Текст книги "Максимилиан I"

Автор книги: Зигрид Грёссинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Весть о восстании жителей Брюгге против короля распространилась по Нидерландам со скоростью пожара. Прежде всех гентские горожане сочли, что настал час расплаты. Сапожник по имени Коппенхоле встал во главе толпы забияк, определявших политику Гента. Сомнительные типы, обуреваемые жаждой крови, прибыли в Брюгге для шельмования плененного короля и с требованием удовлетворения своих претензий. Если до сих пор ситуация являлась угрожающей, теперь из-за прибытия гентской черни она стала опасной для жизни. Кто-то распустил слух, будто верные королю люди будут пытаться освободить Максимилиана и его соратников. В результате этой небылицы короля заперли в маленькой комнате, оборудованной в виде клетки. Здесь он должен был, хотел он того или нет, смотреть во двор, где изо дня в день на плахе у его людей вырывали бессмысленнейшие признания, а затем замучивали до смерти или обезглавливали. И его ландскнехтам приходилось не легче, их выискивали повсюду и затравливали до смерти. Горожане зверствовали, опьяненные кровью, и этому не было видно конца. Не только ужасное положение верных людей лишало Максимилиана сна: для него специально изобрели психологические методы пытки. Так, например, перед его окном часами играли кошачьи концерты или ставили лучников, целившихся в Максимилиана, как только он показывался. Чудо, что у молодого короля не сдали нервы, и он сохранил хладнокровие. Максимилиан отказался от попытки освобождения, которую ему предлагал его верный «веселый советник», рассчитывая на свое положение помазанного германского короля. Из секретных сообщений он узнал: его старый отец привел в движение все рычаги, чтобы прийти на помощь сыну. Для Фридриха не составило большого труда собрать внушительное войско, ведь не только отдельные нидерландские города не поддержали злодейские действия жителей Брюгге, но и по всему христианскому миру, исключая Францию, прошел вопль возмущения. Дело немецкого короля стало международным, папа высказал мнение по этому поводу, пригрозив бунтовщикам отлучением от церкви. Видимо, горожане Брюгге должны будут открыть городские ворота, уступая превосходству имперского войска, но доживет ли Максимилиан до этого дня. Но все страшились совершить последний шаг и верили, что будет намного больше смысла, если император пойдет на уступки. В мае 1488 г. ему предложили договор с изложенными в нем требованиями, и он его подписал не моргнув глазом. Как именно Максимилиан относился к содержанию договора, в котором коренным образом урезались его права, никто не знал. Лишь только на бумаге высохли чернила, его выпустили на свободу.

Тем временем Фридрих III с имперским войском подошел к мятежным городам Брюгге и Генту. Позорное пленение сына, рассматриваемое императором как преступление против величества, следовало покарать со всей строгостью. Но ему не удалось одержать решительной победы; поскольку, как всегда, его войскам платили мало или не платили вовсе, боевой дух упал до минимума. Солдаты императора попытались добыть себе плату, грабя население без зазрения совести. Последствием стали мятежи по всей Фландрии. Любыми средствами на суше и на воде страна старалась отделаться от Габсбурга и его свиты. Когда Максимилиан в январе 1489 г. попал в шторм на Северном море и смог спастись в последнюю минуту лишь благодаря самоотверженным действиям друзей, то, устав от борьбы, он передал другу и соратнику Альбрехту Саксонскому управление Нидерландами. Сам он покинул страну, где более десяти лет почти непрерывно провел на поле боя.

Кровавые стычки все продолжались, война стала самостоятельным явлением. Никто уже точно не знал, кто друг, а кто враг, каждый воевал против каждого до полного уничтожения. Страна была полностью разрушена, пашни опустошены, скотина забита, крестьяне убиты, торговля и ремесла находились в упадке, сказочное богатство городов растаяло. Обескровленная страна могла более или менее восстановиться через многие поколения.

Максимилиан не хотел войны, но не смог противостоять постоянным провокациям французского короля. Он прибыл в Бургундию неопытным молодым человеком, не обладающим правильным чутьем при выборе людей, действующих за его спиной. Коррумпированные до мозга костей и морально разложившиеся, они набивали карманы и вредили репутации короля.

