Текст книги "Подружка моего брата (СИ)"

Автор книги: Зоя Марецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

После этого его заявления на кухне повисла напряженная тишина. Девушка скрестила руки на груди и испепеляла его взглядом. Гоша тут же занервничал и вцепился пятерней в свои длинные волосы.

– А вчера ты мне пел соловьем, что любишь меня, что я тебе нужна, – обвиняющим тоном заявила Иринка и еще и ткнула его пальцем в грудь. – Приставал ко мне. Или ты уже забыл? И что это было? Шутка, розыгрыш?

Глаза ее подозрительно заблестели. Черт, как же его напрягали подобные сцены. Но ради брата он был готов на все.

Гоша глубоко вздохнул и заговорил уже совсем другим, серьезным тоном.

– Мандаринка, я все помню. Я тебя очень люблю, это правда. Но брата я все равно люблю больше. Не знаю, что там у вас случилось, но ты теперь мне как сестра. Ты теперь его девушка. Прости, что я вчера к тебе вломился, что лапал тебя. Я ничего не знал. Я не могу с ним так поступить. Он очень хороший, правда. Да ты, наверное, уже и сама это поняла. Я его никогда не подставлю.

А она молодец, держала удар уверенно. Презрительно нахмурила брови и слушала его так, как будто знала все заранее. Ей бы в покер играть, подумал Гоша с уважением. Поэтому он даже почувствовал необходимость объясниться:

– Ирин, просто выслушай меня, без претензий, ладно? Не нужно верить всему, что я тебе вчера наговорил. Ты должна понимать, что мной двигал азарт. Меня тупо заело, что ты у меня прям из-под рук выскользнула. Да, я хотел тебя трахнуть. Но это как игра, ты убегаешь, я догоняю. Я тебя бы и догнал, если бы не мой брат. И вообще, давай уж совсем по-честному. Зачем я тебе нужен такой? Я не склонен к моногамии. Я не могу быть с одной девушкой долго, меня начинает все в ней бесить и раздражать. Я не терплю никакого контроля и никаких упреков. Я не хочу серьезных отношений. Я тебя пальчиком поманил, ты сразу забыла про все, что было, бросила Германа ради меня и приехала сюда вслед за мной? Прости, но ты вообще адекватна? Я считал, что ты серьезная девушка. Зачем тебе отношения на пару недель? Герман в тебя влюблен, ты что, не видишь это? Зачем тебе я?

Девушка даже в лице поменялась. Невыплаканные слезы все еще блестели в ее глазах, но смотрела она на него уже по-другому – с обидой и гневом. Вот и отлично, подумал Гоша. Истерики не будет. Кажется, он опять выйдет сухим из воды.

Гоша встал, оттолкнул чашку от себя и весело, как будто ничего и не случилось, проговорил:

– Вот и замечательно. Мой тебе совет на прощание – вернись к Герману и будь с ним поласковей. Только не говори, что ты тут со мной пересеклась, ладно? Я надеюсь, у вас с ним все будет хорошо.

– Гоша! – окликнула она его напряженно. – Почему же ты мне раньше всего этого не сказал? Почему раньше морочил мне голову?

– Раньше я тебя трахнуть хотел, а теперь не хочу, – равнодушно ответил Гоша. – Любовь прошла, завяли помидоры. Все, пока, привет Герману.

И ушел, тихонько прикрыв входную дверь, оставив Иринку приходить в себя.

Ирина

Она сидела в полном ступоре и не понимала, как она умудрилась вляпаться в такую ситуацию. Кажется, Гоша ее только что бросил. Еще и дурой неадекватной выставил. За то, что поверила ему, за то, что любила его и столько лет о нем мечтала. Опять все в ее жизни перевернулось с ног на голову, и опять она не знала, что ей теперь делать.

– Ирка! Ты обед-то готовишь? – закричал брат из комнаты. – Ирка, блин, ну хоть супа погрей, жрать охота!

– Отвали от меня, идиот!

И тут же у нее зазвонил телефон.

Девушка лихорадочно схватилась за него с надеждой, что это звонит Гоша, который скажет, что это все неправда, что это просто розыгрыш.

Но высветился номер Алины.

