Текст книги "Остров (СИ)"
Автор книги: Зинаида Скарина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
В общем, теперь получалось, что Сашка и Филька будут ночевать вместе, а Раймонду придётся терпеть Антонио, и других возможных вариантов нет. Раймонд едва заметно закатил глаза, но ничего не сказал по этому поводу. Антонио попытался предлагать другие комбинации и сильно пошлил, поэтому Эрика слазила в чемодан Коры, демонстративно зажгла от костра свечу и пристроила канделябр рядом на камешек, «для создания интимной атмосферы». Теперь Антонио с опаской поглядывал на сие орудие и больше не наглел. Радя неумело законспирировал смех под кашель.
После пережитых приключений все были в слегка истерическом настроении, так что ужин прошёл очень весело. У Коры даже живот от смеха заболел, потому что то Эрика, то Раймонд или Филька постоянно отмачивали что-нибудь, а все остальные с готовностью поддерживали и реагировали очень бурно, и хохот стоял дикий. Один Антонио всё пытался утихомирить их: «Папуасы придут!». Он сидел с кислой миной, боязливо поглядывая на лес и теребя бусики. Когда он сказал это в третий раз, Эрика раздражённо поведала ему о разнице между папуасами и индейцами и выразила вежливое недоумение, чего это он так боится папуасов, если они столь схожи с ним по культурному уровню. Кора во время всего монолога незаметно пихала её, ибо как будто вознамерилась помириться с Антонио, но это сердило Эрику ещё больше, так что к концу ужина все уже икали от хохота, представляя, как Антонио в перьях и с костью в носу отплясывает ритуальный танец, размахивая чьей-то аппетитно поджаренной волосатой ногой в шлёпанце. Будь Антонио умнее, он поржал бы вместе со всеми и был бы оставлен в покое, но он оскорблённо поджал губешки и удалился в палатку, тем самым закрепив новую дразнилку на многие последующие дни.
Когда Раймонд через пару часов тоже решился отправиться спать, ему пришлось с брезгливым видом откатить с дороги развалившегося по диагонали и старательно делавшего вид, что спит, Антонио, и выслушать от Сашки пьяное напутствие, мол, смотри, не подавай мне повода для ревности. Молча взглянув на него с укоризной, Раймонд перешагнул через Антонио и скрылся в палатке, правда, ещё некоторое время тихо ругался оттуда. Неизвестно, как почти двухметровый молодой человек умудрился так сложиться, что поместился там. Некоторое время то в одной, то в другой палатке кто-нибудь продолжал похохатывать, но постепенно все уснули и затихли.
Эрика, немного сердитая на Кору за её непонятные закидоны, и просто скучающая по вчерашним поцелуям, искренне предпочла бы, чтобы Кора и Раймонд поменялись местами. Но это, конечно, было невозможно, ибо Коре быстро пришлось бы понять, что иллюзии на счёт Антонио она строит от скуки. Так что оставалось только успокаивать подругу, когда та во сне начинала размахивать руками, видимо, бегая в панике по лесу и отводя от лица ветки, и могла в любой момент стукнуть Эрику по носу.
Под утро девушке снова приснился яркий, странный сон. На этот раз действие разворачивалось на этом же острове, но здесь были те загадочные создания, глядящие пристальными пурпурными глазами и говорящие, не открывая рта, и она, казалось, была такой же, как и они. Все они собрались в той самой пирамиде, которую ребята нашли во время прогулки по острову, но пирамида эта была только что построена, и фрески на стенах ещё не высохли. Эрика помогала рисовать их, и рисовала, почему-то, саму себя. Здесь был и Раймонд, вполне узнаваемый, но тоже имевший нечеловеческий облик, и она называла его каким-то ещё более странным именем, и вообще произносила сложные слова на незнакомом языке. Они были не особенно нужны, ведь большую часть смысла она передавала через разум, но по пробуждении эти слова ещё какое-то время звучали у неё в голове и были полностью ей понятны, пока половина не забылась и суть не рассыпалась, как это всегда происходило с этими снами, как ни досадно. Ей запомнилось только странное словосочетание, «сайнэ ярама» или вроде того. Это было очень важно. Как же звали во сне Радю? Это имя казалось таким простым и родным, а она его забыла…
Растревоженная этими странными видениями, Эрика знала, что больше ничего на эту тему ей сегодня не покажут, и ей не хотелось снова засыпать и окончательно разрушать каким-нибудь бредом то, что она всё-таки ещё помнит. Поэтому она вылезла из палатки и обалдела: остров был покрыт белым туманом, который растекался между деревьями и полностью скрывал от глаз море внизу, так что казалось, что они находятся на крошечном островке, торчащем прямо из облаков. Из этой белой дымки как-то потусторонне звучало журчание реки.
