Текст книги "Осторожно, сказка!"

Автор книги: Зинаида Чигарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Глава четырнадцатая, в которой Ванечка весело проводит время в обществе привидений

Кто же это пел, спросишь ты, Ванечкиным голосом? А он сам и пел. Пел для собственного удовольствии. Точнее сказать, для собственного успокоения. Потому что сидел он в той самой Пещере Кошмаров, о какой говорила ему Злючка-Гадючка, и сторожили его Кикиморины привидения.

Пещера, правда, была похожа на обыкновенный подвал – с тяжелой, окованной железом дверью, низким каменным сводом и осклизлыми ступенями.

Привидений Ванечка пока не видел. Зато слышал. Они с шумом проносились мимо него. Лаяли. Кудахтали. Завывали. Одним словом, старались на всю катушку. Это было очень страшно. Очень. Но все-таки терпимо. Потому что Ванечка уже кое-что повидал и успел попривыкнуть к обществу сказочных персонажей: А чтобы подбодрить себя, он стал петь самые громкие песни.

Помогло! Кроме своего пронзительного голоса, он теперь не слышал никаких посторонних звуков и приободрился. Но привидения тоже не собирались сдаваться. Они выжидали. У Ванечки, наконец, запершило в горле, и он перевел дыхание. Тогда из глубины Пещеры поднялось нечто огромное, серое, не имеющее формы. Поверху потянуло холодным ветром. Ванечкины волосы встали дыбом.

Непонятное жуткое чудовище медленно приближалось…

Внезапно до Ванечкиного слуха донеслись низкие рокочущие звуки:

– Уррмм – мя-а-а!

Серое чудовище опало, рассыпалось. Мальчишка явственно увидел прижавшихся к стене четырех знакомых уродцев. Так вот, оказывается, кто это! Братцы-Упрямцы да Сестрицы-Капризицы. Они, выходит, еще и привидениями у бабки Кикиморы по совместительству работают.

Дрожат уродцы, готовы в стену вдавиться – и ни звука, онемели от страха. А перед ними в боевой позиции Серафим. Добрался-таки котище до своих давних недругов!

Пискнули вдруг жалобно уродцы и – пропали из глаз! Только четыре маленьких серых мышонка прыснули из угла на все четыре стороны. Серафим даже не шевельнулся. Стоило ли гоняться за таким ничтожеством? Он выгнул спину и с удовольствием потянулся – точь-в-точь, как человек, выполнивший нужную, но неприятную работу.

– Серафим! Ты превратил их в мышей? – с невольным уважением спросил Ванечка. – Ну и мастер ты, Симка! Настоящий волшебник.

– Мм-ра, – снисходительно отозвался Серафим. Какие, мол, пустяки! Самое трудное – улучить удобную минуту.

И тут у Ванечки тревожно дрогнуло сердце. Как будто кто позвал его на помощь. Схватил он кота и бегом вверх по ступенькам.

Ага! Так вот почему Кикимора к нему сторожей приставила. Дверь хоть и толстенная, а плотно не закрывается – осела, перекосилась. Поднажал Ванечка плечом – заныла дверь, заскрипела, и образовалась щель, вполне пригодная, чтобы пролезть тощему мальчишке.

Едва вылез Ванечка на свет, как его окружила воробьиная стая. Орут, волнуются… Чего им надо от Ванечки? Глянул мальчишка, а там впереди двое. Спешат, пробираются – и прямо к Черному Болоту. Одна – зеленая – Злючка-Гадючка. Вторая… вторая? Ахнул Ванечка: это ж Ленка!

– Ленка! Я здесь! Куда ты? Постой, Ленка! – выпустил Серафима из рук и бегом за девчонками.

– Стой, детка! Не спеши…

Кикимора Никодимовна заступила дорогу. Влево кинется Ванечка – о костлявую ногу споткнется. Вправо метнется – рука-деревяшка путь заслоняет.

– Пусти, бабушка! Сестра… Ленка там! Утонет же… – взмолился мальчишка.

