Текст книги "Констанция. Книга четвертая"
Автор книги: Жюльетта Бенцони
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
ГЛАВА 8
Не прошло и недели, как король Пьемонта Витторио принялся исполнять данные Констанции обещания.
Дальний родственник графа де Бодуэна, который пытался уговорить Констанцию отдаться королю, обещая ей всепрощение, приказом короля был выслан из Пьемонта. Констанция не уточняла, за что и почему, главное, ее просьба была исполнена.
А еще через неделю дюжина вооруженных людей из охраны короля Витторио появилась во дворце графов де Бодуэнов. Старая графиня попыталась что-то узнать, попробовала спорить с офицером охраны, но тот, не вдаваясь в подробности, показал ей бумагу с приказом короля Витторио.
Графиня прочла ее, коротко вскрикнула и чуть не лишилась чувств.
А офицер уже отдавал приказы:
– Вы начните со второго этажа, вы с первого. Слуги тоже безропотно подчинились командам офицера королевской охраны. Срывались со стен шторы, опрокидывались столы, комоды, зеркала – все это выбрасывалось на улицу. Звенело разбитое стекло, разлетались тысячи сверкающих осколков от старинных венецианских зеркал, крошилась посуда, разлеталась на куски мебель, сброшенная со второго или с третьего этажа во двор. А посреди двора уже пылал огромный костер, пожирая мебель и старинный гобелен.
– Скорее! Скорее! – торопил офицер своих подчиненных, хотя те и так работали во всю.
Старая графиня де Бодуэн стояла у окна в правом крыле своего замка. По ее морщинистому лицу текли слезы. Ей было невыносимо больно, ведь все, что было в этом старинном дворце, досталась ей от предков, от мужа. Все это было ее собственностью. И вот так, просто, пришли вооруженные люди и лишили ее всего.
Она вздрагивала, покусывала губы, руки ее дрожали.
– Это дьявол, а не женщина, Бог ее обязательно покарает, обязательно. Господи, Господи, – бормотала старуха молитвы, – услышь, услышь мои слова, накажи эту грешницу, накажи!
Старинная картина вылетела из окна второго этажа. Один из солдат схватил ее и бросил в пламя костра. Старая графиня видела, как огонь уничтожает портрет одного из предков.
– Накажи, накажи эту вероотступницу, я тебя прошу! Я готова отдать за это все, чтобы только она пострадала!Почти полдня длился этот ужасный погром. Ухоженный до этого дня дворец превращался в заброшенное здание. Многие окна были выбиты, тяжелые шторы были сорваны и сожжены, на стенах уже не было картин, скульптуры были разбиты, мебель искорежена и выброшена во двор. Многое сгорело, а то, что не сгорело, было изувечено так, что уже не годилось никуда.
Графиня с каким-то странным чувством смотрела на то, что происходит. На ее лице появлялась безумная улыбка и казалось, каждая вещь, выброшенная в окно, каждая разбитая ваза вызывает у нее не горе, а какое-то удовольствие, заставляя улыбаться.
– Отойдите! Отойдите! – закричал один из солдат, подтаскивая к окну, у которого стояла старая графиня де Бодуэн, дубовый комод. Графиня вскрикнула, но покорно отошла в сторону. Еще один вооруженный охранник подошел на помощь своему приятелю. И они, даже не открывая комод, не вытряхивая из него постельные принадлежности, подняли и швырнули в окно, выломав раму, разбив стекло. Комод со страшным грохотом упал во двор. А там его уже ждал жарко полыхающий костер.
– Чтобы ты сама горела в таком же адском пламени! После того, как с дворцом графов де Бодуэн было покончено, офицер подошел к хозяйке и показал следующую бумагу, на которой красовалась королевская печать и стояла размашистая подпись.
– Что это? – сквозь слезы проговорила графиня де Бодуэн.
– Это еще один приказ. Вы незамедлительно должны покинуть Турин и не появляться здесь никогда.
– Как это – никогда? Но ведь это мой дворец, дворец моих предков, моих родителей!