– Классно, правда? – спросил Раймонд.
Он сидел на камне около реки и курил, слегка замёрзший и кутающийся в косуху.
– Наверное, индейцы даже не попадут в нас из лука в таком тумане, – заметила Эрика.
– Посиди со мной, – попросил он и подвинулся, кладя на камень сложенное полотенце.
Эрика на секунду нырнула в палатку и достала из рюкзака толстовку, потому что сейчас было по-настоящему зябко, закуталась в неё и устроилась рядом с парнем.
– А чего не спишь? Антонио-таки выжил тебя из палатки?
– Ну вот ещё! Я сам ушёл, – возмутился Раймонд, давая ей прикурить от зажигалки. Из-за тумана сигареты казались влажными. – Спина разболелась просто. Я же не креветка, в конце концов.
– Раньше прямо на песке можно было спать. А тут на камнях не особо поспишь, да ещё туман этот…
– То-то и оно, – вздохнул Радя.
Он, прищурившись, смотрел вниз, туда, где под туманом пряталось море. Эрика устремила взор туда же, продолжая обдумывать свой странный сон.
– Сайнэ ярама… – пробормотала она.
– Я тебя тоже, – рассеянно отозвался Раймонд. Потом вдруг встрепенулся: – Что ты сказала?
– Не знаю, – призналась Эрика, – это фраза из сна, который мне сегодня приснился. Мне всё время что-то странное снится в последнее время.
– Ну-ка, расскажи-ка, – попросил Раймонд. Он очень внимательно выслушал всё, что она сумела вспомнить, и становился при этом всё более задумчивым.
– Ты знаешь, я пару раз видел нечто подобное. И на языке этом странном я говорил. А тебя во сне все называли какой-то Офаэной, или каким-то подобным именем…
– Я вспомнила! Энаврок! Так я к тебе обращалась сегодня.
– Ну, и что это, по-твоему, всё такое? – нахмурился он, вздрогнув от звука этого имени: оно явно было ему знакомо.
– Такое ощущение, что это воспоминания из прошлой жизни. Мы были инопланетянами и на этом острове помогали индейцам строить пирамиду.
Раймонд рассмеялся.
– Видать, не зря я всю жизнь чувствую себя инопланетянином.
Они ещё немного пообсуждали сны, но, к сожалению, помнили из них очень мало. Раймонд ещё долго обнимал Эрику, они говорили обо всём на свете, и им было очень тепло и уютно. Эрика, пожалуй, согласилась бы сидеть с ним вот так целую вечность. А когда он целовал её, она вообще теряла голову.
Туман постепенно рассеялся, но небо всё равно было затянуто дымкой, и солнца сегодня явно не предвиделось. Впрочем, Эрика, уставшая от жары, была этому очень рада. К полудню из палаток стали вылезать все остальные.
– Ну вот, ещё и погода испортилась, – тут же начал бухтеть Антонио.
Он вовсе не спал: сначала был обижен шутками Эрики и строил планы мести, потом рядом лежал Раймонд, и бедняга не мог понять, какие же чувства у него вызывает такое соседство, а оно явно какие-то вызывало. В итоге он пришёл к успокаивающей мысли, что ненавидит Раймонда. Разумеется, не просто так, а за то, что его любит Эрика. Которую Антонио, кстати, тоже ненавидит, потому что девица совершенно забыла, где её место. Ну а потом он подполз как можно ближе к выходу из палатки и жадно слушал воркотню этих двоих у реки, но многого не понимал. И бесился, понимая, что когда замолкают, они целуются. Грёбаные запаренные романтики, нормальные люди давно бы уже потрахались и поженились по приезде домой, родили пару ублюдков и через год развелись, а эти там о философиях и свободах всяких беседуют. Что можно говорить с бабой об этом всём? Он уверял себя, что когда ему невдомёк то, что говорит Эрика – так это оттого, что она дура, а когда невдомёк то, что говорит Раймонд – так это оттого, что тот слабак. Всё же очевидно и ясно.