– Ир, привет, решила с тобой поговорить, – сразу, без передышки, затараторила она. – В общем, Гоша все наврал, он не искал тебя по городу, когда ты от него убежала. Снял какую-то девку и ночевал с ней в номере люкс, потому что ему отказались вернуть предоплату. Я небольшое расследование провела, поговорила с горничной, которая наутро тот номер убирала. Запись этого разговора тебе скинула, вдруг не поверишь мне. Я решила тебе позвонить, чтобы ты знала, что он врун и верить ему нельзя. Как у тебя дела, нормально все?

– Алин, нет, ничего не нормально, – Иринка, кажется, уже потеряла способность чувствовать боль, осталось одно тупое равнодушие. – Я вляпалась. Таких дел наворотила, что даже и не знаю, что теперь делать.

– Ира, не пугай меня. Каких дел? Переспала с ним? Так это ничего страшного, я тоже переспала, как видишь, живая. Главное, не верь ему.

– Еще хуже, Алина. Я бросила Германа ради Гоши. Сказала Герману, что его не люблю. А Гоша мне сказал, что я ему не нужна, что он просто хотел меня трахнуть. И сказал, чтобы я вернулась к его брату.

Иринка услышала, как Алина в трубке шумно задышала.

– Блин, Ирка, ну ты даешь! Когда ты все успела! Я видела вчера утром Германа в институте. Это он же меня надоумил позвонить в гостиницу и узнать про ночевку. Так поговорил хорошо со мной. Был веселый и очень довольный жизнью, мне так показалось. Не было похоже, что его кто-то бросил. Когда ты успела?

– Вчера после института он пришел домой и застал нас там вместе… с Гошей.

Алина просто захлебнулась восторгом от избытка чувств.

– Вау, Ирка, ты просто женщина-вамп. Ты с ними двумя спала? И как? Ты сейчас где? Давай встретимся? Я соскучилась!

– Алин, я не готова сейчас все это обсуждать. Мне надо хорошенько подумать и самой с собой разобраться. Я в Бологом, дома. Решила отдохнуть немного от всего этого. Я тебе попозже позвоню, ладно?

– Ой, как жа… то есть правильно, конечно. Представляю, столько событий. Ты давай, не тяни, приезжай скорее. Ты ведь мне расскажешь, кто из них лучше в постели?

Расстроенная Иринка бросила трубку.

Герман

Гоша без предупреждения заявился к нему на кафедру во вторник вечером. Герман уже закончил все свои дела и разбирал бумаги на рабочем столе, собираясь уходить.

Гоша был бодр и весел, поздоровался, как ни в чем не бывало, и вытащил заранее приготовленную пачку денег.

– Брателло, вот возвращаю свой долг, все как договорились.

Герман молча взял деньги и убрал в карман. Разговаривать ему особо не хотелось. Гоша уловил его настроение, но не ушел, а решительно взял стул и сел рядом с братом.

– Гер, давай мириться, – просительным тоном сказал он. – Я не знал, что у вас любовь, я бы никогда не полез. Какого черта ты мне не сказал! Приношу тебе официальные извинения. Забирай свою Мандаринку, я от нее отступаюсь и обещаю даже краешком глаза больше в ее сторону не смотреть.

Герман, нахмурив брови, смотрел на него.

– Монетку будем бросать? – спросил он непонятно.

– В смысле, какую монетку?

– Кому девушка достанется. Если орел, то мне, если решку, то тебе. Давай?

– Гер, ты что, крышей поехал? Ты мне на живого человека предлагаешь монетку кидать? – возмутился Гоша. – Я тебе сказал, она мне не нужна.

Герман был не в настроении, Гоша сразу это увидел. Он терпеливо ждал.

– Молодец, хоть классику и не читал, – наконец, деланно спокойно сказал Герман. – Но и твоё «забирай» тоже некорректно. У нас не крепостное право, Иринка не товар, имеет право на выбор. И она свой выбор сделала, и мы оба об этом знаем. Она тебя любит, а не меня. Ты же в Бологом на выходных был, да? – и бросил на брата острый взгляд.

Гоша растерялся. Он хотел утаить от брата факт этой поездки.

– Блин, откуда ты знаешь-то?

