Текст книги "Подружка моего брата (СИ)"
Автор книги: Зоя Марецкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Что может заставить ее передумать?
А ведь есть еще второй уровень проблемы: эмоции, чувства. Его эмоции по отношению к Иринке, эмоции девушки по отношению к Герману. Гнев, обида, любовь, желание, ревность, злость. И с ними тоже нужно по возможности разобраться. Хотя бы обсудить их с самим собой и с Иринкой. Да, это сложно, но нужно обязательно достучаться до девушки, найти с ней точки соприкосновения. А для этого нужно понять, чего хочет сам Герман и чего хочет Иринка. А для этого как минимум нужно встретиться и поговорить. То есть, как ни крути, от поездки в Бологое на выходные ему отвертеться не получится.
Хорошо, что в запасе еще есть пару дней на то, чтобы обдумать ситуацию по двадцать первому разу.
Глава 19. Вернуть Иринку
Герман
В институте в субботу он освободился только в три часа дня. Не заезжая домой, сразу выехал в Бологое. Пробок было меньше, чем в будни, но они все равно были, вдобавок шел снег, сильно ухудшая видимость. Машины на трассе плелись со скоростью не более шестидесяти километров.
В итоге в город Герман въехал почти в десять вечера.
Незадолго до этого он позвонил маме, предупредил, что приехал, но зайдет к ней, скорее всего, только завтра днем.
– Гер, у тебя какие-то дела в городе? Где ты будешь ночевать? – озаботилась мама.
– Мам, у меня девушка в Бологом. Я к ней приехал.
– Только не говори мне, что это Ира Кузнецова! – неожиданно проявила чудеса осведомленности та.
– Мам, это Ира Кузнецова, – с улыбкой признался Герман. – А ты откуда знаешь?
– А я с ее мамой совсем недавно общалась, с Ларисой Николаевной. Встретились случайно в МФЦ, и она мне заявила, что Ирочка из-за Гоши бросила институт. Представляешь?! Конечно, такое серьезное обвинение спустить на тормозах я не могла. Я сразу позвонила Гоше и спросила, что это за дела такие. Он долго отнекивался, а под конец намекнул, что это теперь твоя территория, с тебя и спрос. Герман, она, правда, бросила институт? Это же кошмар, ты не должен этого допустить!
– Недавно – это когда?
– Недели две назад.
– Мам, и вот почему ты мне сразу не позвонила? – Герман был раздосадован. Все, буквально все, даже его мать, знали о том, что Иринка бросила институт. И никто его не поставил в известность, прям как нарочно. Просто заговор какой-то!
– Гера, ты у меня взрослый и умный мальчик, я была уверена, что ты сам без моих подсказок разрулишь свои личные дела, касающиеся твоей девушки, – с достоинством ответила она. – Разве я неправильно поступила?
Он быстро проглотил все свои претензии.
– Правильно, мама, конечно, правильно. Мы с ней немного поссорились, вот теперь еду к ней мириться и разруливать.
– Герман, я хочу тебе сказать, что лично мне Ирочка всегда нравилась. Она очень умная и хорошая девочка. Отличница, медалистка, гордость нашего города! Может, придете к нам ночевать? Я вам в твоей комнате постелю, вам будет удобно.
Герман только усмехнулся на это ее «Ирочка». Да, с родителями ему сильно повезло. И ведь мама даже ни намеком не обронила, что Ирочка столько лет за Гошей по пятам ходила, а ведь она об этом сто процентов знала.
А вот сама «Ирочка» сегодня ему даст бой, он знал это наверняка. И не был уверен, что выиграет его на своих условиях.
– Мам, давай в следующий раз. Я уверен, Иринка будет сильно стесняться, я же без предупреждения еду. Мы лучше у Кузнецовых заночуем. Я сейчас к Ларисе Николаевне заеду, поговорю с ней, а потом сразу к Иринке на работу. А к тебе мы завтра перед отъездом зайдем, ладно? Часика в два?
– Хорошо, Гера, я вас буду очень ждать. Приготовлю что-нибудь вкусненькое. Тортик испеку.
– Пока, мам, я вас с папой очень люблю.
– И мы тебя любим. Папа тебе привет передает.