Всё это было совершенно невыносимо для бедняжки Антонио.
Друзья как раз подумывали, не стоит ли позавтракать, когда услышали отдалённый гром. Через некоторое время стало понятно, что гроза движется в их сторону. Кора и Эрика продолжали сидеть у костра и наблюдать, как в море опускаются широкие столбы света, всё ближе и ближе к острову. Антонио ругался и ныл, остальные суетились, на всякий случай делая запас сухих дров и прикидывая, как бы это устроить навес над костром – кто-то ляпнул, что, вероятно, начинается сезон дождей, и питаться несколько месяцев одними сырыми фруктами и мёрзнуть не хотелось.
Кора под шумок подвинулась ближе к Эрике и стала рассказывать ей свой сон. Оказывается, подруга всю ночь листала какие-то здоровенные древние фолианты со странными рунами, которых она не понимала, но читала как бы между строк и смысл написанного попадал напрямую в её мозг. В одной из книг было подробно и восторженно написано про Эрику, которую тогда звали как-то совсем иначе, а Кора возмущалась, что про неё, ближайшего боевого товарища, ничего не написали. А ещё Раймонд и Эрика сражались на мечах, долго и яростно, они кружили по огромному залу, растрёпанные и раскрасневшиеся, и ни один не мог победить другого. Казалось, им это просто нравилось, они как будто так танцевали. А потом Кора обнаружила, что у неё на руке семь пальцев, вздрогнула и проснулась.
В этом месте рассказа вздрогнула как раз Эрика. Она стала допытываться, не снилось ли подруге в последнее время ещё чего-нибудь в том же духе.
– Ну, сегодня-то ночью я всё по лесу блуждала и искала вас. Никак не отделаться мне от этого леса теперь…
– Это я знаю. Так руками махала, что чуть не пришибла меня пару раз. Ты постарайся вспомнить, не снилось ли тебе чего-нибудь странного или повторяющегося, в последний месяц где-то. Потому что мне во снах какой-то сериал показывать ещё дома начали, я тебе собиралась рассказать, да со всей этой вознёй как-то недосуг всё было. И, что самое главное, Раде этот «сериал» снится тоже!
Кора нахмурилась и на пару минут ушла в себя. Потом широко распахнула глаза и уставилась на Эрику.
– Конечно! И как это я забыла про этот сон! Я как будто смотрела научно-популярный фильм какой-то, и там подробно рассказывали странным голосом и показывали, как небольшая планета со странным названием столкнулась с большим астероидом. И этот астероид отколол от неё здоровенный кусок, на котором стоял замок. И этот осколок с замком обрёл свою орбиту каким-то образом, но теперь там темно, потому что до ближайшей звезды очень до фига, нет нормального воздуха и есть только одна луна, такая бледно-зелёная, а три другие остались у старой планеты. И там на этом месте образовался огромный пролом, заполненный водой, а посреди него, откуда ни возьмись, появился остров, имеющий очертания черепа, и на нём поселились странные бледные черноволосые люди, которые на этой планете раньше не водились. Там очень много говорили про них, загадочная новая раса или типа того, и у них есть громадный сверхпрочный меч из какого-то особого хрусталя…
Выслушав подругу, Эрика окончательно прифигела.
– Э… Не знаю, Кора. Это всё очень интересно, но связано ли оно с тем, что вижу я… Такое ощущение, что ты описываешь что-то такое, что происходило где-то рядом, но нас напрямую не касается. Чё-то у тебя, по ходу, настройки сбиты.
