Текст книги "Смертельное бессмертие"

Автор книги: Зиновий Юрьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

13

Когда процедура проверки закончилась, Александр Владимирович попросил отвезти его и Лизу на Песчаную.

– Что же, – кивнул Сергей Сергеевич, – едем на Песчаную. С новой дверью и сигнализацией вы можете себя чувствовать в полной безопасности. Но теперь, надеюсь, вам понятно, что вы ни в коем случае не должны выходить из дома один. Я приеду за вами утром, часов в девять, вас устроит?

– Вполне, – сдержанно кивнул Александр Владимирович.

Машина остановилась у подъезда дома.

– Нет, нет, я провожу до двери. И не спорьте, – остановил своих спутников движением руки Сергей Сергеевич.

Они вошли в лифт с вечной, казалось, надписью фломастером “Сонька дура” и поднялись на четвертый этаж.

– Ну вот. Теперь я могу вас оставить.

Александр Владимирович запер тяжелую металлическую дверь, которой – Лиза хорошо помнила – раньше в квартире не было, и посмотрел на свою помощницу. Ей показалось, что и шеф немножко смущен. Сколько же времени прошло с тех пор, как она была здесь последний раз?

– Вы не представляете, какие мысли у меня пронеслись в голове, когда вы позвонили…

– Простите, я не хотела…

– Ну что вы такое говорите! Это я должен просить у вас прощения, что втянул даже слова подходящего не могу подобрать скажем, в передряги. И еще за то, что угостить нечем Слава богу, киоск около остановки троллейбуса работает круглосуточно, я сейчас сбегаю что-нибудь куплю.

– Александр Владимирович, скажите откровенно, я ведь дисциплинированная лаборантка?

– Более, чем просто дисциплинированная. Самая лучшая лаборантка в мире.

– Я когда-нибудь возражала и спорила с вами?

– Никогда.

– Так вот, теперь я первый раз категорически возражаю. Никуда вы не пойдете и ничего покупать не будете, потому что я вас не отпущу.

Лиза почувствовала, что у нее на глаза навернулись слезы. Странно, подумала она, но еще более странно было то, что Александр Владимирович смотрел на нее так внимательно и пристально. Лиза не успела понять, что ей кажется странным, потому что ткнулась лицом в его грудь. “Спасибо за пощечину, коротышка”, – почему-то подумала она.

14

Утром Сергей Сергеевич, как и обещал, отвез их в институт.

– Елизавета Григорьевна, вы не возражаете, если задержу вашего шефа в машине на несколько минут?

– Как я могу возражать? – она вылезла из машины и пошла в лабораторию.

– Александр Владимирович, – начал подполковник, – мы уже говорили, что ваш сын уехал вместе с женой и сейчас работает в Германии представителем крупной химической фирмы.

– Да, в Кёльне.

– Прекрасно. Он, наверное, давно уже гражданин США?

– Наверное, они ведь уехали двадцать пять лет назад. Да. В восемьдесят первом. Четверть века – как же все-таки летит время, уму непостижимо… А почему вы снова заговорили о нем? Мы виделись последний раз несколько лет назад, когда он приезжал с туристской группой.

– Александр Владимирович, помните, я спрашивал, где хранится ваше открытие? Дело не в том, что за ним охотятся весьма серьезные люди… Анализ крови, взятой у вашей помощницы, показал, что ей вводили препарат на основе пентотала, который применяется при допросах. Препарат явно иностранного производства. У нас его не производят. Найти его очень трудно, почти невозможно. Наш родной криминалитет не доверяет заморским штучкам и предпочитает при допросах с пристрастием пользоваться отечественными методами. Так что это еще одно доказательство те, кто пытался выведать у вашей лаборантки код, связаны с заграницей.

Александр Владимирович кивнул.

– Но сейчас речь о другом. А именно как лучше уберечь открытие. Наверное, самое надежное – хранить его в сейфе солидного надежного банка. Разумеется, работники банка и понятия не будут иметь, что им вручат.

– И как же конкретно вы себе это представляете?

– Вы полетите в Германию, во Франкфурт. Вас встретит сын Майкл, кажется?

