Текст книги "Золотые узы"
Автор книги: Зита Кристиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Глава 15
Роковая минута приближалась. Аурелия благодарила притягательную силу громкой музыки и разбавленного виски, которые переманили обитателей гостиницы в салун напротив. То, что они с Клейтоном собирались делать, было не для взглядов и ушей любопытных. А перегородки здесь такие тонкие!
Клейтон уже заходил днем и рассказал, какая суматоха царит на станции Весы, где груз взвешивается перед отправкой на вершину. Там тысячи людей, некоторые в очень странной одежде и говорящие на непонятных языках, поставили сотни палаток и навалили горы припасов. «Можно подумать, – заметил невесело Клейтон, – что на Весах собралось все население Земли».
Аурелия надеялась, что он извинится за то, что решил играть на кольцо Виолетты, но Клейтон не сказал об этом ни слова. Однако он уже слышал про операцию, которая была сделана миссис Хиггинс.
Аурелия сидела у окна в лучах заходящего солнца и читала учебник по хирургии. К своему удивлению, Клейтон вдруг понял, что очень рад ее видеть.
– Это правда? – спросил он. – Вы сделали операцию жене Отиса Хиггинса?
Аурелия расплылась в улыбке, закрыла учебник и прижала его к груди.
– Да!
– А стоило это делать? Что, если бы она умерла?
– Без операции она бы точно умерла. А больше здесь врача нет.
– Но откуда вы знали, что у вас получится?
– Я и не знала.
– Боялись?
– Очень. Но я ничего не забыла! И миссис Хиггинс не умерла. Сейчас за ней старательно ухаживает ее муж. Я думаю, что женщина выздоровеет.
– Похоже, вы очень горды собой.
– Очень!
Клейтон помедлил секунду и добавил:
– Я тоже горжусь вами.
Аурелии давно хотелось, чтобы Клейтон не только признал ее профессию, но и уважал бы ее. Сейчас девушка ликовала.
Потом они долго разговаривали. Клейтон спросил ее, как она пришла к решению учиться на врача, и Аурелия рассказала про Нану и их уговор.
Клейтон наконец понял, почему ей так дороги серебряные пряжки, револьвер и кольцо.
– Ну что ж, – наконец напомнил он, – вам не кажется, что пора заняться револьвером?
– Да, конечно, – ответила Аурелия, и вдруг с нее слетела самоуверенность, исчезли радость от успеха и стремление дерзать.
– Аурелия, вы побледнели! В чем дело?
– Я просто устала.
Ну что ему сказать? «Вы мне нравитесь, несмотря на ваше стремление покарать мою сестру? И одно только воспоминание о ваших прикосновениях нарушает мое душевное равновесие?»
– Просто устала, – повторила она. Расправив широкую юбку, Аурелия смотрела, как он достает из мешка широкую кожаную ленту.
– Мягче кожи я не нашел. Потрогайте – тонкая, но прочная.
Аурелия знала, что Клейтон прикрутит этой лентой револьвер к ее ноге, и постаралась придать голосу деловую интонацию:
– Ну так что, начнем?
– Да, пожалуй. – Клейтон оглядел пустую комнату. – Мы тронемся утром. Тогда уже этим заниматься будет некогда. И кругом будет слишком много народа. Если сделать это сейчас, вы сможете походить с револьвером часок-другой и убедиться, что вам удобно. А если передумаете…
– Я не передумаю, – сказала Аурелия. – Принимайтесь за дело.
Видя, что она не трогается с места, Клейтон спросил:
– А револьвер вы не собираетесь достать?
– Ах да, конечно! – сказала Аурелия, прошла через комнату и достала «кольт» из медицинского сундучка.
Клейтон хлопнул рукой по стулу, показывая, что на него нужно поставить ногу. Аурелия подумала, что танцовщицы в мюзик-холле без всякого стыда показывают всем свои ноги. Интересно, когда они в первый раз поднимали юбку, им было так же стыдно, как и ей сейчас? Во всяком случае, от стыда они не умерли. И она не умрет.
Держа револьвер в руке, Аурелия подошла к стулу, взялась рукой за спинку и поставила ногу на сиденье, чувствуя, как покачиваются расшатавшиеся ножки.