Она пересказала подруге свои сны и то, что рассказывал ей Раймонд. Кора очень заинтересовалась, и ей явно было обидно, что она не может ничего добавить к этому удивительному совпадению. Девушка изо всех сил старалась хоть что-то ещё припомнить или высказать какую-нибудь удобоваримую догадку, и так увлеклась, что даже довольно страшно рявкнула на Антонио, который сюсюкающим голоском поинтересовался, о чём это девочки там шушукаются, уж не о нём ли, распрекрасном. После этого Антонио надулся и озлился ещё больше.
Когда разразилась гроза, навес уже был сооружён, так что все очень уютно расселись вокруг костра и, от нечего делать, стали пытаться жарить бананы. Дождь лил, как из ведра, он барабанил по навесу, а им у костра и в тёплой одежде и одеялах было тепло и уютно. Кажется, даже Антонио немного приободрился, впрочем, Эрика вовсе не была уверена, что это такой уж хороший признак. Болтовня в этот раз опасных тем не касалось. Они увлеклись разговором и сошлись на том, что всем очень хочется пойти в кино, какая жалость, что это, возможно, ещё пару лет не удастся. С подачи Коры все затеяли по очереди по кругу подробно пересказывать остальным сюжет какого-нибудь фильма или книги, и это оказалось так увлекательно, что ребята просидели до темноты и ещё два раза поели, но даже не вспомнили про ром. Зато пили чай, заваренный с мятой, которую Филька недавно нашла в лесу и нарвала целую охапку. Антонио, правда, фыркал и на чай, и на само занятие, но сидел и снисходительно слушал. Даже попытался пересказать какой-то фильм, но выбрал такой, где сюжета не было, а были одни погони и стрельба, так что рассказ получился малосодержательным и, к счастью, коротким: оратор из Антонио тоже вышел неважнецкий, поэтому всех успел притомить.
– А он такой – на!… а там ещё тот мужик, который…ну… а, да, я забыл про него сказать, но там вначале ещё был такой мужик. Так вот он пришёл, а главный герой… А, там ещё баба такая была… И вот они все погнались за тем чуваком, а он…
Остальные обладали гораздо большим талантом рассказчика, да и сюжеты выбирали поинтереснее и рассказывали всё в лицах, так что всеобщая тоска по информации из внешнего мира оказалась частично утолена.
Ночью Эрика опять оказалась на своей планете. Она стояла посреди сада, где росло много необычного. Громадные нежно-зелёные розы, похожие на кочаны капусты, деревья, как будто сделанные из зелёного бутылочного стекла, но живые, с маленькими серебристыми трепещущими листочками. На низеньких пушистых кустах висели прозрачные ягоды, похожие на капельки воды, с тёмно-синей сердцевиной внутри. Она пошла мимо всей этой растительности и видела, как по мягкому сиреневому мху на земле волочится край её ярко-алого балахона, а ступала она по этому ковру босыми ногами, на которых было по семь пальцев с перламутровыми аккуратными ноготками. Небо над головой было незнакомого цвета, и в нём светило далёкое маленькое голубоватое солнце, а над лесом висели три бледные луны разных размеров и оттенков.
– Опять мы пропустили ночь Троелуния, – сказала ей странная женщина с лиловыми глазами, которая, оказывается, всё это время шла рядом, и Эрика знала, что это Кора.
Эрика сорвала прозрачную ягоду с синей сердцевиной и откусила кусочек. Вкус показался очень знакомым, но она не смогла бы сравнить его ни с чем земным. Кислый и в то же время сладкий, он напоминал о чём-то далёком и забытом настолько мучительно, что девушка даже проснулась, всё ещё чувствуя его на языке.
А возможно, её разбудил гром: дождь прекратился только к позднему вечеру, а теперь припустил опять, и в свете то и дело вспыхивающих молний она видела, как по крыше палатки стекают капли. Внезапно она услышала за дверью какую-то возню и сдавленный вскрик. Эрика мгновенно метнулась туда и, неслышно приоткрыв выход, присмотрелась и прислушалась. Раймонд держал за шкирку Антонио, который, судя по состоянию джинсов, полз до их палатки ползком и тайком. Антонио жалобно дрыгал ножками и огрызался, а Раймонд вещал:
– Не хочу, чтобы Эрика в столь юном возрасте брала грех на душу. Ещё раз увижу, что ты тут шныряешь, сам тебя в реке утоплю. Ты усвоил?!
