? – я опешила.
– Это значит, что я твой. Твои желания – мои желания. Твое удовольствие – мое удовольствие. Я буду для тебя тем, кем захочешь, какими бы ни были твои мечты. Я приму все, что ты дашь мне, и отвергну все, чего пожелаешь лишить. Не бойся ранить меня ни словом, ни делом, я – твоя вещь, и хочу ею быть.
Эти слова, да еще сказанные таким мягким голосом и этим тоном, тронули во мне что-то глубокое, будоражащее разум, что заскреблось по сердцу приятным отголоском запретного, скрытого в далеких глубинах подсознания мной от меня же самой. Испугавшись этого, я даже не стала разбираться, чего же именно я такого захотела, быстро закрыв обратно эту трещину к подсознанию, и сильно смутилась, но постаралась не показать свои душевные терзания.
– Ты буквально предлагаешь мне себя в добровольное рабство, а я даже имени твоего не знаю. Это не нормально.
– Я Свет, но можешь звать Александром. Теперь нормально?
Это он пошутил только что?
– Не очень. Но лучше, чем минуту назад.
Повисла тишина. Он ждал ответа, нависая надо мной, не отводя взгляда, а я бездумно смотрела в красивые синие глаза, желая в них утонуть. Где-то там в их глубине сияла синяя ледяная звёздочка, кажущаяся такой близкой, но на самом деле очень далёкая. Между нами не было никакой преграды или стеснения, словно я знала его с детства, словно доверие между нами давно переросло в осознание поддержки в любой ситуации, какое бывает только у самых близких людей. Словно он – неотъемлемая часть меня. Откуда это чувство, я не понимала и не хотела пытаться понять.
– Соглашайся. Прошу тебя…
В словах скользнула искренняя мольба, а интима в его голосе хватило бы и на десять таких, как я. Снова глубоко внутри меня что-то заскреблось. Он не врал, он действительно хотел этого, действительно умолял меня. Кажется, я схожу с ума, потому что мне это понравилось, и от этого осознания на миг стало страшно, но лишь на миг. Никто и никогда не делал мне подобных предложений, обычно мужчины хотели получить меня себе, и никто и никогда не говорил мне “бери меня”, и я никогда в жизни не подозревала, что услышать это для меня окажется сродни афродизиаку. Мать твою… Но я не была бы той, кем являюсь, если бы спасовала, когда мне в руки само пришло такое. Эмоции стыда и вбитые мне в голову условности могут беситься и сходить с ума сколько угодно, а я свой шанс не упущу! Сомнения – прочь!
– Я согласна. Надеюсь, я верно понимаю то, о чем ты просишь.
Между нами словно изменилась атмосфера. Это сложно понять и еще сложнее объяснить, можно только почувствовать. Будто получив мое согласие, он включился в какую-то игру, в привычный ему режим, и это позволило ему отчасти расслабиться. А мне с одной стороны стало от этого легче дышать, ведь лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть, а с другой появилось ощущение, что у меня теперь есть очень хрупкая драгоценная вещь. И я очень не хотела, чтобы с этой вещью случилось что-то плохое, она за секунду стала для меня самым важным в жизни, центром моей вселенной.
– Не волнуйся, – он будто ощутил мое состояние, впрочем, может так и было. – Мое предложение наверняка кажется тебе странным, но оно абсолютно добровольное. И ещё тебе нужно взять вот это.
Он вытащил из кармана амулет, черный вытянутый кристалл размером с палец на золотой цепочке:
– Эта вещь спасет тебя от пуль и прочих сильных кинетических воздействий, но лишь раз в сутки. После активации барьер будет держаться лишь несколько секунд, не забывай об этом. И ещё у этой вещи есть побочный эффект: когда наденешь, увидишь Потустороннее. Не пугайся, поначалу может быть неприятно, но придется потерпеть. Готова?
Не знаю, что это, но звучит интересно. Я кивнула и хотела сесть, но он положил ладонь мне на грудь:
– Лежи, может голова закружиться.
