Текст книги "Мы в Стамбуле (СИ)"

Автор книги: Зоя Криминская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

  Но вдали уже появился решительно шагавший Алексей, и я торопливо стала собирать пастель.

  Мясо я переварила, суп оказался не таким уж вкусным, а после раннего обеда мы решили идти в центр, они смотреть подземное хранилище воды с головами медузы, а я не решилась лезть в подземелье и решила начиркать древнюю стелу, регулятор количества воды.

  Идти решили по берегу, хотя Арина страшно протестовала, не желала идти на море, кричала: – Что я, моря не видела?

  Все же мы вышли на набережную и были вознаграждены: к берегу приплыли дельфины и выпрыгивали из воды, а над ними с криками кружились чайки.

  Дельфины привлекли внимание людей, сидящих на лавочках, и они стали спускаться с асфальтового берега набережной на камни, скальные обломки, явно привезенные сюда для укрепления берега.

  Арина попыталась тоже спрыгнуть, но было высоко, она посидела, посидела, пошла искать более удобный спуск и нашла метрах в десяти.

  И они вдвоем с Алешей прыгали по этим камням, Арине стало жарко, но раздеться было нельзя: дул ветерок.

  Набегавшись, они купили два стакана гранатового сока, не спросив предварительно, сколько он стоит, и старикан запросил с них 10 лир! За два стакана!

  В центре стакан стоил 3 лиры, и разливал симпатичный парень с чистыми руками, а тут руки все заскорузлые, не всякий и пить станет из таких рук, и пять лир за стакан.

  Я посверкала глазами, потрясла в воздухе тремя пальцами, и сказала Лешке:

  – Дай 6 лир.

  Он так и сделал; старик покорно взял шесть лир, и спорить со мной не стал.

  Сначала я была довольна, что не дала нажиться за наш счет, а потом стало жалко старика и стыдно, что провалила его попытки заработать побольше.

  Чуть позже мы поднимались в гору, а Арина устала и сердилась, говорила, что мы водим ее кругами, что было правдой.

  Они встали в очередь, я села на лавочку и стала рисовать стелу, потом рядом сел молодой парень, кого-то ждал, клевал носом, зевал, мною, слава богу, не интересовался, может и глазел на рисунок, но молча.

  Потом к нему подсел товарищ. Они сидели, грелись на солнышке, лениво переговаривались.

  Наш покой нарушил немолодой турок, по внешнему виду бомж-бомжом.

  Он стал что-то рассказывать, стоя пред молодежью, нависая над ними, какие-то истории, много историй, или одну бесконечную, как тут поймешь.

  Парни смеялись, слушали его уважительно, хотя по внешнему виду они казались из разных социальных слоев: молодые люди были пристойно одеты, а старик имел неухоженный босяцкий вид.

  Я слушала чужую речь, и иногда вдруг начинала слышать русские слова, которых, конечно же, не было, но которые я, тем не менее, ухитрялась различать в чужой мне речи.

  Не меньше часа он говорил и говорил, уже Арина с Алешей вернулись, сели на скамейку, что-то купили и съели, отдыхали, смотрели на праздную толпу.

  Закончив рисовать, я подошла к ним, так и не дождавшись, чтобы старик замолчал, дал отдохнуть ушам.

  Арина просила деда пойти с ней в Святую Софию

  – Нет, нет, – упирался Алешка, – нет, не пойду, она произвела на меня гнетущее впечатление.

  – Я схожу, – решила я. Мне хотелось, чтобы внучка посмотрела главную достопримечательность Стамбула, а то, кто там знает, как жизнь сложится, будет ли она когда-нибудь здесь или нет.

  ?– Тогда бегите скорей, осталось 20 минут, после 4 не пускают, – сказал Алексей, и мы с Аришкой ринулись почти бегом.

  Арину пропустили без денег, по детскому билету. В соборе было холодно, я закрутила вокруг легко одетой Арины свой шарф.

  Сегодня в солнечный день храм понравился мне больше.

  Мы обошли помещение кругом, потом поднялись наверх, прошлись по галерее и с другой стороны спустились. Заняло не больше 20 минут, но Арина была довольна, полюбовалась старыми, выщербленными от времени камнями, низкими сводами коридора-туннеля, ведущего верх, на галерею, и на мозаичную икону божьей матери на выходе.

  И мы направились на базар возле центра покупать подарки.

  Арина хотела одарить всех: родителям рахат-лукум, который у нас уже был, двум двоюродным сестрам серьги, себе тоже, Соне брелок, себе колокольчик, потому что она их коллекционирует, Насте браслет.

  В Стамбуле продавалась куча всяких металлических украшений, легких, из тонкого листового металла с узорами, недорого. И браслет тоже был недорогой, из камней.

  Но колокольчик искали долго, и купили в магазине, где я приобрела себе турецкие штаны-шаровары, и выторговала 5 лир, и у колокольчика тоже сбавила цену. Молодой продавец, грустно вздыхая, и явно не разделяя моей радости из-за уменьшения цены, сказал мне стандартные, привычные, но все равно ласкающие слух слова: – Only for you, madam.

  Пока мы все это покупали, Алексей ходил за нами с видом великомученика.

  Пятница, день отлета

  Утром Алексей разбудил нас рано: мне казалось, что и еще можно поспать, и успеть на самолет, но делать нечего, встала и приготовила завтрак.

