Текст книги "Служанка (СИ)"
Автор книги: Злата Тур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Это маленькое чудо как-то хитро улыбнулось, запустив по моему телу целый поток теплых импульсов.
– Согласна.
К сожалению, долго греться мне не пришлось. Неприятный цокот грубо вырвал меня из сладкой расслабухи. Я развернулся и обалдел: Никотинка собралась учиться вождению на шпильках. Только непосредственная близость Анюты заставила меня затолкать в глотку уже почти вырвавшееся ругательство.
– Ника! Ты б еще коньки надела! Бегом переобуваться! – скомандовал я и почему – то решил, что должен пояснить Анюте суть вещей. Поэтому я обреченно улыбнулся и развел руками: – Барин велели обучить эту особу вождению автомобиля.
Анюта прыснула, прикрыв рот ладошкой.
– А вы у нас теперь домашний учитель будете?!
Черт. Даже Никотинка не смогла погасить маленькие солнышки, прыгающие у меня в душе. Я сейчас готов обнять весь мир.
– Учителем! Из тебя конкурентку Марии Шараповой, может, и сделаю, а вот из Ники получится та еще «королева парковок».
Да, похоже тренером мне хотелось быть больше, чем инструктором по вождению. Хотя может быть дело в ученицах?
Ника послушно переобулась в какие – то мокасины, и мы наконец-то выехали на улицу. Правда, тут же подумал – зачем заставил менять обувь? Рассказать об устройстве машины можно было и дома, потому что мне страшно даже представить, как я доверю Никотинке дергать рычаги моей ласточки. Нет, только дам посидеть за рулем и понажимать педальки. Только теория. А, ну это и есть теория. Пункт первый – водить машину в обуви на шпильке – ГИБДД не рекомендует. Пусть запоминает, как устав в армии. К тому же, я очень сильно надеюсь, что она вылетит из нашего дома раньше, чем готова будет к практике..
Конечно, мартышку легче было бы научить на автомате, но я сам предпочитаю механику, потому что только тогда ощущаешь автомобиль как часть себя, сродняешься с ним, чувствуешь отклик. Если так можно сказать, автомат – резиновая женщина, механика – настоящая, отзывчивая.
Никотинка, откуда же ты взялась? Попросил Распопов пристроить племянницу. И как – то сразу завелось совместное дело с отцом. Совпадение? Почему – то не верилось. Партнеры – чаще всего они же и соперники. А кого легче свалить – того, у кого есть надежный тыл и душевное равновесие, или того, у кого дым из ушей валит от похоти? Ясен пень! И тогда все предстает в еще более хреновом виде.
И если так, то надо быстрей от пиявки избавиться. Но думаю, за несколько дней я уже довольно продвинулся в деле воспитания. Послушная такая стала…Либо понимает, что для старика я все-таки авторитет, либо я такой неотразимый. Хотелось, конечно, быть и тем, и другим. Или же она старается сделать меня источником полезной информации?
Это можно только узнать на деле. Или на теле. И это тело сейчас сидит, такое юное, доверчивое. Рваные джинсы на коленках в разы усиливают это впечатление. Грудь, туго обтянутая майкой – на расстоянии вытянутой руки. Но сначала теорию.
– Итак, детка, запомни, как свои имя и фамилию. Нет, даже крепче. Потому что от этого зависит и твоя жизнь, и жизнь других участников движения. Есть три педали – сцепление – тормоз – газ. Смотри сюда – сцепление слева, газ – справа, тормоз посередине.
Никотинка наклоняется, чтоб лучше рассмотреть, и ее лицо оказывается на одной линии с моим пахом. В нос ударяет ее сладковатый аромат. Но в отличие от Анютиного, он фонит похотью. Что-то вроде «Опиум», но намного легче. Нагнувшись, она скрывает от меня свои глаза, и я не могу понять, что она изучает, то ли педали, то ли мое хозяйство.
Для меня сейчас было бы актуальней второе, поэтому беззастенчиво кладу ладонь ей на талию, туда, где задралась майка – и грех этим не воспользоваться. И я пользуюсь! Оглаживаю плоский живот, нагло влезая мизинцем под край джинсов.