– Я ничего не знаю, графиня, у меня на руках приказ его королевского величества, разбирайтесь с ним. Но я должен выполнить приказ, предупредить вас: во дворце с этого дня не должно быть ни единого человека.
– Как, ни единого?
Офицер пожал плечами и сокрушенно покачал головой.
– Не знаю, не знаю, но я не могу ослушаться повеления своего монарха.
– Чертовы приказы! – прошептала старая графиня де Бодуэн. – Это все ей так не сойдет, не сойдет. Бог ее накажет.
– Не знаю, графиня, кого должен наказывать Бог, – подкрутив ус, промолвил офицер охраны, – по-моему, сейчас он наказывает вас.
– И где же я должна жить?
– Вот здесь написано, – офицер ткнул пальцем в одну из строчек приказа, – вы должны уединиться в своем загородном поместье в деревне.
– Что? Я, светская женщина, в деревню?
– Да-да, графиня, а если вы ослушаетесь приказа его королевского величества, то будете наказаны куда более строго, чем сейчас.
Графиня, опустив голову, медленно двинулась к выходу. Она чувствовала, ее жизнь кончена, она не видела перед собой никакого просвета. На душе было сумрачно и ужасно болело сердце.
– Почему? Почему все произошло так? – думала графиня, садясь в карету.
Но у нее даже не было сил приказать кучеру, поэтому карета долго стояла во дворе, кучер ожидая приказания, ерзал на козлах.
– Поехали! Поехали! – приказала старая графиня де Бодуэн. Кучер тронул вожжи, и лошади увезли черную карету с гербом графов де Бодуэн.
Констанция была осведомлена о том, как выполняются ее просьбы. Но она тоже не испытывала никакой радости от своей жестокости. Ей казалось, наказывая графиню, разрушая дворец графа де Бодуэна, она как бы прощается со своей прежней жизнью, становится совершенно другим человеком.
– Ты довольна, Констанция? – как-то вечером поинтересовался король Витторио, держа в руках высокий хрустальный кубок, наполненный золотистым вином.
– О чем вы? – Констанция исподлобья взглянула на короля.
– О просьбах, дорогая моя, я выполнил все, что обещал.
– Да, я довольна, – так, будто бы она объявляла о том, что смертельно больна, произнесла Констанция и отвернулась от короля.
– Нет-нет, дорогая, смотри на меня.
Король улыбался, его глаза сверкали. Казалось, происходит странное действо, жизнь уходит из Констанции и возвращается к королю. До недавнего времени бледное лицо короля Витторио порозовело, глаза сверкали, он все чаще улыбался, явно довольный самим собой и жизнью. И странное дело, короля Витториосовершенно не мучили угрызения совести.
«Как все есть, так и должно быть. Самое главное – эта женщина принадлежит мне, – думал король Витторио, расхаживая по гостиной своего загородного дворца. – И она всегда будет моей и никто не сможет забрать ее у меня. Конечно же, просьбы ее ужасны, конечно же, она жестока. А не жесток ли я? Ведь я, король Пьемонта Витторио, нарушаю все принятые в обществе законы, веду себя крайне неприлично. Но я король, – тут же успокаивал себя король Витторио, – и я буду делать то, что мне нравится.
День шел за днем. Граф де Бодуэн был растерян. Он понимал, в чем причина происходящих событий и немилость короля по отношению к его семье. Но он не мог осознать, в чем же заключается его, Армана вина за происходящее.
Однажды утром он шел со служанками по галерее королевского дворца в Риволи, спеша в подсобное помещение, где должна была состояться примерка новых платьев фаворитки короля, его супруги Констанции. Служанки несли манекены, а сам граф де Бодуэн понуро шел впереди.
– Граф де Бодуэн! – послышался раскатистый голос короля Витторио.
Слуги и постельничий короля низко поклонились. Король стоял высоко на галерее и смотрел на своих подчиненных сверху вниз.
– Голубого цвета нет? – осведомился король Витторио, разглядывая манекены, облаченные в розовые и золотистые одежды.
– Так было приказано, – ответил граф де Бодуэн, отводя взгляд.
– Понимаю, даже знаю, кто вам отдал приказание, – бросил сверху король, – а вам не нравится голубой цвет?