Зрелым мужчиной покидал Максимилиан Нидерланды. Он показал себя не только как герой войны и боец, он научился всему необходимому для будущего императора. Романтический юноша стал реальным политиком, правда, еще не совсем забывшим о своих идеалистических целях. Его будущая жизнь определялась опытом, приобретенным в Бургундии, самом современном государстве Европы. На Максимилиана произвело впечатление не только образцовое войско, организованное Карлом Смелым, очень скоро он понял: жизнедеятельность государства зависит от хорошо продуманной системы управления, основополагающие структуры которого он хотел ввести в австрийских землях. Традиции и прогресс он задумал соединить в совершенный симбиоз, как в Бургундии. Всегда открытый для всего нового, Максимилиан находился под большим впечатлением от культуры бургундского двора: она совершила переворот в его сознании. Художники и ученые всегда находили у короля понимание, а иногда и материальную поддержку. Именно художники считали Максимилиана одним из самых значительных людей, по его поручению они писали его портреты, выставляемые затем на обозрение общественности. Таким образом, он стал известен всей империи.

Еще будучи герцогом Бургундским, Максимилиан мастерски умел создавать себе популярность. Он прибыл в Нидерланды никому не известным принцем, но вскоре его знал каждый малый ребенок, ведь он проскакал вместе с очаровательной женой через всю страну. И французский король Людовик XI способствовал его известности, хотел он того или нет, неустанно распуская самые дикие слухи о принце, а потом о короле. К ним прислушивались вполуха, но все-таки каждый в государстве сам хотел убедиться, каков в действительности характер у будущего монарха. Таким образом, смешалось хорошее и плохое, и постепенно сформировался образ Максимилиана. Молодой король стал самостоятельной личностью, совсем не желающей находиться в тени своего отца. Их охотно сравнивали друг с другом, причем часто в пользу Максимилиана. В последние времена уходящего Средневековья, на пороге нового, мощно пробивающегося вперед времени, открытость, личная храбрость и духовность ценились больше, чем спокойное благоразумие, расценивавшееся как неспособность к принятию решений. Если старый отец-император скромно проезжал по стране в сером плаще на воловьей арбе, оставаясь никем не замеченным, то его динамичный сын, ехавший, как настоящий властитель, на прекрасном скакуне, вызывал всеобщее ликование. Казалось, он приближает новые, лучшие времена, и все стремились вместе с ним вступить в будущее!

Неспокойные годы

Когда Максимилиан решился возвратиться из Нидерландов, он находился в расцвете сил и не собирался закрывать глаза на опасность потери всех своих наследных земель. Не только Маттиаш Корвин окончательно изгнал его отца из Вены и силой оружия привел под собственное правление большие части владений Габсбургов, в Тироле тоже развивалась опасная ситуация. В этой прекрасной горной стране он славно проводил время в молодые годы, охотясь на крупную дичь и ловя рыбу в прозрачных, как стекло, реках. Здесь научился уважать крестьян, их молчаливую гордость, с которой они встречали высоких персон, проявляя уважение без подобострастия.

Когда Максимилиан отправился в Бургундию, мир в Альпах, казалось, пребывал в полном порядке. Между тем о его двоюродном брате, эрцгерцоге Зигмунде, говорили, что он лишен политической дальновидности, но, несмотря на свои эскапады, управляет страной ко всеобщему удовольствию. Но чем старше становился эрцгерцог, тем больше бредовых идей рождалось в его воображении. Он начал войну с Венецией, где неожиданным образом достиг успеха. Но то была Пиррова победа, поскольку нарушила торговлю через Альпы и Тироль понес тяжелые экономические потери. Зигмунду пришлось задействовать все рычаги, чтобы опять все привести в прежнее положение. Из-за войны и дорогостоящего стиля жизни Зигмунда – эрцгерцог привык жить полной жизнью – собралась целая гора долгов, способная лишить его сна. Но никто не открыл глаза Зигмунду, наоборот, чем старше становился эрцгерцог, тем больше льстецов и наушников окружало его. Очень уж приятно жилось в тени транжиры, не думающего ни о чем, кроме постоянных увеселений в кругу красивых женщин. Его сорок внебрачных детей стоили щедрому правителю огромных денег, которыми он великодушно снабжал матерей своих отпрысков. Учитывая веселый образ жизни тирольца, все с напряжением ждали, как дальше пойдут дела в стране, ведь Тироль являлся стратегически важными южными воротами.