Герман припарковался во дворе старенькой хрущевки и немного помедлил в салоне, собираясь с мыслями. Потом поднялся на третий этаж и решительно нажал кнопку звонка. Дверь ему открыла Иринкина мама, грузная и усталая невысокая женщина, выглядящая на десять лет старше своего реального возраста.
– Лариса Николаевна, добрый вечер, извините, что так поздно, я Герман Егоров, старший брат Гоши, вы меня помните? – поздоровался он. – У меня к вам разговор, можно зайти?
Она смотрела на него недоуменно, и он понял, что Иринка ей так ничего и не рассказала.
– Да-да, Герман, заходи, пожалуйста, – опомнилась та, наконец. – Давно тебя не видела, ты такой взрослый стал. Встретила бы тебя на улице, ни за что не узнала.
Трешка была очень тесная и бедная в плане мебели и ремонта, но чистая. Иринкина мама пригласила его в большую комнату, усадила в кресло, предложила чаю, от которого он отказался, а сама села на диван.
– А Сергея нет дома? – спросил Герман, оглядываясь.
– Нет, он уехал на выходные с друзьями куда-то, в пансионат что ли какой-то. Я особо его не спрашиваю. Завтра вечером приедет. Так ты к Сергею зашел? У вас какие-то дела? По поводу ремонта машины?
– Нет, я по поводу Иринки.
Лариса Николаевна по-прежнему смотрела на него вопросительно.
– Вы, наверное, не знаете, я преподаю в институте, где Иринка учится.
– Нет, я не знаю об этом, – удивилась та. – Я знаю только, что там Гоша учится. Кажется, на четвертом курсе. Поэтому Иринка туда так и рвалась. Только не получилось у них, вот она и решила институт бросить. Так ты из-за этого приехал? Уговорить Иринку обратно вернуться? Только ведь дело это гиблое, она у меня ужасно упрямая, если чего удумала – не переубедить ее. Я уж и сама пробовала – она уперлась, что не вернется, и все тут.
– Лариса Николаевна, я вас не хочу обманывать. У нас с вашей дочерью приключился роман, потом мы поссорились, и Иринка вернулась домой. Я так был погружен в себя и в свои переживания, что не сразу заметил, что она бросила учебу. Я приехал, чтобы помириться с ней и забрать ее обратно в Москву. Под свою ответственность, разумеется. И поэтому я очень рад, что Сергея сейчас нет, иначе он бы полез мне морду бить, и я бы и не особо сопротивлялся. Потому что я этого заслуживаю. Вот такая вот история.
Лариса Николаевна так была поражена, что не могла вымолвить ни слова, только смотрела на него и хлопала глазами.
– Вы мне скажите, пожалуйста, она же сейчас на работе? Где она работает? Я ее встречу и поговорю с ней. Если все пройдет хорошо и мы помиримся, мы завтра уедем. И я бы хотел вас попросить, можно нам будет здесь переночевать? Я бы ее к себе домой отвел, тем более что мои родители не против, но я думаю, что Иринка застесняется и откажется идти ко мне. А нам нужно с ней много что обсудить, разговор может получиться длинным. К ни го ед . нет
Лариса Николаевна наконец-то отмерла.
– Господи, Герман, а я и не знала ничего! Она мне ничего не говорила. Скрытная стала. Я думала, что это Гоша… впрочем, неважно, что я думала. Герман, это так неожиданно! Даже и не знаю, что сказать!
Герман криво улыбнулся.
– Лариса Николаевна, вам я могу сказать прямо – я очень люблю вашу дочь. И сделаю все, чтобы она вернулась в Москву и закончила институт. Даже если она меня сегодня отошьет, я все равно не сдамся. Больше я вам ничего обещать не могу, так как Иринка у нас с вами девочка строптивая, и даже я не могу предсказать, чем сегодня закончится наш разговор.
– Герман, я могу уехать переночевать к своей маме, чтобы вам не мешать, – наконец-то сообразила Иринкина мать. – А работает она здесь совсем рядом. Помнишь, где у нас раньше булочная в соседнем дворе была? В том доме теперь Бар-гриль, вот она там. Вроде до двух сегодня. Ты иди к ней, а я сейчас себе такси вызову и уеду.
– Не надо такси, я на машине, отвезу вас.