Граф де Бодуэн несколько замешкался с ответом, а король Витторио быстро сбежал вниз.
– Я понимаю, что голубой цвет, возможно, вам и не нравится, но мне хочется, чтобы вот это было примерено, – король снял с плеч свой голубой сюртук, отороченный кружевами и украшенныйсверкающими пуговицами с королевским гербом.
– Как вам будет угодно, – ответил граф де Бодуэн, склонив голову.
– Да, я так хочу. А разве вам, граф, что-то не нравится?
– Как вам будет угодно, ваше величество, – вновь произнес граф де Бодуэн, принимая голубой сюртук короля и перебрасывая его через руку.
– Примерьте, – коротко бросил король. Постельничий поклонился своему монарху и двинулся в сопровождении слуг по длинному коридору. Пройдя несколько десятков шагов, Арман вновь услышал властный окрик короля:
– Граф де Бодуэн!
Арман остановился, резко обернулся и склонил голову. – Слушаю, ваше величество.
– Нет, ничего, – улыбнулся король, – ступайте. Слуги покорно двинулись за постельничим. Арман был растерян еще больше, он не понимал, чего же хочет от него король Пьемонта Витторио, зачем он его остановил и окликнул во второй раз. В нижних комнатах дворца Риволи работали портные. Старательные женщины гладили одежду, пришивали кружева, кроили ткани. В середине зала, перед большим зеркалом в темной дубовой раме, стояла Констанция. Она была в корсете и нижних юбках. Три швеи пришивали к корсету батистовые кружева.
Констанция смотрела на свое отражение в зеркале, как будто бы она не верила, что в стекле именно ее отражение, а не чье-либо другое. Она попыталась сама себе улыбнуться. Отражение ответило жалкой и немного робкой улыбкой. Настроение Констанции мгновенно испортилось.
» Неужели это я, такая испуганная и растерянная? Неужели на моих губах никогда уже не будет счастливой и радостной улыбки, как прежде?«
Граф де Бодуэн в сопровождении служанок с манекенами на руках подошел к Констанции.
Она увидела своего мужа в зеркале и на этот раз улыбнулась презрительно.
Граф де Бодуэн перехватил улыбку своей супруги и замешкался. Он приблизился к Констанции на несколько шагов и, глядя на нее, произнес:
– Это тоже должно быть примерено. Констанция увидела в зеркале голубой сюртук короля.
– Повесьте, граф.
Арман перекинул голубой сюртук через изящную ширму. Женщины, работавшие вокруг, притихли.
Арман подошел к самой ширме и в упор посмотрел на отражение Констанции в зеркале.
Та коротко вскрикнула:
– Не надо, не надо на меня смотреть, граф де Бодуэн! – она тут же прикрылась куском ткани, прижав его к груди.
Но граф де Бодуэн неотрывно следил за своей женой.
– Я сказала, граф, не надо за мной подсматривать. Отвернись, я тебе приказываю!
Но на Армана слова Констанции не произвели никакого впечатления. Он жадно пожирал ее глазами.
Ни Арман, ни Констанция, ни швеи даже не могли догадываться, что за ними в это время пристально наблюдает король Витторио. Он спрятался в маленькой комнатке, к стене которой было прикреплено большое зеркало в старинной дубовой раме. Король видел через зеркало свою возлюбленную, швей и графа де Бодуэна,
Стоящего за спиной Констанции. Ни Арман, ни Констанция даже не чувствовали, что за ними пристально наблюдают, что король стоит от них всего в нескольких шагах. Это была комната, специально приспособленная для подслушивания и подсматривания.
Король погасил свечу, чтобы лучше видеть происходящее. На его лице была заинтересованность.
– Ну, что же они сейчас скажут друг другу? – шептал король Витторио.
Он явно ревновал Констанцию к ее мужу, ему хотелось, чтобы Констанция принадлежала всецело только ему, ему одному и никому больше. Он буквально приник к стеклу.
– Как ты могла?! – глядя куда-то в сторону, произнес граф де Бодуэн, обращаясь к Констанции. – Что я сделал?