Первым, кто решился на действия, стал герцог Альбрехт IV Баварский. Через ближайших друзей Зигмунда он предложил эрцгерцогу продать ему Тироль. Сделка взаимовыгодная: с одной стороны, Зигмунд одним ударом избавился бы от долгов, а поскольку баварский герцог предложил весьма внушительную сумму, в его распоряжении оставалось бы достаточно денег для продолжения привычной сладкой жизни. С другой – баварец смог бы укрепить господствующее положение на юге Германии. Герцог Альбрехт, внук жестокого герцога Эрнста, приказавший утопить в Дунае близ города Штраубинга свою нелюбимую невестку Агнес Бернауер, был абсолютным властелином начинающейся эпохи Возрождения. Он не желал никаких полумер. Поэтому он решил вдвойне застраховать себя в этой тирольской сделке, сделав ее еще и семейным делом. Ему пришло на ум жениться на единственной дочери императора Фридриха III. Кунигунда, не очень привлекательная, но весьма высокообразованная девица, еще не нашла себе мужа и в свои двадцать лет считалась почти старой девой, которой были уготованы лишь монастырские ворота. Герцог Альбрехт через своего брата Кристофа велел навести справки о Кунигунде, а получив информацию, посватался к ней. Разумеется, он знал: Кунигунда имеет право на наследование Тироля, ведь эрцгерцогу Зигмунду вместе с его обеими супругами не удалось обзавестись законным сыном. Поэтому Максимилиан, как и его сестра, могли претендовать на Тироль. Альбрехт IV обратился к императору Фридриху с просьбой о руке его дочери. Тот радостно согласился, не имея ни малейшего представления о том, какие махинации проводит баварский герцог за его спиной. Как только согласие отца пришло в Инсбрук, где в тот момент находилась Кунигунда, самым спешным делом для Альбрехта стала свадьба: было необходимо как можно скорее назначить ее и заключить брак. Он знал: время не ждет. Император мог бы в мгновение ока отменить свое согласие, если бы узнал о его сделке в Тироле.

Так оно и произошло. Но вето Фридриха III пришло слишком поздно: Кунигунда уже стала законной женой баварского герцога и отец мог только издалека наблюдать, как Альбрехт вместе с ней официально въезжает в Регенсбург, отделившийся от императора и присоединившийся к владениям Альбрехта IV. Фридрих III со свойственной ему яростью решил в столь преклонном возрасте идти войной на своего зятя.

Он не остался бы одиноким, так как в Швабии против Альбрехта образовался Швабский союз, тоже имевший целью поставить Альбрехта на колени, не желая согласиться на баварское владычество в австрийских предгорьях, полученных Альбрехтом от Зигмунда. Ситуация нагнеталась и только благодаря Максимилиану не переросла в кровавые семейные междоусобицы. Используя дар убеждения, он уговорил эрцгерцога Зигмунда прогнать коварных советчиков и отказаться от данных баварцу обещаний. Да, он почти совершил чудо, уговорив Зигмунда отказаться от престола, в результате чего Тироль и предгорье достались Максимилиану. Альбрехт IV примирился с этим решением, так как зять гарантировал ему наследование Ландсхута, обещав именно Альбрехту, а не его брату официально отдать его во владение после смерти Георга Богатого.

В данном щекотливом деле в Тироле Максимилиан не только выказал дипломатические способности, позволив избежать раскола семьи, но и сослужил большую службу своей любимой сестре. Чтобы помириться, Максимилиан посоветовал герцогу Альбрехту съездить к тестю в Линц и испросить прощение. Но после первых же любезностей между Альбрехтом и Фридрихом началась вполне ожидаемая скандальная перепалка, и пропасть между ними стала еще глубже. Опять Максимилиана вызвали на арену, пытаясь восстановить мир в семье и в Баварии.