Залившись краской, она медленно подняла сначала верхнюю коричневую, потом белую нижнюю юбку, обнажив ботинки с серебряными пряжками. Клейтон с видимым удовольствием следил за ее движениями. Аурелия представила себе свою позу – столь же откровенную, как и у танцовщиц из мюзик-холла.
– Наслаждаетесь? – спросила она, наполовину сердясь на его улыбку, наполовину радуясь одобрению у него в глазах.
– Еще бы! – усмехнулся Клейтон.
Странно, но она сейчас чувствовала себя и страшно уязвимой, и обладающей огромной силой.
– Не останавливайтесь, – сказал Клейтон.
Аурелия вперила взгляд в стену напротив и одним резким движением подняла юбку выше закрытого чулком колена и выше круглой резинки, обнажив полоску голой кожи под кружевным подолом сорочки.
– Ну давайте! И побыстрей!
– Вы не представляете, что я сейчас чувствую.
Она слышала его учащенное дыхание и чувствовала, как дрожат его руки. Клейтон опустился рядом на одно колено – у Аурелии мелькнула глупая мысль, что в такой позе обычно делают предложение.
– Холодно! – вздрогнув, воскликнула она, когда металл прижался к ее голой коже.
– Не дергайтесь, – сказал Клейтон. Господи, Аурелия, вы вся покрылись гусиной кожей. Да посмотрите же, как у меня получается!
– Не хочу!
Но все-таки она взглянула вниз, почувствовав у себя на ноге его горячее дыхание.
– Согрелись? – Он не смотрел вверх и не видел, как Аурелия взволнована.
– Готово! – наконец объявил Клейтон и убрал кончик ленты под повязку.
Он встал и отступил назад. Аурелия торопливо опустила юбку и сняла ногу со стула.
– Тяжело, – сказала она.
Клейтон потер ладони о бока и заложил руки за спину, словно борясь с желанием снова прикоснуться к девушке.
– Еще бы. У вас к ноге привязаны два фунта железа. Попробуйте пройтись.
Аурелия прошлась по комнате, вспоминая тепло его рук на своей коже. Она даже вышла в общую комнату и пришла назад.
– Немного мешает ходить. Но я привыкну.
Вдруг Клейтон решит, что надо привязать револьвер по-другому! Нет, хватит, а то у нее совсем ум за разум зайдет.
– Ну и ладно. – Он внимательно посмотрел на место, где под юбкой был револьвер. – Ничего не видно. У вас там столько внизу всяких одежек.
Надо, наверное, его поблагодарить. После той сцены, которую она устроила возле канатной дороги, Клейтон мог бы попросту сказать ей: «Поступайте с револьвером как знаете». И он одобрительно отозвался об операции, которую она сделала. Только свободный от предрассудков человек мог сказать, что гордится ею. Во многих отношениях Клейтон – прекрасный человек. И видно, что она ему нравится. Ее тоже влечет к этому мужчине. Больше того, если бы не их разногласия из-за сестры, Аурелия могла бы далеко зайти в их отношениях.
Вдруг, поддавшись невольному порыву, она обняла Клейтона за шею, и со словами «Благодарю вас, Клейтон!» поцеловала его в губы.
Поскольку единственной поклажей был медицинский сундучок, Клейтон и Аурелия шли довольно легко, хотя им и не удавалось обогнать поток людей, движущихся в том же направлении. К восьми часам они достигли Кемп-Плезант.
Клейтон взял Аурелию за руку и крепко ее держал, пока они шли через таившую страшные воспоминания долину. Следы их схватки с гризли уже замело снегом, а остатки медвежьей туши растащили дикие звери. К полудню они молча прошли еще три мили. Тяжело навьюченные лошади шли с трудом. Упряжки разнопородных собак тащили нарты с поклажей, раз в двадцать превышавшей их собственный вес.
– Говорят, откопали еще три тела, – объяснил Клейтон, указывая на горку недавно сложенных камней. – Весной, наверное, найдутся еще.
– Эта дорога ведет не к богатству, а к разочарованиям и горю.
Клейтон ласково обнял ее за плечи и повел дальше.