По дороге Лариса Николаевна осторожно задавала ему вопросы: сколько ему лет, где он живет в Москве, какие предметы преподает. Он отвечал подробно, рассказал про Германию, и, кажется, к концу поездки смог расположить предполагаемую тёщу к себе. По крайней мере, она явно повеселела и распрощалась с ним очень сердечно. Пообещала вернуться домой не раньше полудня и пожелала удачи с ее строптивой дочерью.
И он поехал к Иринке.
Ирина
В субботу Иринка еще с одной девочкой работала в баре во вторую смену, которая официально длилась до двух часов ночи. В выходные в баре всегда был аншлаг, гремела музыка, спиртное лилось рекой. Официантки сбивались с ног. Самый пик был с девяти до двенадцати вечера, а потом поток резко шел на спад. В этот раз в зале все было относительно спокойно и прилично, сильно пьяная компания была только одна, но они ни с кем не конфликтовали.
Около двенадцати замотанная Иринка вышла в зал с подносом, когда к ней подошла напарница.
– Ир, тебя там парень спрашивает, – кивнула она на столик на своей половине зала. – Говорит, твой знакомый из Москвы.
Иринка взглянула и сразу узнала Германа, хоть он и сидел к ней спиной. Сердце забилось как ненормальное. Приехал, все-таки приехал. Она уже и ждать перестала.
– Все в порядке, Тань, я его знаю.
Через несколько минут, сильно волнуясь, она подошла к его столику.
– Привет, Герман.
Он был очень усталый, она сразу это увидела. За прошедший месяц похудел, лицо осунулось. А вот взгляд, которым он ее одарил, был ей незнаком. Он смотрел на нее мрачно и решительно, как будто готов был прямо сейчас, без всяких разговоров забросить ее на плечо и унести в машину. Под этим сердитым взглядом она сбилась с мыслей, невольно поёжилась, и только усилием воли заставила себя сохранить спокойное выражение лица.
Не хотела она с ним спорить и ругаться. Целый месяц она жила с затаенной надеждой, что он вот-вот приедет, но целый месяц он не делал попытки с ней связаться. Она уже начала думать, что ошиблась, и ему в самом деле наплевать на нее. Но когда она уже почти отчаялась, он ей написал, а теперь и приехал. Первым ее желанием, когда она его увидела, было броситься ему на шею. Она и его номер заблокировала только потому, что очень хотела увидеть его лично, а не ругаться с ним по телефону.
Она очень хотела поговорить с ним по душам, достучаться до него. Сказать, что очень хочет вернуться, что ей больше не нужен Гоша, а нужен он сам.
Только как ему все это сказать, когда кругом гремит музыка, а он смотрит на нее так, как будто лишь она одна во всем виновата?
И он по-прежнему смотрит на нее, как чужой. Не так, как смотрел на нее раньше.
За этот месяц многое в ее жизни изменилось. Полудетская мечта о красавчике Гоше окончательно померкла, растворилась. А взамен её пришла тоска по его брату, который незаметно для нее пробрался ей под кожу, своей искренностью и нежностью перевернул весь ее мир, заставил думать о нем днями и ночами. Господи, как же она теперь сожалела, что сразу не поняла, не до конца поверила, не оценила.
– Привет, Ириш. Покорми меня чем-нибудь, пожалуйста, я очень голодный, весь день на работе, а потом сразу за руль, – тон, которым он с ней заговорил, неожиданно был вполне себе мирный и вежливый, и она тут же пришла в себя.
– Конечно, Герман, пять минут, – с готовностью отозвалась она.
Она быстро принесла ему самый лучший кофе, который у них был, хлебницу, салат, чуть позже горячее. Он наконец-то расслабился, ел с аппетитом, но когда она подходила к его столу, бросал еду и начинал разглядывать ее с ног до головы, не отводя глаз, изучал ее.
Наверняка за этот месяц и она сама тоже изменилась, в том числе и внешне, потерянно думала Иринка, смущаясь от его взглядов. И не факт, что в лучшую сторону. Она переживала, плохо спала, уставала на работе. Стала нервной и дерганой.
Ей очень хотелось подойти к нему, обнять его, прижаться к нему всем телом, и чтобы весь внешний мир перестал существовать. Но она не разрешала себе – она была предательница, и он пока не простил ее, а, значит, и она тоже пока себя не простила.