– А я, Гош, как примерный сын, каждое воскресенье с родителями созваниваюсь. Вот они мне и сообщили, что блудный младший сын почтил их своим неожиданным присутствием. Правда, все выходные у Кузнецовых дома проторчал, заехал только перед отъездом.

– Не дома! – возмутился Гоша. – Бухали мы с Серегой в клубе, потом девиц подцепили и к ним домой поехали, на Дзержинскую. Потом… Ты что, подозреваешь меня, что я за Иринкой в Бологое рванул?

– Какие уж тут подозрения? Я просто знаю, что вы там были вместе. А кто за кем рванул – ты за ней или она за тобой – я даже разбираться в этом не хочу. Ты же общался там с ней? Про секс, заметь, я тебя даже не спрашиваю, потому что ты все равно мне соврешь. Ну и кто кого в итоге бросил, что ты ко мне так пафосно подкатил «забирай»? Наигрался, всё, надоела?

– Блин, Гер, как это у тебя так ловко выходит все выворачивать, что я опять себя виноватым чувствую?! – Гоша рассердился. Он всегда сердился, когда не знал, как ответить на вопрос, или не хотел на него отвечать. – Секса не было. Мы с ней поговорили. Неважно, кто кого бросил. На твое усмотрение. Ну, давай считать, что она меня. Сейчас отсидится в этом своем Бологом еще пару денечков, к тебе приедет, прощения будет просить и на шею бросится.

Герман опять нехорошо усмехнулся.

– Скорее всего, ты прав. Приедет и бросится. Знаешь, почему? А потому что у нас все хорошо было. А потом ты заявился. И ты предлагаешь мне понять и простить? А сам красиво соскочишь? Заморочил Иринке голову, а я разгребать буду? А мне оно надо?

Герман успокаивался на глазах, потому что ситуация для него была легко читаема. Гоша, наоборот, весь кипел эмоциями.

– Блин, Гер, я тебя не понимаю! Мне показалось, что ты к ней неровно дышишь. Она тоже у тебя тут явно не просто так оказалась. Я обещаю, что я больше к ней и близко не подойду. Я с ней не спал. Не смотри на меня так! Не спал! Что тебе не так? Я не понимаю.

– Чего ты не понимаешь, Гош? Она мне прямым текстом сказала, что она тебя любит. Любит, понимаешь? Тебя любит, меня нет. Завтра ты ко мне водички попить домой зайдешь, совершенно случайно, и я вас опять застану. Я не могу к этому вот так запросто, как ты, относиться. Нет, я пас, давайте без меня.

Гоша только глаза закатил.

– Она так сказала? И ты ей поверил? Слов нет, идиотка! Слушал бы ты ее поменьше. Вообще, на мой взгляд, ты слишком много грузишься всякой фигней. Много рефлексии, мало конкретики. Сам определись, чего тебе нужно. Нужна тебе Иринка – бери ее и не отпускай. А то проживешь всю жизнь одиночкой, свихнешься на своей математике. Ну, смотри, короче, я тебя предупредил.

Герман посмотрел на брата выразительно-насмешливо.

– Молодец, чо. Предупредил меня. Иди уже по своим делам, советчик хренов. Со своими я как-нибудь сам разберусь. И не говори со мной больше на эту тему, понятно? Слышать от тебя больше ничего про Иринку не хочу.

Гоша пожал плечами и ушел. А Герман еще какое-то время сидел за столом, переваривая разговор.

Настроение было отвратительное.

Значит, они уехали в Бологое вместе, с большой долей вероятности переспали, и Гоша там ее бросил. И она там сидит и думает, как ей теперь быть. Как бы она глупостей не натворила.

Герман все никак не мог перестать беспокоиться о ней, и это его злило.

Самое противное, что он знал, что Гоша прав, и она с вероятностью девяносто девять процентов попытается вернуться к нему. Потому что умная девочка. Потому что прекрасно знает, что он к ней неравнодушен. Потому что им было хорошо вместе.

Надо держаться от нее подальше, вот и все. И ее держать на расстоянии. У нее своя гордость, а у него своя. И так вляпался по полной, влюбленный дурак.