Швабский союз еще долго подливал масла в огонь и, как и прежде, намеревался выступить против баварского герцога. Потребовались виртуозные усилия молодого короля, чтобы, с одной стороны, усмирить мятежное дворянство, а с другой – попытаться уговорить зятя отказаться от Регенсбурга, устранив главное яблоко раздора между императором и Альбрехтом. Семейное примирение удалось довершить трем маленьким внучкам: перед их детским очарованием дед не смог устоять. Кунигунда посетила отца вместе с дочерьми, и Альбрехт тоже заставил себя приехать. В этот раз состоялось действительно окончательное прощение, а также сближение супругов, ведь до сих пор они жили в отдельных дворцах в Мюнхене. Казалось, мир внутри семьи спасен и, судя по всему, сохранится и впоследствии.

Максимилиан всю жизнь очень хорошо относился к сестре и исполнял по возможности каждое ее желание. Он всегда оказывал содействие и зятю Альбрехту, хотя именно из-за него оказался втянут в одну из самых кровавых войн в своей жизни. Альбрехт старался завоевывать земли, где только мог. Поэтому он сразу оказался в нужном месте, когда в 1503 г. внезапно умер Георг Богатый, правитель Нижней Баварии и Ландсхута, поскольку по семейному договору именно его назначили официальным наследником Георга. Но отношения между Георгом и Альбрехтом были не из лучших, поэтому незадолго до своей смерти Георг объявил все договоренности недействительными и сделал наследником зятя Рупрехта Пфальцского, мужа единственной дочери Элизабет. Рупрехт, подозрительный тип – до недавнего времени он владел лишь епископством во Фрайзинге, – быстро, насколько возможно, вступил во владение баварским Ландсхутом от имени супруги. При этом начинании он не принял в расчет Альбрехта IV, недаром носящего прозвище Мудрый. Тот привел аргумент: порядок наследования по женской линии, даже не напрямую, как в случае с Ландсхутом, нарушает существующие немецкие законы. Каждый настаивал на своей точке зрения, и даже Максимилиану не удалось развести спорящие стороны. Произошло неизбежное. Тяжеловооруженные войска встали друг против друга в Нижней Баварии, завели жестокий бой и почти избавили страну от друзей и от врагов. Великий Гётц фон Берлихинген тоже попал в водоворот боя. При Ландсхуте он потерял руку, и ее пришлось заменить на железную.

Максимилиан объявил Рупрехта вне закона, из-за чего тот оставался «навеки бесправным и неправым» и исключался из правового сообщества империи. Из-за такой санкции вновь разгорелась война. На Дунае и в Верхнем Пфальце не осталось почти ни одной области, которую пощадила бы война. Бои начались и в Иннтале, так как эта местность принадлежала Нижней Баварии. Военная удача склонялась то на одну, то на другую сторону, поэтому курфюрст Пфальца Филипп тоже вступил в войну, надеясь принять участие в дележе общей добычи. Он основательно обманулся и даже рисковал потерять титул курфюрста, Максимилиан намеревался передать его в Тироль. Даже полностью опустошив страну, никто из противников не хотел уступать. Наоборот, Пфальц обратился за помощью к Богемии и вместе с богемским войском выступил в сентябре 1504 г. в Венценбахе близ Регенсбурга против Максимилиана и его людей. Здесь разыгралась кровопролитная битва. Максимилиана выбили из седла, он упал и, наверное, лишился бы жизни, если бы друг не помог ему подняться. Он яростно бился, собственноручно закалывал врагов, приближавшихся к Максимилиану, и сражался как неистовый. Когда день подошел к концу, богемцам не осталось ничего другого, как обратиться в бегство. Повсюду разнеслась весть о героической битве немецкого короля.