– Да, Майкл Рот.

– Вот он и поможет вам. Созвонитесь с ним и попросите помочь в одном деле.

– Может быть, решение верное. Но есть ведь и прозаические вещи. Билет я еще осилю. Кое-какие запасы оставил на черный день: гонорары за последние научные публикации.

– Александр Владимирович, это не только ваше личное дело. Вы сейчас участвуете в операции, которую мы проводим вместе с Интерполом. И ваша поездка – рабочая командировка.

Конечно, думал Александр Владимирович, что-то Сергей Сергеевич от него скрывает. Что именно – пока непонятно. Но, похоже, идея с хранением кода в банке вполне разумная. Там формула будет в безопасности, появится время, чтобы разобраться в тех сомнениях, которые подспудно мучают его.

Набрав номер телефона сына, Александр Владимирович сразу услышал: “Йес?”

Смешно, конечно, но он ни за что не мог бы сказать, Миша ли это. Он просто-напросто не знал голос сына. Если да, то американский акцент стал еще более заметным, чем при встрече в Москве.

– Майкл? – неуверенно спросил он по-русски. После нескольких секунд голос так же неуверенно ответил по-русски:

– Я Майкл Рот. А кто…

– Майкл, это твой отец из Москвы…

– Очень приятно. Как ты там?

– Спасибо, более или менее все нормально. А у тебя?

– Все хорошо.

– У меня к тебе просьба.

– Слушаю внимательно. Это ведь, по-моему, первая просьба, с которой ты обращаешься ко мне.

– У меня в Кёльне дело, и я буду рад заодно повидаться с тобой.

– Я тоже.

– Самолет прилетает во Франкфурт. Сможешь встретить?

– Конечно. Это совсем недалеко от Кёльна.

– С твоего разрешения я позвоню сразу же, когда куплю билет.

– Хорошо. Ты остановишься у меня? Я, правда, живу с девушкой, ее зовут Ирма, уверен, она тебе понравится. Квартира большая и…

– Спасибо, Майкл. Рад буду познакомиться с Ирмой, но лучше, если ты закажешь номер в гостинице. Так удобнее. Будь здоров.

– До свидания.

Удивительное дело тогда в Москве, когда сын приезжал с туристской группой, он волновался, не мог найти нужный тон. А сейчас говорил с ним так непринужденно. Наверное, дело не в Майкле. Он сам был тогда в плохой форме, чувствовал себя неудачником и нервничал. Теперь все обстоит иначе.

– Александр Владимирович, привезли новых мышек, я пойду за ними.

– Хорошо, Лиза, – отозвался он.

15

Николай Федорович позвонил заказчику и попросил о срочной встрече. Через полчаса они уже сидели на скамейке в сквере у Большого театра.

– Что случилось? – спросил заказчик.

– Может, вам это пригодится Вован сегодня утром засек телефонный разговор нашего клиента с сыном. Он сообщил, что собирается во Франкфурт, просил, чтобы тот его встретил и отвез в Кёльн.

Коротышка задумался, потом кивнул, словно отвечая своим мыслям.

– А что, это, пожалуй, интересно. Очень даже интересно. Здесь его охраняют так, что подступиться практически невозможно. Вот пускай заинтересованные лица сами думают, что с нашим подопечным делать. Там по крайней мере он будет без охраны, и поговорить с ним с глазу на глаз удобнее. Это уже их головная боль. Когда он летит и каким рейсом?

– Обещал сыну перезвонить, когда купит билет.

– Ну что ж. Это действительно прекрасная новость. Может, она позволит нам выпутаться из этой истории. Как только узнаете номер рейса, звоните. И тут же сворачивайте свою прослушку.

– Я должен улететь на несколько дней, – сказал Александр Владимирович, обращаясь к Лизе. – Напомните в дирекции, что нам обещали починить компьютеры.

– Хорошо, Александр Владимирович. А вы далеко?

– К сыну, в Германию.

– К сыну? Я и не знала, что у вас есть сын.

– Ничего удивительного. Моя бывшая жена увезла его в восемьдесят первом году. Теперь он американский гражданин Майкл Рот.

– Рот?