Сейчас она должна взвизгнуть – «Я не такая!», и чтоб не дать ей опомниться, наклоняюсь и захватываю губами нежную кожу на шее, провожу языком и прокладываю дорожку глубоких поцелуев к основанию шеи.
Напряглась. Тяжело задышала, очевидно, осознавая, что наступил момент Икс, после которого невозможен будет возврат на нейтральную позицию. Да, девочка! Ты уже попалась! Что бы ты ни сказала сейчас, этот урок я хорошо закреплю. Зарываюсь носом в ее волосы, обдавая их жарким дыханием, и тут же сдвигаю майку с бретелькой лифчика и стискиваю ее грудь.
– Какая ты сладкая! – опаляю поцелуем ее ухо и двумя пальцами сдавливаю сосок, немного оттягиваю, сминаю и снова охватываю грудь всей ладонью, выбивая из нее придушенный стон.
Снова легонько прикусываю шею и освобождаю вторую грудь.
Черт! Увлекаюсь, и сам забываю, с какой целью начал, потому что организм, как вымуштрованный солдат, четко реагирует на отзывчивое женское тело. Тело юной грешницы. Член мгновенно оживает, и теперь я уже не сомневаюсь, что Никотинка видит именно его, а не педали. А я сцепляю зубы, чтоб только удержаться и грубо не нагнуть ее голову к нему. Нет! Она должна сама попросить!
Разворачиваюсь к ней, и, скользнув взглядом по раскрывшимся в ожидании губам, впиваюсь ртом в нежную кожу груди, старательно контролируя силу. На соски обрушиваются легкие, будоражащие покусывания, чередующиеся с ласковыми заигрываниями языка. Она выгибается, как натянутая струна и еще больше выставляет грудь.
Да, маленькая стерва, я тебя приручу к своим рукам! Втянув глубоко сосок, одним движением расстегиваю ее джинсы и втискиваю ладонь между ее ног. Получаю и свою, хоть маленькую, но все же порцию кайфа – приятно осознавать. что рука скользит по увлажнившейся для тебя девичьей прелести, готовой принять не только руку. Поигравшись с лепестками, пару раз прижимаю пульсирующий бугорок и все – девчонка судорожно вздрагивает и зажимает мои пальцы бедрами.
Рваное дыхание, обезумевший взгляд, выступившие капельки пота над верхней губой – урок окончен, детка. Теперь ты моя.
Пока она в прострации, срочно пытаюсь найти для своего члена какой-нибудь «Антивставай», лихорадочно роясь в ленте памяти. Фу ты! Этой же игрушкой пользовался мой папенька! Одной мысли хватает, чтоб возбуждение схлынуло, превратив нехилый стояк в сдохшего удава. Вдох-выдох!
– Пересаживайся на мое место и понажимай педали! – как ни в чем ни бывало, командую я, пресекая возможные вопросы, типа «А что дальше?!»
Дальше посмотрим, как использовать этот урок приручения.
Глава 11
Да, похоже тренером мне хотелось быть больше, чем инструктором по вождению. Хотя может быть дело в ученицах?
Ника послушно переобулась в какие – то мокасины, и мы наконец-то выехали на улицу. Правда, тут же подумал – зачем заставил менять обувь? Рассказать об устройстве машины можно было и дома, потому что мне страшно даже представить, как я доверю Никотинке дергать рычаги моей ласточки. Нет, только дам посидеть за рулем и понажимать педальки. Только теория. А, ну это и есть теория. Пункт первый – водить машину в обуви на шпильке – ГИБДД не рекомендует. Пусть запоминает, как устав в армии. К тому же, я очень сильно надеюсь, что она вылетит из нашего дома раньше, чем готова будет к практике..
Конечно, мартышку легче было бы научить на автомате, но я сам предпочитаю механику, потому что только тогда ощущаешь автомобиль как часть себя, сродняешься с ним, чувствуешь отклик. Если так можно сказать, автомат – резиновая женщина, механика – настоящая, отзывчивая.