Ирина

Она хотела отсидеться дома недельку, но уже со среды мама начала выклевывать ей мозг, почему Иринка пропускает институт и как она думает сдавать сессию. Пришлось покупать билет на ночной поезд и возвращаться в Москву.

Половину ночи девушка просидела у окна, глядя невидящими глазами на проносящиеся мимо поля и леса, на мелькание огней городов и деревень. Думая о своей жизни. Всего неделя прошла с ее совершеннолетия, а сколько всего изменилось.

Гошу она все равно еще немного любила. Совсем чуть-чуть. Слишком много своих мыслей и чувств в него вложила, не могла просто так взять и разлюбить. Но ему были не нужны ее чувства, и теперь она это понимала. Воздушные замки развалились, нехило так приложив ее своими тяжелыми обломками. Нужно было жить дальше, планировать свою жизнь дальше, искать другие цели и мечты. Избавляться от этой уже теперь бессмысленной привязанности, опутавшей всю ее целиком.

Она совершила страшную, непоправимую стратегическую ошибку. Из двоих выбрала того, кому она не нужна, который просто хотел попользоваться ей. И оттолкнула того, кто не оставил ее одну в трудной ситуации, кто был с ней нежен и терпелив. И не сказал ни единого слова упрека.

Из двоих выбрала НЕ ТОГО.

Думать про Германа было очень больно. Но не думать она не могла. Ее тело при воспоминании о нем начинало жить своей отдельной жизнью: жар опять приливал к щекам, губы напрягались, внутренние органы опалялись огнем. Все-таки он успел приручить ее, пусть не всю целиком, а частично. Не душу, так хотя бы тело. Если бы она не сказала ему те слова… Если бы у них было побольше времени…

Что же теперь делать, как быть-то?

«Люблю, конечно, Иринка».

И., кажется, она его тоже любила.

Что же она натворила? Зачем полезла со своей откровенностью?

Сев в поезд, она набралась решимости и набрала его номер. Он сбросил вызов, а через полчаса написал сообщение:

«Не могу сейчас говорить. Что-то случилось?»

На часах был первый час ночи. Она тут же поняла, почему он не мог с ней разговаривать. Иринка изо всех сил пыталась сдержать истерический смех, кусая губы – кажется, ее только что бросил и второй из братьев.

Но ей все равно нужно было его увидеть, чтобы понять, что дальше делать. Поэтому она сдержала свои эмоции и сдержанно написала:

«Привет. Завтра буду в институте. Нужно поговорить».

Через несколько минут получила ответ:

«Завтра лекции 2, 3, 4 пара, потом консультации на кафедре. Приходи».

Она долго смотрела на слово «Приходи» и думала, есть ли в нем смысл. Но ей очень нужно было разобраться в себе и в своих отношениях с Германом. А еще ей нужен план, как его вернуть.

Герман

Иринка ждала его у кафедры. Был уже шестой час вечера, в институтских коридорах почти никого не было. Ее невысокую фигурку он увидел издалека. Сердце тут же предательски пустилось вскачь. Но без труда нацепил на лицо маску спокойствия и уверенности.

А вот на ее реакцию ему было любопытно посмотреть. Она вернулась почти немедленно, видно, отрезвление после встречи с Гошей было очень быстрым и сильным. Не побоялась позвонить ему, а потом и написать. Что-то, а решительности ей было не занимать. Герману было интересно понять, что у нее за настроение, как она выстроит разговор, как посмотрит, попытается ли прикоснуться. Не побоится ли рассказать о своих мыслях и чувствах.

Он все еще намеревался держать ее подальше от себя, но он очень сильно соскучился. Влюбленность никак не хотела выветриваться из его математической головы. После ее смс-ки он не спал почти всю ночь.

Катя была активной девушкой. Она воспользовалась ситуацией на сто процентов и настаивала, чтобы они встретились еще раз. Уверяла, что им было вдвоем очень хорошо, хотя он ничего и не помнил. Накануне, когда Иринка звонила, у них как раз была поздняя затянувшаяся встреча на квартире у Кати с выяснением отношений. Герман сказал ей, что вряд ли у них что-то не получится. Она сильно расстроилась и попросила у него разрешения иногда ему звонить в надежде, что он передумает.