– Фамилия моей бывшей жены Ротман, они ее подсократили немножко. Теперь звучит вполне по-американски.

Господи, думала Лиза, до чего все-таки шеф скрытный человек. Ни разу ни о жене, ни о сыне и словом не обмолвился. Она почувствовала легкий укол ревности. Как будто кто-то покушался на ее Александра Владимировича. Правда, в последние дни карусель неожиданных событий вроде бы сблизила их. Ей даже показалось, что они… будут вместе и она сможет заботиться об этом одиноком и неловком человеке.

Тут она вспомнила о деньгах, которые вручил ей в ресторане Василий Иванович и к которым она почти не притрагивалась, если не считать покупку курточки.

– Александр Владимирович, – начала она нерешительно.

– Да, Лиза.

– Вам же нужны деньги на дорогу.

– Спасибо. Поездка обойдется дешевле, чем можно было ожидать.

– И тем не менее не вздумайте у кого-нибудь одалживать. Я вам дам столько, сколько нужно. – Лиза вдруг почувствовала, что краснеет от волнения.

– Спасибо, верный друг. Но откуда у тебя такие деньжищи?

– Помните, я рассказывала о бизнесмене, который хотел, чтобы я поговорила с вами о создании клиник омоложения?

– Да, конечно. Если не ошибаюсь, он упоминал об Аденауэре и Чаплине.

– Так вот, он дал мне денег. Сказал, что это просто подарок, но конечно же это была плата за то, чтобы я поговорила с вами. Может, и не следовало брать ничего, но я подумала, что вреда вам от этого не будет.

– Спасибо. Ценю твое щедрое предложение. Но обойдемся без денег этого сомнительного Василия Ивановича. А пока поезжай-ка домой, отдохни. Бояться тебе теперь нечего, – он говорил и не переставал удивляться тому, как ему удается сохранять ровный, невозмутимый тон. Эти новые ощущения. Он никак не мог к ним привыкнуть.

16

В Шереметьево Александра Владимировича вез незнакомый человек, который сказал ему, что у подполковника срочное задание.

– Мне приказано проводить вас до самолета, не отходя ни на шаг. В самом прямом смысле этого слова. Вещей у вас много?

– Да нет. Только вот этот саквояжик.

– Отлично, его и сдавать не нужно.

У выхода стояла небольшая очередь. Пассажиры укладывали в пластиковые корытца ручную кладь, верхнюю одежду и обувь, оставаясь в носках.

– Это еще что за новости? – удивился Александр Владимирович.

– Видно, вы давно не летали международными рейсами. Меры предосторожности против терроризма, – ответил ему его сопровождающий. – В США один шахид вмонтировал в ботинки взрывное устройство. С тех пор и пошло. Нам в очереди можно не стоять. И туфли не снимайте.

– Почему?

– Маленькие привилегии нашей службы. – Он показал девушке у аппарата, просвечивающего вещи пассажиров, удостоверение, и та кивком головы пригласила их пройти. Еще через четверть часа объявили посадку, и Александр Владимирович протянул сопровождающему руку.

– Рано, – улыбнулся он. – Приказано проводить вас до места.

Они прошли по коридору. Их встретила улыбающаяся стюардесса. На стенде лежали газеты на немецком, русском и английском.

– Вот теперь я вас оставляю, – сказал сопровождающий. – Счастливого пути.

Стюардесса усадила Александра Владимировича на место у окна. Еще через десять минут самолет вырулил на взлетную полосу, взревели моторы для последней проверки, “боинг” начал разгон и легко оторвался от земли.

Рядом сидел строго одетый в безукоризненно выглаженный серый костюм с галстуком седоватый человек с удивительной лысиной она не только сияла какой-то нечеловечески-розовой чистотой, она просто светилась изнутри. Александр Владимирович подумал, что, может быть, у соседа и впрямь в голове лампочка. Прежде он улыбнулся бы при этой мысли. Но сейчас… сейчас он чувствовал только полное спокойствие.