За следующие две мили они поднялись еще на тысячу футов над уровнем моря. Узенькая тропа, на которой там и сям лежали валуны, огибала гору, постепенно поднимаясь все выше. Над ней стоял стон измученных людей и животных. Собаки скулили, лошади от страха испуганно ржали, люди бранились…
Аурелию пробрал мороз при звуке подков, скребущих по камню. Она задохнулась от ужаса. Ей еще никогда не приходилось слышать отчаянный крик погибающей лошади. Девушка заткнула уши, чтобы не слышать хруст ветвей, которые ломало падающее в пропасть животное, и его глухие удары о валуны. Наконец наступила тишина.
– Не смотрите вниз, – предупредил Клейтон, когда движение возобновилось.
Они поднимались все выше, проходя мимо брошенных вьюков и заплечных мешков. Поначалу Аурелия думала, что их владельцы прошли вперед с тем грузом, который смогли унести. Но постепенно осознала, что одни бросили свои припасы, отказались от своей мечты, а другие нашли могилу под снегом.
Наконец Клейтон с Аурелией добрались до площадки с весами и показали таможеннику квитанцию за отправленный по канатной дороге груз.
– Ну, как вы? – спросил Гардиан.
– Ничего, – с трудом проговорила она застывшими губами.
Клейтон снял перчатки, согрел дыханием руки и приложил их к щекам Аурелии. Губы его были крепко сжаты, словно удерживали рвущиеся с них слова.
А может быть, он просто так же устал, как и Аурелия, так же потрясен увиденным.
– Сдаваться поздно. Надо добраться до Доусона и найти вашу сестру. – Клейтон резко оборвал себя. – Извините.
– Ничего.
Так же как и он, Аурелия не хотела ворошить старые обиды. Их конфликт может разрешиться только в Доусоне. А пока что Аурелия будет вместе с ним идти вперед и скрывать гложущие ее страх и сомнения.
Через три мили Аурелия увидела страшный Чилкутский перевал. У нее чуть ноги не подкосились. Это была почти отвесная обледенелая стена, по которой ползли вверх крошечные, издали похожие на муравьев люди. Держась за натянутую вдоль «тропы» веревку, маленькие фигурки – шаг за шагом – карабкались наверх.
Кругом слышалась отчаянная брань: люди наконец-то убедились, что индейцы говорили им правду: вьючные животные перевал не осилят. Некоторые разворачивали лошадей и отправлялись назад. Им придется идти через перевал Петерсена, не такой крутой, но более длинный.
Тощие, с натертыми спинами и разбитыми ногами, животные сбились в кучу, ожидая от своих хозяев дальнейших приказаний, корма и ласки. Но испытания лишили их хозяев последней человечности.
– Не могут же они просто бросить здесь животных! – воскликнула Аурелия.
– Вы им не поможете, – сказал Клейтон и, обняв девушку, потащил дальше.
– Ну что-нибудь ведь можно сделать! – возмутилась Аурелия, вывертываясь из его рук и в ужасе оглядываясь на покинутых животных. – Это же бесчеловечно!
Клейтон схватил ее за плечи и повернул лицом к себе.
– Такова цена, которую упрямцы платят за то, чтобы найти золото.
У Аурелии на глазах выступили слезы, но Клейтон не дал ей расплакаться и потянул вперед.
– Вы справитесь, Аурелия. Только не оглядывайтесь. И не смотрите вниз.
Девушка понимала, что он старается ее приободрить. Но она совсем пала духом. Казалось, силы оставили ее, надежда угасла, она не могла смириться с такой жестокостью. Но Клейтон схватил ее за руку, и они начали подъем.
Аурелия чувствовала, как напряжен каждый ее нерв и как остатки сил улетучиваются в воздух, который с каждой минутой становился холоднее. На лбу выступил пот, и мучительно колотилось сердце. Она выпустила руку Клейтона и свернула на площадку, выкопанную в снегу для передышки. Клейтон прислонился спиной к ледяной стене и сказал:
– Обопритесь об меня и отдохните.
Но вот отведенные на отдых несколько минут истекли.
– Ну как, справитесь? Вершина горы находится на высоте четырех тысяч футов. Осталось совсем чуть-чуть.
– Сколько на это уйдет времени?
– Трудно сказать. Большинство доберутся до вершины за час, но все зависит от того, какой они несут груз и как часто останавливаются на отдых. Один человек сказал мне, что поднялся за шесть часов.
Аурелия застонала и прижалась к груди Клейтона. Его обледеневшая куртка была твердая, как доска. Лед царапал ей щеки.