Никотинка, откуда же ты взялась? Попросил Распопов пристроить племянницу. И как – то сразу завелось совместное дело с отцом. Совпадение? Почему – то не верилось. Партнеры – чаще всего они же и соперники. А кого легче свалить – того, у кого есть надежный тыл и душевное равновесие, или того, у кого дым из ушей валит от похоти? Ясен пень! И тогда все предстает в еще более хреновом виде.
И если так, то надо быстрей от пиявки избавиться. Но думаю, за несколько дней я уже довольно продвинулся в деле воспитания. Послушная такая стала…Либо понимает, что для старика я все-таки авторитет, либо я такой неотразимый. Хотелось, конечно, быть и тем, и другим. Или же она старается сделать меня источником полезной информации?
Это можно только узнать на деле. Или на теле. И это тело сейчас сидит, такое юное, доверчивое. Рваные джинсы на коленках в разы усиливают это впечатление. Грудь, туго обтянутая майкой – на расстоянии вытянутой руки. Но сначала теорию.
– Итак, детка, запомни, как свои имя и фамилию. Нет, даже крепче. Потому что от этого зависит и твоя жизнь, и жизнь других участников движения. Есть три педали – сцепление – тормоз – газ. Смотри сюда – сцепление слева, газ – справа, тормоз посередине.
Никотинка наклоняется, чтоб лучше рассмотреть, и ее лицо оказывается на одной линии с моим пахом. В нос ударяет ее сладковатый аромат. Но в отличие от Анютиного, он фонит похотью. Что-то вроде «Опиум», но намного легче. Нагнувшись, она скрывает от меня свои глаза, и я не могу понять, что она изучает, то ли педали, то ли мое хозяйство.
Для меня сейчас было бы актуальней второе, поэтому беззастенчиво кладу ладонь ей на талию, туда, где задралась майка – и грех этим не воспользоваться. И я пользуюсь! Оглаживаю плоский живот, нагло влезая мизинцем под край джинсов.
Сейчас она должна взвизгнуть – «Я не такая!», и чтоб не дать ей опомниться, наклоняюсь и захватываю губами нежную кожу на шее, провожу языком и прокладываю дорожку глубоких поцелуев к основанию шеи.
Напряглась. Тяжело задышала, очевидно, осознавая, что наступил момент Икс, после которого невозможен будет возврат на нейтральную позицию. Да, девочка! Ты уже попалась! Что бы ты ни сказала сейчас, этот урок я хорошо закреплю. Зарываюсь носом в ее волосы, обдавая их жарким дыханием, и тут же сдвигаю майку с бретелькой лифчика и стискиваю ее грудь.
– Какая ты сладкая! – опаляю поцелуем ее ухо и двумя пальцами сдавливаю сосок, немного оттягиваю, сминаю и снова охватываю грудь всей ладонью, выбивая из нее придушенный стон.
Снова легонько прикусываю шею и освобождаю вторую грудь.
Черт! Увлекаюсь, и сам забываю, с какой целью начал, потому что организм, как вымуштрованный солдат, четко реагирует на отзывчивое женское тело. Тело юной грешницы. Член мгновенно оживает, и теперь я уже не сомневаюсь, что Никотинка видит именно его, а не педали. А я сцепляю зубы, чтоб только удержаться и грубо не нагнуть ее голову к нему. Нет! Она должна сама попросить!
Разворачиваюсь к ней, и, скользнув взглядом по раскрывшимся в ожидании губам, впиваюсь ртом в нежную кожу груди, старательно контролируя силу. На соски обрушиваются легкие, будоражащие покусывания, чередующиеся с ласковыми заигрываниями языка. Она выгибается, как натянутая струна и еще больше выставляет грудь.
Да, маленькая стерва, я тебя приручу к своим рукам! Втянув глубоко сосок, одним движением расстегиваю ее джинсы и втискиваю ладонь между ее ног. Получаю и свою, хоть маленькую, но все же порцию кайфа – приятно осознавать. что рука скользит по увлажнившейся для тебя девичьей прелести, готовой принять не только руку. Поигравшись с лепестками, пару раз прижимаю пульсирующий бугорок и все – девчонка судорожно вздрагивает и зажимает мои пальцы бедрами.
Рваное дыхание, обезумевший взгляд, выступившие капельки пота над верхней губой – урок окончен, детка. Теперь ты моя.