Если граф де Бодуэн не смотрел на Констанцию, то та пристально следила за отражением своего мужа, разговаривала, обращаясь прямо к зеркалу.
– Ничего ты не сделал, Арман, ровным счетом ничего.
– Вся моя семья… – начал граф де Бодуэн.
– Да, да, вся твоя драгоценная семья… – бросила в зеркало Констанция и знаком показала швеям, чтобы они накинули ей на плечи новое платье из черного шелка. – Не много, Арман, ты знаешь о своей семье и если ты думаешь, что это моя месть, то ты ошибаешься. Наверное, ты об этом хотел спросить?
– За что? За что? – дрогнувшим голосом, спросил граф де Бодуэн.
Король Витторио немного отстранился от зеркала, он чувствовал себя не слишком хорошо, ведь он понимал, что ни Констанция, ни Арман даже не подозревают, что находятся в его поле зрения, что он буквально в нескольких шагах от них. – Ты, Арман, наверное, надеялся, что все это произойдет без твоего участия, за твоей спиной.
Арман как-то странно покачал головой и по этому движению было трудно понять, согласен он или нет.
– Ты будешь выполнять черт знает где какую-тосекретную миссию, а здесь, в Турине все и случится. Ты, Арман, надеялся, что из всего этого сможешь извлечь выгоду.
Арман потупил взор.
– А вот для меня это так и получилось, – Констанция презрительно смотрела на своего мужа, а швеи старательно примеряли новое платье.
– Ты чудовище, – вдруг подняв голову и посмотрев в глаза своей жены, произнес граф де Бодуэн.
– Я чудовище?! Нет, это ты чудовище, – ответила Констанция.
– Король попросил меня, – сказал граф де Бодуэн.
– Король попросил и меня, – ответила Констанция.
– И ты согласилась! – вновь взглянув в глаза Констанции, сказал граф де Бодуэн. – А что я мог сделать?
– Да, действительно, а что ты еще мог сделать? – скептично усмехнувшись, ответила Констанция. – Я никогда не могла поверить в то, что ты сможешь так поступить, но когда посмотрела тебе в глаза…
– Что, что ты там увидела? – тут же задал вопрос Арман.
– Я увидела в них страх и поняла, что ты, Арман, меня бросил, боясь, что я встану между тобой и королем, между тем, что тебе нужно.
– Это не так, – попробовал возразить граф де Бодуэн.
– Нет, это так, граф, ты хотел причинить мне боль.
– Я?! – воскликнул граф де Бодуэн, но увидев руку Констанции, схватил за нее и поднял над краем ширмы. – Что это? На запястье женщины были темные полосы.
– Это? – Констанция скептично усмехнулась. – Король привязывает меня к своей постели, чтобы я не вырвалась.
– Нет! Нет! Этого не может быть! – горячо запротестовал граф де Бодуэн.
А король Пьемонта Витторио, стоя за зеркалом, проскрежетал зубами, тяжело вздохнув, но тут же напрягся.
– Констанция, но ведь ты сказала, что любишь меня, что всегда будешь любить только меня и будешь принадлежать только мне.
– Да, так и было. Но ведь и ты, Арман, говорил, что будешь любить только меня и всегда будешь защищать меня. Что ты для этого сделал?
Граф де Бодуэн подался вперед, пытаясь прикоснуться к Констанции, но она резко обернулась и воскликнула:
– Не подходи! Не прикасайся ко мне, я тебе запрещаю! Я принадлежу только ему, только королю Витто-рио.
Граф де Бодуэн сразу же сник, услышав эти слова от своей жены. Он опустил голову, несколько мгновений стоял неподвижно, будто раздумывая, что делать, будто желал на что-то очень важноерешиться. Потом как-то растерянно тряхнул головой, медленно развернулся и, не оглядываясь, двинулся между столами, на которых дымились утюги.
Констанция тоже несколько мгновений пребывала в задумчивости, а потом обратилась к одной из швей.
– А теперь, пожалуйста, голубой сюртук короля.
Услужливая швея тут же подала и помогла надеть его. Констанция несколько мгновений вглядывалась в свое отражение. У женщины было такое выражение глаз, будто бы она прекрасно знала, что за зеркалом находится король Витторио.