Когда музыка прервалась и в баре стало относительно тихо, им удалось немого поговорить.
– Как поживаешь, Иринка? – нейтрально спросил он ее, но взгляд при этом все равно оставался напряженным. – Как твоя работа? Все хорошо?
– Все в порядке, – негромко ответила она, собирая с его стола пустые тарелки. – Я справляюсь.
– Ты всегда так на работу одеваешься? – он скользнул взглядом по ее одежде.
– Это моя стандартная униформа, а что? По-моему, все очень скромно, – пожала она плечами, оглядывая себя. Белая закрытая блузка, юбка по колено, что ему может не нравиться?
Он неодобрительно покачал головой и нахмурился.
– Ириш, все мужики на тебя пялятся. Блузка просвечивает, юбка в обтяг.
Она только рукой махнула.
– Так ведь пьяные, вот и пялятся. Мне, честно говоря, все равно. У нас охрана хорошая, они смотрят, чтобы нас не обижали, после работы до дома провожают. Смотри, вот мы с тобой разговариваем, а Василич уже смотрит на меня, ждет, не подам ли я знак, что ты пристаешь.
Герман повернул голову и в самом деле увидел здорового мужика лет под 50 в камуфляже, который стоял у входа и внимательно следил за их разговором.
Иринка подала ему знак, что все в порядке, улыбнулась, и охранник тут же кивнул ей в ответ и отвернулся в сторону второй официантки.
– Видишь? Все хорошо, мне ничего не угрожает.
– Во сколько ты освобождаешься? Нужно поговорить, – устало сказал он.
– Формально в два, но на самом деле минут на двадцать раньше буду свободна.
– Я посижу, подожду тебя здесь. Поговорим, а потом провожу тебя до дома. Василичу можешь дать отбой.
– Хорошо, давай я тебе еще кофе принесу. Может, десерт будешь?
– И десерт неси.
Она не выдержала искушения и, убирая тарелку, будто случайно слегка прикоснулась к его руке.
– Я быстро.
И почувствовала, что он вздрогнул в ответ на ее прикосновение.
Герман
В час тридцать в зале оставались всего несколько посетителей, которые собирались уходить. Он давно уже расплатился, накинув щедрые чаевые, и ждал Иринку. Девушка вместе со второй официанткой накинули поверх одежды какие-то ужасные халаты и начали косметическую уборку в зале: унесли грязную посуду на кухню, заменили скатерти, подмели. Делали они это быстро и слаженно, но Герман опять начал злиться. Успокаивал себя лишь тем, что Иринка работает сегодня в этом гадюшнике последнюю ночь, хоть еще и не знает об этом. А может, и знает.
Она была рада ему, он это заметил, хоть и пыталась скрыть свои чувства.
И он тоже был рад, что увидел ее. И тоже скрывал.
«Вот такие у нас теперь отношения, – с усмешкой подумал Герман. – Игра в кошки-мышки. Кто лучше притворяется».
Без четверти два она подошла к нему с чашкой кофе и парой бутербродов и устало опустилась на стул рядом с ним
– Не возражаешь, я поужинаю, пока ты меня будешь отчитывать? – кротко спросила она, отводя глаза.
Герман улыбнулся.
– Ешь, Иринка. Я пока приторможу с моралями. Наступлю на горло собственной песне.
– Спасибо.
Он напряженно следил, как она откусывает маленькие кусочки, и вдруг ему стало ясно и понятно, чем закончится сегодняшний вечер. Он смотрел на ее чуть подрагивающие руки, на ее губы, а она делала вид, что ничего не замечает, краснела и упорно прятала от него свой взгляд.
Он устал жить без нее. Устал придумывать глупые отмазки, почему они не могут быть вместе. Устал ее удерживать на расстоянии, как когда-то сам и решил.
Когда она доела, отнесла посуду на кухню и вернулась к нему, ему уже больше не хотелось серьезных разговоров, а хотелось быстрее добраться до ее квартиры. Впрочем, перед этим он хотел кое-что услышать лично от нее.
– Тысяч пятнадцать с чаевыми за месяц выходит? – огорошил он Иринку неожиданным вопросом.
Она удивленно посмотрела на него и промолчала.
«Угадал», – понял он.