Антонио прохрипел в ответ что-то невнятное, был отпущен и то ли убежал, то ли уполз в лес. Раймонд, прищурившись, проследил за ним, и спокойно вернулся в свою палатку.
Эрика пожала плечами и снова легла спать. Она не знала, что испытал несчастный Антонио, когда, наконец решившись и доползя почти до цели, вдруг ощутил на загривке железную хватку ненавистного студента. Тот неожиданно оказался таким сильным, что оторвал его от земли и приподнял, как какого-нибудь кролика, будь он неладен. Антонио был безгранично унижен и возмущён, в особенности потому, что это ему как-то даже понравилось. У него ещё больше укрепилось впечатление, что его, распрекрасного, тут совершенно не ценят в сравнении с какими-то жалкими девчонками, и он вконец укоренился в решении отомстить за это – разумеется, девчонкам. Но не успел.
Ребята весь день недоумевали, где он шляется. Раймонд не стал ничего рассказывать, возможно, решил лишний раз не накалять обстановку. Он не знал, что Эрика итак всё видела. А ближе к вечеру вдруг пришли индейцы.
Они пришли чинно и важно, никого в этот раз не вязали, а вполне вежливо и доходчиво, правда, не терпя возражений, предложили ребятам пойти с ними. Как раз в этот момент вернулся из леса Антонио. Увидев индейцев, он ополоумел, выхватил пистолет и принялся нажимать на курок, зажмурившись, подпрыгивая и что-то оря. Но ничего не произошло. Тогда он спрятал бесполезный пистолет, глупо улыбнулся и ломанулся обратно в лес. Индейцы смотрели ему вслед с недоумением.
Это были не «каннибалы», а те, что похитили их в первый раз. Теперь они повели ребят куда-то в глубину леса, уважительно освещая им дорогу факелами и распевая какие-то песни. Эрике было очень сильно не по себе. Во-первых, она не могла понять, что происходит, во-вторых, совершенно не доверяла этим странным индейцам и ожидала от них какого-нибудь заподла. Она переживала за товарищей, особенно за Раймонда. Кора всю дорогу тихонько что-то причитала, Филька явно прикидывала, как бы смыться, но пока не обнаружила подходящих способов. Сашка и Раймонд шли сзади, и Эрика не видела, как они там. Эрику интересовал сейчас только один вопрос: собираются ли их принести в жертву, и если да, то каким способом. Их явно вели прямо к пирамиде.
До самого верха сооружения через ступеньку стояли суровые неподвижные люди с факелами, их лица были закрыты жуткими застывшими масками. Фильку и Сашку отвели в сторонку и не пускали, а Эрику, Раймонда и Кору подталкивали по ступеням наверх.
– Как ты думаешь, что происходит? – сумела шепнуть Эрика Раймонду.
– Какая-то непонятная лабуда, – уверенно ответил он. Ситуация как будто прояснилась.
Молчаливые стражи – точнее, малая часть их, ведь всем не хватило бы места – провели их внутрь пирамиды, где по стенам тоже были установлены факела. В пляшущем свете огня фрески на стенах казались будто живыми, и Эрика вскрикнула: она узнала их. Не только потому, что видела во сне совсем недавно, но и потому, что сама рисовала часть из них, когда-то очень-очень давно. Она нашла саму себя, хотя узнать было трудно: побледневшая от времени фигура яростно сражалась с какими-то свирепыми мохнатыми тварями, одну из которых уже довольно реалистично нанизала на меч. Кора принялась неистово дёргать Эрику за рукав: она увидела иллюстрацию своего сна. На фреске был изображён расколотый шар, окружённый звёздами, меньшая половина была закрашена чёрным, и рядом с обеими половинами были аккуратно прорисованы луны, похоже, с соблюдением реальных пропорций. Раймонд с интересом разглядывал фигуру, в которой смутно опознал самого себя, а Коре пришлось показывать, где она, но девушка взглянула на «пляшущую козявку» с вежливым сомнением.