А королю даже стало немного не по себе от этого пристального взгляда женщины, который будто бы прожигал насквозь зеркало и ранил короля в самое сердце. Он отвернулся от зеркала и покинул тайную комнатуВыйдя на лестницу, он увидел спину графа де Бодуэна.
– Граф де Бодуэн! – громко окликнул король. Арман резко обернулся и вместе со своими слугами низко поклонился королю.
– Скажите, граф де Бодуэн, вы получаете удовольствие от жизни при королевском дворе?
– Если вдруг, ваше величество, начнется война, я попрошу вас отправить меня сражаться.
– Но ведь вы знаете, граф, что я не могу сделать вас офицером, и войны пока нет.
Арман низко поклонился, собираясь уйти.
– Ваше величество, я согласен пойти простым солдатом.
– Что ж, воля ваша, – надменно улыбнулся король Витторио.
Король долго стоял на лестнице, слыша как постепенно удаляются шаги графа и двух его слуг.
» Да, конечно, я в чем-то виноват, и граф де Бодуэн верный слуга. Может быть, зря я поступил так, а не иначе, может действительно не стоило отправлять его в Испанию? Но тогда я не завладел бы прекрасной Констанцией, тогда я продолжал бы мучиться, и любовь точила бы мою душу, разрывая сердце на части. Нет-нет, все правильно, побеждать должен сильнейший, а я сильнее, чем граф де Бодуэн, и поэтому прекрасная Констанция должна принадлежать только мне. Она должна принадлежать сильному, а не слабому. Несчастный граф де Бодуэн! Потеряв свою жену, он может потерять все – может потерять службу, может потерять свою жизнь. Ведь если Констанция скажет мне, что он мешает ей жить и что она желает егосмерти, то я, конечно, выполню ее просьбу, ведь мне ничего не остается и я тоже попал в ловушку, в страшную ловушку, устроенную чувствами. А из этой ловушки выбраться посложнее, чем из какой – либо другой «.
Король медленно повернулся и негромко насвистывая, двинулся по длинной мрачной галерее к своим покоям, туда, где находился его кабинет. Он вошел, сел за стол и принялся просматривать бумаги, принесенные одним из министров. Он быстро читал приказы, ставил свою подпись, что-то подчеркивал, кое-какие листы откладывал в сторону, оставляя решение на будущее. От многих сообщений лицо короля делалось мрачным, лоб бороздили глубокие морщины, и король Витторио, отложив перо, сжимал и разжимал кулаки.
» Дьявол! Неужели дело дойдет до войны? Неужели я ничего не смогу предпринять?«Он внимательно, уже в который раз перечитывал сообщение одного из своих военачальников.
Среди ночи король Витторио вдруг открыл глаза, резко вскочил и опираясь локтем о высокую спинку кровати, посмотрел на Констанцию. Та, казалось, спит, ее лицо, выхваченное из темноты золотистым светом трепещущей свечи, было прекрасно и безмятежно. Король долго смотрел, облизывая пересохшие губы.
» Как она хороша и как тяжело мне все это ей сказать!«Констанция почувствовала, что король смотрит на нее имедленно обернулась. Но на ее лице не было ни радостной улыбки, ни огорчения.
– Я должен уехать отсюда, не могу же я вечно сидеть в Риволи. Ведь все мое правительство находится в Турине, и я устал туда-сюда мотаться. А если мое правительство в Турине, то и я должен быть там.
Король не смотрел на Констанцию, он отвернулся и, щуря глаза, всматривался в яркие язычки пламени свечей.
Констанция все это время молчала, и король явно нервничал, продолжив:
– Эти поездки туда-назад меня совершенно измотали.
– Я не вернусь в Турин никогда и ни под каким предлогом, – вдруг как-то буднично, будто уже о давно решенном и не требующем никакого обсуждения, сказала Констанция. Король Витторио тяжело вздохнул.
– Констанция, я люблю тебя и поэтому ты останешься там, где я посчитаю нужным.