Пока она в прострации, срочно пытаюсь найти для своего члена какой-нибудь «Антивставай», лихорадочно роясь в ленте памяти. Фу ты! Этой же игрушкой пользовался мой папенька! Одной мысли хватает, чтоб возбуждение схлынуло, превратив нехилый стояк в сдохшего удава. Вдох-выдох!
– Пересаживайся на мое место и понажимай педали! – как ни в чем ни бывало, командую я, пресекая возможные вопросы, типа «А что дальше?!»
Дальше посмотрим, как использовать этот урок приручения.
Никотинка молча пересела, грудь ее еще возбужденно вздымалась, губы, видать, пересыхали, потому что она то и дело их облизывала и бросала на меня исподтишка опасливые взгляды.
Интересно, куда подевалась та раскованная соблазнительница, которая не так давно задирала свою собаку мордой вверх – вниз передо мной? Та, которая в офисе показала зубки? Или это часть игры? Создать ситуацию подходящую, спровоцировать на действия, чтоб мужик, потеряв голову, накинулся. А потом, пожираемый чувством вины, бросил к ее ногам все, что у него есть.
Она ведь не хотела, это он, «аццкий подлец» такой, воспользовался ее слабостью и …черт!!! Вот откуда папенькин бред про ее неискушенность! Теперь все стало на свои места. Поймав момент слабости, она «позволила» ему собой овладеть, потом последовало горькое раскаяние, обжигающий стыд, слезы и цепная реакция отца – стыд, раскаяние, чувство вины и желание ее загладить. Оп, подсекаем, и рыбка на крючке! Попался, Матвей Тимофеевич!
Только я, в отличие от него, своего коня попридержал, так что никакого чувства вины нет. Потому Никотинка и боится глаза поднять, гадая: «Что это значит?»
А это детка, значит, что играть будем по моим правилам. Я тебя отучу в чужие койки запрыгивать. Только подумал, и чуть не засмеялся – надо же, Макаренко – Сухомлинский в одном флаконе – уже вовсю вошел в роль преподавателя.
Машинально я еще что-то объяснял Никотинке, а мысли мои уже были в другом уроке. Ужасно хотелось воплотить свои мечты в реальность. Хотелось просто быть с Анютой в одном, желательно отгороженном от мира пространстве. Видеть забавных чертиков в глазах, которых она иногда выпускает на волю. Брать ее за руку. И даже испытывать на прочность ее целомудренные убеждения. Так забавно было наблюдать, как она чуть не взорвалась от моего, по сути невинного предложения. Хотелось еще засмущать ее, увидеть, как она краснеет и растерянно оглядывается (даже может в поисках чего-то тяжелого, чтоб меня треснуть).
Однако жизнь штука интересная, и любая из «хочушек» легко может исполниться, только совсем не в том виде, как ожидаешь. А если положить руку на сердце, то совсем бы лучше никак, чем так. И сегодня я в этом убедился.
Анюта воплотила мое почти хулиганское желание, однако под угрозой неисполнения оказались все другие, намного более существенные.
Глава 12
К вечеру приехал тот самый Распопов, который, по всей видимости, целенаправленно и подложил родителю свинью, то есть Никотинку.
– Сын, попроси Анну, пусть приготовит нам кофе, и зайди в малую гостиную. Хочу тебя познакомить с деталями будущего проекта, – озвучил мне список задач Матвей Тимофеевич.
Маленькая гостиная отличалась тем, что изначально была предназначена для доверительного общения. Небольшой столик в центре, вокруг неглубокие уютные кресла. Можно и коньячком побаловаться, и кофе, и сигары выкурить.
Анюту я нашел на кухне, она разбирала посудомойку, придирчиво осматривала тарелки и расставляла их на полки. Едва не забыв, зачем пришел, я снова залюбовался ее фигуркой. И снова она меня удивила – словно почувствовав мое присутствие, оглянулась. Но испуга в глазах уже не было.
Передав просьбу отца, я поднялся наверх, стараясь не расплескать то теплое состояние, которое неизменно возникало, когда я видел эту невозможно притягательную домашнюю фею.