Она не виновата, что он ее не любит, а любит другую. Ту самую, что стоит сейчас перед ним, смотрит, сильно нервничает, но не отводит от него своих вопрошающих янтарных глаз. Смотрит так, что душа наизнанку выворачивается.

Герман остановился рядом с ней и бросил на нее деланно равнодушный взгляд. Расстроенное, бледное, но решительное лицо. Она готовится к непростому разговору. А сама пытается казаться спокойной и уверенной в себе. Только притворяться так и не научилась. Ну, или это он уже научился считывать ее состояние.

– Привет, Ирина, – буднично сказал он ей, открывая свой кабинет. Распахнул дверь и сделал вежливый жест, пропуская ее внутрь. – Заходи. У меня есть десять минут, а потом встреча. Давай недолго, хорошо?

Она безропотно зашла и встала у стола.

Герман включил свет, бросил ключи на стол. Проходя мимо, уловил едва заметный цветочный аромат ее духов. Небрежно придвинул второй стул поближе к столу, включил чайник, который стоял на небольшом столе.

– Садись, что скромничаешь. Кофе сделать тебе?

Она немного потерянно кивнула и села.

Он был очень доволен своим напускным спокойствием. Ни за что не даст ей понять, как ему плохо без нее. И вообще, это ОНА приехала к нему.

В этот момент у него зазвонил телефон. Высветился номер Кати. Он задумчиво взглянул на Иринку, помедлил и все-таки взял трубку.

– Да, привет, Кать. Я тебя слушаю.

Ирина

Она даже толком не успела испугаться, как уже сидит рядом с ним на расстоянии вытянутой руки, а он по телефону обсуждает с другой девушкой возможность встретиться сегодня вечером. И это явно личная встреча. Разговаривает с какой-то Катей своим глубоким голосом, в котором проскальзывают бархатные ласкающие нотки.

А у Иринки в голове обида, кровь пульсирует в висках, во рту пересохло. Как он смеет при ней любезничать с какой-то девицей, договариваться о встрече и улыбаться ее словам? Как он смеет? После того, что у них было? Ладно, она виновата, а он чем тут без нее занимался? По свиданкам бегал?

Ревность настолько сильно захлестнула ее, что дальше она действовала без раздумий. Схватила ключ, который лежал на столе, подлетели к двери, заперла ее изнутри. Потом повернулась к Герману, засунула ключ в карман своих джинсов, задрала нос и промаршировала обратно на свое место. Села и с вызовом уставилась на него.

Герман быстро справился с изумлением. Встал, налил ей кофе. Опять сел на место и посмотрел на нее с интересом. По крайней мере, от мерзко-спокойного выражения лица и следа не осталось.

– Это что за представление, Ирин? – спросил он. – Мне нужно звонить в МЧС? Ты взяла меня в заложники?

– Пока мы не поговорим, никуда ты не поедешь, – отчеканила она. – Потерпит твоя Катя. Тем более что ты со мной первой начал встречаться, а ее номер второй, так что пусть подождет в порядке очереди!

– Ты ревнуешь, что ли?

Да, черт возьми, она ревнует, и имеет на это право!

– Конечно, ревную, а ты как думал? Что я приехала к тебе экзамен по матанализу сдавать? – расстроено огрызнулась она. – Меня не было всего несколько дней, и вот уже ты с какой-то Катей! Ты с ней спишь? Ты влюблен в нее?

– Ирина, мы вроде с тобой уже выяснили отношения, – устало сказал Герман. – Или я чего-то не понимаю? Ты сказала, что любишь моего брата. Встречалась с ним в Бологом. А теперь заявилась сюда и скандалишь. От меня ты теперь чего хочешь?

Она уже поняла, что перегнула палку, поэтому сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться.

Он с непроницаемым выражением лица смотрел на нее. Такой обманчиво близкий, что она могла прикоснуться к его лицу, не вставая со стула. Такой… любимый.

Неужели ей нужно было потерять его, чтобы понять, что она его любит?

Иринке захотелось кричать в голос от несправедливости всего происходящего. Глаза наполнились слезами.