– Ты даже себя не любишь, – вдруг резко бросила Констанция, – ты знаешь только, что такое власть и обладание. Власть и обладание – больше ничего тебе не известно. Я не твоя лошадь, что ты вот так можешь распоряжаться моей жизнью.
– Ты мой дом, – спокойно сказал король Витторио и, повернув голову, посмотрел в глаза Констанции.
– Так пусть тогда твои министры приезжают сюда, где твой дом, и они, я в этом уверена, будут уважать тебя больше. Король Витторио улыбнулся. Он слушал слова Констанции с таким видом, как взрослый мужчина слушает рассуждения ребенка. – Чем меньше они тебя будут видеть, тем больше будут уважать.
– Нет, Констанция, ты преувеличиваешь.
– Ничего я не преувеличиваю! – горячо заговорила Констанция. – Вот, смотри, у меня есть список твоих министров, – Констанция ловко из-под подушки достала несколько сложенных вдвое листков бумаги и устроившись поудобнее, начала читать и передавать листки королю. – А вот это список ненадежных людей.
Король с удивлением взял список в руки и принялся просматривать, поднеся список к свече.
– Ты знаешь, кстати, что граф Треве за твоей спиной ведет переговоры с французами. Знаешь ли ты, король, что Треве на жаловании у французов?
Король вновь улыбнулся, и эта улыбка снова была как у взрослого, многоопытного человека, слушающего рассуждения ребенка.
Констанцию эта улыбка обозлила.
– Это абсурд, Констанция, Треве слабоумный.
– Нет, Витторио, ты ничего не понимаешь. А вот это список надежных людей, – Констанция подала лист, – это твои министры и советники, которым можно доверять.
– Не очень много, – скептично усмехнулся король.
– Да, не очень много, но это верные тебе люди. Остальных тебе придется заменить.
– Заменить? – король вновь улыбнулся.
– И не улыбайся так, я говорю правду.
– Тогда заменим Треве, если ты, дорогая, настаиваешь.
– Нет, не только Треве, но и всех остальных, – натягивая одеяло к подбородку, бросила Констанция.
Король Витторио отбросил листки бумаги на пол и обнял Констанцию. Женщина лежала абсолютно спокойно.
– Хорошо-хорошо, дорогая, заменим. Что-нибудь еще? – задал свой обычный вопрос король Витторио.
– Пока все, – так же как и раньше, ответила ему Констанция.
Король начал стаскивать с Констанции одеяло, стараясь как можно скорее добраться губами до ее груди. Женщина схватила короля за плечи и попыталась оттолкнуть его, но силы были неравными. Тогда она прикрыла лицо руками и затрясла головой.
– Что такое? – изумленно приподнявшись на локтях, спросил король Витторио.
– Не надо, не хочу, я сегодня все сделала прекрасно и так.
– Что ты сделала? – не понял король Витторио.
– Свою работу.
Король Витторио с изумлением посмотрел на Констанцию.
– Я не совсем понимаю, Констанция, о чем ты говоришь?
– Не надо, Витторио, все ты понимаешь, я выполняю свой долг, я служу королю.
– Мы занимались любовью, – немного растерянно произнес король Витторио, забрасывая руки под голову.
– Это ты занимался любовью, а я выполняла работу.
Король Витторио несколько мгновений лежал, глядя на потолок, по которому бежали трепетные тени. И вдруг до него дошел смысл сказанного Констанцией. Он резко вскочил, навалился на женщину, схватил ее за плечи и стал трясти.
– Ты! Ты, сука! Сука! – выкрикивал король прямо в лицо Констанции. – Зачем? Зачем ты это сказала? Зачем ты меня оскорбляешь?
– Ну, говори, говори, – шептала Констанция в лицо королю, – не стесняйся, не стесняйся, не сдерживай себя, можешь сказать все, что хочешь, все, что обо мне думаешь и все это будет правдой!
Глаза короля Витторио налились кровью, губы дергались, он продолжал трясти Констанцию за плечи.
– Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Понимаешь?
– Да, я все понимаю, все понимаю! – выкрикивала Констанция.
– Кто ты? Неужели ты камень, неужели ты меня не любишь?
Констанция затрясла головой.