Пока друзья разглядывали фрески и оправлялись от шока, один из индейцев, похоже, главный, вдруг заговорил, и они каким-то непостижимым образом почти всё понимали, хотя повествование велось на местном умопомрачительном языке. Индеец прибегал иногда к жестам, но в целом как будто бы передавал им напрямую свои мысли.
– В древнем пророчестве было сказано, что однажды Семипалые Боги вернутся в обличии слабых бледных людей, не помнящих языка мысли. Было сказано, что мы узнаем их по железным зубам на запястье девы. Мы должны будем помочь им вспомнить их прошлое и вернуться на Расколотую Землю.
Окончательно обалдевшие, облазившие всю пирамиду и неуверенные, спят они или бодрствуют, друзья вслед за не внушающими уже опасений индейцами проследовали в их город, который, как выяснилось, прятался на другом склоне горы в середине острова. Там они всю ночь что-то курили и пили, угощались диковинными блюдами и наблюдали за специфическими плясками вокруг костров. Не то чтобы они прямо подружились с индейцами, это довольно трудно, когда не можешь ничего сказать, но в целом время провели неплохо. Филька и Сашка, успевшие сильно перетрухнуть, допытывались, что там с ними делали в пирамиде, и Эрика обрисовала им ситуацию в общих чертах. Ближе к рассвету ребят коротким путём проводили обратно к палаткам. В голове происходившее укладывалось медленно и с определённым трудом.
– Семипалые боги, оборзеть можно… – бормотала Кора, укладываясь спать в палатке Эрики.
– Ну а за кого они могли ещё принять причудливых инопланетян, нагрянувших на тарелке или через портал? – рассудила Эрика. – А трава у них что надо. У меня до сих пор всё вокруг танцует…
Друзья проспали до вечера, и вечером же из леса появился Антонио, почему-то изображая оскорблённый вид. Эрика даже вникать не собиралась, что там опять переклинило в его бедовой башке.
Надо сказать, за время пребывания на острове все парни сильно обросли – видать, ледяная вода в ручье была невыносима для чувствительной мужской рожи и годилась исключительно для девичьих ног и подмышек. Но если Сашка и в бороде остался вполне сносным, а Радя даже как будто стал ещё более обаятельным, хотя куда уж более, то у Антонио, по мнению Эрики, бородёнка была на удивление козлиная, а усы, соответственно, тараканьи. Это при на редкость поросячьих глазках и общем облике гориллы… Руководствуясь этими приметами, Эрика сделала логичный вывод: пребывание на острове окончательно превратило Антонио в мутанта. Надо бы открыть на сей факт глаза Коры, чтобы бедняжка ненароком не завязла в болоте любви… Однако ж, она как будто вовсе и не вязнет, а ходит со стеклянными глазами и думает исключительно о далёких планетах, параллельных мирах и прошлых жизнях. Эрику и Раймонда открытие тоже впечатлило и вдохновило, но не до такой степени, как Кору. Впрочем, тем оно и лучше. Одухотворённая Кора была странновата и реагировала часто невпопад, но зато совершенно забыла про своё кокетство и даже перестала подкрашивать реснички.
В последующие два или три дня ребята обнаглели до того, что стали спускаться к морю и купаться, совершенно не боясь «каннибалов», а ещё пару раз наведывались в дружественный индейский город и старались там выяснить, что это за другое племя и причём оно тут. Эрика и Раймонд ухохотались до судорог, наблюдая, как Кора скачет и вопит, изображая индейцев с копьями, показывает руками, где у них были перья, прилаживает к носу веточки, втолковывая, что они там носят кость, и с воплями уносится в лес, изображая, что за ней гонится МНОГО людей. Индейцы с вытянувшимися от удивления лицами делали вид, что не понимают, похоже, просто желая посмотреть на всё это представление ещё раз, ведь неутомимая Кора дважды принималась за объяснения с новым энтузиазмом.