– А пусть себе тонет на здоровье, – ласково говорит Кикимора. – Тебе-то что за дело? Ты ж ее дурой зовешь. Она над тобой командует-издевается!

– Ну и что ж из того, что командует! Пусти – тебе говорят! Ленка! – зовет отчаянно Ванечка. – Куда ты? Вернись!

– Тихо, крошка! – и Ванечкины губы зажала сухая деревянная ладонь. Вывернулся Ванечка – да головой прямо Кикиморе в живот. Охнула старушка и осела в лопухи.

– А, ты так? Ты драться? Ладно-ладно! Про уши забыл? Забыл, говорю, про уши…

Разошелся Ванечка не на шутку.

– Плевал я на твои уши! – кричит. – Ленка!

– Ну хорошо, деточка! Хорошо… – тянет Кикимора к Ванечке руки-клешни, шевелит длинным носом. Опять на испуг берет. А он, Ванечка, пуганый. Подумаешь, нос! Повторяется бабка Кикимора. Выдумки, видно, не хватает.

– Вернись, Ленка!

– Поздно, Ванечка! – хохочет старуха. – Поздно, родненький! – встала, платье поправила, платочек подтянула. – Все кончено. Утонула в Черном Болоте твоя Ленка. На корм пиявкам пошла.

– Неправда! Неправда! – вне себя кричит Ванечка. – Не может этого быть!

Кинулся мальчишка лицом в бурьян, катается по земле, бьет руками-ногами…

– Неправда! Неправда!

А Кикимора любуется на него, ногу выставила, носком постукивает:

– Правда, Ванечка. Все правда. Ты ее и сгубил. Ты! Кто ж еще-то?

Глава пятнадцатая, в которой происходит поединок между Леной и Злючкой-Гадючкой, а победу одерживает Ванечка

Спешит Лена вслед за своей сердитой провожатой, об одном думает: скорее бы нагнать Ванечку. Ведь только что слышала она его голос. Почему же желтоглазая тянет ее в другую сторону? Что-то тут не так. А если ее обманули? Обвели вокруг пальца?

Ну вот – опять его, Ванечкин, голос:

– Ленка-а! Вернись, Ленка!

– Чего остановилась? Спеш-ши!.. Спеш-ши… Он там, впереди, – толкает в спину желтоглазая.

Какой злой у нее голос! Чего она шипит, эта внучка Маша? А если она никакая не Маша? И никакая не внучка? И та старушка – самая настоящая Кикимора? Они спрятали от нее Ванечку…

– Стой, Лена! Ни шагу дальше!

Кто это сказал? Добрая Весть? Да, ее голос!

Замерла Лена, словно споткнулась о невидимую преграду. Глянула под ноги и отшатнулась. Снизу сквозь переплетенье стеблей и листьев глянула на нее бездонная чернота.

Так вот они кто, ее гостеприимные хозяева! Ну и артисты! Особенно старушка. Ей бы в спектаклях добрых бабушек играть. Берегись теперь, желтоглазая!

Обернулась Лена. А желтоглазой нет. Нет никакой девчонки. Перед ней зеленая змея. Вытянула голову, шевелит жалом, покачивается на хвосте.

Значит, так? Значит, бой? Отлично! На это она согласна! Шпагу бы ей только! Шпагу! Настоящую – тонкую, острую, как солнечный луч. Где ж вы, друзья мушкетеры?

Едва подумала так, чувствует – сжимает ее рука рукоятку шпаги. Великолепной боевой шпаги!

Взмахнула Лена клинком – отпрянула змея.

– Ага! Не нравится?

А змея изготовилась – и стрелой вверх. Отскочила Лена, закрылась шпагой. Ударилась о клинок змея, сползла, шипя, вниз. И пропала. Исчезла бесследно. Ни змеи, ни девчонки.

Засмеялась Лена:

– Ура! Победа!

Перевела дух, вытерла пот со лба. И вдруг сзади:

– А-яу-у!