– А в Москве ты бы получала в два-три раза больше, – не удержался он от выражения своего неудовольствия. – И могла бы не только официанткой работать.
– Ты прекрасно знаешь, почему я уехала из Москвы, – сказала она, отводя глаза.
– Из-за Гоши? – прямо спросил он ее.
Она сразу напряглась, это было видно. Но пыталась сдержаться.
– Гоша здесь не причем.
– Как не причем? Ты уехала из Москвы вместе с ним.
– Зачем ты так говоришь? – от волнения она не знала, куда девать свои руки: сначала положила их на стол, потом сжала в кулаки, наконец, сложила их на груди в защитном жесте. – Ты прекрасно знаешь, что я уехала из Москвы одна. Ты сам отвез меня на вокзал!
– Может, вы в поезде с ним договорились встретиться. Откуда ж я знаю!
– Герман, перестань! – Иринка повысила голос, а ее глаза подозрительно заблестели. – Если ты хочешь про Гошу спросить, просто спроси, а не обвиняй! У меня с ним ничего нет!
– Ты спала с ним? – жестко спросил он ее.
Она с отчаяньем посмотрела ему в глаза и отрицательно качнула головой.
– Нет.
– Ты все еще его любишь? – продолжал он свой допрос.
Опять тот же взгляд.
– Нет.
Его взгляд потеплел. Он неожиданно наклонился к ней и мягким голосом прошептал на ухо:
– Если я тебя позову вернуться со мной, ты поедешь?
Она смотрела на него широко распахнутыми от неожиданности глазами. Немного помедлила, а потом тоже наклонилась и тихо спросила:
– Если я поеду с тобой, ты простишь мне те мои слова?
И прикоснулась ладонью к его груди, к той стороне, где билось его сердце.
Они какое-то время просто сидели и смотрели друг на друга.
Потом Герман отстранился и как ни в чем не бывало сказал:
– Поздно, всё, пойдем домой.
Она только вздохнула.
– Хорошо. Только попрощаюсь с ребятами.
Они вдвоем быстро собрались и вышли в холодную декабрьскую ночь, под ледяной ветер и вьюгу.
– Где твоя машина? – спросила Иринка, натягивая капюшон.
– У тебя во дворе оставил. Придется пешком.
Она опять вздохнула.
– Пошли.
Они шли молча по нечищеной дороге, исподтишка поглядывая друг на друга. Через несколько метров она одной ногой соскользнула в сугроб и чуть не упала. Герман едва успел подхватить ее за талию и вытащить обратно на дорогу. Остаток пути до дома он так и обнимал ее за плечи.
У своего подъезда Иринка остановилась и вопросительно взглянула на него. Он подтолкнул ее к двери.
– Я тебя до квартиры провожу, – сказал он.
– Мама, наверное, уже спит, – нерешительно пробормотала Иринка, заходя в подъезд.
Герман благоразумно промолчал.
Они вошли в квартиру, Иринка включила свет в прихожей и сразу посмотрела на вешалку.
– Мамы нет, наверное, к бабушке уехала, – удивленно пробормотала она, глядя на Германа. И тут же отвела глаза, нервничая и кусая губы.
Он усмехнулся, разделся и прошел в комнату, в которой уже был сегодня. Не стал включать свет, а подошел к окну. Непогода разыгралась не на шутку, интересно, сколько они завтра до Москвы будут ехать.
Спиной почувствовал, как она подошла к нему вплотную и встала рядом. Но прикоснуться побоялась, а вместо этого голосом нашкодившей девочки прошептала:
– А про институт будешь меня ругать?
Он издал короткий смешок и повернулся к ней.
– В два часа ночи? Нет, Ирин, я устал, ты тоже устала. Давай все разговоры перенесем на завтра. Потерпишь?
Она пожала плечами, медленно отвернулась, хотела отойти, но он успел схватить ее за руку и притянуть к себе. И медленно-медленно, глядя ей в глаза, поцеловал ее холодные с улицы губы.
Иринка чуть слышно всхлипнула, подалась к нему всем телом и обняла за шею двумя руками. И вся его пресловутая выдержка тут же исчезла без следа, он крепко прижал ее к себе, и они начали целоваться так отчаянно и неистово, как будто весь вечер только и ждали этого момента. Как будто не было этого месяца, когда они пытались забыть друг друга. И усталости тоже как ни бывало.