Хотя одного взгляда на будущего партнера хватило, чтоб волшебство растворилось. Моя интуиция просто побагровела от натуги, сигналя, что это плохой человек, редиска, и как оказалось, она опять была права.
Откормленый, сытый боров с маленькими изюминками хитрых глаз. На голове обширная гладкая поляна, окруженная чахлой седеющей растительностью, которую хозяин не осмелится убрать совсем. И что самое неприятное в нем – маленькие черные усишки, делавшие его похожим на таракана.
– Знакомься, Игорь, мой сын, Тимофей, – представил меня по правилам этикета старшему по возрасту и уже находящемуся в помещении гостю папенька. Однако тот не соизволил вынуть свой зад из объятий кресла и встать, раз уж мы будущие партнеры. Поэтому у меня и создалось впечатление, что сейчас я должен буду влезть на табурет и прочитать стишок.
Однако неприятности на этом не закончились.
Вошла Анюта с дымящимися чашками кофе и вазочкой с какими-то плюшками. Поставив чашку перед отцом, она зашла с другого края столика и только собралась поставить чашку перед гостем, как тот, попутав берега, смачно шлепнул ее по заднице.
– Ого, Матюха! Какая сладкая у тебя курочка! Отпустишь покататься со мной?!
Я просто физически почувствовал Анин вдох, будто она приготовилась нырнуть в холодную воду, и поймал ее взгляд бешеной кошки. Это окончательно меня вздернуло, и я уже подхватился было, чтоб врезать между его мелких похабных изюминок, но не успел…
Она вздрогнула всем телом и покачнулась, в результате чего две чашки – моя и тараканова оказались у него на том месте, на котором, очевидно, он и приглашал прокатиться.
Таракан подскочил, бешено вращая изюминами. По части матов, которые вылетали из него, как из пулемета Калашникова, он обогнал бы всех портовых грузчиков мира. Я подорвался из своего кресла, чтобы в случае необходимости стать живым щитом для Анюты. Однако она опять справилась сама, погасив ярость своим оглушающим воплем.
– Ой, простите ради Бога! – и две руки сложенные в молитвенном жесте. – Ой, простите! О Боже, что я наделала!
Ее отчаянный визг произвел нужное впечатление. Матвей Тимофеевич поспешил к пострадавшему, очевидно, желая дать дельный совет по ликвидации последствий. Сам таракан, видимо, обрадовался тому, что так вышло – ибо ночной вояж с придурочной служанкой мог бы обернуться еще худшими последствиями.
– Игорь, бегом в душ, под холодную воду, потом я тебе дам одежду, а эта негодница отвезет в химчистку. Анна! Не ори так, будто это на тебя поднос опрокинули!
– Я сейчас все уберу!
– И химчистка за твой счет! В наказание!
– Да, конечно, Матвей Тимофеевич! Я так виновата!
Благо ванная комната находилась на этаже рядом, и сопровождение Распопову не понадобилось.
Отец, проводив его до двери, вернулся и окинул тяжелым взглядом с ног до головы застывшую с прижатыми к груди руками Анюту. Ее поза выражала самое искреннее сожаление и едва ли не вселенскую скорбьь.
– Я сейчас все уберу.
Я рухнул на кресло и уткнулся лицом в ладони, отчаянно сдерживая рвущийся ржач. Приступы смеха меня буквально душили, и чтоб не задохнуться и хоть как– то сбросить напряжение, я просто закашлялся.
Если б это было первое выступление Анюты, я бы купился с потрохами! Девочка идеально отыграла драматическую сцену с заламыванием рук и аналогом «Простите, барин!»
Папенька купился и, образно говоря, погрозил пальчиком.
– . Как ты могла? Тарелки вроде не била.
Анюта горестно шмыгнула носом.
– Ну хватит!
Подавив, наконец, свой смех, я глубоко вдохнул и обрел дар речи.
– Матвей Тимофеевич! А вам не кажется, что это ему кара небесная прилетела?! Что он о себе возомнил, Казанова плешивый? А то, что Анна немного неловкая, так мы исправим, я как раз тебе хотел сказать, что собираюсь научить ее играть в теннис. Мне необходим партнер. А пока за мячиками будет бегать, так и неуклюжесть уберется. И кстати, первый урок Нике я дал.