Возмущаться я не стала, и он надел на меня амулет, положив камень мне на грудь. В первую секунду ничего не происходило, а потом показалось, что там лежит не камень, а ледышка, что промораживает меня насквозь. Я рефлекторно чуть дернулась, издав тихий стон, но рука Света не позволила камню перестать меня касаться. В следующую секунду мир раздвоился у меня в глазах, а когда сошелся обратно, я с удивлением уставилась на своего собеседника. Вокруг него по контуру тела тонким слоем лежала тьма, похожая на рассеянный свет ночника, а глаза казались слабо светящимися, словно фосфор. Когда же я перевела взгляд в сторону, поняла, что теперь все вокруг, даже вот эти металлические поручни, имеют вторую оболочку, будто кроме самого предмета существует темная его копия, внутри которой этот предмет находится. Обычно их форма и размеры аналогичны, но не всегда, я словно стала видеть другой мир – искажённую копию нашего, и все вместе это было даже красиво. Впрочем, я легко могла не замечать этого всего, если хотела. Я потянулась пальцами к плечу Света и провела по контуру тьмы:
– Что это?
– Ты видишь один из слоев моей Сущности. Чем он толще, тем мощнее Потусторонний перед тобой.
– Раз ты бог, то это очень толстый слой?
– Нет, – он отрицательно качнул головой. – Так выглядит Сущность низкорангового ангела.
– Маскируешься? – я перевела на него взгляд с улыбкой, но он снова отрицательно качнул головой.
– Отец закрыл мне доступ к моим силам. Зачем – не знаю, но раз он так сделал, значит, так нужно. Теперь ты веришь в мои слова? Веришь, что я не человек? – он дождался кивка и только потом продолжил. – В таком случае… как твоё имя? Или, может, ты хочешь, чтобы я называл тебя иначе, например, хозяйка?
Опять что-то шевельнулось глубоко внутри меня, когда я представила себе его сводящий с ума голос, называющий меня так. Он будет произносить это спокойно, с полным осознанием, что так и есть, принимая это.
Все происходило стремительно, не давая мне подумать или опомниться, а эмоции бурлили, словно я ребенок, который никогда в жизни не ел сладкого, но всегда очень его хотел, и вот теперь ему впихнули в руки огромный торт. И он сомневается, можно ли ему этот торт взять. Ведь так нельзя. Нельзя распоряжаться другим человеком, словно собственностью. Нельзя же, да? А если он сам предлагает и более того, настаивает? И так проникновенно просит… Все равно нельзя?
– Зовут меня Ириной, но все друзья называют Ришей или Айриш. Так и зови.
– Как пожелаешь, – Свет кивнул с улыбкой.
Или все-таки можно?
– У тебя красивая улыбка. И невероятно чудесный голос.
Я улыбнулась в ответ, а вот с его улыбкой что-то случилось. Словно она осталась лишь на губах, но ушла из глаз. Или мне показалось?
– Я тебя обидела?
– Нет, – в его взгляде мелькнуло удивление тем фактом, что я заметила изменение его эмоции. – Это всего лишь воспоминания.
– Расскажи, – попросила я, обнимая его и увлекая лечь обратно рядом.
Можно, нельзя – неважно, просто попробую. Моя просьба рассказать, как я поняла уже после того, как произнесла ее, не была просьбой. Я была уверена, что он послушается. Расскажет. Я призналась самой себе в желании владеть им, и мной овладела непривычная открытость и уязвимость, как бы парадоксально это ни звучало. Я позволила себе ощущать рядом с ним то, чего мне всегда хотелось и о чем я сама раньше просто не разрешала себе думать. Я была с ним открыта как никто, разрешая себе думать и делать то, чего не могла ни с кем больше.
Уязвимость у каждого своя. Это возможность воплотить в жизнь то желание, в котором сложно признаться даже самому себе, потому что оно осуждается обществом или рамками морали. Но каждая пара сама создает свои рамки и свои традиции. И это желание может быть самым разным, но почти всегда это нечто запретное. Пройтись обнаженной по улице только потому, что Он захотел этого. Ощущать, как со свистом хлыст опускается на спину, оставляя болезненную рану, обжигающей болью очищающей вину перед тем, кого любишь. Или самой взять в руки хлыст, чтобы наказать… За всем этим следует катарсис. Когда под множеством жгучих взглядов вернешься в дом, под Его защиту, и в качестве благодарности за покорность получишь лучший секс в своей жизни, в котором он выразит всю глубину чувств. Когда упадет рядом окровавленный хлыст, и вместе со словами “я прощаю” ты, очищенная, упадешь в руки любимого, который не даст думать о боли, лаская, как никогда раньше. Когда занесешь над ним свой хлыст в очередной раз, и увидишь, как он, обессиленный, но счастливый в своей открытости, жаждет доставить ответное удовольствие и тебе, разделить с тобой всю гамму полученных эмоций – от боли, до удовольствия. Потому что так же, как и ты, следует своей тьме, исполняя свое самое глубокое желание, открывая свою уязвимость. Этот танец доверия всегда танцуют двое. И если они смогут его хотя бы начать, значит они близки так, как мало кому доступно.