Быстро повернулась Ленка. А за спиной у нее Серафим. Шерсть дыбом, хвост трубой… И змея… Так вот она где, коварная! Свистнул, рассекая воздух, Ленкин клинок. Взлетела вверх зеленая лента и тяжело плюхнулась в воду. Смотрит Лена, как постепенно тонет в черной глубине мертвая гадюка.

– Ле-енка-а-а! Подожди! Не погибай!

Выбежал Ванечка, отдышаться не может. Увидел Лену, завизжал от радости:

– Жи-ива-ая!

И Лена стоит, устало опустив руки. А в одной руке у нее кривой узловатый сук. Да, всего-навсего, простая палка. А впрочем, не все ли равно, что у тебя в руке: шпага, палка или что другое? Лишь бы ты сражался за справедливость.

– Ленк, а Ленк… Они меня хотели злодеем сделать, – жалуется Ванечка. – А я не хочу злодеем. Я хочу добрым человеком. Пускай мне хуже будет. И уши! Пусть уж остаются эти противные уши, раз нельзя иначе. Я потерплю как-нибудь. А ты на меня не сердись, ладно? Ты уж прости меня…

Говорит Ванечка эти горькие покаянные слова – и будто камень с плеч, и на душе легче. Чувствует себя мальчишка самым сильным и смелым на земле. А знаешь, так всегда бывает, когда человеку удается победить самого себя.

Улыбнулась Лена:

– Не пойму я, Ванечка, о чем ты говоришь? Какие-такие уши? Лопоухие, конечно. Но они у тебя всегда такие были.

– Правда? – схватился Ванечка за уши. Точно! Его собственные уши, доморощенные. Раньше они ему не нравились. Папа смеялся – лопухи! А сейчас так обрадовался им, так обрадовался, что просто слов нет! И как же он не заметил, когда с ним сотворилось такое превращение?

– Пойдем отсюда! – тянет Ванечка сестру подальше от гиблого места.

– Подожди… Где Серафим?

Кот сидит на пне и, не обращая ни малейшего внимания на окружающих, старательно вылизывает запачканные илом лапы.

– Пижон ты, Симка, – укорила его Лена. – Нашел время наводить красоту.

– Послушай, Ленка, – шепотом спрашивает Ванечка. – А кто такой Серафим?

– Как кто? – удивилась Лена. – Кот, разумеется.

– Ко-от? – недоверчиво протянул Ванечка. – А если у него только видимость котиная? А если он попал к нам с другой планеты? Может, он марсианин? А? Разведчик? Все высматривает, вынюхивает, выслушивает. Он нас понимает, а мы его нет, – и Ванечка с таинственным видом наклонился к сестре. – А что, если он волшебник и все это нарочно подстроил?

Ленка подняла бровь:

– Не зна-аю.

– А я знаю, – убежденно сказал Ванечка, – Из-за него мы попали в сказку. Это уж точно!

Серафим усердно наводит глянец на свою давно чистую шкурку, а ушки на макушке – нацелены в сторону ребят: подслушивает.

– Милые мои Капризицы! Бесценные мои Упрямцы! Где же вы теперь прячетесь? Сгубили вас злые люди… – Кикимора Никодимовна бредет, под кустики заглядывает, причитает: – Злюченька моя изумрудная! Где ты? – подошла к болоту, глянула, руками всплеснула. – Ой-е-ей! Горе мое лютое!

Смотрят Ванечка с Леной – на воде сухая змеиная кожа плавает.

– Вот вы какие! – корит ребят Кикимора. – Я к вам с доброй душой. Как лучше хотела. А вы чем отплатили? Неблагодарные!

Удивился Ванечка – вот это да! Выходит, они с Ленкой еще и виноваты? Чего только в этих сказках не случается!

Выскочила откуда-то Ябедка:

– Тетенька! Сейчас из Стокгольма художественную гимнастику передавать будут…

Высморкала Кикимора покрасневший носик:

– До свиданьица, мои хорошие! Привет родителям! Авось когда-нибудь и свидимся! – и заспешила вслед за Ябедкой.