– Но и здесь ведь нельзя отсиживаться, правда? – сказала Аурелия, собрав всю свою волю. – Пошли.
Клейтон грустно улыбнулся.
– Не спешите. Если какая-нибудь добрая душа не пропустит нас вперед, мы тут несколько часов простоим, пока сумеем втиснуться в цепь.
Плотная шеренга людей тянулась до самых Весов, и в ней не было ни единого просвета.
– Пожалуйста, – крикнула Аурелия проходившим мимо. – Вы не пропустите нас?
– Проходите, мэм, – сказал один. – Женщина, которая сумела дойти почти до вершины, заслуживает, чтобы ей помогли.
Аурелия поблагодарила, и они втиснулись в цепь. Клейтон встал впереди нее. Но около высеченных в ледяной стене ступеней у нее подкосились ноги. Люди ползли на четвереньках, цепляясь за лед чуть ли не ногтями.
– Золотая лестница, – объяснил ей Клейтон. – Вставайте на четвереньки, Аурелия. Иначе не получится. Хватайтесь крепче и не останавливайтесь.
Да как тут можно остановиться? Сразу упадешь вниз. Засунув юбку между ног, Аурелия встала на четвереньки и поползла наверх. Лед рвал кожу перчаток, осколки льда царапали ей щеки. Она проклинала свою длинную юбку. И свой корсет. И жажду обогащения, которая превращала людей в зверей. И Виолетту.
– Эй, живее! – крикнул кто-то сзади. – Скоро стемнеет.
Ветер здесь был еще сильнее, бил в лицо снегом и каменной крошкой. Щеки Аурелии горели. Глаза слезились. Но в ту минуту, когда ей показалось, что больше нет сил сделать ни шагу, она оказалась на площадке. Вершина! Аурелия посмотрела наверх. Над ней развивался английский флаг.
– Дошли! – крикнул Клейтон, обнял ее и поцеловал.
Губы у него были такие же холодные и твердые, как и у нее, но Аурелию это не смутило. Как не смутило и то, что мужчина поцеловал ее на глазах у всех. Хотелось, чтобы он поцеловал еще. Он так и сделал, и по телу Аурелии разлилась волна блаженного тепла, а на глазах выступили слезы радости.
Клейтон отступил и широко улыбнулся. В его бороде, как и у нее в волосах, сверкали льдинки.
– Вы хоть понимаете, как мало людей могут похвастаться тем, что осилили Чилкутский перевал?
Взявшись за руки, Аурелия и Клейтон торжественно вошли в палатку-столовую. На них устремились все взгляды – женщина на Чилкутском перевале?
– Два обеда, – сказал Клейтон хозяину столовой. – Порция виски, чашка чаю, разведите для нас огонь. – И, взглянув на Аурелию, добавил: – Моя дама замерзла.
– Дрова у нас стоят два доллара за фунт. Так развести огонь или нет, мистер?
– Да, на десять долларов! Моя дама это заслужила.
– Я тоже хочу выпить виски, – сказала Аурелия.
– Вот молодец! – одобрительно зашумели мужчины. – Это вы тоже заслужили.
Хозяин загрузил дровами железную печку и поднес к ним спичку. Потом взял ящик, перевернул его вверх дном и предложил Аурелии.
– Садитесь, мэм. Сейчас я принесу вам виски.
А чаю придется подождать. Не знаю, есть ли у меня чай.
Аурелия села на ящик и закрыла глаза. Вдыхая запах горящего дерева, она растирала руки. Как хорошо! Она открыла глаза только для того, чтобы взять рюмку с виски. Горло словно обожгло, и это тоже было прекрасно.
Клейтон принес ящик и сел рядом. Он сиял башмаки и поставил их перед огнем. Потом стянул носки и повесил их на решетку позади печки.
– Сейчас не время стесняться, – сказал он, встав перед Аурелией. – Если не хотите обморозиться, снимите сапожки. И чулки тоже.
– Но я вижу в палатке пограничников, – прошептала она. – Вы не забыли про мое наследство?
– Как я такое забуду! – Он подмигнул и, ухватив ее за ногу, стащил сапожок, потом другой. – Правда, так лучше?