Кто в действительности извлек из этой войны выгоду, так это Альбрехт IV: он наконец смог собрать под свое правление баварские земли. Но и Максимилиан не ушел с пустыми руками, ему досталась часть Тироля, прежде принадлежавшая Баварии: Куфштейн, Раттенберг, Китцбюель и Циллерталь, а также область вокруг Мондзее. Когда Альбрехт IV внезапно скончался 18 марта 1508 г., выяснилось следующее: незадолго до смерти он узаконил порядок наследования, согласно которому все владения должен наследовать старший сын. Кунигунда, мать двоих младших сыновей, испугалась возможных больших семейных раздоров из-за этого. Поэтому она обратилась к брату с просьбой внести изменения в данный порядок. Максимилиан, убежденный аргументами сестры, удовлетворил ее просьбу, не вызвав при этом возражений со стороны баварского дома. Но право первородства, как задумал Альбрехт IV, осуществилось само собой: младший сын Кунигунды принял церковный сан, а средний сын, Людвиг, умер бездетным.

В последнее время, когда Максимилиан еще находился в Нидерландах, главной проблемой для него оставалась та же, что отягощала и его старого отца: господство Маттиаша Корвина над Веной и Нижней Австрией. С детских лет у него остался горький опыт, связанный с этим человеком, чья длинная тень преследовала его в течение долгих лет даже в самых отдаленных областях империи. Он прекрасно сознавал: необходимо добиться окончательного решения – или навсегда отказаться от своих земель на востоке. Венгры распространились по Нижней Австрии, они заняли даже крепость Нейштадт в Вене, и казалось, это положение сохранится на вечные времена. Максимилиан уже давно перешел бы к действиям, если бы не постоянная нехватка денег. Он, хорошо зная противника, считал невозможным собрать войско, способное добиться успеха, без соответствующих финансовых средств. Король все мог себе позволить, только не поражение от столь опасного врага.

Речь шла не только о победе над Маттиашем Корвином. Война с ним могла породить новых врагов. Беспокойство Максимилиана имело под собой почву, ведь венгерского короля, женатого на неаполитанской принцессе, весьма вероятно, стали бы защищать войска из этой итальянской местности. После долгих размышлений Максимилиан решил договориться с Маттиашем Корвином по-хорошему. При этом он даже намеревался предложить ему Нижнюю Австрию, но Фридрих III категорически отверг такую возможность. Внезапная смерть Маттиаша Корвина (6 апреля 1490 г. с венгерским королем в Вене случился апоплексический удар) изменила ситуацию коренным образом, наконец открыв для Максимилиана ворота его австрийской столицы. Почти за одну ночь он собрал при финансовой поддержке тирольцев войско из ландскнехтов и с блеском вошел в Вену, где его встретили как победителя. Казалось, череда побед Максимилиана не кончится. Со своим войском он глубоко вторгся в венгерские земли, одерживал одну победу за другой, завоевал город Штульвайсенбург, где короновались венгерские короли, и намеревался штурмовать Офен. Но тут его ландскнехты подвели черту под победным счетом. Несмотря на их бесчинства, подобно вандалам, в Штульвайсенбурге и других городах, Максимилиан никак не мог унять их жажду наживы, и в последующие после этого недели в войске начался бунт. Королю пришлось, скрежеща зубами, подать сигнал к возвращению. Год 1490-й, наполненный грозными событиями, как будто хотел взять на себя все невзгоды этой жаркой зимы. Кроме того, Максимилиану внушала опасение помощь польских Ягеллонов своим венгерским братьям: неясным оставалось, насколько сильным может быть польское войско. И хотя для него являлось заманчивым короноваться венгерским королем, он свернул с полпути и наблюдал, как венгры выбирают королем богемца Владислава. Какая разница – Максимилиан или Владислав! Но венгры знали, что делали: по сути, они сами управляли новым королем.

Но кое-что Максимилиан все же выговорил для себя: он указал на старые соглашения о наследовании между Венгрией и Габсбургами и приказал записать, что венгерская корона должна перейти к Габсбургам, если Владислав умрет без наследников мужского пола. 7 ноября 1491 г. официально заключили Прессбургский мир, утвержденный в феврале следующего года собранием венгерского рейхстага. Максимилиан в течение сравнительно короткого времени решил проблему, над которой его отец безуспешно бился долгие десятилетия.