Человек с сияющей лысиной достал ноутбук и включил его. Вот что значит немец, подумал Александр Владимирович – а в том, что сосед был немцем, он не сомневался, – не успел сесть в самолет – тут же за работу. По виду какой-нибудь финансист, банкир. Может быть, просматривает отчеты. Скосив глаза на экран ноутбука, он увидел вместо столбиков цифр стопку ярких игральных карт. Пасьянс! Вот оно что. Но уважения к немцу Александр Владимирович не потерял. Финансисты ведь тоже должны как-то отвлекаться от своих дебетов и кредитов. И тут же почему-то подумал о Лизе. Интересно, какая цепочка вывела его на мысли о лаборантке? Он любил иногда восстанавливать ассоциативные ряды, которые постоянно образовывались в голове. Ага, на этот раз совсем просто. Он знал, что один из самых популярных пасьянсов называется косынкой. Кажется, даже в его компьютере есть такой. Дальше было совсем просто. Косынка – женщина – Лиза. От быстро разгаданной задачки ему стало еще спокойнее. До чего же он был скованный, в каком напряжении жил последнее время!

Аэропорт Франкфурта поразил его размерами. Мимо шли европейцы, мусульманки в хиджабах, какая-то вьетнамка несла ребенка, привязанного к спине, шли суровые смуглые сикхи в высоких тюрбанах, китайцы – а может быть, японцы? – катили чемоданы на колесиках. Александр Владимирович вдруг подумал, что не удивился, если бы мимо прошел монгол с верблюдом. Вместо верблюда какая-то девушка везла навстречу старушку в инвалидном кресле. Старушка почему-то улыбнулась ему. Неужели догадывалась, что он может для нее сделать? Он попытался улыбнуться в ответ.

Багаж ждать не требовалось, и он сразу пошел к выходу. И вдруг засомневался узнает ли сына? Конечно, он помнил его лицо, помнил, как он выглядел тогда, когда приезжал в Москву туристом. Но помнил как-то неясно. И чем больше он пытался восстановить в памяти черты лица Майкла, тем более смутным казался его облик. Оставалось надеяться, что Майкл узнает его, но и эта надежда была какая-то зыбкая. Ну ничего, начал он успокаивать себя буду стоять, оглядываясь по сторонам, и присматриваться к каждому мужчине лет тридцати, и сын, надо надеяться, тоже будет высматривать своего старичка. Найдутся как-нибудь.

Перед выходом толпились встречающие. Многие держали в руках таблички с фамилиями, названиями отелей, каких-то фирм, вон кто-то даже ждал какого-то мистера Семенова. Может, и сын догадался заготовить табличку. Какую? Просто “отец” или “мистер Сапрыгин”? Не успел он подумать о табличке, как увидел сына, который улыбнулся ему и заключил в объятия. Майкл, похоже, стал как-то шире, и с лица давно сошла детская пухлинка.

– Здравствуй, – сказал Александр Владимирович неуверенно.

– Отец! – улыбнулся Майкл. – А я, дурак, боялся, что не узнаю тебя и придется бегать и спрашивать всех одиноких джентльменов, откуда они прилетели.

– Самое смешное, что и у меня возникли такие же мысли. Ничего, если я буду называть тебя Миша?

– Господь с тобой, отец! Мама всегда зовет меня Миша. Кстати, я позвонил ей вчера, сказал, что ты приезжаешь. Она очень обрадовалась, что мы встретимся. Просила передать привет.

– Как она?

– Все в порядке. Я тебе писал, что она живет в Портленде. Занимается торговлей недвижимостью. Риэлтор по-английски.

– В России это слово тоже стало обыденным. Кругом одни спонсоры и риэлторы.

– Занималась бизнесом довольно успешно. У нее ведь, может, ты помнишь, редкая способность располагать к себе людей и уговаривать их. А в ее деле эти качества важнее всего.

– Она и сейчас работает?

– Да, но уже немножко иначе, вышла замуж за владельца фирмы. Неплохой человек.

– Вот теперь я вижу, что ты все-таки иностранец.

– Почему?

– Русский, скорее всего, сказал бы “неплохой мужик”.

– Правда? Запомню, – улыбнулся Майкл. – Тебе придется подождать немного. Постой здесь, никуда не отходи. Я схожу за машиной и минут через десять подъеду. Потом, уже по дороге, наговоримся вс… вс… ага, вспомнил всласть.