Наконец индейцы сжалились и, тоже прибегая к жестам и рисункам, разъяснили друзьям, что второе племя имеет какое-то отношение к отколовшемуся, «тёмному» куску планеты, и потому представляет для «Семипалых Богов» определённую опасность, так как желает помешать им вспомнить своё прошлое, возможно, даже методом умерщвления. Они даже как будто предлагали выставить свой караул вокруг палаток, но друзья не вдохновились этой идеей, а зря.
Зато Эрика поупражнялась в метании копья, и с удивлением обнаружила, что словно бы не только держит оное в руках не в первый раз, но и умеет довольно неплохо с ним обращаться. Та же фигня произошла с бумерангом и с луком. Индейцы скакали вокруг и радовались.
Ну а вечером Антонио съехал с катушек. Эрика заметила это случайно. Она просто решила побродить по мелководью в задумчивости, и обогнула одну из прибрежных скал в той стороне, куда они не убегали от индейцев – там местность была гораздо более уютной и пологой. Вечернее солнце сильно светило в глаза, а вода была очень тёплой и ярко искрилась, и Эрика не сразу вырвалась из задумчивости и сообразила, что давно слышит какие-то вопли. Девушка узнала голоса и осторожно выглянула из-за камня.
– Ты меня ни во что не ставишь! Чуть мозги мне не вышибла подсвечником!!
– Какие мозги?! Ты меня сам тогда первый стукнул, упырь! – как раз в этот момент «упырь» замахнулся на Кору снова.
– Почему мне не сказала?!!! – взревела Эрика, в два прыжка оказываясь рядом с Корой.
– Ой, кто пришёл, заступница выискалась! – издевательски воскликнул Антонио, и тут же схватился за разбитый нос – Эрика не была настроена на бессмысленную болтовню. Она ухватила его за шкирятник и, воспользовавшись инерцией от удара с разбегу, впечатала спиной в росшую поблизости сосну.
– Быстро всё выкладывай, лживая шкура, где ты мотаешься, что ты тырил с яхты и какое отношение имеешь к «каннибалам»! – железным тоном приказала Эрика.
– А ты, всё-таки, хорошенькая, даже когда скалишься, как гоблин, – попытался уйти от ответа Антонио.
– Я эту твою мерзкую ухмылку тебе же в задницу и запихну. Отвечай, падаль, на вопрос, – железно и спокойно проговорила Эрика, для убедительности слегка наподдав его коленом в то место, которое он больше всего берёг. Под взглядом её неожиданно ледяных и жестоких глаз у Антонио возникло неприятное ощущение, что он довякался.
Пару минут подумав, он неожиданно сделал совсем глупое лицо, обмяк и стал оседать на землю. Эрика не смогла его удержать и с отвращением бросила. Антонио распластался на песке, изображая невменяемого.
– Чего это с ним? – подала голос Кора.
– Воспаление хитрости, – фыркнула Эрика, с презрением глядя на распластанное тело.
– А может, мозги не выдержали? – заволновалась Кора. – Сколько раз он уже огрёб, и почти всегда по голове.
– И всегда за дело, заметь! А мозг не задет, не боись. Он у него это… желеобразная прослойка для охлаждения организма.
Она настойчиво развернула Кору и отвела подальше, за скалу. Ещё не хватало таскать эту тушу, сам придёт, надо только не обращать на него внимания.
– Почему ты не сказала нам, что он тебя ещё и ударил? Это, всё-таки, разница: просто не соображать, что тебя не хотят, или сознательно применять силу.
– Да потому что ты бы тогда его догнала и ещё раз убила, – отмахнулась Кора.
– Дубина ты стоеросовая, вот что, – мрачно подытожила Эрика.
Антонио, действительно, полежал-полежал и поплёлся за ними, на всякий случай демонстративно пошатываясь и держась за нос, из которого, кстати, даже кровь не пошла. Эрика дёрнула Кору за рукав, чтобы та ни в коем случае не смотрела в его сторону, и девушки молча пошли обратно к лагерю. Антонио шатался позади, ныл и вздыхал, но постепенно понял, что привлечь внимание ему не удастся. Тогда он вдруг выскочил перед ними и, обозвав Эрику заносчивой шлюхой, с размаху ударил её в висок пистолетом, который таскал в кармане, мерзко захохотал и убежал в лес.