Аурелия кивнула и пошевелила пальцами ног в мокрых чулках. Стараясь не поднимать юбку высоко, Аурелия сняла черные хлопчатобумажные чулки и протянула их Клейтону. Тот повесил их на решетку рядом со своими носками.
Съев две тарелки супа из бобов и большой ломоть кукурузного хлеба, Аурелия почувствовала, что у нее слипаются глаза. Хоть немного поспать! Хозяин дал Клейтону одеяло, и он накинул его на плечи Аурелии. Так она и проспала два часа. Лишь изредка в ее сознании всплывала фраза: «Моя дама… моя дама».
– Просыпайтесь, соня! Одевайтесь. Мы должны пройти через таможню.
Они вышли наружу и встали в очередь: надо было заплатить таможенный сбор.
Все ежились от холода. Те, кто сумел найти в снегу сваленные с канатной дороги вещи, устанавливали палатки. Другие переминались с ноги на ногу с поклажей на спине.
– Как, не трусите? – спросил Клейтон, когда подошла их очередь.
– Чулки у меня сухие, ноги в тепле. Все отлично.
– Я не это имел в виду. – Клейтон со значением покосился на ее юбку.
– Следующий! – крикнули из палатки.
– Сколько вас? – спросил таможенник, когда партнеры подошли к его столу, и Аурелии показалось, что «кольт» вдруг стал вдвое тяжелее.
– Трое, – ответил Клейтон. – Третий, молодой человек по имени Пойзер, пока остался в Каньон-Сити. Он присоединится к нам, когда выздоровеет.
Таможенник поднял голову от бумаг.
– Пойзер? Пойзер? – И тут он вспомнил. – Это не тот, что голыми руками убил гризли?
– Господи! – вырвалось у Аурелии, а Клейтон закатил глаза.
– А вы – та красивая леди, чью жизнь он спас, да? Ну что ж, идите устраивайтесь на ночь. И не беспокойтесь о своем друге. Мы его встретим по-царски.
– Спасибо, – сказала Аурелия и толкнула Клейтопа локтем – дескать, поблагодарите его тоже.
– Имущество свое собрали? – спросил таможенник.
– Оно там, около канатной дороги, – сказал Клейтон, подавая таможеннику квитанцию. – Это на багаж всех троих.
Таможенник внимательно просмотрел бумагу.
– Значит, вы доктор, – сказал он, ставя на бумагу печать и возвращая ее Клейтону.
– Нет, доктор не я, а эта дама. Мисс Аурелия Брейтон.
Аурелия кивнула таможеннику и улыбнулась. Тот продолжал что-то писать, а она обернулась к Клейтону и встретила его равнодушный взгляд.
– Понятно, – сказал таможенник, поднимая глаза от бумаг. – В наших краях трудно найти врача, так что выбирать не приходится. С вас девяносто долларов – по тридцать за каждого.
Клейтон уплатил требуемую сумму и словно ждал чего-то.
Таможенник спросил:
– Оружия с собой, кроме винтовки, никакого не везете?
Глава 16
– Нет, – ответил Клейтон.
– А вы, мэм?
– Нет. – У Аурелии замерло сердце.
– А спиртного?
– Нет! – твердо сказал Клейтон.
– Только немного спирта для медицинских надобностей, – добавила Аурелия.
Таможенник поставил печать па их документы и крикнул:
– Следующий!
Снаружи им в лицо ударил порыв холодного ветра. У Аурелии все еще бешено колотилось сердце.
– Спасибо вам, – сказала она Клейтону, имея в виду его помощь в сокрытии револьвера.
– Не за что. – Клейтон взял ее за руку и повел к канатной дороге. – Теперь мы разобьем палатки и ляжем спать.
Аурелия стояла в стороне, пока он заколачивал колышки и натягивал брезент, а память уже подсовывала ей мучительно-сладкие воспоминания…
В ту ночь она крепко спала, обрадованная успешным переходом через перевал и готовая преодолеть любые трудности, которые ждали их впереди. В какой-то момент она проснулась и прислушалась к звукам, доносящимся из соседней палатки. Клейтон храпел, чего она не заметила той ночью, когда они спали в одном мешке. Но это был не громогласный храп, который часто издавал ее отец, заснув в своем любимом кресле у камина. Клейтон лишь слегка похрапывал. «К такому звуку легко привыкнуть», – подумала она.