  Каждый день, начиная с воскресения, я жарила Арине яичницу, а сегодня решила, пусть ест вареное яйцо, некогда с утра уставать, разносолы готовить.

  Арина, конечно, яйцо есть не стала и чай не пила. Кажется, съела только бутерброд, а ее долю благополучно слопал дед.

  Саим, как мы и просили, вызвал нам такси, получил от нас 10 лир за все труды, помахал рукой на прощание, и мы тронулись в путь по тем же закоулкам, которыми вчера Алексей водил нас к Мраморному морю.

  Посреди улочки стояла машина, двери были открыты, что, впрочем, никакого значения не имело, разминуться с ней, даже если бы двери были закрыты, не было никакой возможности.

  Водитель минут пять терпеливо ждал, когда помеха сама по себе удалится, но, не дождавшись, загудел.

  Из магазинчика рядом с машиной выскочил парень. К груди он прижимал набитый пакет. Увидел нас, сделала умоляющее лицо, потряс в воздухе указательным пальцем, мол, все понимаю, но вот еще минута, и я освобожу проезд.

  Подождали еще, возможно, действительно минуту. Парень выскочил из магазина уже с двумя пакетами, покивал нам головой, благодаря за терпение, сел и укатил, а мы за ним.

  Все тихо, спокойно, без возмущения и раздражения, и сотрясания воздуха нецензурными словами, и, тем более, без кулаков.

  Мы круто завернули за угол, и я увидела другую сцену: две женщины, молодая и постарше, обнимались возле открытых дверей дома, а автомобиль стоял на дороге и ждал.

  Нам он не мешал, и мы осторожно проехали мимо.

  Женщины еще постояли минуту обнявшись, расцепились, потом обнялись снова, покачались из стороны в сторону, стоя в обнимку, и, наконец, оторвались

  Младшая села в машину, а старшая осталась стоять у дверей, прижав руки к груди. Абсолютно понятная пантомима, и мне захотелось сказать старшей: не горюй, мать, она вернется, затоскует и прилетит обратно под крылышко.

  В аэропорт без всяких пробок прибыли минут за тридцать, и до регистрации был еще час.

  Я присела на диванчик и сказала, что не буду стоять в очереди на регистрацию за час до ее начала.

  Арина с Лешей ушли и пропали.

  Я передвинула чемоданы ближе к себе, убрала с прохода и задумчиво разглядывала проходящую толпу

  Энергичной походкой промчалась женщина в синих джинсах и клетчатой рубашке, волосы небрежно закручены в хвостик, ворот рубашки расстегнут, тащит чемодан на колесиках. Интернациональный тип, такую особь можно встретить в любом аэропорту мира, просто здесь у нее иссиня черные волосы.

  А вот степенно идут две женщины под присмотром толстого молодого парня.

  В парне нет ничего необычного, а вот женщины, которых он сопровождает, останавливают взгляд. Они в черных платьях и шароварах, собранных на щиколотках, лица закрыты платком, тоже черным, на лицах черные очки. Точно таких же женщин мы видели, когда посещали дворец Султана. Может быть, это те же самые, а может быть и нет. Понять невозможно.

  Чемоданы за ними везет носильщик.

  Таких женщин нигде, кроме Стамбула, я не видела. В Анталии мы пару раз проходили деревни, там женщины были с открытыми лицами. Правда, они купались в платьях.

  Женщины в черном прошли, минута бежит за минутой, а деда с внучкой нет и нет.

  Когда я начинаю придумывать всякие немыслимые несчастья, могущие произойти с Ариной и Лешей и не позволяющие вернуться, они появляются.

  Оказывается, Арина захотела есть (еще бы, не завтракала), и они были в буфете.

  – А я думала, у кого-то из Вас понос, и вы застряли в туалете, – сержусь я.

  Дед с внучкой, показавшись мне, снова уходят. Алексей хочет поменять оставшиеся лиры обратно на доллары и выменивает 18 долларов.

  Потом мы регистрируемся, проходим таможенный контроль и смирно сидим за столиком в кафешке, ничего не покупая. Ждем вылета.

  Минут через пятнадцать Арина начинает стонать, ей хочется пить.

  Денег у Леши нет. Выменял лиры на доллары. Я выворачиваю карманы, нахожу три лиры, отдаю металлические кружочки Арине.

  – Может быть, на воду хватит, – неуверенно говорю я. Арина с Лешей уходят к стойке, Арина возвращается с бутылочкой воды.

  ?– Стоит пять лир, но ей дали за три, – сообщает Алексей.

  И мы смеемся. Здесь хорошо относятся к детям и тем, у кого нет денег.

  В самолете жуткая жара, турки не разрешают включать кондиционеры, пока не заведут двигатели.

  Это большой минус в обслуживании аэропорта, я вынуждено стою рядом со стюардессами до той поры, пока они не закрывают двери.

  Летим аэрофлотом, говорим на родном языке, девочки стюардессы капают мне корвалол, чтобы я вынесла взлет.

  В Шереметьево нас встречали Валера и Катя.

  Мы сообщили, что привезли им рахат-лукум, как они и заказывали.

  – Леша даже ходил за ним на египетский базар, – добавила я.

  В результате оказалось, что Катя заказывала не рахат-лукум, а пахлаву. Ей очень понравилась пахлава, когда они были в Стамбуле.

  Ох уж эта Аришка! Все-то она перепутала.

  Но рахат-лукум тоже пошел.