Дома у Кикиморы Никодимовны все по-прежнему. Светится в углу экран, титры бегут. Ябедка тащит кресло:

– Садись, тетенька…

– Ладно! Нехай ее леший смотрит, эту художественную… – решительно отрезала Кикимора. – Увязывай узлы!

– Куда? – вытаращила девчонка бесцветные глазки.

– В город. К людям ближе. Права была Злючка. Нечего сидеть у болота – ждать погоды. В массы надо идти – в народ. Если б мы Ванечку не похищали, а воспитывали без отрыва от домашних условий, он бы наверняка нашим стал. Ну ничего – на ошибках учатся. Жалко, конечно, насиженное место покидать. Но ничего не попишешь – жизнь заставляет. Надо приспосабливаться к современности…

Торопятся уйти подальше от Черного Болота Ванечка с Леной. Но едва сделали несколько шагов, как слышат – окликает кто-то:

– Девочка! А, девочка!

Оглянулась Лена, а из чертополоха девчонка выглядывает. Волосы спутались, лицо все в зеленой тине, сама почти голая.

– Ой, кто это? – вскрикнула Лена.

– Злючка-Гадючка! Вот кто! – заявил Ванечка.

– Меня так в школе дразнили, – тихо говорит девчонка. – Я к маме хочу. Я пойду по всему свету свою маму искать. Я снова девочкой стала. А змеей меня Кикимора сделала. Но ты сорвала с меня змеиную кожу. Может, я еще и человеком стану. Мне очень хочется стать человеком. Только одеться мне надо. Не во что мне одеться…

– Возьми мое платье! Мне не жалко, – говорит Лена. – Сильно рваное оно, вот что плохо.

– Ничего, сойдет. Я заштопаю. Мне лишь бы маму найти.

Сдернула Лена с себя платьишко, осталась в майке и трусиках.

– Спасибо! – говорит бывшая Злючка-Гадючка. – До свиданья!

– До свиданья! – не очень дружелюбно отозвался Ванечка.

– До свиданья! – сказала Лена. – Ты обязательно станешь человеком. Только не попадай, пожалуйста, под дурное влияние.

Отошли Ванечка и Лена, а Злючка-Гадючка им вслед кричит:

– Меня Таней зовут. Слышите? Может, еще встретимся.

Глава шестнадцатая и последняя, в которой все чуть было не началось сначала

Идут лесом Ванечка и Лена, за руки держатся, как бы ненароком не потерять друг друга. Серафим впереди за проводника. Ты ведь знаешь: порядочный кот свой дом за сто километров находит. За Серафимом с ветки на ветку перепархивают воробьишки, тоже домой торопятся. Котище делает вид, будто их вовсе не существует. Хоть и велик соблазн сцапать юркий пушистый комочек, но где это видано, чтобы интеллигентный кот охотился на собственных союзников?

Рассказала Лена брату все, что с нею приключилось. Кое-что поведал о своих злоключениях и Ванечка. Но ему не очень-то хотелось о них вспоминать.

Уже обо всем переговорено, а деревьям конца не видно. До чего же он длинным оказался, этот самый Дальний Лес. Шли они так, шли – вдруг Ванечка остановился:

– Я дальше не пойду! Я уморился.

– Ванечка! Совсем немного осталось…

– Я пить хочу.

– Потерпи капельку.

– Не хочу терпеть!

Знакомая песня! Неужели все сначала? Поглядела Лена на брата да как закричит:

– Ой!

– Ты чего? – испугался Ванечка.

А Лена на него пальцем показывает:

– Уши… уши растут!

Трогает Ванечка уши – нет, те же вроде, человеческие. А, может, все-таки подросли немного?

– Забыл… все забыл, Ванечка.

– Помню, – хмурится мальчишка. – Думаешь, это легко – сразу хорошим стать? Я ж не виноват, что у меня характер такой поперечный.

– Не виноват? Опять не виноват!

– Ну ладно. Ну, не буду. Постараюсь как-нибудь…

Пока они спорили, исчез Серафим. И воробьишек не слышно. Оторопь взяла ребят. А пригляделись – обрадовались. Впереди за деревьями приветливо голубеет небо. Опушка!