Солнце встало около четырех часов утра. В половине пятого вершина горы уже была облеплена людьми. Аурелию разбудили пробившийся в палатку яркий луч солнца, аромат кофе и лай голодных собак. Когда она вышла, Клейтон загружал нарты.
– А теперь нам надо все это спустить по другую сторону горы.
– Что понесу я?
Клейтон показал на два небольших мешка с рисом.
– Но я носила и вдвое больше!
– Поверьте, этого достаточно. При спуске у вас будут дрожать от напряжения ноги, и вы будете рады, что не несете более тяжелую поклажу.
Аурелия не стала спорить. Она уже убедилась, что чаще всего ее спутник оказывается прав.
Клейтон продолжал укладывать груз на нарты, а Аурелия подошла к краю площадки и посмотрела вниз – на тот путь, который проделала вчера. По ледяной стене уже ползли новые смельчаки. А чуть в стороне разыгрывались сцены, похожие на зимний праздник. Аурелия изумленно покачала головой. Люди, которые только что добрались до вершины и сбросили на землю свою ношу, немедленно отправлялись назад за новой. Они напомнили ей детей, резвящихся на горке с салазками. Некоторые съезжали с горы на пустых нартах, некоторые прямо на спине, некоторые верхом на лопате. Другие просто шли вниз пешком по заполненным снегом расщелинам. Скоро они снова наденут тяжелые заплечные мешки и снова поползут наверх. Только всепоглощающая страсть может заставить человека подвергать себя таким пыткам.
– Это вы доктор? – спросил незнакомец. Аурелия и не заметила, как Клейтон подвел к ней сурового вида мужчину.
Тревожный взгляд Клейтона подсказал Аурелии, что этот человек принес плохие известия.
– Да, – ответила она. – Чем могу вам служить?
– Мне вы ничем служить не можете. Себя я вам не позволю потрошить, как жену Хиггинса. Нет уж!
– Миссис Хиггинс? – Аурелию охватила паника: она узнала его, это был один из приятелей Отиса Хиггинса. – С ней что-нибудь случилось?
– Случилось! Она умирает. Отис послал меня за вами.
Несмотря на то что Аурелия только-только проделала это мучительное восхождение, она чувствовала себя обязанной сделать для миссис Хиггинс все, что было в ее силах.
– Сейчас я возьму инструменты и лекарства.
– Нет, погодите! – Клейтон положил руки ей на плечи и заставил посмотреть на него. – Я не пущу вас обратно вниз.
– Я должна…
– Ничего вы не должны!
– Клейтон, она умирает!
– Миссионеры, наверно, вернулись в город. Пусть они…
Но Аурелия уже бежала к своим вещам.
– Тогда я пойду с вами, – крикнул Клейтон ей вслед.
Аурелия его едва услышала. Она схватила свой медицинский сундучок и начала спускаться по узкой заснеженной расщелине. Какие симптомы бывают при инфекции? Температура? А главное, как это лечить? Когда Аурелия уходила, ее пациентка, казалось, уже выздоравливала. С чего же это ухудшение?..
А может быть, Отис в своем стремлении к чистоте слишком часто мыл дом, и миссис Хиггинс простудилась от сырости? Или открыл окно, чтобы проветрить комнату, и вызвал у жены переохлаждение? Или в доме было слишком жарко и густой воздух затруднял дыхание?..
Аурелия спешила. Иногда она едва продиралась между каменными стенами расщелины. Снег хрустел под ногами. Она не отказалась бы скатиться с горы верхом на лопате, как делали многие мужчины. И только оказавшись внизу, девушка вспомнила, что ей снова придется карабкаться наверх. Но Клейтон – надежная поддержка – был рядом.
Вдвоем они отправились к Хиггинсам. Перед тем как войти в дом, Аурелия старательно счистила снег с сапог. В доме ничего не изменилось с тех пор, как она здесь была в последний раз: аккуратно сложенная шаль миссис Хиггинс по-прежнему лежала в ногах постели, корзинки, украшенные ленточками, по-прежнему были полны выстиранного и починенного белья. В доме было так уютно, так славно, если бы не стоявший на столе гроб.