– Обычно мне говорят это при не самых приятных обстоятельствах, – произнося это спокойным голосом, Свет улегся на бок и притянул меня к себе, обнимая и позволяя купаться в его заботе.
– Как так? Это же приятные слова. Если думаешь, что тебе врали, ты не прав. У тебя красивая улыбка. И глаза. И голос. Даже цвет волос хоть и необычный, но красивый. Да ты практически идеален. Любая бы желала быть рядом с тобой, бог ты там или нет.
Он накрыл меня второй полой плаща, прижимая еще ближе к себе. Наши глаза встретились, и мои мысли под его внимательным сапфировым взглядом поползли не в ту сторону. Захотелось коснуться его губ, ощутить их, обласкать. Захотелось высвободить свои руки, зажатые сейчас между нами, и коснуться его гладко выбритого идеального лица, провести по скулам, по шее. Он мой, он захотел этого, он принадлежит мне… И почему я не сопротивляюсь этому сладкому чувству? А он словно понял, о чем я думаю, его губы накрыли мои, заставив все мысли выветриться. Никакого стеснения, никаких тормозов, они мне просто отказали под его ласковыми касаниями губ, под крепкими объятиями, которыми он награждал меня. А от осознания, что он мой, у меня словно электрический ток по телу бегал, заставляя тело дрожать.
– Тебе холодно? – конечно мое состояние от него не укрылось.
– Нет, я… – я замолчала на несколько секунд, чтобы взять себя в руки. – Не каждый день получаешь себе бога в пользование. Это не навсегда, да? Ты сказал, что будешь со мной, пока твоя задача не будет выполнена, а что потом?
– Потом я уйду в другой мир, а ты постепенно забудешь обо мне.
– Не забуду, – нахмурилась я.
– Таковы законы мира, защитная реакция на меня, потому что я не принадлежу этому миру, а значит все упоминания обо мне – это баг, ошибка, которая позднее может привести к печальным последствиям и которую нужно стереть. Но если ты очень боишься терять тех, кого любишь, я могу заставить возненавидеть меня, тогда и отпустить меня будет легче.
– Звучит бредово, – я прикрыла глаза, а затем, помолчав несколько секунд, снова посмотрела на него. – Ладно, раз ты теперь как бы мой…
Я замолчала, ожидая от него возражений или подтверждения, и Свет кивнул.
– Так вот, раз ты теперь мой, то не будем терять время зря. Сколько его у нас осталось?
– Не знаю, – Свет пожал плечами. – От нескольких дней до нескольких месяцев.
– Мда, ну и разброс. Ладно, идем домой, – я выбралась из его рук и стала подниматься. – А у тебя дом есть?
– Он мне не нужен, – Свет отрицательно покачал головой и тоже поднялся, сунул руки в карманы плаща. – Я не нуждаюсь в еде, воде и сне. Я буду ждать тебя там, где ты скажешь, но с точки зрения твоей безопасности мне лучше находиться к тебе как можно ближе, если это возможно.
– Конечно. Идем.
Домой я вошла в исключительно хорошем настроении. От одного только его молчаливого присутствия рядом можно было с удовольствием потерять голову. Я даже поймала себя на мысли, что хочу его схватить и не отпускать, никуда и никогда. Хочу, чтобы он был мой и только мой, и чтобы так оставалось вечность. Хочу играть с ним, словно он – моя любимая кукла, и он сам меня к этому подталкивает своими действиями и словами. И это не оставляет меня равнодушной, играя на внутренних струнках души и желаний, таких желанных и в то же время забитых в дальний угол сознания.