Через несколько минут они уже были полураздеты.
– Мне нужно в душ, – шепнула она ему на ухо, не переставая его целовать.
– Мне тоже, – прошептал он ей в ответ.
– Я после работы.
– Я тоже.
Наконец, он неохотно отлепил свой рот от нее. Его всего потряхивало от желания. Они дикими взглядами смотрели друг на друга, как будто видели друг друга в первый раз в жизни – растрепанные, все в красных пятнах от безумных поцелуев, с переплетенными руками.
Он улыбнулся и подтолкнул ее в сторону ванной.
– Пойдем, я потру тебе спинку.
Глава 20. Хэппи Энд
Ирина
Она проснулась раньше, чем Герман. В квартире было светло и тихо. Они вдвоем лежали на разложенном диване. Иринка повернула голову и долго с нежностью рассматривала мужчину, который спал рядом с ней. Она была очень счастлива.
Словно почувствовав ее взгляд, он завозился, притягивая ее к себе, не открывая глаз, зарылся носом в ее волосы, поцеловал в висок, а потом опять заснул. Она попыталась аккуратно выбраться из его захвата, но не смогла.
Тогда она решила пойти другим путем. Медленно опустила руки вниз и попыталась его погладить.
Он открыл глаза моментально и перехватил ее руки.
– Ты что, бессмертная? – шепнул он ей, опрокидывая ее на спину.
И все повторилось, они сводили друг друга с ума, а потом долго лежали в ленивой неге.
– Интересно, сколько времени? – задумчиво спросила в потолок Иринка. – И когда придет мама?
Герман потянулся рукой куда-то вниз, под диван, повозился, достал свой телефон и включил его.
– Десять тридцать, – объявил он сонно, опять закрывая глаза. – А твоя мама придет только в двенадцать, потому что я ее вчера сам отвез к твоей бабушке.
– Значит, надо вставать и готовить завтрак, – вздохнула Иринка.
– Погоди. Мы еще с тобой про институт не поговорили, – своим профессорским тоном объявил он, открыл глаза и так строго взглянул на нее, что она попыталась накрыться одеялом, но он без труда вытащил ее из укрытия.
– Аааа, боишься? – проницательно спросил Герман. – И правильно делаешь. Вообще-то тебя надо бы отшлепать за такие выкрутасы. Но тебе повезло, я сегодня добрый и бить тебя, так и быть, не буду. И не надо на меня смотреть такими глазами, Иринка, я сейчас серьезно буду тебя очень сильно ругать. Через семь дней зачетная неделя, через пятнадцать дней сессия, Ирина, блин!
Она молча уткнулась лицом в его грудь и изо всех сил зажмурила глаза. И услышала, как убыстрилось его сердце: тук-тук-тук-тук… Потом он тяжко вздохнул и ласково взъерошил волосы на ее голове.
– Ну хорошо, хорошо. Тебе повезло, так и быть, даже ругать не буду. Ну, дай мне хотя бы речь толкнуть, о необходимости высшего образования, я, между прочим, всю дорогу ее репетировал и подбирал цитаты.
Иринка подняла лицо и заглянула ему в глаза.
– Я тебя люблю, – волнуясь, сказала она. – Очень сильно люблю.
– Иринка, девочка моя… Я тоже тебя люблю.
Герман тут же схватил ее лицо руками и стал целовать так сильно, что она опять потерялась во времени и пространстве. Когда они в следующий раз посмотрели на часы, было уже почти двенадцать. Они начали спешно собирать диван, умываться и одеваться. В начале первого уже в приличном виде сидели на кухне и завтракали наспех состряпанным омлетом.
– Ириш, во сколько твой бар открывается? Зайдешь и напишешь заявление об увольнении. Мы сегодня перед отъездом еще должны успеть заехать к моим родителям. Так что давай-ка ты вещи собирай, – между делом сообщил Герман, глядя на часы. – Сейчас твою маму дождемся и пойдем.
Иринка аж омлетом подавилась.
– Зачем к твоим родителям? – испуганно спросила она.
– Ну, как зачем? Знакомиться, – безмятежно улыбнулся он.
– Так мы знакомы, – она опустила глаза.
Герман снисходительно посмотрел на нее.
– Трусишь?