– Ты знаешь, чего я хочу. Тебя, – с отчаянием в голосе прошептала она, глядя ему в глаза. – Я очень сильно ошиблась, Герман. Но я не могу без тебя. Прости меня, пожалуйста. И люби меня, пожалуйста.

И, затаив дыхание, стала ждать его реакцию.

Он не ожидал от нее такой прямоты, это было заметно. Все-таки она хотя бы на миг, но прорвала его оборону. Герман порывисто встал и отошел к окну, повернувшись к ней спиной. Убрал руки в карманы. Помолчал какое-то время, а потом выдал несколько хлестких эмоциональных фраз на иностранном языке. Кажется, на немецком.

Иринка обалдела.

– Ээээ… Что ты сейчас сказал?

– Выругался. Нецензурно, – мрачно отозвался он.

Она поднялась и подошла к нему. Робко подняла руку и дотронулась до его плеча.

– Герман…

Он, не оборачиваясь, глухо, но твердо сказал ей:

– Уходи, Ирина. Это бессмысленный разговор. Ты сама все знаешь. Мы с тобой расстались, у тебя своя жизнь, у меня своя.

Изо всех сил пытаясь сдержать слезы, она спросила его:

– Значит, между нами все кончено, Герман? Ты больше меня не любишь?

– Уходи, я сказал, – повысил он голос.

Иринка не стала настаивать. Все-таки он не смог ей сказать, что не любит ее. Не смог соврать. Даже отвернувшись

Нет, сегодня он ей не даст шанс. Слишком сильно она его обидела.

Но и она так просто не откажется от него. Не отдаст его какой-то Кате.

Если он ее любит, то она его вернет. И даже точно знает, на чем сможет его подловить. План моментально созрел в ее голове.

Поэтому она сдержала свои эмоции, открыла дверь, бросила ключ на стол и, не сказав Герману ни слова, вышла из кабинета.

Глава 18. Размышления

Герман

Иринка ушла. Не обвиняла его, не плакала, не выясняла отношения. Не пыталась давить на жалость. Приняла его отказ с достоинством. Просто молча ушла из его жизни. Все, как он хотел. Но душевного спокойствия ее уход ему не добавил.

Он по-настоящему влюбился в Иринку. И ничего не мог с этим поделать. И даже придумать не мог, как ему теперь от этого чувства избавиться.

К счастью, в связи с близостью окончания семестра Германа на кафедре загрузили работой так, что днем времени не переживания не оставалось. Он приезжал в политех к девяти и уезжал не раньше семи вечера, плюс дорога до дома еще не менее двух часов. Административная работа завалила его целиком, про науку даже и речи не шло. Но по ночам он ворочался с боку на бок и никак не мог заснуть. Вспоминал то время, которые они провели вместе. Всего две ночи, но какой след оставили они в его душе!

А когда все-таки засыпал, она ему снилась. Такой, какая она была с ним: улыбчивой, легкой, нежной. И эти сны были тяжелым испытанием для него. Потому что после них он просыпался в холодном поту и с учащенным сердцебиением. А главное – с чувством сожаления и тоски.

Герман начал пить валерьянку на ночь, чтобы улучшить сон, но она ему не помогала.

Он так сильно погрузился в борьбу с воспоминаниями о девушке, что не заметил, что реальная Иринка перестала посещать институт. И узнал об этом только в середине декабря, перед зачетной неделей, и то совершенно случайно.

Он попросил своих преподавателей для отчетности заранее подать ему списки студентов, у которых будет «автоматы» по зачетам по математическим дисциплинам. Иринки в двух таких списках не оказалось. А ведь преподаватели были лояльны, и щедро наставили «автоматов» почти каждому второму студенту. Да и у Иринки в первой половине семестра все было хорошо с учебой, он это точно знал.

Герман сразу почувствовал смутное беспокойство и, подумав, позвонил Алине.

– Привет, а ты не знаешь, что с Иринкой? У нее проблем с учебой нет?

– Ирка в Бологом. Сказала, что будет забирать документы из политеха и переводиться в Питер.

Это было… неожиданно.

– То есть как переводиться? – запаниковал Герман. – Она сессию-то собирается сдавать? Как она будет переводиться без сдачи сессии? Давно она уехала?