Глава 13
Да, похоже, из меня актриса так себе получилась. Во всяком случае, сынок барский, он же младший Барковский, меня раскусил. Это минус. И, кажется, ему доставляет удовольствие мой театр. Это плюс. Вон закашлялся бедный, покраснел от натуги. Но мне и самой понравилось. Правда, больше хотелось этот поднос перевернуть прямо на голову похотливого борова, но тогда никак нельзя было бы списать на случайность.
До чего ж козлы бывают! Если прислуга, так уже и не девушка, и можно похабничать?!Я все еще возмущалась. Но не успела метнуться за тряпкой, как Барковский меня остановил.
– Ну вот, видишь, Ань, как все удачно сложилось?! Теперь я могу с чистой совестью отрывать тебя от работы по дому в своих корыстных целях. А в компенсацию оплачу химчистку этому господину.
– Спасибо, не откажусь, – слегка склоняю голову в знак признательности.
– Давай, гостя проводим и немного поиграем. Ты как?
«Как, барин, изволите», – ехидничаю я про себя и вслух отвечаю:
– Согласна.
– Тогда в семь я жду тебя в холле. Форма одежды спортивная.
Быстренько убрав следы торжества моей справедливости в гостиной, я ретировалась от греха подальше. Надеюсь, кофе больше сегодня никому не захочется. А то, если что, могу и угостить!
Плюхнувшись на свою кровать, я блаженно растянулась на ней. Мысли толпясь и толкаясь, устроили в голове несанкционированный митинг. Только сейчас осознала, как вымоталась за эти дни.
После клинниговой уборки мне было не совсем трудно поддерживать чистоту. Там потру, там подмету. Больше всего я боялась того, что в договоре прописано, как «следить за вещами». Постирать – это ерунда, Аня вымуштровала меня, и я, как на экзамене, могла оттарабанить названия всего, что нужно для стирки, все средства, все режимы стиралки. А вот глажка! Этот парогенератор вызывал у меня такой же ужас, как и ядерный реактор.
Однако я нашла способ и эту проблему с успехом разрешить. Через пару дней после клининга я снова улучила момент, когда все ядовитое семейство расползется кто куда, и вызвала Аню, обеспечив ей алиби перед родителями. Прямо как в сказке про Василису Премудрую. На поверку, не такая уж она и мастерица была, если за нее мамки-няньки все делали.
Самое главное – я положила начало тому, зачем я сюда явилась! Прицепила камеру к раме картины в кабинете Барковского. Очевидно, эта злосчастная бумажка должна лежать у него в сейфе. А раз сейф с кодовым замком, то рано или поздно я смогу отсмотреть нужную комбинацию. А вдруг там ее нет?! Об этом я боялась и думать. Тогда придется вербовать союзников. Хотелось в союзники взять этого красавчика. Вопреки здравому смыслу, почему-то я надеялась, что он ни при чем. Услужливая память тотчас подбросила те кадры, на которых он щеголял с голым торсом.
Мамочки родные! На художке мы даже с натуры рисовали мужчин – моделей. Они являли собой образчики пропорциональной, канонной красоты. Но никто и рядом не стоял по притягательности. Барковский имел парочку лишних килограммов, у него даже не прямо так уж и просматривалась пресловутая V зона. Просто накачанный мужской торс. Его это не портило.
И несмотря на то, что мы по факту из враждующих кланов, я почему-то тогда залипла на нем глазами. Он был похож на молодого сильного тигра, у которого под гладкой шкурой перекатываются стальные мышцы. И у моего тигра тоже была гладкая кожа. А после тренировки она еще была покрыта мелкими бисеринками пота.
Мне кажется, что я бы с удовольствием пересмотрела трудовой договор и внесла бы в мои обязанности еще и пункт «Промакивание полотенцем барского тела после тренировок». И моя распоясавшаяся фантазия глумливо добавила – и после душа.
Вот же ирония Судьбы – созвучие Барковский и барин. Я так ляпнула, потому что хотела позлить, но он…
Мысли путались, окончательно сбивая меня с толку. Его искренняя, какая-то мальчишеская улыбка, сегодняшний «здоровый детский смех»..