– Конечно, трушу, – опустив голову, призналась она. – Они же знают про Гошу.
Герман нарочито вздохнул.
– Ну вот, а сначала такая бойкая, смелая была, – подколол он ее, поднимая ее лицо за подбородок и нежно смотря на нее. – А теперь совсем расклеилась. Что с тобой случилось, Ириша?
– Ты со мной случился, – проворчала она. – И вообще, ты где был целый месяц? Я уж испугалась, что ты совсем не приедешь, что тебе все равно, что ты там с Катей своей…
И опять ему пришлось обнимать ее и успокаивать.
– Ириш, мы с тобой оба наломали дров, – сказал он ей тихо. – И ты наломала, и я наломал. Давай попробуем начать все с чистого листа. Без всяких разборок и выяснения, кто из нас виноватее. Только мы с тобой вдвоем, никаких Кать и никаких Гош. Ну как, согласна?
Она молча закивала головой.
– Давай не будем усложнять свою жизнь еще и ревностью. Нет никакой Кати, давно уже нет, мне никто не нужен. Кроме тебя. Только у меня условие, – в голосе Германа опять зазвенела сталь. – Ты закрываешь эту сессию на «четыре» и на «пять». А уж потом что хочешь, то и делай. Не хочешь учиться – иди в официантки, но только не здесь, за пятнадцать тысяч, а в Москве. Или если захочешь в другой ВУЗ – я тебе лично помогу перевестись. Но чтобы сессию закрыла, иначе я с тобой очень сильно поругаюсь. Поняла меня?
– Почему это я не хочу учиться? – возмутилась Иринка. – Я очень хочу! Я просто поняла, что ты меня не простишь и будешь и дальше игнорировать. И единственный способ достучаться до тебя – бросить институт. Потому что этого ты мне сделать никогда в жизни не разрешишь и обязательно приедешь за мной. Только я очень боялась, вдруг ты меня разлюбил и тебе уже все равно… И мне придется работать в этом баре еще почти год… Ты на меня не злишься?
– Ты не поверишь, все знали, что ты бросила институт, но мне сказать забыли, – усмехнулся Герман. – Не иначе как боялись. Ты права, моя совесть меня бы со свету сжила. И мои родители, и твои мама и брат еще бы и сверху наподдали. Так что деваться мне теперь от тебя некуда, тебе от меня тоже, давай попробуем просто быть вместе и быть счастливыми.
Когда через десять минут Лариса Николаевна зашла в квартиру, она застала Иринку и Германа на кухне, они пили кофе, смеялись и не сводили друг с друга влюбленных глаз.
Ирина
Две недели, оставшиеся до Нового года, Иринка пахала так, что ей не хватало двадцати четырех часов в сутки. Несданные вовремя контрольные, лабораторные, рефераты и практические работы в неимоверном количестве отнимали у нее все силы и время. Герман ей был не помощник: он сам целыми днями напролет пропадал на работе. Иринка и Герман существовали в состоянии жесткого цейтнота. Встречались дома за поздним ужином, не раньше восьми вечера, причем Герман всегда что-то читал вполглаза за столом или проверял какие-то работы. После ужина они вдвоем обычно пытались посмотреть какое-нибудь кино, но Герман опять читал, а Иринка быстро засыпала под работающий телевизор. Утром они пытались вставать раньше, чтобы какое-то время посвятить личной жизни, потом Иринка готовила на скорую руку завтрак, и Герман обязательно в любую погоду выходил на пробежку.
Им катастрофически не хватало времени друг на друга, у них даже не получалось вместе пообедать в институте. Иринка сильно страдала от того, что они теперь постоянно порознь, жаловалась Герману, на что он с бесконечным спокойствием уговаривал ее потерпеть, обещая, что после сессии они вдвоем обязательно выберутся на несколько дней куда-нибудь в горы. У Иринки не было загранпаспорта, но Герман и не рвался в Европу, а девушке было все равно, куда ехать, лишь бы быть с ним вдвоем.
30 декабря после обеда Иринка наконец-то на морально-волевых сдала последний зачет и даже поставила в деканате заветный штампик о допуске к сессии. Счастливая до невозможности, она летела по институтским коридорам и думала о грядущем празднике, который они с Германом решили отмечать вдвоем, отказавшись от многочисленных приглашений. Нужно нарядить елку, нужно купить Герману подарок, нужно купить горошек для оливье, нужно…
Иринка настолько погрузилась в свои планы, что, дойдя до кабинета Германа, сразу распахнула дверь, забыв постучать.