– Да вот тогда, когда с вами поругалась, с тех пор в институте ее и не было. По-моему, не собирается она сессию сдавать. Вы же знаете ее, если что втемяшила себе в голову, фиг ее переубедишь. Я пыталась с ней поговорить, она на контакт не идет. Гоша, знаю, тоже звонил ей, ругался, но она его отшила. Она уже там и на работу устроилась, официанткой в баре.

– Я понял тебя, – медленно сказал Герман. – Спасибо за информацию. Если Иринка будет тебе звонить и делиться какими-то планами, пожалуйста, позвони мне.

Потом, уже закипая, он набрал Гошу.

– Почему ты мне ничего не сказал про Иринку? – не поздоровавшись, на повышенных тонах сразу пошел в наступление. – Это что за подстава?

Гоша был очень недоволен, это было слышно по его голосу.

– Привет, привет. И тебе не хворать, брателло. Я не понял, какие ко мне претензии? Помнится, ты запретил мне с тобой разговаривать по поводу Иринки. Сказал, что сам с ней разберешься, а я чтобы не вмешивался. Ну, я тебе предоставил такую возможность. Что не так? Не разобрался?

– Почему я не знаю, что она бросила институт? – еле сдерживаясь, чтобы не накричать на брата, зло спросил его Герман.

– Действительно, почему ты не знаешь, что она бросила институт? Давайте разбираться. Я так понимаю, ты бросил девушку, девушка бросила институт. А ты об этом не знаешь, потому что перестал с ней общаться. А перестал ты с ней общаться, потому что тебе, я так понимаю, на нее наплевать, – не менее зло парировал Гоша. – И ты не придумал ничего лучшего, как наорать на меня. Только я-то тут причем?

Они какое-то время помолчали.

– Ладно, извини меня, я был не прав, – наконец, сдался старший брат. – Алина мне сказала, что ты ей звонил. Что она тебе сказала?

– Звонил, конечно. Мне Серега сразу наябедничал, что она опять дома и в Москву решила не возвращаться. Так вот, твоя Иринка по телефону мне сказала, что ее жизнь не мое дело, что отчитываться передо мной не собирается, чтобы я ей больше не звонил, близко к ней не подходил, и вообще я гандон. Доволен? Я попробовал ее переубедить по поводу института, она бросила трубку и заблокировала мой номер. А брату и матери она сказала, что институт ей разонравился, учиться она там не хочет, и вообще больше не уверена в том, что ей нужна вышка. Мол, год поработает, а там посмотрит, будет дальше учиться или нет. Так как она сразу устроилась на работу и подкидывает денег в семейный бюджет, они поворчали, но оставили ее в покое. Она официанткой устроилась, ты в курсе?

– Супер, просто супер, – не сдержавшись, воскликнул Герман. – То есть всех все устраивает!

– Ну, в общем, да, – хладнокровно сказал Гоша. – Девушка взрослая, совершеннолетняя. Но, маленькая поправочка, уже не моя девушка, и проблема тоже не моя. А так всех все устраивает. Я тебе больше скажу, и тебя все устраивает, раз ты только сейчас, через месяц о ней вспомнил. Конечно, был сильно занят. Интегралы, мать их. Так, Гера?

– Знаешь что, не беси меня!

Герман бросил трубку и уже просто на эмоциях набрал Иринкин номер. Она, конечно, сбросила звонок.

Но он так сильно был возмущен, что ему обязательно нужно было выговориться. Здесь и сейчас.

«Нужно поговорить, позвони мне!» – написал ей сообщение.

«Я не могу сейчас разговаривать».

«Что ты творишь?!»

Она его проигнорировала.

Он отослал ей длинное занудное сообщение по поводу отчисления из института, но она его так и не прочитала. А потом Герман понял, что она заблокировала его во всех мессенджерах и внесла его номер в черный список. За компанию с Гошей. Быстро поняла, что одним сообщением он не обойдется.

Герман

Остаток рабочего дня и вечер Герман провел в тяжелых раздумьях. Иринка в самом деле решила бросить институт, и лично у него не было сомнений, что сессию она сдавать не будет, а через какое-то время и вовсе заберет документы. Казалось бы, ну, что такого, бывает, просто неблагоприятное стечение обстоятельств. Девочка поступила, но не смогла учиться, не справилась с нагрузкой, поэтому приняла решение вернуться домой. Мать с братом поругались, но смирились, бывшая подружка и неудавшийся возлюбленный попытались отговорить, но тоже отстали. Жизнь-то все равно продолжается.