Я не большой специалист по определению человеческой натуры с первого взгляда, но интуиция не желала слушать доводов разума и упрямо бубнила, действуя мне на нервы, «он хороший».
Приходилось признать, что он не напыщенный болван, а вполне демократичный барчук, который уважительно относится к прислуге. Но меня терзают сомнения… Что значат его улыбки и какой-то восторженный, прямо – таки телячий взгляд? И его навязчивое желание научить меня играть в теннис. Хых!!! Ну – ну! Тут вам не девочка с улицы – хоть я уже и не подтверждала разряд, но по факту первый взрослый заработала в пятнадцать лет.
И пусть я давно не тренировалась, но почему-то уверена, что смогу надрать задницу самонадеянному красавчику. Но это потом. Сейчас, конечно, я дам ему возможность почувствовать себя великим тренером – прикинусь совершенной неумешкой.
Мужчины ж как дети! Впадают в прелесть от осознания собственной значимости, любят быть первыми, любят завоевывать. Наверно, это и есть мужская суть – достигаторство, мамонта в пещеру и если что «Молчи женщина».
Осторожно, будто легкий ветерок тронул какую-то тонкую струну моей души – или мне показалось, или Барковский готов был грудью защитить меня, когда этот свин подхватился и чуть не ударил меня. Черт! Почему – то хочется верить, что Тимофей бы это сделал.
Тимофей. Тима. Тим. Вот даже имя у него непривычное. Как – то тепло прокатывается по языку, словно напрашивается на ласку. Оно совсем как итальянское «ti amo» – я люблю.
Я сладко зажмурилась и обхватила себя за плечи. Вопреки логике, этот Тиамо мне очень нравился. И, как любила говорить Скарлет: «Я подумаю об этом завтра». А сейчас я буду изображать неповоротливого смешного курчонка и ловить его снисходительно-покровительственно – радостный взгляд.
Хорошо, что я захватила спортивные шорты – дворняжки. Сверху футболка – и компании, заключавшие контракты с Курниковой и Шараповой выдерут волосы на голове и посыплют ее пеплом. Легкие кроссовки. И я лучшая модель теннисистки. Ровно в семь спускаюсь вниз и нос к носу сталкиваюсь с Вероникой Патрикеевной.
– А ты куда собралась? – гневливо вздергивается бровь боярыни столбовой.
– Тимофей попросил меня подавать ему мячи, – снова изображаю такую святошу, что ангелы все крылья пообкусывают от зависти.
– Вообще-то нужно было у Матвея Тимофеевича спросить, – теперь высокомерно задирается и носик.
Да, конечно, помню я, где мое место – на ящике с золой!
– Отец в курсе, – сам Аполлон свет Матвеевич спускается вслед за мной. Очевидно, на стерву он действует, как дудочка факира на кобру, поэтому градус добродушия в ее голосе чудесным образом повышается, и она могла бы сразить меня наповал, будь у меня менее крепкая психика:
– Да, Анна, можешь называть меня просто Вероника.
Бинго! Определенно, Тимофей губит талант дрессировщика. Еще немного, и она своим клювиком у него с руки еду будет брать.
– Идем? – это он уже ко мне.
– Идем, – и добавляю: – Те.
Если посмотреть со стороны, то картина просто идиллическая – молодой мужчина в полном расцвете сил и юная девушка, с определенным интересом друг к другу, собираются заняться спортом.
Но, к сожалению, все не так. Я служанка, он хозяин, я шпионка, он сын врага, если сам не враг. Ну за что со мной Судьба так? В кои – то веки мужчина понравился, и тот…Правда, клеймо врага еще под вопросом.
Барковский взял три ракетки, от вида которых я облизнулась. Дорогие. Качественные.
– Выбирай, – предложил он с выражением карапуза, щедро делящегося игрушками в песочнице.
От проснувшегося азарта у меня внутри словно образовалась пустота, как на американских горках, когда стремительно летишь вниз. Дух соперничества, который всегда подогревает интерес, помноженный на личный интерес, включили во мне реактивный двигатель. И его нужно как-то сдерживать, чтоб не забыть условия игры. А как хотелось сейчас с головой окунуться в соревнование! Почувствовать драйв от вида такого же разгоряченного соперника, отбивать сложные мячи, с восторгом посылать сопернику крученые! Подпрыгивать, дотягиваться, бегать, полностью выкладываясь, по корту.