– Теперь все! – глубоко вздохнула Лена. – Теперь можно звать Добрую Весть.

– Я здесь.

Добрая Весть сидит на траве. Ее тяжелая сумка лежит рядом. Тоже как будто отдыхает. В глазах у девушки плещется чистая родниковая голубизна, на лице играют солнечные зайчики. Потому что счастлива Добрая Весть.

– Поторопитесь, ребятки. До папиного Важного Строительства путь не близкий.

– Пиши, – деловито сказала Лена. – «Телеграмму получили тчк Все порядке тчк Здоровы… – глянула многозначительно на Ванечку и добавила. – Ванечка ведет себя хорошо тчк.»

– Все?

– А я?.. А мне можно? – спросил Ванечка.

– Ну конечно.

– Всего два словечка: «Приезжайте поскорее восклицательный Мы очень соскучились без вас тчк».

– Послушай, Наденька-Радость, – у Лены дрогнули губы. – Разве такое можно? Ведь это грустные слова – соскучились…

– Такое можно, – улыбнулась Добрая Весть.

– «Целуем Ваня Лена». Теперь все!

– Теперь все, – вздохнула Добрая Весть. – Пора мне, – а сама почему-то не уходит: смотрит на ребят и веточку в пальцах ломает.

Ленка глаза прячет и кончик косы теребит:

– Спасибо тебе за все!

– Какие пустяки! – махнула рукой Добрая Весть. – Я тут вовсе ни при чем. Вы сами победили Кикимору. Это твоя победа, Лена. И твоя, Ванечка, хоть она тебе и нелегко досталась.

– Опять жалеешь, что ты не фея! Ну какая же ты, право, чудачка! – Лена решительным движением перекинула косу за спину. – И что такого особенного – фея? Они ведь тоже не все могут. А у тебя есть дело. Очень хорошее, доброе дело… Ты же сама говорила…

– Да…

– И в своем деле ты давно настоящая фея. Разве не так?

– Правда?

– И подумай, пожалуйста: если вдруг на земле не станет Доброй Вести, что ж тогда будет? А?

– Спасибо тебе, Леночка! – Добрая Весть засмеялась, и словно веселый ручеек зазвенел по камешкам. – До свиданья, ребятки! Я буду часто наведываться к вам…

– До свиданья, Наденька-Радость! Спасибо тебе! Спасибо!

Взмахнула рукой Добрая Весть и пропала – растворилась в солнечном сиянии.

– Нет, как вам это понравится! – послышался сзади приятный бархатный баритон. – Кому спасибо, а кому никакой благодарности за все старания…

– Кто это? – вздрогнули дети и разом оглянулись.

Никого!

Один Серафим сидит на бугорке, неподвижный, как изваяние, и на белоснежной мордочке таинственно мерцают огромные глаза.

Лена подняла кота на руки. Он потерся об ее щеку и промурлыкал что-то удовлетворенно.

– До свиданья, Дальний Лес, – сказала Лена. – А ты не такой уж и страшный. До свиданья, сказка! Я на тебя не очень сержусь.

– Ой, слышишь? – Ванечка схватил Лену за руку.

Топот в лесу, сучья трещат – и все ближе, ближе. Неужели Кикимора опомнилась, вдогонку кинулась?

– Вот они! Вот они!.. – Костром вспыхнула в темной зелени рыжая шевелюра. Ябедка, что ли?

Нет, не Ябедка и не Кикимора! Витька Збых выскочил из лесу. А за ним ребята со двора!

– Ура-а-а! Нашлись наконец-то!..

Вот я и рассказала тебе сказку. Конечно, сказку, а что же еще? Но, пожалуйста, запомни хорошенько, что Кикимора Никодимовна живет теперь рядом с нами и Тетушка Дурные Вести торопится принести кому-то в дом горе. От тебя требуется немного. Не помогай им. Не надо. Лучше дружи всегда с Доброй Вестью. Она поспевает всюду и никогда не жалуется, что у нее много работы. Лишь бы люди были счастливы. Лишь бы люди не огорчали друг друга.