– Стою, Миша.

Почему, думал Александр Владимирович, почему он так обокрал себя, по существу, порвав все связи с сыном? Конечно, можно было найти оправдание – чем он прежде и занимался, – что отдалился от сына и Ани сознательно. Отказался ехать с ними, остался в Москве. У них началась другая жизнь, другие интересы, и для чего нужно было навьючивать их малоинтересными для них рассказами о его безрадостном существовании неудачника. Вчера купил полкило развесного творога, а сегодня в лаборатории три мышки сдохли. Он стеснялся своей бедности и неумения устраиваться, стеснялся самого себя. Может быть, сейчас еще не поздно что-то изменить?

– Господин Сапрыгин, – услышал он голос сына из остановившегося мерседеса, – экипаж подан.

– Это твоя машина? – спросил он, устраиваясь на сиденье.

– Нет, эта машина компании, в которой я работаю и которую представляю в Германии.

– А почему ты в Кёльне?

– Мы связаны с несколькими крупными немецкими компаниями, и, строго говоря, я мог бы быть в любом из крупных городов, в Гамбурге или Мюнхене, например. Но почему-то мой предшественник выбрал Кёльн. Я, признаться, и не знаю почему. Но ничего не имею против. Красивый город на берегу Рейна. Квартира хорошая. К тому же я встретил Ирму именно в Кёльне.

– Это твоя жена?

– Нет. Во всяком случае, пока. Теперь это называется гёрл-френд.

– У вас это серьезно?

– В каком смысле?

– Ну, вы собираетесь пожениться?

– Пока нет.

– Почему?

– Сейчас молодые люди не торопятся под венец. Под венец – это правильно, по-русски?

– Абсолютно. Вообще-то, несмотря на акцент, твой русский, пожалуй, неплох.

– Мама всегда настаивала, чтобы я дома с ней говорил только по-русски и читал по-русски. Ну вот мы и на автобане, который ведет к Кёльну.

Обгоняя их, стремительно проносились мимо другие автомобили. Сын, словно уловив мысль отца, объяснил:

– Я специально еду в самом медленном ряду, потому что слушаю тебя, а при ста пятидесяти – двухстах километрах это не очень безопасно.

Александр Владимирович посмотрел сбоку на сына. Красивый парень, ничего не скажешь. Неужели это его сын? Так похож на Аню. Он глубоко вздохнул. Предстоящий разговор и пугал, и радовал его.

– Миша… – начал он.

– Да, отец.

– Постарайся ответить мне честно, что ты думал обо мне?

– Что значит “думал”? Знал, что у меня есть отец в Москве. Биолог. Что он не поехал с нами в Америку, потому что не хотел начинать жизнь заново в эмиграции. Это всегда нелегкое испытание. Мама мне это много раз повторяла.

– Хочу уточнить: я не хотел ехать в Америку главным образом потому, что считал себя неудачником. И не хотел быть балластом для мамы.

– Прости, отец, но это какой-то очень русский разговор. Прямо по Достоевскому. Я к такому не привык.

– И не нужно привыкать. Просто выслушай меня. Повторяю, я был неудачником. Ты обратил внимание на слово “был”?

– Н-еет. Не понимаю…

– Все очень просто. Сейчас кое-что изменилось.

– Ты получил повышение? Поздравляю. Стал профессором?

– Профессором… тоже мне повышение!

– Тогда что же произошло?

– Тут-то и начинается самое трудное. Мне самому понадобились годы, чтобы осознать масштаб своего открытия. По-моему, я несколько раз писал, что занимаюсь проблемами долголетия.

– Да, помню.

– Так вот, после долгих и совершенно бесплодных поисков три с лишним года назад мне удалось взломать код бессмертия.

– Ты хочешь сказать…

– Именно это я и хочу сказать. Я сделал то, что пока никому не удавалось сделать, если не считать бесчисленных легенд, мифов и сказок об эликсире молодости, напитке богов, философском камне и тому подобное. Три с половиной года назад я нашел код – то есть группу генов. И – самое неожиданное – среди них группу так называемых пустых или молчащих генов, которые программируют среднюю продолжительность жизни любого живого организма, от лабораторной мышки до кита. Я выключил эти гены, которые дают организму команду стареть и умирать, у пятнадцати лабораторных мышек и заодно у себя.