Я чуть не взвизгнула от предвкушения. Но тут пришлось притормозить эмоции и напомнить себе, кто я сейчас есть. Простая девчонка, у родителей которой не было денег на всестороннее развитие ребенка.
Я взяла одну ракетку, и душа снова запела, причем так громко, что я чуть не провалила всю операцию. Она идеально подходила Тиму, но мне нужна была граммов на пятьдесят легче.
– Да-а, тяжелая, я к таким не привыкла! – вырвалось у меня, и тут же я поймала недоуменный взгляд Тима.
– А как ты могла привыкнуть?
Упс! Одна фраза провалила мою конспирацию. Срочно, Агуша, включай мозги. Для начала делаю правильное лицо, типа «Сами мы не местные», но боюсь, что скоро на Барковского это не будет действовать. Хорошо, что он еще не устроил допрос с пристрастием – почему я включаю святую простоту.
Под пристальным взглядом цепенею, как кролик перед удавом и, наконец, выдыхаю:
– Ну так выбивалка для ковров – это та же самая ракетка. И чтоб ею размахивать, тож сила нужна, – выкручиваюсь я и жадно вглядываюсь в лицо Тима – съел или нет?
Но определенно, съел. Покровительственная улыбка появляется на лице, и похоже ему нравится моя незатейливая рабоче-крестьянская простота. Да и к тому же заподозрить меня в шпионской деятельности – это самое последнее, что может прийти в голову адекватному человеку. Они не баснословно богатые олигархи, не криминальные тузы, чтоб при приеме на работу делать ДНК – тесты всех родственников соискателя. Мало ли, а вдруг дед в десятом колене психом был?
– Вот смотри, чтоб не травмировать кисть, ракетку нужно не так держать, как пылевыбивалку. Девочки чаще всего используют две руки. Правой рукой держим за конец, а левой перехватываем рядом. Вот так! – с этими словами Змей-Искуситель зашел ко мне со спины, практически касаясь ее своей грудью, и, вложив мне в руку ракетку, накрыл своей ладонью сверху.
Не знаю, заметил ли он, как я вздрогнула, словно меня прошил электрический импульс. От его прикосновения мою кожу словно обожгло крапивой. Но иголочки оказались совсем не болючие, а наполненные каким-то эликсиром наслаждения, который игристым потоком растекался по телу.
Я почувствовала, что еще чуть-чуть, и ноги перестанут меня держать. От жаркого дыхания, которое ласкало мою шею, я сама плавилась и неотвратимо превращалась в безвольную субстанцию, состоящую из крошечных пузырьков блаженства.
И чтобы окончательно лишить меня всякой способности мыслить и осознавать реальность, своей левой рукой он припечатал и мою левую к ракетке. И я оказалась полностью в нем, в тесном кольце его рук.
Вот, наверно, поэтому у меня и нет жениха. Мое тело ни на кого так не реагировало! Я ведь даже не представляла, что такое может быть! Во мне стремительно рождалась женщина, почувствовавшая своего мужчину. Того, от чьих прикосновений теряешь связь с миром, разлетаешься на мелкие атомы. Мне показалось, что время остановилось, и только гулкие удары собственного сердца напоминали о реальности. Боюсь предположить, но, кажется, и Тим завис. Божечки, как же хотелось, чтоб и он испытывал то же, что и я!
Хорошо, хоть я начала думать! С огромным сожалением сбросив гипнотический кокон, я шевельнулась и сглотнув предательский комок, попыталась непринужденно спросить о наших дальнейших планах. Насколько это вообще было возможно.
– Тимофей! Кажется, мы самую первую часть обучения разобрали!
И-и-и-и! И он тоже! Тоже почувствовал это. Убрав левую руку, он чуть отстранился и едва смог хрипло выговорить:
– Значит, теперь учимся подавать мяч. Для этого…, – он рассказывал, а я слушала только его голос. Благо вся информация нужна мне была, как лошади мерседес.
Глава 14