– Да он совсем крезанулся, – воскликнула Кора, подхватывая подругу и помогая ей опуститься на песок. – Больно? Сколько пальцев?
– Семь, – уверенно ответила Эрика, явно ничего не видя. И по-настоящему потеряла сознание, совсем не так, как Антонио. Ссадина на виске у неё не хило кровоточила, Кора успела вообразить невесть что, ей даже успели померещиться осколки костей и пульсирующий мозг.
На минутку растерявшись, девушка решилась и семимильными шагами ринулась на место старого лагеря, где были дрыхнущая на солнышке Филька и бродивший с сигаретой по берегу Раймонд, и устроила там панику. Когда Радя увидел лежащую без сознания Эрику с окровавленным виском, на него стало страшно смотреть. Он кинулся к девушке и нежно отвёл с её лица спутанные волосы.
– В интересах этого мудозвона зарыться в землю и не вылазить. Поймаю – переломаю ему все кости, даром что он чахлый, – прорычал Раймонд сквозь зубы, и в этот миг его трудно было узнать. Коре даже как-то неуютно стало при виде такой ледяной ярости.
Филька в это время молниеносно сгоняла в лагерь за аптечкой и теперь топталась в стороне и нервно грызла ногти, сосредоточенно наблюдая, как успокоившаяся Кора деловито промывает Эрике рану.
Всё оказалось не так страшно, как показалось Коре в начале, череп был цел, только на виске была большая ссадина, и уже начинал проступать жутковатого вида синяк. Вот только в сознание Эрика не приходила.
– Наверняка сотрясение, – встревоженно сказала Кора, – Ты это… Попробуй её поцеловать, может, поможет?
– Всё тебе сказочки, – фыркнула Филька.
Раймонд укоризненно посмотрел на Кору, но, подумав, послушался. Очнулась Эрика сама по себе или поэтому, неизвестно, однако она заморгала и сквозь туман увидела сразу несколько пар его внимательных чёрных глаз.
– Как ты? – Раймонд попытался спросить это нежно, но был ещё слишком взбешён и испуган, поэтому получилось натянуто.
– Неплохо, только вас, почему-то, четверо, – ответила Эрика, стараясь прекратить двоение в глазах.
Постепенно придя в себя, она даже смогла дойти до лагеря, хотя Кора и Раймонд с двух сторон поддерживали её, на каждом шагу спрашивали о самочувствии и жутко этим достали.
Сашка, который не ходил с ними к морю, а оставался в лагере, при виде Эрики чуть не разлил ром и почему-то сразу спросил:
– Вы что там, с Антонио подрались?
– Нет, это я сама. Разбежалась – и об дерево. Часто так делаю, – призналась Эрика.
Эрику уложили у костра на спальный мешок и строго-настрого запретили шевелиться. Не зная, чем в диких условиях лечат сотрясение мозга, Кора почему-то решила приготовить ей чаю с мятой. Раймонд неотступно находился рядом и выглядел при этом так, будто планирует убийство. Сашка сразу заметил, что его друг расстроен гораздо больше самой пострадавшей.
Эрике почему-то хотелось хохотать. Ну уж теперь-то, надеялась она, у Коры не должно возникнуть сомнений в том, что Антонио отморозок. И ещё хорошо, что он убежал. А ещё рядом Радя, который её очень любит, и это приятно. Вот только голова болела и кружилась, навалилась доставучая слабость и знобило, а вечером даже стало тошнить. Друзья разволновались не на шутку.
– Ведь это же может быть опасно! – рассуждала вслух Кора, – Мало ли, что там повреждено! Так можно и умереть вообще. Или стать психопаткой…
– Ну, с этим ты припозднилась, – вяло отреагировала Эрика. Она лежала, прикрыв глаза, но заснуть не могла.
– А я придумала! Вы же подружились с индейцами. Давайте позовём ихнего шамана! – вдруг выдала Филька. – А что? Как-то ведь они лечатся! Пойдите к ним и скажите, мол, у нас семипалый бог приболел.