И при чем тут сам Герман?

Он отлично понимал Иринку. Она могла и хотела учиться. У нее не было проблем с успеваемостью вплоть до того момента, как он ее выставил с вещами за дверь своей квартиры. После этого все пошло наперекосяк. И теперь Герман был уверен, что, увы, она решала так поступить из-за него.

Правильно Гоша сказал. Он ее бросил, а она бросила институт. Знала, что для него, преподавателя, это будет серьезный удар, поэтому и бросила. Чтобы он почувствовал себя виноватым. Чтобы заметил проблему, обдумал и принял решение. И чтобы вмешался, предпринял в отношении нее какие-то действия, если сочтет нужным. А если не сочтет нужным, то она тоже ничего делать не будет.

Последняя встреча у них нехорошая получилась. Видно было, как Иринка переживает, как ей больно. Зачем он ей начал тыкать в глаза Катиным звонком? Ведь он уже на тот момент принял решение и даже озвучил его Кате, что они не будут встречаться. Чего добивался? Хотел, чтобы ей было еще хуже, еще больнее? Отыграться на ней решил? Как он ей там заявил? «Мы с тобой расстались, у тебя своя жизнь, у меня своя»? Типа, последнее слово за собой оставил. Ну, она и распорядилась своей жизнью так, как посчитала нужным. Приняла решение.

Ведь он чувствовал, что нельзя ее оставлять без присмотра, что она может на эмоциях натворить глупостей. Но он настолько погряз в своей обиде, что решил, что больше ей ничего не должен.

И вот теперь его совесть после месяца отключки резко проснулась и обвинила его во всех грехах.

И Герман в двадцатый раз пытался правильно решить одну и ту же задачу. Решить на логическом уровне, отключив эмоции.

Дано: двадцатисемилетний преподаватель ВУЗа отбил молодую девушку, первокурсницу, у своего брата и соблазнил ее. Привел ее жить к себе домой, попытался поиграть в любовь, а когда у них ничего не получилось, жестко обиделся, отправил восвояси и вычеркнул из своей жизни. И девушка с душевной травмой уехала обратно в свое захолустье, где у нее нет никаких перспектив, кроме как работать официанткой. Она тоже обиделась и бросила ВУЗ, отказалась от всех тех возможностей, что давала ей столица, от хорошей профессии, от своего будущего.

Вопрос: что ему теперь предпринять?

Иринке, если разобраться, сильно не повезло в любви. Два брата не поделили ее, а в итоге оба от нее отступились, отвернулись, отпустили на все четыре стороны. Два мажорчика, один старше ее на девять лет, второй на три года, оба с образованием, с профессией, со стабильным заработком, с крепким тылом в виде обеспеченной семьи. А у Иринки ничего этого нет и в ближайшее время вряд ли будет. Что дали оба они ей за те неполные три месяца, что она провела в Москве? Ничего, за исключением разочарования в отношениях. Гоше вообще вся эта история по барабану, он просто переступил через Иринку и спокойно живет себе дальше, наслаждаясь своей благополучной и свободной жизнью. Да и у самого Германа все хорошо, и даже в личной жизни запасной аэродром в виде Кати имеется. А Иринка, девочка, которая профильную математику сдала на девяносто семь баллов, работает официанткой в Бологом! Его лично этот факт приводил в бешенство. И бесился он в первую очередь потому, что сам же всю эту ситуацию спровоцировал. И слишком долго не замечал последствий, озабоченный исключительно своим душевным состоянием.

Ну, вот и получай теперь обратку, Герман. И думай, что делать дальше.

Очевидное решение – Иринку нужно срочно возвращать в Москву. Пока у нее есть время и возможность досдать все хвосты и получить допуск к экзаменам.

Легко сказать, а вот сделать ой как непросто. Герман не сомневался, что коса найдет на камень. Не для того она уехала, чтобы вернуться по первой его просьбе. Вон даже номер его заблокировала.