– Ты шутишь?

– Нисколько. Одну я вскрыл. Все ее внутренние органы были, если принять человеческий масштаб продолжительности жизни, органами восемнадцатилетнего юноши.

– О господи, в голове не укладывается! А ты сам?

– Стенокардия практически исчезла. Забыл, что такое одышка… Кто это?

– Кто? – Майкл повернул голову.

Тяжелый большой внедорожник отжимал их к краю автобана, и человек в открытом окне делал знаки повернуть налево на боковую дорогу.

Майкл затормозил и съехал в указанном направлении. Внедорожник резко затормозил, два человека выскочили из него.

– Быстрее садитесь к нам, – крикнул один из них по-русски и, схватив Александра Владимировича за руку, с силой потащил за собой. – Быстрее, быстрее! Машина заминирована!

Его товарищ тащил Майкла, который никак не мог понять, что происходит.

Мимо в шелесте шин стремительным потоком проносились сверкающие лаком машины, и Александр Владимирович отметил, что никто не обращал на них никакого внимания.

– Вы из Интерпола? – вдруг сообразил он. – Рад с вами познакомиться.

Мужчина в черной шапочке, увлекавший его к внедорожнику, искоса бросил непонятный взгляд, словно не хотел, чтобы Александр Владимирович вслух объявлял название организации.

– Миша! – окликнул сына Александр Владимирович, видя, что тот пытается выяснить, откуда взялась бомба в его автомобиле. – Это сотрудники Интерпола. Если они говорят, что для нашей безопасности лучше перебраться в их машину, значит, так оно и есть. Они в этом деле профессионалы.

– Верно говоришь, мужик! – мужчина в черной шапочке фамильярно похлопал Александра Владимировича по плечу. – Слушай отца… Миша! – иронически грубовато закончил он.

Манера говорить у него была такой, что Александр Владимирович поморщился и отметил про себя: “Неужели для работы в Интерполе не могли выбрать более подходящего сотрудника? Неужели до сих пор в органах обращают внимание на социальное происхождение? Как будто рабоче-крестьянская семья представляется им более патриотичной и преданной Родине, чем семья интеллигентов!”

Он сел на заднее сиденье, сын – рядом с другой стороны. Дверца за ним захлопнулась, и в это мгновение с автобана съехали две машины. Они резко затормозили подле них. Одна блокировала внедорожник спереди, другая – остановилась чуть позади. Оттуда выскочили несколько человек с автоматами. Среди них Александр Владимирович заметил Сергея Сергеевича.

Раздались выстрелы. Откуда и с какой стороны именно, Александр Владимирович не понял. Но, не отдавая себе отчета в том, что делает, схватил сына, притянул его к себе на колени и закрыл сверху своим телом.

Ни страха, ни даже испуга он не успел почувствовать. Голова работала как компьютер, высчитывая различные варианты, и то, что он проделал, было самым простым и рациональным. Все случившееся походило на кадры из американского боевика. Только участниками были не киногерои, а он и сын – еще молодой человек, которого он вовлек в опасную ситуацию.

– Ну вот, – услышал он голос Сергея Сергеевича, распахнувшего дверцу. – Теперь я могу поздороваться с вами, Александр Владимирович, – скупо улыбнулся подполковник. – Судя по всему, – он кивнул в сторону Майкла, который оцепенело смотрел на них, – это ваш сын. Добрый день. Мы сопровождали вас от самого Франкфурта. Могли бы схватить этих господ и раньше, но нам нужно было задержать преступников в момент похищения. Да, забыл вам представиться: подполковник Лавринов, инспектор русского отделения Интерпола. Можете вернуться в свою машину, мистер Рот. Больше вам ничто не угрожает. Я свяжусь с вами завтра. Сегодня нам еще надо довести операцию до конца. И тогда я постараюсь ответить на все вопросы. Всего доброго. Мои немецкие коллеги ждут.