– Я королевская шлюха, шлюха, вот кто я! На несколько мгновений король Витторио замер, будто его окатили холодной водой. Затем он оттолкнул от себя Констанцию и начал хлестать ее по щекам.
– Сука! Сука! – выкрикивал он, стаскивая с женщины одеяло. – Ты дрянь! Мерзость! Неужели в твоем сердце нет ни капли жалости? Ни капли, хотя бы вот настолько?
Констанция испуганно вжалась в подушки и пыталась прикрываться от рук короля.
– Вон! Вон отсюда! – король вытащил Констанцию из постели, затем схватил на руки, бросил на пол и стал толкать в спину и хлестать по плечам.
– Уходи! Уходи отсюда, чтобы я тебя не видел! Ненавижу! Мерзость! Сука! Уходи!
Он дотащил Констанцию до двери, широко распахнул створки и вышвырнул в холодный коридор. Обнаженная, она лежала на полу, и ее тело сотрясали рыдания.
– Но ведь это правда, чистая правда, – шептала Констанция, скребя ногтями ворс ковра. – Правда, правда, правда! – пробовала сама себя убедить женщина. – Я не люблю короля, не люблю, я даже его ненавижу! Но так уж все сложилось, что я вынуждена стать его любовницей, вынуждена выполнять свой долг, а он требует от меня любви. Но ведь любовь так просто не дается, она приходит откуда-то оттуда, от Бога! А он, завладев мною силой, требует еще любви. Никогда! Никогда я не буду его любить и единственное, чего он добьется, это моей ненависти. В конце концов он доведет меня до того, что я покончу с собой или убью его. Ненавистный мучитель!И только сейчас Констанция почувствовала, как ей холодно. Она подошла к двери, повернула ручку и переступила порог. Король лежал, отвернувшись. Она тихо, как побитая собака, подошла к постели и забралась под одеяло. Она тяжело дышала, по щекам бежали слезы.
Она чувствовала, насколько она унижена, чувствовала всю глубину своего падения и так же прекрасно понимала, что сейчас не в состоянии как-либо изменить свою жизнь. Она почувствовала и осознала, что ее падение будет продолжаться, она еще не достигла дна пропасти.
» Боже, помоги мне, пусть это все кончится как можно скорее, – прошептала Констанция, понимая, что Бог давным-давно отвернулся от нее, превратив в машину для удовлетворения чувств короля. – Неужели я могла когда-нибудь подумать, что дойду до такой жизни? Но уж если все так сложилось, буду пытаться взять, воспользовавшись предоставленной мне властью все, что только возможно. Я ненавижу сама себя и страстно желаю, чтобы все вокруг ненавидели и презирали меня. И еще, я страстно желаю, чтобы меня все боялись – все «. Это была уже не та Констанция, робкая и застенчивая, это была жестокая женщина, понимавшая всему цену и знающая, как можно добиться всего, пользуясь лишь своим телом. И она понимала, что сейчас она уже ни перед чем не остановится. Она медленно повернулась набок и уткнулась в плечо Витторио. Король сбросил ее руку. Тогда Констанция прильнула к нему всем своим разгоряченным телом.
– Витторио, Витторио… – прошептала она, покусывая плечо короля.
Король еще попытался отстраниться, но Констанция прижалась к нему так плотно, что король едва смог пошевелиться.
– Иди сюда, иди, я твоя, я принадлежу только тебе, – зашептала женщина.
Король освободился от объятий Констанции и медленно перевернулся набок. Констанция увидела, что по щекам короля бегут слезы, и ее сердце сжалось от радости.
» Да, он будет моим и выполнит все, что я пожелаю. В этом уже не может быть ни малейшего сомнения. Только сейчас надо придумать, чего же я желаю. Чего?«
Король Витторио уже жадно целовал Констанцию в шею, в грудь, в губы. А она поглаживала его курчавые волосы, постанывала, вздыхала, негромко вскрикивала.
Я люблю, люблю тебя, – прерывающимся голосом шептал король Витторио.
Конечно, конечно, – отвечала Констанция. Я хочу, чтобы и ты любила меня… Да, да, – отвечала Констанция, – все будет хорошо, хорошо.