Аурелия чуть не расплакалась. Отис стоял возле этого ящика из плохо обструганных досок, положив руку на крышку, словно все еще лаская лежавшую в гробу женщину. Он посмотрел на Аурелию пустым взглядом. В красных распухших глазах было отчаяние. Он глухо сказал, нежно поглаживая шершавое дерево:
– Один мужик в Дайе наделал гробов после лавины, надеясь продать, когда сойдет снег и обнаружатся трупы. Так что мне повезло.
– Боже, какая жалость! Примите мои соболезнования.
При этих словах Отис выпрямился и поглядел на нее с ненавистью.
– Соболезнуете? После того, как сами загнали ее в могилу! Не притворялись бы, что умеете лечить, и моя Джуил была бы жива.
Аурелия знала, что Отис кричит на нее от горя, но все же стала оправдываться:
– Ваша жена никогда бы не выжила без операции.
– Однорукий коновал сделал бы операцию лучше, чем вы!
Аурелию трясло. Она хотела сказать, что старалась изо всех сил, но слова комом застряли в горле. Она снова потеряла веру в себя.
Клейтон не произнес ни слова. Его руки бессильно висели, его отстраненный взгляд был устремлен на Отиса Хиггинса, словно это он, Клейтон, стоял у гроба, и в нем лежала его мертвая жена. В его глазах темнела боль собственных воспоминаний, горечь собственной утраты.
Аурелии здесь нечего было делать. Опустив голову, она вышла наружу, и ее ослепило яркое солнце.
Она не смогла спасти Джуил Хиггинс. Она не смогла облегчить душевную боль Клейтона. У нее ничего не получилось, совсем ничего! Это отрезвляющее сознание своей никчемности сделало ее нечувствительной к мукам повторного подъема на гору. На этот раз, добравшись до вершины, они уже не радовались успешному восхождению. Их молчание было признанием обоюдной потери.
В тот вечер партнеры почти не разговаривали. На следующее утро они молча упаковали вещи и направились вниз по склону по другую сторону перевала. Спуск, как и предупреждал Клейтон, оказался очень трудным. С каждым шагом Аурелия чувствовала, как вес собственного тела и ноши словно ударяет ей под колени. У нее дрожали ноги, юбка цеплялась за сапоги и мешала идти. Клейтон тем временем сражался с нартами. Перекинув направляющую веревку через левое плечо и держа правую руку на тормозном шесте, он старался плавно проводить нарты через ухабы. Приходилось двигаться очень медленно.
На полпути вниз Клейтон и Аурелия устроили привал, поели холодного бекона с хлебом, выпили холодный кофе. Сердце Аурелии разрывалось на части, ей хотелось топать ногами, кричать и бить посулу. Но она молча делала все необходимое. «Откуда я взяла, что могу самостоятельно оперировать, да еще в не приспособленном для этого месте? Что я о себе вообразила? Ни один здравомыслящий доктор не решился бы на такое. А я ведь еще не настоящий доктор».
Закончив упаковывать продовольствие, Аурелия подняла глаза и увидела, что Клейтон приближается к ней с ножом в руке. Выражение лица у него было очень решительным.
– Когда-нибудь вы мне это простите.
– Что? Что я вам прощу? – Она попятилась. – Клейтон, что вы задумали?
– Стойте смирно. – Он наклонился и ухватил подол ее юбки. – Мне надо было это сделать еще до того, как мы вышли из Дайи.
Аурелия услышала звук разрезаемой ткани. И прежде, чем она успела сообразить, что происходит, Клейтон отхватил по низу юбки добрых тридцать сантиметров.
– Что вы сделали? – Аурелия ухватилась за подол юбки и потянула его вниз, пытаясь прикрыть бесстыдно выглядывавшую нижнюю белую юбку.
– Может быть, спас вашу жизнь. Нас и так на каждом шагу подстерегают смертельные ловушки. Не хватает еще, чтобы вы запутались в юбке и свалились в пропасть.
Еще на прошлой неделе она устроила бы страшный скандал и невыносимо страдала бы от сознания того, что всем вокруг видны ее икры. Но не теперь. Джил Хиггинс умерла, и Отис Хиггинс обречен прожить остаток своих дней в одиночестве. Лили Лоберж погибла. Вальдо Пойзер изуродован на всю жизнь – только потому, что хотел доказать, что он настоящий мужчина. А Клейтон, конечно, никогда не женится на Аурелии.