Он сидел на своем столе с напряженным выражением лица, а рядом с ним, чересчур близко, стояла эффектная брюнетка, явно не студентка, а, скорее, преподавательница, которая улыбалась ему нежно и призывно, наклоняясь к его лицу. При этом ее рука лежала у Германа на плече.
– Ой, извините, что без стука, – на автомате извинилась Иринка, резко тормозя.
Брюнетка повернула голову и заморозила Иринку своим высокомерием. Но руку все-таки сняла, правда, не сразу.
Герман посмотрел на Иринку и улыбнулся ей, но улыбка у него получилась какой-то чересчур сдержанной, и это не понравилось девушке.
– Ириш, что хотела? – спросил он ее. И голос его, хриплый и слегка придушенный, тоже ей не понравился. Можно подумать, они тут целовались так страстно, что он говорить нормально не может!
Иринка почувствовала, что сама сейчас потеряет дар человеческой речи, а вместо этого зашипит, как кошка. Но все-таки справилась с собой.
– Я сдала последний зачет. Все, до 3 января я совершенно свободна! – гордо заявила она, делая шаг к нему навстречу, но он тут же остановил ее движением руки, запрещая подходить ближе.
– Ириш, ты езжай домой, не жди меня, ладно? Я постараюсь сегодня пораньше приехать. У меня еще сегодня консультации. Все, на связи, пока.
И даже не поцеловал ее!
Иринка последний раз окинула пристальным взглядом подозрительную посетительницу, молча развернулась к двери и вышла, однако дверь только прикрыла.
– Это и есть твоя студенточка? – успела услышать насмешливый голос.
– Кать, давай ближе к сути, – опять странный голос Германа. И все, этого было достаточно, чтобы Иринка вся вскипела от ревности и возмущения. Не разбирая дороги от выступивших на глазах слез, она рванула на улицу, и лишь там, на холодном воздухе, немного пришла в себя.
Быстро достала телефон, на всякий случай проверила его – ни одного сообщения ей вдогонку, пусто. Ну, раз ему нечего сказать, то и она ничего писать не будет!
Из-за предновогодних пробок она поехала на метро, а потом долго тряслась в переполненной маршрутке. Когда, наконец, добралась до дома, то просто упала замертво на кровать и хорошенько прорыдалась, жалея себя, выплескивая все напряжение, скопившееся в ней за эти безумные две недели. А потом и вовсе уснула.
Проснулась в восемь вечера совершенно разбитой. Германа в квартире не было. В телефоне по-прежнему ни одного сообщения, и это, честно говоря, ее напугало. Потому что Герман всегда в течение дня находил минутку, чтобы ей написать.
В сети в последний раз он был в 17–30.
Она набрала его номер – «Абонент недоступен».
И она запаниковала по-настоящему. Она даже не представляла, куда ей бежать и кому звонить. Не Кате же. Да у нее и телефона-то ее нет. Но решила все-таки подождать еще часок, прежде чем что-то предпринимать.
В девять вечера, наконец, послышалось звяканье открываемого замка, и Иринка, забывшая обо всем от радости, что он приехал, бросилась к Герману на шею. Он заметно покачнулся и отстранил ее от себя.
– Иринка, я заболел, у меня, кажется, температура, – сказал он ей все тем же сиплым голосом. Она включила свет и, наконец, вгляделась в него – выглядел он ужасно. – В пробке перед МКАДом полтора часа простоял. Дай мне, пожалуйста, жаропонижающее. И держись от меня подальше, а то сама заболеешь.
Вот так они встретили свой первый совместный Новый год. Герман слег с сильнейшим гриппом. Трое суток Иринка выпаивала его чаем с медом и малиновым вареньем, давала лекарства, бесконечно меняла постельное белье и футболки, насквозь мокрые от его пота, помогала дойти до туалета. Трое суток отвечала на бесконечные звонки всех друзей и родственников и давала им подробные сводки о его здоровье. А когда Герману стало немного полегче и температура все-таки спала, сама свалилась с жаром без сил.