– Люби меня! Люби! – выкрикивал король, прижимая Констанцию к себе с такой силой, что она едва дышала.
– Да, да, – выдыхала женщина.
Прошло еще несколько недель. Королевская чета была приглашена графом де Монферраном и его супругой в свой дворец, чтобы король и королева смогли полюбоваться коллекцией произведений искусства. Вместе с королевской четой приехала и Констанция.
Графиня и граф Монферран даже немного растерялись, не зная, к кому обращаться, не зная, кому отдавать почести. Королева держалась немного поодаль от короля, зато Констанция была рядом с королем Витторио. Она не отходила от него ни на шаг, вернее, король то и дело обращался к Констанции, указывая глазами на то или иное произведение.
Действительно, коллекция графа Монферрана поражала изысканностью и богатством. Здесь были картины всех великих художников, и каждый из великих мастеров был представлен одним или несколькими произведениями. Тускло поблескивало золото рам, сверкал мрамор скульптур.
Придворные, которые тоже были приглашены на этот вернисаж, расхаживали по огромному залу, останавливаясь у картин и обмениваясь впечатлениями.
И действительно, поговорить было о чем: Тинторетто, Караваджо, Веронезе, Рафаэль… Коллекция была собрана с огромным вкусом, стоимость картин даже невозможно было определить. Здесь были представлены первоклассные образцы живописи и скульптуры.
– Мы так благодарны за ваше присутствие, – в низком поклоне приветствовала появление королевы и Констанции графиня де Монферран.
– Не смущайтесь, графиня, – сказала королева. Констанция в ответ немного снисходительно поклонилась, – мы всего лишь должны поблагодарить вас, графиня, за возможность видеть и встретиться со столь замечательными произведениями искусства.
И они принялись рассматривать картины.
– Да, графиня, мы благодарны вам за встречу с картинами, – надменно улыбнувшись, бросила Констанция.
Графиню передернуло от подобной наглости, но она подавила в себе желание возмутиться, ведь она прекрасно понимала, кто сейчас правит бал и что королева сейчас ничего не решает, а вся власть ужедавным-давно перешла в руки вот этой холеной прекрасной женщины, жестокой и надменной.
К королю, стоящему возле скульптуры Микеланджело, приблизился маркиз Лоренцетти. Он склонился в поклоне и торопливо заговорил:
– Ваше величество, по поводу нынешней политической ситуации я хотел бы внести предложение.
Король недовольно посмотрел на маркиза Лоренцетти, на его лице было написано безразличие.
А маркиз, заглядывая в глаза королю, попытался продолжить.
– Дело в том, ваше величество, Франция готова получить Пьемонт…
– Хватит, – оборвал его король Витторио, – я не хочу об этом слышать, меня это не интересует.
– Но ваше величество, ведь…
– Хватит, маркиз!
Королева стояла возле большого полотна Караваджо, на котором была изображена Юдифь. Констанция подошла и стала подле ее величества.
– Кто эта женщина, вы знаете, графиня? – обратилась королева к Констанции.
– Да, это Юдифь.
– Какой же она должна быть сильной, если смогла совершить подобное! – воскликнула королева, глядя на картину, изображавшую Юдифь, попирающую ногой отрубленную мужскую голову.
Констанция долго смотрела на картину, потом на ее лице появилась надменная улыбка.
– Да, эта женщина была очень сильна.
– Как я ей завидую! – не удержавшись, произнесла королева.
– Есть чему завидовать, ваше величество, – равнодушно и холодно заметила графиня де Бодуэн и отошла в сторону.
Король стоял посреди зала, разговаривая с графиней и графом Монферраном.
– У вас удивительная коллекция, – говорил король Витторио, – я ценю людей, собирающих произведения искусства. А ваша коллекция подобрана с большим вкусом.
– Мы делаем, ваше величество, все что можно, – заговорила графиня Монферран.
– Я тоже ценю ваши усилия, графиня, – сказала Констанция, останавливаясь подле короля.
Король Пьемонта Витторио улыбнулся, увидев рядом с собой Констанцию.
– Какую картину вы считаете лучшей? – обратился король Витторио к графу Монферрану.