Еще несколько дней назад Аурелия устроила бы скандал, а теперь молча надела заплечный мешок и пошла вслед за Клейтоном вниз по склону.
Наконец они спустились в долину, но в радиусе десяти миль не оказалось ни одного свободного местечка, где можно было бы поставить палатки. Дул пронизывающий ветер, и Аурелия снова почувствовала, что не переживет этого пути и никогда не доберется до Доусона. Никогда. До города оставалось еще больше пятисот миль, а было уже 26 апреля.
Они побрели дальше. У озера Кратер Клейтон приладил вертикально к нартам шест и привязал к нему вместо паруса одеяло. Ветер надул одеяло, и нарты легко заскользили по льду. Следующим на их пути было озеро Длинное. Клейтон снова поставил парус и заставил Аурелию сесть на нарты. По крайней мере хоть милю ей не надо будет идти пешком.
За озером Длинным дорога опасно шла по самому краю каньона. Аурелия не обращала внимания на величественно красивый пейзаж: покрытые снегом горы и сползавшие по их склонам голубые ледники. Она думала только о своем глупом самомнении и наивном оптимизме.
Но вот началось редколесье. Аурелия спотыкалась о корни деревьев, которые обвивали валуны, как щупальца спрутов, цеплялась за скалы и хваталась за низко нависшие ветви. У нее порвались перчатки, пальцы саднило. И все это время Аурелия продолжала казнить себя за самонадеянность.
Как она и опасалась, у озера Линдеман тоже не оказалось свободного места для палаток.
– Осталось всего несколько миль до озера Беннетт, – сказал ей Клейтон неожиданно бодрым голосом. – Там вроде есть гостиница. Дойдете?
– Озеро Беннетт? Это где мы собирались разбить лагерь?
– Да, примерно на месяц. Пока не сойдет лед. Вы уверены, что можете идти? – с тревогой спросил он.
Она кивнула. Кивнуть было легче, чем говорить. Клейтон обнял ее и прижал к себе.
– Скоро все кончится.
– Это и есть гостиница Беннетт-Сити? – изумленно спросила Аурелия, увидев крытое толем деревянное строение.
Вокруг было еще несколько подобных «гостиниц» и такое же количество палаток, как и на озере Линдеман. Девушка шла за Клейтоном, с трудом волоча ноги. Они обошли все гостиницы, одинаковые, как близнецы: в одной и той же комнате помещались кухня, столовая и танцзал, а вдоль стен тянулись нары. И нигде не было мест.
Они шли и шли, пока Клейтон не нашел место, с которого только что сняли большую палатку.
– Может, здесь расположимся? По крайней мере не надо сгребать снег. И смотрите, прежние хозяева оставили еловые ветви под спальные мешки. Идет?
– Ладно.
С трудом преодолевая усталость, Аурелия помогла Клейтону поставить палатки и разложить спальные мешки. Потом достала кофейник и бобы с беконом на ужин. Клейтон тем временем нарубил дров для костра.
– Я умею и получше готовить, но мне нужна плита.
– Завтра я привезу следующую партию груза, и плиту тоже. И не извиняйтесь – пахнет замечательно.
Аурелия задумчиво смотрела на огонь.
– Не могу себе представить, что завтра весь этот путь придется проделать заново.
– Нет, вам не придется. Один я двигаюсь быстрее. Уйду утром и к ужину вернусь.
Аурелия позавидовала его выносливости и хотела было поблагодарить за готовность взять на себя самую тяжелую работу, но тут вспомнила, что это входило в их соглашение: ведь и Клейтон хочет побыстрее попасть в Доусон и найти Виолетту.
– Тогда я завтра буду распаковывать то, что мы привезли.
– Вот и хорошо.
Клейтон покончил с ужином, набил снегом котелок и подвесил его над огнем. Снег вскоре растаял, и от воды пошел пар. Аурелия достала из ящика новый кусок мыла и собрала миски.
– Так и тянет к воде, – сказала она, сунув палец в подогретую воду. И вздохнула, подумав о том, как давно не мылась.
– Хотите, я поставлю котелок в палатку? Сможете хоть как-нибудь помыться.
Клейтон говорил неуверенно, словно касаясь запретной темы.
– Но мы в этом котелке кипятим воду для мытья посуды.
– Ну и что? Посуда подождет до завтра.
